Invictus

28 августа 1998 года

Гарри был мертв. Она не могла в это поверить. Его безжизненное тело лежало на руках Хагрида. Ужас и страх, окутавший ряды сопротивления при виде этой картины, был буквально осязаем. Она смотрела и смотрела на тело Гарри. Пожиратели Смерти насмехались над ними, хохотали. Она встретила безумный взгляд Беллатрисы, ее губы скривились от отвращения, когда маниакальный смех Беллы наполнил воздух. Волан-де-Морт поднял руку, призывая их к молчанию. Антонин Долохов пристально посмотрел на Гермиону прищуренными глазами, затем подмигнул. Ее чуть не стошнило. Тела убитых были разбросаны по всему двору. Рон начал кричать и швыряться проклятиями в Волан-де-Морта. Остальные последовали за ним. Профессор Макгоннагал плакала всего в нескольких шагах от Гермионы. Ее взгляд впервые оторвался от тела Гарри. Волан-де-Морт смотрел прямо на нее узкими щелками зрачков, красные глаза светились, как у какого-нибудь демона из ее худших детских кошмаров. Их взгляды встретились, и, хотя она ожидала, что к горлу подступит желчь, она почувствовала что-то еще. Страх? Да. Безмерный страх. Но было кое-что еще. Понимание? Узнавание? Волан-де-Морт пересек двор, высоко подняв свою белую словно кость палочку. Он мчался прямо к ней с нечеловеческой скоростью. Как будто летел? Казалось, он плыл по воздуху. Приблизившись, маг схватил ее за руку, и попытка отстраниться и вырваться из его хватки была пресечена невероятной силой его призрачного тела, которое питала темная магия, наполнявшая его душу. Он притянул ее к себе, окутывая запахом смерти. — Нет! — она закричала. — Отпусти! Трус! Волан-де-Морт рассмеялся, издав пронзительный грубый звук, что скользнул по ее коже, словно тысяча крошечных змей. — Отпусти ее! — крикнул Рон. — Это моя девушка! Смех Волан-де-Морта начал становиться более низким и зловещим. Хрипло усмехнувшись напоследок, он навис над девушкой и притянул ее вплотную к себе, чтобы коснуться губами ее уха. — Маленький Уизли утверждает, что ты его, но мы оба знаем, чья ты на самом деле, не так ли? Легкий пьянящий запах Амортенции окутал Гермиону, маня ее к мужчине. — Что ты со мной делаешь? — встревоженно спросила она. — Отпусти меня. Гарри! — Гарри не спасет тебя, — его глубокий бархатный голос зачаровывал. — Идем со мной, Гермиона. Девушка покачала головой, чувствуя, как на глазах выступают слезы. — Как ты мог? — прошептала она. — Как ты мог? — в отчаянии продолжала повторять она вновь и вновь, вглядываясь в чудовищные черты лица Волан-де-Морта, будто не замечая их. — Вместе, ты и я, — выдохнул он мрачным неземным голосом, будто из какого-то старого фильма ужасов, — мы будем вершить великие и ужасные дела, Гермиона. Девушка вновь покачала головой, упираясь в мужские плечи в попытке оттолкнуть и ощущая их тепло и твердость под своим ладонями, а не холод и костлявость. — Нет! Отпусти меня! ГАРРИ!

