Я слышу голоса мёртвых

Пятнадцатое октября тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Гермиона не находила себе места всю последнюю неделю. Чёткий и правильный, как ледяная фигура, мир рушился прямо на глазах, рассыпаясь в мелкий иней, и бесследно таял… а взрослые этого не замечали! Магия! Магия существует! Самая настоящая! С ведьмами, их шабашами, волшебными палочками из сердечных жил дракона, летающими мётлами и коврами, котлами с зельями, чёрными колдовскими котами, жабами и крысами, мантиями и остроконечными шляпами, ритуалами и гаданием, и всей прочей глупостью! Гермиона свято верила, что всё, что написано в книгах — правда. Так ей сказали родители. А им нельзя не верить. Потом они, конечно, сказали, что есть книжки, где выдумка всё. Такими были «Властелин колец» и «Сильмариллион» Профессора, «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Они тоже были хорошими. Но… это был вымысел! А то, что дал ей мистер Голт… она нигде не нашла человека по имени Батильда Бэгшот. Если и была такая женщина, то она никогда ничего не писала. Или её произведения никогда не издавали на территории Великобритании. Но в книге написано, что издательство находится в Лондоне. При чём на улице, которой не существует, и с очень странным адресом. Ну не бывает дома с номером девятнадцать с половиной! Это просто глупо. Также объём тиража был таким, что с трудом верилось, что такая книга осталась незамеченной. А ещё Гермиону… раздражало, наверное, название книги. «История магии для самых маленьких». Первое, о чём думал мистер Голт, когда давал ей эту книгу? Она не маленькая! А во-вторых… в книге говорились абсурдные вещи. То есть говорилось о магии. Но при этом текст был логичен. Да, слог книги был и правда для самых маленьких, но уловить правду за этим было легко. Именно это и раздражало. Это и правда была история для самых маленьких. Не больше, не меньше. Реальная история, которую рассказали для детей. Но это ведь не могло быть правдой. Во всех книгах написано, что магии не существует!.. «…Там написали, что то, что можно обозначить термином «магия», ещё не обнаружили». Голос мистера Голта всплыл в голове сам собой. Не обнаружили… пока Америку не открыли, все думали, что её не существует, но это не значило, что её не существовало до тех пор, пока её не открыли… — Неужели… — Гермиона сидела у себя в комнате в пижаме машинально перелистывая страницы книги, рассматривая двигающиеся иллюстрации, — магия существует… нет… тогда почему? Чтобы прийти к такому выводу, пусть и очень робкому, у Гермионы ушло каких-то два дня. Потом она просто пыталась принять этот факт. Сравнивала реальные исторические события с тем, что было в книжке, и… приходила к выводу, что одно дополняет другое. Вывод о магии становился всё более и более очевидным. Теперь Гермиона не могла не думать об этом. Теперь ей фактически везде чудилась что-то магическое… а главное в появлении мистера Голта. Ей по затылку ударил камень, так что она еле-еле могла видеть и думать. А он смог вылечить это. Значит, мистер Голт маг. Что логично, раз он дал ей эту книжку… Но зачем ему это? Гермиона не знала, что делать. Рассказать родителям? Это, наверное, самое правильное, что можно сделать… но… мистер Голт будто бы задал ей задачку… а её учили не бросать задачки на полпути. А родители наверняка ей запретят её решать, как только узнают обо всём… так что… она обязательно расскажет им. Попозже. Когда решит её. Гермиона гуляла по парку, где в первый раз встретила мистера Голта. Он не появлялся всю эту неделю… он ждёт чего-то? Она села на скамейку, рядом с которой беззаботно виляла хвостом рыжая кошка, и достала из рюкзака книгу о магии. Пролистнула пару страниц… Уха коснулось чьё-то холодное дыхание. Тысяча мурашек пробежала по спине. — Занятная книжка. Откуда взяла? Гермиона дёрнулась и попыталась встать, но чьи-то холодные, такие, что пробирали даже через одежду, руки усадили её обратно, пребольно