Землетрясение: Шахты Разлома

      «Я лег заболевающим, а проснулся больным. Мне вдруг показалось, что осенняя тьма выдавит стёкла, вольется в комнату, и я захлебнусь в ней, как в чернилах. Я стал человеком, который уже не владеет собой. Ведь если мой свет станет тьмой, то каковой же тогда будет тьма?

      Таинственные записи»

      

***

      Люмин замерла, слыша рёв чудовища, что сотрясал горы, разрезал воздух и заставлял облака сгущаться. Она знала, кто это и уже догадывалась, что могло произойти. Это точно был Раус, его воплощение безумия, — Путешественница не сомневалась, ведь кто другой мог издать настолько потусторонний рёв? Никто. Только он.              Кровь застыла в жилах, а воздух не поступал к лёгким. Люмин чувствовала, как задыхается и уже еле стоит на ногах — вот-вот упадёт на колени. Почему-то ужас снова охватил всю сущность Путешественницы ледяным потоком волн цунами — окунул в синие воды, заставляя захлёбываться! Она начала думать… Может, лучше убежать? Сказать, что не получилось, что страшно… Что не вышло… Но кому она это скажет? Себе? Паймон, с которой они вместе плыли по этому океану безумия? Нин Гуан, которая возлагает большие надежды на неё? Или же… Чжуну Ли? Тому, кто буквально доверил ей свою душу, а вместе с этим — судьбу Ли Юэ?              — Соберись, Люмин, — прошептала Путешественница про себя, снова делая шаг вперёд, прочь из Ли Юэ, навстречу демонам. Каждое движение давалось с трудом. Камень ложился под ногу, спотыкалась об что-то: то ли труп, то ли мусор…              Люмин двигалась вперёд по улицам, погружённым во мрак. Её глаза едва различали очертания разрушенных зданий, а тени, созданные огнём, превращали всё вокруг в зловещие силуэты. Страх и тишина сковывали её разум, но её фантазия, подогреваемая тревогой, рисовала перед ней ещё более ужасающие картины.              Она шагала медленно, каждый шаг отдавался гулким эхом по пустым улицам, и ей казалось, что вот-вот под ногами окажется труп мужчины, который готовил себе мёртвую крысу на костре. В её воображении он сидел на земле, его руки замерли над огнём, в глазах застыло выражение ужаса. Она видела его тонкие, почерневшие пальцы, сжимавшие прутья, на которых ещё недавно шипела его жалкая добыча.              Люмин прищурилась и ей почудилось, что под обломками разрушенного дома лежит женщина, уставшая и сломленная. Она словно пыталась уснуть посреди дороги, отдохнуть от нескончаемого ужаса. И уснула… навсегда. Её тело было засыпано обломками камней и ветвями деревьев.              Немного левее Путешественница заметила тёмную лужу, и в глубине своего сознания знала, что это кровь. Возможно, одного человека. А может быть, нескольких. Лужа напоминала бездонную чёрную дыру, готовую поглотить её, стоило только приблизиться. Это была кровь тех, кто уже не сможет спастись. Ноги Люмин на мгновение дрогнули, и она почувствовала, как внутри поднимается тошнота от этой мысли.              Впереди виднелись лишь руины зданий. Они возвышались над ней, каменными исполинами, наблюдавшими за её шагами с немым укором. Разрушенные стены и провалившиеся крыши нависали над улицей, как если бы сами дома смотрели на неё своими мёртвыми глазами-окнами.              Где-то далеко, почти неуловимо, Люмин услышала тихие всхлипы. Это могли быть выжившие люди, прятавшиеся в тени разрушений, пытающиеся скрыться от кошмара. Сердце Путешественницы сжалось от ужаса и сострадания. Её разум отчаянно цеплялся за возможность найти хоть кого-то, кто пережил это безумие.              — Я не одна… — прошептала она, пытаясь убедить себя в этом. Но тишина, прерываемая лишь звуками огня и далёкими рыданиями, казалась безжалостной и глухой. И всё же… что на самом деле произошло? Как именно Раус устроил такое месиво? Что его заставило? Или же кто… Господин? Вероятнее всего. Или же он увидел в своём сне то, что могло касаться его прошлого? Может, это свело его с ума?              Люмин, погружённая в свои мрачные мысли и ужасающие картины, нарисованные её воображением, внезапно почувствовала, как кто-то схватил её за ногу. Она вскрикнула от неожиданности, страх мгновенно пронзил её тело, и она рефлекторно отдёрнула ногу, отскакивая назад. Сердце замерло на мгновение, и Люмин уже хотела убежать, но вдруг успела увидеть, как ладонь, слабая и дрожащая, сжалась в кулак на земле.              Это был молодой парень — лицо его Путешественница не разглядела во мраке, но по голосу можно было понять, что он был совсем юн. Парень тихо шептал, слова ему давались тяжело, словно он видел нечто ужасное перед своей смертью:              — Не беги за холодом… замёрзнешь, — его шёпот был еле слышен, как ветер, проникающий сквозь щели в разрушенных домах. Люмин застыла, её глаза расширились от удивления и тревоги. Это слово — «холод» — эхом прокатились по сознанию.              — Что ты сказал? — прошептала Путешественница, пытаясь побороть панику.              — Холод… всегда рядом… — прошептал он, его голос затихал, но Люмин наклонилась ближе, чтобы расслышать. — Но он не показывает себя… нет… он скрывается… за своими марионетками…              — Марионетки… — пробормотала Люмин, её мысли тут же перенеслись к тому, что сказал Раус во время допроса. Он тоже упоминал этот «Холод» как истинную угрозу, говоря о его невидимой власти. Но что это такое? «Холод»…              Раньше всегда Путешественницу преследовал Итэр в высказываниях других. Слова девушки на празднике о Памяти: «На чьей ты стороне? Брат уже решил…» Или же странного голоса после побега из замка Господина: «Думай, Люмин, над тем, на чьей ты теперь стороне. Ведь твой брат уже сделал выбор». О каком выборе шла речь? И как Итэр может быть причастным к этому?              Люмин пыталась прогнать эти мысли. Тем временем парень уже утихал — дыхание становилось тише и тише, а последние слова, которые он произнёс, сопровождались тихими всхлипами и указанием пальца в сторону выхода из гавани:              — Там… монстр.              И рука безжизненно повалилась на землю, пачкаясь в грязи и луже крови. Люмин сжала губы в тонкую линию, и постаралась отдышаться от нахлынувшей грусти и беспомощности. Ей нужно двигаться дальше, чего бы ей этого не стоило.              Внезапно Люмин услышала оглушительный взрыв где-то неподалёку, за высокими скалами. Она резко подняла голову, увидев, как небо вдалеке окрасилось в яркий, зловещий оранжевый свет. Не теряя ни секунды, Путешественница сорвалась с места, рванув вперёд. Она перепрыгивала через почти невидимый в темноте мусор, тела павших людей и обломки разрушенных зданий. Её ноги несли её, несмотря на непонятно откуда появившуюся боль и усталость. Разум был сосредоточен на одном — добраться вовремя, пока ещё не стало слишком поздно.

***

      «Бежать! Бежать!» — говорило ей сердце. «Быстрее! Быстрее!» — кричало сознание. И Люмин поддавалась всему. Ноги несли её вперёд с такой силой, словно страх и адреналин стали единственным топливом. Она уже не думала о боли или усталости — только об одном: успеть. С каждым шагом крики множества людей становились всё громче. Они прорезали воздух, как ножи, сливаясь с ревом огня и гулом разрывающихся звуков битвы. Чем ближе Люмин подбиралась, тем отчётливее она ощущала накал ужаса, который происходил за деревьями, за травой и кустами. Там горела огромным пламенем битва.              И вот, пробившись через последние ветки, Люмин вышла на пустую поляну. Её дыхание сбилось, а сердце колотилось так, словно вот-вот вырвется из груди. Но перед ней не было ожидаемой бойни, все звуки вмиг исчезли, словно канули в Бездну. На поляне стояла только одна фигура.              — А-ах? — Люмин отступила на шаг назад, смотря на него.              Огромное существо возвышалось перед ней, повернувшись к ней спиной. Его массивное тело, покрытое густыми прожилками мускулов, едва удерживало разорванную в клочья одежду, которая когда-то была на Раусе. Но это было уже нечто иное, ужасное и нечеловеческое. Широкие плечи чудовища дрожали от неуправляемой ярости, а из спины, как у летучей мыши, тянулись огромные крылья. Их рваная мембрана казалась настолько тонкой, что даже тусклый свет луны просвечивал сквозь неё, создавая жуткие тени.              Монстр дышал тяжело, грудная клетка вздымалась, как если бы воздух с трудом проносился через его чудовищные лёгкие. Тело было покрыто шрамами и зазубренными клыками, пробивавшимися из кожи. Руки чудовища, длинные и массивные, с когтями, способными разорвать на части любого, замерли по бокам, словно готовые обрушить всю свою мощь на мир.              Чудовище было жутко приближённым к человеку, но его лицо, его силуэт… всё говорило о том, что это больше не Раус. Только обрывки разорванной одежды напоминали о том, кем он когда-то был.              Тяжёлыми шагами, монстр обернулся… и Люмин встретилась с ним глазами — голубыми, как лазурь, а не красными, как она наблюдала у остальных варнов. Они сияли ярко, чисто и даже… прекрасно, а оттого становясь мощнее. И в голову тут же ветром пронеслись слова Гадомар’Олура:       

«Сила, которой обладал клан «Кампамир», была необычной и уникальной даже среди других варнов. Вместо обычного алого оттенка, свойственного силе варнов, их энергия и безумие выражались в прекрасном голубом свечении.

...

Чем больше безумия и мощи пребывало в их сердцах, тем глубже и ярче становился оттенок их силы. Голубая аура, окружающая их, подчеркивала особенность и отличала от остальных кланов варнов.»