______________________________________________

Громко вскрикнув, Гермиона резко села в кровати. Ее грудь тяжело вздымалась в попытке вздохнуть, кожа покрылась мурашками, а тело дрожало, отходя от кошмарного сна. Взгляд отчаянно метался из одного угла спальни в другой в поисках подтверждения, что она у себя дома. В безопасности. Одна. <i>Он здесь, подумала она. Я чувствую его. Но голос, что терзал ее на протяжении последних нескольких месяцев, молчал. Каким же чудовищем был Волан-де-Морт, раз мог преследовать ее даже после того, как был уничтожен столько раз? В груди зародился всхлип, который вырвался из горла гортанным криком. Пальцы запутались в волосах, угрожая вырвать их из головы. Она не могла избавиться от воспоминаний о Гарри, лежащем на руках у Хагрида. — Он не умер, Миона. В конце концов, все обошлось. Мы победили. Это главное, — сказал ей Рон после битвы. Но что, если бы он умер? Что, если бы ничего не получилось? Столько людей погибло на ее глазах. А если бы среди них был Гарри? Она до сих пор чувствовала холод прикосновения костлявых пальцев Волан-де-Морта на своей руке. Опустив взгляд, она, к своему ужасу, увидела, как на ее бледной коже лиловым расцветает свежий кровоподтек там, где маг касался ее во сне. Очертания чужих пальцев... Ее глаза расширились, а дыхание сбилось. Во второй раз с тех пор, как они вломились в Гринготтс, она подумала о предмете, который украла из хранилища Беллатрисы Лестрейндж. Она почувствовала присутствие темной магии, которую он источал, когда скатился к ее ногам... будто бы пришел к ней сам. Гермиона вновь вспомнила, что ее прикосновение не заставило предмет раздвоиться, как все остальное. Но ведь это не мог быть крестраж... невозможно. Но от него разило им. Она знала частоту его магических импульсов после тех месяцев, которые носила его крестраж. Может быть, поэтому она не могла заглушить его голос в своей голове? Поэтому не могла избавиться от ночных кошмаров? Она почувствовала отвращение к самой себе за то, что оставила артефакт, хотя должна была сдать его в министерство. Ведь знала, что он потенциально опасен. Но как бы то ни было, где-то в темных глубинах своего разума она знала, что хотела оставить его себе. Зачем? На память? Как что-то, что будет напоминать ей о храбрости, которую она проявила, выступив против самого могущественного волшебника столетия? Или, возможно, у нее была больная, извращенная сторона, которая восхищалась силой Волан-де-Морта? Она никогда в этом не признавалась, но несмотря на ужасающую идеологию, которую он распространял, отсутствие чувств и неспособность к раскаянию, Гермиона восторгалась поразительной силой и способностями, которые не были подвластны больше никакому другому волшебнику. Это темная магия, напомнила она себе. Она развращает человека. Этим все и закончилось, верно? Волан-де-Морт уничтожил себя. Когда-то он был всего лишь мальчиком. Сиротой. Красивым и обаятельным, по словам Гарри. А Волан-де-Морт, которого она встретила во время Битвы, был лишь порождением темной магии, олицетворением того, во что она превращает разум и душу. Он несколько раз раскалывал свою душу с помощью убийств и ужасающей ритуальной магии. Он мучил людей, которые его любили. Убивал их. И, в конце концов, совершенно обезумел. Она вздрогнула, вспомнив свой сон. Он сильно обеспокоил ее. Волан-де-Морт вел себя так, будто бы знал ее. Возможно, ей лучше избавиться от этого предмета. Но сначала она хотела раскрыть его секреты. Разумеется, только в академических целях, сказала она себе.

