sonnige

      Тощий бродяга, поминутно оглядываясь, пробрался в своё временное жилище — такое же грязное и жалкое, как и он сам.       Но Тухлый Джо — мелкий наёмник, за горстку монет да дозу дури готовый на что угодно, — не собирался задерживаться в этой лачуге надолго, уже приметив квартирку получше. По крайней мере, чуть менее обшарпанную и загаженную. За плёвое дельце ему заплатили довольно неплохо, и Джо мерзко ухмылялся и потирал покрытые язвами руки, радуясь собственной прозорливости — он знал, что деньги нужно брать вперёд, иначе заказчик может исчезнуть, не расплатившись, решив, что ничем не обязан сошке, выполняющей грязную работу.       Теперь же он мог быстренько собрать вещи и свалить подальше, по пути заглянув в один из знакомых притонов — уж там-то Леви точно не стал бы его искать. Побрезговал бы соваться. Об этом знали все, не только Джо. Лишь большие шишки, не желающие марать руки, да Военная полиция были не в курсе привычек «самого опасного бандита подземелий».       — Ты действительно такой идиот и рассчитывал, что я тебя не найду? — Холодный, как сталь ножа, голос прорезал тишину в ту же секунду, когда Джо зажёг заляпанную неизвестного происхождения пятнами масляную лампу.       Наёмник вздрогнул и медленно повернулся, прикрывая глаза и убеждая себя, что это всё его больная фантазия. Прорывающиеся наружу страхи. Бред ломки.       — Тебя здесь нет, — рыкнул Джо, размахивая руками, словно это могло прогнать видение. — Тебя здесь нет, нет, тебя нет, — приговаривал он, пятясь к двери. Но стоило коснуться ручки, как над головой просвистела и разбилась щербатая глиняная кружка.       — Ошибаешься. Я очень даже есть.       Не дожидаясь ответа, Леви с разворота ударил Тухлого Джо ногой по лицу, заставив того отлететь к противоположной стене, по дороге раскидывая остатки гнилых зубов. Покрытая редкой щетиной щека наёмника тут же начала увеличиваться, а глаз заплыл и закрылся. Вторым, ещё целым, мутновато-серым, расширившимся от ужаса, Джо уставился на незваного, и, чего уж там, крайне нежданного гостя.       — Эфо нэ ааа! — проблеял наёмник, отплёвывая смешанную с кровью слюну и отползая подальше, будто это могло его спасти.       — Имя заказчика. — Леви присел рядом, и острый нож в его руке ярко сверкнул, отразив свет лампы.       Но Джо, все планы которого только что разлетелись, оставив вместо себя обречённость, лишь глухо скулил, пытаясь увеличить расстояние между ним и гостем.       — Имя. Живо. — Леви начинал терять терпение.       В подтверждение его намерений, нож просвистел и, мелькнув серебристой молнией, воткнулся прямо в тощую ногу наёмника, заставив того не то завопить, не то завыть и рефлекторно потянуться вперёд, но ему этого не позволили: Леви, который уже успел подняться, повторно ударил по лицу мерзавца тяжёлым сапогом, ломая уже не раз побитый нос. А затем, наступив на ручку ножа, вогнал его ещё глубже, до прогнившего деревянного настила на полу.       — Даже обувь о тебя марать жалко, — скривился парень, показательно вытирая испачканный кровью сапог о штаны Джо, что, впрочем, лишь добавило грязи. — Поясню, если до твоего мелкого тупого мозга ещё не дошло. Я пришёл сюда не для того, чтобы выслушивать твоё нытьё и слезливые оправдания. Я пришёл сюда, дерьма ты кусок, чтобы тебя убить. И только от тебя зависит, как именно это произойдёт. Либо ты расскажешь мне всё, что я захочу узнать, и я не стану резать по кусочку, пока от тебя не останется только скелет и стружка. Либо ты попробуешь молчать. Но поверь, ты очень быстро пожалеешь, что не выбрал первый вариант.       Джо, которому бы проникнуться ужасом и быстро прошепелявить всё, что Леви от него хотел услышать, неожиданно всхлипнул.       — Я ниэфо не шна-а-у-у! — А затем начал биться затылком о стену, дрожащими руками продолжая тянуться к ножу.       Но Леви быстро оборвал попытку, каблуком сапога прибивая ладонь к полу и прокручивая, чтобы раздробить и без того хрупкие от долгого злоупотребления веществами кости наёмника.       — Неправильный выбор. — Следующий удар вновь пришёлся по лицу Джо, окончательно превращая и без того не слишком привлекательную бандитскую рожу в кровавое месиво.       — Уфлюток! — Удар. — Шукин шын! — Удар, а за ним ещё один: Леви терпеть не мог, когда кто-то дурно отзывался о его матери. — Ты тфуп! Фы фше уфе тфупы! — Джо надсадно рассмеялся-раскашлялся, заливая кровью свои и без того грязные пожитки, а вместе с ними и одежду Леви.       Но нового удара не последовало — в голове парня сложился паззл: Джо молчал не из храбрости и упрямства, а потому что боялся своего заказчика.       — Если ты ничего не расскажешь, я всё равно убью тебя. Только медленно. — Коротким движением Леви вытащил нож из ноги наёмника и коротко взмахнул. Отрезанное ухо с противным чавканьем упало и прокатилось по полу, а в следующую секунду пропитанную смрадом и тухлятиной мрачную комнату пронзил вой. — Кто бы ни заказал тебе это грязное дело, первым добраться до тебя он уже не успеет.       Джо потянулся, чтобы закрыть рану, но сломанной рукой это получалось сделать с трудом.       Не теряя времени, Леви подбросил нож на руке и примерился ко второму уху. Точнее, сделал вид, но этого оказалось достаточно.       — Пошшом, это Пошшом! Пошшати-и-и! — Джо кое-как переполз, вставая на колени и пытаясь уцелевшей рукой ухватиться за рубашку Леви, но тот дёрнулся, не позволяя до себя дотронуться.       — Что именно тебе было приказано? Как ты получал указания? — посыпались вопросы. Раз наёмник был готов говорить, не стоило терять времени.       — Пошьетник. Пикашы я полушал чешеш пошьетника. Мъашноо типа, не иф нафыф. Он ше тал и атъеш, кута нешти тело мальшишки. Я только куфьеф! Он шкашал: «Пефетеш им пфифет от Пошшома!»       — Ясно.       Леви понял, что от Джо он бы ничего больше не узнал.       Сталь мелькнула коротким росчерком в уже почти погасшем свете лампы. Наёмник с недоумением схватился за горло и попытался сказать что-то ещё, но получались лишь хрипы, а по полу быстро растекалась алая лужа крови. Много раз перезалатанный карман не выдержал, и монеты, заработанные «курьером» за доставку мрачного груза, рассыпались, окрашиваясь алым.

