Invictus

Доброе утро, маленькая сирена. Боюсь, сегодняшний вечер ты проведешь в одиночестве, я буду заниматься делами за городом. Мне бы хотелось, чтобы ты осталась у меня в субботу вечером, но решать, как всегда, тебе. Призываю тебя сделать правильный выбор. Одержимый и навязчивый, ТМР

__________________________________________________

Том сидел напротив Доминика Хауслера. Они находились в тёмной пещере, глубоко в сердце гигантского лабиринта, в склоне скалы на окраине Тираны. Факел с зеленым пламенем освещал комнату, бросая жуткие отблески на лица волшебников. — Вот, наконец, и ты. Тот, кого называют Волан-де-Мортом, — выдохнул Хауслер на своем гортанном диалекте. Его взгляд скользнул по Риддлу. — Это твой истинный облик? Твое лицо было закрыто капюшоном, когда я давал клятву. Том наклонил голову вбок. — Я был под чарами, когда мы впервые встретились в Азкабане. Это мой истинный облик. Хауслер приподнял бровь. — Довольно симпатичный лик для человека, который увлекается такими отвратительными формами магии. Том ухмыльнулся. — Что ж. Знаешь, как говорят, никогда не суди о книге по ее обложке. Хауслер не улыбнулся. Он серьезно смотрел на Тома, из-за рассекающего лицо шрама одна его половина была постоянно сморщена. — Я всегда оказываю честь тем, кому она положена. Я еще не поблагодарил тебя за то, что ты вытащил меня из той адской дыры. Том смотрел же на него безучастно. — Твоя благодарность выгравирована на твоей руке, — его взгляд остановился на темной отметине, украшающей бледную, шелушащуюся кожу Хауслера. Казалось, что змея почти шевелится, выскальзывая из полого отверстия черепа. Они оба смотрели на клеймо, а потом их взгляды встретились. Хауслер издал хриплый смешок. — Так оно и есть. Все лучше, чем прозябать в промозглой камере. Должен сказать, я сомневался, что ты сможешь это сделать. — Я никогда не обещаю того, что не могу выполнить. Хауслер склонил голову. — Полагаю, в этом ты превосходишь Геллерта. Он был могущественным волшебником, но слишком много болтал языком, обещал даже луну достать с неба. — И это подводит меня к вопросу, — ответил Том, — как Гриндевальд стал таким могущественным? — Темные Искусства, — сказал Хауслер. — А как, по твоему мнению, еще? — Какие конкретно Темные Искусства? — Я не знаю всего, Волан-де-Морт. Гриндевальд всегда держал свои тузы в рукаве. Том напряг челюсть. — У тебя было время оправиться после пребывания в Азкабане. Ты контролировал много магических экспериментов, которые проводили в Нурменгарде. И должен знать больше, чем говоришь. Может мне заглянуть в твой разум? Я самый могущественный легилимент, которого тебе доводилось встречать. Куини Голдстейн — никто рядом со мной. Хауслер выпустил смешок. — Так ты знаешь о старой Куини, да? Коварная маленькая сучка. Том ничего не ответил. Взгляд его был тяжелым. Хауслер прочистил горло. — Я многое знаю. Я могу научить тебя создавать инферналов. Я много знаю об обскурах. Но это грубая, опасная и непредсказуемая форма магии. И все же… многое из того, что Геллерт сделал, чтобы обрести силу, он сделал в одиночку. Он не хотел, чтобы кто-то мог повторить его успех. Однако, я узнал кое о чем. Геллерт был не в курсе, что я знал это. Том