Invictus

В понедельник утром Гермиона проснулась отдохнувшей. Словно и не было предыдущей ночи с Риддлом. Она сидела за маленьким круглым столиком для завтрака у выходящих на террасу окон. Обычно она пила утренний чай на свежем воздухе, но становилось все прохладнее по утрам, поэтому Гермиона села у окна и смотрела на город. О Риддле сегодня она думать не будет: ей нужно сосредоточиться на следующей статье. Ей отчаянно хотелось написать о проникновении в Азкабан, но Аврорат предупредил редактора, что публикация любых материалов о побеге может привести к недовольству среди граждан. Гермионе это не нравилось. Никто не должен диктовать журналистам, о чем публике стоит знать, а о чем — нет. Разве не за это она ненавидела "Пророк" в свое время? За то, что газета была полностью под контролем Министерства, которое, в свою очередь, контролировалось любой политической партией, стоящей у власти? Рита Скитер публиковала предписанную Министерством пропаганду, и это вызывало у Гермионы отвращение. Тогда в том издании было много лжи и обмана. Возможно, она поговорит об этом с Баумгартнером. По крайней мере, Гермиона могла заняться расследованием нарушения безопасности. Хотя предполагалось, что первые случаи проникновения в тюрьму Азкабан произошли именно в ее времени. Сначала сбежал один юноша, за которым последовал и Сириус Блэк. Затем, два года спустя, многие Пожиратели Смерти обрели свободу в результате серии массовых побегов. Но и это оказалось ложью, не так ли? Насколько Гермионе было известно, именно этот побег оказался первым, но о нем не сообщалось, и никто о нем так и не узнал. Ей уже не терпелось провести дальнейшее расследование. Она оделась на работу в пудрово-голубую мантию и, проходя мимо стола, увидела лежащий там пергамент Тома. Ухмыльнувшись, она прошла мимо, оставив тот на столе. И быстро аппарировала на Косую Аллею.

__________________________________________________

Том Риддл был раздосадован. Было ясно, что Гермиона не намерена отвечать на его послания, которые он писал на пергаменте в течение всего утра. — Думаешь так наказать меня, маленькая ведьма? — пробормотал он ядовито. — Ты еще пожалеешь об этом. Если она не прибудет в его квартиру этой ночью, как обещала, он отправится в ее пентхаус и сам ее оттуда вызволит. Том не был настроен на подобные игры. Он сердито зарычал, сворачивая пергамент и запихивая его во внутренний карман мантии. Неважно, подумал он про себя. Ему нужно сосредоточиться. Он сообщил Горбину, что намерен посетить одного из клиентов, обладающего обширными знаниями об исторических магических предметах и реликвиях, чтобы присмотреть новые приобретения. На самом же деле он собирался разузнать побольше о Нити жизни и о том, где ее можно найти. Затем, в конце недели, Том назначил встречу со своим старым профессором Зельеварения. Тогда он получит рецепт зелья "Слезы Адониса". Том должен был раз и навсегда узнать, является ли Гермиона его родственной душой. Лишь в одном он был уверен абсолютно: родственная она душа или нет, Том решил, что Гермиона Дамблдор будет принадлежать ему до последнего вздоха. Даже если ему придется приковать ее к себе.