***

      — Перестань уже мельтешить перед глазами! — потребовал Фарлан, глядя на то, как Лиса заходит на очередной круг по комнате.       Леви ушёл уже несколько часов назад, и девушка теряла всякое терпение.       Первое время было не до того: сначала они приходили в себя, затем — приводили в порядок дом. Оставлять Хайко лежать вот так, на пороге, показалось неправильным, и решено было перенести его тело на чердак. А что потом — решать уже после возвращения Леви.       Лиса пошла дальше и отмыла мальчика от крови и грязи, пока Фарлан очищал порог. Затем они молча, не говоря друг другу ни слова, прямо из горла выпили по большому глотку самогона, припрятанного на самый чёрный день — куда уж ещё чернее? А после, не сговариваясь, спустились вниз — переживать подобный кошмар в одиночку не хотелось никому.       — Да где его носит?! — прорычала Лиса, уставившись на дверь, словно за ней должен был сию же секунду материализоваться Леви. Но этого так и не произошло.       — Хотел бы я знать, — тихо проворчал Чёрч. — С ним всё будет в порядке. Если кто и может о себе позаботиться в этих трущобах, то это он.       Впрочем, Фарлан пытался убедить не только её, но и самого себя. В конце концов, они ввязались во что-то очень опасное, и червячок беспокойства уже давно превратился в прожорливую змею, буквально пожирающую изнутри.       Оставалось надеяться, что Леви хватит ума не сунуться к Кацу с оружием наготове. И не попытаться с боем прорваться по одной из лестниц, чтобы вытрясти (вероятнее всего, в прямом смысле) правду из Боссома-младшего.       «Он не такой идиот и знает, что делает», — мысленно одёрнул себя Чёрч, когда в голову вновь одна за другой начинали лезть жуткие мысли.       Напряжённую тишину, нарушаемую только стуком каблуков Лисы, наконец прервал долгожданный щелчок замка. Дверь распахнулась, и в дом вошёл живой, хоть и изрядно перепачканный кровью, Леви.       Друзья тут же дёрнулись в его сторону, но быстро сообразили, что кровь, по всей видимости, чужая.       Он же, не говоря ни слова, направился в душ, на ходу расстёгивая крепления привода.       — И как это понимать? — вздёрнула рыжую бровь Лиса, указывая на захлопнувшуюся прямо перед носом дверь.       Фарлан развёл руками, раздумывая, что сказать, но спустя всего пару минут ответ пришёл сам — мокрый, всклокоченный, злой, как тысяча титанов, и внушающий страх, даже будучи завёрнутым в одно только полотенце — одеваться обратно в грязные тряпки Леви, очевидно, побрезговал.       Не теряя времени, он ухватил Лису за руку и практически швырнул на диванчик, нависнув мрачной тучей.       — Рассказывай, — потребовал парень.       Девушка, в первую секунду перепугавшаяся до трясущихся поджилок, быстро взяла себя в руки и, ловко вывернувшись, вновь оказалась на ногах и ткнула тонким пальчиком в грудь Леви, глядя на него чуть сверху вниз — хоть разница в росте была и совершенно незначительной, но, всё же, в пользу Лисы.       — Перед тобой, — выделила она, — мне оправдываться не за что! Так что не смей разговаривать со мной подобным тоном и пытаться запугивать, придурка кусок!       Сказался и пережитый стресс, и волнение последних часов, и общее напряжение, порождённое остатками не до конца разрушенной ещё стены взаимного недоверия. Возможно, сложись всё немного иначе, и Лиса не вспылила бы, проверяя на прочность то, что осталось от выдержки Леви. Да и он, вероятно, не стал бы так давить.       Но прежде чем Фарлан, первым сообразивший, к чему всё идёт, успел подняться со своего места, Леви одним коротким движением перехватил руку Лисы и заломил, заставив девушку вскрикнуть от боли и попытаться вырваться — без какого-либо успеха, конечно же — его хватка была сильнее стального капкана.       — Это я буду решать, есть за что тебе оправдываться или нет.       Лисы уже не брыкалась, лишь плотнее сжала зубы, так, что они скрипнули, но не растерялась. А если бы взглядом можно было воспламенять, Леви уже сгорел бы заживо.       — Пусти, идиот, — тихо, но очень злобно прошипела она.       — Приятель, остынь, — вступился за подругу Фарлан. — Давайте сядем и спокойно поговорим. Эта ночь у всех вышла тяжёлой… — Чёрч тряхнул головой, словно отгоняя жуткие образы, то и дело всплывающие перед глазами даже наяву.       Леви обвёл взглядом всклокоченную фигуру друга и ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил Лису, чуть подтолкнув её в сторону стула, а сам отошёл, перегородив путь как к двери, так и к окну, как бы намекая, что девушка не выйдет отсюда, пока он не получит все ответы.       Впрочем, она, похоже, и не собиралась сбегать, лишь потёрла саднящее предплечье и посмотрела на Леви взглядом, каким загнанный зверь, должно быть, смотрит на охотника. Садиться за круглый стол не стал никто, кроме Фарлана, — явный знак, что переговоры мирными не будут.       — Рассказывай, — повторил приказ Леви, когда зрительная битва увенчалась ничьей.       Пояснять, что именно рассказывать, не требовалось.       — Я выкупила Хайко… — Девушка споткнулась на этом имени, словно произносить его вслух было физически больно. — Я выкупила его на аукционе. Его и других детей. Мартишка, Юнни, Джоззи, Ансель, Элке, Фаби, — принялась перечислять Лиса с глухой тоской и одновременно теплотой в голосе. — Хайко был последним. Сделка состоялась всего за месяц до нашего с вами знакомства.       — Что за сделка? — Леви был растерян, но смог быстро взять себя в руки — лишь удивление проскользнуло в чуть расширившихся глазах.       Фарлан же нахмурился, но не перебивал, прикидывая что-то в уме — несмотря на впечатление, какое складывалось у многих при знакомстве с друзьями, Чёрч был куда более сдержан на эмоции, зачастую лишь играя на публику, в то время как Леви, невозмутимый на первый взгляд, обладал довольно взрывным характером. Он скорее не умел правильно выражать свои чувства, чем не хотел этого делать.       — Ты правда тупой или прикидываешься? — скривилась Лиса, всё ещё придерживая больную руку.       — Аукцион, — наконец, нарушил молчание Фарлан. Его голос звучал непривычно низко и мрачно. — Ты выкупила этих детей у работорговцев. Вот куда уходили все деньги, которые ты получала. — Чёрч всегда старался избегать слова «красть», и заменил его синонимом уже скорее по привычке, не отдавая себе отчёт. — Ставки на аукционе, взятки, услуги посредника — если бы ты сама появилась в таком месте, это вызвало бы подозрения и лишние вопросы.       — Хер бы меня туда пустили, — буркнула Лиса, но спорить не стала, тем самым подтверждая догадку приятеля.       Фарлан кивнул собственным мыслям, будто ставя на место кусочек мозаики. Но что-то всё ещё не сходилось.       — И что было потом? — поинтересовался он, опередив Леви, непременно задавшего бы вопрос с тем же смыслом, но совершенно другой формулировкой.       Лиса неопределённо дёрнула плечом, но тут же зашипела — незамысловатое движение отдало болью в плече — Леви не пожалел сил, чтобы показать, кто тут главный. А может, просто не рассчитал в запале — кто знает?       — Поддельные документы, чтобы переправить детей наверх, снова взятки — уже Военной полиции, и снова посредник — на этот раз только один, добродушный старик-торговец, который помогал переправлять ребят в отдалённые деревеньки, где только рады будут лишним рабочим рукам, особенно если вместе с ними идёт небольшое «приданое». — Девушка говорила сухо и коротко, словно тема была неприятной и постыдной — как будто она не выкупала детей из рабства, давая им шанс на новую жизнь, а наоборот, отбирала его. Но глаз не отводила, продолжая сверлить собеседников взглядом — таким выразительным, говорившим громче любых слов.       — Что пошло не так? — Леви не спешил сменить гнев на милость, продолжая подпирать стенку и отвечая Лисе точно таким же взглядом исподлобья. Не составило труда догадаться, что в случае с Хайко отработанная схема дала сбой, иначе мальчишка наслаждался бы свежим воздухом где-то в предместьях Утопии, а не лежал хладным трупом.       Девушка тяжело вздохнула, собираясь с мыслями и давая себе время найти наиболее подходящие случаю формулировки.       — У меня не тот образ жизни, чтобы я могла позволить себе сидеть с ребёнком. Не говоря уже о том, что это поставило бы всё под удар, связало отдельные странноватые шероховатости в единую цепочку, которая, в свою очередь, привела бы прямиком от меня к детям. И если тех, кто уже покинул Подземный город, не достать, всегда можно было бы сделать из меня пример, подражать которому не захочет даже самый отважный псих. Я не могла так рисковать — не тогда, когда на кону стояло нечто большее, чем моя собственная жизнь.       — Вот как ты узнала о делах Боссома, — вновь кивнул Фарлан. Теперь всё сходилось — и то, что Лисе было известно о связи коммерсанта с работорговлей, и загадочно исчезающие в никуда огромные деньги, и куча псевдонимов, и знакомство с Хайко. И многие другие, как выразилась сама девушка, «странноватые шероховатости».       — Всё так, — скупо и глухо подтвердила она, всё ещё не желая показать хоть какую-то эмоцию, что говорило о состоянии Лисы куда больше, чем самые горькие слёзы и громкие речи. Леви как никто другой знал, как много может прятаться за равнодушным, на первый взгляд, лицом. Фарлан же, не в последнюю очередь благодаря другу, давно уяснил: чем сильнее человек пытается казаться безразличным, тем ярче пылает внутри, порой едва ли не сгорая заживо. — На этом допрос окончен? Я могу быть свободна? — Издёвку, впрочем, замаскировать под равнодушие Лиса не пыталась.       Леви уже даже успел открыть рот — не то чтобы задать новый вопрос, не то чтобы ответить на колкость, но Фралан вновь вмешался.       — Если это всё, что касается твоей связи с Боссомом, то на сегодня хватит. — Чёрч перевёл многозначительный взгляд на друга. — Мы все слишком устали и на нервах. И нужно решить, что делать с телом Хайко.       Последний аргумент подействовал, и Леви фыркнул, но промолчал.       Лиса же, воспользовавшись тем, что всеобщее внимание сосредоточено не на ней, резко сорвалась с места, метнувшись к двери.       — Куда собралась? — Конечно, она была очень быстрой, но и Леви на скорость реакции не жаловался, а потому успел перехватить девушку в ту же секунду, когда она коснулась дверной ручки.       — Ты кто? Мой папочка, чтобы я перед тобой отчитывалась? — зло и язвительно бросила Лиса, разворачиваясь всем корпусом и делая шаг навстречу, вместо того чтобы попытаться освободиться. — Спасибо, что не дали подохнуть и приютили. Но теперь я выполнила свою часть уговора и оставаться тут не обязана. Я не твоя собственность, так что не смей мне диктовать, что делать и где находиться. И если ты попробуешь меня остановить, следующей ночью я придушу тебя твоей же грёбаной подушкой. Разумеется, блефовала, хоть и говорила с таким видом, что хочешь или нет, а поверишь.       Леви, успевший поумерить пыл за время разговора, не ожидал такой искренней ярости и лишь на долю секунды ослабил хватку, но Лисе хватило и этого — одним коротким движением девушка свободной рукой дёрнула за угол полотенца, заставив его упасть на пол.       — А я думала, он больше, — ехидно бросила она и, пока опешившие от подобного друзья соображали, скрылась за дверью.       Лиса прекрасно знала, что доведённый до белого каления Леви не постесняется броситься в погоню в чём мать родила, и не собиралась давать ему подобную возможность, тут же активировав привод и растворившись в тенях.       — Я даже не стану говорить, что ты перегнул палку, — веско заметил Фарлан, пропустив мимо ушей ругань Леви, от которой даже у неприличного человека завяли бы уши, а у приличного так и вовсе сердце бы прихватило. — Ты и сам это знаешь.       — Как же я её ненавижу! — в сердцах бросил парень, толкнув тумбочку, отчего та упала, рассыпав по полу всё содержимое.       — Хоть мне-то не ври, а? — устало заявил Чёрч. — И, если тебя это так волнует, нормальный у тебя…       — Заткнись!       — Как пожелаешь, — пожал плечами Фарлан и, не дожидаясь ответа, тоже покинул дом, оставляя друга в гордом одиночестве.