______________________________________________

22:14 28 августа 1998 года

Гермиона разгладила руками свое красное платье, войдя в дом своего детства. Час был поздний. Она только что вернулась из Норы, где Уизли устроили раннюю вечеринку по случаю ее дня рождения. Она должна была уехать в Хогвартс всего через два дня, единственная из троицы ее друзей, кто будет учиться на последнем курсе, поэтому они решили устроить вечеринку по случаю ее 19-летия пораньше. Она рассеянно провела кончиками пальцев по тонкой золотой цепочке на шее. Утонченная подвеска в форме феникса приятно холодила кожу. Это был подарок Рона ей на день рождения, и она все еще чувствовала прикосновение его пальцев к своей коже там, где он застегивал цепочку у нее на шее. — Чтобы ты помнила, что добро всегда побеждает, Гермиона, — пробормотал он ей на ухо достаточно тихо, чтобы остальные не услышали. — Не забывай, ладно? Не позволяй воспоминаниям поглотить тебя. Это был самый внимательный и заботливый поступок, который Рон совершал для нее. Он действительно прилагал огромные усилия, несмотря на то, что они годами ходили вокруг да около. Гермиона искоса взглянула на себя в зеркало, поглаживая кулон. Она понимала, что ее друзья беспокоятся о ней. Война сильно повлияла на них всех, но ей пришлось тяжелее, чем остальным. Будь проклят ее сверхактивный ум. Но добро не всегда побеждает, не так ли, Гермиона? дразнил ее голос. После Битвы ее часто посещала мысль, что им невероятно повезло. Все сложилось вопреки почти мизерным шансам… казалось, это была сама судьба или вмешательство высшей силы. Возможно, свет действительно восторжествовал над тьмой… Но ее аналитический и скептический ум не мог не думать, что им просто повезло. Она не верила в судьбу. Она не могла позволить себе или своим близким когда-либо снова стать уязвимыми. Она хотела быть могущественной. Она хотела, чтобы темные волшебники, такие как Волан-де-Морт, как мерзкий и отвратительный Антонин Долохов, боялись ее. В Гермионе была темная сторона, мстительная сторона, с которой она боролась на протяжении всей жизни. Но теперь, после войны, эта тьма загноилась. Ее преследовал сон. Голос Волан-де-Морта, низкий и совершенно не похожий на тот, что жил в ее воспоминаниях, шептал... Мы будем вершить великие и ужасные дела вместе, Гермиона. Почему ей снились эти сны? Почему она все еще слышала голос крестража? Он должен был исчезнуть, когда Рон уничтожил его, как это было с Гарри. Почему он остался с ней? В этом наверняка была вина артефакта, который она украла из хранилища Беллатрисы. Она должна была передать его министерству несколько месяцев назад. Она вернет его, конечно. Избавится от него. Но если она отдаст его сейчас, то никогда не узнает, что это за артефакт и что за необычную магию он источает. Может быть, Волан-де-Морт и был сумасшедшим кровожадным психопатом, но его магические способности были феноменальны, и Гермиона не могла упустить возможности познать магию, с которой, возможно, никогда не столкнется в этой жизни. Она прошла в свою спальню и сняла с запястья расшитую бисером сумочку. Она использовала уменьшающие чары, чтобы прикрепить ее к своему браслету, как маленький шарм-кулончик. Понадобилось несколько минут, чтобы вернуть сумочке прежний размер, покопаться в ней и наконец ощутить ладонями мягкость кожаного футляра. Девушка отложила его в сторону и присела на кровать. Вновь уменьшив сумочку и прицепив ее к запястью, ведьма сфокусировалась на артефакте. Это был первый раз, когда она прикоснулась к нему с того дня, как они вломились в Гринготтс. Все это время гриффиндорка слышала его зов, буквально физически ощущала его присутствие, пока футляр просто лежал в ее сумочке. Она почти начала наслаждаться его присутствием, своим собственным маленьким темным секретом. Это тревожный звоночек, Гермиона, упрекнула она себя. В глубине своего разума она знала, что артефакт потенциально может быть наделён очень опасной магией, особенного для того, кто не знаком с его свойствами. Если бы Дамблдор был все еще жив, она могла бы доверить ему осмотреть этот предмет вместе с ней. Министерству она больше не верила. Действительно ли она хотела работать или доверять правительственному органу с таким ужасающим послужным списком? Пока этот момент был под большим вопросом. Осторожно, словно ожидая, что предмет превратится в змею и укусит ее, она провела пальцами по состаренной черной коже и ахнула. От ее прикосновения на поверхности кожи начала материализовываться светящаяся золотистая надпись. На крышке коробки были магически выгравированы руны, а под рунами буквы — Т.М.Р. Ее сердцебиение ускорилось, когда она поняла, что ее страхи подтвердились. Том Марволо Риддл. Но зачем ему использовать эти инициалы? Насколько она знала, он ненавидел свое настоящее имя, поскольку оно напоминало ему о его маггловских корнях и отце, который бросил его. Если только… Мог ли этот предмет принадлежать его отцу? — Это вполне возможно, — пробормотала она себе под нос, возвращаясь к своей детской привычке разговаривать с самой собой вслух. Она изучила руны. Некоторые были ей знакомы, ведь она годами углубленно изучала древние руны, но другие выглядели определенно первобытными, как какая-то архаичная разновидность клинописи. — Это не сулит ничего хорошего, — прошептала она. Она узнала в одной из рун Эйваз, практическое значение которой было “тис”. Она олицетворяла вечную жизнь. Бессмертие. Типичный Волан-де-Морт, подумала она с кривой улыбкой. У этого мужчины действительно было на уме лишь одно. Девушка только надеялась, что эта штука не поднимет его из могилы. Мертвых не вернуть, напомнила она себе. Даже Воскрешающий Камень не смог бы этого сделать. Я в безопасности. Она взмахнула палочкой, бормоча заклинания обнаружения. Судя по всему, на предмет не было наложено никаких темных проклятий, но в нем была заточена неизвестная ей магия, излучающая ярко-голубое сияние. Больше девушке ничего не удалось выяснить. Она щелкнула золотой защелкой и открыла шкатулку, обнаружив крошечный свиток и старинную черную с золотом авторучку, лежащую на бархатной подложке. — Как странно, — благоговейно прошептала она. Девушка почувствовала