__________________________________________________

Гермиона сидела в кабинете Гаспара Дюфрейна, главы Отдела Магического Правопорядка. Это был высокий и представительный волшебник с темными волосами и большими голубыми глазами. У него была легкая щетина, а на каждой руке он носил внушительное количество колец. Он был очень симпатичен, подумала Гермиона. По ее прикидкам, мужчине было около сорока. Никогда прежде ни один волшебник не доставлял ей столько хлопот. — Как я уже говорила, мистер Дюфрейн, я лишь пытаюсь выяснить суровую правду. Мне нужны только факты. Я не пытаюсь плести небылицы, — выдохнула она, уже порядком раздраженная. Очевидно, волшебнику было велено уклоняться от ее вопросов. — Я рассказываю вам все, что знаю, мисс Дамблдор, — холодно произнес мужчина. Гермиона стиснула зубы и сжала челюсти. — Позвольте мне кое-что вам объяснить, сэр. "Пророк" будет писать то, что сочтет нужным. Мой редактор может принять решение о публикации статьи, а может и не принять. Однако если вы не предоставите мне факты и не будете сотрудничать со мной в этом вопросе, то я буду вынуждена выяснять правду своими силами, а это значит, что я могу услышать и узнать то, о чем вы предпочли бы умолчать. Если вы и Министерство в целом хотите опередить эту историю и иметь хоть какой-то контроль над тем, что о ней пишут, то дайте мне основные сведения, и я пойду дальше своей дорогой. Дюфрейн склонился вперед и сузил глаза. Волшебник, казалось, ее разглядывал. — Послушайте, Дамблдор, все, что мне известно — это то, что у сбежавшего заключенного был всего один посетитель за последние пять лет. Этот посетитель заходил к нему в тот же месяц, когда исчез заключенный. И посетителем этим был сотрудник Министерства по имени Сайрус Пиллоуби. Он работал в Отделе Магического Транспорта, одновременно являясь внештатным сотрудником Управления Каминными Сетями в Отделе Портключей. — Каков статус его крови? — спросила Гермиона. — Полукровка. — Как продвигается расследование? — Никаких зацепок. Мы нашли несколько уличающих заклинаний, применив к его палочке Приори Инкантатем, что позволило нам предположить, что он каким-то образом стал причиной проникновения. Однако все попытки допроса оказались безуспешными. Никакой новой информации мы не получили. — Что это были за заклинания? — Это засекреченная информация, — резко ответил Дюфрейн. Гермиона прикусила губу. — Какие заклинания могут помочь волшебнику прорваться сквозь защиту Азкабана? Предполагается, что эта тюрьма неприступна. Он хмыкнул. — Мы думаем, что он действовал не в одиночку. Мы считаем, что ему помогали, и также возможно, что заключенный мог применить какую-то непонятную форму магии, которая позволила ему обойти тюремную защиту. Гермиона нахмурила брови. — Вы имеете в виду Доминика Хаузлера. Как это возможно? — Послушай, журналисточка, — нетерпеливо сказал он. — Расследование все еще ведется. Информации, которой можно было бы воспользоваться, у нас мало. Это была одна из таких ситуаций, когда в одну минуту пленник был на месте, а в следующую — испарился. Дементоры ничего не знают, якобы. Они не говорят, что само по себе подозрительно. Все камеры были целы. По моему личному мнению, работали изнутри. Мне все это не нравится, но я точно так же получаю приказы сверху. Как и все руководители Отделов, я подчинен бюрократии. Больше я ничего не могу рассказать. Это все, что я знаю. Гермиона задумчиво поджала губы. — Каков, по-вашему, мотив мистера Пиллоуби? Аврор поднял руки. — Похоже, что его вообще нет, если не считать его политических взглядов. — И что это за взгляды? — Антимаггловские. Он приверженец превосходства крови. — Но он же полукровка. Гаспар пожал плечами. — В этом есть смысл. Есть много полукровок, которые придерживаются таких взглядов. Заключенный, Хауслер, был бывшим генералом Гриндевальда. Очень, очень высокопоставленный заключенный. Его поместили в одно из самых глубоких подземелий тюрьмы. С самыми сильными защитными чарами, — он понизил голос. — Не цитируйте мои слова. Но если хотите знать мое честное мнение, я не думаю, что Сайрус способен на такое. Работал некто опасный, с хорошими связями. Некто очень, очень умный, с очень непонятными магическими навыками. Гермиона сглотнула. Она знала кое-кого, кто подходил под это описание. Может ли Риддл быть связан с этим? — Сайрус Пиллоуби в чем-нибудь признался? — Конечно, он отрицает свою причастность к этому. Он отрицает даже то, что посещал тюрьму. Но у охранников есть запись, что он был там в определенный день, и даже зарегистрирован след на его палочке. Он точно был там в тот день. Она задумчиво согнула брови и глубоко вздохнула. — А память его проверяли? Аврор усмехнулся. — Вы уверены, что вы репортер? Вы все больше и больше звучите как аврор. Гермиона криво улыбнулась. — В другой жизни, возможно, я могла бы им стать. Он задумчиво оглядел ее с ног до головы. — Полагаю, с вашими результатами Ж.