Zenith of stars

      Шики с опозданием осознаёт, что уничтожение проклятия первого уровня имеет какое-то значение.       Она не понимает этого. Шики реально, в самом деле не понимает этого.       Когда клан Годжо оценивал её силу, они буквально принесли проклятия первого уровня перед ней, чтобы проверить, может ли она видеть его линии.       Она убила его, так что… как это могло быть чем-то новым?       Кен-оджичан мог бы назвать конкретно это проклятие первого уровня «Проклятым богом», но это было всего лишь пустым титулом. Проклятый дух в конце концов, всё равно был проклятием. Это было проклятие, а проклятие должно быть убитым.       Она сделала что-то не так? Она так не думает…       Кроме того, если бы Шики не убила его… в тот момент, техник Киёхиры-сенсея и Джихэй-сана было бы недостаточно, чтобы преодолеть регенерацию проклятого бога. И если бы они не смогли изгнать его, то вполне возможно, что проклятие, в конечном итоге, измотало бы их и убило вместо этого. Люди уязвимы к истощению, проклятия — нет. Тогда Кен-оджичан тоже был бы в опасности.       И Шики убила его.       И теперь всё стало не так, как прежде.       Ни одна из её тренировок с Киёхиро-сенсеем с виду не изменилась. Но Дайсаку-сама снова начал требовать больше тестов на проверку её глаз, и на самом первом из этих новых тестов он попросил её разрезать линии проклятой техники другого члена клана Годжо.       Он также задал ей несколько очень подчёркнутых вопросов о её проклятой технике. Шики была неопределённой в своих ответах. Хотя, казалось, старейшины ещё не всё собрали воедино, это, вероятно, было лишь вопросом времени, учитывая то, как развивались события.       Начало и конец.       (Смерть.)       Несмотря на это, Шики не спешит ему чего-то объяснять.       Возобновившаяся волна испуганных взглядов за её спиной, тонко замаскированные домыслы и всё, что между ними — Шики решительно игнорирует всё это. Ей всё равно, что думают о ней остальные члены клана Годжо. Что касается Шики, то, не смотря на то, что некоторые вещи явно изменились, в остальном всё как раньше. Она всё ещё живет в комплексе и обучается у разных наставников из клана Годжо. В будущем она станет магом и будет убивать проклятия. Ничего не изменилось.       Нет, Шики не слишком беспокоилась о разных реакциях на неё внутри клана. Вместо этого Шики всё больше тревожила реакция Кен-оджичана.       Не нужно быть гением, чтобы увидеть, что её дядя расстроен, после всего этого инцидента, и это заставляло её нервничать. Он… он зол из-за Шики? Кен-оджичан сердится на неё, за то, что она пришла на его миссию? Но Шики скучала по нему, она хотела только увидеть его, и…и… И если бы её там не было, то, что если…       Что, если…       (А, что, если Кен-оджичана постигла бы та же участь, что и Хайбару-сана?)       Кен-оджичан расстроен. Он…расстроен из-за неё?       Шики боится его спрашивать.       Поэтому она поступает по другому: спрашивает вместо этого Сатору-ниичана. Её кузен на мгновение морщится, когда слышит её вопрос, а затем недвусмысленно сообщает ей, что ей лучше поговорить с Кен-оджичан обо всём напрямую.       Почему он думал, она не пошла к своему дяде и вместо этого спросила его?!       Шики, в конце концов, следует совету своего кузена. В отличие от Шики, Сатору-ниичан знает, что он делает, так ведь?       И… он прав, что чем дольше Шики пытается затянуть время до разговора, тем хуже будет неизбежный разговор. Потому что Шики тогда придётся объяснить, почему она избегала Кен-оджичана, в бонус к её уже существующему опасению, что Кен-оджичан расстроен из-за неё. Лучше порвать со всем этим быстро, как повязку с раны.       Говорить по собственному опыту?       — Давай-давай, иди уже. В последний раз, когда я проверял, Нанами-кун был в одном из восточных зданий.       Шики убегает.       Она не ожидала столкнуться с Гето-саном, но хорошо, что… хорошо, что Кен-оджичан был не один. Верно? Потому что его друг недавно умер. Шики думает, что помнит, как один из её многочисленных наставников упоминал что-то о том, что нужно быть осторожнее с людьми, которые пережили «травматический опыт» и это, скорее всего, верно сказано.       Её дядя выглядит ужасно.       Прошло не так много времени с тех пор, как Шики убила проклятого бога, но Кен-оджичан выглядит так, будто за этот короткий промежуток времени он постарел на несколько лет.       Шики тут же накрывает волна вины, ведь это её вина, не так ли? Это её вина, что Кен-оджичан так расстроен. Это её вина, что Кен-оджичан всегда обо всём беспокоится. Это её вина, что друг Кен-оджичана мёртв. Если бы только Шики была быстрее, то, возможно, Хайбара-сан был бы жив, а Кен-оджичан не был бы таким подавленным.       