на предмете магический отпечаток Волан-де-Морта, но он был легкий, ненавязчивым и совсем не походил на гипнотическую темную энергию, которой был пропитан крестраж. Это потому что в нем нет осколка его души, подумала Гермиона, покрываясь мурашками. Она знала, что Волан-де-Морт был мнительным и чрезмерно осторожным, поэтому на всякий случай наложила еще одно заклинание обнаружения на содержимое коробки. Наконец любопытство взяло верх, и она осторожно взяла миниатюрный свиток и развернула его. Пергамент был чист. Она постучала по нему палочкой. — евелио Никакой реакции. Гермиона нахмурилась и снова постучала по пергаменту. — Апарекиум Через мгновение на пергаменте паутиной начали расползаться чернила, вырисовывая слово "invictus", написанное острым почерком. Под словом (или заклинанием?) был набросок Темной метки. Гермиона сглотнула. Это было, по всей вероятности, написано и нарисовано самим Волан-де-Мортом. Она уставилась на буквы, пытаясь найти какую-нибудь подсказку к расшифровке природы заклинания или понять цель, с которой маг написал здесь это слово. Ее взгляд скользнул по ручке, лежащей в футляре, как скелет, покоившийся в своем гробу. Он сделал надпись этой ручкой? Почему слово "invictus" показалось ей таким знакомым? Она знала, что это латынь, но в нем было что-то знакомое… как будто она именно слышала это раньше, но не могла вспомнить где. Гермиона подошла к своему книжному шкафу и достала книгу заклинаний. За последние два месяца она тщательно организовала и скомпилировала все известные заклинания в своего рода справочник. Она заколдовала его, чтобы он был проиндексирован и легко доступен для поиска по буквам или ключевым словам. По правде говоря, если бы она создала официальный прототип, а затем запатентовала его, то, вероятно, смогла бы заработать немало денег. Это было так полезно. Удивительно, что ни одна другая ведьма или волшебник еще не создали ничего подобного. Она постучала палочкой по открытой книге и приказала ей искать, пробормотав: — Инвиктус Реперио. Страницы засветились и быстро зашелестели, прежде чем книга захлопнулась, указывая на то, что такого заклинания в ней не было. Любопытно. С некоторой опаской она порылась в своем латинском словаре. invictus /inˈuik.tus/, [ɪnˈuɪktʊs]       1. непокоренный, непобедимый       2. неоспоримый, нерушимый, непреодолимый Непобедимый, значит. Она усмехнулась. Каким же надо быть высокомерным придурком? Считать себя непобедимым и проиграть трем подросткам. Она мысленно перебрала все возможные варианты использования этого заклинания. Потенциально оно могло бы заклеймить ее Темной Меткой. Это было бы ужасно. Но все же, она знала, что для Темной Метки использовались модифицированные Протеевы чары, поэтому сомневалась, что такое случится. Может быть, это заклинание призыва? Что-то из некромантии? Это объяснило бы, почему ей снились такие странные сны и почему она слышала голоса. Она взяла ручку. По правде говоря, она казалась совершенно безобидной. Вопреки здравому смыслу, девушка вытащила чистый лист бумаги из принтера своих родителей, чтобы проверить, зачарована ли ручка также как дневник Том Риддла. Ведьма написала свое имя и, к своему удивлению, обнаружила, что старые чернила писали как свежие, хотя уже давно должны были засохнуть. Ничего не произошло. В конце концов, есть вероятность, что ручка имела для Тома Риддла просто сентиментальную ценность. Возможно, это никакое не заклинание, подумалось ей. Набросок на свитке скорее всего был прототипом Темной метки, который парень рассеянно набросал, готовясь к экзаменам. Девушка усмехнулась себе под нос, представляя юного Волан-де-Морта, рисующего черепа, змей и анаграммы на своем черновом пергаменте во время учебы. Просто скучные подростковые хобби психопата-убийцы. Гриффиндорка вновь схватила ручку и прежде, чем успела передумать, нацарапала на листке слово "invictus". Откинувшись на спинку стула, она широко зевнула. Это был долгий день, и время перевалило далеко за полночь. С таким же успехом она могла бы немного поспать. В конце концов, ей нужно было закончить сборы в Хогвартс завтра. Она взмахнула палочкой, быстро наложив заклинание, чтобы приглушить свет. И в тот момент, когда она собиралась вернуть ручку в футляр, девушка увидела, что ее каракули начали исчезать с тонкого листа бумаги. Ее глаза расширились. Куда оно делось? Спустя несколько мгновений слово вновь проявилось, сияя ярко-голубым цветом, который ранее исходил от футляра. Затем снова исчезло. Нахмурившись, ведьма пристально наблюдала за тем, что будет дальше, пока ее сердце билось о ребра. Что она натворила? Затем ее выдернуло из кресла чем-то похожим на гигантский вакуум. Она услышала громкий свист и раскат грома, а затем ее спальня исчезла, а сама она оказалась среди серых теней. Вокруг завывал ветер, его порывы хлестали ее со всех сторон, раздувая одежду и путаясь в волосах. Она была словно во мгле, окутанная темной густой пеленой, за которой абсолютно ничего не было видно. — Где я? — крикнула она, но ее голос звучал приглушенно, как будто она говорила через фильтр. — Помогите! Но вокруг не было ничего, кроме теней. Гермиона попыталась пошевелиться, убежать, но оказалось, что она была будто подвешена в воздухе, как если бы оказалась в параллельной вселенной, где не существовало законов гравитации. Внезапно ее охватил страх. Что, если она угодила в ловушку? Что, если ее заманили в этот футляр как джинна в лампу? Она не представляла, как много времени провела в этом измерении. Казалось, прошли часы, как она срывала себе горло криками и воплями. Здесь с ней не говорил даже голос Волан-де-Морта. Гермиона опустила голову между колен, пока ветер терзал ее красное платье и облизывал обнаженную кожу, и заплакала. Пролившиеся слезы были такими же безутешными, как и тот уровень существования, на котором она оказалась; казалось, она очищалась от яда войны, отпуская ядовитые эмоции, накопившиеся в ее организме. Черные слезы скатывались по щекам, оставляя грязные разводы на гладкой коже, пока наконец не стали чистыми и прозрачными, и девушка задалась вопросом, нет ли у нее галлюцинаций. Через несколько часов она погрузилась в глубокий сон.

