Я слышу голоса мёртвых

Она родилась пятнадцать лет, три месяца, три дня, шесть часов, восемь минут и тридцать две секунды назад. Галатея помнила это совершенно отчётливо. И никогда не переставала считать. Это было для неё так же естественно, как для людей дыхание. Это и было её дыханием. А осознала себя… Галатея не знала, когда. Точную цифру высчитать она так и не смогла. Но кажется процесс начался, когда умерла мама. А было это десять лет назад. Ну, чуть меньше. На этот Хэллоуин будет как раз десять лет. Эх… Галатея огляделась, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Идаволл, как всегда, кипел жизнью. Шла торговля, туристы рассматривали достопримечательности острова. Они отдыхали в роскошных отелях, ели изысканные блюда в ресторанах, плескались в горячих источниках, какие были на родине мамы… Мысли опять на грустное соскочили. Она вновь прошлась по острову. «Хм… опять карманники. Сколько же их… с десяток штук». Галатея создала несколько рук и протянула их к карманам воров и вытащила оттуда всё. Украденное вернулась к законным владельцам, а имущество карманников… пойдёт как штраф. Может так они поймут, что воровать плохо? Галатея решила проверить, как там папа. В его библиотеке кто-то сидел. Какая-то девочка. Чуть младше её осознанного возраста. С гнездом вместо прически, но это было даже мило. Хотя зеленоватое лицо не особо её красило… а что она тут вообще делает? Это же папина библиотека? Сюда посторонние не попадут. Иначе она бы заметила… Галатея появилась перед девочкой. Она ждала пока её заметят. И ждала реакции.

***

Гермионе было плохо. Её тошнило, будто ей мешали ложкой внутренности. Она начинала уже не любить магию. Вернее ту её часть, которую отвечала за перемещения. Ту часть этой части, которая ответственная за перемещения. Она уже дважды её испытала… и ещё долго будет это помнить. Раздался какой-то шорох. Гермиона с трудом подняла голову. Прямо перед её носом было чьё-то лицо. Она дёрнулась от неожиданности и упала вместе со стулом на пол. Прямо над ней стояла… девочка. Чуть старше её, может чуть выше. Курносый нос, чёрные волосы в две косички. Но при этом лицом она отчётливо напоминало японское. Одежда была необычной: Старинного покроя серовато-голубое платье с белым передником, из-за спины торчал гигантский красный бант, похожий на крылья бабочки. Всё это было бы очень милым… если бы девочка не была до невозможности жуткой. Чересчур огромные для человека глаза, насыщенно-зелёные, без зрачков, с множеством голубых кругов внутри радужки. Они смотрели Гермионе прямо в душу, будто гипнотизируя её. А ещё она улыбалась. Стояла, заложив руки за спину, и улыбалась. Широко. Слишком широко. До ушей. Улыбка буквально тянулось до ушей, обнажая ровные мелкие белые зубы. Которых явно было больше, чем тридцать два. — Привееееееет! Меня зовут Галатея. Давай дружить! — голос у девочки был странный, как будто говорила не она, а чревовещатель за неё. Гермиона слышала его не спереди, откуда он должен был доноситься, а прямо у своего уха вплотную. И она даже заметила, как слова Галатеи не попадают в губы. Совсем чуть-чуть. Но не попадали. А потом она помахала ей рукой. Не вынимая ни одну руки из-за спины. Махающая рука просто возникла в воздухе над её левым плечом. Гермиона, умная, ответственная и воспитанная девочка… завизжала.

***

— Слышал? — D.D. поковыряла мизинцем в ухе. — Кажется, это была малявка. — Да, — Джек кивнул проходящему мимо мужчине. — Должно быть это Галатея развлекается. — А. Ну да. Улыбочка и руки. Конечно. Малявка от страха не помрёт? — Галатея окажет ей медицинскую помощь. — Это была ирония. Шутка. Сарказм. Какие там ещё синонимы есть… — И? — Ой, да пошёл ты. — Идём, — Джек толкнул дверь библиотеки. Там он с D.D. обнаружили ровно то, что он предполагал. Галатею и пытающуюся отползти от неё Гермиону на полу. — Здравствуй, девочка. Галатея, не пугай её.