      — Теперь я знаю, кто я, — произнесло чудище, будто прочитав все мысли Люмин в этот момент. — Я — последний выживший из клана «Кампамир». Всепоглощающее безумие. Разрушительная сила и магия. Мой настоящий отец был изгнан из этого клана за то, что связал жизнь с обычной девушкой, которая родила ему сыновей! А сила, которая осталась в отце, по чистой случайности передалась именно мне… И я — главное оружие, способное уничтожить целый Тейват. Вот почему Господин проводил Реквиемы надо мной. Он знал с самого начала, кто я… и кому я принадлежу. Он пробуждал во мне силы, а вместе с этим — безумие, которое на самом деле проявлялось ещё с самого начала моей жизни и раскрывалось постепенно. Именно поэтому в порыве ярости от осознания лжи я убил своих настоящих родителей, свою девушку, всех тех невинных, находившихся тогда, в театре, прячась от Семи знамений и гнева Архонтов. Именно поэтому я убил прошлого генерала и несколько воинов Господина. Именно поэтому я всегда срывался от злости! Именно поэтому я спас Господина от дракона Блэрина, убив его! Именно об этом говорил мне Гадомар’Олур! Я — БЕЗУМИЕ! И ТЫ, — Раус указал когтистым пальцем на Люмин, — УЗРИШЬ ЕГО ВО ВСЕЙ КРАСОТЕ!              Раус зарычал в небо, вспугнув ворон, а в следующую секунду побежал прямо на Путешественницу, выставив зверские лапы вперёд. В этот момент Люмин моргнула, словно пробудившись от кошмара и только сейчас смогла лицезреть десятки воинов на одной поляне, что теперь падали, точно карточные домики под натиском силы Рауса, который рванул на девушку. До этого момента Люмин не видела воинов лишь потому, что её сознание нарисовало именно такую картину: она… и Раус.              Но теперь счёт шёл на секунды, и Путешественница ринулась бежать прочь, ведь она не была в состоянии драться — буквально чувствовала это. Непонятная боль сковывала тело и движения. Ничто не могло бы сразить такого монстра. Даже мельком заметив Сяо, Кэ Цин и Е Лань в этой битве на поляне, Люмин не могла гарантировать полную победу над Раусом. Ведь он, сбивая всех с пути своими громадными крыльями, видел только одну цель. Люмин. Чтобы показать ей всё, на что способен. Но зачем?! Почему именно ей?!              Люмин скрылась в лесу, бежала между деревьев, спотыкаясь о камни, царапаясь о ветки колючих кустов. А за спиной слышала, как Раус своим весом сбивает стволы, топчет ногами землю, вызывая волну дрожи по ней.              — ЛЮМИН! НЕТ! — прокричала Кэ Цин звонким голосом.              — Быстрее за ними! — Сяо грозно отдал команду, и воины побежали на встречу тьме леса, помогая товарищам попутно вставать. Е Лань же решила побежать в обход, чтобы не путаться под ногами других и успеть нагнать Рауса и Люмин как можно скорее.              Путешественница сворачивала то налево, то направо, не понимая, куда именно ей бежать. Но возвращаться в гавань ни в коем случае нельзя было — слишком опасно, ведь там ещё есть живые люди, и Миллелитам будет трудно пробираться сквозь узкие улицы. Поэтому Люмин решила повернуть направо, двигаясь в сторону Перевала Линдзю, где руины древних строений, соединённые мостами и лестницами, возвышались на острых скалах прямо над огромным водопадом. Именно там можно будет запутать Рауса, а ещё лучше — столкнуть прямо в воду!              Люмин мчалась вперёд, старательно удерживая направление к Перевалу Линдзю. Каждый поворот становился очередным испытанием: то острые камни угрожали сорваться под её ногами, то крутые уступы вынуждали прыгать, едва касаясь земли, словно каждое мгновение могло стать последним. Взобравшись на очередной каменистый склон, Путешественница заметила узкий проход, забитый упавшими стволами деревьев. Люмин проскользнула под ними, едва не зацепив голову о низко висящую ветку. Сердце бешено колотилось, но она не останавливалась.              Люмин добралась до Перевала Линдзю, и, едва переводя дыхание, свернула к руинам. Она устремилась вверх по шаткой, заросшей мхом лестнице, которая казалась древней и ненадёжной. С каждым шагом под ногами скрипели и трещали каменные ступени, готовые обрушиться в любую секунду. Люмин знала, что один неверный шаг — и она полетит вниз вместе с осыпающимися обломками, но страха не было. Её толкало вперёд только одно — спасти себя и дать шанс Миллелитам защитить гавань от Рауса.              Сзади раздался яростный рёв — Раус следовал за ней, его массивные шаги тяжело ударяли по земле, сотрясая лестницу. Люмин на миг обернулась, и её охватил ужас: монстр продвигался всё ближе, с невероятной скоростью преодолевая путь между разрушенными колоннами и обломками. А глаза только ярче сияли голубым свечением.              Тем временем Миллелиты, под предводительством Сяо и Кэ Цин, спешили на помощь, прокладывая путь к вершине перевала. Кэ Цин командовала с точностью и решимостью, а Сяо, взлетая ввысь к верхушкам деревьев и осматривая местность, указывал воинам путь, ободряя их следовать за ним. Каждый шаг, каждый приказ стремились к одному — спасти Люмин и остановить Рауса.              Путешественница продолжала подниматься, чувствуя, как под ногами проседают камни. Один из блоков внезапно вылетел из-под её ступни, и она едва не потеряла равновесие, ухватившись за край лестницы. Впереди замаячил край склона, и Люмин знала: вот-вот она достигнет вершины, но Раус был совсем рядом, а лестница вот-вот рухнет под ними обоими.              На вершине руин, прямо под полусломанным каменным навесом, возникла фигура, которую Люмин узнала сразу — Е Лань. Она выбрала рискованный, но короткий путь, используя свою скорость, чтобы догнать Путешественницу прежде, чем монстр приблизится слишком близко. Её фигура, лёгкая и быстрая, была словно тенью на фоне лунного света.              — Люмин! Я здесь! — крикнула Е Лань, её голос прозвучал ясно и обнадёживающее.              Люмин, измотанная погоней, вздохнула с облегчением и подняла глаза к вершине. Е Лань протянула руку, крепко ухватив Путешественницу и помогая взобраться на платформу навеса. Люмин, цепляясь за руку и стремясь не потерять равновесие, наконец оказалась на вершине, рядом со спасительницей.              Не успели девушки перевести дух, как на платформу тяжело ступил Раус, оказавшись в нескольких шагах от них. Его огромные когтистые лапы ударили по камням, заставляя лестницу позади трещать и наконец провалиться вниз. Вслед за нею рушились остатки древнего прохода, отрезая путь преследующим их Миллелитам, которые только что достигли перевала. Обломки с хрустом разбивались о скалы, а после скрываясь в воде. Сяо, увидев это, выругался себе под нос, но затем без колебаний отдал Миллелитам команду остановиться:              — Ждать здесь! — прогремел его голос. А сам, обернувшись к Кэ Цин, кивнул, давая ей знак.              Мгновение спустя Сяо использовал свою телепортацию, возник на вершине перевала прямо перед Люмин и, сжав в руках копье, стал преградой между нею и монстром. Почти одновременно рядом с ним появилась Кэ Цин, её взгляд был твёрдым, а меч сиял, готовый к бою. Е Лань, натянув тетиву лука, встала рядом, её руки были готовы выпустить стрелу в любой момент.              И теперь они стали непоколебимой стеной перед Люмин, что, спрятавшись за их спинами, едва переводила дыхание. Все трое — Сяо, Кэ Цин и Е Лань — были её защитниками. Однажды Люмин сама спасала их, когда, рискуя жизнью, защитила Ли Юэ от Архонта Вихрей Осиала с помощью других Адептов. И теперь, в этом моменте, они вернули долг, став для Путешественницы тем самым щитом, который она когда-то держала для них.              — Вам меня не остановить, — прорычал монстр, хлопая крыльями. — ПРОЧЬ!              Раус, обезумевший и охваченный яростью, ринулся прямо на Сяо, Кэ Цин и Е Лань. Его лапы с грохотом ударяли по каменной платформе, и от каждого его шага распространились трещины, как паутина, по древним плитам. Сяо, одев маску Якса, первым устремился в бой. Вокруг него клубился чёрный дым, а по сторонам разлетались бирюзовые искры. Копье Сяо сверкнуло, как молния, направленное прямо в грудь чудовища. Но Раус, невероятно быстро среагировав, блокировал атаку огромной когтистой рукой и откинул Сяо назад, заставив того отступить, чтобы не потерять равновесие.              Кэ Цин, едва заметная в мерцании электричества, появилась у монстра с другой стороны и нанесла стремительный удар мечом по боку Рауса. Но он повернулся и отразил её удар массивной лапой, отчего камни под ногами Кэ Цин заскрипели. Она едва успела отскочить, прежде чем Раус обрушил кулак на место, где девушка только что стояла, оставляя глубокую вмятину в камне.              Е Лань, выбравшись на более высокую позицию, послала стрелу за стрелой, прицеливаясь в крылья Рауса. Однако он знал, чего она добивается, и ловко увернулся, позволяя стрелам пролететь мимо. В ярости он взмахнул одним из крыльев, создавая поток воздуха, который заставил Е Лань укрыться, когда она едва устояла на краю платформы.              — Вот же демоны! — Сяо выругался, а затем прокричал: — Надо его атаковать вместе!              Сяо, не теряя времени, снова атаковал, сосредоточив всю свою силу на стремительных ударах. Он буквально кружил вокруг Рауса, но тот парировал каждый выпад, его когти сверкали в воздухе, а зубы скрежетали от ярости. Когтистая рука монстра чуть не задела Сяо, но тот снова увернулся, не прекращая атаки.              Кэ Цин и Е Лань объединили усилия, стремясь отвлечь монстра. Кэ Цин телепортировалась, атакуя его с разных сторон, тогда как Е Лань непрестанно выпускала стрелы, пытаясь достать уязвимое место. Однако Раус отбрасывал их атаки, словно это были пустяки. Его крылья и когти двигались с устрашающей скоростью, блокируя каждую попытку их ранить.              Но, внезапно, Сяо заметил небольшой просвет. Он перекатился под лапой Рауса и нанёс решающий удар в основание одного из крыльев. Когти Рауса задержались на миг, и в этот момент Кэ Цин, вспыхнув фиолетовым светом, вонзила свой меч в другое крыло, разрезав его. Крыло затрепетало, испуская клокочущий звук, и Раус, ошеломлённый, зашатался. Е Лань воспользовалась этой возможностью и выпустила одну, последнюю стрелу, направленную прямо в разорванную мембрану.              Раус не успел увернуться. Крылья дрогнули, монстр потерял равновесие, и его тело начало опасно раскачиваться над краем платформы. В отчаянной попытке удержаться он схватился когтями за края каменной поверхности, но камень под ним не выдержал. И, наконец, с оглушающим ревом он рухнул вниз, в воду небольшого озера Линдзю, воды которого поглотили его, оставляя лишь гулкий отголосок его падения.              На вершине Сяо, Кэ Цин и Е Лань тяжело дышали, но не сдвинулись с места, наблюдая, как вода затихает. Люмин, всё ещё ошеломлённая, вышла из укрытия, её взгляд был прикован к исчезнувшему силуэту Рауса, и она знала: благодаря их решимости, угроза была повержена.              — Ты цела? — Сяо, сняв маску, сжал переносицу, а потом подбежал к Путешественнице, осматривая потенциальные места увечий. Делал он это аккуратно, с заботой касаясь девушки. Он мог заметить несколько царапин, которые могли оставить колючие ветки в лесу, но чего-то серьёзного не наблюдалось.              — Да… Вроде цела, — вздохнула с облегчением Путешественница.              — Так «вроде», или «да»? — нахмурился Адепт.              — Цела я, цела. Спасибо вам, вы спасли меня, — кивнула с лёгкой усмешкой Люмин. К ним подошли Е Лань и Кэ Цин, тоже осмотрев Люмин.              — Не благодари, — улыбнулась Кэ Цин. — Мы всегда готовы рисковать жизнью ради тех, кто нам дорог.              Люмин подошла к самому краю платформы и опустила взгляд вниз. На зеркальной глади воды неподвижно лежал Раус. В тишине, нарушаемой лишь шумом водопада, его тело начало медленно изменяться. Острота когтей смягчилась, обращаясь в человеческие ногти, чудовищные крылья исчезли, словно таяли в воде, оставляя только следы волн. Кожа постепенно приобретала мягкий, розоватый оттенок, и от былого ужаса не осталось и следа — на поверхности лежал прежний темноволосый юноша, очищенный от всего, что делало его чудовищем. Одежда, изодранная в битве, окончательно соскользнула, оголяя хрупкость его человечности.              Течение несло его прямо к водопаду. Люмин вскрикнула:              — О нет! Нельзя допустить, чтобы водопад утянул его!              Сяо, нахмурившись, кивнул и прокричал Миллелитам:              — Остановите тело парня! Живо! Вынесите на берег!              Несколько Миллелитов кивнули и ринулись к краю озера, где вода скатывалась водопадом вниз, образовывая реку. Из-под воды выглядывали небольшие камни, на которых можно было добраться на другую сторону берега. По ним Миллелиты прошлись, ловко и быстро, стараясь не соскользнуть и не упасть в воду. Остановившись по центру, они поймали тряпичное тело Рауса на самом краю и вывели на берег. Нагота парня их никак не смущала.              Люмин, Сяо, Е Лань и Кэ Цин спустились к Миллелитам через обход, поравнявшись с ними у берега. Здесь шум от водопада звучал подобно колыбельной, успокаивая трепещущее сердце в груди каждого человека. Путешественница не могла поверить, что это закончилось. Почти… ведь людям снова придётся очищать гавань от трупов, тушить пожар, убирать обломки с дорог. И на всё это уйдёт немало времени.              — Свяжите его, — отдал приказ Сяо, добавив: — Крепко.              — Но… — Люмин хотела уже возразить, но Е Лань осторожно взяла её за руку, помотав головой, прошептала:              — Так будет безопаснее… Для всех.              Люмин прикрыла глаза от досады, а затем, переведя взгляд на Рауса, вспомнила, что он хотел сделать с ней и другими буквально пару минут назад. Но сознание продолжало кричать, что это не он! Что он — жертва. Однако, может ли Люмин что-то сделать?..              Пока Рауса связывали верёвкой по рукам и ногам, Люмин обратилась к Е Лань с некой тревогой:              — А где Нин Гуан? Где Паймон? Где… Чжун Ли? Ты знаешь?              — Их отвели в укрытие сразу, как только обнаружилась опасность, — ответила Е Лань.              — Что вообще тогда произошло? Расскажи, как это случилось!              — Хорошо…

***

«Несколько часов назад. Тейват. Гавань Ли Юэ.»

От лица Е Лань.

