Spring Await Us

      

Здравствуй, красавица.

      — Ты плохо спал?       — Да, не знаю почему, — зевает Атсуму. У него никогда не диагностировали бессонницу; один из его многочисленных талантов — засыпать через десять секунд после того, как он коснется подушки. Если уж на то пошло, именно Осаму в подростковом возрасте боролся с бессонницей. — Ещё у меня бывают головные боли. Они не такие сильные, но всё равно неприятные.       — Это потому, что ты мало спишь, — отвечает Осаму. — У тебя стресс или типа того? — Атсуму хмыкает, и его брат, нахмурившись, складывает тарелки в раковину. — Что, у тебя действительно стресс?       — Нет, нет, дело не в этом. Просто чувствую себя не в своей тарелке. Должно быть, это просто усталость.       — Почему бы тебе не записаться к врачу? Он выпишет тебе какие-нибудь таблетки.       — Не хочу.       — Тсуму, — Осаму сердито смотрит на него.              — Я не бегу от проблем! Сначала я попробую найти другие решения, например, ароматерапию или что-то ещё. Таблетки — моя последняя надежда, — Осаму, кажется, удовлетворен таким ответом. — Или, может быть, у меня стресс. Не знаю, я ни из-за чего не переживал со времен старшей школы, когда провалил экзамен по математике, потому что готовился не к тому модулю.              — Ты не ладишь со своими новыми товарищами по команде? — спросил младший Мия, намыливая тарелку губкой.              — О, нет, они великолепны, — он безупречно синхронизировался с Бокуто и запомнил повадки Барнса и Адриа, когда они прыгали за мячом. Мейан был более гибким игроком, и он обсудил с Инунаки, как правильно чередовать их сеты во время игр. — В первом дивизионе всё действительно отличается.       — Хм, — звон, лязг, — а как же Сакуса?       Атсуму дёргается.              — Серьёзно, Тсуму? Из-за него?       — Я не знаю, как с ним общаться! — раздраженно стонет Атсуму.       Прошёл месяц с тех пор, как он присоединился к Шакалам. Он встречался с Сакусой ежедневно: на корте, во время тренировок, по субботам, в раздевалках, в тренажёрном зале — везде. И всё же он может сосчитать количество диалогов с ним по пальцам обеих рук — восемь раз. Восемь.              — Я спрашиваю его, какие броски он предпочитает — у него хватает наглости сказать мне, чтобы я сам разобрался. Когда я это делаю, он, блять, ворчит, что ему не нравится, что они должны быть выше или дальше от сетки и всё такое! Типа, просто скажи мне тогда, что в этом такого сложного? А потом он говорит мне: «Что, ты разве не сеттер?» — Осаму фыркает на имитацию токийского акцента Сакусы. — Что, чёрт возьми, с ним не так, а?              — Ты уверен, что не сделал ничего такого в старшей школе? — спрашивает Осаму, стоя у раковины. — Например, плюнул ему в лицо. Или, может быть, он видел, как ты ел с открытым ртом.       — Абсолютно никаких шансов, — недовольно отвечает он, — нулевая вероятность, — он избегал Сакусу все три года в старшей школе. — В этом я могу поклясться.       — Может, он просто ненавидит тебя.       — Что за хрень?       — Я бы ненавидел тебя без всякой причины, если бы не был твоим братом.              — О, значит ты любишь меня?              — Нет, это значит, что у меня есть много веских причин ненавидеть твою задницу.       — Сука, — недовольно бормочет Атсуму. «Без всякой причины», ух… В смысле, я не то чтобы был дружелюбным с ним в старших классах, но и он не пытался подружиться со мной. Лагерь длился меньше недели, и на турнирах мы тоже не встречались, так что имело смысл не взаимодействовать, верно? Разве теперь, когда мы в одной команде, всё не должно измениться, пока у нас не закончатся контракты? Он потирает переносицу. Общение — это ключ к командному виду спорта. Неважно, интроверт вы или экстраверт, что бы вам ни показал тест Майерса-Бриггса, качественная коммуникация напрямую связана с успехом команды. Хотя на данный момент они каким-то образом справляются с минимальным зрительным контактом и отрывочными фразами, но во время реальной игры это ненадолго. В то время как ценность Сакусы как игрока уже была подтверждена, поскольку он играл за Шакалов в течение последних двух сезонов, Атсуму был новичком и не был выбран в соответствии с обычными процедурами. Если бы он провалил свою первую сезонную игру из-за того, что не смог эффективно координировать свои действия со спайкером, его ценность мгновенно упала бы. Я скорее застрелюсь, чем позволю этому случиться.       — Саму, — бормочет он, — что ты делаешь, когда хочешь понравиться кому-то?       Осаму прищуривается.       — Ты хочешь понравиться Сакусе, когда он отказывается поддерживать с тобой нормальный диалог? Это огромная загвоздка, Тсуму, — Атсуму издает стон. — Он хотя бы здоровается с тобой по утрам?       Здоровался ли он? Честно говоря, Атсуму тоже ни разу не здоровался с Сакусой за весь прошедший месяц.       — …Нет.              — Тогда начни с пожелания доброго утра.       — Оно не доброе, если я вижу его с утра, — пустая бутылка из-под средства для мытья посуды попадает ему в лоб, и Атсуму вскрикивает. — Саму!              — Кто-нибудь спрашивал, как ты себя чувствуешь утром? Ты хочешь решить эту проблему или нет?       — Не кидайся чёртовыми бутылками, Боже, — Атсуму потирает лоб.       — Она чертовски легкая, трус. — Осаму вытирает руки полотенцем и снимает фартук, падая на табурет напротив Атсуму. — Слушай, если он не хочет делать первый шаг, то ты должен что-то с этим сделать. Ты не в старшей школе, где ты можешь позволить себе быть огромным ублюдком по отношению к одноклассникам, потому что знаешь, что закончишь школу через три года. От этого зависит твоя жизнь, Тсуму, мы взрослые люди.       — Я знаю, я знаю, я старше тебя!       — На десять минут.       — …Каковы шансы, что завтра он заговорит со мной первым? — он почёсывает затылок.              — Ты должен знать это лучше, чем я.       Ноль. Отрицательные. Верно.       — Тогда привет.       — Привет? — Осаму хмурится.       — Никакого «доброе утро». Я согласен на «привет», — пауза. — «Привет, Сакуса-кун». Как тебе?       — Звучит как строчка из учебника английского для начальной школы, но это лучше, чем ничего.              «Привет, Сакуса-кун, — повторяет он про себя, — Привет, Сакуса-кун».       Он морщится.       Меня тошнит.       Атсуму вырвало в аудитории, когда он был во втором классе.       Это было не ради шуточного спектакля, а ради классного соревнования «кто-сможет-выпить-больше-колы-за-пять-минут». Атсуму всё ещё хочет убить учителя, который считал, что это потрясающая идея — собрать группу второклассников, соревнующихся друг с другом, и заставить их проверить, насколько они способны переваривать газировку в столь сжатые сроки. Атсуму был победителем в своём классе, и после того, как он залпом выпил три бутылки по пятьсот миллилитров, он согнулся пополам у доски; в следующую секунду его пропитанный желудочной кислотой обед был выставлен на всеобщее обозрение.       Он вспоминает то соревнование, когда ждет Сакусу в раздевалке.       Ладно, но лучше будет сказать «Сакуса-кун» или «Сакуса»? Он складывает руки треугольником и сердито смотрит на шкафчики серо-стального цвета. «Привет» или «Здравствуй»? Он дёргает ногой. Ух.       Дверная ручка скрипит, и Атсуму вскакивает:       — Привет…       Это Бокуто.       — … Боккун.       — Привет, Цум-Цум! — Бокуто подскакивает к своему шкафчику. — Ты сегодня рановато, а?       — Да, эм… — успокойся, успокойся, — неверно поставил будильник.       — Наверно, ты был раздражён, но в раннем пробуждении есть много плюсов! Например, утренние пробежки, свежий воздух и всё такое.              — Не сомневаюсь, — но Атсуму не из тех, кто встаёт рано. Бокуто убегает в душ, и Атсуму снова остается один. Бесполезно, мой рот так и норовит выпалить: «Привет, Сакуса-кун», — и я ничего не могу с этим сделать. Когда он вообще придёт? Атсуму обычно приходит за пятнадцать минут до тренировки, и у них ещё есть сорок пять минут в запасе. Почему я вообще решил, что должен поздороваться с ним в раздевалке? Я мог бы сказать «привет» как-нибудь в другом месте, например–       — О, Мия, ты рано сегодня.       