***

      По-осеннему холодное солнце едва успело подняться из-за горизонта, и сквозь небольшую дыру в своде подземной пещеры было видно лишь кусочек розовато-голубого неба, частично затянутого облаками. Где-то там свободно парили птицы, не ограниченные узкими пещерами-клетками и высокими стенами. Этим птицам были неведомы тревоги людей, их переживания и страхи. Они летели туда, где им было лучше — без всяких документов и разрешений, не боясь быть сожранными титанами.       Лиса порой ловила себя на мысли, что хотела бы стать птицей. Расправить крылья и улететь, оставив позади всё, что способно причинить боль.       Девушка уже битый час сидела в своем потайном убежище, любуясь тем, как меняются оттенки небесного свода. Как исчезают звёзды, напуганные первыми лучами солнца, как мир наполняется ярким светом. И думала о том, что Хайко уже никогда не сможет увидеть то, что видит она. Но Лиса не винила никого, кроме себя самой: за бойким мальчишкой нужен был глаз да глаз, а она, вместо того чтобы позаботиться о безопасности ребёнка, занималась своими делами и упустила тот момент, когда Хайко сбежал из дома владелицы небольшой пекарни госпожи Бротт, которой девушка заплатила, чтобы та присмотрела за мальчиком — якобы недавно потерявшим родителей и ждущим, когда его дядюшка, живущий в городке Джинай, сможет забрать племянника к себе.       Женщина, чьё добродушие не смог сломить Подземный город, сразу же забила тревогу, но потребовалось несколько дней, чтобы информация дошла до Лисы. Когда девушка начала искать своего подопечного, драгоценное время было упущено. Она успела придумать самые худшие варианты развития событий — Хайко вновь поймали работорговцы? Он погиб, попав под горячую руку какого-нибудь бандита? Госпожа Бротт их предала?       И тем больше было удивление Лисы, когда она заметила Хайко в компании таких же мальчишек-оборванцев на окраине города, в трущобах, куда даже полиция соваться не рисковала. Подходить близко не рискнула — Хайко никогда не видел свою «спасительницу», и напугать его, чтобы опять куда-то сбежал, Лиса побоялась, но стала наблюдать.       Как оказалось, Хайко поселился у своего нового друга Вига и его старшей сестры Тилли, совмещавшей работу подавальщицей в местной таверне с подработкой в борделе. Конечно, это не та жизнь, которую Лиса желала для Хайко, но если он был доволен, сыт и счастлив, то кто она такая, чтобы мешать?       Тем более, когда выяснила, что вся эта ребятня находится под защитой того самого Леви. Она давно планировала свести знакомство с этой знаменательной личностью, и тому были свои причины.       Из рук задумавшейся о своём девушки выпал огрызок яблока, и Лиса в сердцах пнула его подальше. Как глупо и жестоко всё повернулось.       Второе яблоко, такое же красное и сочное, как первое, приятно оттягивало карман, но девушка не торопилась его доставать — и без того в горле стоял ком невыплаканных слёз. Она не могла себе позволить плакать при Фарлане и уж тем более при Леви, не могла дать слабину среди толпы людей на рынке — не удержалась и сходила проведать Йебберта, того самого торговца фруктами, который должен был отвезти Хайко к лучшей жизни на поверхности. Просто убедиться, что до добродушного старика не добрались.       И вот теперь, наедине с собой, плакать уже не получалось, хоть и очень хотелось. Возможно, мешала злость на Леви, всё ещё клокочущая в груди. Конечно, Лиса понимала, почему он так поступил — сама видела, как тот заботился об этих детях, хоть и старался не показывать, отмахиваться от восторженных приветствий и цыкал, когда стайка маленьких попрошаек пыталась облепить своего кумира. Не терпел излишнего внимания? Или же считал, что не заслуживает такого восхищения? Ответ на этот вопрос так и остался для Лисы загадкой, которую, как назло, несмотря ни на что хотелось разгадать.       Если ещё час назад она проклинала тот день, когда решила обчистить карманы Фарлана, обратив на себя внимание ребят, то теперь начинала медленно, но верно скучать, за что ненавидела себя ещё сильнее. Было бы по кому!       «Уж они-то по тебе скучать точно не будут! Ну, разве что Фарлан, да и тот не сильно…» — убеждала себя девушка. Впрочем, без особого эффекта.       В памяти то и дело всплывали живые картины: уютные вечерние посиделки за ароматным чаем, шутливые перепалки, долгие разговоры ни о чём. Заботливые руки, меняющие повязку, низкий глубокий голос, в очередной раз читающий нотации о том, что нельзя перенапрягаться, пока раны до конца не заживут.       Могла ли Лиса ещё несколько месяцев назад подумать, что всё повернётся вот так? Могла ли ещё позавчера предположить, что снова потеряет то, что обрела? Или только казалось, что обрела, и всё это время она на самом деле блуждала в собственных иллюзиях, просто хотела верить, что наконец больше не одна?       Порыв прохладного утреннего ветра проник через узкую щель и всколыхнул прядь невзрачных, мышиного цвета волос, заставив Лису наконец опомниться и снять парик — теперь, когда она осталась наедине с собой, он был не нужен, как и мешковатый, чтобы надёжно скрыть привод, плащ, но без него было слишком холодно. И отчего-то вновь вспомнились те вечера за кружкой горячего чая.       «А ну соберись! Прежде чем сопли распускать, дела закончи!» — вновь одёрнула она себя, на этот раз для верности тряхнув головой, отчего и так растрёпанные рыжие волосы взметнулись пожаром.       Перерыв окончен. Раннее утро — лучшее время для того, что она запланировала. Последний раз взглянув на небо, Лиса отогнала мысль о том, как сильно хотелось бы поделиться с Леви и Фарланом этим прекрасным мгновением, и отправилась туда, где ей хотелось бы быть меньше всего на свете.

***

      — Это не Боссом. Ставлю все свои накопления, что Джо специально скормили ложную информацию, чтобы пустить нас по ложному следу. Они догадывались, что ты придёшь за этим ублюдком, — уверенно заявил Фарлан, когда Леви, уже одетый, рассказал о том, что успел вытрясти из «курьера».       Остальное Чёрч предпочёл оставить без комментариев — обычно он не поддерживал жёсткость и жестокость, с которой мог действовать его друг, но в некоторых ситуациях был полностью с ним солидарен. И сам с превеликой радостью убил бы эту канализационную крысу, не раз получавшую предупреждения. Джо регулярно попадался на доносах, кражах — у тех, у кого красть не стоит, на распространении дури. Леви, может, и закрыл бы глаза — в конце концов, никто здесь не мог похвастаться праведной жизнью — лишь суммой, назначенной за его голову, но не терпел, когда кто-то подвергал опасности тех, о ком он заботился.       — Не пойму, Кац совсем за идиотов нас держит? — зло бросил Леви, неосторожно толкнув так неудачно подвернувшийся под руку стул, явно вымещая злость. Обычно такое было не в его привычках, но, судя по всему, Лисе всё же удалось выбить его из колеи. Или злился сам на себя за то, что перешёл черту?       — Ты так уверен, что это Кац?       В общем-то, Фарлан и сам склонялся к этой версии и задал вопрос скорее чтобы заставить приятеля сосредоточиться. Да и себя самого, говоря по правде, тоже — его тоже задел уход Лисы. И оставлять это вот так Чёрч не собирался — главное, дождаться, когда Леви остынет. Более того, уже успел придумать, что нужно сделать, чтобы попробовать склеить то, что эти двое успели наломать.       — Не вижу других вариантов, — ответил, между тем, Леви. — Кому ещё нужно нас запугивать? К тому же, Кац заинтересован в том, чтобы пустить нас по ложному следу. Пока мы будем пытаться добраться до Боссома-младшего, этот вонючий хряк успеет прибрать к рукам большую часть дела своего откинувшегося сводного братца и оставить племянника с носом. Кац труслив, но достаточно хитёр, чтобы попытаться провернуть что-то подобное.       — Действовать напролом не вариант, — принялся размышлять вслух Фарлан, предвосхищая то, что может предложить Леви, привыкший решать проблемы силой. — Нужно разведать обстановку и узнать, от чего именно Кац хочет отвлечь наше внимание.       — И что ты предлагаешь? Послать ещё кого-то, чтобы получить новый труп на пороге? — Он кивнул в сторону чердака, хотя тела Хайко там теперь не было — Бруно уже позаботился об этом.       — Нет, — покачал головой Фарлан, у которого до сих пор перед глазами стояла жуткая картина. — Мы должны пойти сами. Но…       — Даже не думай. Справимся без неё, — отрезал Леви, всё ещё не готовый отпустить свой гнев.       — Прекрати эту хрень! — У Фарлана так и чесались руки схватить приятеля за ворот рубашки — кипенно-белой, конечно же — и хорошенько тряхнуть, но он сдержался. — Она ушла, потому что ты перегнул палку. Вы оба вспылили и натворили лишнего. Но Лиса нужна нам, а мы — ей. Так что давай ты не будешь разыгрывать оскорблённую гордость?       — Что ты предлагаешь? — повторил вопрос Леви, не желая отвечать на гневную вспышку друга. Как и признавать, что дело не только в гордости.       Конечно, он злился на Лису и за её ребяческую выходку, и за то, что так долго утаивала от них важную информацию. Да и вообще, эта девчонка умудрялась одной колкой фразой выводить Леви из себя. Что уж говорить о прошлой ночи, когда столько всего произошло, и все они были на пределе?       Но нельзя было отрицать: исповедь Лисы произвела на него неизгладимое впечатление. Жить впроголодь, рисковать собой, когда давно могла бы уже выкупить билет на свободу? И ради чего? Ради детей, которые никогда и не узнают о том, кому обязаны лучшей жизнью?       На протяжении всего её рассказа Леви не мог не вспоминать собственное детство: труп матери, страх, голод, смиренное ожидание смерти. Кенни, отчего-то пожалевший сына «давней знакомой», а затем исчезнувший из его жизни точно так же внезапно, как и появился. Почти сразу после того, как проснулись силы — в тот самый момент, когда жизнь Леви вновь чуть не оборвалась — под градом ударов жирного ублюдка из охраны телеги, в которой везли пожитки Кушель и других бедолаг, или же в борделе, куда его предлагал продать ростовщик, но так и не успел осуществить свою угрозу.       Но если у Леви были те самые силы, взявшиеся неизвестно откуда, у тех детей не было никого. Кроме Лисы, которой почему-то оказалось не всё равно.       И, хоть он и не хотел этого признавать, продолжая злиться на несносную девчонку, не мог ей не восхищаться. И не переживать. Может, она будет в большей безопасности, если на время затаится, предоставив им с Фарланом вдвоём разгребать последствия её благородства?       — Эй, приятель, ты вообще меня слушаешь? — одёрнул друга Чёрч, заметив, что тот мысленно где-то совсем в другом месте.       — Да. — Леви оттолкнул руку, которой Фарлан махал прямо у него перед лицом. — Я тебя понял. Если думаешь, что это может сработать, давай попытаемся. Сообщи Яну детали, нам понадобится его помощь.       На продолжении разговора Фарлан не настаивал — не хотелось накалять обстановку, да и о чём подумать ему было. Уже стоя в дверях ненадолго заколебался, но всё же выудил из кармана небольшую баночку с молочно-белым густым маслом.       — Лиса сказала, это поможет, если ремни натирают.       От его внимания не укрылось, как приятель рефлекторно потёр бедро, на котором ещё недавно была видна красноватая полоса, но Фарлан лишь усмехнулся, поставил лекарство на тумбочку, уже успевшую вернуться на законное место, и вышел, не дожидаясь ответа.       Последует ли Леви совету или пойдёт на поводу у собственного упрямства? Хотелось бы, конечно, чтобы первое, но, по большому счёту, в эту минуту Фарлану было всё равно.       Обладая необходимой информацией, не составило труда собрать воедино отдельные детали и брошенные фразы и выйти на след Лисы.       Начать поиски подруги он решил с местного рынка — наверняка она не удержалась и проверила, все ли в порядке с посредником. Опытным взглядом Фарлан выцепил в общей массе совсем небольшой лоток, за которым неторопливо перекладывал с места на место товар сухопарый седой старик. Конечно, фруктами торговал не только он, но слишком уж знакомым показался узелок на мешочках (Чёрч готов был поставить на это свою счастливую колоду) с сушеными яблоками.       Парень решил не торопить события и немного покрутиться поблизости, делая вид, что присматривается к ценам. Но Лисы нигде не было видно. Впрочем, Фарлан не слишком рассчитывал на такую удачу.       — А сухофрукты есть на продажу? — как бы невзначай поинтересовался он у торговца, лишь бы завести беседу.       Старик встрепенулся и широко, как и положено торговцу, улыбнулся.       — Есть, конечно есть, как не быть! Вот, глядите. — Он споро выставил на прилавок несколько развязанных мешочков. — Груши есть, свои, домашние! Ягодки разные — брусника, облепиха, шиповник, смородина, вишня. Вы пробуйте, не стесняйтесь, коли приглянулось чего. — Мужчина сделал приглашающий жест. — А тут у нас чернослив — очень рекомендую. Часто берут в кашу или в рис положить.       — А яблок нету сушёных? Мне подруга так их расхваливала, говорила, только у вас берёт. Прямо-таки жить без них не может, — доверительно шепнул Фарлан и подмигнул, окончательно завоёвывая расположение торговца.       — Всё есть! Вам какие надобно? Вот эти, красные, послаще будут — не хуже конфет! Тут у нас зелёные, — тряхнул он второй мешок, набитый ощутимо плотнее первого — видимо, красные были более ходовым товаром. — Ежели сладкое не любите, самое оно. Всё своё, домашнее. Сам ращу уже считай тридцать лет, как из Гарнизона ушёл.       — Красных возьму. Насыпьте доверху. И вишни ещё немного, на пробу. — В ладони Фарлана звонко звякнула горсть монет, заставившая торговца вновь просиять и поторопиться.       — В лучшем виде всё сделаем. — Старик быстро наполнил мешки и перевязал их верёвкой, затянув её тем самым приметным беседочным узлом — не иначе как по старой, отработанной до рефлекса привычке. Если торговец и впрямь служил в Гарнизоне, это не удивительно: такие узлы, как знал по опыту Фарлан, хорошо подходили, чтобы закрепить страховочный канат, и наверняка в армии этим часто пользовались.       — Спасибо, добрый человек, — Чёрч с благодарностью принял свою покупку, накинув сверху ещё несколько монет. — А вы тут, случаем, не видели рыжую девушку? Такую зеленоглазую, невысокую, хорошенькую.       Торговец переменился в лице: резко побледнел, затаил дыхание, даже как-то осунулся, а в глазах промелькнул страх.       — Нет, не знаем мы таких, — отчаянно замотал головой мужчина, вновь пытаясь натянуть улыбку, но она вышла совсем уж неестественной. — Заболтался я что-то с вами совсем, а мне товар ещё разложить надо, — попытался он быстрее спровадить покупателя.       — Жаль, жаль, — протянул Фарлан, делая вид, что не заметил резких изменений в поведении собеседника. — Это моя подруга. Ну, помните, я говорил? Которая мне ваши яблочки посоветовала. — Чёрч подбросил мешочек, будто подкрепляя этим своё утверждение. — Давненько её не видел. Вот и подумал, может, она недавно к вам заходила?       — Не заходила, не знаю такой, — вновь отмахнулся торговец, всем видом стараясь показать, что очень занят.       — Не судьба, значит. Но если вдруг зайдёт, вы ей передайте, что её искал Фарлан. И что я буду ждать её каждый вечер в том месте, карту которого она мне рисовала. Она поймёт.       — Угу, — буркнул старик, в каждом жесте и взгляде которого всё ещё сквозили настороженность и опаска.       — Вот и отличненько! Доброго вам дня, — Фарлан вновь расплылся в широкой улыбке и, махнув рукой на прощание, растворился в толпе.       Было не важно, поверил ли торговец его словам. Послание Лисе старик всё равно передаст, хотя бы для того, чтобы та знала: их секрет раскрыли.