      Я целую ночь не могла уснуть. Всё думала о Кан Хуне… о его смерти. Казалось, что все забыли о нём, о Пак Цыхан никто даже не вспоминал. Умерли, да и умерли… Каждый день умирают люди. Нет ничего сверхъестественного в этом. Но для меня Кан Хун, как и Пак Цыхан были учениками, которых я обучала всему, что должны знать путешественники из Гильдии. А также они были людьми, за которыми мне всегда было интересно наблюдать. Их перепалки, их смех, их споры, да и вообще обычные разговоры… Всё это умиляло меня, заставляло чувствовать к ним… любовь? И я не могла принять тот факт, что их двоих теперь больше нет. Оба умерли ужасной смертью. И в ту ночь я поклялась… Когда увижу этого так называемого Господина вновь, то сделаю всё, чтобы убить его. Это было моей клятвой.              Вдруг я услышала за дверью странный звук. Будто кто-то выходил из своей комнаты и шёл по коридору. Я поднялась с кровати и приоткрыла двери. Это был Чжун Ли, что шёл в сторону лестницы на первый этаж. Честно, смотря на него сейчас, я действительно могла заметить то, что этот человек совершенно будто не из нашей эпохи. Повадки, речь, вид… всё совершенно другое. А ведь раньше я об этом даже не думала. Я тихо позвала его:              — Мастер Чжун Ли? Вы куда? Вам же нельзя…              — Всё в порядке, госпожа Е Лань, — улыбнулся он, смотря на меня помутневшими зрачками. — Я просто хочу подышать свежим воздухом. После Шахт и Кламбирта… мне хочется насытиться тем, что у меня отобрали, хоть и ненадолго.              — Тогда подождите меня, я вас провожу. Всё же я не могу отпустить вас вот так, — я зашла обратно в комнату, открыла небольшой гардеробный шкафчик и накинула на себя длинный плащ.              Когда я вышла из комнаты, я помогла Чжуну Ли опереться на меня и вывести его из павильона Лунного моря на площадь. Миллелиты на страже покосились на нас, но я объяснилась, сказав, что Чжуну Ли немного плохо и ему нужен свежий воздух.              Уже на улице мы остановились на краю площади, смотря в темноту Ли Юэ. Не было ни единой живой души на улицах. И спокойно, и тревожно… Чжун Ли прикрыл глаза и вдохнул полной грудью ночной воздух. Я же смотрела на небо, укрытое густыми облаками. Иногда сквозь них виднелись проблески луны, сияние звёзд. Ветер обдувал со всех сторон и пробуждал дрожь во всём теле, но приятную. Сейчас я чувствовала некое умиротворение, отдавшись природе. Затем задумалась и невзначай озвучила Чжуну Ли свой вопрос, который мучал меня с того самого дня, как на Ли Юэ обрушилось землетрясение:              — Всё будет хорошо в будущем? — однако звучал он риторически, будто я себя убеждала в этом после стольких бед, которые познало всё Ли Юэ. Чжун Ли повернулся ко мне, ответив непринуждённо:              — Зависит от того, что для вас «хорошо», госпожа Е Лань. «Хорошо» — понятие растяжимое.              — Это закончится когда-нибудь? Эти беды.              — Обязательно им придёт конец.              — Но какой ценой? — спросила я, сжав руки в кулак. В своём голосе я не узнавала себя. Расклеилась совсем, жалуюсь Архонту, даже если бывшему. Смешно…              — Ценой наших жизней. Это, к большому сожалению, не предотвратить. Но я… ни за что не позволю умереть тем, кто мне больше всего дорог, учитывая то, что дороги мне все жители Ли Юэ. Но всех не защитить — это невозможно. Но можно спасти многих ценой некоторых.              — Это ужасно звучит, — я опустила голову вниз, отказываясь принимать эти слова, но понимала, что это правда. — Но кто будут эти «некоторые» и… могу ли спросить, кто больше всего дорог именно для вас, мастер Чжун Ли?              Чжун Ли усмехнулся по-доброму, посмотрев на двери Лунного павильона, словно ожидая увидеть там именно того человека.              — Вы знаете её, госпожа Е Лань, — произнёс тихо он. — Каждый её знает.              — Люмин? — спросила я, уже понимая, о чём Чжун Ли. Ведь я тогда, у озера в Шахтах, заметила, как они обнимались, как Чжун Ли нежно прижимал Путешественницу к себе, укутывал в плащ, оберегая от холода. Всё это время я пыталась не поднимать эту тему, ведь это очень неправильно, но теперь… эта тема сама дала о себе знать. На мой вопрос Чжун Ли сдержанно кивнул, говоря:              — Да, именно. Девушка, которая подарила мне то, что во мне давно уже умерло. Свет и любовь. Я боюсь её потерять. И мне так страшно, что сейчас я в таком состоянии, в котором не смогу её защитить… Но я сделаю всё, что в моих силах, — Чжун Ли замолчал на некоторое время, а потом спросил: — А вы? Кто для вас больше всего дорог?              Я сжала губы в тонкую линию и нахмурила брови. Чжун Ли, вероятно, не видел моего лица, но по тишине мог понять ответ даже без его озвучивания. Он произнёс осторожно:              — Простите… мне не стоило спрашивать вас об этом. Вы сейчас переживаете страшную потерю двоих ваших учеников, насколько мне известно… И я сочувствую, правда.              — Спасибо, — ответила я, чувствуя, как по телу проходит вязкая тоска, неприятно скользя под кожей. Я поёжилась. — Мне не привыкать к утратам. Я уже научилась с ними справляться. Боль хоть и тянется за мной, но стараюсь отдавать предпочтение концентрации на том, что происходит здесь и сейчас.              — Живёте в моменте?              — Да, — кивнула я, понимая, что, это может прозвучать смешно, но Чжун Ли, кажется, был не из тех, кто станет смеяться и говорить, какая я чёрствая женщина, кукла с механизмом стражей руин. — Вы понимающий человек на самом деле. И я восхищена этим.              — Благодарю за тёплые слова, — склонил голову Чжун Ли. — Я вами тоже восхищён на самом деле. И думаю, что Кан Хун и Пак Цыхан — тем более.              — О да, — я улыбнулась, вспоминая различные моменты из прошлого, — когда я им рассказывала про свой опыт, показывала различные трюки и тому подобное, их глаза горели от интереса. Они даже планировали внести меня в свой проект для Академии. Но я попросила их, чтобы оставили мою личность в секрете. Всё-таки я же не любила действовать открыто.              — Вы, может, даже были их кумиром, — рассмеялся легко Чжун Ли.              — Тоже как вариант, но иногда мне казалось, что Кан Хун меня просто ненавидит, — я хмыкнула, вспоминая ворчливый тон Кан Хуна, как он постоянно был чем-то недоволен. — Но оказалось, что это была просто его манера речи, ничего такого… А вот Пак Цыхан была настоящим одуванчиком. Лёгкая и наивная, но очень умная, если понадобится какой-то логический анализ или что-то подобное. Она всегда записывала всё возможное о моих приключениях, спрашивала много, хвалила. Это было приятно… Осознавать, что кто-то видит в тебе большее, чем простого человека, выполняющего свою работу, как стражи руин, невероятно прекрасно.              — Думаю, именно этим вы и заслуживаете всеобщего признания…              Внезапно сзади послышался какой-то шорох, я и Чжун Ли обернулись и увидели Паймон, которая заглядывала в разные окна, будучи снаружи. Старалась она делать это тихо, но всё же бесшумная ночь делала все посторонние звуки более ясными.              — Паймон? Ты что тут делаешь? — спросила я, с недоумением уставившись на компаньона Путешественницы. Та недовольно цокнула язычком и подлетела к нам, закатывая глаза:              — Ну вот… выдала себя…              — Что ты делала? — повторила я вопрос уже по-другому.              — Ну что… Паймон проголодалась, — Паймон опустила взгляд в пол, смущённо говоря. — Вот и решила полететь на кухню павильона, найти чего-нибудь вкусненького, пробравшись через окно. А окна все едва держатся сейчас — открыть их не составит труда. Паймон искала-искала нужное окно, но не нашла…              — А внутри этого сделать никак?              — Ну уж нет! — Паймон сложила руки на груди. — Там эти Миллелиты снуются туда-сюда. Не хочу, чтобы к Паймон возникли лишние вопросы.              — Но вот возникли вопросы у нас, — подал голос Чжун Ли, сдерживая смешок. Паймон протянула:              — Ну вы — это друго-о-о-ое. А эти строгие дяди Паймон иногда пугают. Ещё как поймают Паймон и посадят в темницу.              — Нам не составит труда тебя выдать, — я хитро ухмыльнулась. — Даже Люмин не поможет.              — Хей! Нельзя так! — Паймон забарабанила кулачками по воздуху, недовольно фыркнув.              — Не волнуйся, Паймон, — засмеялся Чжун Ли, — это шутки. Ничего плохого в этом не вижу. Голодать — не самое приятное ощущение.              — Хе-хе, — Паймон благодарно усмехнулась, — вот Чжун Ли понимает Паймон полностью!              Вдруг за дверями павильона донеслись голоса Миллелитов, очень недовольные и даже угрожающие. Я нахмурилась, удивлённая их поведением.              — Хей! Ты чего здесь делаешь?! — кричали они. — Отправляйся к себе наверх.              — Да что там такое? — пробормотала я, направляясь к дверям. — Сегодня ночью все решили проснуться?              Я подошла ближе, собираясь выяснить, в чём дело, но не успела сделать и шаг, как двери павильона распахнулись с оглушительным грохотом, и два Миллелита буквально вылетели наружу, словно отброшенные невидимой силой. Меня охватил внезапный холод, и я инстинктивно отступила назад, чувствуя, как по коже пробежали мурашки.              — Демоны! — сорвалось у меня, когда я увидела, что Миллелиты лежат на земле, ошеломленные и обескураженные.              — Ох?! Что это?! — Паймон вскрикнула, дрожа от страха, а Чжун Ли, напрягшись, сделал шаг вперёд, заслоняя нас, как если бы уже предчувствовал опасность.              И тогда, в тени открытых дверей, медленно показалась знакомая фигура. Это был Раус. Но он уже не выглядел тем, кем мы его знали. Раус вышел из павильона, медленно переставляя ноги и сгибаясь в жуткой, неестественной позе. Его колени были сведены вместе, голова откинута назад, и закатившиеся глаза смотрели в никуда. Руки безжизненно болтались по бокам, как у куклы-марионетки, зависшей на нитях. Из его губ вырывался еле слышный шёпот, бессвязный, как бред, — он бормотал что-то себе под нос, точно проклятия или заклинания, которые только он мог понять. Вдруг, едва достигнув середины площади, Раус резко упал на колени, а плечи парня затряслись, как если бы его охватил невидимый ужас.              — Ох, демоны-демоны-демоны! — выругалась я про себя, осознав, что лук остался у меня в комнате. Чжун Ли, хоть и частично потерял зрение, принял боевую стойку, готовясь вступить в бой. Я сразу же шагнула к нему, не позволяя вмешаться. — Чжун Ли, ты ещё слишком слаб из-за потери энергии и зрения, не стоит тебе сражаться! Сейчас главное — поднять всех на уши, — решительно сказала я, повернувшись к Паймон. — Ты должна полететь в комнату, где спит Люмин, и разбудить её! И всех остальных тоже!              Паймон кивнула, её глаза были полны испуга, но она без промедления взмыла в воздух и направилась к окну. Однако не успела она отлететь и нескольких метров, как её отбросило прочь какой-то невидимой силой, словно мощная волна сбила её с пути и швырнула во тьму Ли Юэ. Моё сердце оборвалось, и, ужаснувшись, я закричала вместе с Чжуном Ли, зовя на помощь. Наши голоса эхом разнеслись по округе, и вскоре вокруг павильона стали собираться Миллелиты, с оружием наготове…       

***

«Настоящее время. Тейват. Ли Юэ. Перевал Линдзю.»

      — И только тогда, когда вокруг начали собираться Миллелиты, Раус начал превращаться в монстра, — продолжала Е Лань. — Каждая попытка подойти к нему была тщетной — всех отбрасывало в разные стороны. А когда Раус полностью предстал в облике чудовища, он соскочил с площади вглубь по улицам гавани и побежал крушить, убивать… Некоторые Миллелиты помчались за ним, пытаясь выгнать его из гавани, а другим тем временем был отдан приказ об эвакуации. Нин Гуан, Чжуна Ли, Паймон, — её нашли совсем рядом с площадью, с ней всё в порядке будет, — и других людей, кого успели и смогли, спасли.              — А я? — нахмурилась Люмин. — Почему я проснулась в своей комнате? Почему ко мне никто не пришёл?! Да я и ещё проснулась такой, словно меня кто-то по голове ударил во сне.              — В смысле?! — удивилась Е Лань, голос слегка дрогнул. Её глаза расширились до размеров моры. — Мне сказали, что тебя оповестили, и ты ответила, что придёшь к Паймон, проверить, в порядке ли она, а затем прибежишь к нам на помощь…              Люмин застыла в шоке. В голове пазл начал складываться, однако только из догадок пока что… И она озвучила их:              — Постой, Е Лань. Никто мне ничего не говорил… Я проснулась в комнате, никого не обнаружила в павильоне, вышла на улицу, а там было кровавое месиво. Я только по рычанию вас нашла на той поляне. Значит… кто-то мог подстроить это. Тебе же Миллелит какой-то сказал, что оповестил меня?              — Да, — задумчиво кивнула Е Лань, — и мне кажется, я понимаю твой ход мыслей.              — Кто-то пришёл ко мне в комнату, когда всё это начиналось, — Люмин начала прокручивать у себя в голове мысли, озвучивая сразу. — Может, я даже проснулась на секунду, но меня вырубили. Прошло некоторое время, я очнулась и уже начала действовать. Думаю, это те самые шпионы подстроили всё! Ты помнишь, того Миллелита?              — Да… это был Сэнь Хой, что стоит на страже у покоев Нин Гуан, — ответила Е Лань, сжимая кулаки от проникающей внутрь сердца злости. — Но ему не отдавали приказа оповестить тебя или других! Он должен был эвакуировать людей из павильона в укрытие с другими Миллелитами и остаться там же, охранять.              — Значит ли это, что кто-то другой сказал ему доложить тебе о том, что меня оповестили? — спросила Люмин, всматриваясь в лица каждого Миллелита, которые стояли рядом. Теперь Путешественница никому из них не верила, ведь каждый из них мог оказаться крысой, что пляшет под дудку Господина за неплохую сумму.              — Нужно будет тогда сделать допрос этому Сэнь Хою, — вдруг произнёс Сяо, подойдя вместе с Кэ Цин к девушкам. Видимо, они подслушали их разговор.              — Да, — кивнула Кэ Цин, — ибо, думаю, что это наконец-то первая зацепка, которая даст нам понять, какие у нас шпионы завелись. И кто именно.              — Удачно всё сложилось, не правда ли? — оскалился Сяо, скрестив руки на груди. Он обернулся к Миллелитам, которые уже были готовы держать путь обратно в Ли Юэ, ожидая команды. Сяо смерил взглядом почти каждого из них, видя в любом воине угрозу для целого региона. Он прошептал: — Дьявольские крысы… на что только не пойдут ради моры. Ну ничего, всех крыс поймаем.              — Это, конечно, всё прекрасно, но почему меня тогда просто вырубили, а не… убили сразу? — спросила Люмин. — Разве это не выгодно им и Господину — устранить меня?              — Вполне логичный вопрос, — кивнула Кэ Цин, — и у меня есть два варианта. Первый — это была какая-то особая цель. Мы это разузнаем. Второй — не делать поспешных выводов, ибо не ясно до конца, что именно произошло.              — Согласна со вторым вариантом, — сказала Е Лань, — нам лучше расследовать это дело, чем строить теории на сырой почве.              — А что с Раусом? — спросила Люмин, смотря на связанного варна, которого держали несколько Миллелитов в руках.              — А его вероятнее всего бросят в темницу, — ответил Сяо так, будто он был удовлетворённым таким исходом. — Конечно, нужно ожидать приказа госпожи Нин Гуан, но, думаю, оно так и будет.              Люмин понимающе кивнула, пытаясь совладать со своей второй частью сознания, которая буквально уже кричала, пытаясь достучаться до Путешественницы, что так нельзя, что Раусу будет ещё хуже, а потом он от переизбытка стресса рванёт ещё хуже!              — Вот только почему он превратился в монстра? — спросила Кэ Цин. — Люмин, ты вроде рассказывала, как вам тот дракон поведал о таком ритуале «Метаморфоза», когда варны направляют магию в физическую силу, при этом раскрывая свой истинный облик?              — Да, — кивнула Люмин.              — Но почему Раус превратился просто так? — спросила Кэ Цин. — Это же не было похоже на… ритуал?              — Раус что-то шептал, когда превращался, — сказала Е Лань. — Думаю, это и было тем самым ритуалом «Метаморфозы».              — Скорее всего оно так и есть, — сказал Сяо.              Ночная прохлада заставляла тела всех содрогаться. Ветер становился холоднее, словно Ли Юэ ещё не оклемалось от раннее угрожавшей снежной бури. Поэтому всеми было принято решение отправляться обратно в гавань, чтобы доложить ситуацию Нин Гуан и предпринимать новые решения, ведь госпожа Воля Небес планировала отправиться с Цисин в Мондштадт, а время поджимало…

***

«Настоящее время. Далёкие Края (Кламбирт).»

      Очередная деревня… Очередная цель Господина. Каждый новый день Шезму со своими вассалами, советниками, главнокомандующими и карателями обходили целый Кламбирт для призыва на войну мужчин всех возрастов, за исключением совсем малых детей и дряхлых стариков. Не будут те полезными там… в окопах, над небом, где будут оставлять пламя за собой огненные стрелы, ядра пушек, где крики смерти разнесутся громким эхом над долиной, и где кровь родных пропитает земли.              Деревня, в которую прибыли, называли Инниса. Одна из самых больших и густонаселённых на Кламбирте: примерно восемьсот жителей, из которых большая половина — мужчины. Отсюда Господин планировал забрать варнов по максимуму. Подручные Шезму перерыли всю деревню, обыскивая все тёмные уголки, лишь бы найти каждого подходящего для войны.              Жёнушки, заранее услышав новость о прибытии Господина, тут же принялись лихорадочно искать лучшие места для того, чтобы спрятать своих мужей и сыновей от коварных лап их правителя. Они знали, что рано или поздно этот день настанет… И готовились к нему. Некоторые семьи делали специальные тайные стены, за которыми будет пустое пространство, чтобы туда спрятать мужчин от призыва. Но и это практически не помогало. Находили всех.              И теперь на выезде стояла толпа мужчин, огромная, тихая, уже мёртвая не только душами, но и телами. Ведь их смерть началась именно тогда, когда Господин огласил начало масштабной подготовки к войне. А закончится на поле боя… Всю толпу окружала стража, чтобы никому не удалось сбежать. Твёрдые лица безэмоционально всматривались в каждого: кто-то из мужчин тихо всхлипывал, кто-то смотрел в одну точку, не веря в происходящее, а кто-то стоял с готовностью служить своему народу, поставив на кон свою жизнь.              Господин осмотрел толпу медленно, с ядовитым прищуром. На его поникшем и теперь безжизненном лице застыла гримаса зла. От былой наигранной игривости, которой он любил запугивать, не осталось и следа… Маска слетела, обнажив истинную сущность Господина. Каждый удар в спину и сердце повлиял на отсутствие искры в зрачках, ведь теперь там зияла мрачная всепоглощающая Бездна.              — Номен! — обратился грозным тоном Господин к генералу. Тот выпрямился, точно струна, смотря на своего правителя. А Господин спросил: — Точно всех собрали?              — Кого нам удалось найти — привели, — ответил генерал Номен. Рядом с ним стояли главнокомандующие, довольно кивая с ядовитыми ухмылками, что устремились на толпу мужчин.              — Отлично, — одобрительно ответил Господин. Он уже хотел обернуться и отдать приказ об уходе, но сзади послышалась какая-то странная суматоха. Отчаянные женские крики попадали в самое сердце, но не у всех оно откликнулось. Господин хищной походкой обошёл толпу и увидел стоящую на коленях девушку двадцати лет. Растрёпанная, всё лицо опухло от слёз, а одежда пропиталась грязью. Она с надрывом кричала рядом стоящему воину, хватаясь за его руку, как за последнюю надежду:              — Прошу! Прошу вас! Умоляю! Мы пропадём без Рика! Отпустите его! Он не может воевать! У него проблемы с дыханием!              Девушка не видела приближающегося Господина, она лишь с до смерти напуганными глазами всматривалась в такие же поникшие зрачки воина, будто пыталась пробудить там что-то… Губы Господина дрогнули от ярости, и он вскрикнул:              — ВСТА-А-АТЬ!              Девушка вздрогнула от вопля, упав на землю. Её глаза устремились прямо на Шезму, и в глубине души можно было прочесть всё: ненависть, мольбу, печаль и ужас. Внезапно из её рук донёсся хриплый плач ребёнка, завёрнутого в белую ткань. Громкий голос Господина напугал малыша и разбудил его. Шезму бросил бесчувственный взгляд на ребёнка, которого показала ему девушка, шепча:              — Умоляю… у меня ребёнок. Рик — мой муж. Он единственный, кто может кормить нашу семью. Не забирайте у нас его. Мы не протянем долго…              — Неповиновение карается смертью, ты в курсе? — обратился холодно к девушке Господин. — Вы, женщины, так боитесь за своих мужей, что те падут в войне, но не думаете, что последует после? Свобода от нашей тюрьмы, в которой мы очутились. Одни во Вселенной. А теперь появился шанс закончить это всё.              — Дария! — откуда-то из толпы мужчин прозвучал крик. — Не нужно! Прошу, иди домой!              — Рик! — девушка встала на ноги, всматриваясь в лица мужчин, пытаясь найти свою любовь. — РИК!              — Довольно! — прокричал Господин. Ребёнок в руках девушки уже бился в истерике, плач становился громче и громче. Шезму подошёл вплотную к девушке. Та с ужасом сжалась от мёртвого тона правителя: — Ты сейчас же уходишь в дом, не высовываясь. Я буду считать до трёх. Как думаешь, успеешь?              — Дария, беги! Подумай о ребёнке! — очередной мужской крик из толпы взбодрил и отрезвил девушку. Она, увидев, как зрачки Шезму стремительно меняют цвет, а на руках скапливаются алые ручейки смертоносной магии, развернулась и стрелой понеслась по истоптанной тропинке.              — Раз… — считал Господин.              Дария бежала и бежала, спотыкалась, едва не падая. Слёзы душили, не позволяя нормально дышать.              — Два, — Господин выставил руку вперёд, направляя её на девушку. Она была практически у цели. — Три!              — Нет! ДАРИЯ! — крик мужчины прозвучал с надрывом. А из рук Господина вылетел огромный шар энергии бордового цвета, который едва не выбил уже запертую дверь, за которую успела забежать девушка… И только сейчас губ Шезму тронула лёгкая ухмылка, но лишь на секунду. Его позабавила эта сцена, на которую практически все вокруг старались не реагировать, лишь бы не стать жертвой гнева Господина.              Шезму развернулся и прокричал:              — Довольно спектаклей! Уходим отсюда!              Подручные Господина и сам Господин тут же сели в кареты или на лошадей. Остальные подчинённые повели толпу мужчин к дороге, которых сразу же окружил конвой. И теперь они держали путь к замку. А деревня за спинами будто вымерла, окутанная серой пеленой безмолвия. Лишь тихие женские всхлипы периодически слышались за стенами старых домой, точно цветные всплески волн жизни, которая, хоть и немного, но существовала.

