Zenith of stars

      Нанами Кенто было шесть лет, когда его старшая сестра познакомилась с Годжо Аратой.       Их родители умерли, когда они были маленькими. Вскоре после этого, брат и сестра остались под опекой своих бабушки и дедушки, и хотя бабушка и дедушка были добры, пока они были живы, они часто были…забывчивы.       Что, в свою очередь, означало, что Нанами Шизука, будучи на добрых десять лет старше Кенто, естественно, взяла на себя много обязанностей, которые можно было бы ожидать от опекуна или матери.       Иногда Кенто оглядывается назад и задаётся вопросом, не вышла ли Шизука замуж в столь раннем возрасте, только для того, чтобы наконец-то появился кто-то, кто позаботиться о ней.       К счастью Годжо Арата не был плохим человеком. С ним его сестра была… счастлива.       Встреча Араты и Шизуки была результатом случайной встречи, хотя и не особенно уникальной. Маги спасают мирных жителей от проклятий каждый день, и никто не догадывается об этом. Хотя Годжо Арата сам технически не был магом, он вырос в клане магов… И его нечёткое зрение означало, что он сумел заметить подозрительно-тёмное облако, зависшее над открытым балконом, и поспешно оттащил хорошенькую молодую девушку проходящей под балконом.        Цветочной горшок упал прямо перед Шизукой, задев её нос, и разбился в острые осколки на тротуаре. Если бы Арата был на секунду медленнее, он бы упал прямо в её голову. Кенто никогда не забудет яростный визг этого отвратительного паучьего проклятия, эту стрекочущую какофонию криков и насмешек, от которой у него волосы встали дыбом.       И это было введением Нанами Кенто в мир магов.       Довольно ручные, если говорить о такого рода представлениях. После этого Арата быстро увёл их с места происшествия, и не прошло много времени, как на то место пришли Окны. Команда элегантно одетых мужчин и женщин в деловых костюмах принялись за работу, не говоря ни слова, быстро опустив занавес и оцепив всю улицу с помощью заранее подготовленной иллюзии.       Арата, узнав, что Кенто мог увидеть проклятия раньше, терпеливо потратил время, чтобы впоследствии объяснить всё брату и сестре. Проклятые духи — ответственные за большинство необъяснимых случаев смерти и так же исчезновения по всему миру.       Несмотря на серьёзность темы, они с Шизукой хорошо поладили. Он был впечатлён самообладанием Шизуки и её решимостью поступать правильно по отношению к младшему брату, а Шизуку покорила его доброта и тихая забота даже о совершенно незнакомых людях. И он спас её. Они обменялись контактами на случай возникновения других инцидентов, одно завлекло за собой другое, и…       Остальное так сказать, уже другая история.       Когда Нанами Кенто исполнилось семь лет, его новоиспечённый зять тихонько отвёл его в сторонку и сказал, что мир проклятий опасен. Что решение стать магом не из тех решений, где можно быть легкомысленным.       Даже если Кенто намеревался стать магом в будущем, это решение он примет сам, когда станет старше и будет осознавать все последствия.       В этом году Нанами Шики исполняется семь лет.       Шики исполняется семь лет, и она только что победила проклятие первого уровня.       Кенто хочет кричать.       В отличие от того времени, когда ему было семь лет, сейчас Кенто знает, что влечёт за собой работа мага. И он знал, что недавно развитие проклятых глаз Шики было точкой интереса клана Годжо, что означало бы, что у неё не будет выбора, кроме как стать магом в будущем, но как-то он ещё не думал… он не ожидал…       Когда это произошло? Как? Хотя клан Годжо уже обучал её навыкам мага… какая-то часть его глупо думала, что этот день наступит когда-нибудь в далёком будущем. Это было неизбежно, учитывая её проклятую технику — её глаза — но он надеялся, что времени будет больше. Если Кенто сможет окончить учебу и сделать себе репутацию как хорошо зарекомендовавший себя маг, тогда он сможет добиться опеки над Шики. Он поддержит её и поможет ей, если она решит стать магом сама, когда станет старше, но…       Но сейчас Шики — семилетний ребенок. И клан Годжо не видел ничего плохого в том, чтобы отправлять её убивать проклятия.       Часть Кенто всегда будет помнить Шики, какой она была до несчастного случая, унесшего жизни Нанами Шизуки и Нанами Араты. Его дорогую сестру и зятя. Её родителей. Шики всегда была тихой девочкой, даже задолго до этого несчастного случая, но она так же была милой и заботливой. Оджичан, оджичан, называла она его, дергая за рукава. Кенто-джичан, поиграешь со мною?       Что сделал с ней клан Годжо, превратив её в человека, который и глазом не моргнёт, убив проклятого бога?