______________________________________________

Когда Гермиона очнулась, все было по-прежнему. Тени вокруг нее сменялись с черных на серые, с серых на светлые и вновь на черные. Она слышала голоса, смех, крики. Слышались звуки стройки, машин, выстрелы. Шум окутывал ее со всех сторон, но доносился словно издалека. Гермиона была на грани гипервентиляции. Она приказала себе дышать глубоко, чтобы не поддаваться панике. Ей определенно следовало обратиться к целителю разума, как же права была миссис Уизли. Неужели она сходит с ума? Она покачала головой, по-настоящему смущенная своими действиями. Она, самая умная ведьма своего возраста, по глупости попала в ловушку, поступив так, как ей было совершенно не свойственно. Прежняя Гермиона немедленно передала бы этот предмет в министерство. Прежняя Гермиона никогда бы не стала легкомысленно играть с темным артефактом, созданным самим Волан-де-Мортом. Насколько тупой она была на самом деле? Это безрассудство, свойственное ее новому Я, наверняка однажды ее убьет. Возможно, она просто находилась в собственном подсознании, и кто-нибудь скоро найдет ее тело и, дай Мерлин, разбудит ее. Да, должно быть, так оно и будет. Рон или Гарри придут за ней. Девушка начала бормотать заклинания в попытке разрушить проклятие, под которым находилась. Она вспомнила карту, которую вытащила перед мадам Виолеттой: Башня. Хаос и серьезные потрясения. Сейчас это звучало довольно актуально, не так ли? Проходили часы, пока она произносила все заклинания и контр-заклятия, какие только могла вспомнить. Ничего не получалось. Она возблагодарила всех существующих богов за то, что у нее была волшебная палочка, хотя сейчас от нее не было особой пользы. Гермиона попыталась различить голоса и звуки, но они были недостаточно четкими. Ей даже показалось, что она различает фигуры, идущие к ней, но их формы тоже были неустойчивыми и призрачными. Худшим во всей этой ситуации был ветер. Его резкие беспощадные порывы покалывали кожу, словно тысяча крохотных иголок. Ей было холодно, так мучительно холодно. Она наложила бесчисленное множество согревающих чар, пока ее магия не начала ослабевать. Часы пролетели, как в тумане. Ее начала мучить тошнота. Голод. Гермиона сняла с запястья расшитую бисером сумочку и, покопавшись внутри, к своей радости нашла немного еды, которую ей с собой упаковала миссис Уизли после вечеринки в честь ее дня рождения. — Тебе не следует оставаться совсем одной, Гермиона, — убеждала ее Молли. — Это не безопасно. Ты хотя бы поела? Ей-богу, ты так исхудала за последнее время! Возьми с собой кусочек праздничного торта, пирог с патокой и порцию моего мясного пирога. Я не приму отказа! Женщина наложила на еду чары стазиса и аккуратно положила в ее сумку. И сейчас Гермиона была ей безумно благодарна. Не то чтобы это имело значение, всхлипнула Гермиона. Если я действительно заперта здесь, то рано или поздно все равно умру с голоду. Она сгорбилась над едой, насколько могла, защищая ее от ветра, пока ела. Ощутив чувство сытости, гриффиндорка достала из сумки флакон зелья сна без сновидений и выпила его. Через несколько секунд она погрузилась во тьму. В какой-то момент сна она ощутила, как твердый гравий оцарапал ее кожу, но в аморфных объятиях беспробудного сна едва почувствовала это.