***

      — Не думал, что тебе хватит наглости сюда заявиться после всего, что ты устроила, — злобно ухмыльнулся Рэтт, ничем не показывая, что появление нежданной гостьи его хоть сколько-то взволновало.       — О-о-о, наглости мне не занимать, тебе ли не знать. — Лиса, ничуть не расстроенная реакцией собеседника, устроилась в видавшем виды кресле, расслабленно откинувшись на спинку. — Не это ищешь? — продемонстрировала девушка мушкет и нож. От её взгляда не укрылось то, как посредник пытался нашарить что-то под столешницей.       Лиса тихонько усмехнулась собственным мыслям — похоже, у неё входило в привычку воровать чужое оружие.       Рэтт же принял этот смешок на собственный счёт и скривился.       — Тебе всё равно не выйти отсюда живой.       — Может, и так, — равнодушно пожала плечами Лиса. — Но вот выживешь ли при этом ты, всё ещё остаётся вопросом. — Она сделала вид, будто прицеливается. Чистая показуха, конечно же: с такого расстояния не промахнулся бы даже тот, кто никогда прежде не держал оружие в руках.       — И от чего же зависит ответ на этот самый вопрос? — правильно оценил расстановку сил Рэтт. Сейчас он был в невыгодном положении и тянул время, ничуть не сомневаясь, что рано или поздно всё решится само собой, и именно так, как как нужно ему.       — От того, придём ли мы с тобой к взаимовыгодному соглашению, конечно же, — просияла Лиса, но изумрудно-зелёные глаза казались покрытыми льдом.       — Суть сделки?       — Я получу честные и развёрнутые ответы на свои вопросы, а затем смогу покинуть это место целой и невредимой.       — Что-то я не услышал в твоём предложении выгоды для себя, — оскалился Рэтт, демонстрируя гнилые зубы.       — А ты останешься жив. Я думаю, это очень даже выгодно. — Лиса демонстративно положила руку с направленным на собеседника мушкетом на подлокотник. Конечно, если выстрелить, сюда сбежится полдюжины людей, и тогда она у неё точно не будет шансов уйти живой, но девушка очень рассчитывала, что посредник не захочет проверить, хватит ли у неё духу так рисковать.       — Допустим, я соглашусь на твои условия. Что ты хочешь узнать? — В голосе Рэтта сквозила откровенная неприязнь, от чего Лисе захотелось поёжиться, но она сдержалась, чтобы не выдать собственного страха.       — Почему ты подставил меня и помог Боссому устроить ту засаду? — На самом деле, ответ она уже знала, но хотела проверить реакцию и запутать собеседника. Ответом стал взрыв визгливого хохота: Рэтт смеялся от души, запрокинув голову и мерзко подхихикивая.       — Ты тупая что ли? — утерев выступившие слёзы, наконец, ответил посредник. — Конечно же, потому что мне хорошо за это заплатили. Конечно, немного жаль было терять постоянного клиента, — Рэтт недвусмысленно намекал на то, что не раз продавал информацию Лисе или же наоборот, выступал в роли покупателя той информации, что девушка добывала самыми незаконными способами. — Но я взвесил все за и против и пришёл к выводу, что мёртвая ты принесёшь мне больше денег, чем живая. Ничего личного, детка. Просто бизнес. — Он развёл руками, как бы показывая, что не видит в произошедшем ничего особенного. Но почти сразу щербатое лицо исказилось гримасой. — По крайней мере, тогда не было ничего личного. Но ты сорвала сделку, устроила взрыв, привлекла внимание полиции и горожан, а также отправила на тот свет проверенных мной людей, из-за чего я потерял несколько очень прибыльных заказов. Так что ты сама сделала это… личным.       «И это ещё меня обвиняют в наглости?!» — мысленно возмутилась Лиса, но лишь лучезарно улыбнулась и ответила, не скрывая сарказма:       — О, как печально. Жаль, что я не смогла тихонечко сдохнуть на том грёбаном складе, чтобы не навредить твоему бизнесу. Лиса криво улыбнулась, приподнимая уголок губ, отчего улыбка больше походила на оскал: Рэтт был слишком опытен и хитёр, чтобы повестись на такую простую уловку.       — Что ты хочешь за то, чтобы навсегда отвязаться от меня, забыть о моём существовании и больше никогда не вспоминать?       — Твою голову на обед. Но, как я понимаю, такая цена покажется тебе слишком высокой. — Посредник отзеркалил выражение лица собеседницы. — Так что следующий вопрос.       — Ну, почему же, мы можем поторговаться, — пожала она плечами, уже зная, что это бесполезно, но продолжала прощупывать границы и выводить Рэтта из равновесия. Это было непросто: мерзавец прекрасно знал цену несдержанности и несвоевременному проявлению эмоций. И всё же, довести можно каждого, если хорошенько постараться, а уж это Лиса умела. — Вдруг, тебя устроит чья-нибудь ещё голова вместо моей? Может быть, даже две или три?       Конечно, она не собиралась убивать кого-то, чтобы получить призрачную надежду на спокойствие.       — Разве что ты добудешь мне голову Леви, — протянул Рэтт, делая вид, будто всерьёз рассматривает подобный «обмен». — Этот мальчишка, знаешь ли, тоже успел мне изрядно поднасрать. Даже удивительно, откуда столько дерьма в таком коротышке.       На этот раз смех не смогла сдержать уже Лиса, и вовсе не потому что шутка показалась ей смешной. Неужели Рэтт и впрямь считал бывшую клиентку такой дурой? Хотя нет, скорее уж изощрённо издевался.       — Шутить изволишь? Я что, так похожа на самоубийцу?       — Скорее насмехаться, — поправил её Рэтт. — И да, разумеется, похожа. Потому что нужно быть либо самоубийцей, либо полной идиоткой, чтобы явиться сюда и надеяться, что выберешься живой. Потому что даже если тебе это каким-то чудом удастся, я всё равно найду способ до тебя добраться, и ты очень пожалеешь, что не сдохла быстро и почти что безболезненно на том складе.       — Пошлёшь за мной одного из своих головорезов? — Лиса вновь откинулась на спинку кресла, поборов желание наклониться вперёд, ведь этот вопрос знаменовал начало настоящего разговора. Того, ради которого она пришла, рискуя всем. — Или кого-то посерьёзнее?       — В этом городе хватает людей, способных выполнить самую разную работу. За разную цену, разумеется. — Расплывчатый ответ, но девушке было этого достаточно.       — В том числе тех, кто не гнушается убивать детей?       Тёмные, почти чёрные глаза Рэтта сверкнули опасным огнём. Догадался.       — И такие есть. Но мне-то какое дело? Я лишь посредник. Знаешь, сколько людей каждый день является в этот кабинет, чтобы его свели с хорошим наёмником?       — Полагаю, больше, чем этих самых «хороших наёмников».       — Настоящих мастеров своего дела не так уж много, — раздосадованно покачал головой Рэтт, явно намеренный развивать тему дефицита специалистов, чтобы потянуть время и сделать то, что не удалось Лисе — усыпить бдительность собеседника.       Впрочем, сам он тоже не слишком преуспел, потому как девушка не дала ему договорить, задав новый вопрос:       — И кого же из этих «редких специалистов» ты недавно подрядил на такое грязное дело, как детоубийство?       — Милочка, — усмехнулся Рэтт, — я же тебе сказал: каждый день столько людей приходят ко мне за помощью, я помогаю заключать огромное количество сделок. Думаешь, всё упомню? А если бы и помнил, с чего стал бы нарушать конфиденциальность сделки? Если я начну рассказывать всем подряд о том, кто и какие договоры заключает, от меня уже через день разбегутся все уважающие себя клиенты!       