Он вздрагивает от неожиданности; Инунаки машет ему рукой.       — Ван-сан, — Инунаки был «Ван», потому что «Ину» означало «собака», а собаки лаяли на «Ван». — Утро.       — У тебя что, жар? — ухмыляется ему либеро.              — Нет, как грубо! Я неправильно поставил будильник.       — Хм, — Инунаки обращает внимание на вещи Бокуто, — чёрт возьми, я думал, что обыграю его сегодня. В любом случае. Ты собираешься принять душ, Мия? — он качает головой. — Тогда ладно.       Бокуто, Ван-сан… три — магическое число. Он должен быть третьим.       Щелчок —       — О, Мия! — неа. Сакуса никогда бы не начал разговор сам. — Ты заболел? — Барнс возвышается над ним с дружелюбной улыбкой.              — Почему все сразу думают об этом? — по крайней мере, с тех пор, как он пришёл в команду, он никогда не опаздывал на тренировки. Барнс отвечает по-английски, но Атсуму не совсем понимает его. Он всё ещё оттачивает свой подзабытый английский, который он учил в средней и старшей школе. Когда Барнс, как и все остальные, направляется в душ, Атсуму окликает его: — Эй, Оливер! — мужчина удивленно моргает. — Э-э-э…… Сакуса. Когда приходит Сакуса?              Барнс вопросительно приподнимает бровь; его указательный палец устремляется влево.       Вот дерьмо.       У входа стоит Сакуса, с сомнением глядя на Атсуму. Он одет в спортивную форму для бега, его беспроводные наушники сверкают чёрным в свете флуоресцентных ламп. Сегодня на нём белая маска. Дерьмо, Атсуму сглатывает — Барнс уходит. Дерьмо, он что, слышал это?       К его облегчению (или ужасу), Сакуса направляется к своему шкафчику, стягивая полотенце с шеи. Чёрт возьми, и это всё для одного душа? В корзинке с припасами Сакусы шампунь, кондиционер, кусок мыла, дезинфицирующее средство для рук, спиртовой спрей, влажные салфетки и какие-то другие штуки. Стоп, это не важно. Он быстро напоминает себе о своей миссии на сегодняшнее утро. Привет, Сакуса-кун. Да ладно, ты репетировал это миллион раз. Зачем я вообще репетировал? Как нелепо, почему я должен прилагать усилия, когда… Нет, не думай слишком много. Ты снова спровоцируешь себя.       Вдох, выдох. Вдох, выдох.       Ладно.       — Э-э, — прочищает он горло, но Сакуса не двигается с места. — Э-э, Сакуса… — рука Сакусы застывает на полпути. — Сакуса… кун, — он хочет взять гель для душа? Гель для душа с ароматом сливы, что… — Эм, — просто скажи это, просто, блять, скажи это, Атсуму, не делай это ещё более странным, чем сейчас. — Привет.       Есть.       Грандиозное «привет».       Я сделал это, Саму.       (Он хлопает себя по спине)       Сакуса хмуро смотрит на него.       И —       Неторопливо проходит мимо Атсуму.       Хах.       Атсуму краем глаза замечает разноцветный комплект туалетных принадлежностей Сакусы, когда он проходит мимо. Какого черта, его мозг обрабатывает ситуацию, этот осёл просто проигнорировал меня, Сакуса исчезает из виду, он проигнорировал меня, этот сукин…       — Эй, — он бросается вперёд, загораживая Сакусе дорогу к лавкам. Сакуса отступает. — Я поздоровался.       Скажи что-нибудь.       — Я услышал тебя.       Не это.       — А тебе не нужно что-нибудь сказать? — не рычи. Не рычи. Терпение, Мия Атсуму, терпение. — Са-ку-са-кун? — он произносит каждый слог имени Сакусы с ядовитой усмешкой. Его ногти впиваются в сталь шкафчиков.       Сакуса бросает взгляд на свои кроссовки       — Ты мешаешь пройти.              — Ты мешаешь… ха, — его чаша терпения (которая, начнем с того, не так уж велика) лопается. — Слушай, я не знаю, в чем твоя проблема со мной, и, если быть до конца откровенным, — он всё равно рычит, — мне плевать, в чем проблема. Но нравится тебе это или нет, но следующие два года ты будешь работать со мной на постоянной основе, так что, если не хочешь испортить репутацию команды — сотрудничай.              