Птицы и Монстры / Birds and Monsters

      Гарри со слезами на глазах смотрел на спящее лицо Дафны, на её мёртвые безобразные глаза, наконец-то прикрытые веками. Гарри ненавидел себя за эту мысль, и это, конечно, не было причиной, по которой он наложил на неё сонные чары, но… это зрелище причиняло боль. Он не мог отрицать этого. Прекрасная голубизна Северного Ледовитого океана, в которой он так часто терял себя, спасаясь от жестокой реальности… похищена Волдемортом, в наказание за то, что любила его.       Гарри сжал кулаки. Это была его вина, его проклятая вина. Сколько ещё Дафне придётся страдать только потому, что он слишком слаб, чтобы защитить её?       Низкое воркование оторвало Гарри от мрачных мыслей. Повернув голову, он увидел Фоукса на ковре в центре комнаты, его красно-золотое оперение было потрёпано во время предыдущего боя, а крылья покрыты многочисленными порезами. Гарри охватило чувство благодарности. Только благодаря фениксу им удалось выбраться из Министерства на Площадь Гриммо.       — Спасибо тебе, Фоукс, — прошептал он, его голос был искренним. — Спасибо, что снова спас нас. Без тебя мы бы давно пропали.       Фоукс снова скривился и расправил крылья. Сделав несколько необычайно неэлегантного вида взмахов, феникс поднялся в воздух, чтобы вскоре опуститься на грудь Дафны, которая тихонько вздымалась и опускалась во сне.       — Ты можешь ей помочь? — с надеждой спросил Гарри, его руку, всё ещё державшую руку Дафны, сжали при этих словах, но он не обратил на это внимания, устремив взгляд только на пылающую птицу перед ним. Его слёзы и раньше творили чудеса…       Глубокие золотистые глаза Фоукса встретились со взглядом Гарри, отражая его отчаянное выражение. Затем Фоукс выпрямился и наклонился к лицу Дафны. С тревогой в сердце и хрупкой надеждой Гарри наблюдал, как две сверкающие серебряные слезинки падают из его глаз прямо на закрытые веки Дафны. Раздался шипящий звук, словно капля воды попала на пылающий огонь, и слеза феникса испарилась, так и не успев воспользоваться своей целительной магией. Разочарованный, Гарри опустился на табурет рядом с кроватью.       — Всё равно спасибо тебе, Фоукс, — прошептал он, когда в комнате зазвучала печальная мелодия, которую не могли услышать человеческие уши, настоящее чудо древнего мира. Гарри снова начал плакать. Он плакал, плакал и плакал. Это было слишком, просто слишком.       Он не знал, как долго он плакал. В какой-то момент он почувствовал нерешительное прикосновение к своей руке, резко вернувшее его к реальности.       — Мастер Гарри, мастер Гарри, — услышал он обеспокоенный голос Добби, единственного друга, оставшегося после смерти Ремуса.       — Перестань говорить о смерти Ремуса так отстранённо, — раздался собственный голос в его голове. — Ты убил его.       — Мастер Гарри, мастер Гарри, — пискнул Добби, его голос становился всё выше и выше. — Мистер Гарри, вы должны проснуться, вы должны…       Гарри заставил себя выпрямиться. В глубоком изнеможении он повернулся к Добби, чьи уши, похожие на уши летучей мыши, безвольно поникли.       — Я слушаю, — тихо сказал Гарри. — Что случилось?       — Мистер Дамблдор стоит у двери и хочет поговорить с Гарри Поттером, сэр. Вы хотите, чтобы Добби впустил его?       Гарри вздрогнул от слов домового эльфа. Дамблдор был здесь! Может быть, он сможет помочь! Должен же самый могущественный волшебник в этом чёртовом мире быть хоть чем-то полезен, верно?       — Впустите его, — прохрипел Гарри. — И Добби, не мог бы ты принести укрепляющие зелья для Дафны? Ей сегодня пришлось многое пережить… — Его голос сорвался.       Добби наклонился вперёд и положил свою маленькую руку на руку Гарри.       — Добби поможет миссис Дафне снова набраться сил, — сказал он. — Мистер Гарри не должен волноваться. Всё будет хорошо!       В горле Гарри образовался комок. Не в силах говорить, он просто благодарно кивнул Добби, который, видимо, тоже не ожидал ответа. Домовой эльф в последний раз сжал руку Гарри, после чего выпрямился и быстро вышел из комнаты.       — Вы можете войти, — услышал Гарри его голос.       В следующий момент в спальню вошёл Дамблдор, выглядевший всё так же, как и во время драки в блоке министерских камер: белая борода и красная мантия во многих местах обгорели, а в руке он по-прежнему держал чужую яркую палочку. Только в его глазах пропал энергичный блеск ярости, вместо этого они были наполнены глубокой печалью и усталостью, которые исходили не только от его преклонного возраста.       — Гарри, — спокойно сказал Дамблдор, — нам нужно поговорить.       Гарри бросил на Дамблдора глубокий взгляд, а затем указал на спящую Дафну.       — Да, нам нужно, — ответил он, — но сначала, пожалуйста, осмотрите Дафну. Вы можете сделать что-нибудь, чтобы вернуть ей зрение?       Дамблдор нахмурился, но поспешил к кровати. С палочкой в руке он склонился над Дафной, бормоча магические формулы, которые Гарри опознал как древнегреческие. Воздух над головой Дафны начал мерцать, и Гарри почувствовал, что в комнате стало заметно теплее, но в конце концов Дамблдор лишь тяжело вздохнул. Вяло, словно каждое движение причиняло ему боль, он сел на кровать в ногах Дафны, а Фоукс свернулся калачиком у неё на животе.       — Боюсь, — сказал Дамблдор, — что это за пределами моих знаний.       — На что ты тогда годен? — отчаянно закричал Гарри. — Почему ты не можешь… Что мне теперь делать? — Он чувствовал себя беспомощным, таким беспомощным. Он даже не мог спокойно держать руки, они дрожали, как лист на его коленях. Он не мог ничего сделать правильно?       — Мне очень жаль, Гарри, — сказал Дамблдор. Через окно в комнату проникали первые лучи восходящего солнца, освещая белую бороду Дамблдора и морщины, избороздившие его лицо. — Я не могу ей помочь, — продолжал он, — но я могу сказать, что это очень тёмная магия. Проклятие, которое на ней лежит, напрямую связано с магией Волдеморта. Боюсь, пока Волдеморт жив, надежды на излечение нет.       При этих словах по телу Гарри пробежала дрожь. Это означало, заключил он, что надежда есть, когда Волдеморт умрёт. В нём закипела ярость и чувство небывалой решимости. Он убьёт Волдеморта и спасёт Дафну! Это было его целью и раньше — отомстить за родителей и дать им с Дафной будущее, но с событиями предыдущего дня кое-что изменилось. После этого вечера Гарри был готов пожертвовать всем, если потребуется, ради достижения этой цели. Какое ему было дело до мира волшебников, который снова и снова предавал их, который осуждал его и Дафну? Пусть они все горят в аду, Гарри это не волновало. Он даже сжёг бы всю страну, лишь бы спасти Дафну. Он уже совершил ужасные преступления. Настолько ужасные, что ему казалось, он может сделать всё, что угодно, совершить любой грех, предать любое доверие, потому что, какие бы разрушения он ни совершил, это не могло быть хуже того, что он уже сделал.       — Я возвращаю это законному владельцу, — голос Дамблдора внезапно донёсся до ушей Гарри, словно издалека. Гарри поднял голову и увидел, что он положил палочку Дафны рядом с ней на кровать. — Часть меня счастлива, что у меня её больше нет. Эта палочка уже совершила много ужасных колдовских…       — У меня нет нервов на ваши проповеди, — раздражённо ответил Гарри. — Просто говорите то, что должны сказать.       — Это правда? Дафна — дочь Волдеморта?       Гарри вскочил на ноги, его руки сжались в кулаки.       — А что, если это так? Что, если бы это было известно уже много лет? Разве это имеет какое-то значение? Дети не похожи на своих родителей. Я не похож на своих отца и мать, а она не похожа на него. Так что не говори о ней так! Вы… вы даже не представляете, что она за человек…       — Пожалуйста, успокойся, Гарри, — ответил Дамблдор. — Ты прав. Я не хочу брать на себя смелость судить о ней. Вы с Дафной…       — Кто мы? — сердито прошипел Гарри. И почему Дамблдор был так чертовски спокоен? И что не так с его чёртовыми глазами за очками, что они всегда так сверкают?       — Ты злишься на меня, — проворно заявил Дамблдор, словно читая его мысли. — Ты злишься на меня, потому что я не злюсь на тебя. Потому что я не кричу на тебя, не говорю тебе, что ты чудовище, чтобы ты мог погрязнуть в жалости к себе, что мир был так несправедлив к тебе.       — Что, Гарри? Я вижу удивление в твоих глазах? Нет, вы с Дафной не монстры, хотя вам бы этого хотелось. Это, несомненно, многое бы упростило. И всё же вы глубоко человечны, со всеми вытекающими отсюда особенностями. Возможно, вы ещё не осознаёте этого, но ваши души пылают.       «Они горят из-за того, что вы сделали.»       Обессиленный, Гарри опустился на табурет.       — Вы думаете, я не знаю? — сказал он. — Думаете, вы открыли мне какое-то великое озарение, с помощью которого я переосмыслю всю свою жизнь? Думаете, я ни о чём не жалею? Конечно, жалею. Каждый день до конца жизни мёртвые лица Сириуса и Ремуса будут преследовать меня.       — А что насчёт остальных? — спросил Дамблдор. — Всех остальных, кого вы убили?       — А что с ними? Должен ли я оплакивать их? По так называемым родителям Дафны? Вы даже не представляете, что они с ней сделали. Они даже слишком легко отделались… А Малфой? И все остальные Пожиратели смерти? Они тоже заслужили это! Как и наши однокурсники, за то, что… что они сделали с Дафной…       Пронзительный взгляд Дамблдора буравил глаза Гарри.       — Неужели тебе никогда не приходило в голову, — сказал он, — что твои поступки имеют последствия? Может быть, именно ты привёл своих однокурсников на этот тёмный путь, когда убил их родителей?       — Должен ли я пожалеть этих ублюдков? Ну, это тоже не вернёт их к жизни.       — Нет, Гарри, я не прошу тебя жалеть их, даже если их мёртвые души заслуживают всех наших соболезнований. Нет, я хочу, чтобы вы с Дафной переосмыслили свою жизнь. Ещё в больничном крыле вы сказали мне, что ваша цель — счастье, любовь, семья. Скажи, ты приблизился к этой цели?       Тело Гарри содрогнулось, но то ли от гнева, то ли от отчаяния, он не мог сказать. Тем временем Дамблдор со всем своим чёртовым спокойствием ждал ответа, который Гарри знал, но не мог произнести.       В этот момент дверь в спальню снова открылась, и в комнату вошёл Добби с подносом, заставленным разноцветными зельями в стеклянных флаконах, освободив Гарри от необходимости отвечать. Сосредоточившись, Добби прошёл через комнату и поставил поднос на прикроватную тумбочку рядом с Гарри.       — Добби сейчас же отдаст зелья миссис Дафне, хорошо, мастер Гарри? — спросил Добби.       Гарри только кивнул, наблюдая, как одна цветная жидкость за другой исчезает в горле Дафны, похоже, уже заставляя её выглядеть менее бледной, хотя это, конечно, было невозможно. Он никогда не был особенно хорош в Зельях, не в последнюю очередь из-за их учителя — да сгинет он в аду, — но даже он знал, что зелья не могут действовать так быстро.       — Добби, — внезапно обратился Дамблдор к домовому эльфу. — Думаю, будет неплохо, если вы отправитесь в Больничное крыло Хогвартса и попросите у мадам Помфри зелья именно против последствий проклятия Круциатус. Думаю, Дафне это очень пригодится. Также покажите ей пустые флаконы, чтобы она могла рассмотреть все несовместимые зелья.       Добби бросил на Гарри вопросительный взгляд, но Гарри кивнул ещё раз, прежде чем пробормотать «Спасибо» в сторону Дамблдора.       — Нет необходимости, — ответил Дамблдор. — Независимо от нашего предыдущего разговора, я думаю, будет хорошо, если ты расскажешь мне, что именно произошло сегодня вечером, Гарри. Министерство больше не будет отрицать, что Волдеморт вернулся, но это также означает, что теперь он может действовать без каких-либо ограничений. Так что же произошло, Гарри?       Смахнув с лица Дафны прядь светлых волос, Гарри заговорил дрожащим голосом. Он рассказал о приходе четырёх Пожирателей смерти, о том, как они вытащили его из камеры, как ему пришлось оставить Дафну, чтобы сопровождать Барти и Снейпа в Отдел тайн. Он рассказал о том, как взял с полки стеклянный шар, как внезапно почувствовал боль Дафны, как Барти был убит Снейпом, прежде чем погиб сам. В этот момент Гарри сделал паузу. «Почему Снейп убил Барти?»       — Вероятно, тебе интересно, почему профессор Снейп повёл себя так, как повёл, — с тяжёлым вздохом сказал Дамблдор. — Когда у нас будет больше времени, я расскажу тебе о жизни этого человека — Северуса Снейпа. А сейчас, пожалуйста, знай, что он, по всей видимости, или, по крайней мере, я так подозреваю, основываясь на том, что ты только что сказал, пожертвовал собой ради тебя, Гарри. Чтобы ты мог жить. Этим он навлёк на себя гнев своего хозяина. Полагаю, это было частью заклинаний, которые связали Северуса, чтобы он служил ему. Боюсь, Волдеморт так и не смог полностью довериться Северусу…       — О чём вы говорите, профессор? — спросил Гарри, сбитый с толку. — Зачем Снейпу жертвовать собой ради меня?       — Как я уже сказал, Гарри, — вздохнул Дамблдор. — в другое время, при других обстоятельствах… когда мы сможем оценить правду, болезненную, трагическую правду больше, чем сейчас. Мне тоже нужно сначала хорошенько подумать… — Дамблдор погладил свою опалённую белую бороду, задумчиво глядя в пол, а потом вдруг снова поднял глаза, прямо в лицо Гарри. — Пожалуйста, продолжай, Гарри, — сказал он. — Мне кажется, ты как раз собирался рассказать, как спас Дафну.       У Гарри сжался живот, когда он подумал об этом. Его взгляд скользнул к лицу спящей Дафны, такому спокойному и умиротворённому, совсем не похожему на тот момент, когда он вошёл в камеру, а она корчилась на полу от боли. Тогда ему показалось, что её глаза, испещрённые кровавыми прожилками — самое страшное, что он когда-либо видел…       Подавляя ледяное отчаяние, Гарри рассказал, как в ярости убил мучителей Дафны, а Беллатриса Лестрейндж выжила достаточно долго, чтобы он смог проникнуть в её разум и получить информацию о хоркруксе, который она прятала. Однако он намеренно умолчал о том, какую магию он для этого использовал: Дамблдор и так узнал достаточно секретов этой ночью. Почувствовав на себе знающий взгляд Фоукса, Гарри закончил:       — Итак, хоркрукс находится в хранилище Лестрейнджей в Гринготтсе.       Дамблдор задумчиво погладил бороду.       — А откуда, — тихо спросил он, — вы узнали, что Беллатриса Лестрейндж прячет хоркрукс?       Гарри пожал плечами, Дамблдор, наверное, и так догадается.       — Мы узнали об этом от Люциуса Малфоя, — сказал он. — Перед тем как мы его убили, он умолял сохранить ему жизнь. Затем он раскрыл это.       Гарри снова почувствовал себя так, словно его просветили рентгеном, когда светло-голубые глаза Дамблдора спросили:       — Я правильно понимаю, что вы двое убили Люциуса Малфоя, чтобы скрепить ваши душевные узы? Это значит, что вы солгали мне, когда сказали, что для этого вам не нужно было никого убивать. — В его голосе не было злости, возможно, лишь намёк на разочарование, но, возможно, Гарри просто ослышался.       Взгляд Дамблдора, казалось, был устремлён куда-то вдаль.       — А если мы убили? — ответил Гарри. — Что это изменило? Вы тоже не всё нам рассказываете, например, о том, что было пророчество обо мне и Волдеморте. И Малфой заслужил это, он организовал открытие Тайной комнаты.       Дамблдор вздохнул.       — Пожалуйста, продолжай, Гарри. Обо всём остальном мы сможем поговорить после.       Гарри продолжил свой рассказ. Он рассказал, как Волдеморт внезапно появился в блоке камер, как они пытались бороться с ним, но в их состоянии у них не было шансов. С гордостью и одновременно с чувством удовлетворения он рассказал о том, как Дафна бросила вызов, как она отказалась присоединиться к Волдеморту и вместо этого снова поклялась в любви к нему.       — В общем, Дафна сильно отличается от того, какой её всегда изображают газеты и Министерство… Тогда Волдеморт потребовал, чтобы я убил её, — сбивчиво рассказывал Гарри. — Чтобы я доказал ему, что любовь действительно чего-то стоит. Но я отказался убивать Дафну. Волдеморт собирался снова пытать её, когда появились вы. Остальное вы знаете.       В течение минуты никто не произносил ни слова, оба были погружены в свои мысли. Наконец Дамблдор снова заговорил.       — Спасибо, Гарри, — сказал он. — Итак, пророчество уничтожено… возможно, это лучшее, что могло случиться…       — Лучшее? — сердито воскликнул Гарри. — Что из этого было лучшим?!       — Прости меня, Гарри, — ответил Дамблдор успокаивающим тоном. — Я просто имел в виду пророчество.       — Что это за грёбаное пророчество?       — Полагаю, мне следовало рассказать тебе о нём гораздо раньше, — пробормотал Дамблдор, прежде чем бросить на Гарри глубокий взгляд. — Однажды ты спросил меня, почему Волдеморт пытался убить тебя в первую очередь. Я не хотел говорить тебе тогда, ты был слишком ранен тем, что произошло в Комнате… и да, я также не доверял тебе слишком сильно… Причиной, по которой Волдеморт хотел убить тебя в детстве, было пророчество, сделанное незадолго до твоего рождения. Он знал, что пророчество было сделано, хотя и не знал его полного содержания. Он решил убить вас, полагая, что выполняет условия пророчества. К своему стыду, он обнаружил, что ошибался, когда проклятие, призванное убить тебя, обернулось против него. И именно поэтому, как я подозреваю, с момента своего возрождения и особенно после твоего чудесного возвращения из смерти он был полон решимости услышать пророчество во всей его полноте, чтобы наконец узнать, как тебя уничтожить.       Для Гарри эта правда была как удар в самое нутро. Значит, его родители погибли только из-за слов глупого пророка или гадалки? Какое-то проклятое пророчество украло у него жизнь, которую он мог бы прожить?       Гарри сглотнул. Тоска не решила бы ни одной из его проблем.       — Тогда хорошо, что Волдеморт не знает его содержания, — размышлял он, чтобы направить мысли в другое русло. — Но было бы хорошо, если бы мы знали, что именно сказано в пророчестве обо мне и Волдеморте.       — Тогда вы будете рады услышать, — сказал Дамблдор, — что та вещь, которую разбили, была всего лишь записью пророчества, хранящейся в Отделе тайн. А пророчество было сделано тому, кто даже спустя столько лет помнит всё до единого слова.       Удивлённый, Гарри посмотрел на Дамблдора.       — Пророчество было произнесено вам?! — изумлённо спросил он.       — Как всегда, быстро, — ответил Дамблдор с лёгкой улыбкой на губах. — Да, пророчество было сделано в моём присутствии. Поэтому теперь я могу открыть его тебе.       Дамблдор прочистил горло и начал читать спокойным голосом:       — Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросил ему вызов, рождённый, на исходе седьмой луны… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но он будет обладать силой, которая неведома Тёмному Лорду… и каждый должен умереть от руки другого, ибо никто их них не сможет жить спокойно пока жив другой… тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, будет рождён на исходе седьмой луны…       Не двигаясь, Гарри уставился на голую стену, переваривая только что услышанную информацию; эти слова, изменившие всю его жизнь, слова, которые заставили его стать тем, кем он был сегодня.       — То… то есть, — запинаясь, произнёс он, — Волдеморт решил, что пророчество относится ко мне, потому что я родился тридцать первого июля…       Дамблдор кивнул.       — Да, Гарри. И потому, что твои родители трижды сталкивались с ним в бою и спаслись. Но он знал только начало пророчества. Он не знал, что, пытаясь убить тебя, он ставит тебя на место равного себе, как того требует пророчество.       Гарри ошеломлённо покачал головой. Конечно, его проклятый шрам тоже должен был сыграть свою роль. Затем он вспомнил последние слова пророчества.       — Значит, один должен убить другого, — заключил он. — Либо я убью Волдеморта, либо он убьёт меня. — Неважно, это ничего не меняло. Он всё равно собирался убить Волдеморта.       — Да, Гарри, думаю, так оно и есть, — подтвердил Дамблдор. — По крайней мере, Волдеморт считает, что ты представляешь угрозу. Поэтому он будет продолжать пытаться уничтожить тебя, даже если пророчество не обладает никакой сверхъестественной силой.       — А я должен обладать силой, о которой он не знает, — вслух размышлял Гарри. — Сила…       — Вот это и есть самая интересная часть, ты не находишь? — сказал Дамблдор. — Сила, которая есть у тебя, но совершенно неизвестна Волдеморту.       Сбитый с толку, Гарри посмотрел на Дамблдора. Что он имел в виду? Он не мог…       — Любовь, Гарри, — продолжал Дамблдор. — Волдеморт не знает этого, не понимает. Это было ещё раз продемонстрировано в Министерстве, когда он попросил тебя доказать ему ценность любви. Он считает любовь не силой, а скорее слабостью. Если бы ты убил Дафну из любви, это только укрепило бы его веру в то, что любовь порабощает людей, сковывает их, мешает им достичь истинного величия. Ведь какой могущественный волшебник стал бы убивать полезный инструмент из жалости, из любви? Потому что другие люди для Волдеморта — ничто иное.       — Вы думаете, любовь — это та сила, которой я обладаю? — недоверчиво спросил Гарри.       — Конечно, Гарри. Только посмотри, что ты уже пережил. И всё же сейчас ты сидишь передо мной. Думаю, не будет смелостью сказать, что без любви ни тебя, ни Дафны не было бы в живых. Любовь — величайшая сила в этом мире, но Волдеморт никогда не понимал её.       Хотя Гарри когда-то сказал Дафне те же слова, он знал то, чего не знал Дамблдор: ему была известна другая сила, о которой не знали ни Волдеморт, ни Дамблдор. Что, если сила, о которой говорилось в пророчестве — это демоническая магия, которую они с Дафной нашли и всё ещё изучают?       Словно прочитав его мысли, Фоукс вдруг поднял голову и посмотрел на Гарри своими глубокими золотистыми глазами, после чего выпрямился, поднялся в воздух и, наконец, приземлился на плечо Дамблдора, издав низкое карканье.       — Думаю, — с улыбкой сказал Дамблдор, — Фоукс велит мне пока оставить тебя в покое. Вам нужно отдохнуть после всего, что произошло. — С этими словами Дамблдор начал подниматься с кровати.       — Но что же нам теперь делать? — спросил Гарри. — Какой у нас план?       — Сначала вы с Дафной отдохнёте, — твёрдо сказал Дамблдор. — После этого вы останетесь здесь, в доме. Боюсь, что вчера ваше пребывание в Хогвартсе резко оборвалось. Вас будут разыскивать и Министерство, и Пожиратели смерти. Используй это время, чтобы восстановить силы, Гарри. Примирись с собой и подумай о том, что действительно важно для тебя в жизни. Осознай свои шрамы от ожогов… и перестань пытаться выжечь их огнём. Я же, в свою очередь, продолжу поиски возможных хоркруксов… Скоро я обращусь к тебе и по этому поводу. У меня также есть некоторые воспоминания, которые я хочу тебе показать… и хоркрукс в Гринготтсе… Я не думаю, что нам стоит действовать слишком быстро. Гоблины никогда не позволят нам получить его. Нам нужен хороший план… и, самое главное, нам нужно выяснить, сколько хоркруксов Волдеморт создал в первую очередь…       — Профессор, — внезапно позвал Гарри. Остановившись, Дамблдор с любопытством посмотрел на него.       — Ремус… будут ли похороны? — нерешительно спросил Гарри. — Если… если да, то могу ли я присутствовать на них? Если придётся, я всё время буду носить мантию-невидимку!       На лице Дамблдора появилась грустная улыбка.       — Я уверен, что можно что-то сделать, — сказал он. — Я прослежу, чтобы твою мантию и все остальные вещи принесли сюда. А теперь, пожалуйста, извини меня, Гарри. Я старый человек, и сейчас мне нужно погрязнуть в жалости к самому себе и лечить свои ожоги.       Гарри не был уверен, пытался ли Дамблдор пошутить. Если да, то ему это не удалось.       — Что ж, спокойной ночи, Гарри, — попрощался Дамблдор, — или, скорее, доброго утра. Солнце уже взошло. Прекрасное зрелище, ты не находишь?       С этими словами Дамблдор вышел из спальни, тихо закрыв за собой дверь.       Гарри знал, что ждёт его теперь.       С болью в сердце он лёг в постель к Дафне, обнял её тёплое тело и погрузился в их общий мир грез.

***

      Улыбаясь, Гарри шёл по набережной, над ним простиралось летнее небо, яркое и голубое, как незабудка. Дафна выбрала для их сна Александрийский порт, где они когда-то мечтали о своей будущей жизни. И точно, в конце набережной он увидел свою партнёршу, её ноги свесились с причального ограждения, лёгкий ветерок играл с её белокурыми прядями, крики чаек окружали ее.       — Ну, принцесса, — сказал Гарри, присаживаясь рядом с ней. — Как поживаете?       Дафна коротко улыбнулась и положила голову ему на плечо. Гарри с некоторым облегчением увидел, что её глаза выглядят совершенно нормально.       — Лучше, — вздохнула Дафна. — Полагаю, вы с Добби напичкали меня кучей зелей, не так ли?       Гарри ухмыльнулся.       — Совсем чуть-чуть.       — Спасибо, — искренне сказала Дафна. — Думаю, мне это было необходимо. Я снова раскололась, правда? Ты не должен избавлять меня от правды.       Гарри попытался рассмеяться, но смех не вышел за пределы его губ.       — Твоя реакция была понятна, Даф. Тебе пришлось столько пережить.       — Мне очень жаль, Гарри.       Гарри озадаченно посмотрел на Дафну. Он чувствовал, что её мучает чувство вины, но что она имела в виду?       — Мне жаль, что я была таким бременем, — продолжала Дафна. — Что я не смогла тебе помочь.       — Ты никогда не будешь обузой, Даф. Без тебя я бы давно сдался. Ты мне веришь или я должен произнести ещё одну мелодраматическую речь?       Дафна начала хихикать, и внутри Гарри зародилось тёплое чувство.       — Мне нравятся твои речи, но нет, в этом нет необходимости. — Она вздохнула. — Мы попали в очень щекотливую ситуацию, не так ли?       Крепче прижавшись к жене, Гарри поцеловал её волосы, аромат которых смешивался с запахом солёного моря перед ними.       — Нет ничего, что мы не смогли бы преодолеть вместе, — сказал он.       — Всё так плохо, как я подозреваю? — спросила Дафна, повернув голову так, чтобы смотреть ему прямо в лицо, и в её глазах появился обнадёживающий блеск.       Гарри не мог заставить себя сказать ей правду, хотя она наверняка чувствовала её в его душе. Вместо этого он поделился с ней своими воспоминаниями — всем, что произошло после их побега, всем, чему он научился за это время.       По телу Дафны пробежала дрожь, когда она увидела его воспоминания о своих слепых, лишённых цвета глазах.       — Я изуродована, — всхлипывала она. — Я чувствовала твоё отвращение. Если ты посмотришь на меня в будущем…       — Я всё равно увижу человека, которого люблю всем сердцем, — перебил Гарри, взяв её лицо в свои руки.       — Послушай меня, Дафна, послушай меня очень внимательно: Я люблю тебя! Я всегда буду любить тебя! Да, мне больно видеть, что он с тобой сделал, но я обещаю тебе, обещаю, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть тебе зрение, твои невероятные, прекрасные глаза. Мы убьём Волдеморта и выберемся из этой чёртовой ситуации. Я обещаю тебе это, Дафна Поттер.       По щеке Дафны пробежала блестящая серебряная слеза. Гарри нежно смахнул её большим пальцем.       — Но я не смогу тебе помочь, — всхлипнула Дафна. — Я же слепая. Я буду просто бесполезно сидеть. Если бы я могла хотя бы видеть тебя…       Видеть!       Гарри осенило.       — Дафна, — громко позвал он. — Мы оба идиоты? Ты уже забыла, какая ты чёртова мошенница?       Дафна растерянно посмотрела на него и вдруг расширила глаза, когда мысль Гарри медленно дошла до нее.       — Ты имеешь в виду… ты имеешь в виду…       — Да! Ты можешь пользоваться моими глазами, как мы делали это раньше, хотя и очень недолго. Пока мы будем соприкасаться, ты сможешь пользоваться моими глазами.       Ты сможешь видеть сквозь меня.       Лицо Дафны озарилось надеждой.       — Я смогу видеть тебя, — прошептала она. — И сражаться с тобой…       — Именно так, — воскликнул Гарри, его тело дрожало от радости.       Такую радость можно было познать только в том случае, если тебя до этого окружала тёмная бездна. — Конечно, это будет нелегко. Когда я впервые испытал это после ритуала, мне было очень трудно шевелить ногами, видя своё тело твоими глазами. Но у нас есть время. Мы можем потренироваться. Как-нибудь получится, я уверен. Как только мы проснёмся, мы…       — Спасибо, Гарри, — внезапно прервала его Дафна, наклоняясь вперёд, пока её губы не оказались в миллиметрах от его губ.       Гарри растерянно моргнул.       — За что? — спросил он.       — За то, что дал мне новую надежду, — прошептала Дафна, её дыхание скользило по его лицу. — Что благодаря тебе я всё ещё могу мечтать.       С этими словами она ликвидировала расстояние между ними.

***

      Тёмный Лорд был в ярости, гнев пожирал его, как хищный огонь, голод которого невозможно утолить. Мало того, что он потерял ещё четырёх Пожирателей смерти и учеников, на которых возлагал большие надежды, так ещё и Поттер сбежал вместе с дочерью. И он не получил пророчество. И теперь весь мир знал, что он вернулся…       Он закричал. За дверями комнаты послышалось хныканье слуг. Они боялись, боялись, что он выместит на них свой гнев, но… но он всё ещё нуждался в них, сейчас больше, чем когда-либо. Сама мысль об этом причиняла ему боль. Он ненавидел людей.       И ещё больше он ненавидел быть зависимым от других людей.       Он был так близок к тому, чтобы убить этого старого дурака…       Его пальцы играли с палочкой Дамблдора, которую тот забрал у него. Тёмный Лорд чувствовал странную, электризующую, неописуемую силу, исходящую от палочки, от которой в прежней жизни у него бы побежали мурашки по коже. Что это была за палочка?       Но это была не единственная загадка, с которой столкнулся Тёмный Лорд.       Что за магию пыталась использовать против него его дочь? Она что-то прошептала на парселтанге, но он не всё понял. Одна только мысль о её словах заставляла частичку души в его теле вибрировать…       Он раскроет эту тайну, ведь Лорд Волдеморт был самым могущественным волшебником всех времён. Он подчинит себе эту неизвестную, но такую могущественную магию. А затем он сокрушит Поттера, Дамблдора, Министерство и всех, кто посмеет ему противостоять. О да, будущее будет за ним…

***

ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ВЕРНУЛСЯ

      Материал Бориса Чемберлена       В кратком заявлении во вторник вечером министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что Тот-Кто-Не-Должен-Называться жив и вернулся в эту страну. В то же время Фадж призвал граждан сохранять спокойствие. Он гарантировал, что Министерство предпримет все необходимые шаги для защиты магического населения. Он также объявил, что в ближайший месяц во все дома волшебников будут бесплатно доставлены руководства по элементарной домашней и личной защите.       Однако, судя по всему, Фадж вряд ли будет долго руководить предстоящей борьбой. Заявление министра было встречено волшебным сообществом с тревогой и беспокойством, ведь до сих пор администрация Фаджа отвергала слухи о возвращении Сами-Знаете-Кого. Уже сейчас всё больше и больше влиятельных волшебников и ведьм требуют немедленной отставки Фаджа.       Подробности событий, приведших к перевороту в Министерстве, пока туманны, но считается, что Тот-Кто-Не-Должен-Называться и группа его последователей (известных как Пожиратели Смерти) проникли в само Министерство магии в понедельник вечером.       Слухи о том, что их целью было освобождение Гарри и Дафны Поттер, пока не подтвердились. Поттеры были арестованы всего несколькими часами ранее по подозрению в убийстве Ремуса Люпина, профессора Школы чародейства и волшебства Хогвартс.       Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, восстановленный президент Международной Конфедерации Магов и восстановленный Верховный чародей Визенгамота, вчера вечером был недоступен для комментариев. В течение последних нескольких недель он настаивал на том, что Сами-Знаете-Кто не умер, как многие надеялись и считали, а вновь набирает последователей для новой попытки захвата власти.       Тем временем Министерство магии развернуло масштабную охоту на Сами-Знаете-Кого и беглых Пожирателей смерти, а также на скрывающихся от правосудия Гарри и Дафну Поттер.              Гермиона молча положила газету на стол перед собой.       Лица Рона и Невилла рядом с ней были глубоко обеспокоены, как и лица всех остальных учеников и учителей в Большом зале, и, вероятно, её собственное лицо тоже. В школе царило унылое настроение с тех пор, как накануне погиб Люпин.       — По крайней мере, они больше не отрицают, что Волдеморт вернулся, — прошептал Невилл. — В зависимости от того, кто станет новым министром, у нас может появиться реальный шанс.       