Лиса прекрасно знала об этом правиле. В большинстве случаев заказчик и исполнитель никогда не встречались, даже не знали имён друг друга, а потому не были связаны ничем, кроме посредника. Именно поэтому Рэтт и был такой важной фигурой: он хранил невероятное количество грязных секретов, знал и видел слишком много. Уже неоднократно находились желающие устранить такую угрозу, но ещё ни разу покушение не увенчалось успехом.       — Потому что дуло твоего мушкета направлено тебе же в лицо. — Лиса легко вскинула руку и положила палец на кремень, показывая что готова выстрелить в любую секунду. — И, раз уж ты так ценишь договоры, вспомни и о нашем: ты выживешь только в том случае, если ответишь на мои вопросы.       Рэтт сглотнул, на секунду утратив самообладание.       — Сомневаешься, стоит ли говорить? Давай я тебе помогу, — с наигранным сочувствием предложила Лиса. — У нас есть ровным счётом три варианта. Первый — ты окажешься достаточно изворотливой мразью и сможешь прикончить меня сразу после этого разговора — своими руками или чужими, не так важно. В таком случае, ты ничего не теряешь — я унесу тайну сделки в могилу. Если же изворотливой мразью окажусь я и смогу уйти из твоего гостеприимного кабинета живой, возникает два других варианта. Итак, вариант второй — ты молчишь, я ухожу ни с чем, и уже к вечеру весь город будет трезвонить о том, что ты всё же не удержал свой вонючий язык за зубами. Готова поспорить, заказ, который меня интересует, сделал важный человек. — «Важными» Рэтт считал только самых платёжеспособных клиентов, но и Боссом, и Кац являлись таковыми. — И для «важного» человека ты, несомненно, подрядил одного из лучших убийц. Как думаешь, как быстро придёт за тобой исполнитель, если до него дойдут слухи, что ты нарушил конфиденциальность? — Рэтт нахмурился. В его глазах мелькнуло понимание. — И, наконец, третий вариант, — как ни в чём не бывало продолжила Лиса. — Ты действительно рассказываешь мне всё, и держать язык за зубами буду уже я. Твои клиенты не разбегутся, а я получу возможность закончить свои дела, не привлекая лишнего внимания. Полагаю, остальные преимущества последнего варианта тебе расписывать не нужно?       Рэтт, тем не менее, не спешил отвечать, несколько раз задумчиво постучал пальцами по столу. Но спустя бесконечно долгую минуту всё же ответил:       — Заказ взял Джефф.       Лиса ощутила, как по позвоночнику пробежали мурашки. Об этом наёмном убийце она знала не так уж много, лишь слухи. Впрочем, как и все остальные. Поговаривали, что Джефф стал вторым кошмаром столицы после Кенни Потрошителя, работал как в Подземном городе, так и на поверхности. И, что самое главное, не гнушался самых аморальных заказов. Стоило догадаться.       — Замечательно, — широко улыбнулась девушка, стараясь не выдать эмоций. — Осталось выяснить имя заказчика, и мы с тобой распрощаемся.       — А вот этого я тебе сказать не могу, даже если бы захотел, — пожал плечами Рэтт. — Видишь ли, я получил этот заказ от другого посредника. Не из наших. Холёный такой мужичок пришёл, в костюме с иголочки, манерный — все эти сэр, «мой господин хотел бы получить услугу». Будто не убийство заказывать явился, а ужин королевском дворце, — посредник хохотнул. — Ну что, ответил я тебе? Теперь свалишь из этого кабинета и перестанешь мешать серьёзным людям работать?       — Как же так, Рэтт. — Встречные вопросы девушка проигнорировала. — А как же твоё правило принимать заказы только напрямую? Ай-ай-ай. Сам же нарушаешь, а ещё мне морали читаешь.       — Ну, ты уже и сама догадалась, что из любого правила можно сделать исключение, если ситуация не оставляет выбора.       — Неужели «холёный мужичок» тоже угрожал тебя прикончить? — притворно удивилась Лиса.       — Нет, просто предложил такую сумму, что попробуй я отказаться, меня бы ночью задушила жаба. Теперь…       Где-то внизу раздался грохот, помешавший посреднику закончить фразу. Но это было уже не важно — пора уходить.       — Я очень надеюсь, что ты не соврал мне, Рэтт. — Она убрала палец с кремня, давая понять, что разговор окончен, но отводить мушкет не спешила, осторожно продвигаясь к двери и не сводя глаз с цели.       — ОХРАНА! — проорал этот мерзавец и спрятался под стол, стоило Лисе на секунду замешкаться, решая, стоит ли выходить из кабинета спиной вперёд.       На долю секунды воцарилась тишина, а затем всё пришло в движение: Рэтт принялся что-то искать в нижнем ящике стола, на лестнице раздался топот сразу нескольких громил, а сама Лиса выскочила за дверь, наступая на особо скрипучую половицу — её намеренно не меняли, чтобы никто не мог проскользнуть мимо кабинета незамеченным.       И девушка этим воспользовалась, прошмыгнув в здание в то время, когда здесь почти не было охраны — ранним утром.       Почему-то принято считать, что тёмные дела должны твориться в соответствующее время суток, а потому к вечеру дом наполнялся шумом: знакомые, клиенты, увеличенное количество охранников. Утро же считалось временем «законопослушания», а потому и Рэтт не видел смысл платить своим защитникам за дополнительные смены, довольствуясь минимальным набором: помощник и два охранника. Это стало фатальной ошибкой, когда имеешь дело с теми самыми редкими профессионалами, к которым, без всяких сомнений, относилась и Лиса. Правда, в иной сфере, нежели заказные убийства.       Тихий щелчок спускового механизма, и устройство, спрятанное под скрипучей половицей, заработало, выпуская дым, быстро заполнивший не только большую часть коридора, но и половину лестницы.       Под таким удачным прикрытием ускользнуть из-под носа у пары тупых громил не составило труда, и Лиса, не слишком торопясь, чтобы случайно не совершить ошибку, направилась вглубь дома, где, как она знала, был очень удобный выход в безлюдный переулок.       — Эй, кто здесь? — послышался голос с той стороны, где никого в это время не должно было быть.       «Твою мать!» — мысленно выругалась Лиса, но шагу не прибавила, и вообще сделала вид, что вопрос к ней отношения не имеет. Если бы задёргалась, ситуация сразу стала бы более чем однозначной, но такая уловка всегда заставляла противника растеряться.       И только когда до окна оставалось всего несколько метров девушка сорвалась с места. Пытаться помешать было уже слишком поздно — всего в несколько лаконичных, отработанных движений она выбралась из дома, на ходу скидывая плащ и переходя на привод. К тому времени, когда охранник сообразил, что нужно сделать, Лиса была уже через два квартала от места событий.       Конечно, не всё прошло так гладко, как планировалось, но главное она узнала: имя того, кто отнял жизнь Хайко. Впрочем, с именем заказчика тоже всё было вполне определённо: вряд ли Кац, пусть на него и свалились деньги сводного брата, обратился бы к вышколенному, «холёному», как выразился Рэтт, помощнику. Нет, за всем этим явно стоял Боссом-младший.