дёрнув за волосы. — Итаааак… — голос был женским, хрипловатым, скучающим, но в тоже время насмешливым, — Что за книжка-то? Отвечай, бобрик ты лохматый. Холод, исходящий от говорившей, приморозил Гермиону к скамье и ползал под кожей ледяными змеями. Она не могла ни рот открыть, ни голову повернуть, даже мускулом двинуть. Только зубы стучали друг об друга. — Ээээй? Дитя Менелая и Елены? Или предпочитаешь быть королевой Сицилии из «Зимней сказки»? Да пофиг. В поле зрения появилась женщина. Она присела прямо перед Гермионой на корточки. Грязно-рыжие спутанные волосы небрежно связаны в хвост. Бледная, словно сама смерть. С некрасивым худым лицом. У него были такие острые черты, что, казалось, об них можно порезаться, даже просто посмотрев. Большие серые глаза с мешками под ними, смотрели Гермионе прямо в душу. Сверлили её, насмехаясь над ней, обжигая холодом. — Девчушка? Мне кажется или ты сейчас от страха обоссышься? Она протянула руку к Гермионе. Смертельно худую, даже костлявую. Будто кто-то просто обтянул скелет кожей, забыв про мышцы. Эта рука мертвеца коснулась лба Гермионы. — Знаешь, люди, когда они напуганы до смерти, очень миленько выглядят. Ладненько. Можешь двигаться. И тут Гермиону отпустило. Все змеи страха ушли, будто их там и не было. Она закричала. Дёрнулась в сторону, упала на гальку дорожки и, как могла, быстро поползла-побежала куда-нибудь. Прочь от неё. Она бежала со всех ног. Спотыкалась, едва ли не падала и снова бежала. Дыхание гремело где-то в стороне, будто было и не неё. — Упс, — равнодушно-насмешливый голос раздался где-то над ухом. Гермиона рухнула. Но как-то странно. Вместо того, чтобы обжечься болью, её обожгло холодом. — Ты в курсе, что надо смотреть под ноги? Я тебя едва-едва поймала. Женщина аккуратно поддерживала Гермиону в паре сантиметров от дорожки. — В-в-в-в-в-в-в-в-в-в-вы… кто-кто-кто вы?.. — Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по нове, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове. О бойся Бармаглота, дочь! Он так свирлеп и дик, А в глуще рымит исполин — Злопастный Брандашмыг… Рыжая женщина помолчала. А Гермиона пыталась осознать… это. — Чёртов Джек. Почему он не мог придумать что-нибудь попроще? — Вы… от мистера Голта? — Гермиона с трудом села. Она всё ещё не очень хорошо соображала. — Ага, — женщина села рядом прямо на дорожку, — я пришла к тебе от раба мечты с зелёными глазами. В общем, от Джека Голта. Привет, Гермиона. Меня зовут D.D. — А… а… Здравствуйте, мисс? — Мадам. Я старше тебя примерно в тридцать семь раз. Так что мадам, — D.D. чуть-чуть оскалилась, даже не улыбнулась, обнажая белые, немного кривые, но явно очень острые зубы. — Но всё равно. Привет, мелюзга. Гермионе стало как-то не по себе. Она сглотнула. — А-а-а… а зачем вы меня напугали? — Чего? Так ты не слушала меня? Я ж тебе говорила. Когда люди готовы обделаться от страха, то у них очень милое выражение лица. Так мне сказала одна подруга, и в память о ней я проверяю это. Пока работает. Она всё ещё жутко улыбалась. Гермиона всеми силами подавляла в себя желание отодвинутся от неё. Но это было бы невежливо… и очень страшно. Она могла бы обидеться, а это… было ещё страшнее. — Итак… — D.D. подпёрла подбородок кулаком. — готова перешагнуть порог новой жизни? — П-п-п-простите? — зубы как-то невовремя клацнули. Может, всё из-за того, что она сидела на холодном гравии? — А? — мадам D.D. поковыряла мизинцем в ухе. — Джеки тебе не говорил? Ты отправляешься со мной. На Идаволл. — Идаволл… это же… новый мир после Рагнарёка? — Ага. По идее. Но это просто название такое. У Джека есть небольшая тяга к скандинавской мифологии. Идаволл — остров, где-то в Атлантике, на экваторе. Если кратко… мы едем на курорт. Хехехе… Её смех прозвучал очень зловеще… Гермиону чуть-чуть передёрнуло. — А… — Пойдём, — D.D. резко встала, рывком поставила Гермиону на ноги, всунула ей в руку рюкзак и потащила за собой, так быстро, что