Гето-сан оставляет их поговорить наедине.       Но теперь, когда они наконец остались наедине и лицом к лицу, Шики понимает, что не знает, что сказать.       Мне жаль. Тебе грустно и больно, и я не знаю, что мне делать. Я ли тому причина? Мои неудачи — причина, по которой ты так расстроен?       Извини. Извини, извини, я не понимаю, но я больше так не буду, я просто…       Пожалуйста, прости меня?       — Шики, — девочке удаётся не вздрогнуть от зова по имени. — Ты…как дела? Как…       — Мне жаль, — выпаливает она, и это причиняет боль. Беспокойство Кенто-оджичана о ней, словно ножом пронзает её грудь… и Шики очень хорошо знакома с этим чувством. Ей трудно сохранить ровный голос. — Мне… мне жаль. Ты расстроен. Я…я не…       Что она говорит?       Её дядя качает головой.       — За что ты извиняешься? Тебе не нужно.       Молодой человек замолкает, и гримаса на мгновение пробегает по его лицу. Хотя его голова остаётся опущенной между плеч, зажатая длинными руками, покоящимися на его коленях, выражение его лица, всё ещё ясно видно.       — Шики, — медленно говорит Кен-оджичан, — Что дало тебе ошибочное впечатление, что я… расстроен из-за тебя?       Сбивчивые слова вызваны скорее замешательством, чем прямым обвинением. Тем не менее, они наполняют Шики внезапным, необъяснимым желанием сбежать прочь.       — Тебе грустно, — тихо отвечает она на очевидный вопрос, заставляя себя стоять на месте. Побег ничего не решит, твёрдо напоминает она себе. Вот почему Сатору-ниичан изначально сказал ей поговорить с Кен-оджичан, не так ли? — Тебе грустно и это моя вина.       — Что? — её дядя автоматически качает головой. — Нет, конечно, это не твоя вина. Это не…       — Ты ни разу не взглянул на меня с тех пор, как я убила Проклятого бога!       Слова вырвались из неё не характерным для неё почти криком. Сердце колотится в груди, стучится и стучится, и Шики почти чувствует, как оно горит.       Кенто-оджичан напрягается, в тревоге вскидывает голову и наконец смотрит на неё.       — Я…       Она не хотела кричать. Она не…       Шики просто хочет…       Не сердись, не грусти. Прости меня, мне жаль.       Маленькая девочка напрягается, когда тёплые руки тянутся и осторожно, осторожно обнимают её, притягивая её в неуверенные объятия. Она шмыгает носом, делая всё возможное, чтобы остановить слёзы, которые просто не прекращаются, теперь, когда они наконец появились.       — Мне жаль, что я ничего не смогла сделать для Хайбары-сана, — шепчет она на ухо Кенто-оджичану.       Её дядя напрягается, затем отстраняется от неё. Шики чувствует, как её сердце падает…       Теплые руки обнимают её за плечи. Маленькая девочка поднимает взгляд, но обнаруживает, что он пристально и серьёзно смотрит на неё сверху вниз.       Кенто-оджичан смотрит на неё и не отводит взгляда.       — Прости меня, — говорит он. Его голос твёрдый, ясный. — Мне жаль, что я заставил тебя так себя чувствовать. Я никогда не хотел, чтобы у тебя сложилось такое впечатление, это… это не твоя вина. Ничто из этого не твоя вина.       Шики моргает слезящимися глазами. — Ты говоришь какую-то чушь, Кен-оджичан.       Её дядя смеётся, но это не очень радостный звук.       — Ты не виновата ни в чем из этого, Шики. Эта миссия, это не твоя вина. Хайбара… Смерть Хайбары тоже не твоя вина.       — Но ты расстроен.       — Так и есть, — легко соглашается он. — Но, я обещаю тебе, что не расстроюсь тобою или из-за тебя. Я… я расстроен на себя. Я боюсь за тебя, Шики.       Что?       — Почему? — удивлённо спрашивает маленькая девочка, по понятным причинам ошеломлённая неожиданным поворотом разговора. Облегчение, что Кен-оджичан на самом деле не расстроен из-за неё, а вместо этого он… боится за неё? — Я в полном порядке, Кен-джичан.       В этот момент, на лице дяди странное выражение, сложное выражение, которое Шики не может расшифровать. Разочарование? Грусть? Вина?       Но почему?       Ситуация с проклятым богом могла быть опасной, но они смогли решить вопросы и изгнать его в конце концов. Легко и просто. Не было нужды слишком зацикливаться на этом. Тогда, было ли это… было ли это потому, что Кен-джичан не соглашался с методами обучения клана Годжо? Шики всегда знала, что её дядя был недоволен тем, что её отправили изгонять проклятия, но… это всегда были более слабые проклятия, хотя иногда и попадались посильнее. Киёхира-сенсей и Джихэй-сан тоже всегда присматривали за ней.       Всё было хорошо, не правда ли?       