стал очень спокойным. Он устремил свой холодный взгляд на Доминика. — Продолжай. — Однажды он отдал мне пачку своих старых бумаг со времен учебы в Дурмстранге, сказал, что это поможет мне в работе, в моих исследованиях. Думаю, он их не особо проверял, потому что там было несколько вещей, которые, как мне кажется, он предпочел бы от меня скрыть. — Например? — Ну, там было несколько писем от Альбуса Дамблдора. Старых писем. Глаза Тома сузились. Вот почему он регулярно подвергал своих Пожирателей Смерти легилименции. Ни одному последователю нельзя было доверять безоговорочно. Конечно, не исключено, что Гриндевальд специально их подсунул. Он был известен проверками своих последователей на верность. — Что еще? — В сундуке среди его книг было несколько старых свитков. Там было много записей по Черной Магии и Нумерологии, переводы древних рун… что-то в этом роде. Но там была коллекция древних биографий, а также записи о ритуале, который он проводил несколько раз. Думаю, это одна из причин его могущества. Мышцы челюсти Тома дрогнули. — Рассказать мне об этом ты не торопишься, да? Хауслер усмехнулся и наклонился вперед. — Ты знаешь, что Темная магия оставляет следы? — Да. Глаза Хауслера сверкнули странным огнем. Том понял, что маг сошел с ума. Годы, проведенные с Гриндевальдом, применение Темной магии и дементоры Азкабана сделали свое дело. — Когда темный маг умирает, его душа покидает этот материальный мир, но сила, заключенная в его теле… темная энергия, заключенная в его плоти, привязана к этому земному царству. Она не может вырваться, но должна куда-то деваться. Часть ее уходит обратно в землю. Но большая часть заключена в трупе… она пронизывает саму плоть волшебника. Вся эта магия, впитавшаяся в кости трупа и погребенная в гробнице. Гриндевальд открыл для себя один малоизвестный вид темной магии — заклинание, которое могло извлекать эту силу из костей мертвого тела и передавать ее живому носителю. Он потратил годы, разыскивая могилы умерших темных волшебников и впитывая остатки и следы их магии. Он назвал это… Пир Костей. Том был совершенно неподвижен. Лишь его зрачки расширились, пульс участился. Тошнота подкатывала к горлу, а в животе свербило вожделение. Ему так сильно хотелось изучить эту сферу магии, что он бы мог глаза себе выколоть. — Ты помнишь заклинание? Хауслер покачал головой. — Это был сложный ритуал. Только сам Гриндевальд знал, как его проводить. Я не знаю его методов. Никто не знает. Том скрипнул зубами. — Где именно держат Гриндевальда? — В Нурменгарде. В самой высокой башне, в самой строго охраняемой камере тюрьмы. Том глубоко вздохнул. Он уже знал, что должен сделать. Его глаза стали красными, и он снова посмотрел на Хауслера. Лицо Доминика побледнело. — Я вернусь в следующем месяце, — Том встал, чтобы уйти. — Волан-де-Морт… Том снова повернулся к старшему волшебнику. — Ты намерен продолжать план Гриндевальда? Это его замысел ты хочешь воплотить в жизнь? Том улыбнулся, его красные глаза сверкнули в жутком зеленом свете факелов. — Много кто думает, что знает, в чем заключается мой план. Но я не верю, что найдется хоть одна живая душа, которой известен мой истинный замысел. И я намерен оставить это таковым.