***

«Следующий день. Тейват. Гавань Ли Юэ.»

      Вся ночь была неспокойной. Очередные принятия важных решений и головная боль Нин Гуан, заевшая в ней на длительное время. Был отдан приказ о чистке улиц, поисках выживших людей. Были все надежды, что их найдут, хоть и не всех… Ведь многие оказались убитыми от рук обезумевшего Рауса. Никто не ожидал, что на Ли Юэ, помимо бедствий, нападёт ещё и чудовище. Всем казалось, что может быть ещё хуже? Но худшее всегда впереди… Оно дышит в спину, предупреждает и готовит к необратимому. Все были как на иголках, и людям, что пережили все кошмары, не покинули город, оставалось лишь одно… молиться о всепрощении, которое получат не все.              Люмин была в своей комнате, смотрела в окно, выходящее на площадь павильона Лунного моря, и видела, как Цисин: Нин Гуан, Кэ Цин, Гань Юй, — собирались в дорогу в Мондштадт. Их сопровождали десятки Миллелитов, а также адепт Сяо на всякий случай. Также Путешественница узнала, что допрос Сэнь Хоя, который проводился в отдалённом крыле павильона Лунного моря, отдала Нин Гуан в руки Е Лань и специально обученным этому делу Миллелитам. Е Лань была готова к допросам, знала, куда надавить, как манипулировать и в какое русло двигать разговор. Это обязательно должно сработать…              — Как думаешь, — спросила Паймон, — всё будет хорошо на собрании с Ордо Фавониус?              — Думаю, да… — ответила Люмин, стараясь не выдавать внутреннее волнение, ведь если те откажутся, то Ли Юэ останется сам на сам со своими проблемами. Но это было бы глупо, учитывая то, что угроза, точно дождевые тучи, нависла над всем Тейватом, и ядовитый дождь окропит эти земли, стирая с лица планеты всё живое. Люмин отошла от окна, пытаясь унять дрожь в теле.              — Люмин, ты в порядке? — спросила Паймон, подлетев ближе. Её глазки блестели от крохотных слёз, а голос звучал испуганно.              — Не совсем, — помотала головой Путешественница, вздыхая. — Эта ночь меня вымотала… Я практически не спала. Боюсь представить, что будет дальше, когда Господин нападёт на Ли Юэ. Ох, Архонты, — Люмин присела на кровать, схватившись за голову. — Ещё и не ясно, когда зрение Чжуна Ли придёт в норму. Я уже так боюсь практически за всё и всех… Демоны, да меня даже мелочь напугает до жути!              — Паймон тоже боится… — Паймон приобняла Путешественницу за руку, не сводя глаз. — Но верит в Ли Юэ! Верит в воинов! Верит во всё! Мы ведь… всегда побеждали зло, каким бы оно ни было! Будет тяжело, это да, но не может же быть всё так просто…              — Ты права, мы всегда побеждали, — усмехнулась печально Люмин. — И помощь от Мондштадта дарует надежды, однако меня не покидает тревожность. Я чувствую это давление и уже представляю столько смертей… Ли Юэ терпит разрушения от бедствий, никто отстраивать не собирается этот ужас. И эта атмосфера очень удручает. Отсутствие людей на улицах, тишина… Мне так страшно не слышать этого всего.              Паймон шмыгнула носиком, прогоняя пальцем слезинку, что покатилась по румяной щёчке:              — Когда закончится это всё, то Паймон думает, что всё вернётся. Не сразу, но вернётся. Опять музыка будет играть. Опять надоедливые торговцы будут продавать своё барахло. Вот увидишь!              — Эх, мне бы твой оптимизм, — Люмин усмехнулась по-доброму и потрепала голову Паймон с чистой любовью. — Ты у меня всегда такая весёлая, всегда веришь в добро.              — Хи-хик! Паймон не любит слишком сильно грустить. Это не по-нашему! — Паймон полетела на середину комнаты и закружилась в воздухе, поднимая руки ввысь. — Ведь этот мир такой прекрасный! Столько всего интересного. Он не может быть разрушен в один миг и одним варном, который с ума сошёл. Это невозможно!              — Верно, — на глазах Люмин выступили слёзы от слов Паймон.              И действительно… Целый мир, полон сказок, любви и смеха. Но и без грусти не было бы радости. Как и радости без грусти. Каждый из нас проживает разные моменты в жизни, и все они наполненные разноцветными эмоциями, и кто-то один не посмеет лишить у человечества всего этого. Путешественница вздохнула:              — Но и всё же нужно быть реалистом. Понимать, что за счастье стоит бороться. Ведь есть те, у которых нет ни капли света в душе. Или он был, но потух совсем…              Почему-то Люмин сразу вспомнила Рауса… Его, как и предполагал Сяо, бросили в темницу и, сковывая в кандалах, оставили в холоде и темноте. Сам на сам со своими демонами… Путешественница планировала навестить Рауса, сказать, как ей жаль, что так произошло, извиниться, хоть и понимала, что нет ей прощения. Но могла ли она знать, что всё произойдёт именно так?              — Люмин? — спросила Паймон. — О чём задумалась?              — Да вот… хочу навестить Рауса, — ответила Путешественница. — Поговорить с ним.              — Этого монстра?! — Паймон недовольно фыркнула, но Люмин сказала твёрдо:              — Паймон, не стоит так говорить… прошу. Он не монстр. Монстр тут один. И мы все прекрасно знаем, кто он, — Люмин указала на окно, будто привлекая внимание Паймон на то, что произошло с Ли Юэ, и кто есть виновником этих несчастий. — А Раус — лишь жертва этого самого монстра. Я уверенна, что в будущем мы сможем ему помочь!              — Хмпф, а говорила, что только Паймон всегда на позитиве, — Паймон хмыкнула, скрестив ручки на груди. — А ты вот, что говоришь. Хочешь спасти этого монстра от его же проклятия.              — Паймон, умоляю тебя, перестань… Я понимаю, как ты скептически относишься к Раусу, что он тебя и бедняжку Пак Цыхан похитил, что ты видела его, участвующего в Реквиеме, но пойми… он заслуживает на жизнь! — Люмин говорила это и словно пыталась убедить не Паймон, а саму себя, ведь сомнения колючими терниями обвивались вокруг сердца после этой злополучной ночи, но Путешественница хотела раздробить их, не теряя надежды.              — Ох, ладно… — Паймон закатила глаза, плюхнувшись на кровать. — Тебя не переубедить.              — Как и тебя, — Люмин шутливо вскинула бровь. Паймон лишь фыркнула и отвернулась к окну:              — Делай, что хочешь. Вот Паймон вообще за Чжуна Ли переживает!              — Думаешь, я не переживаю? — эти слова словно обидели Путешественницу. — Когда мы вернулись в гавань после битвы, я первым делом побежала к тебе и Чжуну Ли, чтобы проверить, в порядке ли вы. Так что не говори глупостей.              — Да не глупости это! — Паймон протестующе стукнула кулачком об матрац. — Просто Паймон переживает, что, помогая Раусу, ему становится только хуже. И в один момент настанет БУМ! И…              — И что?..              — И он… — Паймон запнулась. — Ну… не знаю. «Взорвётся» из-за своей «особенности», станет самым главным безумцем во Вселенной. Ты же Паймон рассказала, как Раус поведал тебе во время своего безумия, что он — последний потомок этого клана «Кампамир». Вот только как ему удалось это узнать? Откуда?              — Раус же говорил, что он видит прошлое во сне периодически из-за влияния Реквиема, — задумчиво сказала Люмин. — Может, и во время своих «эпизодов» — тоже?              — Звучит логически, — кивнула Паймон. — Ох… Но вот что будет с ним после всего этого? Как вообще усмирить его безумие? Как ты думаешь его «спасать»?              — Я не знаю, — опустила голову Люмин. — Плана у меня нет, но, думаю, что-то найдётся. Обязательно! Ведь… в противном случае его просто могут убить.              Люмин вздрогнула от этой мысли. Ей очень не хотелось подобного исхода для Рауса. Он заслуживал на счастье после стольких бед.              — Планируешь его навестить сейчас? — спросила Паймон.              — Думаю, да, но я бы ещё навестила Чжуна Ли.              — Ох, ну коне-е-е-ечно, — Паймон хитро заиграла бровями.              — Паймон… ты невыносима, — Люмин закатила глаза.              — Хе-хе, да шутит Паймон! Иди уже… — Паймон хихикнула.              — А ты что? Дальше будешь спать?              — Ага! Паймон нае-е-е-елась с утра, вот и поспать хочет ещё.              — Ладно, отдыхай, вредина, — Люмин шутливо бросила Паймон, встав с кровати и выходя из комнаты.              — Сама такая, — Паймон ответила Путешественнице, накрывшись одеялом полностью, утопая в мире сладких, как вкусняшки, сновидений.