***

      Кенто до сих пор помнит тот день, когда она родилась. Он помнит, как сидел в коридоре роддома, сцепив руки так крепко, что костяшки пальцев побелели, Его уши были заполнены звуком беспокойных шагов Араты туда-сюда. Шизуки кричала и…       Роды были трудными. Врачи даже чуть не объявили Шики мертворождённой.       Они были так осторожны, заботясь об этом нежном, хрупком ребёнке в те ранние дни. Девочка напоминала не столько новорожденного младенца, сколько безжизненную куклу в колыбели. Арата без перерыва искал врачей в одной больнице за другой. Шизуки всё больше отчаивалась, даже прибегая к ежедневным посещениям храмов, чтобы помолиться за свою дочь…       К счастью, здоровье Шики в конце концов пошло на поправку. Все вздохнули с облегчением. Кенто был так рад, что наконец увидел, как на её щеках появился румянец. А потом малышка научилась сидеть, ползать, улыбаться и смеяться, и… и….       И Кенто больше не знает, что делать.       Шизука и Арата оба мертвы. Финансы были на пределе, и они искали новую квартиру, и никто не мог предположить, что всё здание рухнет само по себе так внезапно, без всякого предупреждения. Офис аренды обанкротился из-за судебных исков. После этого Окны отправились на поиски следов несчастной игры от проклятий, и чудо из чудес — Шики выкопали из-под обломков окравленной и без сознания.       Но живую.       Хотя она и оставалась без сознания целый год после этого. Без сознания, но жива, и Кенто цеплялся за эту ниточку дважды изо всех сил.        И вот однажды Шики снова проснулась.       С проклятыми глазами.       И с этого момента всё начало выходить из-под контроля.       Кенто знает, что у его племянницы голова на плечах, несмотря на её юный возраст. Он знает, что она пробудила мощную проклятую технику. Он знает, что она только что убила проклятого бога.       Но даже так, каждый раз, когда Кенто смотрит на Шики, он не может не вспомнить образ той слишком бледной, слишком худой маленькой девочки, спящей на больничной койке. Это преследует его — ужасает его.       Теперь, когда и его сестра, и его зять ушли, Кенто должен заботиться о ней, и… это монументальная задача, с которой он пока что с треском проваливается. Если бы Годжо Сатору не был бы его старшеклассником в школе Теххникума, Кенто сомневается, что он вообще нашел бы Шики, не раньше, чем через несколько месяцев, и…       Он не знает, что делать.       Он не знает, что делать.       Кенто хочет защитить её, но… что он может сделать против бескомпромиссной силы и влияния клана Годжо? И даже если не принимать это во внимание, когда этот проклятый бог напал на них, именно Шики нейтрализовала его проклятую технику.       Именно Шики мягко улыбается ему и говорит: — Всё будет хорошо, Кенто-джичан.       И это едва не разбило ему сердце.       Шики отвернулась от него.       Затем она приступила к убийству бога.       Бога. Его маленькая племянница только что — она только что пошла и убила проклятого бога, проклятого духа Первого уровня! Кенто не был слеп к последствиям, к тому, как клан Годжо отреагирует, узнав о том, что они сделали.       Кенто делает глубокий, судорожный вздох. Он чувствует головокружение.       Головокружение.       — С тобой всё в порядке?       — Я…       Нет. Он не в порядке. Хайбара мёртв, а Шики… Кенто больше не знает, что делать с Шики. Он хочет, чтобы она была в безопасности, но нет никаких шансов, что она останется в безопасности, не после всего этого. Не после того, как она так легко убила проклятие Первого уровня, и он содрогается при мысли о том, что это будет означать для её будущего.       Кенто знает о типах миссий, на которые отправляются Годжо и Гето, как единственные Особые Классы. И при таком раскладе это лишь вопрос времени, когда Шики будет вынуждена пойти по их стопам.       Он вспоминает, как однажды, в момент жесткого разочарования, он подумал: « Почему мы просто не можем отныне предоставить им всё?»       Ментальный образ уверенного, неудержимого Годжо Сатору внезапно сменяется Шики. Спокойной и безмятежной, с пустыми глазами, которые смотрят на мир только для того, чтобы не видеть ничего кроме смерти.       Внезапно становится трудно глотать. Даже дышать.       — Эй. Эй! Нанами, оставайся с нами, — резко раздаётся голос Гето у самого его уха. — Ты… как ты себя сейчас чувствуешь? Мне позвонить Шоко?       Кенто грубо качает головой. Тошнота бурлит в живот, жалит, и что-то жжёт в горле.       Между кланом Годжо и проклятиями он чувствует, что теряет Шики, как бы он ни старался удержать её. Потому что этого недостаточно, Кенто, наконец, осознаёт это сейчас, и это… ужасно. Это ужасно, во что её превращает клан Годжо.       Нанами Кенто боится, что однажды он посмотрит на Шики и обнаружит, что она совершенно, совершенно неузнаваема.       Что мне делать?

***

      Сугуру осторожно держит руку на спине своего бледного знакомого, внимательно наблюдая за молодым подростком. Нанами медленно восстанавливает дыхание, и не похоже, что он сейчас бросится, но нельзя отрицать, что у него изнемождённый вид. Он выглядит изнемождённым.       Усталым.       Учитывая, какой полный провал получился у него в последней миссии…       Сугуру не удивлён.       Подросток сжимает челюсть, осторожно пытаясь сдержать свой гнев. Внутри него горит разочарование, когда он видит своего младшеклассника таким. Сугуру никогда не видел Нанми таким подавленным, и он…       Он никогда не думал, что однажды именно он будет осторожно натягивать белую простыню на изуродованное тело одного из своих однокурсников.       Хайбара мертв.       Хайбара. Мёртвый. Эти два слова не сочетаются, потому что Хайбара яркий, весёлый и вечно жизнерадостный. Вечно улыбающийся. Ничто не могло на долго заставить его стать спокойным и тихим.       Видеть его мёртвым, холодным и неподвижным — это…это…       Неправильно.       Неправильно, неправильно, неправильно. Это всё неправильно. Всё неправильно.       Если бы племянница Нанами не решила спонтанно присоединиться к их миссии… то пришлось бы Сугуру смотреть на два трупа вместо одного?       Он даже не хочет об этом думать.