Шики не хочет, чтобы Кенто-джичан беспокоился о ней, особенно если это его так расстраивает.       Я обещаю тебе, что не расстроюсь тобою или из-за тебя.       На мгновение Шики почти просит дядю пообещать ей это, как связывающую клятву.       К счастью, разум маленькой девочки догоняет её прежде, чем она успевает импульсивно открыть рот, чтобы произнести эти слова. И Шики так же приходит в голову, что, возможно, просто возможно, не так уж и непостижимо, что Кен-оджичан будет беспокоиться, всегда будет беспокоиться о ней, потому что…       Ведь для неё это не одно и то же?       Разве Шики не беспокоилась о Кен-оджичане? Когда Шики решила убить проклятие… она думала о безопасности Кенто-джичана, больше чем о борьбе Киёхиры-сенсея и Джихэй-сана, когда решила взять ситуацию в свои руки.       Шики хочет, чтобы Кенто-джичан был в безопасности.       Кенто-оджичан тоже хочет, чтобы Шики была в безопасности.       О, думает она, когда новая перспектива наконец-то встраивается в её разум. Это то, что она всегда смутно знала, но каким-то образом, никогда по-настоящему не осознавала до этого момента.       Дядя снова обнимает её, и это… Тепло.       — Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, — шепчет он болезненно. — Так быть не должно. Ты не должна быть такой. Но я не могу защитить тебя, не могу… Клан Годжо, они никогда…       Шики осторожно протягивает руку, чтобы обнять Кенто-джичана в ответ, но тот замолкает, пытаясь подобрать нужные слова.       — Мне нужен клан Годжо, — просто говорит она ему. — Но и клан Годжо нуждается во мне. Они… не зайдут слишком далеко.       — А если они это сделают?       Шики думает о бесчисленных мерцающих красных линиях. Такие хрупкие. Так легко дотянуться и порезать.       — Они не сделают этого, — тихо говорит она с какой-то уверенностью в голосе. — А если сделают, то пожалеют об этом.

***

      Впечатление Шики о Гето-сане всегда было чем-то вроде приятного.       Дружелюбного, в некотором роде лёгкого в общении. Что, как правило, не применимо к большинству магов, которых она знает, но она думает, что это довольно подходящее описание для Гето-сана, который добр в том смысле, в котором Сатору-ниичан не является и никогда не сможет надеяться быть.       (Или, сама Шики, если на то пошло.)       С другой стороны, взгляд Шики на старшего подростка исходит исключительно из тех несколько раз, когда она видела его на школьной территории. Это, и конкретная миссия в прошлом году, которая пошла наперекосяк, когда в ней был замешан покойный Убийца Магов. Несмотря на их довольно редкие взаимодействия, этого всё же достаточно, чтобы дать Шики общее представление о личности подростка, если не о специфике его характера.       Поэтому, маленькая девочка слегка смутилась, когда однажды Гето-сан неожиданно задал ей довольно странный вопрос.       — Если бы у тебя была возможность свободного выбора, ты бы всё равно решила стать магом?       Маленькая девочка моргает и поднимает взгляд.       Выражение лица старшего мальчика тихое, задумчивое. Видно, что он терпеливо ждёт от неё ответа.       Шики никогда раньше не задумывалась над этим вопросом. Если бы у тебя была возможность свободного выбора, ты бы всё равно решила стать магом?       С тех пор, как она проснулась со смертью родителей и изменившимся миром, её влекло за собой влияние клана Годжо. Никто не спрашивал её мнения ни о чём, от мелочей вроде предпочтений в цвете одежды до крайне опасных планов, которые строились на её будущее. Клан Годжо интересовался Шики только из-за её способностей — её потенциала — как будущего мага. На самом деле, выбора никогда не было.       Но даже в случае выбора…       — Я думаю, да, — отвечает она. Потому что теперь это кажется…естественным. Это ли правильные слова? Мир не должен быть заполнен до краев потрескавшимися красными линиями, которые не предназначены для человеческого глаза, но в этом есть что-то, что находит отклик у Шики в глубине души. Она не может это отрицать.       И… «Убивать неправильно». Шики это знает, но она также не знает этого, не так, как она подозревает, что большинство людей знают. Перспектива убийства… Шики не считает себя откровенно убийственной или кровожадной, но, по общему признанию, сам акт убийства на самом деле не беспокоит её так сильно, как, вероятно должно было. Это… проблематично, не так ли?       Кенто-джичан был бы тобою разочарован.       Так что, возможно, это и к лучшему, что Шики становится магом, чьей единственной целью в жизни является уничтожение проклятий.       (Она время от времени слышит, как Киёхира-сан бормочет что-то подобное себе под нос, когда думает, что она не обращает внимания.)       «Она как будто рождена для этого».       (Он, вероятно, не ошибается. Киёхира-сенсей должен знать лучше, чем Шики, верно?)       — Вот и ответ, так? — усмехается Гето-сан, и в этом коротком звуке есть странная интонация, которую маленькая не может понять. У неё нет времени размышлять об этом. — Интересно… если бы не влияние клана Годжо, ты бы всё равно встала на путь мага?       Шики не думает, что у неё когда-либо был какой-либо вариант для будущего, кроме как стать магом, с того момента, как она проснулась с этими проклятыми голубыми глазами. Она не так обижена на этот факт, как изначально, и в некотором смысле это… это к лучшему, не так ли?       В конце концов, именно благодаря этим глазам и тренировкам в клане Годжо она смогла спасти Кен-джичана.       С этими глазами ты сможешь спасти многих людей в будущем. Слова Дайсаку-сама эхом раздаются в её голове, тихие и пыльные. Так что, пожалуйста, работай усердно, малышка Шики. Признаюсь, я с нетерпением жду возможности увидеть, каким магом ты однажды станешь.       — Я не думаю, что всё это имеет значение, Гето-сан, — пожимает плечами Шики. Что есть, то есть, и эти вопросы «что если…» ничего не изменят в её нынешних обстоятельствах. Шики не может точно сказать, что она счастлива прямо сейчас, но всё определённо могло бы быть намного, намного хуже. Клан Годжо заботится о ней, и она… довольна тем, что у неё есть. Тем, что её ждет в будущем.       — Извини, — качает головой подросток, слегка расстроенный. — Полагаю, я просто… недавно думал о чём-то тяжелом. Неужели… тебя правда не беспокоит, что твой клан просит тебя убивать?       Голос у него лёгкий, разговорный. Как будто это совершенно нормальный вопрос.       Как погода? Какой твой любимый цвет? Тебя не смущает, что твой клан просит тебя убивать?       — Не совсем, — отвечает Шики с той же безразличной небрежностью. Невинно, неосознанно.       (Это не её вина. Шики подсознательно начала учиться подстраивать своё поведение под окружающих, чтобы её близкие не беспокоились о ней. Это не её вина, что она не правильно понимает. Шики ещё не научилась правильно улавливать контекст. Это не её вина, что спокойный голос Гето-сан вводит её в заблуждение, пусть и непреднамеренно.       Это не её вина.)       — Я понимаю.       Маленькая девочка вопросительно наклоняет голову в ответ на странную паузу.        — Что-то не так, Гето-сан?       Глаза Гето-сана мелькают в её сторону на мгновение, которое невозможно прочесть, и он качает головой. Он улыбается, но выражение лица больше похоже на лёгкую гримасу.       — Ничего такого, не волнуйся.       Шики мычит, не совсем веря, но у неё нет причин давить.       — Пусть будет так, как ты говоришь, Гето-сан. Может, тебе стоит поговорить о том, что тебя беспокоит с Сатору-ниичан?       В конце концов, её кузен посоветовал ей поговорить с дядей и им в основном удалось уладить отношения между собой. Может быть, это было что-то похоже?       На этот раз улыбка Гето-сана более искренняя.       — Может быть, так и сделаю. Но это подождет, пока я не вернусь со следующей миссии, которая может занять некоторое время — на этот раз это довольно далеко в сельской местности.       Маленькая девочка понимающее кивает.       — Береги себя, Гето-сан.       — Спасибо, Шики-тян. — Старший мальчик нежно похлопывает её по голове — в отличие от Сатору-ничана, который с удовольствием превращает волосы Шики в бесформенное птичье гнездо в мгновение ока, жест Гето-сана можно назвать не более чем нежным.       Никто из них этого не знает.       Ни один из них не знает этого в тот день, когда они сидят вместе на ступеньках каменной лестницы школы Техникума, просто старший ученик, присматривающий за маленькой девочкой, пока её клан не придёт за ней. Гето-сан быстро здоровается с Джэхеем-саном, когда тот приходит, затем прощается с ними обоями, отправляясь на свою собственную миссию.       Никто из них не знает, но это их последний разговор за долгое-долгое время.       Две недели спустя было сделано официальное заявление:       В соответствии со статьей 9 Стандартных правил магов, Гето Сугуру должен быть признан «пользователем проклятия» за грубое злоупотребление колдовством с целью совершения убийств неродственных ему гражданских лиц, которые являются немагами.       Текущее количество жертв: 112       Регламент: Исполнение по предъявлении.       