***

      — Спасибо, что приняла наше приглашение. — Фарлан и не думал таиться, давая знать о своём присутствии, стоило Лисе появиться на пороге. Леви, который, очевидно, был не так рад встрече, изображал мрачную тень, подпирая стенку, сложив руки на груди.       — Надеюсь в этот раз меня бить не будут? — едко поинтересовалась девушка, отряхивая плащ, который успела раздобыть на рынке.       Вообще-то, она не планировала туда возвращаться. Но весточка от взволнованного торговца — перевёрнутая табличка на одном из зданий — заставила очень быстро поменять планы, и вместо того, чтобы привести себя в порядок, пришлось нестись сломя голову за маскировкой, а затем — на условленное место встречи. Узнав, что разыскивает её не кто-то из людей Боссома, Каца или, хуже того, но вполне ожидаемо, Рэтта, а всего лишь Фарлан, Лиса вздохнула с облегчением и рекомендовала старику сделать то же самое, после чего всё же закончила с делами и, избавившись от очередного парика, отправилась в старую квартиру. Немного понаблюдать, чтобы убедиться: гости именно те, за кого себя выдают. И, хоть и сомневалась до последнего, явиться на назначенную встречу.       — Не неси херню, никто тебя не бил и не собирается, — бросил Леви скучающим голосом, в котором нет-нет, а проскакивали нотки раздражения.       — О, моя вина, прошу прощения! — осклабилась Лиса, разве что не капая ядом. Извиняться за причинённый ей же вред уже начало порядком надоедать. — Всего лишь скрутили, едва не переломав кости, да толкнули пару раз. Подумаешь, такие мелочи ведь!       — Что, моральную компенсацию потребуешь теперь? — не отставал Леви, наконец отлепившийся от стены и сжавший руки в кулаки.       Всё же эта девчонка выводила его из себя так, как не удавалось больше никому. Он и сам толком не понимал, почему так реагирует.       — Хватит! — Фарлан встал между друзьями, не то просто переключая внимание на себя, не то всерьёз опасаясь, что они ринутся в драку. — Мы пришли сюда не для того, чтобы разборки устраивать.       Лиса прикусила губу, потому как с языка уже готова была сорваться очередная колкость. Всё же Фарлан был не виноват, более того, сделал первый шаг к примирению, даже каким-то чудом уговорил Леви пойти вместе с ним — хотя Лиса готова была поспорить, что это оказалось непросто. Впрочем, ещё оставался вариант, что Леви просто не захотел отпускать друга одного, опасаясь за его безопасность.       — Послушай, сегодня утром всё так сумбурно получилось, неправильно. Мы все наговорили и натворили лишнего на эмоциях, — попытался Чёрч немного снизить градус накала, но Лиса лишь скептически приподняла брови: если уж говорить начистоту, он был единственным, кто не поддался гневу и отчаянию, не наделал глупостей. — Как бы то ни было, мы вместе увязли в этом дерьме. И для всех будет лучше, если мы объединим свои силы. По одному перебить нас будет намного проще, но если мы будем работать вместе, как команда, то сумеем не только защитить себя и других, но и докопаться до правды. И отомстить, наказав тех, кто виновен в смерти Хайко. — Лиса хотела что-то возразить, но Фарлан продолжил, не давая подруге времени оспорить его аргументы. — Мы заключили договор, и ты выполнила свою часть — научила нас пользоваться приводом, более того, усовершенствовала механизм. Позволь теперь нам выполнить свою часть — защитить тебя и помочь раздобыть УПМ, как ты и планировала. А дальше… если захочешь уйти — я… мы не станем тебя держать. Но пока мы не разберёмся с Боссомом, Кацем, ещё хер его знает кем, желающим видеть нас в гробу, давайте будем держаться вместе? Прошу, верь в нас!       Лисе так и хотелось отбрыкнуться, мол, если вы так себе представляете защиту, то нахрен она мне не нужна. Сказать, что справится сама, и привыкла верить только в себя. Что не нужно ей это всё, и договор разорван. Но что-то не дало грубым словам сорваться с языка. Может, такой искренний и открытый взгляд Фарлана? Честность в его голосе? Или собственное сердце, так и норовившее пробить грудную клетку изнутри? Тщательно подавляемая тоска по этим идиотам, незаметно ставшим почему-то такими важными для Лисы?       — Извини, — неожиданно нарушил тишину Леви, заставив друзей вздрогнуть. — Я поддался гневу и причинил тебе боль, хотя не должен был.       — Я тоже повела себя не слишком… корректно, — покачала головой Лиса. Если уже Леви смог переступить через свою гордость и признать вину, возможно, не всё ещё потеряно?       Маленькой наивной девочке, всё ещё жившей в глубине её души, так хотелось в это верить. Наученная же горьким опытом женщина, которой Лиса являлась на самом деле, не торопилась поверить в то, что всё может быть так просто.       — Лиса? — взволнованно обратился к ней Фарлан, и она внезапно осознала, что молчит уже слишком долго. Слишком погрузилась в свои мысли, упиваясь давно позабытым ощущением — как будто впервые встать на канат без страховки, а под ногами десяток метров. Один неверный шаг, и останешься калекой. Но ноги сами идут вперёд, и кажется, что ты летишь.       — Рене, — улыбнулась она, почему-то глядя всё больше на Леви.       — Что? — растерянно переспросил Чёрч.       — Зовите меня Рене.