***

      С тех пор, как провалилась миссия с Аманай Рико… Сугуру не мог выкинуть это из головы. Не Убийцу Магов, а людей, тех людей из Ассоциации Временных Судов, которые наняли убийцу, чтобы убить юную школьницу.       По какой-то причине разум Сугуру постоянно возвращается к сцене, которую он увидел на том складе.       Сатору сжимает в руках окровавленный труп Аманай, с пустым, отстранённым выражением лица. И вокруг него — нескончаемые аплодисменты.        Они улыбались, вспоминает Сугуру. Аплодировали. Потому что, Аманай была мертва, как они и хотели.       Гето Сугуру всегда знал, что люди несовершенны. Храбрые и трусливые, добрые и жестокие. Нельзя выбрать что спасать, потому что это так не работает. Маг полностью посвящает себя благородному делу спасения других жизней. Вот и всё.       Причина, по которой существует дзюдзюцу, в первую очередь, заключается в защите тех, кто не может использовать дзюдзюцу. Обязанность сильных защищать и укрывать слабых.       И всё же…       (Смех, аплодисменты, эти чертовские аплодисменты!)       — Не колебайся, — думает он при себе. — Ты знал, во что ввязываешься, когда решил стать магом, Сугуру.       Изгоняй и проглатывай.       Изгоняй и проглатывай.       Изгоняй и проглатывай.       Он вспоминает свой недавний разговор с Цукумо, единственным другим Магом Особого Уровня, кроме него и Сатору. Сугуру признался о своих мыслях женщине. Как он чувствовал, что ценность этих людей, не магов, была шаткой. Дрожащей.       Ценность слабых и уродливость слабых. Он не мог заставить себя ни принять это, ни отвергнуть.       Часть его разума кричит ему, что это неправильно, что он вообще колеблется по этому поводу. Жизнь драгоценна. Жизнь драгоценна, и поэтому её следует беречь. Конец истории. Из-за чего ему колебаться?       (Аплодисменты, смех, аплодисменты, смех)       Мир масс строится на боли и крови магов.       И труп Хайбары только что добавили в кучу. Это…       — Кен-джичан? Кен-джичан, ты?       Сугуру вздрагивает, резко вырвавшись из своих тяжёлых мыслей внезапным, неожиданным, звуком детского голоса. Голубые глаза моргают в ответ: тёмные и бездонные. Трудно прочитать эмоции в проклятых глазах, но Сугуру достаточно долго был рядом с Сатору, чтобы быть знакомым с чтением тонких знаков в выражение лица и языка тела, чтобы легко заметить очевидное удивление в маленькой Шики.       — А… Здраствуйте, Гето-сан, — вежливо поздоровалась девочка, завершив своё действие коротким поклоном.       — И ты здраствуй, Шики-сан, — это всегда сбивает с толку — внешность Шики, в буквальном смысле миниатюрная версия Годжо Сатору. Однако, эти двое также совершенно разные в плане поведения, что довольно забавно.       В конце концов, Сатору никогда не застанут с таким нерешительным, тихим взглядом на лице, как тот, который сейчас изображает Шики. Маленькая девочка закусывает губу, смотрит в сторону Нанами, и…       …Ой.       Совершенно верно. Шики заглянула на миссию Нанами, и, вероятно, была единственной причиной, по которой Нанами вообще вернулся живым. Если отчёты были правдивыми, то именно она в конечном итоге изгнала проклятого духа.       Сугуру без труда в это верит. Это та самая девушка, которую он и Сатору нашли сидящей в луже крови, держащей в руках чёртову отрубленную голову.       И для чего всё это было?       Годжо Шики тренируют, чтобы сделать магом, чтобы однажды она могла самостоятельно выполнять миссии и снимать проклятия. Так же, как и он, и Сатору. Но это…       Это неправильно. Это неправильно, как кто-то может этого не видеть?       Маленькой девочке буквально семь лет, и клан воспитывает её, чтобы она сражалась с проклятиями!       И ради чего всё это было?!       (Аплодисменты, смех, аплодисменты, СМЕХ)       По крайне мере, у Сугуру был выбор, когда он принял решение поступить в старшую школу Техникума.       Глядя на Шики вот так… девочку, кажется, нисколько это не беспокоит.       Выражение её лица мягкое и обеспокоенное, но ясно, что она беспокоится о Нанами, а не о себе. Она… она ведёт себя так, будто всё в порядке, и, возможно, это самое тревожное во всём этом. Даже Сатору не дал понять, что в её ситуации что-то не так, но…       Сугуру внезапно сталкивается с неприятным напоминанием о том, что то, как в настоящее время клан Годжо обращается с Шики, вероятно, является прямым отражением детства самого Сатору.       …Его сейчас стошнит.

***

      Экзорцизм — это бесконечный марафон. Финиша нет, есть только одно направление — двигаться вперед.       Дорога вымощена кровью и усеяна трупами.

***

      …Что-то нужно менять.

***

      Годжо Дайсаку знал, что грядут перемены уже давно, с того момента, как родился Годжо Сатору.       Шесть глаз. Безграничность.       И Сатору, конечно, не разочаровал бесчисленные надежды, возложенные на него. Мальчик быстро доказал, что он гениий, вундеркинд. Он преуспел во всех своих уроках, и Мунеёши так гордился своим сыном в те дни.       Идеальный наследник, которому суждено было вести клан Годжо вперёд в новую эпоху и к большим высотам…       Но это было до того, как у Сатору проявился, э-э…бунтарский характер мягко говоря.       Это было прекрасно. Каждый ребёнок в какой-то момент проходит через свой бунтарский этап. Только время покажет, была ли эта бунтарская полоса временной или чем-то, что Сатору пронесёт до конца. Дайсаку с нетерпением ждал, каким будет его окончательное решение.       Однако, это не означало, что он намеревался воспитывать в маленькой Шики именно бунтарство.       (Одного Годжо Сатору было более чем достаточно.)       В отличие от Сатору, Шики оказалась совершенно неожиданным сюрпризом. Не то чтобы нежеланным, но уж точно неожиданным.       Новое глазное проклятие, теперь это было редким явлением. Последний зарегистрированный случай нового глазного проклятия, всплывшего в истории клана, датируется периодом Муромати около шестисот лет назад.       Это был молодой человек с глазами, которые позволяли ему читать «историю» проклятых объектов, что похоже на психометрию, если говорить современным языком. Эта особая способность была черезвычайно полезной для исторических записей клана и для каталогизации неизвестных проклятых инструментов, а также для некоторой незначительной детективной работы.       Мужчина, о котором идёт речь, был сыном главной семьи. Однако, отслеживание его генеалогического древа дало интересные результаты по материнской линии. Его бабушка по материнской линии была дочерью из ветви семьи. Ветви семьи, которая после многих лет борьбы в конечном итоге переуспела в том, чтобы выделиться как настоящая ветвь и даровать имя — Тобиуме.       По счастливой случайности в той же родословной снова появились новые проклятые глаза для клана.       Может быть, пришло время организовать ухаживание за несколькими девочками Тобиуме со стороны детей из главной семьи? Может быть, Годжо Има? Има ещё молода и в подходящим для деторождения возрасте. Послушная женщина, которая послушно подчинялась своим начальникам и умела держать язык за зубами.       Конечно, Има совершила несколько ошибок, заботясь о своей племяннице, но Дайсаку не был совсем уж безжалостен. В конце концов, эти ошибки были сделаны из-за слишком поспешного желания девушки снова увидеть, как её ветвь семьи возвыситься. Так что, если её лишат статуса главы ветви и понизят до положения домохозяйки, которое ей больше подходит, то, возможно…