А.Б.А. и семейными связями этот вопрос всегда будет актуален. Что касается Пиллоуби, то вполне возможно, что на него наложили Обливиэйт. Мы почти уверены, что так и есть, потому что, хотя он точно был в тюрьме, у него нет воспоминаний об этом. Мы не смогли восстановить ни одно из них. Если ему действительно стерли память, то ведьма или волшебник, сделавший это, весьма могущественен. Гермиона чувствовала все нарастающее подозрение. — Можно мне опросить некоторых его коллег? Дюфрейн отрывисто кивнул, затем встал и проводил ее до двери. Перед тем как она ушла, он протянул ей руку и пожал ее, встретившись с ней взглядом пронзительных голубых глаз. — Приходите ко мне, если у вас возникнут другие вопросы... или вы захотите пройти собеседование на должность. Гермиона с трудом сдержала улыбку. Он определенно проникся к ней симпатией. Сопровождающий ее представитель прессы провел ее на шестой уровень штаб-квартиры Министерства. Около двух часов Гермиона опрашивала различных сотрудников Сайруса Пиллоуби, большинство из которых работали либо в Управлении Каминной Сети, либо в Отделе Портключей, либо в Испытательном Центре Аппарации. Казалось, никто не располагает какой-либо важной информацией. Гермиона спросила последнюю ведьму: — Сайрус общался с кем-нибудь из других Отделов? Возможно, с кем-то он был близок или обедал вместе? С кем вы его часто видели? Светловолосая ведьма на минуту задумалась. — Ну, была одна ведьма, с которой он недавно начал видеться после работы. Она работает в исследовательском комитете Министерства. Ее зовут Адрия Прюэтт. Первый уровень. Гермиона поблагодарила и позволила своему пресс-сопровождающему провести ее в исследовательские кабинеты. Перед Гермионой сидела невысокая ведьма с бледно-молочной кожей и карими глазами. Волосы ее представляли собой копну диких, блестящих рыжих кудрей. Она была очень миловидной и по-старомодному привлекательной. — Здравствуйте, миссис Прюэтт. Я Гермиона Дамблдор... — О, я знаю, кто вы, — перебила ведьма девичьим голосом. — Я постоянно читаю о вас в газетах. — Ох, — хихикнула Гермиона. — Только хорошее, надеюсь. — Все ваши наряды всегда фотографируют, и говорят, какие средства вы используете, и какие дизайнеры вас одевают. Всегда жду не дождусь окончания мероприятия, чтобы увидеть, как вы нарядились! — она понизила голос до шепота. — И с кем под руку вы будете, — ведьма скромно усмехнулась. У Гермионы округлились глаза. Неужели есть люди, которые действительно настолько интересовались ее выходами в свет? Ее личная жизнь и выбор одежды? Риддл называл ее светской львицей. Возможно, она не настолько хорошо осознавала свой образ, как следовало бы. — Я польщена. Не могли бы вы помочь мне, ответив на несколько вопросов? — О, конечно, — промурлыкала ведьма. — Мне сказали, что вы недавно были в компании волшебника по имени Сайрус Пиллоуби. Сейчас он содержится в Азкабане в ожидании суда за нарушение тюремной защиты. Лицо ведьмы стало печальным и унылым. — Да, мы встречались несколько раз. Но я даже не подозревала, что он способен на такое. — Он когда-нибудь говорил вам что-нибудь о Доминике Хаузлере или о тюрьме? Адрия выглядела совершенно растерянной. — Как я и говорила аврорам, он ни словом не обмолвился ни о чем подобном. Я бы никогда не заподозрила его в этом. Гермиона склонила голову. — Но у него были определенные политические убеждения. Вы в курсе о его антимаггловских взглядах? Теперь же Адрия выглядела несколько обескураженной. — Ну... да, смутно, но он никогда не поднимал эту тему, когда мы были вместе. В основном мы говорили о работе и семье. Насколько мне было известно, Сайрус был семьянином, хорошим волшебником и джентльменом. Так что можете представить мое потрясение, когда его задержали. — Да, конечно, — посочувствовала Гермиона. — А он случайно не упоминал