***

      Люмин оказалась у дверей комнаты Чжуна Ли и, постучав, сказала:              — Чжун Ли, это я. Ты там?              — Заходи, — за дверью послышался голос Властелина Камня. Люмин вошла в комнату, в которой снова витал едкий запах трав. Она спросила:              — К тебе приходили лекари?              — Да, очевидно, если в комнате стоит такой запах, — Чжун Ли ответил, сидя на кровати. Его взгляд был брошен в сторону Путешественницы. Он улыбался чисто и открыто, ведь был очень рад всякий раз видеть её. А когда Люмин только-только пришла к нему после битвы с Раусом, то Властелин Камня едва не задушил её объятиями. А сейчас… планировал лишить дыхания десятками поцелуями. Он так боялся за неё… Всё время сидя в укрытии, ожидая конца, думал о ней, о её безопасности. Чжун Ли с цепи сорвётся, лишь бы удостовериться, что Люмин жива… Осмотрев сквозь размытую пелену перед собой, Властелин Камня прошептал:              — Иди ко мне…              Люмин улыбнулась и села на кровать рядом с Чжуном Ли, уткнувшись носом в его сильную грудь, обняв широкие плечи, оказавшись укутанной в самую надёжную и любимую в мире защиту. Чжун Ли поцеловал Путешественницу в макушку, поглаживая её спину и шепча приятные слова. С ним Люмин знала, что всё наладится. Каждая невзгода испарится под их лучами любви и веры в лучшее.              — Как ты? — спросила Путешественница, подняв голову, чтобы встретиться взглядом с Чжуном Ли.              — Всё ещё не могу смириться со своей ситуацией, но пытаюсь об этом не думать слишком много, — ответил Чжун Ли. — Так или иначе, я пойду на поправку. Иногда мне кажется, что уже становится лучше. Может, это из-за того, что ты рядом, — улыбка на его губах заиграла томной мелодией нежности. Люмин же печально улыбнулась в ответ, понимая, что последствия могут затянуться на долгий срок:              — Я не знаю… но хочу верить в лучшее.              — Мне стоит обязательно поправится к тому моменту, как Господин нападёт на Ли Юэ, — вдруг тон мужчины стал низким, хриплым. — Я не хочу, как в этот раз, сидеть в укрытии, не зная, что происходит снаружи.              — Чжун Ли, — Люмин аккуратно взяла лицо Властелина Камня в свои руки, лаская щёки большими пальцами, будто стирая с него все тёмные чувства, — видишь, к чему приводит слишком сильное истощение? Ты потерял зрение, у тебя… шла кровь с глаз.              Чжун Ли нахмурился от боли в сердце, где прошлое царапало острыми когтями по стенкам, напоминая каждый раз о себе в самый неподходящий момент. Мужчина повернул голову в бок, пытаясь увести взгляд от Люмин, но та не позволила, держа его щёки крепко, заставила вновь посмотреть ей в глаза сквозь размытую стену.              — Люмин, — произнёс осторожно Чжун Ли, — тогда, на Кламбирте, когда мы читали главы той самой книги, которую украли у Сата, я увидел твою реакцию на одну из них…              — Ты про… «Кровавые слёзы»? — спросила Путешественница, чувствуя, как её собственная кровь закипает.              — Да, — Чжун Ли тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. — Скажи, что ты знаешь об этом? О… кровавых слезах?              — Ох, Архонты… — Люмин отпрянула назад, чувствуя, как дыхание медленно сбивается, а кончики пальцев немеют. — Это… это то, что преследовало меня много раз в моих видениях, о которых я тебе уже рассказывала. Начиная ещё с того момента, как мы были в Шахтах.              И Люмин рассказала обо всех видениях, где фигурировали кровавые слёзы Чжуна Ли. От самого первого, где Властелин Камня кричал ей, чтобы та помогла искупить ему его грех. И до последнего, когда Люмин ранила Моракса мечом, убив его энергию в её теле.              — Вот оно что, — кивнул Чжун Ли, впитывая всю информацию. — Почему ты с самого начала не рассказывала об этом?              — Боялась, — Люмин опустила свои руки Властелину Камня на плечи, а затем и вовсе убрала их от тела мужчины, словно стыдясь теперь его. — Боялась, что ты отреагируешь…              — Как?              — Не знаю, — помотала головой Люмин. — Сама не понимаю. Боялась как-то ранить тебя прошлым, думала, что время позже придёт, да и ты… не расскажешь ведь, да?              — Всё, что я могу рассказать тебе об этом — это то, что оттуда и всё началось. Моё проклятие, мой грех и… — Чжун Ли запнулся, пытаясь ещё хоть что-то сказать, но ему не удавалось, будто в его горле сжались тиски, лишая дара речи. Путешественница поняла… контракт. То, о чём он говорил после встречи с Адептами.              — Ты не можешь сказать чисто физически? Будто тебя что-то или… кто-то останавливает? Как ты и рассказывал? — спросила Люмин с грустью на лице. Чжун Ли кивнул. Путешественница решила дополнить вопрос: — Этот контракт был с варнами?              Чжун Ли отрицательно помотал головой. Люмин изменила вопрос:              — С кем-то другим? Другими Архонтами?.. Или же Селестией?              Чжун Ли кивнул на последнем слове. Люмин задумалась…              — Но эти кровавые слёзы касаются и варнов тоже? Не только Селестии?              Снова кивок. И Люмин теперь собрала частичку пазла воедино. Единственным вариантом узнать что-то — был Раус. Ведь только он является ключом к прошлому благодаря тому, что парень видит в своих снах всё по кусочкам. И когда пазл соберётся воедино… тайна всплывёт наружу. Это дало ещё бóльшую мотивацию Путешественнице увидеться с Раусом. Она знала, что варн, вероятнее всего, не поделится этой информацией. Но попытаться стоит, однако не сейчас. В этот момент Люмин была здесь, в тихой тесной комнате вместе с её мужчиной, который жаждал её поцелуев, её любви.              Путешественница обратно придвинулась к Властелину Камня вплотную, удобнее устроившись на его коленях. Подарила ему солнечную улыбку, сказав:              — Давай тогда не будем сейчас говорить об этом… Нам стоит всем передохнуть от кошмара, что нас настиг. Согласен?              — Согласен, — и вновь светлая усмешка оживила лицо Властелина Камня, окропив всевозможными яркими красками. Люмин от этого смущённо опустила взгляд, не в силах выдержать эти блестящие глаза и ямочки на щеках. Что-то снова надломилась в её душе и заставляло зардеться в эту же секунду.              Чжун Ли же наклонил голову вниз, чтобы найти своими губами уста Путешественницы, коснуться их сладким поцелуем, унести за собой в ту счастливую реальность, в которой он жаждет существовать. Люмин вздохнула, прогоняя скованность внутри, и медленно подняла голову, подалась навстречу мужчине, обвивая руками его шею. Их губы сошлись воедино, стали словами любви, где каждое движение — тысячи изречений о прекрасном, о том, чего не могли вообразить те, кто никогда-никогда по-настоящему не любил.              Губы Чжуна Ли, кисло-сладкие от лекарств, ощущались теперь будто по-другому. Слегка сухие, но теперь влажные от жадных уст Люмин. Хотя, для девушки каждый поцелуй с Чжуном Ли — это совершенно новая страница сказочного романа, где, читая одно предложение, можно утонуть в красоте слов. И Путешественница жаждала прочесть его до конца, узнать все тайны, интриги и концовку…              Пальцы Чжуна Ли цеплялись за края одежды Люмин, скользили по талии и вниз к бёдрам, оставляя за каждым прикосновением жгучие следы. Путешественница, её душа и тело, для Властелина Камня — это мир, полный чудес и секретов, которым не было конца. Но каждое подобное раскрытие даровало чувство радости в сердце, оставаясь там на века.              Люмин теперь сама вела, углубляла поцелуй, языком спрашивала разрешение, и Чжун Ли, приятно удивившись, позволял без всяких сомнений. Её настырность была топливом для продолжения, поэтому пламя между ними горело теперь лесным пожаром. Чжун Ли утянул Люмин за собой, откинувшись на подушку, а Путешественница оказалась сидящей сверху на нём. И ей нравилось чувствовать твёрдость тела Властелина Камня под собой, всю его силу и мощь, что накопилась за тысячи лет.              Путешественница проводила руками по торсу Чжуна Ли, чувствуя, как все мышцы напрягаются, поддаются волшебному влиянию её пальцев. Сильная грудь вздымалась вверх. И Чжун Ли, планируя своими губами лишить Люмин дыхания, сам же и проиграл ей.              Бархат подушек и чистого постельного белья ласкал кожу, запах трав и свежего воздуха из окна игриво щекотал ноздри. Стены комнаты слышали томные вздохи двух влюблённых, стали свидетелями их горячих касаний по всему телу. Ветер слегка приглушал их, храня всё происходящее в себе и унося за высокие скалы и широкие моря…              Разорвав поцелуй, Чжун Ли смотрел на девушку снизу-вверх, улыбался ей, а затем рассмеялся:              — Не могу поверить, что я настолько ослаб… если раньше мне тяжело удавалось устоять перед тобой, то теперь я полностью убит.              Люмин видела эти тусклые зрачки очень близко перед собой, но даже так она могла заметить искры в глубинах глазах мужчины. Видела, как те переливаются, своими безумными играми говорят о любви. Люмин улыбнулась и поцеловала Чжуна Ли в нос:              — Теперь моя очередь. Раньше ведь ты тоже меня «убивал» своим вниманием. Думаю, всё честно.              — Честно-честно, — рассмеялся Властелин Камня звонко, а затем, притихнув, притянул девушку к себе крепко-крепко, заставляя её лечь на него, прижаться всем телом. И, вдыхая запах золотистых волос, мужчина произнёс: — Ты даже не представляешь, как я боялся за тебя в эту ночь…              — А я за тебя… Рада, что мы в порядке. И вместе, — Люмин прикрыла глаза, желая раствориться в нём сейчас, в его тепле, в его душе…              — И будем вместе. Всегда и везде.              — Всегда и везде, — повторила Люмин шёпотом, будто вселяя эти слова в свою сущность, чтобы сохранить там навсегда.              Так они пролежали пару минут, в спокойствии и уединении. Слушали биение сердец, понимая, что те колотятся друг для друга. Думали, как будет дальше и что ждёт впереди. Но самое главное, что они будут понимать — их любовь вечная. А закончится только тогда, когда Вселенная взорвётся, не оставив ничего вокруг, кроме бесконечной тьмы.              Поднявшись на локтях, Люмин наклонила голову набок, всматриваясь в глаза Чжуна Ли. Тот засмеялся, спрашивая:              — Что такое? Так смотришь, будто я в чём-то провинился.              Люмин улыбнулась, её взгляд был мягким, но одновременно с хитринкой, будто она действительно раздумывала над чем-то важным. Наклонившись ниже, Путешественница коснулась его носа своим, шутливо произнося:              — Может, и провинился… — она замолчала, глядя прямо в его глаза, а затем тихо добавила: — В том, что заставил меня так сильно волноваться за тебя.              Чжун Ли слегка приподнял брови, делая вид, что обдумывает её слова, а затем с тёплой улыбкой обнял девушку за плечи, мягко притянув её ближе.              — Если это и была вина, то я готов нести это бремя, лишь бы видеть тебя в безопасности, — сказал он, его голос звучал серьёзно, но в глазах всё ещё плясали тёплые волны. — Повторяюсь уже какой раз, но не устаю говорить снова и снова.              Люмин вздохнула, её рука легла на его грудь, где сердце билось ровно и уверенно. Это было странное, но такое приятное чувство — знать, что этот сильный, мудрый мужчина позволил себе быть уязвимым рядом с ней.              — Но ты? — спросила она, слегка прищурившись. — Ты волнуешься за себя? За то, что иногда переступаешь черту ради других, забывая о себе?              Чжун Ли на миг замолчал, его взгляд устремился куда-то в даль, но затем он снова сосредоточился на ней. Властелин Камня никогда об этом не думал — о своей безопасности.              — Я живу для других уже тысячи лет, Люмин, — ответил он спокойно. — Это стало частью меня. Быть опорой, быть тем, кто хранит порядок, — мой долг. Но знаешь, — он коснулся лица девушки пальцами, легко, как будто боялся ранить, — с тех пор, как ты появилась, я стал видеть смысл и в чём-то другом. Не только в долге, но и в счастье. Твоё счастье — это то, ради чего я хочу быть сильным.              Слова Чжуна Ли вызвали у Люмин тёплую улыбку, она наклонилась ближе, прижавшись лбом к его лбу.              — Тогда обещай мне… что иногда ты будешь позволять себе отдыхать, что ты будешь заботиться о себе, а не только о долге и других. Обещай.              — Если ты будешь рядом, чтобы напоминать мне об этом, — тихо сказал он, его голос звучал мягко, но с оттенком решимости. — Я обещаю.              Люмин ещё раз улыбнулась, целуя Чжуна Ли в уголок губ, как знак принятия его слов.              — Договорились, — шёпотом ответила она. А затем встала, поправляя волосы и одежду. Чжун Ли сел на кровати, наблюдая за девушкой.              — Уходишь? — спросил он.              — Да… Хочу зайти к Раусу, — ответила Люмин, собираясь с мыслями.              — Он ведь… в темнице, да?              — Верно, — Путешественница кивнула, вспоминая с дрожью его облик монстра и то, что он натворил, будучи не в себе.              — Береги себя, пожалуйста, — глаза Чжуна Ли наполнились волнением. — Пусть лучше кто-нибудь тебя сопровождает.              — Я буду в порядке. Не переживай… — Люмин улыбнулась, стараясь казаться спокойной, хотя сама чувствовала, как глубоко её трогает эта забота.              Она шагнула к двери, но перед тем как выйти, обернулась и взглянула на Чжуна Ли.              — Я обещаю быть осторожной, — тихо добавила она, её слова были как клятва.              Чжун Ли медленно кивнул, но чувство волнения в его душе осталось. Люмин закрыла за собой дверь, оставляя его одного в комнате, с мыслями о том, как много ещё нужно будет пережить, чтобы этот долгий, опасный путь наконец стал безопасным.       