Первой мыслю Шики, услышав это, было: «Это ложь»       За исключением того, что это не так. Бюрократия в мире магов имеет свою долю закулисных сделок и ловушек, как и колдовские кланы, из которых состоит их административный орган, но нет смысла плести ложь такого масштаба для Великого Особого Уровня. И кто вообще осмелится подставить Особый Уровень за такое злодеяние? Нет, если это только не содержало какой-то доли правды, и рассматриваемый Особый уровень на самом деле…пошёл и…       Вторая её мысль: «Сатору-ниичан расстроится».       О, нет.       — Где Сатору-ниичан? — спрашивает Шики.       Как оказалось, Сатору-ниичан ищет Гето-сана.       Что… неудивительно. Потому что Гето-сан — его друг. Тот друг, которому он действительно доверяет, а для кого-то вроде Сатору-ниичана это редкость. Но дни медленно проходят, а приказ о казни Гето-сана так и не отменяется, и…       И Шики немного растеряна, и не знает, что делать. Какой будет правильная реакция, когда лучший друг твоего кузена внезапно решает без предупреждения вырезать целую деревню мирных жителей, не являющихся магами?       Нет, никто не делает ничего подобного без предупреждения. Но… но Шики не заметила никаких признаков, которые бы ей бросились в глаза. Гето-сан казался немного уставшим, когда она видела его в последний раз, но это было нормально для мага, особенно для мага Особого Уровня. Сатору-ниичан иногда жульничает с Техникой Обратного Проклятия, но Шики так же видела своего кузена, когда он уставал.       Усталость не могла объяснить внезапное решение убить 112 мирных жителей.       Шики с трудом это представляет. Гето-сан из всех людей, серьёзно? Она думала, что это будет то, чего клан Годжо будет опасаться в отношении Сатору-ниичана, но думать, что Гето-сан сделает это, это…       Это странно.       Проклятые техники предназначены для защиты немагов, сказал ей однажды Гето-сан. Он лгал?       Ну, неважно, лгал он ей или нет. Шики больше беспокоит возможность того, что Гето-сан также лжёт Сатору-ниичану. Её кузен называл Гето-сана своим лучшим другом, и вместе они должны были быть сильнейшими.       Неужели, всё это было ложью? Шики просто никогда не замечала этого?       Или… здесь происходит что-то ещё?       Шики не знает Гето-сана так хорошо, как Сатору-ниичан, но Гето-сан не кажется ей человеком, который занимается беспорядочным убийством, не то чтобы некоторые другие пользователи проклятий, которые приходят на ум, думали о Гето-сане в таком роде. Нелогично, что он просто так взял и решил вырезать целую деревню.       Итак, вопрос…       — Почему?       — Кто, чёрт возьми, знает?!       Шики скрещивает руки на груди, не впечатлённая измотанным ответом. Но она сочувствует Сатору-ниичану. Из всех них, новообретённая тяга Гето-сан к убийству и внезапное предательство мира магов сильнее всего бьют по Сатору-ниичану, и все это знают.       Её кузен определённо выглядит так, будто у него были тяжелые дни.       Шики падает прямо рядом с Сатору-ниичаном, который растянулся на полу Токийском школы магов, его ноги беспорядочно разбросаны, и он сидит, ссутулившись.       — Иэйри-сан сказала мне, что ты нашёл Гето-сан, — говорит она без предисловий.       — Так и есть, — её кузен расстроенно потирает голову. Очевидно, встреча прошла не слишком хорошо, если его реакция такая.       — Ты ведь его не убил, правда? — на это её кузен поднимает глаза и недовольно косится на неё. Шики примирительно поднимает руки. — Это совершенно обоснованный вопрос! Прямо сейчас вынесен приказ о казни Гето-сана.       — Значит, просто потому, что это приказ сверху, ты его выполнишь? — спокойно спрашивает Сатору-ниичан. В его голосе есть леденящая нотка чего-то опасного, но Шики остаётся совершенно невозмутимой.       Маленькая девочка нейтрально пожимает плечами.       — Ты же знаешь, как я отношусь к старейшинам, Сатору-ниичан. Мне было просто искренне любопытно.       — А. Ну, тогда, полагаю, я должен был ожидать этого от тебя, — старший мальчик смеётся, и это такой ужасно нежный звук. В его словах нет и следа какого-либо тёмного подтекста. — Мой очаровательный беспорядок убийственно маленькой кузины.       — Я не та, кто убила сотню мирных жителей, — говорит явно оскорбленная Шики.       — Это правда, — легко соглашается Сатору-ниичан. — Моя ошибка, полагаю, это плохой способ выразиться. Полагаю, что иметь естественную склонность к убийству — это не то же самое, что быть активным убийцей.       Его слова звучали бы немного искреннее, если бы не сопровождалась не слишком нежным похлопыванием по голове в конце. Шики, однако, не жалуется. Несмотря на лёгкий тенор его голоса, легко заметить, что её кузен сейчас явно недоволен, как бы он ни старался отвлечься.       