***

      Бах, посмотрите на него, он всё планирует и замышляет! Дайсаку качает головой и со вздохом выпрямляется.       Нет. Вмешиваться таким образом не нужно, напоминает он себе. Максимум, что он сделает, это сделает небрежное предложение по этому вопросу и оставит всё как есть. Такой старый ископаемый, как он, должен научиться сидеть сложа руки и брать на себя руководящую роль, а не продолжать диктовать. Позволить детям принимать собственные решения и учиться на собственных ошибках. Вот что значит воспитывать следующее поколение.       Хотя, должно было пройти ещё некоторое время, прежде чем Шики можно было бы полностью доверить принимать собственные решения… это, конечно, не было против самой девочки. Просто она ещё была маленькой, ей было всего семь лет, и поэтому требовался специальный надзор.       Правда, маленькой Шики, похоже требовалось меньше прямого присмотра, чем большинству.       Честно говоря, сомнений в том, что она была умной, не было. Не по годам развитой и сильной, хотя и немногословной. Она сильно напоминала ему Сатору, когда тот был ребенком… и Дайсаку искренне надеялся избежать тех же ошибок, которые они совершили с Сатору в воспитании Шики на этот раз.       Например: изначально они не думали, что отстранённое отношение Сатору станет проблемой. Мальчик был гением, поэтому было совершенно понятно, что у него будут проблемы в отношении с другими людьми его возраста, верно? И он был наследником клана. Поэтому с учётом этого было вполне естественно, что кто-то в его положении считал себя выше других. Это говорило о его статусе, о его превосходстве. Он был удостоен чести, благословён Шестью Глазами и Безграничностью.       Они все были дураками. Теми ещё дураками.       Муниеёши был единственным, кто высказался об это в то время, но никто не прислушался к его опасениям. И теперь все они годы спустя расплачивались за это. Дайсаку втайне подозревает, что Сатору не испытывал бы никаких угрызений совести, убив любого из старейшин, если бы они помешали его собственным планам. Мальчик не испытывал никакого чувства почтения, преданности, семейной принадлежности — судя по всему, Сатору считал Токийскую школу Техникума своим домом, а не клан Годжо.       Стоит ли удивляться, что сила Годжо Сатору была единственным, чему его соклановцы по-настоящему доверяли?       Годжо Шики не станет такой, как её двоюродный брат, если Дайсаку что-то скажет по этому поводу. Поняв, что Има не тот человек, которая сможет стать её семьей после фиаско с кланом Камо, он немедленно отреагировал на ситуацию, назначив ребёнку нового опекуна. Годжо Киёхира был немного резковат и грубоват, но в целом очень прямолинеен. Совсем не похож на Иму в этом отношении. Этот человек также был колдуном и искусным фехтовальщиком, поэтому он мог бы дать Шики совет в будущем.       И, что самое главное, Киёхира был преданным.       Дайсаку, знает, что последний ученик не слишком хорошо сработался с этом человека. Жаль, правда. Этот конкретный мальчик был таким талантливым, таким жаждущим знаний… И Киёхира, возможно, был слишком снисходителен к ребёнку.       В конце концов, мальчик погиб во время своей первой псевдомиссии по изгнанию проклятия полу-третьего уровня. Их наблюдатель попытался вмешаться, но безуспешно. Согласно отчётам, ребёнок запаниковал и буквально выронил меч прямо перед проклятием.       К сожалению, с этим никто ничего не мог поделать.       Киёхира очень неохотно вновь брал учеников после этого инцидента. Он стал строже и жёстче со стандартами своего обучения, что неизбежно отпугнуло потенциальных учеников. И это было обидно, учитывая его навыки — человек не молодел, и было бы лучше, если бы он передал свои знания и мастерство как можно поскорее, чтобы гарантировать, что его навыки останутся в клане.       В начале было немного тяжело с Шики, но к счастью, в конце всё получилось само собой. Всегда приятно, когда планы срабатывают так, как задумано.       А что касается самой Шики…       Если когда-либо были какие-то сомнения относительно её потенциала, то с недавним инцидентом все инакомыслящие наконец-то были заткнуты навсегда.       Убить проклятого бога было немалым подвигом. Даже если это был Первый класс, такой бог земли всегда был сильнее на своей территории — и в своём месте поклонения, что делало проклятого бога пограничным, если не прямо Особым классом.       И Шики убила его, по-видимому, без всяких усилий. Успех в такой сложной задаче в столь юном возрасте только говорил о многообещающих вещах в её будущем.       Она действительно похожа на Сатору, не правда ли?       Возможно, пришло время начать увеличивать интенсивность её миссий. Ранее Дайсаку был осторожен и выбирал только миссии по изгнанию проклятий четвёртого уровня и тому подобного для неё. Частично из-за её юного возраста и неопытности, а частично, чтобы умилостивить Киёхиру… но было ясно, что она готова к большему. Нет, он не будет удерживать девушку от раскрытия её потенциала.       Вполне возможно, что когда-нибудь от этого будет зависеть будущее клана Годжо, в зависимости от того, как сложатся дальнейшие события с Сатору-куном.       Однако, в данный момент более тревожным вопросом, будет вопрос о проклятой технике девушки. А точнее, неопределённости вокруг неё. Её врождённая техника… и её глаза.       Всегда было хорошо, когда в клане появлялась новая мощная техника, но сложнее было разобраться в деталях. В отличие от Шести глаз и Безграничности, которые имели преимущество в том, что оба были подробно задокументированы опытом множества пользователей на протяжений всей истории клана, «Хрупкость» и её «Глаза разреза» были совершенно неизвестны.       Если даже предположить, что эти название изначально были точными, то У Дайсаку есть подозрения.       Но спешки не было. Учитывая волнение последних несколько дней, лучше всего для маленькой девочки сначала провести время наедине с собой. Провести несколько дней с молодым дядей или поиграть с той пушистой проклятой куклой-трупом, к которому она, похоже, пристрастилась.       У них было достаточно времени, чтобы выяснить особенности её врождённой проклятой техники в будущем и помочь ей правильно её развить. Он никогда не думал, что её способности позволят ей «резать» и нейтрализовать другие проклятые техники — это, безусловно, было многообещающим новым направлением развития.       Дайсаку, возглавляет большие надежды на Шики. И если повезёт, клан её не подведёт, как непреднамеренно подвёл Годжо Сатору.       В отличие от многих своих старых собратьев-капризных ископаемых, Дайсаку, по крайней мере, способен учиться на своих ошибках. Он не намерен их потерять.