ничего необычного? Вы никаких странных разговоров не слышали? — Ну... нет, не совсем, — ведьма, казалось, задумалась. — Ну, вообще-то, припоминаю я один странный разговор. Мы все стояли в очереди, ждали, когда можно будет улететь домой после работы. Он стоял с одним из своих хороших друзей по работе, Джоффри. Они тихо говорили о каком-то... как он выразился? Объединении темных волшебников? Что-то в этом роде. Гермиона заинтересовалась. — Альянс темных волшебников? — Ох... — ведьма выглядела расстроенной. — Я теперь в жизни не вспомню, о чем они там говорили. — Как зовут его друга? — Джоффри Вулрич. Он работает в Департаменте магических происшествий и катастроф. Штаб-квартира стирающих память. Третий уровень. — Спасибо, мисс Прюэтт. Вы очень помогли. Гермиона снова освободилась и поднялась на лифте вместе со своим пресс-сопровождением. Она чувствовала себя охотником на падаль, но в жилах бурлило волнение. Объединение темных волшебников? Что это значит? Может, Прюэтт имела в виду Пожирателей Смерти? Или есть еще одна организация, о которой еще предстоит узнать? Гермиона почувствовала, как в ней зародился азарт журналистского расследования. Пока она ждала секретаря Отдела, ведущего к ней сотрудника, раздался голос: — Эй! Дамблдор! Рад видеть тебя! Гермиона обернулась и увидела ухмыляющегося Септимуса Уизли, который с яблоком в руке шел через главный офис, где находился вестибюль. — Септимус! Какой приятный сюрприз! — Ну, ты вообще-то на моей территории, знаешь ли. Гермиона глубоко вздохнула. — Прости, я совсем забыла, что это твой отдел. Я сегодня столько людей опросила, что у меня голова кружится, как будто меня гребаным заклятьем головокружения бахнули! Септимус рассмеялся. — Чем же я могу тебе помочь? — Я просто пытаюсь узнать побольше о Сайрусе Пиллоуби. Септимус сморщил нос. — Неприятный тип. Не удивительно, что он попал в Азкабан. Хотя удивительно то, как он там оказался. — Ты не веришь, что он на такое способен? Он покачал головой. — Не думаю, что кто-то вообще в это верит. Парень не из умных. Гермиона натянуто улыбнулась. — Похоже, это распространенное мнение. Я не верю, что он это сделал. Думаю, его кто-то подставил. — Да неужели? Готов поспорить, что если кто и может докопаться до истины, так это детектив Дамблдор. Гермиона усмехнулась и закатила глаза. — Точно. Для таких вещей существует целый отдел, а висит все на мне. На двадцатилетней писательнице, повернутой на платьях и домовых эльфах. — Ты чертовски права, — подмигнув, сказал Септимус. — Задай им жару, Миона! Гермиона не смогла удержаться от хихиканья, когда он отошел, а ее пресс-сопровождение подошло к молодому русому волшебнику. Тот настороженно посмотрел на Гермиону. Она протянула руку: — Гермиона Дамблдор. Полагаю, вы мистер Вулрич? Он взял ее руку и нерешительно пожал. — Да. — Могу я поговорить с вами наедине? Джоффри отрывисто кивнул и последовал за ней в пустой кабинет. — Присаживайтесь, мистер Вулрич. Волшебник сел и уставился на нее. Она заманчиво улыбнулась. — Мне просто нужно задать вам несколько вопросов о вашем приятеле, Сайрусе Пиллоуби. — Я думал, прессе было приказано не распространяться об этом грязном деле с проникновением, — сказал он жестким голосом. — "Пророку" предложили отложить любые сообщения до тех пор, пока не будет получено больше информации о проникновении. Однако я выполняю свою работу как журналист. Выпущу ли я статью сейчас, или позже, или никогда — это еще предстоит выяснить. Мой долг — идти по каждому следу и распутывать все возможные нити правды. Мне сказали, что вы с Сайрусом были друзьями? — Друзьями по работе. Знакомыми, скорее. Гермиона посмотрела в глаза молодому человеку. На вид он был всего на несколько лет старше Гермионы. Она решила, что откровенность — лучший подход. — Я буду предельно честна, мистер Вулрич. Я не верю, что ваш друг виновен в том, в чем его обвиняют. Он неловко огляделся по сторонам. — Ну... я тоже не верю. Гермиона кивнула. — Я вижу, что вы не доверяете репортерам. Но я здесь не для того, чтобы коверкать ваши слова или заставлять вас признавать то, чего вы признавать не хотите. Если вы поможете мне, я, возможно, смогу обелить его имя. Или хотя бы бросить тень сомнения на общественное мнение. Казалось, Сайрус слегка смягчился. — Послушайте, меня это не очень волнует. Если он это сделал, то заслужил то, что получил. Но вот что