Шики всегда симпатизировала Гето Сугуру. Но в этот момент она внезапно не может не почувствовать, что тоже немного ненавидит его за то, что он так поступил по отношении к Сатору-ниичану.       — Гето-сан хотя бы сказал тебе, почему он это сделал? — Шики искренно любопытно. Насколько ей известно, Гето-сан не похож на неё — или даже на Сатору-ниичана, если уж на то пошло. Образ мышления и мировозрения кого-то вроде Кенто-джичана, чем Сатору-ниичана, поэтому удивительно, что он просто внезапно… сорвался.       — Сугуру решил, что он не согласен с тем, как действует школа Техникума, — отвечает её кузен. Он откидывает голову назад, вытягивает руки в сторону. — Он считает, что немаги являются коренной причиной боли и страданий от проклятий. Так что, по-видимому, нам следует просто убить их всех. Таким образом, больше не будет нужды в магах, и мир освободится от проклятий, и все наши проблемы будут решены!       Шики моргает. Такого рода рассуждения…       — Он правда так сказал?       — Если говорить коротко, то да.       Правда? Эти слова сказал тот же Гето-сан, который верил, что магические техникумы существуют для защиты немагов? Это было полной противоположностью идеалов, которые он когда-либо исповедовал. Как он пришёл к такому выводу?       Шики не уверена, какое именно у неё выражение лица, но Сатору-ниичан фыркает, когда смотрит на неё.       — Я знаю, верно? — его голос — долгая, протяжная жалоба. — Это безумный план, вот что это такое! Кто придумал геноцид как приемлемое решение чего бы то ни было?.. Но, похоже, он достаточно сумашедший, чтобы довести всё это до конца, неважно, что думают другие. Он также сказал что-то о спасении нас и спасении мира магов от самого себя. Ты можешь в это поверить?       Сатору-ниичан медленно качает головой. Шики может только посочувствовать. Она тоже этого не понимает.       — …почему другие люди не имеют никакого смысла? — скорбно спрашивает она у своего кузена.       Сатору-ниичан делает гримасу.       — Без понятия. Если ты когда-нибудь это поймешь, обязательно расскажи мне об этом секрете, хорошо?       Шики тоже морщится. Она может быть уверена в своей способности узнавать новое, но что-то подсказывает ей, что это не то, в чём ей в ближайшее время повезёт разообраться.       (Или когда-либо.       Маленькая девочка старается не думать об этом слишком много.)

***

      Сатору-ниичан по большой части делает вид, что невозмутим. Но правда в том, что Гето-сан его друг. Он доверяет Гето-сану так, как Иэйра-сан не может даже надеться на такое доверия, и это проблема. Потому что Гето-сан был тем, кому Сатору-чан доверял больше всего, но Гето-сан также решил предать школу Техникума и всё, что с ней было связано.       Это проблема.       Некоторое время Сатору-ниичан нехарактерно тих, после того как Гето-сан был объявлен отвратительным пользователем проклятия. Но, в конце концов он, наконец, кажется, приходит к решению о чём-то.       «Мало того, что я Сильнейший. Я не могу спасти тех, кто не желает быть спасённым.»       Остальная чась года проходит спокойно.       Несмотря на весь фурор, который Гето-сан поднял, когда покинул Токийскую школу, он не срау же принялся сеять хаус. Не было никаких сообщений о беспорядочных убийствах после того, как он стал пользователем проклятия. Вместо этого ходили слухи о том, что Гето-сан… взял под контроль религиозный культ?       Шики не слишком вдавалась в подробности.       Постепенно всё возвращается к спокойному равновесию, в конце концов. Единственное, что примечательно, что происходит в течение следующего года — это то, что новую преподательницу танцев Шики без промедления уволили с должности.       Это было довольно нелепое дело, всё рассказано и сказано: настойчивая женщина неоднократно, не слишком тонко пыталась уговорить свою ученицу стать жрицей. По её словам, Шики больше подходила для того, чтобы «посвятить свою жизнь танцам для богов», чем «губить свою жизнь, сражаясь с ужасными сверхъестественными мерзостями».       И вот женщину бесцеремонно уволили.       Из Шики собирались сделать мага клана Годжо. Им не нужен был кто-то, кто внушил бы ей «легкомысленные идеи» относительно её будущего.       Или, наверное, что-то вроде того. Дайсаку-сама не сказал ей этого в словах, когда он сообщил ей об этом, но Шики достаточно легко улавливает общую суть. Она не может сказать, что она полностью удивлена.       Микогами-сенсей была…немного эксцентричной, но всё равно превосходном инструктором. Шики будет скучать по этой женщине. Может быть.       