***

            Иногда Джихэй задаётся вопросом. Не было ли это ошибкой? Если бы Шики позволили остаться с её молодым дядей, а не насильно ввели в клан…       нет. Нет, с такими глазами стать магом было неизбежно. Но, по крайней мере, у неё было бы какое-то подобие обычного детства.       Но вместо того, чтобы тихонько устроится около племянницы и подкупить врачей, чтобы они молчали, Има быстро привлекла внимание старейшин клана к Шики. После этого пути назад уже не было.       «Какая жалость», — думает он.       Он думает, что Арате это бы не понравилось.       Ни один ребёнок не должен быть навязан путем мага, считает он. Даже если они рождаются с врождёнными способностями, которые делают их идеальными для этого. Даже если у них проклятые голубые глаза, которые отличают их от других смертных.       Просто посмотрите, каким получился Сатору Годжо.       А что, если дочь Араты пойдёт тем же путем? Учитывая, как развивались события в настоящее время, не никаких сомнений, что она движется в том же направлении.       Как помощник и ассистент Дайсаку-сама, Джихэй посвящён почти во всё, что касается повседневной деятельности Шики. Дайсаку-сама — тот, кто номинально отвечает за неё, в конце концов. И то, что видит Джихэй… тревожно. Дайсаку-сама, в своей бесконечной мудрости — или мимолетном безумии решил — назначить Годжо Киёхиру опекуном. Этот неуклюжий горе-мужчина, не мог позаботиться даже о себе, а его послужной список в уходе за детьми… оставлял желать лучшего. Джихэй не знал, что беспокоило больше: то, что Киёхира действительно хорошо справлялся с ролью учителя-опекуна Шики, или то, что Шики, похоже, прекрасно себя чувствовала, живя с кем-то вроде него.       Ребёнок знает, что это ненормально, верно? Ненормально просыпаться на рассвете для жёстких тренировок и ненормально, когда отец-инструктор ругает тебя как сержанта.       При любых других обстоятельствах Джихэй заподозрил бы, что это последствие её прошлого, но он знает, что Арата никогда бы не поступил так со своей дочерью, что оставляет только одну догадку: С Шики что-то не так. В этом Джихэй уверен.       Так же, как всегда было что-то явно не так с Сатору-самой. Джихэй должен был быть слепым, глухим и немым, чтобы не заметить параллели между ними. То, как в клане шепчут голоса, упорно настаивающие на том, что их юная Одзё-сама совсем не похожа на Сатору-сама, совершенно за пределами его понимания.       Джихэй может только молиться, чтобы Шики не стала копией ужаваемого наследника клана. Он не думает, что клан Годжо сможет пережить вторую Годжо Сатору.       Однако, учитывая недавние события, он подозревает, что эти несогласные голоса могли быть заглушены навсегда.       Годжо Шики убила проклятого духа Первого уровня. Конечно, не без посторонней помощи, но… последствия были ошеломляющими. И ожидания, которые клан будет иметь от девушки после этого…

***

***

Несмотря на неправильность, неестественные странности, ужасающий потенциал и талант, от которых у него волосы вставали дыбом, Джихэй не… он не ненавидел Шики. Как он мог? Она была дочерью Араты. И при всём поверхностном сходстве, которое она разделяла с Сатору-сама, у Сатору-сама не было молодого дяди, который любил бы его и которого он бы любил в ответ. Видя, как Шики искренне заботиться о ком-то таком, Джихэю всегда становилось легче, заставляя его сердце смягчаться и колебаться, и он…он…        Чёрт, как он мог сказать «нет», видя такое выражение лица?       У Джихэя дома есть кошка. Его любимая Ми-чан — маленькая турецкая ангора с мягкой белой шерстью и яркими голубыми глазами. Молодая кошка, которая любит греться на солнышке, под подоконником, которая нежно царапала его и …       Он грубо кашляет.       — Что-то не так?       — В-вовсе нет, Дайсаку-сам, — тут же отвечает Джихэй, внутренне покрываясь испариной.       Годжо Шики — не кошка. Очевидно. Хотя её тихое довольное выражение лица, когда она счастлива, как-то странно напоминает Джихэю о Ми-тян, набрасывающейся на свои любимые рыбные полоски…