__________________________________________________

Геллерт Гриндевальд сидел, скрестив ноги, на кровати в углу своей темной камеры на вершине самой высокой башни тюрьмы Нурменгард. Глаза его были закрыты, а руки лежали на коленях. Он медитировал — это была древняя ментальная практика, которой его научил старший волшебник много лет назад, когда он был еще мальчиком. Он не ожидал, что из всей магии, которую он изучал на протяжении многих лет, именно это знание станет единственным, что сохранит его душевное равновесие. Защитные чары в его камере были самыми сильными в мире. Он сам в этом убедился. Как иронично, что его собственная крепость, тюрьма, построенная для его врагов, теперь станет его тюрьмой. Я не могу выбраться. Он с трудом смирился с этим. Ему всегда удавалось найти способ сбежать. Но теперь он оказался в ловушке собственной гениальности, в тюрьме собственного высокомерия. Я не могу выбраться. Геллерт закрыл глаза. Он вспоминал свое детство, погружаясь в море воспоминаний. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие в камере. Воздух стал холоднее. Он открыл глаза, но ничего не увидел. Неужели разум разыгрывает его после всех этих бесчисленных месяцев? Прошло уже три года. Неужели он обречен на безумие? Закрыв глаза, Геллерт позволил своей душе перейти в царство духов. Тогда он смог видеть глазами своей души, используя астральное зрение. И тогда он почувствовал темную энергию. Та дрейфовала в углу его камеры, в тени, куда не проникал свет. Геллерт направил щупальца своей магии в сторону этой энергии. Подумал, не призрак ли это. Какой-нибудь убитый им маггл, пришедший, чтобы преследовать его? Он открыл глаза, выходя из царства духов. — Кто ты? — он уставился прямо на тени в углу. — Покажись. Внезапно существо начало обретать форму. Это был не человек. Перед ним материализовалась темная фигура. Он не мог определить, какую форму принимает существо. Его тени то материализовались, то рассеивались. Он различил лишь светящиеся красные глаза, наблюдающие за ним из центра темного тумана. — Кто ты? Его внезапно отбросило к стене. Он ударился головой о твердый камень. Ледяные пальцы обхватили его горло, и Геллерт увидел, что смотрит в кроваво-красные глаза существа. Оно заговорило, и слова его были подобны бурной волне голосов, подобно реке Стикс, текущей вместе с мертвецами в сердце подземного мира. — Здравствуй, Геллерт. По позвоночнику Гриндевальда пробежала дрожь. Он уже много лет не чувствовал такой тьмы. Это его удивило, ведь большую часть своей жизни он прожил во тьме. Геллерт тяжело вздохнул, давление демонических пальцев на его горле угрожало потерей сознания. — Я спрашиваю, кто ты? — прохрипел он. — Что ты? Глубокий хор голосов рассмеялся. — Я волшебник, который намного, намного умнее тебя. Глаза горели в его глазах, как пламя Тартара. Волосы на затылке встали дыбом, по коже поползли мурашки от силы темной энергии, пронизывающей клетку. — Что тебе нужно? — хрипло пробормотал он. — Легилименс. __________________________________________________ В субботу утром Том сидел во главе длинного стола в зале заседаний на верхнем этаже «Дырявого Котла». Пожиратели Смерти только что прибыли. Том был одет в драматический костюм: костюм и мантия были полностью черными. В одной руке он держал чашку кофе, в другой — свою зловещего вида палочку из белого тиса. Резьба на рукояти напоминала птицу смерти с острым крючковатым клювом. Том выглядел бледнее обычного, контрастируя с чернотой своего костюма. Его глаза светились красным, и сегодня он не пытался это скрыть. Обычно субботним утром Пожиратели Смерти были довольно веселой компанией, но сегодня в зале царила атмосфера страха и ужаса, и все сидели в тишине. Лишь Долохов решился заговорить первым. Подойдя к отведенному ему месту через два стула от Тома, он бросил на стол газету. — И что ты собираешься с этим делать? Том взглянул на экземпляр «Ежедневного Пророка». Это была сегодняшняя газета. Заголовок гласил: «Ко взлому Азкабана причастна банда Темных волшебников!». Это была статья Гермионы. Его челюсть напряглась. Как, черт возьми, она вообще узнала об этом? И как она пришла к этому гребаному выводу? Он перевел взгляд на Долохова, который стоял над ним, внимательно наблюдая за его реакцией. Том тупо уставился на него. — Это ты вызволил Доминика Хауслера из Азкабана? — спросил Долохов. Том сделал глоток кофе. — Эта информация секретна, — он