Помимо различных продолжений её уроков, миссии Шики также изменились. Они больше не были ограничены проклятиями четвёртого уровня — честно говоря, они не были ограничены довольно долгое время, с тех пор, как она убила проклятого бога первого уровня, кажется, целую жизнь назад.       Некоторые бои сложнее других, особенно, когда в игру вступают заложники. Шики больше всего не любит такие ситуации, потому что ей постоянно напоминали, что маги должны защищать людей от проклятий. Что это значит, когда тот, кого она должна защищать, попадает под перекрёстный огонь?       Ничего хорошего, наверное.       Не всех можно спасти.       Но Шики может постараться изо всех сил.       Летом, после того как Шики исполнилось девять лет, она получает особенно кровавое задание в захудалой школе в сельской местности. Что, было необычно, так как проклятия в сельской местности, как правило, были слабее, чем те, что встречаются в городах. Это конкретное задание включало в себя некоторых местных жителей, которые верили, что проклятие было каким-то божеством, которое требовало живых человеческих жертвоприношений. Но из-за того, что в разбирательстве было замешано несколько человеческих преступников, на самом деле не было сразу очевидно, что проклятие было вовлечено в начале. Это означало, что дело изначально попало в полицию, которая затем взяла на себя расследование….       Достаточно сказать, что к тому времени, как Окно раскрыли дело и поручение наконец передали магам, ситуация уже была кошмарной.       Шики вошла в бесформенное тигроподобное проклятия, жадно разрывающее полицейских и жертв. Вся комната была залита кровью.       Всего было двенадцать немагов.       Выжили только трое.       Это был даже не проклятый бог, а просто проклятие. Но это было проклятие Первой степени, чьё тело с ног до головы было покрыто кроваво-красными глазами, вызывающими лёгкую тошноту, при каждом взгляде на него. Что сделало эту битву совершенно жалкой для Шики, чей метод борьбы во многом оказался визуальным и основывался на ближнем физическом бою.       Киёхира-сенсей вскочил на ноги в тревоге, когда Шики вышла из барьера Занавеса, с ног до головы покрытая кровью и кусками внутренностей. Это было отвратительно. Шики мельком подумала, что было бы неплохо иметь в этот момент Бесконечность.       Её травмы были в лучшем случае незначительными, и она была в основном невредима… разве что немного шаталась на ногах из-за раздражающего головокружения, вызванного проклятием.       Так ли ощущается пьянство?       Шики решает, что в будущем она никогда не будет употреблять алкоголь.       Она говорит об этом Сатору-ниичану, но тот смеётся над ней.       Затем он исчезает на неделю, что сильно огорчает всех старейшин, паникующих из-за внезапного исчезновения своего почётного наследника клана. А также Шики, чья головная боль только усугубляется тем, что ей приходится разбираться со старейшинами вместо него.

***

      — Я вернулся! Кто-нибудь скучал по мне?       Шики выпрямляется, сидя за чтением во дворе, слегка озадаченная. Типичный Сатору-ниичан. После несколько дней игры в исчезновение её кузен вальсирует обратно в клановый комплекс с наглой ухмылкой и без единой ноты дискомфорта в походке.       Хотя тоже самое нельзя сказать о его… товарищах?       Маленькая девочка моргает.       Дети?       Хм. За Сатору-ниичаном, когда он беззаботно ввалился обратно в клановый комплекс, плелись двое детей. Девочка постарше и мальчик помладше, оба выглядели младше самой Шики. Девочка явно нервничала, заламывая руки, когда она широко распахнула глаза и окинула взглядом традиционный стиль своего окружения и слишком большой двор. А что касается мальчика…       Честно говоря, он выглядел скорее настороженным, чем нервным, оглядываясь по сторонам с некоторой осторожностью и подозрением в своим тёмных глазах.       Шики на мгновение замирает, пристально глядя. Она почти уверена, что никогда раньше не встречала ни одного из этих двух детей, но мальчик был… странно знакомым, по какой-то причине.       — Шики! Моя милая, очаровательная кузина, как же я скучал по тебе…       Сатору-ниичан появляется перед ней, словно настоящий вихрь, и обнимает её, поднимая Шики над землей и кружа её, прежде чем снова отпустить с непринужденной улыбкой.       — С возвращением, Сатору-ниичан, — Шики на мгновение игнорирует своего кузена, отдавая предпочтение тщательному разглаживанию складок на своей жёлтой юкате.       — Да ладно, разве ты не можешь говорить немного более воодушевлённо, увидев меня снова?       Кажется, у него хорошее настроение.       