***

      Иногда Джихэй задаётся вопросом, знал ли Дайсаку-сама, что он делает, когда он выбрал Киёхиру и Джихэй, чтобы они сопровождали Шики в её предварительных миссиях. Киёхира был очевидным выбором: учитывая историю этого человека, было вполне логично, что он хотел бы пристальнее следить за своей ученицей после того, как привязался к ней.        А что касается Джихэя…       Он мог отдалиться от Араты с годами, но когда-то давно, они ещё были друзьями. Может быть, именно на это и рассчитывал Дайсаку-сама?.. Кто знает.       И Дайсаку-сама… несмотря на все заявления о том, что он заботится о благе Шики, только дурак поверит ему на слово. Он был старейшиной клана Годжо. И как его помощник, Джихэй был в первых рядах махинаций старика.       Во-первых, переложил заботу о Шики на Киёхиру, когда с Имой не сложилось. Во-вторых, воспользовался беспорядком с кланом Камо, чтобы встретиться с несколькими старейшинами клана Камо. По общему признанию, маловероятно, что Дайсаку-сама был тем, кто изначально подлил масло в огонь с Камо, но это не помешало ему извлечь из этого выгоду. Планировал уроки Шики…       И разве не совпадение, что уроки Шики состоят от фехтования до аранжировки цветов и как раз в них не было никаких подробностей о внутренней политике? Распознавании и подрыве социальных манипуляций?       Тонкая организация встречи Шики и Юзуки-куна была рискованной, но она принесла удовлетворение, когда они в конечном итоге потянулись друг к другу после похорон Исао. Юзуки был хорошим ребёнком, хотя и довольно асоциальным из-за своей болезненной конституции; как и Шики, он тоже мог использовать друга. Выигрыш-выигрыш.       Дайсаку-сама косо посмотрел на него, получив отчёты о том, что двое детей вместе читают в саду, но в конце концов смягчился. Джихэй осторожно вздохнул с облегчением.       Пока ещё рано говорить, как всё сложится в будущем, но Джихэй настроен оптимистично. И… у клана уже есть Годжо Сатору. Разве этого недостаточно?       Было бы неплохо, если бы дочь Араты могла бы жить нормальной жизнью обычной девушки. Но между её огромным потенциалом и её нынешними обстоятельствами, возобновление внимания к Шики после её подвига в убийстве проклятого бога…       Джихэй не может защитить её. Он знает это. У него нет ни сил, ни власти.       Но если это того стоит, он, конечно, может попытаться, насколько это возможно. Он должен Арате хотя бы это.

***

      Жизнь Киёхиры наполнена сожалениями. Бесконечными ошибками, одна за другой, несмотря на все его старания. Поэтому, когда Дайсаку-сама пришёл к нему с очередной потенциальной ученицей, требуя чтобы он попробовал…       Киёхира задается вопросом, кто, чёрт возьми, думал, что он станет хорошим учителем. Кто в здравом уме доверит ему ребёнка?!       Хорошо, что Джихэй приходит так же часто, как и тот мужчина. Он тот, кто берёт на себя все заботы о еде и одежде, книгах и принадлежностях — если бы Киёхира занимался всем этим сам, он не сомневается, что он бы постоянно упускал или забывал что-то для Шики.       У Шики… явно не хватало нескольких винтов в голове.

***

      Хотя нет ничего плохого в том, что не хватает нескольких винтов. И, похоже, у самого Киёхиры тоже не хватает нескольких винтов.       Ебать.       Почему кто-то решил подбросить ему ребенка? У Киёхиры аллергия на ответственность, и все же небеса — спасибо, Дайсаку-сама — каким-то образом сочли нужным дать ему ребёнка, которого нужно учить. Растить.       Как чёрт возьми, кто-то может посмотреть на Киёхиру и сказать: «А, да, этот человек отлично подошёл бы для воспитания новых талантов для следующего поколения?»       Мужчине хочется съёжиться и биться головой об стену каждый раз, когда он вспоминает, как эффектно он провалил свою первую встречу с Шики.       Это была не только его вина. Как Киёхира мог знать, что старейшины бросят ему на обучение ребёнка из другого клана? Ту, что даже не прошла никакой необходимой базовой подготовки? И Дайсаку-сама знал его историю — как мог старый ископаемый подумать, дать ему талантливого ребёнка, наделенного мощной врождённой техникой, не став рецептом катастрофы?       Киёхира стонет.       Хорошо, что Шики не из тех, кто держит обиду. Честно говоря, он до сих пор не думает, что девушка когда-либо осознавала, как сильно Киёхира облажался с ней, как сильно он перегнул палку по отношению к ней…во всём, боги. И разве это не была ужасающая мысль? Что Киёхира чуть не избил её до смерти, а она всё ещё не видит в этом ничего плохого? (Циркуляция проклятой энергии по телу была элементарной техникой, которой обучались все маги, чтобы укрепить своё базовое телосложение.       Свою устойчивость.       Шики не знала, как правильно направлять свою проклятую энергию, когда появилась на его пороге. И Киёхира не желал детей, которые пытались проявить у него жалость, показывая немного крови.       Боги, какой беспорядок.       Как бы ему ни было неприятно это признать, вмешательство Сатору-самы оказалось полезным.       Он до сих пор помнит, как холодок пробежал по его спине, когда девушка рассеянно потянула наследника клана за рукав и прокомментировала так мягко, так равнодушно.       «Сатору-ониичан, пожалуйста, не убивай Киёхиру-сенсея. Джихэй-сан сказал, что он лучший фехтовальщик клана Годжо. Мне всё ещё нужно, чтобы он научил меня кендо».       Это было первым подозрением Киёхиры о том, что с психическим состоянием девочки что-то не так, и о её собственном пугающем неведении относительно всего этого.       По глупости, он не пытался ничего с этим сделать в то время. Он убедил себя, что воображает. Придумывал оправдания, игнорировал и продолжал закрывать на это глаза, пока, наконец, не смог. Пока не стал беспокоиться о её растущей близости с Сатору-сама, и Киёхира понял, что никогда не сможет жить спокойно, если позволит ей слепо следовать по стопам наследника клана.       Он не мог позволить ей стать второй Годжо Сатору. Он не мог.       Но он мог опоздать. Судя по её недавнему выступлению против проклятого бога, по тому, как она легко вызвалась сражаться вместо того, чтобы сбежать, а затем без колебаний выхватила меч…       Моя проклятая техника позволяет легко убивать, и меня обучают тому, как эффектно убивать.       Это было несложно.       У Киёхиры был опыт только в том, чтобы направлять детей, чтобы они ментально закалили свой разум и подготовились к убийству. Ему никогда не приходилось бороться, чтобы остановить их от убийства. Однако, учитывая его неудачу в первом случае…       Плохо ли, что он предпочитает, чтобы Шики изо всех сил сдерживала свой инстинкт убийства, вместо того, чтобы набраться смелости для этого?       Аргхх! Он не создан для этого. Киёхира определённо не создан для этого дела. Преподавание — не для мягкосердечных, талантливых, маленьких мальчиков, и не для одарённых маленьких девочек, которые родились убийцами.       Он не такой, он не может!       Научи меня.       Ты… ты мой учитель, не так ли?