Гермиона еле-еле успевала передвигать ногами. — Куда мы? На Идаволл? — А мне говорили, ты умная. Я же уже тебе это сказала, — мадам D.D. даже не обернулась. — Прямо сейчас?! — Ну да. А есть проблемы? — Конечно есть! — Гермиона попыталась остановится, но её продолжали тащить вперёд. — Мои родители! Они не разрешат мне!.. — Уже разрешили. — Вы с ними уже говорили? Вы рассказали им о магии? — Эх… — D.D. вздохнула так тяжело, что Гермионе стало неудобно перед ней, и остановилась. — Я сказала твоим родителям, что ты хочешь провести целый день у подруги. Подруга — моя младшая сестра, зовут её Джейн. Запомнила? Молодец, вот так будешь от родителей отмазываться. А теперь, может быть, мы наконец пойдём на Идаволл? — Но он же в Атлантическом океане, туда наверняка нужно будет лететь несколько часов! А пересекать границу… — Не надо. Это займёт буквально секунд пять. Бери меня за руку. Вроде людей рядом нет… Мадам D.D. взяла Гермиону за руку с такой силой, что там наверняка остались синяки. Потом она достала из кармана куртки маленькую плоскую коробочку с кнопкой посередине. — Итак, Герми… — Герми?! — А что? «Гермиона» слишком длинно. Так вот, Герми… — Не называйте меня так! — Почему? — Мне не нравится! Это звучит грубо. — Миона? Герм? Рмиона? — Нет-нет-нет-нет! Меня зовут Гермионааааааааааааа! Гермиона перешла на крик, потому что почувствовала, словно её рвануло крюком за живот, а ноги оторвались от земли. Рука D.D. стала выскальзывать из её пальцев, и Гермиона вцепилась в неё изо всех сил. Стальная хватка D.D. стала ещё крепче, так что кости в кисти захрустели. В глазах у неё потемнело, её сдавило со всех сторон сразу, она не могла вздох­нуть: грудь как будто стиснули железные обручи, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные ­перепонки прогибались под громогласном воем ветра… И вдруг всё кончилось. Гермиона не удержалась на ногах и рухнула на что-то твёрдое и шершавое, больно ударившись коленями и ладонями. Тьма вокруг сменилась ослепительным светом, и Гермиона не видела абсолютно ничего, кроме этого света. Её мутило. Очень сильно. Будто бы кто-то скрутил её желудок в узелок и тащил его, чтобы вытянуть через горло. — Именно об этом я и хотела тебя сказать. Но неееееет… тебе нужно было препираться по поводу своего имени… Хотя, может, твоё состояние связано с тем, что это твой первый раз… и что пользоваться порталами до двенадцати лет не рекомендуется… но я всё-таки склоняюсь к тому, что это твоя вина. Я бы тебя предупредила, сгруппировала, и ты бы не нюхала пыль. Гермиона с трудом поднялась на ноги. Мадам D.D., хоть и была взрослой, начинала… злить её. Она вела себя как ребёнок! Глаза уже привыкли к свету, Гермиона огляделась. Они были в небольшом пустом здании непонятного назначения. — Где мы? — На Идаволле, конечно же. — Но как?.. Что это было? — Портал. Если коротко, то телепортация. — Но!.. — Гермионе тут же в голову пришли все доводы против возможности существования телепортации. — Да-да, — махнула рукой D.D. — Бла-бла… телепортация нарушает законы физики… бла-бла… Но она есть. Спорить с очевидным ты не можешь. Да и мы не мгновенно переместились. Секунд десять на путь мы потратили. — Но… — Гермиона попыталась что-то сказать, но D.D. грубо схватила её за руку и потащила к двери. Гермиона лишь ойкнула, когда ей сжали синяк на запястье. Мадам D.D. толкнула непримечательную дверку, и Гермиона не только вновь ослепла, но ещё и оглохла, такой гам стоял снаружи. В нос ударило таким количеством самых разных запахов, что, казалось, запахов не было вовсе. — Итаааак… добро пожаловать на Идаволл. Гермиона всё-таки смогла привыкнуть к свету, огляделась… и замерла, не в силах сдвинутся. Яркое солнце в ослепительно-голубом небе бросало свои жаркие лучи в море из шума, красок и людей. — Чего встала? — насмешливое лицо мадам D.D. заслонило это буйство красок. — нам пора, знаешь ли. Она схватила Гермиону за руку и потащила прямо в толпу.