Кивнув, Гермиона скользнула взглядом по столу сотрудников. Амбридж там не было, и что-то подсказывало Гермионе, что она тоже не собирается возвращаться. Кресло профессора Люпина, разумеется, тоже пустовало, как и золотой трон Дамблдора в центре стола.       — Как думаешь, он с ними? — прошептал Рон, не сводя взгляда с пустого кресла Дамблдора. Ему не нужно было объяснять, кого он имеет в виду. Гарри и Дафну Поттер. Эта пара была загадкой, которую Гермиона никак не могла разгадать.       — Возможно, — сказала она. — Они наверняка… сами знаете где. Я ни на секунду не думаю, что Пожиратели смерти пытались их освободить.       Нет, она находила этих двоих жуткими, и не исключала возможности, что у них были страшные цели, но они точно не были сторонниками Волдеморта. И она видела лицо Поттера, когда вчера авроры уводили его. Смерть Люпина потрясла его, это было очевидно, даже если она пока не знала, что именно произошло.       Рон медленно кивнул.       — Согласен. Но нам всё равно никто ничего не скажет. Ни бабушка Невилла, ни, тем более, мои родители.       Гермиона и Невилл удивлённо посмотрели на своего друга.       — Ты изменился, — изумлённо констатировала Гермиона, но в то же время с любовью положила руку на руку своего парня.       Рон, не отрывая взгляда от стоящей перед ним тарелки, ответил дрожащим голосом:       — Они мне по-прежнему не нравятся… Им есть за что ответить, и, возможно, мы просто поменяем одного Тёмного Лорда на другого, но… боюсь, они — наш лучший шанс победить Волдеморта…

***

      Время лечит все раны, где-то читал Гарри, хотя и не мог вспомнить, где именно.       Он также не знал, лечит ли время и их раны, но с каждым днём они становились всё меньше, и только чувство вины он носил в себе до конца. Дафна же решила скрыть свои раны, чтобы Гарри — а значит, и она в его глазах — больше не видел их: это зрелище было слишком болезненным для них обоих, так как напоминало об их ужасной неудаче. Однажды утром она вернулась из ванной с тёмной повязкой на глазах, которая резко контрастировала с её бледным лицом и светлыми волосами, и с тех пор больше никогда её не снимала.       Им обоим было трудно, гораздо труднее, чем Гарри мог себе представить. Особенно это проявлялось в мелочах, о которых Гарри раньше не задумывался. Если Дафна хотела переодеться, он должен был помочь ей, если она хотела в туалет, он должен был сопровождать её, по крайней мере некоторое время, пока Дафне не станет лучше. Однажды Добби принёс ей палочку, подобную тем, что Гарри иногда видел в маггловском мире, с помощью которых слепые люди могли передвигаться. В тот момент Гарри прослезился от любви к их другу.       Постепенно становилось лучше. Дафна могла передвигаться всё лучше и лучше, лишь изредка натыкаясь на мебель и стены. Она даже говорила, что слепота улучшила её другие чувства, но Гарри подозревал, что она говорит это только для того, чтобы успокоить его, чувствуя её печаль всякий раз, когда она прикасается к нему, её желание увидеть его своими глазами.       Часто во сне они просто смотрели друг на друга, в то время как мир, казалось, замирал вокруг них. Однако за каждым сном следовало новое пробуждение, и так дни превращались в недели, а недели — в месяцы.       Словно Площадь Гриммо двенадцать был пузырём, отделённым от остального мира, они наблюдали за тем, что происходило снаружи. Время от времени ведьмы и волшебники исчезали, несомненно, убитые Пожирателями смерти Волдеморта, но в целом война оказалась не столь катастрофичной, как опасался Гарри. Очевидно, не только им приходилось зализывать раны. Волдеморт потерял многих своих последователей, и Гарри этим гордился.       Кроме того, он испытывал странную, мрачную гордость за награду, которую Министерство назначило за него и Дафну — пять тысяч галеонов за голову!       По крайней мере, при вновь избранном министре магии Амелии Боунс Министерство начало активно бороться с приспешниками Волдеморта, пусть даже это и привело к тому, что Орден почти сошёл на нет.       Тем не менее, война действительно могла пойти и хуже, хотя, скорее всего, никто и никогда не поблагодарит их за это. Газеты по-прежнему очерняли их, каждый день публикуя новые истории ужасов, разумеется, беспочвенную ложь — анонимный однокурсник даже сообщил, что они каждое полнолуние отправлялись в Запретный лес, чтобы охотиться на кентавров и пить кровь гиппогрифов.       — Нелепо, — сказала Дафна, когда он прочитал газетную статью, и добавила с озорной улыбкой:       — Единственная кровь, которую я употребляю — твоя.       Время от времени Гарри приходилось покидать Дафну и охрану их убежища, чтобы тайно посетить кабинет Дамблдора в Хогвартсе — благодаря волшебному транспорту домовых эльфов это было не так уж сложно — поскольку именно там находился один из чрезвычайно редких омутов памяти. В этом омуте Дамблдор смог показать ему воспоминания о давно прошедших событиях, магически извлечённые из сознания свидетелей, добровольно и потому гораздо более щадящие разум, чем магия, которую Гарри использовал против Беллатрисы Лестрейндж.       Наконец, Гарри и Дамблдор собрали достаточно кусочков головоломки и были почти уверены, что узнали местонахождение ещё одного хоркрукса Волдеморта…