***

             Киёхира тяжело вздыхает и, наконец выпрямляется, сгорбившись за столом.       Комната пуста. Шики ушла на поиски своего молодого дядюшки ещё утром и вернётся к ужину. Сегодня на гарнир натто и много риса. Она должна вернуться пораньше.       Старые половицы громко скрипят по его ногами, когда он неуклюже идёт к двери. Медленно Киёхира протягивает мозолистую руку и проводит по глубоким бороздкам, вытравленным в деревянных рамах.       2006 — 07 — 19       2006 — 10 — 21       Его руки поднимаются вверх.       2007 — 02 — 08       2007 — 07 — 04       — Семь лет… — бормочет он себе под нос. Рука Киёхиры замирает на последней дате, последнем маркере высоты, который он сделал для маленькой девочки, вызывающей стресс, находящейся под его опекой. Затем он поворачивается к другой стороне дверного проёма, где на дереве выгравирован похожий набор линий и соответствующих дат.       2004 — 12 — 20       Киёхира проходится взглядом между двух строк, неодобрительно цокая языком при виде явного несоответствия в росте. Разве девочки не должны быть выше мальчиков того же возраста в юности? Или он что-то не помнит?.. Черт, ему надо снова перечитать ту давнюю книгу по воспитанию детей.       (Никто никогда не предупреждал его, что ему придётся изучать книги по воспитанию детей, когда клан поручил ему преподавать кендо. Кто бы мог подумать?)       — Может, мне попросить на кухне еще порцию натто, — ворчит он. Дети растут быстрее, когда едят больше, верно? — …Черт возьми, ей нужно есть ещё что-то, кроме просто риса и натто.

***

      Годжо Сатору впервые встретил Шики в больнице, когда она пропала в первый раз, и Нанами поднял из-за этого большой шум.       Сатору не понимал его чувств.       — Представь, если бы Сугуру внезапно исчез с лица земли в один прекрасный день, и никто не смог бы его найти, — пыталась объяснить это Шоко, её слова были медленными, даже растянутыми. — Ты бы не волновался?       — Нет, — ухмыльнулся Сатору, запрокинув голову и неуверенно балансируя на своём месте, — Сугуру может позаботиться о себе сам. Он вернётся в течении недели. С другой стороны, если бы пропала Утахиме, то, возможно, нам пришлось бы…       — На что ты намекаешь? Прояви хоть немного уважения к старшим, сопляк!       Он рассмеялся.       Да. Сатору вообще не понимал.       Но когда он, наконец, нашёл Шики в больнице, это было… хм…