***

Гермиона жалела только о том, что не могла, подобно сове, вертеть головой почти на триста шестьдесят градусов, столько вокруг было необычного. Свет солнца сочился сквозь разноцветные навесы и рисовал тень пёстрыми красками. Спина мадам D.D., идущей впереди, всего за несколько шагов сменила больше десятка цветов. Сначала залилась синевой, потом вспыхнула розовым, поблёкла в чёрный, чтобы осветиться белым, резко пожелтела ядовитой сочностью… Люди, проходящие мимо, приковывали к себе взгляд пёстрыми и необычными нарядами. Гермиона устала считать количество покроев мантий и безумных сочетаний цветов на европейцах. D.D. задела плечом какую-то индийскую женщину в традиционном сари, а потом принялась ругаться с её спутником в оранжевом тюрбане. Пользуясь этим, Гермиона чуть отошла от неё, чтобы получше осмотреться. Но тут мимо неё прошёл индеец в короне из перьев, причём таких длинных, что сложно было даже представить птицу такого размера. Индеец выпустил из трубки тёмно-зелёный густой дым, а она его случайно вдохнула. Гермиона и несколько людей вокруг неё зашлась кашлем, и слёзы хлынули из её глаз. Дым пах елью. До этого Гермиона и не подумала бы, что можно задыхаться от запаха ели. Но он был настолько концентрированный, будто бы у неё в носу вырос целый еловый лес и колол её иголками. Так что она даже не сопротивлялась, когда стальная хватка мадам D.D. сомкнулась у неё на шивороте. Хорошо хоть этот эффект быстро прошёл. D.D. чуть поклонилась двум японцам в кимоно с парой мечей за поясом, а Гермиона в это время наблюдала, как несколько африканцев, почему-то в набедренных повязках и драгоценностях, торгуются с продавцом мороженного. Но особенно Гермиону впечатлил один мистер. Он явно был маори из Новой Зеландии, его лицо было почти полностью покрыто татуировками этого народа. Но одет он был в ядовито-жёлтый камзол восемнадцатого века, на голове его была чалма, а в руках он нёс элегантную трость с навершием в виде золотой обнажённой женщины. Он так внимательно смотрел на мадам D.D., что Гермионе даже стало жутко. А сама мадам просто оскалилась, глядя на мистера исподлобья. Мистер потупил глаза и поспешил удалиться. — Извращенец, — флегматично пояснила D.D. — Некрофил, как по мне. Когда первый раз его встретила, то он предлагал мне руку и сердце с фразой «вы прекрасны как трёхдневная утопленница». Видела у него более тёмную татуировку на горле? Это я ему кадык вырвала. Жаль, не до конца… — Э… — Гермиона подумала, что поняла из сказанного примерно половину. И это хорошо. На прилавках тоже было множество такого, что приводило Гермиону в состояние восторга, смешанного с суеверным ужасом. Еда настолько причудливая, что не было понятно, что это и из чего приготовлено. — Olhe-olhe! — кричала пара мальчишек чуть старше неё. И Гермиона их прекрасно понимала. Ведь перед ними летали стайки шоколадных драконов, выдыхающих пламя из мармелада. Зайчики из засахаренных яблок или очень похожих на них фруктов резво перепрыгивали друг через друга, облака из сахарной ваты летали и извергали из себя молнии и дождь, тоже из ваты. А рядом с прилавком с едой располагался прилавок с разнообразными растениями, которые не были похожи ни на что из виденного Гермионой ранее. Некоторые из них были, вне всяких сомнений, живыми и разумными. Какая-то женщина осторожно уносила от прилавка герань с зубастой пастью между лепестками, которая очень хотела укусить эту женщину за руку. А другое растение, похожее на