***

— Я и не пугаю, — страшное существо не отрывало от Гермионы огромных глаз. Его слова мигом синхронизировались с губами. — я… знакомлюсь… — Галатея, — искажённый и непонятный голос человека в дверном проёме никак не изменился… но пробрал до мурашек. Галатея развернулась. За плечом говорившего стояла мрачная D.D. И взгляд у неё был… Гермиону вновь пробрало. Повисла пауза. — Папа! Бабуля! — внезапно Галатея сорвалась с места и обняла D.D. и человека в маске. — Я рад тебя видеть. — Не называй меня «бабулей»! Человек в маске аккуратно подхватил Галатею под ноги, посадив её к себе на плечо, и вошёл в библиотеку. Мадам D.D. закрыла за ними дверь. Человек снял маску. — Приветствую тебя, девочка. Тебе лучше? — Мистер Голт! — Гермиона поспешила встать и подойти к мистеру Голту… и замерла, — Она ваша дочь?! А мадам D.D. её бабушка?! Мистер Голт скупо улыбнулся. Гермиона обратила внимание, что его волосы были длиннее, чем в их последней встречи, а один глаз, правый, прикрывала медицинская повязка. — Я не её бабушка, — скривилась мадам, — я чисто физически и биологически не могу ей быть! Это у одной надоедливой соплячки с комплексом мессии была скверная привычка называть всех вокруг «братик», «сестрица», а меня вот «мамой». Вот передалась. Как вот только, ума не приложу… — Ты прекрасно знаешь как, Ди. Итак, девочка, — обратился мистер Голт к Гермионе, — Думаю, ты очень хочешь поговорить.