взмахнул палочкой, и Долохов оказался силой усажен в кресло, — значит, тебе знать не нужно. Долохов окинул Тома взглядом, затем встретился с его светящимися красными глазами. Его вызывающее выражение лица несколько изменилось. — Что ты собираешься делать с Дамблшлюхой? Челюсть Тома напряглась. Тому потребовалось все силы, чтобы не вырвать сердце Долохова на глазах у всех в помещении. — О ней позабочусь я. Понятно? Долохов пожал плечами. Том моргнул, сделал глоток кофе. Затем взмахнул палочкой, и Долохов вдруг начал хвататься за горло. На него уставились все присутствующие в комнате. Никто не произнес ни слова. Высокий темноволосый Пожиратель Смерти издал придушенный звук, пытаясь втянуть воздух, но его не было. Он задыхался и бил по столу, обратив на Тома широко раскрытые глаза. Том лишь фыркнул, затем потянулся в карман мантии и достал портсигар. Вытащил одну сигарету и зажал ее между губами, прикурив от спички. Он затянулся, наблюдая за тем, как мужчина поперхнулся. Его лицо приобрело яркий оттенок красного. Он снова стукнул по столу, затем посмотрел на Тома. Том холодно наблюдал, его красные глаза светились. Абраксас посмотрел на Тома, затем поднял руку, словно собираясь что-то сказать, но опустил ее обратно на колени. Том выпустил струйку дыма в лицо Долохову, и тот схватился за горло: его кожа приобрела пурпурный оттенок, вены на шее и лбу гротескно выпирали. Эйвери с гримасой поднес руку к горлу, явно встревоженный этой сценой. Том ухмыльнулся, когда его последователь, споткнувшись, упал на пол, задыхаясь. Его глаза выпучились, он попытался подползти к Тому, но поддался удушью прежде, чем добрался до его ботинок. Лицо Долохова было почти синим, когда он потерял сознание — только тогда Том отпустил его. Том взмахнул палочкой, приводя его в чувство. В комнате чувствовалось облегчение, когда Долохов начал втягивать воздух, прерывисто кашляя. Через мгновение его легкие наполнились, и он начал делать глубокие вдохи. — Круцио, — прошептал Том. Полуприкрытые до этого глаза Долохова внезапно распахнулись, зрачки расширились до размеров блюдец, а сам он выгнулся назад, его поза исказилась и стала неестественной. Из его груди вырвался гортанный крик, на несколько октав превышающий его обычный тембр. Ногти впились в деревянный пол, и послышался звук их скрежета, заставивший несколько лиц в комнате поморщиться. Долохов все кричал и кричал. Через минуту он потерял сознание, и тогда Том снова привел его в чувство. Том мучил его еще две минуты после того, как он пришел в себя. Очень немногие могли выдержать пыточное проклятие так долго. Мальсибер непроизвольно задрожал. Потушив сигарету в маленькой пепельнице, Том, наконец, отпустил мужчину. Долохов снова потерял сознание. Тогда он направил свою палочку на мужчину, лежавшего без сознания на полу. — Реннервейт. Веки мужчины дрогнули и открылись, хотя были закатаны внутрь черепа. Том некоторое время тупо смотрел на него, а затем пробормотал: — Легилименс. Несколько минут Пожиратели Смерти сидели в гробовом молчании, пока Том копался в сознании Долохова. Они не осмеливались даже взглянуть друг на друга. Минуты тянулись мучительно долго. Страх висел в воздухе, словно труп в петле. Через мгновение Том отступил и опустил палочку. Долохов лежал на боку, свернувшись калачиком, и стонал от боли, почти не приходя в сознание. Том оглядел лица за столом. Никто не встретил его взгляда. Тогда он прошел к передней части стола и сел. Взяв со стола экземпляр «Ежедневного Пророка», он сунул его в карман мантии. — Какие новости из Министерства, Мальсибер? — он взглянул на него, поднося к губам чашку с кофе. Мальсибер сглотнул, затем прочистил горло и медленно начал докладывать. Он рассказывал несколько минут, а потом заметил: — О, и Гермиона Дамблдор была там на прошлой неделе со своим пресс-эскортом, задавала много вопросов о проникновении в Азкабан. Том моргнул. — Продолжай. — Она брала интервью у Гаспара Дюфрейна, а затем у нескольких коллег Сайруса Пиллоуби в Отделе Магического Транспорта. Том прижал язык к щеке и глубоко вздохнул. Его ведьма была умна. Слишком умна для своего же собственного блага. Том резко встал. — На сегодня все. Можете идти, — он посмотрел на Долохова, носком ботинка по ребрам перевернул на спину, вызвав у того стон. — Кто-нибудь разберитесь с этим куском дерьма. С этими словами Том спустился по лестнице и вышел через черный ход в сторону Лютного переулка.