клубок зелёных змей с синими пятнами, высунулось из-под стеклянного колпака и протянуло свои лианы к соседнему прилавку, таская мышей из шоколадного печенья. Мыши затягивались под колпак и с хрустом исчезали в центре клубка. Похоже, владелец печенья знал о повадках растения его соседа и не имел никаких возражений по этому поводу. А дальше были стеклянные, серебряные и даже золотые приборы, напоминающие игрушки. Свистящие, пищащие. И перед ними была маленькая толпа детей, к которой на пару секунд присоединилась и Гермиона. Тут было что-то похожее на маленький, чуть больше напёрстка, чайник со свистком, который терялся на фоне стеклянных мышей с видимыми шестерёнками внутри, на которых охотились такие же механические кошки. Длинные тонкие серебряные ложечки сами помешивали синеватую жидкость в огромном, под два метра в диаметре, стеклянном шаре. В нём для ложечек проделали специальные отверстия, из которых почему-то ничего не вытекало. Они с мадам D.D. проходили мимо магазинов, которые торговали мантиями, телескопами, птичьими перьями и свитками пергамента, бутылками с какими-то жидкостями, названными зельями, и глобусами Луны. Обходили бочки с селезёнками летучих мышей и глазами угрей и покачивающимися пирамидами из книг, которыми пол-улицы было забито. При этом, когда Гермиона смотрела на подписи к товарам, все они были написаны на самых разнообразных языках. Но стоило только чуть сфокусировать взгляд и начать вчитываться, как символы начинали прыгать, плыть, перестраиваться и складываться в понятные английские слова, чтобы через секунду вновь перетечь в португальские, японские, немецкие и слова прочих Бог знает ещё скольких языков. Гермионе везде хотелось бы остановится подольше. Рассмотреть, потрогать, почитать. Она даже попыталась, но… — Эй! Девчонка! Какого хрена ты тормозишь? Насмотришься ещё! И они протискивались через толпу дальше. Люди вокруг не умолкали ни на секунду. Десятки языков смешивались в непередаваемый гам. Иногда сквозь него слышались понятные слова и фразы. — Амулетики, покупаем амулетики! В ассортименте!.. — слышался крик где-то вдалеке позади. — Господа! — неожиданно громко раздалось прямо над ухом. — Рунные свитки с заклинаниями на любой вкус! Все найдётся у старого Олафа! Налетай! Торопись! Покупай, не скупись! — Драконьи шкуры! Драконьи шкуры! Пять галеонов за штуку! Дешевле только у дракона отобрать! — выводил чей-то надрывный фальцет. — Котлы! — орал бас, но как-то без эмоций. — Все размеры! Медь, бронза, олово, серебро! Самопомешивающиеся и разборные! И тут же демонстрировал, как котёл сам себя мешает, а потом сам себя разбирает. — Мётлы! Нимбус тысяча девятьсот девяносто восемь! Последняя модель! Быстрее только молния в небе! Ловчее только уж на сковороде! И таких криков были сотни. А ещё и сотня таких, которые Гермиона не могла разобрать. Из-за незнания языка или того, что их заглушали другие. А ещё запах! Запах стоял невообразимый. Пахло людьми, животными, какими-то пряностями, сладко и горько одновременно. Пахло пылью, поднимаемой сотней ног. Пахло цветами и скошенной травой… а ещё сотни таких запахов, которым нельзя было подобрать названия и описания. Всего перечислить просто невозможно. Они вышли на площадь. И здесь людей стало ещё больше. Гвалт стоял невообразимый, Гермиона тут же почти оглохла, а в ушах зазвенело. Вместо торговцев иногда были какие-то странные существа. Маленькие, худые, абсолютно лысые, с ушами, похожими на крылья летучей