***

      Как бы ему это выразить. Немного странно, если честно? Эта крошечная девочка, лежащая в больничных простынях, выглядела так, будто она его сестра, а не племянница Нанами.       Первая мысль Сатору, когда он её увидел, была примерно такой: «Ого, я и не знал, что у моего отца есть любовница на стороне, как у главы клана Камо». Кто бы мог подумать?       Неудивительно, что Нанами так странно на него посмотрел, когда они впервые встретились.       Для справки, Годжо Сатору никогда не строил планов подобрать ребёнка и взять его под своё крыло. Это просто как-то… само вышло с Шики? Она была очаровательным ребёнком, как мини-зефирка! И, эй, Сатору не собирался отказываться от бесплатной младшей сестры, даже если это шло рука об руку со смертельным взглядом Нанами.       Мило.       Но он не будет лгать. Его первоначальный интерес к Шики возник исключительно из-за её глаз…так что, оглядываясь назад, неудивительно, что Нанами был столь подозрительным.       Но этого и следовало ожидать, не так ли? Шики была буквально единственным человеком в своём клане — и, вероятно, во всём мире магов в этом веке — у которой были проклятые глаза.       Проклятые глаза, как у меня. Она как я!       Сатору был очарован.       «Глаза Разрыва?» Ха! Больше похоже на Глаза Смерти, если судить по сбивчивому объяснению девушки о её способностях. Сатору, однако, смог уследить за ней, и его глаза уловили несколько очень интересных деталей, пока он этим занимался.       В отличие от Шести Глаз, которые принимали и обрабатывали огромное количество окружающей информации, глаза Шики были больше похожи на…полную противоположность. Глаза его маленькой кузины были сосредоточены на одной очень конкретной вещи в частности — или даже не на ней. Ещё раз, как она выразилась?       Ах, точно. Пустота, так она это назвала, и Сатору, конечно, понимает, почему.       Смерть. Смертность.       Начало и конец.       Глаза Шики позволяли ей воспринимать смерть вещей. Старейшины интерпретировали это как её способность замечать слабые места, где вещи очень легко уничтожать. И это было достаточно верно, но это была не полная правда. Они всё ещё не видели всей картины.       Точнее было бы сказать, что Шики не просто видела несовершенства, присущие всему вокруг, она на самом деле сканировала его концептуальный «конец» во всех смыслах этого слова и воплощала его в реальность.       Какая страшная техника.       Ей это так идёт!       Сатору, определённо, с нетерпением ждёт того дня, когда девушка наконец-то овладеет своей врождённой техникой, как и он с его Безграничностью и Шестью Глазами. Она определённо будет силой, с которой придётся считаться — не говоря уже о том, что она уже на пути к этому.       Семь лет и проклятие Первого уровня за плечами. Сатору гордится.       Остальная часть его клана, с другой стороны, разделена между различными степенями ликующего восторга и явного ужаса.       На самом деле, это довольно забавно.       А ещё смешно, что в клане даже идут дебаты о том, похожа ли Шики на него. Потому что, хех? Разве это не очевидно?       Они существуют на одной волне, эти двое. Шики понимает. Действительно, не смотря на то, что девушка родилась вне клана и не имела никакого контакта с миром магов до своего маленького несчастного случая, нельзя отрицать, что у неё всё ещё правильный настрой для этого. Сатору, не сомневается, что когда-нибудь она станет великим магом.       Как он!       У него нет её инстинкта убийцы, но это нормально. Шики тоже не совсем понимает отстранённость, с которой родился Сатору и он не держит на неё зла.       Сложно общаться с другими людьми. Трудно заботиться о них. Понимать их — это заноза в заднице.       Воспитание в клане Годжо не особо помогло в этом плане. Сатору не думал, что он действительно был к кому-то привязан, пока не пришёл в Токийскую Школу Техникума, и даже тогда это было тяжело. Разочарование в ожиданиях — но в конце концов, оно того стоило.       Понимает ли Нанами, как ему повезло, что его маленькая племянница любит его? Она даже не любит Сатору!       Конечно, Сатору не сомневается, что когда-нибудь ему удастся заставить свою очаровательную маленькую сестру полюбить его, но здесь дело принципа.       — Йо, Яга-сенсей! — он просовывает голову в кабинет своего учителя. Яга-сенсей смотрит на него, нахмурившись. Да, ладно, похоже, он сейчас не в лучшем настроении. Может, потому что, Хайбару умер? И это было довольно прискорбно; Хайбару был хорошим парнем. Сатору он нравился.       — Как ты относишься к тому, чтобы Шики пришла поиграть с Пандой?       Яга-сенсей дергаётся.       — Что?       — Игровая встреча, — седоволосый подросток покачивается на каблуках с легкой ухмылкой. — Знаешь, когда дети играют вместе. И делают, э-э. Детские вещи.       Его учитель с подозрением смотрит на него.       — Твой клан не против?       Ухмылка Сатору не дрогнула.       — Тот факт, что они ничего не знают, не причинит им вреда.       — Я получил сообщение от Годжо Такатоми, в котором говорилось что-то вроде: «Держи свои проклятые эксперименты с куклами-трупами подальше от благословенного ребёнка», — равнодушно говорит Яга-сенсей.       — Такатоми не имеет права голоса в том, что делает или не делает Шики. За неё отвечает Старик Дайсаку, — Сатору так же не впечатлён. Старейшины снова взялись за своё? Неужели, у них нет дел поважнее, чем присматриваться к товарищам по играм семилетнего ребёнка? Серьёзно? — И даже если Дайсаку против, это не имеет значения. Шики может играть с кем захочет.       — Хм. Понятно, — после испуга с последним испытанием Яга-сенсей, как и следовало ожидать, стал более осторожным в отношениях с кланом Годжо. Но если есть что-то, на что Сатору может рассчитывать в отношении своего учителя… — Ну, если Панда согласится на это, то я не вижу причин, почему бы и нет.       Он в тайне большой добряк к детям, особенно, когда дело касается его собственных детей. Панде повезло, что Яга-сенсей на его стороне.       — Отлично! — Сатору хлопает в ладоши. Он сомневается, что Шики особенно обеспокоена тем проклятием Первого уровня, которое она убила, но она немного… подавлена. Очевидно, из-за Нанами. Нанами был расстроен, и поэтому Шики была расстроена.       Как мило.       Но что было не так уж и мило, так это то, что Шики тихо спросила Сатору, не расстроен ли Нанами из-за неё.       За что? За убийство проклятия Первого Уровня? Или… за то, что прибыла слишком поздно, чтобы спасти Хайбару?       Сатору порвал бы своего маленького кохая, если бы последнее было действительно так. Нанами не казался неблагодарным, но если это не было причиной, то… почему, чёрт возьми, он был расстроен?       Он жив, разве он не должен быть счастлив? Разве он не должен быть рад, что Шики оказывается способной позаботиться о себе, что она становится сильнее?       Сатору не понимает.       Тем не менее, он предложил Шики пойти и найти Нанами, чтобы немного поболтать и прояснить отношения между ними.       Если Нанами снова заставит её плакать, то он изобьёт его за неё, решил он. Мысленно, конечно. Его маленькая кузина, вероятно, надулась бы, если бы он сообщил ей, что собирается несколько раз подбросить её дядюшку с помощью Бесконечности, как бы нежно он с этим не обращался.

***

      В последний раз, когда Шики была в школе, она казалось, была вполне счастлива, играя вместе с Пандой, так что возможно, новость о встрече с ним подбодрит её, даже если в худшем случае её разговор с Нанами пройдёт не так.       Сатору выходит из кабинета своего учителя и отправляется на поиски своей милой маленькой кузины.