***

      Темница в Ли Юэ находилась в западной части гавани, в глубине скалистых утёсов, что тянулись за городскими стенами. Её вход был спрятан за массивными железными воротами, искусно вписанными в камень, так что на первый взгляд их можно было принять за часть горного массива. Поговаривали, что эта темница использовалась ещё во времена основания Ли Юэ как место заточения для особо опасных преступников или тех, кто угрожал целому региону.              Люмин приближалась к темнице, чувствуя, как воздух вокруг становится холоднее и плотнее. Здесь, вдали от шума гавани, тишина была нарушена лишь звуком её шагов и редким посвистом ветра, пробирающегося через трещины в скалах. Каменная тропа вела вниз, к небольшой площадке перед воротами, где стояло несколько Миллелитов. Они, увидев Путешественницу, сразу же выпрямились, узнавая её.              Массивные двери с громким скрежетом отворились, и перед Люмин открылся узкий коридор, ведущий внутрь горы. Свет факелов отбрасывал длинные тени на стены, делая проход одновременно мрачным и величественным. Коридор вёл вниз по спирали, и чем глубже она заходила, тем сильнее чувствовалась сырость и прохлада. Пахло влажным камнем и металлом.              Вскоре Люмин оказалась перед массивной решёткой, за которой находился основной зал темницы. Здесь, за толстыми каменными стенами, размещались камеры, каждая из которых была надёжно заперта. На мгновение она остановилась, оглядываясь. Пространство наполнял странный гул — отдалённый звук воды, которая, казалось, текла где-то за стенами.              — Вы пришли к Раусу? — спросил Миллелит, стоящий на страже у решётки. Его голос звучал сдержанно, но в нём ощущалось уважение к Путешественнице.              — Да, — коротко ответила Люмин, глядя прямо на него. — Проведите меня.              Миллелит кивнул, повернул массивный ключ в замке, и решётка с тяжёлым звуком открылась. Люмин шагнула внутрь, ощущая, как стены темницы словно нависают над ней, давят своим величием и суровостью. Её проводили через ряд камер, большинство из которых были пустыми, но в некоторых сидели заключённые, которые, услышав её шаги, поднимали глаза и смотрели из-за решёток.              Наконец, они дошли до самой дальней камеры. За толстыми решётками, освещённый лишь слабым светом факела, находился Раус. Его фигура была молчаливой и неподвижной, словно его душа погрузилась в глубокую тьму. Люмин остановилась перед камерой, стараясь взять себя в руки перед тем, как начать разговор. Миллелит отошёл на несколько шагов назад, держась на небольшом расстоянии.              Люмин окутала грусть, смотря на то, как Раус мучился в запертом пространстве. Хриплые стоны боли, тихие всхлипы, жгучие слёзы… Он просто сидел, ждал, пока этот кошмар закончится. А закончится ли он?              — Раус, — прошептала Люмин, — это я…              Раус поднял голову, смотря сквозь размытую влажную пелену перед собой. Увидев знакомый образ Люмин, он поднялся и едва не побежал на встречу решёткам. Цепи, сковывающие его конечности и прикрепленные к стене сзади, звякнули, натянулись до предела. Раус посмотрел на свои руки… Тяжёлые кандалы сжимали запястья, сдавливая их. Он никогда не думал, что окажется в таком положении когда-нибудь.              Путешественница смотрела на него, и сердце, вопреки страху, который она испытала недавно, сжалось от того, как несправедлива к Раусу судьба. Она подошла ближе и взялась руками за прутья решётки, словно желая раздвинуть их в стороны, чтобы дать маломальскую иллюзию свободы. Раус медленно поднял голову, встретившись глазами, полными слёз, с другими, поникшими, полными стыда.              — Ты… ты обещала, — прошептал он. — Обещала, что не будет такого… Ты дала слово! — Раус вскрикнул, дёрнувшись вперёд. Люмин вздрогнула и отступила на шаг.              — Раус… прости меня, — голос Люмин перешёл в шёпот. — Я сделала всё, что могла. Но противостоять воле Нин Гуан не в силах. Это слишком… даже для меня.              — А я слепо верил тебе, — губы дрожали от злости и печали. — Но я уже понял, что нет в этом мире правды. Лишь ложь. Я мог вообще никуда не идти. То решение, что я принял, было большой ошибкой. Но я следовал словам Дейна… однажды он мне как-то сказал ещё очень давно их. «Так боишься принять неверное решение, что не принимаешь никакого». И я не хотел ничего не делать. Желал сделать хоть что-то. И то неправильно… Я больше не буду верить. Никому… и тебе — тем более.              Люмин сжала пальцы на прутьях решётки, чувствуя, как боль от слов Рауса пронзает её сердце. Она не могла найти слов, чтобы сразу ответить, не могла оправдать себя перед тем, кто сейчас страдал так сильно. Она видела его слёзы, его дрожь, его отчаяние, и это разрывало её изнутри.              — Раус… — наконец произнесла она, стараясь удержать голос ровным. — Я знаю, что предала твоё доверие. Но я никогда не лгала тебе, поверь в это. Я боролась за тебя, делала всё, что могла… и всё равно этого оказалось недостаточно. Я… я подвела тебя. Но это не значит, что я перестала заботиться о тебе.              Раус засмеялся — горько, безжизненно, будто этот смех был не выражением эмоций, а просто инстинктивной реакцией на её слова. Он снова взглянул на Люмин, и в его взгляде читалась усталость, смешанная с горечью.              — Заботишься? — его голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Это забота? Запереть меня, как дикого зверя, приковать к стене цепями? Разве это забота, Люмин?              — Ты не понимаешь, — быстро ответила она, чувствуя, как слёзы подступают к её глазам. — Я пыталась спасти тебя. Ты даже не представляешь, как тяжело было… видеть тебя в том состоянии. Тот монстр — это был не ты, Раус! Я знаю, что ты не виноват в том, что произошло.              — А разве это важно? — Раус опустил голову, его волосы упали на лицо, скрывая выражение. — Для них я просто чудовище. И что хуже, я начинаю чувствовать себя таким. Может, они правы, Люмин. Может, мне действительно место здесь.              Люмин шагнула ближе, снова прижавшись к решёткам. Её голос стал тише, но в нём звучала сила, которой она не осознавала до этого момента.              — Ты не чудовище, Раус. Ты человек, который сделал ошибки. Но ты не заслуживаешь этого. Никто не заслуживает такого… — Она посмотрела на его измождённое лицо и добавила: — Даже если ты больше не веришь мне, я не оставлю тебя. Я докажу, что ты достоин свободы, что ты достоин новой жизни. Только дай мне ещё один шанс.              — И что ты вообще планируешь сделать? Видишь, я здесь, в темнице, как самый опасный преступник. И любая моя попытка как-то оправдаться… обречена на провал. Я — монстр навеки.              Люмин понимала, что Раус был прав… Какой бы план она ни придумала, всё не зависит от её слов. Люмин опустила голову, отчаянно сдавшись. И теперь Путешественница не знала, как вытащить из него информацию о прошлом, что пережили варны, как они попали в Ли Юэ и как очутились на Кламбирте…              — Если бы я могла изменить всё это… — пробормотала она себе под нос, но Раус услышал.              Он усмехнулся, горько, с ноткой сарказма, не поднимая глаз.              — Ничего ты не можешь изменить, Люмин. Здесь всё решено задолго до нас. Мы только пешки, которых переставляют на доске.              Её сердце сжалось. Хотелось коснуться Рауса, погладить по плечу, оказать поддержку, хоть какую-то. Пока Миллелит отвлёкся на другого заключённого, который пытался заговорить с Люмин, та медленно до предела протянула руку вперёд, опираясь на решётку. Пальцы сжали железные цепи, а затем скользнули ниже, пока кожа девушки не коснулась его кандалов. Раус вздрогнул, словно от удара молнии. Волна прошлась вдоль его тела, перешла на кандалы, а затем волной цунами вселилась в Путешественницу. Девушка вскрикнула от внезапной боли во всём теле, словно в нём взорвались вулканы, лава испепеляла внутренности, а пепел не позволял дышать.              Две энергии соединились. Раус, что пребывал в отчаянии, не верил никому, но желание свободы было велико. Оно смертоносной аурой распространилось по камере, соприкоснулось с Люмин, в глубинах души которой играли выцветшая печаль, сжирающее чувство вины и стремление узнать всё, лишь бы помочь Ли Юэ и Раусу… Энергии сливались воедино, создавало тлетворный ураган, что раскручивался, убивал и возрождал вновь!              Мир вокруг Люмин исчез. Вокруг была только тьма, но она не была безмолвной. Её наполнили крики, гулкий стук копыт, удары молний, разрывающие небо. Затем перед её глазами начали вырисовываться картины, сменяющие друг друга с бешеной скоростью.              Она видела золотой город Каэнри’аха, сияющий в лучах солнца, полный жизни. Высокие башни, изысканная архитектура, счастливые лица людей. И вдруг небо почернело.              Огромные фигуры Архонтов обрушились на город, как божественная кара. Они уничтожали всё на своём пути — здания превращались в пепел, земля разрывалась под ногами, люди кричали, моля о спасении. Но спасения не было.              — Это был наш дом, — голос Рауса, тяжёлый и горький, прозвучал в её сознании, будто тот был рассказчик своей истории. — Наша гордость. А потом нас заставили понять, что гордость ничего не значит перед их силой.              Картина сменилась. Теперь Люмин видела колонны пленных варном, которых вели через горные тропы к кораблям, что заберут их с родного региона на земли Ли Юэ, где им придётся выполнять чужие приказы. Среди них был и Раус, совсем юн, с кровавыми мозолями на руках. Варнов заставляли работать в шахтах, выкапывать руду, возделывать поля. Каждый день был борьбой за выживание.              — Мы потеряли всё: семьи, дома, надежды. Нам не дали права умереть с честью, — голос Рауса стал жёстче, наполнен яростью.              Перед глазами Люмин возник Шезму — высокий, харизматичный мужчина с глазами, горящими ненавистью. Его речи были подобны огню, они разжигали в сердцах варнов желание бороться. Но в его словах было что-то ещё — ледяная расчетливость и готовность пожертвовать всем ради своей цели.              — Он говорил многим, что восстание — это единственный шанс для варнов. Что мы сможем вернуть всё, что у нас отняли. Но его путь был полон крови, — продолжал Раус. — Тех, кто не соглашался, убирали тихо и без следа. Меня он тоже завербовал, обещал свободу, обещал счастливую жизнь для меня, Дейна и моих родителей, которые… оказались не совсем моими. Я согласился, ведь хотел быть героем для своей семьи! Красивые слова и красивые действия, ведь уже на следующие дни проходили тайные саботажи и первые жертвы со стороны Миллелитов, которые, на удивление, никто не замечал. Шезму верили… многие верили.              Образы в голове Люмин снова закружились, заполняя её сознание. Теперь она видела, как Раус украдкой покидал лагерь в Разломе, прячась от взгляда Дейна, который был категорически против Шезму и его идей. Дейн знал, что за смелыми речами новоиспечённого лидера варнов скрывалось что-то тёмное, но Раус не хотел слышать его предупреждений. Желание быть полезным, спасти семью и народ было сильнее сомнений.              Раус пробирался через Шахты, заброшенные коридоры, где больше никто не работал, к скрытому помещению в глубине гор. Это место было забыто людьми и Миллелитами, но варны откопали его и знали, как «зал Реквиема». Здесь, в сыром полумраке, среди высоких стен, покрытых старыми письменами, собирались те, кто верил в восстание и Шезму. И этот зал будто был знаком для Люмин, но она не понимала, чем.              Путешественница видела, как варны окружали Шезму, их лица были утомлены, но в глазах горел огонь надежды и решимости. Они шептали его имя, склоняли головы перед ним, будто он уже был их спасителем. В центре зала стоял круг из выложенных камней и свечей, напоминающий древний алтарь, где Шезму проводил свои ритуалы.              Шезму, величественный и спокойный, стоял посреди алтаря, его лицо было освещено тусклым светом свечей. Он произносил слова на древнем языке, которые отскакивали эхом от стен. Раус, стоя в толпе, смотрел на него с восхищением. Для него Шезму был символом надежды, единственным, кто осмелился бросить вызов самому Гео Архонту.              — Каждый раз, когда он говорил, — прошептал Раус, голос его дрожал от воспоминаний, — я верил ему. Его слова проникали глубоко в моё сердце. Он говорил, что наша судьба — это не рабство, что мы, варны, можем быть свободными, но только если сами возьмём свою судьбу в руки. Он был смелым, амбициозным… Он был тем, кто показал нам, что страх перед Архонтами — это всего лишь иллюзия. Кровь лилась рекой во время Реквиемов. Десятки жертв были преподнесены как дар. Но я не боялся. Я знал, что такое Реквием, знал, как он работает! И с каждым новым тайным ритуалом я сам чувствовал, как становлюсь сильнее, хоть и не поглощал энергии от крови. Никто не поглощал, кроме Шезму…              Люмин видела, как Шезму вставал в центре алтаря и принимал силу, которую он называл «даром Вселенной». Перерезал горло другим варнам, что добровольно шли на жертву во благо своего народа! А он пил… пил с жаждой, наполняясь силой, что могла сравниться с силой самого Гео Архонта!              — Он принимал эту силу раз за разом, — продолжал Раус. — Каждый ритуал был для нас символом надежды. Мы видели, как он становится сильнее, как его аура меняется. Но что-то было не так… Я чувствовал это, но не мог понять, что именно. Его глаза… — Раус закрыл лицо руками, словно пытаясь стереть воспоминание. — В них появлялась жажда власти, чего раньше не было. Он начинал напоминать не лидера, а диктатора. Сила затмевала его глаза, и образ доброго Шезму начинала ускользать. Но тогда я этого не замечал. Думал, что так надо.              Люмин видела, как Раус возвращался с этих собраний, таясь от Дейна, который всё сильнее подозревал брата. Между ними начинались споры, всё чаще перераставшие в ссоры. Но Раус продолжал ходить на ритуалы, ведь он верил, что это был единственный путь к свободе.              — Я не знал, что всё это приведёт к катастрофе, — прошептал Раус. — Но я видел, как варны шли за ним, верили ему. И я шёл тоже. До самого конца. А потом случилось это…

***

«Несколько столетий назад. Тейват. Разлом.»

      Раус работал вместе с другими варнами в Шахтах, как ни в чём не бывало. Количество рабочих уменьшалось с приходом подготовки к мятежу. Сначала этого не замечали, даже сам Гео Архонт. Но потом… Моракс впервые за долгие месяца подготовки Шезму учуял нарушение контракта. Поглощение энергии через кровь. Реквием. Глубоко под землёй. Ярость наполняла чашу терпения до краёв, и поверхностное натяжение не выдержало… Это был край. Конец. Но для кого? Для него или варнов? Гео Архонт на очередной проверке в Шахтах решил не показывать, что учуял нарушение контракта, чтобы не пугать раньше времени. У него была идея…              Однажды холодной ночью, пока все варны спали в своих лагерях на территории Разлома, их внезапно разбудил громкий гул. Миллелиты били в огромные колокола на вершине скал, объявляя собрание возле главного выхода из Разлома. Дейн собрался раньше остальных в первой группе их лагеря, помогая Раусу.              — И чего это они решили нас собрать? — задал риторический вопрос Дейн, подавая Раусу ботинки. Младший брат, протирая глаза от сонливости, пожал плечами, но в глубине души будто чувствовал неладное:              — Надеюсь, ничего серьёзного…              — Может, нас будут отправлять куда-то в другое место работать? Всё-таки уже год работаем в Шахтах.              — Возможно, — согласно кивнул Раус. — Главное, чтобы это место не было ещё хуже.              — Может, и твоих родителей встретим, — улыбнулся Дейн. — Мы ведь их совершенно не видим.              — Дейн, они наши родители. Почему ты начал так говорить, будто они не родные нам совсем? — Раус негодовал от слов брата. Он ведь не знал тайну эту…              — Прости, просто… — Дейн запнулся.              Внезапно внутрь навеса, где располагалась первая группа, вошёл Миллелит и грубым голосом сказал:              — Поторопитесь! Быстрее, демон вас побери!              Варны внутри начали собираться шустрее. Один из них сплюнул на землю, прорычав себе под нос:              — Тварь, лучше бы ты быстрее шёл подлизывать своему Архонту.              — Хей, полегче, брат, — Дейн шутливо стукнул напарника в плечо, — не то услышит.              — Да пошёл этот демон куда подальше! — оскалился варн с лёгким смешком. — Каждый раз что-то новое. Поспать нормально просто невозможно! Раздражает до демонов…