мыши, одетые в какие-то тряпки. Они стояли рядом со своими товарами, беспрестанно расшаркиваясь перед проходящими мимо, что-то очень тихо говоря, теряясь в гомоне толпы. Торговцы-люди, наоборот, прыгали, во всё горло нахваливая свой товар и понося конкурентов. — Ай! Осторожно! — вскрикнул вдруг кто-то рядом с Гермионой. — Ой! Извините, пожалуйста! Она поняла, что наступила какому-то пожилому мистеру на ногу. — Спешишь куда-то? Впрочем, судя по лицу, у тебя хорошее настроение. Люблю, когда маленькие девочки радуются, вот — возьми в подарок этот цветок! И он протянул ей какой-то цветок, напоминающий фиалку. — Ой, спасибо большое! — Раз уж у тебя всё хорошо, то, может, сделаешь себе подарок? Пару побрякушек? Всего за пару галеонов я… — Таааак, — спину Гермиону обдало холодом, — слушай, спекулянт старый, ты тут не охренел часом? У девчушки последнее готов отнять, да? Жить надоело? — П-прошу прощения, удаляюсь, — пожилой мистер почти мгновенно сорвался с места и скрылся в толпе. — Пошли, Герми. И они пошли дальше. Площадь со всех сторон окружали четырёхэтажные дома приятного зелёного цвета, утопавшие в зелени, что росла и на крышах, и на стенах, буквально. Гермиона ухитрилась вывернуться из стальной хватки D.D. и коснуться стены. Оказалось, что растения росли прямо из стен, а сами стены были явно не каменными. Будто бы они и сами были растениями, на ощупь похожими на гладкий огурец. По обе стороны площади возвышались два величественных здания с колоннами, навевавшие ассоциацию с особняком какого-то знатного и богатого лорда. Но правый был явно побогаче из-за своих бронзовых дверей. И, в отличие от всех прочих домов тут, они были из камня и облицованы белым мрамором. — Это банки, — мадам D.D. невежливо ткнула пальцем в эти здания. — Тот, что справа, — Гринготтс. Он древнее, чем Средневековье, и имеет большую монополию, чем старик Рокфеллер в своё время. Тот, что слева, — Банк Рогаре. На десяток лет старше тебя, но быстро растёт. А в дальнем конце площади возвышалось здание, затмевавшее оба банка. Оно было в целых шесть этажей, такого же зеленоватого цвета, как большинство домов, и также утопавшее в зелени. Два нижних этажа были шире оставшихся, а остальные полностью состояли из окон, сверкавших на ярком солнце едва ли не ярче самого солнца. — Нам туда, — D.D. резко остановилась. — Так. Меня задолбало тебя тащить через толпу! Упираешься тут, понимаешь ли! Какого Барбаросса вообще? Хватит уже! — Я… — Гермиона хотела было оправдаться, но ей не дали. Её бесцеремонно взяли одной рукой за талию. D.D. держала её подмышкой, будто сумку какую-то. — Отпустите меня! — Неа. Сожми зубы, убери от них язык и расслабься. Иначе тебя вырвет. Опыт портала немного, но всё же ещё напоминал о себе. Поэтому Гермиона послушно обмякла в руках мадам D.D. — Вот, молодец. Можешь же быть хорошей девочкой. Когда захочешь, — она погладила Гермиону по голове, — а теперь… поехали. Всё вокруг смешалось по спирали и стало каким-то плоским. Люди, товары, здания и небо — будто всё это попало в мультик Диснея, который нарисовал сюрреалист. Всё стало очень маленьким, но очень широким. А потом площадь пропала и превратилась в полукруг неба. По ушам вдруг ударило что-то, похожее на раскат грома. А ещё Гермиона внезапно утратила ощущения собственного веса, будто она оказалась в невесомости. Вдруг всё резко кончилось. Они с мадам D.D. стояли прямо перед тем самым высоким зданием. Позади них всё ещё шумела толпа. — Вот. Так