меня не устраивает, так это то, что невиновного парня бросили в такое место. Тюрьма Азкабан — это адская дыра, это уж точно. Выйдя оттуда, человек уже никогда не будет прежним. Мне это не по душе. Гермиона с энтузиазмом кивнула. — И я с вами согласна. Скажите, пожалуйста, он что-нибудь говорил вам перед арестом? О чем-то, в чем он мог быть замешан? Есть ли кто-то, кто мог бы желать ему зла? Его брови нахмурились, и он отвел взгляд, словно раздумывая. — Ну... простите меня, но... ему точно не нравились вы. — Я? Джоффри кивнул, немного смутившись. — Да. Ваши статьи приводили его в бешенство. Он много чего неуважительного говорил. Иронично, не правда ли? Что именно вы ему хотите помочь? — хихикнул молодой человек. — Понятно. Он придерживался определенных убеждений, которые мои статьи, очевидно, опровергали. Он состоял в какой-нибудь организации? Был связан с влиятельными людьми, которым мог как-то перейти дорогу? — Да, — кивнул он. — Теперь, когда я думаю об этом, я вспоминаю, как он много болтал о каком-то чистокровном альянсе. Они занимались темными искусствами и все такое. Они пытались завербовать его, но он послал их к черту. Ему не нравился парень, возглавлявший всю эту шайку-лейку. Сказал, что он полный профан, ничто и никто. Кровь у Гермионы похолодела. Сердце забилось быстрее. — Кто же был их лидером? — Я не знаю его имени, но Сайрус постоянно твердил о том, что этот парень — лавочник. Губы Гермионы разомкнулись. Она затаила дыхание. — Что еще он говорил? — Я думаю, что парень по фамилии Мальсибер был членом этого альянса. Я не очень хорошо помню название... что-то про рыцарей. Да, рыцари. Гермиона сглотнула. — Вальпургиевы Рыцари? — Да, точно. Гермиона кивнула. — Он часто говорил об этих людях? — Достаточно. Он постоянно подтрунивал над ними. Говорил, что они помешанные придурки и все закончат в Азкабане, — Джоффри сухо рассмеялся. — Забавно, как все обернулось, правда? — Ммм, — хмыкнула Гермиона. Действительно, очень забавно.

__________________________________________________

Том опрокинул в себя стакан огневиски. Он уже выпил два бокала абсента. К “Зеленой фее” он обращался только тогда, когда хотел быстро наклюкаться. У него было предчувствие, что Гермиона сегодня не появится. Он зажег сигарету. Том не мог решить, явиться ли к ней в квартиру и вытащить ее оттуда за волосы, или же оставить ее вариться в одиночестве. Неизвестно, что из этого было бы хуже. Образы Гермионы мучили Тома. Его ведьма, лежащая на его диване, мягкая и обнаженная, с ее губ срывались сладкие стоны, пока она умоляла его трахнуть ее. Том крепко зажмурился и выдохнул облако дыма. Он все еще чувствовал ее вкус. Эта дрянь не ответила ни на одно сообщение, которое он ей написал. Он подумывал об астральном путешествии в ее квартиру, но что-то остановило его. Возможно, для одной недели проебов ему достаточно. Тому было крайне любопытно, как она отреагирует. В конце концов, он здорово разозлил ее. По правде говоря, он даже не винил Гермиону. Он лишил ее девственности довольно резким и жестоким способом, а затем смутил и отверг ее, когда она так сладко подчинилась ему. Да еще в день ее рождения. Том едко усмехнулся сам себе. Иногда он и впрямь был мудаком. Этого он не мог отрицать. Но это не имело значения. Гермиона была его. Он заявил на нее права. Ей нужно было просто смириться с этим. В любом случае, ей придется обрасти броней, если она собралась быть с Риддлом. Его путь был полон неопределенности и опасностей. Об этом Том тоже недавно размышлял. Прав ли Альфард Блэк? Есть ли у Тома что предложить ей, кроме самого себя? Путь к власти был коварен и темен. Он и представить себе не мог, что рядом с ним будет женщина. Зная Гермиону, она не одобрила бы ни его затею, ни его методы. Ну так как они вообще могли бы сработаться? Если исходить исключительно из их связи и влечения, то конечно. Том чувствовал, что она идеально подходит ему. Но совпадают ли их цели? Это был не самый понятный аспект теории родственных душ. Как они могли быть идеальной парой, если их пути так резко расходятся? Том опрокинул в себя еще один стакан огневиски и засунул сигарету между губ, делая тягу. Эта ведьма занимала слишком много места в его мыслях. Он с раздражением подумал о том, что ему нужно наверстать упущенное: ему еще предстояло наказать Долохова за его дерзость. На этой неделе он собирался