***

Они расположились в дальнем углу библиотеки. Гермиона и мистер Голт сели за столик, а D.D. с Галатеей расположились на полу, играя в карты. — Итак, девочка… — Магия существует! — выпалила Гермиона, — Почему вы мне об этом рассказали? Как она работает? Почему магов ещё не нашли? Почему маги скрываются? Что может магия? Есть ли у неё ограничения?.. — Гермиона наткнулась на взгляд мадам D.D. и запнулась. Мистер Голт улыбнулся. — Как много вопросов. А не прозвучало ещё больше. Конечно, ограничения у магии есть, но их перечисление займёт слишком много времени. Однако, я предполагаю, что ограничения магии — условности, которые ещё никто не преодолел. Аналогично с наукой. Ещё никто не изобрёл телепорт, но нельзя утверждать, что это невозможно. Тоже и тут. Никто не смог преодолеть некоторые ограничения, но с течением времени их становится всё меньше и меньше. Мистер Голт сложил руки домиком и положил на них подбородок. — Почему магов не нашли и почему они скрываются. Это… слишком долгая история, чтобы рассказывать её сейчас. Более того, лучше всего её расскажет D.D. Она, как непосредственный участник событий, может описать ситуацию. — Участник событий?.. — Гермиона нахмурила лобик, — Статут о секретности, который часто упоминался в вашей книге, был принят в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. То есть… — Мне триста с небольшим лет, — буркнула мадам, кладя на ковёр очередную карту и наматывая на палец рыжую прядь. Гермиона повернулась к ней, открыв рот. — А… как? — Волшебники очень долго живут, — ответил мистер Голи, — Триста лет довольно почтенный срок даже для мага. Но у Ди особый случай. Она бессмертна. — Бессмертна? — горло у Гермионы почему-то резко пересохло. — Совершенно верно. Но давай вернёмся к твоим вопросам. Как работает магия… знаешь, это довольно сложный вопрос. И очень малое количество магов знает о принципах её работы. Потому что у большинства просто нет необходимости понимать магию столь глубоко. Тебе это тоже вряд ли пригодится. Я, конечно, могу рассказать об этом… — Расскажите, пожалуйста! — Гермиона вся подалась вперёд. Мистер Голт чуть улыбнулся. — Конечно, девочка. Самое главное. У всего живого, начиная с некоторых вирусов, существует душа. — Душа?.. — Не представляй её как-то, что рисуют в религии. Душа — не нечто метафизическое. Душа — огромное, почти необъятное количество энергии, которое заставляет живое быть живым. Если подбирать корректное сравнение, то человек или любое другое живое существо — некий прибор. Например, банальный и пошлый телевизор. А душа — ядерный реактор, который питает один-единственный телевизор. — То есть, энергии для работы «телевизора» слишком много? А почему он не взрывается? — Потому что избыток энергии души идёт на поддержание информационного отражения в Мире Си… — когда Гермиона удивлённо хлопнула глазами, мистер Голт терпеливо исправился: — Назовём это архивом, папкой со всей информацией о нашем «телевизоре», которой нужна подпитка, чтобы она не сгнила и чтобы чернила не выцвели от времени. В архиве человека, например, записана вся информация о его теле, его память и многое другое. — Хм… а как это связано с магией? — Терпение, девочка, — мистер Голт улыбнулся, прикрыв глаза и наклонив голову, — я почти подошёл к сути. Вот та энергия, что ещё осталось после подпитки архива — это и есть магия. Она копится в твоём «аккумуляторе», и, если там скопилось достаточно, ты можешь создать сгусток энергии души. То есть заклинание. Например… — мистер Голт движение фокусника извлёк из рукава коротенькую деревянную палочку, — это волшебная палочка. О них я расскажу в другой раз. Итак, Вингардиум Левиоса, — он указал на книгу на полке. Та дёрнулась, будто живая, а затем, повинуясь движению палочки, взлетела в воздух и начала выписывать петли. Гермиона… не смогла найти слов. Она просто… смотрела на это. Эмоций было столько, что в голове наступила какая-то непонятная тишина, в которой она могла просто открыть рот, распахнуть пошире глаза и не отводить взгляд от парящей в воздухе книги. — Впечатляет, да, сопляка? — тишину нарушил голос голос мадам D.D. Книга плавно и грациозно махнула страницами, словно бабочка, и легла на стол прямо перед Гермионой. Она осторожно, будто бы бабочка могла в любой момент упорхнуть, провела пальцами по обложке… — Это одно из простейших заклинаний. Когда ты начнёшь обучатся магии, то оно будет едва ли не первым, которое ты выучишь, — улыбнулся мистер Голт. — А… я буду? — Да. Ты ведь маг, девочка. И ты это уже давно поняла. — Но учиться… — С самого момента твоего рождения тебя записали в Школу чародейства и волшебства Хогвартс… пожалуй, самое защищённое место на Земле… но это не так важно. До этого ещё почти четыре года. У тебя есть ещё вопросы? — мистер Голт взмахом палочки отправил книгу на полку. Она пролетела ни капельки ни грациозно, будто бы её просто очень удачно, но очень небрежно швырнули. — А… — Где эта энергия хранится и как я могу её контролировать, правильно? — Да, мистер Голт. — Это хороший вопрос, девочка… Ди, будь добра… Гермиона улыбнулась. Почему-то когда она о чём-то начинала спрашивать родителей или учителей… они никогда не называли её вопросы «хорошими». Они никогда не предугадывали их. Они всегда слушали их с грустным и уставшим лицом, говорящим, как много эти вопросы весят и как им не хочется на них отвечать… Мадам D.D. одним слитным, мягким, но очень быстрым движением оказалась рядом, Гермиона даже не успела моргнуть. Пребольно схватила её за руку, сдавив запястье. Вдруг… по руке будто пробежал… мороз? Жар? Гермиона не поняла и не могла чётко описать это чувство. Когда касаешься чего очень-очень-очень горячего кажется, что на самом деле оно холодное. И только спустя пару мгновений, когда холод ещё не прошёл, чувствуется невыносимый жар. Вот такое чувство, словно мурашки прошлось по всей руке Гермионы. От кончиков пальцев до плеча, зашло чуть дальше и остановилось где-то у ключицы. — Ди, аккуратней, — голос мистера Голта доносился будто бы Гермиона была погребена под тоннами подушек. — Ничего. Потерпит. Сопляки живучие. Кому как не мне и не тебе об этом знать? — голос D.D. был чуть ближе и громче. — Особенно девочки… но это уже знаю только я… — Девочка. Посмотри на свою руку. Гермиона только сейчас поняла, что лежит лицом в стол… точнее в мягкую книжную обложку. Она с трудом подняла голову. В ней уже почему-то играл… джаз? Southern trees bear a strange fruit Blood on the leaves and blood at the root Black bodies swinging in the Southern breeze Strange fruit hanging from the poplar trees… «Что? Почему? Откуда музыка… Я же её никогда…» — мысли прорвались сквозь печальные стоны трубы. Она перевела взгляд на свою руку… и не поверила глазам. Сквозь её кожу от кончиков пальцем до плеча и даже ключицы просвечивали… будто тонкие сплетённые вместе корни. Они ветвились, переплетались и будто бы проникали в каждую клеточку… Они светились, тусклым… наверное это можно было бы назвать радужным цветом. Неяркий белый цвет искрился всеми цветами радуги. Искры пролетали по одному из корней с какой-то чудовищной скоростью, делая его похожим на радугу… — Ч-что это? — Гермиона еле-еле могла выдавить из себя даже эти слова. На большее её не хватало. — Ты спрашивала, как человек может управлять энергией. Вот ответ. Духовные цепи, физическое воплощение нашей души, являются частью нашей нервной системы. И именно манипулируя ими, с помощью эмоций, желаний, воли и движений, мы может отдавать команду нашей духовной энергии. — А… джаз? — Джаз? — мистер Голт чуть наклонил голову. На его лоб упала длинная прядь волос. — У меня сейчас в голове играет джаз… — Pastoral scene of the gallant south The bulging eyes and the twisted mouth Scent of magnolias, sweet and fresh Then the sudden smell of burning flesh, — пропела мадам D.D. Гермиона поразилась. Обычно D.D. говорила насмешливо, грубо и лениво. Её голос был неприятен… Сейчас же она пела… глубоко, искренне… высоким, чуть хрипловатым голосом. Будто бы это была и не мадам Ди. — Духовная энергия может служить для передачи информации… мыслей в том числе, — мистер Голт посмотрел на D.D. — Джаз? — Ты хочешь, чтобы она увидела мои случайные воспоминания? — Ди осклабилась, обнажая острые белые зубы. — Я бы была не против их показать. — Благодарю за предусмотрительность… Мистер Голт задумался на несколько секунд. — Ди. Когда ты её забрала? — Часа полтора назад. — А… — начала была Гермиона. — Девочка, твои родители будут беспокоятся? — Наверное… — Ну что же… — протянула мадам, — ну что же. Галатея! Портал для соплячки! — А… — Сейчас сделаю! — радостно заявила Галатея и растворилась в воздухе, от чего Гермиона вздрогнула. — А можно… я ещё тут посижу? — очень неуверенно спросила Гермиона. Ей очень не хотелось уходить отсюда. Мистер Голт очень по-доброму улыбнулся. Стало чуть легче. — Девочка, ты ведь сейчас думаешь, что если ты уйдёшь отсюда, то больше никогда сюда не вернёшься? — Д-да… — Я так и подумал. Но ты ошибаешься. Ты действительно подумала, что я просто решил с тобой пообщаться, подразнить тебя новым миром, а потом отнять? Неужели ты такого плохого мнения обо мне? Голос мистера Голта был негромким, спокойным, успокаивающим… будто лес. Большой старый лес, который шумит в ясную погоду. Гермиона расслабилась окончательно. — То есть, я могу сюда вернуться? — У… — мадам D.D. присвистнула, — ты слышал? Сколько надежды в голосе… у неё сердце бьётся с такой частотой… оно у неё так не стучало, когда я её до полусмерти напуга… — она запнулась. Мистер Голт повернул к ней голову, не переставая улыбаться, — упс. — Минус двадцать тысяч, — всё тем же «лесным» голосом произнёс мистер Голт. — ЭЙ! А не пошёл бы ты?! — D.D. вскочила с пола, — Всего-то подобосралась девочка! Велика беда! — Ещё минус десять тысяч. — Ладно! — дёрнула плечами мадам и вновь села на пол, скрестив ноги, — молчу. — Пока-пока! — над ухом Гермионы раздался шёпот Галатеи. А потом будто огромный крюк рванул её за живот и Гермиона, не слыша собственного крика, провалилась в темноту. А потом она обнаружила себя лежащей на гравии парковой дорожки. Прямо перед её носом была небольшая книжка. «Ньют Саламандер. Фантастические твари и места их обитания». Чуть ниже была пририсована маленькая улыбающаяся рожица, удивительно похожая на улыбающуюся Галатею…