Само по себе иронично, что Атсуму требует от кого-то сотрудничества. Сакуса почти неслышно вздыхает, его маска слегка надувается.              — Привет, Мия? — спайкер бросает взгляд, в котором очевидно читается «доволен?», прежде чем обойти Атсуму.              «Привет, Мия?»              Он фыркает. Внутри него закипает обжигающе горячая, липкая субстанция. Что это за отношение, как будто он делает одолжение? Он не мог ответить, как обычный человек? «Привет, Мия»? Чёрт возьми, он что, издевается надо мной или как? Он хочет пнуть себя в прошлом за то, что потратил полчаса драгоценного сна на эту катастрофу. И он только что назвал меня «Мия», без всяких суффиксов? Когда я добавил «-кун» к его имени? Что за хуйня? Только потому, что он дольше в команде, он отмахивается от этих вещей.              — Иисус, блять, Христос.              На протяжении всей тренировки насмехающееся (независимо от мотивов Сакусы) «Привет, Мия» звучит в его голове, как звон колокольчиков. И что, он даже не отрицает, что у него проблемы со мной? Что я вообще такого сделал? Не похоже, что эта игра в молчанку была односторонней, да? Я этого не заслуживаю, не так ли? Я определенно этого не заслуживаю.              — Мия, ты не собираешься на обед?              — Идите без меня! — кричит он. — Хочу сосредоточиться на своих подачах!              — Не переусердствуй!              Он с головой уходит в оттачивание своих подач, в особенности плавающих. Плавающие подачи были идеальным вариантом, чтобы отвлечься, потому что они требовали точности и безошибочности, а также умения выполнять движения под разными углами, на любой дистанции. Он подаёт один мяч за другим, переводя дыхание и освобождаясь от гнева. Ещё раз. Ещё раз. Переходя с одного края корта на другой, он продолжает, как ему кажется, целую вечность.              — Мия-сан!              О, черт, это было похоже на эйс без касания. Он прерывает отработанные до тошноты действия, цокая языком.              — Мы скоро закроем корты — вы собираетесь продолжать? — охранник стоит у ворот.              — О, нет, нет, — уже? Я думал, сейчас около пяти или шести. — Извините, что задерживаю вас здесь, сэр.              — Нет, всё в порядке, не торопитесь.              Он берёт полотенце, бутылку с водой и бежит в душ. В животе у него урчит ох, я не обедал. Может, сходить за едой на вынос? Может, заказать доставку от Саму. Жирная начинка из тунца или приправленный лосось, вот в чём вопрос… Все онигири, которые готовил Осаму, были божественными, тут и спорить не о чем, но Атсуму нравилось обдумывать свой выбор. Или, может быть, его новое месячное меню, я его ещё не пробовал. Что там было? Например… маринованные сливы и морские водоросли в соевом соусе.       Сливы.       Сакуса пользуется гелем для душа с ароматом сливы.       Челюсть Атсуму сжалась. Ух, я запомнил.       Он быстро отвлёкся на это.       — «Привет, Мия?» — напыщенное выражение лица Сакусы всё ещё выводило его из себя. — Посмотрим, поздороваюсь ли я с тобой завтра, придурок.       Когда он выходит в вестибюль, снаружи раздается слабый раскат грома. В прогнозе было сказано, что сегодня вечером будет дождь? Нет, вероятность осадков составляла меньше двадцати процентов. Чем занимается метеорологический департамент или кто там за это отвечает?       — Ну, я за рулем, так что…       Он может припарковаться на подземной стоянке у своей квартиры. Пробки, несомненно, будут ужасными, но сейчас час пик. Нужно сделать заказ, пока Саму не закрыл свой магазин.       Сверкает молния, и на секунду всё вокруг становится белым, а вслед за вспышкой раздается оглушительный рёв ливня.       — Чёрт.       Надо торопиться, надо поторопиться. Он втягивает голову в плечи и сворачивает направо, к лифту. Подождите. Может быть, это было просто его воображение, но когда секунду назад ударила молния, он увидел тень, нависшую над полом. Это был не призрак, да?       Его пульс учащается, когда он поднимает подбородок.       Он замечает силуэт человека — слава богу — это Сакуса Киёми — неважно.       