быстрее. Как ты там? — D.D. поставила Гермиону на ноги. Они тут же подкосились, и она села прямо на землю. Её тошнило, голова начинала гудеть полицейской сиреной, глаза кололи веки, а перед ними всё ещё кружилась абсурдная спираль. — Эээ… чего ты такая зелёная? Вот нафига ты ему такая болезненная нужна… — голос мадам D.D. выл прямо над ухом, и голова разболелась ещё сильнее. — Ладно, Барбаросса с тобой. Посажу тебя где-нибудь, а он тебя уже сам найдёт. Гермиону опять взяли подмышку и куда-то понесли. Ей было не до этого. Она старательно сдерживала рвоту. — Мадам Ди! Рады вас приветствовать! — пронзительный и высокий голос ударил по голове наковальней. — Заткнись, — D.D. поудобнее перехватила Гермиону. Она прошла ещё немного, потом постояла на месте, после пошла в обратную сторону, куда-то повернула и наконец посадила Гермиону на очень мягкое и удобное кресло. — Посиди тут. А я пока… за Юзеком схожу. «Кем?» — подумала было Гермиона, но после очередного удара наковальней по голове тут же прекратила это делать.

***

По узкому коридору шли двое. D.D. и Джек Голт. Если во время первой встречи с Гермионой он был одет вполне приличным образом, то сейчас… даже по меркам тех, кого встретила Гермиона, это было необычно. Внешне он сейчас больше всего напоминал буддийского монаха. Угольно-чёрная юката с алой окантовкой, перевязанная чёрным же поясом с алым узором глаз. На спине юкаты ярким пятном горел алый символ. Он был похож на дерево, у которого вместо листьев были глаза. В руках Джек держал маску: алую, плоскую и безликую с рисунком чёрного пламени. Что странно, прорезь в маске была всего одна, для левого глаза. — Вот нафига тебе эта девчушка? Её мутит от любой мелочи, — вздохнула D.D. — Ты использовала портал, а потом прототрансгрессию. У неё очень крепкий организм, раз она ещё в сознании, — спокойно заметил Джек. — Ну извини! Трансгрессировать я не умею, — пожала плечами D.D. — Ты не ответил. Зачем? — Я тебе позже отвечу. Сколько у нас времени? — Ну… — D.D. задумалась. — Думаю её родители заметят её отсутствие где-то через часов двенадцать. В её комнате горит свет, сейчас это не заметно, но к вечеру увидят. Они наверняка подумают, что она там читает. Ты говорил, что это их устроит. — Да. Хорошо. — Вот ведь безответственные мра-а-ази, — зевнула D.D. — Даже я не о своём пасынке лучше заботилась. А это я. — Кажется, ты говорила, что бросила своего пасынка, сбежав с любовником на первую золотую лихорадку. А в следующий раз ты вернулась к нему через тридцать лет. Я прав? — Ну да. И даже так я лучше, чем Грейнджеры. — Они не знают, как вести себя с ней, — Джек надел маску, закрепив её чёрной лентой, — поэтому ведут себя так. Нам это на руку. Голос Джека в маске сильно исказился. Он стал слишком высоким, чтобы этот голос нельзя было назвать мужским, но и остался достаточно низким, чтобы его нельзя было назвать женским. — Кстати, можно я их грохну? — D.D. почесала ухо. — Пока это не рационально. — «Пока»? Хехе. Джек, ты чудовище, ты знал это? — Ты говоришь мне это с завидной регулярностью. И я с той же регулярностью отвечаю тебе: я не чудовище, я просто мыслю иначе. — Да-да. Ты у нас выше «добра» и «зла», «нравственного» и не очень. Джек гулко вздохнул. — Только при девочке так не говори. — Окееееей… — Идём, D.D. Пора познакомить девочку с миром магии. — Сколько пафоса… тебя от него не тошнит? Меня так уж точно сейчас вырвет. — Постарайся сделать это где-то в другом месте. — Пошёл ты.