***

      Когда все варны уже были готовы, стояли огромной тучей у главного выхода из Разлома, то их встретила толпа Миллелитов впереди. Один из главных выступил вперёд, прокричав так, чтобы этот океан ссыльных услышал его:              — Итак, слушай мою команду! Все направляемся из Разлома в Долину лесозаготовок! Нас там ждёт Гео Архонт! Не отставать! Все должны присутствовать!              Миллелиты развернулись и двинулись к выходу из Разлома. Варны послушно двинулись следом. Ночь была холодной и особенно тёмной. Ветер выл опасную мелодию, словно что-то точно должно было случиться. Ветви косых деревьев склонялись над пленниками, подобно арка к вратам в сам Ад, где и закончится их жизнь. Всё ещё сонные, некоторые варны не понимали ничего, да и им будто это было неважно. Лишь бы поскорее вернуться в лагерь, чтобы поспать на неудобных ложах.              Раус постоянно высматривал в толпе своих родителей. Они тоже работали в Шахтах, но совершенно в другом лагере, на противоположной стороне Разлома, и встречаться с ними удавалось очень редко. Но даже так Раусу было радостно, что родная кровь не покидала его. Дарла, как любящая жена и заботливая мать, вызвалась на работу в Шахтах, чтобы не разлучаться со своей семьёй. Было тяжело, но она держалась ради любимых…              Внезапно Рауса кто-то дёрнул за левое плечо. Он вздрогнул, повернул голову за спину и увидел улыбающегося Шезму.              — Не выспался? — спросил варн, хмыкнув. Он пытался протиснуться так, чтобы идти плечом к плечу с парнем. Раус испуганно посмотрел направо, ища глазами Дейна, который шёл немного впереди. И пока брат не видел, сбавил темп походки, поравнявшись с Шезму, который и так был выше него:              — Ты не пугай так больше.              — Прости, — потрепал Рауса по плечу Шезму. — Просто… в последнее время мы с тобой видимся только на ритуалах, — конечное слово он произнёс губами, практически беззвучно. — А те происходят не так часто. И даже позавчера на последнем ритуале тебя не было. Ты такое пропустил… Ну а я сам скучаю.              — Скучаешь? — удивился Раус.              — Это тебя так удивляет? — спросил Шезму со смешком.              — Да нет. Просто знаешь… Дейн не разрешает с тобой видеться, — прошептал Раус, боясь, что брат услышит его слова. — Он откуда-то узнаёт о твоих действиях… Знает, что уже начались ритуалы, знает о пропаже некоторых варнов. Следит тщательно за мной, когда день, пытается уводить меня от тебя… Это ещё хорошо, что Дейн не просыпается ночью, иначе мог бы обнаружить мою пропажу. Но он молчит, никому не говорит о тебе…              — Конечно, ведь… иначе наши сторонники могли его… «убрать», — увидев испуганное лицо Рауса после этих слов, Шезму в следующую же секунду по-доброму улыбнулся, сглаживая разговор: — Ну очевидно, я бы подобного не допустил. Дейн же твой брат… я не желаю ему зла, — взгляд Шезму оторвался от Рауса и пробежался по Дейну снизу-вверх медленно, словно изучая. Раусу от этих слов стало чуточку легче.              — Спасибо, — произнёс он, а затем смущённо посмотрел себе под ноги, говоря: — Честно, я тоже немного грущу от того, что мы общаемся мало.              — Надо будет исправлять, — Шезму внезапно приобнял Рауса своей здоровой рукой, пытаясь прижать того ближе к себе. Раус засмущался, но не смел отталкивать варна от себя.              Он мог чувствовать исходящее от Шезму тепло, как его сильная рука поглаживает плечо сквозь тонкую ткань одежды. И было что-то странное в этом, что-то даже «неправильное» и «запретное». От самого Шезму веяло дивной энергией, которая утягивала своими объятиями в чудный мир. И Раус не понимал, то ли это из-за его силы, что он впитал в себя, то ли это сам Шезму был такой, опасный, хищный, но до смерти интересный. А твёрдость его тела, как мышцы играли под рубашкой… Раус уловил себя на мысли, что ему приятен такой «контакт»… Это его испугало, но больше всего он боялся сделать то, что Шезму не понравится, поэтому не сопротивлялся.              — Почему тебя, кстати, не было на последнем ритуале? — спросил Шезму, его дыхание прямо над ухом вызывало дрожь во всём теле. Раус ответил:              — Дейн той ночью долго не спал, я видел, как он постоянно крутился в разные стороны, пытаясь уснуть, — а потом спросил: — А что было на том ритуале? Ты сказал, что я кое-что пропустил.              — В общем… мною было принято решение возвести некий… монумент, — ответил Шезму. — Делали мы его долго с другими варнами в те ночи, когда не проводили ритуалы. А позавчера установили его в зале Реквиема, уже заручившись поддержкой большего количества варнов.              — Монумент?.. Зачем? — удивился Раус. — И какой он?              — Хочу, чтобы о варнах осталась память в Тейвате, чтобы наша история не запылилась, — в голосе Шезму можно было услышать большую боль. — А также… оставить напоминание о том, что пережили мы и люди, жившие в Каэнри’ах.              — И вы что-то… написали на монументе, например? — спросил Раус с интересом.              — Конечно, — кивнул довольно Шезму. — Так как я знаю старотейватский, я решил на этом языке высечь на камне историю разрушения Каэнри’ах. И назвал я это… «Семь знамений».              — Звучит потрясающе, — улыбнулся Раус. — Жалко, что я не смог присутствовать. Но ты уверен, что этот монумент найдут?              — Найдут, не найдут… Не важно, — помотал головой Шезму. — Главное, чтобы сами земли Тейвата помнили о нас. И я не позволю им забыть, — варн сморщил брови, смотря на тёмное небо несколько секунд. Раус же наблюдал за ним, за его выражением лица… Хотелось узнать все его тайны, открыть каждый занавес. Но вдруг Шезму отпустил Рауса, сделав шаг назад:              — Ну ладно… ещё успеем поговорить. Иначе брат нас увидит…              Раус понимающе кивнул, наблюдая за тем, как Шезму постепенно скрывался в толпе. Парень же догнал Дейна, тот совсем не заметил пропажи Рауса, поэтому они и сотни других варнов продолжили идти…              Поход длился несколько минут. Чтобы добраться в нужное место, Миллелиты и варны заворачивали за разные повороты, проходя между утёсами и крутыми скалами, с которых время от времени сыпались камушки. И когда последний поворот был преодолён, все варны увидели их.              Картина, открывшаяся перед варнами, будто вырвала воздух из лёгких. На фоне чёрного неба, освещённого лишь тусклым лунным светом, стояла массивная скала. На её вершине возвышалось уродливое дерево, лишённое листвы, с искривлённым, зловещим силуэтом. Оно, казалось, жило своей жуткой жизнью, протягивая ветви, как кривые пальцы, к тем, кто осмеливался взглянуть на него.              И на самой толстой и крепкой ветви качались две фигуры. Мужчина и женщина. Их тела висели безжизненно, ноги едва касались друг друга. Петли впивались в их шеи, а одежда, потрёпанная и грязная, развевалась под порывами ветра. Лица были искажены последними мгновениями их жизни, оставляя нескрываемое выражение боли и ужаса.              Гео Архонт стоял рядом, величественная фигура выделялась на фоне дерева, а ледяной ветер раздувал его плащ. Моракс смотрел вниз на собравшихся варнов. Его взгляд был полон гнева и твёрдой решимости. Лунный свет, падая на лицо Архонта, подчёркивал резкие черты, делая его выражение по-настоящему устрашающим.              — Вы знаете этих двоих? — голос Гео Архонта был громовым, перекрывая шум ветра. Он указал рукой на повешенных. — Это те, кто посмел нарушить контракт. Они впустили в наш мир магию, что разрушает баланс. И это — их наказание.              Толпа варнов застыла, их лица были полны ужаса и недоумения. Никто не посмел вымолвить ни слова. Раус, стоявший среди них, почувствовал, как его ноги ослабли, а сердце сжалось. В его голове мелькнула мысль: «Неужели это…?»              Дейн, стоявший рядом, тихо, но с дрожью в голосе произнёс:              — Это… Дарла и Парк…              Раус обернулся к брату, его глаза наполнились слезами. Он смотрел на фигуры на дереве, и правда ударила его, как молния. Это были они. Его мать и отец. Хоть он и не знал, что они — не его родные… Но на этот факт даже Дейну сейчас было плевать! Раус-то верил, что они — его родители! Те, кого он клялся защитить. Те, ради кого он пошёл на тайные собрания, ради кого он верил словам Шезму. Теперь они висели там, словно доказательство его ошибок.              — Варны, — продолжил Моракс, и его голос зазвенел, как раскат грома. — Вы поклялись служить Ли Юэ. Ваш контракт — это ваша жизнь. Недавно этих двоих поймали, когда те возвращались самыми последними из ваших… «тайных собраний». Прошёл допрос, очень жёсткий, но они не хотели признавать своих ошибок. Отрицали абсолютно всё, не хотели ничего рассказывать, — лицо Моракса стало жестоким и кровожадным. — Поэтому их настигла подобная участь. И это будет вам уроком. Я знаю, что вы планируете и знаю, кто ваш «лидер». С ним у нас будет отдельная беседа, — Моракс нашёл глазами того, о ком он говорит, жестоко оскалившись. А потом обратился ко всем: — Ну а другим я советую прекратить играть в смертельные игры…              В толпе раздались шёпоты и сдавленные всхлипы. Никто больше не слышал слов Архонта. Некоторые варны молчали, опустив головы, другие дрожали от страха, но никто не осмеливался взглянуть на Моракса или поднять голос.              Раус почувствовал, как его дыхание становится поверхностным, а сердце разрывается от ужаса и чувства вины. Его тело дрожало, а перед глазами стояли лица родителей — тех, кто теперь больше никогда не улыбнётся ему. Всё это время он верил, что поступает правильно, что их можно спасти. Но теперь… теперь было слишком поздно.              Дейн, стиснув зубы, схватил брата за руку. Его взгляд был полон ненависти, но не к Мораксу. Он смотрел на толпу варнов и на Шезму, который стоял чуть поодаль, прячась в тени.              — Это он! — прошипел Дейн. — Это из-за него они там, Раус! Ты это понимаешь?              Но Раус молчал. Он не мог ответить. Всё внутри него кричало, но он чувствовал, что его голос уже никому не нужен.              Толпа варнов замерла, тяжёлые взгляды и гнетущая тишина окружали виселицы. Но вдруг тишину прорезал звук шагов. Из глубины толпы вперёд, раздвигая людей плечами, уверенно вышел Шезму. Его лицо, освещённое лунным светом, было перекошено яростью и презрением. Он шёл к самому краю группы, его фигура будто вырывалась из тени, олицетворяя кипящую ярость варнов. Его глаза метали молнии, они сразу же поднялись вверх, на Гео Архонта, что стоял подле висельного дерева. Но, прежде чем заговорить, он задержал взгляд. Через плечо он искал того, кто прятался среди толпы. И вот — он нашёл. Раус. Его лицо было залито слезами, оно дрожало от непереносимой боли. Это лицо того, кого он хотел бы защитить любой ценой. И его тянуло к нему каждый день…              Шезму вдохнул резко, как будто это могло сдержать его чувства, но не смог. Подняв голову, он выдохнул слова, которые больше невозможно было удержать:              — Вот ты каков, Моракс! Вот ты каков! Убийца! Убийца невинных! Они не были на ритуалах!!! Говорю сам, как организатор! Я знаю каждого в лицо, кто присутствовал на Реквиемах! И их НЕ БЫЛО! Вдруг они решили прогуляться в тайне от твоих дьявольских Миллелитов?! Провести хотя бы один вечер вместе, как пара! А ты убил… убил невинных варнов! Их кровь будет у тебя на руках, как и кровь тех, которых ты убил ещё в Каэнри’ах!              Гео Архонт не шевелился несколько мгновений, словно выдерживал накал эмоций. Затем его брови резко вздёрнулись, и выражение лица сменилось на суровое, тяжёлое. Его взгляд стал холодным, как камень, и голос прозвучал, будто обвал горы:              — Это уже не важно, — сказал он, глядя вниз на толпу. — Они нарушили контракт. Это доказанный факт. Нарушение привело к дестабилизации равновесия. А потому их судьба была неизбежна.              Шезму задрожал от ярости, его кулаки сжались, а зубы стиснулись так, что стали слышны их скрежет. Его голос снова прорезал воздух, словно удар лезвия:              — Не важно?! Ты смеешь говорить, что их жизнь ничего не значит?! Ты ошибся, Моракс. Ты совершил роковую ошибку. Я не оставлю этого просто так. Их смерть станет последней каплей. Ты пожалеешь обо всём, Архонт!              Шезму резко развернулся к толпе варнов, стоявших за ним. Его голос стал громче, страстнее, полным решимости, словно он черпал силы из ярости и боли всех, кто был рядом:              — Вы видите это? Вы видите, что он сделал? Наших братьев и сестёр убивают за то, что они просто живут! За то, что они осмеливаются быть самими собой! Сколько ещё мы будем это терпеть? Сколько ещё будем рабами, прячущимися в тени? Он называет это балансом? А я называю это тиранией! Это не равновесие — это издевательство над нами!              Толпа начала двигаться, шёпот перерос в громкие возгласы. Варны подняли кулаки, их голоса, сначала разрозненные, стали объединяться в мощный хор:              — Смерть тирании! Хватит молчать! Свободу варнам!              Крики эхом разносились по ущелью. Варны, разъярённые, вдохновлённые словами Шезму, словно пробудились от долгого сна. Их решимость стала осязаемой, как волна, готовая обрушиться. Шезму обернулся к Гео Архонту, его лицо теперь было спокойным, но глаза полыхали красным оттенком:              — Ты думаешь, ты выиграл? Нет, Моракс. Это только начало.              Миллелиты мгновенно встрепенулись, как только варны начали поднимать кулаки и кричать. Их командир, стоявший впереди, вытянул меч и поднял его над головой, стараясь перекричать нарастающий гул толпы:              — Успокоиться! Всем немедленно замолчать и вернуться в строй! Это приказ!              Но варны не слушали. Их гнев, накопленный за год унижений, рабства и потерь, вырвался наружу. Крики становились всё громче, словно раскаты грома. Один из Миллелитов, стоящий сбоку, выхватил копьё и направил его в толпу, сделав шаг вперёд:              — Всем назад, или мы будем вынуждены применить силу!              Но варны не отступали. Их ярость, подпитанная словами Шезму, стала неудержимой. Кто-то из них выкрикнул: «Мы больше не рабы!», а затем первый смельчак шагнул вперёд, толкая копьё Миллелита в сторону. За ним последовали другие. Варны, словно буря, начали двигаться на охранников, отодвигая их ряды.              Миллелиты попытались построиться, выставляя щиты, мечи и копья, но толпа была слишком велика. Один из варнов бросился на ближайшего воина, сбив его с ног, вырывая оружие из его рук. Другой схватил камень с земли и метнул его в одного Миллелита. Запах страха и гнева наполнил воздух.              — Назад! — закричал командир Миллелитов, но его голос уже не был слышен в хаосе. Охранники, пытаясь сдержать напор толпы, начали отступать, их ряды ломались. Они угрожали мечами, размахивали копьями, но варны больше не боялись. Их крики слились в общий рёв, перекрывая все команды.              Шезму, стоявший впереди, вскинул руку, призывая варнов к ещё большему сопротивлению:              — Хватит бояться! Они лишь слуги Архонта! Мы сильнее их! Мы заслуживаем свободу! Вперёд!              Толпа ринулась вперёд, словно лавина, а Миллелиты начали отступать всё дальше, понимая, что силы неравны. Оружие угрожающе сверкало в лунном свете, но варнов это не останавливало. Их решимость была сильнее страха.              И посреди всего этого хаоса, на вершине скалы, Моракс стоял неподвижно, наблюдая за происходящим. Его лицо оставалось непроницаемым, словно высеченным из камня. Он ничего не говорил, ничего не предпринимал. Варны, охваченные гневом, не обращали на него внимания, сосредоточив всю свою ярость на Миллелитах.              Моракс вздохнул, его взгляд на мгновение опустился на повешенных. Ему казалось, что те смотрели на него мёртвыми глазами с осуждением… По телу пробежала дрожь, но Моракс отбросил все чувства в сторону. Затем он поднял голову, глядя на толпу. Ветер дул сильнее, развевая его плащ и волосы. И в следующий миг он просто растворился в воздухе, словно исчез, оставив за собой лишь тонкий след пыли, который вскоре рассеялся.              Его исчезновение не остановило хаос. Варны прорвались через остатки охраны, а Миллелиты начали отступать окончательно, понимая, что сдержать их больше невозможно. Крики свободы и гнева заполнили всю долину, а Шезму поднял руку в знак победы, выкрикивая новые слова, которые разжигали пламя в сердцах варнов. Скоро Ли Юэ узрит гнев варнов.

***

«Настоящее время. Тейват. Гавань Ли Юэ.»