***

Джек, D.D. и Галатея секунду смотрели на место, где только что сидела девочка, исчезнувшая в пространственном водовороте. — Мда… — D.D. встала и потянулась, — мы же говорили о двенадцати часах. Не рано ли? — Нет, — Джек откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, — держать её тут столько времени неэффективно. Ей нужно много обдумать. — Ага. Столько инфы на неё вывалил. Меня чуть водой не смыло. На секунду воцарилось молчание. D.D. села на пол рядом с Джеком, облокотившись спиной на его стул. — Джек, — D.D. задрала голову и с интересом поглядела на Голта, — ты можешь мне рассказать зачем тебе эта девчонка. И чего это наш Ганза ходит таким довольным, но при этом рвёт на себе волосы? — Тебе ведь было неинтересно. От чего такое изменение? — Ну… как тебе сказать. Во-первых, я лишилась из-за неё тридцати тысяч долларов карманных расходов. Во-вторых… не похоже на тебя. Просто так осчастливить одну маглорождённую… в смысле так индивидуально… обычно ты так делаешь для групп по меньшей мере из десяти детёнышей. А тут такой личный подход. — Я расскажу тебе чуть позже. — Хорошо… какие планы? — Завтра мне надо попасть на заседание Советом Международной конфедерации. — А… ну да, ну да. Дело важное. Я с тобой пойду. Дамблдор наверняка что-нибудь смешное выкинет. Я обожаю этого бородача. — Хорошо, — Джек надел маску и провёл по коротким светлым волосам рукой.