Авантюрист

      Однажды ночью или же днём. Двери распохнулись, и яркий свет пронзил привыкшие к темноте глаза. Кто-то зашёл, отсоединил цепь от стены и поволок ослабшего принца за собой.       Дворец в принципе не изменился. Всё та же роскошь и светлые оттенки заправляли всем. Неизменные золотые люстры и дорогие картины, развешенные по стенам коридора, давали понять о хорошем финансовом положении. Его всё тащили за собой, как какой-то мусор, пока не остановились у уходящих в потолок больших белых дверей с золотым орнаментом.       Кажется, раньше там была гостиная. — Подумал оборотень.       Неизвестный постучался. Ему разрешили войти, и он опять поволок Се Ляня за собой.       Помещение, в которое они вошли, действительно было гостиной. Разожжённый в камине огонь тихо потрескивал, а люстра подсвечивала два стоящих на против друг друга дивана. Се Леня грубо кинули между ними. Тогда он, подняв, наконец, глаза, столкнулся взглядом с мужчиной средних лет, что смотрел на него с плохо скрываемым отвращением. Это был его отец. Се Лянь так давно его не видел, что засмотрелся, не заметив ещё одного, находящегося в комнате. Император перевёл взгляд и продолжил разговор с собеседником. Только тогда Се Лянь заметил мужчину, сидящего на втором диване и без стеснения разглядывающего его.       Свет до сих пор резал глаза. Привыкшие к полной тишине уши слышали всё сквозь толщу воду, но он уловил несколько фраз диалога, и, кажется, они говорили про... Цену?! Какую цену? Цену чего? Се Лянь даже подумать над этим толком не успел, как цепь передали незнакомому. Тот резко дёрнул за неё так, что Се Ляню стало больно, а после встал и пошёл в сторону выхода, таща ничего не понимающего подростка за собой.       Вот так, собственный отец продал его в возрасте тринадцати лет. Се Лянь ему просто наскучил. Раньше он сидел целыми днями в темнице и потихоньку сходил с ума. Тогда он думал, что это настоящий ад, но тот постиг его только после продажи.       Хозяин - так требовал называть себя человек, купивший его. Цзюнь У был очень груб и любил издеваться. В отличии от отца, что желал забыть про существование сына. Он изводил Се Ляня пытками. Чего он только не придумал. Наказание плетью и огнём. Закование в цепи так, что даже пошевелиться не выйдет. Шипы и гвозди. Голодание. Но больше всего он любил последнее - ножи.       Приходя в клетку, на железном столе он раскладывал разные лезвия. Некоторые были поменьше, некоторые побольше. Тонкие и толстые. Острые и тупые. Он приковывал Се Ляня и начинал медленно водить лезвием по его телу. Не важно, в каком обилике он был, человеческом или животном. Хозяину доставляло это огромную радость. Рассекать плоть такого ненавистного тебе раба, купленного за копейки, и слушать его сдавленные крики. Что может быть лучше? Чем оставлять вечные следы на некогда фарфоровой коже. А в конце любоваться проделанной работой. Ещё несколько часов назад белоснежная спина была вся красная. Длинные и глубокие, маленькие и поверхностные, ровные и рваные царапины ещё сильно кровоточили. Цзюнь У использовал на нём весь свой арсенал и сейчас окровавленные ножи валялись по всей комнате. Ударив на последок израненную спину оборотня, он ушёл, оставив Се Ляня валяться в собственной крови и задыхаться от боли.       Такие раны нужно обрабатывать, а некоторые зашивать. Но хозяин не давал промывать их даже водой. Он гнили, болели, зудели и доставляли жудкий дискомфорт. А Цзюнь У только и приходил за тем, что бы оставить новые поверх таких же, ещё не заживших. Так Се Лянь прожил у этого изверга год.       Всё было бы, как и раньше, если бы однажды к нему в клетку не зашёл пьяный Цзюнь У и не изнасиловал его. Под утро он сделал один вывод: ему понравилось. А вот у Се Ляня появился новый ночной кошмар. Так иногда он стал заглядывать к нему - развлечься и избавиться от стресса другим способом, нежели обычно. И ещё два года в аду пролетели незаметно. Или же тащились слишком долго.       Се Лянь достиг возраста согласия. И тогда всё стало ещё хуже. Один раз в несколько месяцев превратился в каждый день и стал ещё извращённее. Хозяин не любил использовать презервативы и тратить время на подготовку, поэтому каждый вход сопровождался резанными криками оборотня. Маленькое тугое отверстие никогда не хотело принимать его, сколько бы раз он в него не в ходил, поэтому приходилось применять силу. Ох, как же верещал Се Лянь, когда в сухую нерастянутую дырочку входил огромные по всем параметрам ствол. Юноша всегда был очень узким и тугим, поэтому каждая ночь заканчивалась разорванным и ноющим аналом. С каким опустошением он потом шёл в купальню, в которую ему разрешено было ходить только недавно, и тёр кожу до красных пятен, так, словно хотел сдереть её вовсе. Все эти засосы, укусы, а особенно сперма, до сих пор находящаяся где-то глубоко внутри, с каждым разом повышали уровень отвращения к себе и этому грязному телу.       Постоянно находясь в заперти, он уже давно потерял счёт времени. Ел и пил он только по прихоти хозяина. Выходить из клетки было и вовсе запрещено. А проклятые кандалы, до сих пор сковывающие шею и правую лодыжку, противно позвенькивают при каждом движении и служат напоминанием, что себе он больше не принадлежит. Да и вряд ли уже когда-нибудь будет.       Когда Цзюнь У надоел просто секс с оборотнем, он придумал, как можно его разнообразить. Теперь на несколько месяцев забытые ножи вновь валялись вокруг бывшего принца. Возобновившиеся порезы стали ещё больше ослаблять Се Ляня. После того, как член хозяина выскакивал из растянутой, измученной дырочки. Он одевался и уходил, не проронив не слова. А Се Лянь ещё долго оставался кровавой массой лежать на каменном полу, не в силах подняться. Всё тело ныло и всем было наплевать на его состояние. Конечно! Он же больше не человек. Не личность. Теперь он просто вещь, которой можно по пользоваться, сломать и выбросить, как ненужный мусор.