      Люмин резко открыла глаза, её сердце билось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Мир вокруг казался чужим и пугающе реальным. Её взгляд метался по комнате, пока она не осознала, что находится на кровати в своей комнате. Но страх, который сжимал её, был настолько глубоким, что она не могла сразу поверить в то, что всё это было лишь видением.              — А-а-а-а! — вырвался из её груди вскрик, полный ужаса. Она судорожно вдохнула, обхватив себя руками, будто пытаясь защититься от невидимой угрозы.              В следующую секунду её окружили знакомые лица. Над ней склонились Е Лань, Нин Гуан, Сяо, Паймон и мужчина, видимо, лекарь. Их глаза были полны тревоги, но после её крика они отшатнулись назад, поражённые неожиданностью.              — Люмин! — прокричала Паймон, дрожа. — Люмин! Ох, хвала Архонтам!              — Тише! Тише! — Е Лань придержала Люмин, хватая её за руки, обнимая за плечи, чтобы унять дрожь. — Всё кончилось, всё хорошо.              Лекарь что-то начал искать в своей сумочке, а затем протянул Путешественнице, сказав своим хриплым голосом:              — Вот, госпоже надо выпить. Этот сироп имеет успокоительный эффект. Прошу вас, госпожа, вы в порядке, вы в реальности, вам ничего не угрожает.              Лекарь гладил Путешественницу по плечу, ласково говоря. А затем протянул пузырёк с прозрачной жидкостью. Люмин даже не поняла, что ей предложили, так как едва смогла уловить слова лекаря, но выпила это, почувствовав на языке горький вкус. И спустя пару минут громкий и быстрый стук сердца прекратился, становясь размеренным.              — Люмин? — склонилась ближе Нин Гуан. — Как ты?              Люмин не сразу смогла ответить. Она закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание, но перед её мысленным взором всё ещё стояла жуткая картина виселицы, свирепого лица Шезму, гнев варнов и растворяющегося в воздухе Моракса. Её тело содрогалось от осознания увиденного, которое никак не отпускало её.              — Это было… так реально, — наконец, прошептала она, её голос дрожал. — Они были там… варны, Моракс, Господин… я видела их. Я видела всё.              — Видела что? — резко спросил Сяо, сделав шаг ближе. Его взгляд был сосредоточен, а в голосе чувствовалось напряжение. — Что ты видела?              Люмин перевела взгляд на него, её губы приоткрылись, но слова не могли сразу сорваться с языка. Она сделала глубокий вдох и проговорила:              — Я видела прошлое. Всё, что произошло с варнами… с Раусом… и с Мораксом. Это был не сон. Это было как наяву! Я знаю это!              Е Лань нахмурилась, обменявшись быстрым взглядом с Нин Гуан, Паймон и Сяо.              — Ты говоришь так, будто была там, — осторожно произнесла Нин Гуан. — Как это возможно?              — Я не знаю! — резко ответила Люмин, срываясь. — Это просто случилось! Я коснулась кандалов Рауса, и… я оказалась там. Я видела всё, что он пережил. Его боль, его страх, его вину. Это было… это было слишком.              Сяо напрягся, его взгляд стал ещё более настороженным.              — Значит, это связано с Раусом, — сказал он, будто выстраивая цепочку. — С его энергией. Возможно, то, что ты видела, — это не просто видение, а передача памяти или что-то подобное.              Лекарь, стоявший в стороне, сделал осторожный шаг вперёд.              — Вы, возможно, испытали магическую связь, — предположил он. — Такое могло произойти из-за глубоких эмоциональных переживаний и мощной энергии, которой обладает этот варн. Если вы всё ещё чувствуете себя плохо, мне нужно…              — Нет, — прервала его Люмин, вытирая лицо дрожащими руками. — Мне нужно… осмыслить это. Я в порядке. Просто дайте мне немного времени.              — Вообще-то дайте ей воды! — Паймон вскрикнула, никак не успокаиваясь. Всё это время она летала с угла в угол.              Сяо взял с прикроватного столика стакан и, налив в него из кувшина воды, протянул Путешественнице. Та осушила стакан в несколько глотков, смотря в одну точку. Е Лань, отпустив плечи Люмин, поднялась на ноги и произнесла:              — Миллелит, который был там, с тобой, увидел, как ты коснулась кандалов Рауса. Затем ты закричала, отступила назад и начала биться в конвульсиях. Пришли несколько Миллелитов и вывели тебя на воздух, позвали меня, потом тебя отвели сюда.              — Когда тебя привели в комнату, Паймон сама чуть в обморок не упала! — Паймон скрестила руки на груди, хмурясь.              — Сколько времени я была без сознания? — спросила Люмин.              — Пол дня, — ответила Е Лань. — Цисин успели вернуться из Мондштадта, а я — успела закончить допрос Сэнь Хоя.              Люмин посмотрела на окно, за ним гавань уже медленно погружалась в привычный для неё мрак… Очередная ночь, которая станет новым кошмаром или передышкой? Люмин вздрогнула, фокусируясь на разговоре:              — А с Раусом что?              — В отключке, — ответила Е Лань. — Его там пытаются привести в чувства. Вестей пока что нет.              — Ох, Архонты, — прошептала Путешественница, хватаясь за голову. Внезапно Сяо подал голос, скрестил руки на груди:              — О тебе Моракс волнуется, очень сильно. Позвал меня к себе, когда мы к тебе шли вместе с госпожой Нин Гуан… Я ему рассказал всё, что произошло.              При упоминании Моракса в душе Люмин поднялась буря волнения, но одновременно с этим ей очень нужно было кому-то выплакать всё, ведь на сердце отчего-то стало так тяжело… Будто то самое видение стало громадным булыжником, упавшим ей на плечи, словно гигантская ноша. Люмин подняла глаза на Сяо и спросила:              — Могу ли я его увидеть? Пожалуйста…              Все переглянулись, будто эта просьба открыла ответ на всевозможные вопросы. Но задавать лишних никому не хотелось. Нин Гуан кивнула Путешественнице:              — Конечно, его приведут сюда. А мы… — госпожа Воля Небес обвела остальных взглядом. — Покинем комнату на время.              Нин Гуан указала жестом, что им пора уходить, даже Паймон, которая прошептала себе под нос:              — Ну вот как всегда…              Люмин осталась одна всего на несколько секунд, но даже этого времени оказалось достаточно, чтобы хаотичные мысли нахлынули на неё, переплетаясь в узлы из страха, ужаса и невыносимой ясности. Всё увиденное буквально прожигало её сознание. Она видела, как Архонты пришли на земли Каэнри’аха, превращая некогда величественный регион в пепел и руины. Люмин ощущала каждую вспышку боли, страх каждого жителя, отчаяние тех, кто осознавал, что боги пришли уничтожить, а не защитить.              Её сердце сжалось сильнее, когда она вспомнила варнов. Их страдания, их унижения, их жизнь в Шахтах Ли Юэ, где каждый день был борьбой за существование. Путешественница видела их мятеж — то, как отчаяние толкнуло их на край, и ритуалы в зале Реквиема, которые, казалось, должны были дать им надежду, но вместо этого обернулись ещё большей тьмой.              «Зал Реквиема,» — подумала Люмин, её взгляд рассеянно блуждал по комнате. — «Там установили монумент. Получается, тогда, в Шахтах, вместе с Кан Хуном, Е Лань и Чжуном Ли мы нашли именно этот зал.»              Путешественница задумалась о смерти родителей Рауса и Дейна. Настоящих и тех, кто оказался ненастоящими. Картина их виселицы была невыносима. Она видела их лица, чувствовала, как их жизни угасли, и разделяла боль их «сыновей». Всё это вдруг соединилось в её разуме с отношениями Рауса и Шезму. Люмин вспомнила сцены из их прошлого: похоть и страсть, животное желание, исходящее от Шезму, и недоверие, вынужденное притяжение, которое Раус чувствовал к нему. Эти отношения были сложными, запутанными, и теперь Люмин понимала, что между ними была гораздо бóльшая связь, чем она думала.              Но вопросы продолжали мучить её. Люмин опустила взгляд, её пальцы машинально сжимали край покрывала.              «Как Шезму вернул себе отрубленную руку?» — подумала она, её разум лихорадочно искал ответы. — «И что произошло дальше? Как всё это закончилось?»              Люмин вспомнила, как в видении Моракс исчез, оставив варнов наедине с их яростью, как Шезму начал собирать их под своим знаменем, как толпа кричала, желая свободы. Но что случилось после этого? Люмин чувствовала, что её видение не раскрыло всей картины.              Путешественница опустила голову на руки, в отчаянии пытаясь сложить кусочки головоломки. Но с каждым мгновением становилось всё яснее: чтобы понять, что произошло, ей придётся узнать больше. И, очевидно, единственным, кто мог бы ответить на её вопросы, был сам Раус.              В дверь тихо постучали, а затем она медленно открылась. В комнату вошёл Чжун Ли, сопровождаемый двумя слугами. Его походка была твёрдой, даже несмотря на слепоту. Каждый шаг Властелина Камня был выверен, будто он видел путь перед собой, и ничто не могло его остановить. Желание увидеть Люмин, убедиться в её безопасности, вело Чжуна Ли вперёд, служило топливом для его уверенности.              — Люмин, — голос мужчины прозвучал мягко. Слуги помогли ему пройти к кровати, где Путешественница сидела, обхватив руками свои колени. Чжун Ли остановился, его руки коснулись спинки стула рядом с кроватью, словно прося разрешения сесть. — Я так переживал, Сяо мне обо всём рассказал, — тихо произнёс он, присаживаясь на стул, его лицо осветилось слабой, но искренней улыбкой. — Ты в порядке?              Люмин подняла взгляд, её глаза были всё ещё полны тени того ужаса, который она испытала. Но вид Чжуна Ли, его спокойствие и присутствие, внезапно стали для неё якорем. Она проговорила дрожащим голосом:              — Не уверена, что в порядке… У меня до сих пор дрожит всё тело.              Чжун Ли нахмурился, его черты стали более серьёзными. Он взглянул на слуг, и те поспешно покинули комнату… Чжун Ли снова обратил всё своё внимание на Люмин. Потянулся к ней, его рука мягко нашла её ладонь. Люмин не отстранилась, наоборот, крепче сжала его пальцы, словно он был единственным, кто мог удержать её в этой реальности. Ведь в её груди будто что-то ломалось, с грохотом сыпалось по телу острыми осколками. Словно душа покидала тело…              — Дыши, Люмин, я здесь… с тобой, — шептал Чжун Ли. Его слова, тон действительно успокаивали, действовали лекарством на сердце, нежно ласкали душу и согревали тело.              — Чжун Ли, — Путешественница произнесла тихо, стараясь не запинаться, — я видела… прошлое варнов, когда пошла к Раусу и коснулась его. Почти всё, что привело варнов к тому, где они сейчас. Как уничтожили их дом, как сослали в Шахты Ли Юэ… их мятеж, ритуалы в зале Реквиема, Шезму… Ох… — Люмин схватилась за голову.              Чжун Ли замер, будто его дыхание остановилось. Он медленно убрал руку, но не отстранился от неё полностью.              — Значит, ты видела то, что даже я предпочёл бы забыть, — тихо произнёс Чжун Ли. — Но не могу забыть, даже с действием эрозии… — и внезапный вопрос: — Тебе… страшно находится рядом со мной после увиденного?              Люмин замерла, её лёгкие сжались, когда слова Чжуна Ли достигли её сознания. Его вопрос звучал тихо, но так сильно, что казалось, будто он эхом отозвался в комнате, пронзая каждую клеточку её души. Путешественница подняла взгляд, и её глаза встретились с его.              — Страшно? — повторила она, её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём звучала боль. — Чжун Ли, ты серьёзно спрашиваешь меня это?              Лицо Властелина Камня оставалось бесстрастным, но Путешественница заметила, как его пальцы слегка напряглись, будто он ожидал худшего ответа. Люмин крепче сжала руку мужчины, не позволяя ему отстраниться.              — Да, я видела то, что ты хотел бы скрыть от меня. Но это не заставило меня бояться тебя, — её голос обрёл больше твёрдости. — Это заставило меня увидеть, насколько велик твой груз. Ты… Ты носишь в себе столько боли, столько ответственности, и всё равно продолжаешь защищать этот мир, даже если он не понимает твоих жертв. Как я могу бояться тебя после этого?              Чжун Ли молчал, но его лицо выдало лёгкую тень удивления. Она не отвернулась, не отстранилась. Напротив, её слова звучали так, будто она готова принять всё, что он скрывал.              — Ты слишком добра ко мне, Люмин, — сказал он на тяжёлом выдохе. — Но ты не представляешь, как важны эти слова для меня… Твоё принятие — лишь малая часть того, что я люблю в тебе, — а затем переключился на серьёзный тон. — Но всё же… насколько много ты видела?              — Моё видение остановилось на моменте, когда варны взбунтовались, а ты растворился в воздухе, — ответила Люмин.              — Ясно, — кивнул Чжун Ли. — Значит, ты увидела всё, что произошло до самого главного…              — Что-то, что связано с твоим «грехом»? Кровавыми слезами? — на вопрос Путешественницы Чжун Ли лишь сдержанно кивнул. Та спросила: — Но убийство невинных — это есть часть твоего «греха»?              — Лишь половина, — ответил он. — Но я не могу… не могу рассказать.              — Знаю-знаю, — понимающе закивала Путешественница, всё ещё не отпуская ладонь Чжуна Ли, поглаживала его шершавую кожу. — Но несмотря на то, что я испытала, мне бы хотелось узнать картину полностью. А единственным источником информации является только Раус.              — Боюсь, что это может быть опасным для тебя, твоей психики, — Чжун Ли придвинулся чуть ближе. — Я слышал, как ты кричала… Меня это испугало. Очень не хочу, чтобы ты страдала из-за этого всего. И я понимаю твоё рвение. Ты всегда такой была, есть и будешь. Но иногда знать правду значит нести на себе бремя, которое невозможно сбросить. Раус — сложная и сломанная душа. Его воспоминания могут стать для тебя тяжёлым ударом, который уже невозможно будет исправить.              — Я уже это испытала, Чжун Ли. Я уже видела то, что не забуду никогда. Но если это поможет понять всю ситуацию, мотивацию Господина, спасти Ли Юэ и тебя от твоей же ноши… тогда я готова рискнуть.              — Ты не спасёшь меня от моего прошлого, к сожалению, — хмуро ответил Чжун Ли, а затем снова его осветила тревога: — Но можно спасти будущее. А рисковать я больше не позволю! Не сосчитать твои риски, которые очень часто оборачивались против тебя.              — Если ты так говоришь, — лицо Люмин искривила гримаса печали, — то и я скажу, что спасти меня от всего тебе тоже может быть не по силам…              — Да, ты права, — согласился Властелин Камня, словно признавал горькую правду. — Спасти себя… можешь только ты сама. Но я всё равно буду рядом. Это моя клятва, мой контракт.              — Я знаю, — Люмин усмехнулась, смотря прямо в глаза Чжуна Ли, а затем медленно опустила взгляд на его губы. Медленно придвинулась и осторожно коснулась его уст своими, словно этим лёгким поцелуем она отбирала у него все сомнения.              Чжун Ли замер, почувствовав прикосновение её губ. Это было нежное и успокаивающее прикосновение, которое снимало груз с его души. Тело Властелина Камня расслабилось, а тревога, что гнездилась в его сердце, отступила, уступив место тёплому чувству, которое он всегда испытывал рядом с Люмин.              Чжун Ли медленно ответил на поцелуй девушки, сначала осторожно, будто боясь нарушить этот хрупкий момент, а затем чуть сильнее, позволяя своим чувствам проявиться. Руки Люмин мягко поднялись, обвивая его шею, а он наклонился ближе, словно защищая её от всех невзгод мира.              Когда их губы разомкнулись, Люмин отстранилась, но осталась близко, так, что могла слышать его дыхание… И смотрели они друг на друга, понимая, что в любом случае, чего бы не придумала коварная Жизнь, те будут вместе. Защищаться во имя любви. Это был их контракт, главный и нерушимый.