провести сеанс легилименции над Пожирателями Смерти. Он им не доверял. На следующей неделе ему предстояла встреча с будущим кабинетом Вильгельмины Тафт и несколькими другими крупными магическими деятелями на международной арене. Она хотела познакомить Тома с разными важными людьми, прежде чем он представит себя публике. Она сказала Тому, что ему придется бросить работу продавцом и занять должность в Министерстве. Но он не собирался этого делать. Ему по-прежнему нужно было найти предметы, которые можно было бы превратить в крестражи. Он не знал, хочет ли он участвовать в кампании. Он не знал, хочет ли заниматься политикой. Это никогда не входило в его планы. Но, с другой стороны, это дало бы ему неизмеримую власть. Он тщательно взвешивал варианты, пока ответ не вырисовывался сам собой. Том еще раз затянулся сигаретой. И Гермиона снова промелькнула в его голове, как кадр из кинопленки. Его утренняя дрочка была сосредоточена на мыслях о том, как она доставляет себе удовольствие. Мысль о том, что она трогает себя, думая о нем, чрезвычайно возбуждала Тома. Он рассеянно подумал, что хотел бы понаблюдать за ней. Когда дневной свет сменился сумерками, а затем и темнотой, Том включил лампу из зеленого стекла и решил немного почитать. Он как раз достал с полки книгу и провел пальцами по корешку, когда услышал стук в дверь. Его глаза сузились. Значит, маленькая ведьма все-таки решила поиграть. Том подошел к двери и открыл ее. Там стояла Гермиона, одетая в элегантное черное платье и смотревшая на него одним из самых ледяных взглядов, которые он когда-либо видел. Он ухмыльнулся и широко распахнул дверь. Она прошла мимо него в комнату. Встала посреди его квартиры, и Том повернулся к ней лицом. Их взгляды встретились. Том не мог прочесть выражение на ее лице. Затем она сделала то, чего он точно не ожидал. Гермиона внезапно бросилась к нему, обхватила его за шею и прижалась губами к его губам. Том на мгновение застыл от удивления, а затем обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Она раздвинула губы, и Том резко втянул воздух через нос, проникая языком в ее рот. Она запуталась пальцами в волосах у основания его шеи, а затем толкнула его назад всем весом своего тела, пока он не упал в кресло позади себя. Гермиона забралась к нему на колени и прижалась. Его брови поднялись. Это была явно не та реакция, которую он ожидал. Девчонка продолжала целовать его, прижимаясь к нему бедрами. Его руки пробрались вверх по ее спине и запутались в ее волосах. Она тихо застонала и почувствовала, как он упирается в ее бедро. Том прервал поцелуй и пробормотал: — Блядь. Затем Гермиона откинулась назад и пробормотала: — Петрификус Тоталус. Том замер. Гермиона достала из кармана свою палочку, все еще нацеленную на него. Она отбросила его руки от себя и потянулась, чтобы взять его палочку из кармана. — Это я пока заберу. Гермиона слезла с его колен и отступила назад, глядя на него с наглой ухмылкой. — Так ты любишь играть в игры, Том? — она наклонилась вперед и погладила его по щеке, а затем легонько сжала. — Сегодня мы поиграем в мою игру. Его глаза сузились, и он следил за тем, как она начала развязывать пояс своего черного платья. Она стянула его с плеч и позволила ему упасть к ногам, обнажив кружевное черное белье. На ней был прозрачный бюстгальтер-балконет, нежные кружевные трусики и пояс, который застегивался на маленькие подвязки на бедрах, удерживающие черные чулки с кружевной отделкой. Брови Тома поползли вверх.

__________________________________________________

Сегодня Гермиона чувствовала себя очень уверенно. Все, что он сделал вчера, было направлено на то, чтобы расстроить ее, заставить почувствовать себя голой и уязвимой, слабой и покорной. Но Гермиона не даст ему шанса смеяться последним. Он не заслуживал такого удовольствия. — Я верю, что ты потерял дар речи, Том, — сказала она с улыбкой. Взмахнув палочкой, Гермиона освободила его рот от недвижимости. Он прижал язык к щеке. — Что ты себе позволяешь, маленькая ведьма? Она пожала плечами. — О, не знаю, Том. Я подумала, что тебе может понравиться небольшое представление. Видишь ли, я намерена показать тебе, что именно делала прошлой ночью, когда ты отправил меня домой ни с чем. При этом она спустила кружевные трусики с бедер и позволила им упасть на пол. Вышагнув из них, она подошла к дивану и легла на него, раздвинув ноги. Глаза Тома сузились и следили за ней, как у ястреба. — Тебе, наверное, нравится играть с огнем, Гермиона. Она улыбнулась и издала горловой смешок, когда ее пальцы зашевелились между ног. — О, я думаю, это ты играешь с огнем, Том. Его глаза вспыхнули, а уголки губ приподнялись. Его взгляд упал туда, где ее пальцы начали обводить клитор. Челюсть Тома напряглась. Другая рука Гермионы переместилась к груди и сжала ее, зажав сосок между пальцами и нежно перекатив его. Она издала тихий стон. Ноздри Тома раздулись. Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась. Он прожигал ее взглядом, но молчал, наблюдая за ней. Она скользнула внутрь двумя пальцами. Губы Тома открылись. Гермиона вводила и выводила их из себя, и они оба слышали звук ее влаги в тихой комнате. Он резко вдохнул. — Ммм, — простонала она, закрыв глаза и откинув голову назад. — Альфард. Его рот приоткрылся, а глаза сузились. — О, черт возьми, нет, — пробормотал он. Она снова принялась тереть свой клитор быстрыми движениями. — Абраксас, — простонала Гермиона. Том вдруг начал смеяться. Смех этот был опасен и сулил возмездие. — У тебя большие проблемы, маленькая ведьмочка. Гермиона протянула вторую руку между ног и начала массировать свой клитор. Глаза Тома потемнели от гнева, но он не переставал наблюдать за ней. Он не мог. Он был слишком очарован ее маленьким шоу. Какую истерику может закатить его ведьма. Он находил в этом нечто восхитительное, видя, как она кусается в ответ своими маленькими зубками. Он, конечно, отомстит за это. Но это было слишком захватывающе, чтобы не наслаждаться каждым мгновением. Том наблюдал, как напрягается ее тело. Ее стоны стали более частыми, а дыхание — прерывистым. Гермиона начала покачивать бедрами, и Том понял, что он уже до боли тверд. Что бы она ни задумала, это явно сработало. Внезапно она выгнулась назад, ее грудь покраснела. Ее рот раскрылся, а голова откинулась назад. — О, черт, — простонала Гермиона, кончая. Он понял это по тому, как замедлились ее движения, а промежность стала красной и набухла. Том хотел попробовать ее на вкус. Ему нужно было уничтожить ее. Иди сюда, маленькая ведьма, подумал он. Том направил свою магию наружу, желая, чтобы она пришла к нему. Гермиона тяжело дышала, отходя от оргазма, и ее глаза встретились с его собственными. Он уставился на нее в ответ, его глаза обиженно сузились. Она мило улыбнулась и встала, подходя к нему. Ее взгляд упал на заметную выпуклость в его брюках. Она слегка надула свои губки. — Ну, теперь, когда ты расслаблен и... разогрет, Том, возможно, тебе нужно испытать на себе свое собственное оружие. Том угрожающе усмехнулся. Она забралась к нему на колени и смело оседлала его. Их взгляды перекрестились. Гермиона расстегнула ремень, а затем и молнию на его брюках. Засунула руку за резинку боксеров и, обхватив член рукой, высвободила его. Том решил, что ему нравится эта смелая версия Гермионы. Он не мог решить, что ему нравится больше — ее огненная сторона или покорная. Каждая грань этой ведьмы завораживала. Гермиона наклонилась к нему и нежно прижалась губами к его губам. Затем прошептала: — Возможно, мне стоит дать тебе попробовать чуть-чуть... а потом уйти. Он ухмыльнулся, и его взгляд упал туда, где она держала его в своей руке. Она несколько раз провела по нему ладонью, а затем нависла над ним, прижимая его к своей сердцевине. Головка члена прижалась к ее теплу, и Том перевел взгляд на ее лицо, чтобы увидеть, как она прикусила губу. Гермиона медленно, мучительно насаживалась на его член. — Черт, — пробормотал Том, — хватит. Внезапно он освободился от сковывающего заклинания и обхватил ее руками, прижав к себе в нерушимой хватке. Она ахнула. Похотливый блеск в ее глазах быстро сменился страхом и тревогой. Том усмехнулся. — Неужели ты думаешь, что я не смогу снять простое обездвиживающее без палочки? — он покачал головой. — Ты сильно недооцениваешь меня. Признаюсь, я разочарован. Грудь Гермионы вздымалась. — Отпусти меня, Том. — Я скажу это только один раз, Гермиона. Никогда больше не пытайся проклясть меня. Ее глаза сверкнули гневом. — Думаю, ты много раз делал так сам. Он ухмыльнулся, затем кивнул. — Возможно. Теперь мы квиты, маленькая ведьма? Гермиона сглотнула. — Возможно. — Ты думала, что наказываешь меня? Напротив, ты только что воплотила в жизнь мою самую последнюю фантазию. Жаль