И всё же…       — Если хочешь, чтобы я проявила энтузиазм, то не оставляй меня одну разбираться со старейшинами, не сказав ни слова.       Её брат смеётся. — Разве это не ты сказала мне не волноваться и делать то, что нужно, а?       Ах, да. Когда её госпитализировали из-за стычки с Убийцей Магов, она примерно так и сказала своему кузену. Это правда, и Шики до сих пор придерживается этого мнения.       — Да, но предупредить всё равно стоило бы, — Шики бросает на старшего брата многозначительный взгляд.       — Конечно, — бодро отвечает Сатору-ниичан, как будто не собирается её слушать. Шики сдерживает желание выпустить обиженный, проигравший вздох. Незачем подбадривать кузена. — В любом случае, посмотри, кого я привез с собой!       Её кузен беспечно махает руками детям, стоящим позади него, в широком жесте, и оба они тут же замирают от внезапного, неожиданного внимания.       — Девочку зовут — Фушигуро Цумики, а мальчика — Фушигуро Мегуми, — беззаботно представляет он. — Итак, что ты думаешь?       Что она думает?       Шики на мгновение смотрит на других детей. Красные линии расцветают и мерцают в её поле зрения, и она замечает неестественное свечение в теле мальчика, которое отсутствует в теле девочки. Она провела достаточно тестов под бдительным оком Дайсаку-сама к этому моменту, чтобы распознать зарождающиеся признаки, указывающие на проклятую технику; очевидно, Фушигуро Мегуми — маг, а его сестра — нет. Но она сомневается, что это всё, о чём просит её кузен.       Что ты думаешь?       Фушигуро Мегуми… она думала, что он выглядел знакомым раньше, но она также почти уверена, что никогда не встречала его раньше. Тогда, почему она думала, что он был странно знаком изначально? Тёмные волосы и тёмные глаза, и было что-то в его лице, что отчётливо напоминало ей о…       Ой.       — Сатору-ниичан, в самом деле? — Шики резко поворачивается к своему кузену, открыто ошеломлённая. — Это Зенин…       — Тсссс! — седоволосый подросток имеет наглость прижать палец к её губам, что мешает ей закончить предложение. — Давай оставим это как приятный сюрприз и для остального клана, а?       Для пущей убедительности он подмигивает.        Шики совершенно не впечатлена.       Какую игру сейчас затевает её кузен? Она не единственная, кто стоит здесь на открытом дворе, и у неё нет сомнений, что старейшины клана получили бы ответ о возвращении Годжо Сатору в тот самый момент, когда он шагнул через главные ворота. Для «счастливого сюрприза» он, конечно, не очень-то старается держать всё в секрете.       Так что… единственное разумное объяснение в том, что он хочет, чтобы это стало известно. Может быть, даже сделать из этого большую проблему. Почему? Что же такого в детях Зенин Тоджи, что они так внезапно привлекли внимание Сатору-ниичана?       Было ли это как-то связано с Гето-саном?       — Мегуми и Цумики останутся здесь на некотрое время, пока я разберусь с клановыми делами и кое-что заберу из токийской школы, — Сатору-ниичан приседает перед Шики. — И со своей стороны, ты тоже присматривай за ними, ладно?       Шики смотрит в сторону других детей. Мегуми слегка хмурится, явно недоверчиво. Цумики, с другой стороны, неуверенно улыбается.       — Ладно, — говорит Шики. По правде говоря, для неё всё это не имеет особого значения. Несмотря на её первоначальное удивление тем, что Сатору-ниичан нашёл и привёл с собой детей Убийцы Магов, в конечном счёте, это решение её кузена, и Шики будет уважать его выбор. Вот и всё.       Кроме того, судя по реакции детей, она сомневается, что кто-либо из Фушигуро действительно имел какой-либо контакт с миром магов до того, как в их жизни появился Сатору-ниичан. Это делает её… немного тоскливой, по какой-то причине.       Какое странное чувство.       В любом случае.       — Когда ты свяжешься с кланом Зенин по этому поводу?       Мальчик напрягается при упоминание «Зенин», а девочка остается в неведении. Хм. Значит, мальчик не совсем невнимателен.       — Я займусь этим, сначала разобравшись со старейшинами нашего клана, — небрежно отвечает Сатору-ниичан. — Я уверен, что мы сможем прийти к приемлемому соглашению для Фушигуро Мегуми и его сестры.       Внимание Шики привлекает особое внимание её кузена к фамилии Фушигуро. «Фушигуро», а не «Зенин».       Маленькая девочка смотрит с лёгким удивлением.        — Ты намекаешь на…?       Сатору-ниичан смеется.       — Тссс! Не порти интригу! Разве ты не ждёшь с нетерпением восхитительных, удивительных взглядов старейшин, когда они узнают об этом?       — Ты имеешь виду восхитительные сердечные приступы, которые ты собираешься вызвать?       — Эх, разницы никакой.