Сакуса смотрит в небо, его спортивная сумка довольно жалко болтается на боку. Почему он здесь? Все остальные разошлись по домам. Не мое дело. Фыркнув, он поворачивается и снова делает шаг к лифту.       И останавливается.       Ладно, но серьёзно, почему он здесь?       У него нет машины?       Утром Сакуса был в спортивной одежде. Атсуму делает вывод, что обычно он приходит в спортзал пешком. Значит без машины.       Без зонтика? Он, кажется, готов ко всему. Он носит с собой семь баночек средств для ванной, у него должен быть зонтик.       Но, с другой стороны, на улице сильная гроза. Зонтик вряд ли защитит человека от дождя.       Он мог бы вызвать такси через Uber, верно?       В это время было невозможно выловить такси; бизнесмены и другие рабочие по всей стране разъезжались по домам. Не говоря уже о том, что во время штормов и сезонов дождей в Токио было не так много водителей из-за ужасающих пробок на дорогах. Атсуму скучает по своему менее густонаселённому родному городу.       Серьёзно?       Должен ли я?..       Серьёзно?       Он не обязан.       Конечно.       Он вообще ничем не обязан Сакусе.       Но он будет должен тебе, если ты это сделаешь.       О.       Это заманчиво.       С вернувшейся решимостью он поворачивается и подходит к Сакусе, пристально глядящему в небо.       — Эй, — Сакуса наконец замечает его.       — … Мия?       — Что ты тут делаешь?              Лицо Сакусы источает безмолвное «ты-что-не-видишь», отражая сильный ливень за окном.       — Ближайший Uber находится в сорока минутах езды, — ворчит он в ответ.              — Ты не водишь?              — Расстояние от моей квартиры до спортзала вполне подходит для утренней пробежки.              — А зонтик?              «Меня бы здесь не было, если бы он у меня был», — вот что он думает. Я знаю это.              — Я отдал свой одному из сотрудников, — Сакуса выглядит так, словно хочет быть где угодно, только не здесь, разговаривая с Атсуму в такой манере. — Ей нужно было забрать своего ребенка.              — Как по-джентельменски, — нет ответа. — Я могу подвезти тебя до дома, если хочешь.              — В этом нет необходимости, — почему он так быстро ответил на это?              — Как же ты тогда собираешься добираться домой, а? — внимание Сакусы приковано к экрану его телефона — до прибытия Uber осталось тридцать восемь минут! Атсуму закатывает глаза. — Лучше просто воспользоваться предложением, пока оно в силе.              — Я бы не хотел, — Сакуса поджимает губы, а затем размыкает их, — я бы не хотел доставлять тебе неудобства, — ладно, либо этот парень считает меня слепым, либо полным тупицей, потому что выражение его лица говорит о другом. Это огромное «отъебись». Атсуму видел бесчисленное множество «отъебись» в своей жизни, включая своё собственное отражение в зеркале.              — Не доставишь, — на самом деле вопрос не в том, доставляет ли это неудобство или нет, а в том, чтобы достать Сакусу Киёми. Атсуму — мелочный человек, и он гордится этим. — Ну же. Я ещё не обедал и не буду тебя ждать.              Другой с сожалением смотрит на свой телефон — тридцать семь минут до прибытия Uber! — и на Атсуму, затем на непроницаемое небо.              — …Я заплачу тебе.              — Будет достаточно дорогого кофе, — а твоё унижение — это бонус. — Скажи, куда ехать. Это далеко?              — Нет, может быть, минут двадцать без пробок, — Сакуса нажимает кнопку лифта.              — Сколько идти пешком?              — Час или около того.              — В какой стороне? Торговый центр Такара или в противоположной?              — В противоположной.              — О, я туда и направляюсь, — ему повезло; он был на грани того, чтобы задуматься, стоит ли это того. — Садись, — Сакуса неохотно берётся за ручку и забирается в машину. Он не откидывается на спинку сиденья. — Здесь почти никто не сидел с тех пор, как я купил эту машину, расслабься.              — Когда ты купил её?              — Э… — когда это было? — Не прошло и года.              Сакуса массирует висок.       — Просто поехали.              Я делаю тебе одолжение, извини. Тем не менее, он нажимает на педаль газа. Капли дождя градом обрушиваются на машину, как только они выезжают из здания на дорогу. Здесь ужасно тихо. Он раздумывает, не включить ли ему какую-нибудь музыку, чтобы разрядить неловкость, но вспоминает, что в плейлисте на вставленном USB есть любимые аниме-треки Суны. Даже мои друзья бесполезны.              — Налево, — бормочет Сакуса, и Атсуму повинуется. — И на десять часов на следующем крестообразном перекрестке.              — Хорошо.              Ещё тише.       О, мой ужин.              — Эй, Сакуса-кун, — он кидает свой телефон; Сакуса берет его кончиками пальцев. — Можешь заказать мне ужин? На главном экране должно быть приложение доставки.              Он чувствует, как атмосфера пропитывается недовольством Сакусы, но:       — В каком магазине?              — Онигири Мия. Куда дальше?              — На следующем светофоре направо. Какие начинки?              — Жирный тунец и бонито. А, ещё специальное ежемесячное блюдо. Для этого должна быть отдельная опция, — Сакуса стучит по экрану. — Адрес указан автоматически, так что не обращай внимания.              — Заказал.              — Спасибо, — он забирает свой телефон обратно. — Ты уже поел?              — У меня есть еда дома.              — Мм, — ну, не то чтобы я собирался приглашать его в гости. И теперь, когда я думаю об этом, это направление… эх, нет. Это невозможно. — Прямо?              — Да.              Хм. Атсуму прижимает язык к щеке. То есть, каковы шансы?.. он кладёт подбородок на руль и наблюдает, как дворники машины двигаются взад-вперёд. На остальных четырёх окнах образовался водопад. — Какао-молочный смузи с шоколадной крошкой и шоколадным сиропом, а ещё с начинкой из измельчённого печенья и дополнительными взбитыми сливками, — Сакуса недоумённо смотрит на него. — Мой кофе.              — Это не кофе.              — Кофе — синоним слова «напиток», на дворе двадцать первый век.              Вздох.       — Хорошо.              О, да, это очень весело.       — Куда дальше?              — На восемь часов.       Хах.              — И потом второй поворот налево?       — Да, — Сакуса смотрит на него.              — И затем прямо?              Они в пяти минутах.       От квартиры Атсуму.       Ни за что.              — …Да.              Ни в коем, блять, случае.       Сакуса, похоже, придерживается того же мнения, судя по ужасу, который сквозит из-под его хирургической маски. Ни один из них не произносит ни слова. А может и нет. Может и нет. Может нет. Атсуму не спрашивает дорогу и едет к себе домой. Сакуса не поправляет его.       Нет.       Они заезжают на подземную парковку. Атсуму паркует машину и переключает своё внимание на Сакусу. Последний смотрит так же скептически, как и он сам. Атсуму первый прерывает тишину.              — Ты живёшь тут?              Сакуса мрачно кивает.              — Как мы могли никогда… — он здесь с тех пор, как его перевели к Шакалам. С тех пор, как он присоединился к Шакалам, у него никогда не было совпадений в распорядке дня с Сакусой. Это не удивительно, когда он размышляет над их несуществующими диалогами и невербальными сигналами. — На каком этаже?              — На четвёртом. 407.              — О. Я на девятом. 910.              Они разделяют ещё один момент дискомфорта. Атсуму чувствует, что начинает привыкать к этому. Без дальнейших церемоний они живо тащатся к лифту. Это так неловко. Он изо всех сил старается не думать об этом. Это титанический труд. Боже, это так неудобно. Лифт медленно движется вверх. Какой инженер устанавливал этот лифт, я обязан убить его.       «Четвёртый этаж».       Двери открываются.       Атсуму расслабляется, когда Сакуса выходит из тесного помещения.       Затем —              — Спасибо, Мия.              Двери закрываются.       Атсуму запоздало вскрикивает:       — …Пока.