только, что я не мог подрочить, наблюдая за тобой, но это не страшно. Я подумаю об этом позже. Она нахмурилась. — Ты гребаный мудак, Риддл. Том приподнял бровь. — Не могу не согласиться. Дыхание у нее потяжелело, и Гермиона поняла, что он все еще находится внутри нее. — Если ты мог остановить меня, почему ты этого не сделал? Том усмехнулся. — Конечно, я хотел посмотреть, что задумала моя маленькая ведьма. Ты, естественно, не разочаровала. Должен сказать, что из всех возможных вариантов твоей реакции я не ожидал такого. Хотя чувствую небольшое желание отомстить из-за того, что ты выкрикиваешь имена других волшебников. Видишь ли, я натура собственническая. Возможно, мне придется просто необратимо их покалечить. Она дернулась от его прикосновения. — Ты не сделаешь этого. Его глаза пронзили ее, а голос был жестким. — Сделаю. Она покачала головой. — Это не их вина. Я виновата. Он опустил голову, и они оказались лицом к лицу. — Тогда будь осторожна, играя в игры. Она приподняла подбородок. — Тогда не играй со мной, Том. Его глаза блуждали по ее лицу. — Так вот что я, по-твоему, делаю? Она задергалась в его руках, пытаясь вырваться. — Я знаю, что это ты и делаешь. Он усмехнулся, глядя, как она сердито сопротивляется его хватке. — Прекрати сейчас же. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее мне хочется тебя сломать, — его глаза скользнули по ее раскрасневшемуся телу. — Для ведьмы, которая совсем недавно была девственницей, ты довольно чувственная штучка, а? — он улыбнулся, когда Гермиона нахмурилась. — Ничего страшного, дорогая. Я тоже. Я смогу удовлетворить твой прожорливый аппетит. — О, да пошел ты нахер! — воскликнула она. — Дай. Мне. Уйти. — Никогда, — пробормотал Том ей на ухо. Его рука запуталась в ее волосах и крепко сжала локоны, дернув голову назад, а его губы нашли ее горло. — Я никогда не отпущу тебя, маленькая ведьма. Ты в капкане, — его зубы задели ее яремную вену. Затем, крепко прижав ее к себе, он начал входить в нее. Ее рот раскрылся. — Ох, — вздохнула она. Он толкнулся еще сильнее. — Черт, — задыхаясь. Том отпустил ее и, обхватив руками за бедра, приподнял в воздух. — Держись, — прошептал он. Она покачала головой. — Подожди... — Хватит, Гермиона. Ты уже высказалась. Теперь позволь мне овладеть тобой. Он начал входить в нее, быстро толкаясь и создавая такое восхитительное трение, что Гермиона наклонилась вперед и зарылась лицом в его плечо. — Том, — простонала она, прижимаясь к его рубашке. Он приостановился и, схватив ее за волосы, откинул ее голову назад. — Смотри на меня. Их глаза встретились, и, казалось, между ними что-то изменилось. — Ты моя, — пробормотал он. Она кивнула. Том прижал ее к себе и потянулся, схватив ее за ягодицы. Он притирал ее к себе, усиливая толчки. — Том, — вырвалось из нее шепотом. Его глаза встретились с ее глазами. — Ты мой? — спросила она. Его глаза изучали ее лицо. — Ты хочешь, чтобы я был твоим? — спросил он с легкой ухмылкой. Гермиона серьезно кивнула. Он потянул ее к себе пока его дыхание не коснулось ее губ. — Я твой, маленькая ведьма. Она наклонилась и поцеловала его. Их губы оставались соединенными, пока он входил в нее, полностью погружаясь, поглаживая сладкое местечко внутри нее, о существовании которого она до сих пор и не подозревала. Том почувствовал его, когда стенки начали сжиматься вокруг него, выцеживая его член. Она застонала ему в губы, когда снова кончила, и ее тепло сжалось вокруг него. Тогда Том разорвал поцелуй. — Черт, Гермиона, — выдохнул он, пульсируя в ней, наполняя ее своим семенем. Это было быстрое, но эффективное слияние. После него оба тяжело дышали. Он сглотнул, его адамово яблоко перекатилось, когда он вышел из нее, и с немалым удовольствием наблюдал, как его сперма вытекает из лона. Он решил, что не существует зрелища прекраснее. Взмахнув рукой, Том призвал свою палочку с дивана, на который Гермиона ее уронила. Нехотя он наложил противозачаточные чары. Затем его глаза встретились с ее. — Останься, — пробормотал он. — Остаться здесь? — шепнула Гермиона. — На эту ночь? — На каждую, — Том выдохнул. Она не ответила ему, просто упала на него в изнеможении. Он обвил ее руками. Гермиона почувствовала себя в моменте счастливой. Она не пыталась понять, как человек, укравший ее счастье в одной жизни, смог подарить его в другой. Она просто позволила себе это почувствовать.