***

      Однажды ночью Цзюнь У перестарался. Слишком глубокие порезы. Слишком сильные толчки. Слишком грубо. Слишком долго. Слишком всё. Когда во время процесса Се Лянь потерял сознание и перестал сжиматься так, как хотел Цзюнь У. Он схватил его за водопад каштановых волос, потянул на себя и со всей силой впечатал в пол. Се Лянь пришёл в себя и от боли резко охватившей всё тело, завыл. Когда хозяин закончил и вышел, всё было не так как обычно. Он словно каждое мгновение терял сознание и очнувшись вновь, боль била с новой силой. Весь мир кружился и был затуманен. В ушах гудело. А голова пульсировала так, как-будто сейчас вырвется. Он еле шевелил конечностями и собрав все силы свернулся в клубочек, пытаясь закрыться от всего мира. Он задыхался и захлёбывался в собственной крови.       Сквозь предсмертную агонию он услышал скрежет двери. Хозяин пришёл добить его? Он, наконец, избавится от этих страданий? Думаю, одного удара будет достаточно, чтобы покончить с этим. Оборотень блаженно прикрыл и так еле открытые глаза и приготовился почувствовать последний удар. Но его не последовало. Чья-то холодная ладонь аккуратно опустилась на его лоб. Это был точно не хозяин. Его ладони такие же большие, но прикосновения грубые и обжигающие. Его кожа всегда была словно раскалённая лава. И это точно не он. Но кто тогда?       Рука переместилась на пульс. Он еле дышит. Се Лянь собрал всю волю в кулак и приоткрыл глаза. Перед ним, сгорбившись, сидел юноша. Перед глазами всё плыло, и он не мог разглядеть его лица. А юноша замер, когда увидел подрагивающие веки и пустые открывшиеся глаза, затуманенные агонией.       — Гэгэ, ты меня слышишь? — Попытался Хуа.       Ответа не последовало. Это было не удивительно. Видя, насколько плачевно состояние бывшего принца, он удивился, что тот вообще ещё может быть в сознании. Ведь сложно было даже представить, как тому больно. И чтобы облегчить боль, нужно как можно скорее дать лекарство.       Се Лянь всё не мог разглядеть лица юноши, но, кажется, тот что-то говорил. В ушах всё так же звенело, поэтому он не мог даже приблизительно расслышать, что тот говорит. Потом странный юноша что-то достал и поднёс к его губам. Это была колба с какой-то жидкостью. Он не стал пить. Намеренья юноши были до сих пор не понятны. И, видя заминку Се Ляня, этот юноша выпил всё содержимое сам. Это произошло так быстро и неожиданно, что Се Лянь слегка приоткрыл рот. И этим воспользовались. К его губам прикоснулись чужие, а в рот начала затекать та жидкость. Теперь у него не было выбора, и он проглотил.       Убедившись, что бывший принц всё выпил, юноша отстранился. Он тут же стянул с себя верхнюю одежду и начал укутывать в неё Се Ляня. Стало до непривычного тепло, и парень даже забыл про ту непонятную жидкость, что влили в него. Его аккуратно подняли на руки и нежно прижали к себе. Он не знал, куда его несут и зачем, но почему-то это перестало его волновать, и он потерял сознание. Будь что будет.