***

      Уставшая Дафна поднялась с постели. Для многих пробуждение означало, что они оставляют позади темноту сна и погружаются в яркую и красочную суету бодрствования. Для неё же вот уже несколько месяцев всё было наоборот. Её сны были наполнены красками и всеми чудесами, которые только можно себе представить, особенно прекрасными зелёными глазами, которые всегда очаровывали Дафну, даже когда она ещё относилась к своему мужу свысока. Однако дни её бодрствования были окутаны мраком.       — Тебе нужна помощь? — донеслась до неё мысль Гарри.       Дафна с любовью сжала его руку.       — Нет. Ты можешь поспать ещё немного.       Гарри одобрительно хмыкнул.       Улыбаясь, Дафна взяла свою трость, которую всегда клала на прикроватную тумбочку в одно и то же место. Затем она осторожно направилась вперёд, наткнувшись лишь на одну из туфель Гарри, которую он просто бросил на пол во время страстной любовной игры прошлой ночью. Наконец она добралась до шкафа и начала одеваться. Кончиками пальцев она ощущала, как нужно надевать сегодняшнюю одежду.       К этому времени у неё уже почти не было проблем с этим. Если достаточно часто выполнять какое-либо действие просто, то в конце концов оно становится второй натурой.       Внезапно раздался стук в дверь, и после короткого «Войдите» в комнату вошёл Добби — она услышала это по его походке.       — Доброе утро, хозяйка Дафна, — поприветствовал её Добби. — Мастер Гарри. — раздалось со стороны кровати. — Профессор Дамблдор уже ждёт внизу. Добби сказал ему, что мастер Гарри и госпожа Дафна скоро спустятся.       — Спасибо, Добби, — сказала Дафна. — Мы спустимся через несколько минут, но, пожалуйста, предложи ему одно из твоих свежеиспечённых печений.       — Откуда хозяйка Дафна знает, что Добби испёк печенье? — раздался удивлённый голос Добби.       — От тебя пахнет мукой, — с улыбкой ответила Дафна.       Тем временем Гарри, как слышала Дафна, тоже встал с кровати. Одевшись, он взял её за руку. Недолго думая, Дафна почувствовала знакомое притяжение к своей душе, когда связь между ними стала ещё крепче. В одно мгновение темнота исчезла из сознания Дафны, и она вновь обрела способность видеть.       Она увидела собственное тело, стоящее перед ней, нет, перед Гарри, чьими глазами она пользовалась в этот момент. Её волосы всё ещё были растрёпаны; она была бы не против, чтобы любимый муж сказал ей об этом заранее, тогда у неё было бы время расчесать волосы.       — Прости, любовь моя, — со смехом подумал Гарри.       Дафна вздохнула, когда они вместе вышли из спальни.       Им потребовалось немало времени, чтобы обучиться двигаться с одной парой глаз, над которыми Дафна тоже не имела никакого контроля. К этому времени она уже научилась следить за собой из уголка глаза Гарри и соответственно двигать телом, даже если ей не хотелось знать, сколько ценных ваз семьи Блэк она уничтожила во время их упражнений. Самая большая сложность заключалась в том, что Гарри тоже должен был обращать внимание на окружающую обстановку и поэтому не мог постоянно смотреть только на её тело. Поэтому она тесно прижалась к Гарри, тем более что для того, чтобы разделить его видение, им всё равно приходилось контактировать кожей.       В конце концов они добрались до лестницы из тёмного дерева. Дафна быстро усвоила, что не следует слишком задумываться о движении ног, особенно на лестнице, иначе можно запутаться и упасть — такое случалось чаще, чем Дафна хотела признать.       — Доброе утро, госпожа, хозяин, — поприветствовал их скрипучий голос Кричера, который вытирал пыль с висевших на стене отвратительных усохщих голов своих предков.       — Доброе утро, Кричер, — ответил Гарри. — Хорошая работа. Давно я не видел таких чистых голов. Ты действительно делаешь честь Дому Блэков.       Дафна заметила, как уши Кричера слегка зашевелились при этих словах Гарри.       — Ты очаровашка, — с улыбкой прокомментировала она.       — Что и говорить, у меня был хороший учитель.       В вестибюле их уже ждал Дамблдор.       — Здравствуйте, Гарри, Дафна, — поприветствовал он их, после чего на его лице внезапно расцвела широкая улыбка. — Дафна, я вижу новую повязку? Она такая разноцветная.       Дафна инстинктивно потрогала ткань на глазах и почувствовала тепло на щеках.       — Гарри сшил её для меня, — с улыбкой сказала она. — А также несколько других.       — Я хотел, чтобы Дафна внесла больше разнообразия в свой гардероб, — добавил Гарри, нежно сжав её руку.       — Вы сами их сшили? — изумился Дамблдор. — Это впечатляет. Иногда мне кажется, что мы, волшебники, слишком полагаемся на магию. Создавать что-то своими руками может быть очень приятно. Я, например, всегда хотел научиться гончарному делу…       Все трое тихонько смеялись, пока лицо Дамблдора вдруг снова не стало серьезным.       — К сожалению, мы не можем продолжать разговор о ранних рождественских подарках, — сказал он. — Гарри, нам пора идти. Ты готов?       Прежде чем Гарри успел ответить, Дафна уже заговорила.       — Я тоже пойду с вами, — убеждённо заявила она, явно давая понять, что не потерпит противоречий.       Гарри рядом с ней вздохнул, видимо, давно уловив её намерение. Дафна и сама чувствовала, что, хотя он и рад не оставлять её одну, он также беспокоится. Она снова нежно сжала его руку, давая почувствовать свою любовь.       Дамблдор, напротив, отреагировал так, как Дафна и опасалась.       — Дафна, — срочно сказал он, — я понимаю, что ты хочешь помочь, но с твоей слепотой…       — Я не позволю Гарри идти одному, — перебила Дафна. — Это слишком опасно. В экстренной ситуации кто-то должен прикрыть его спину, а вы, профессор, при всём уважении, слишком стары для этого. Я не доверю вам жизнь своего мужа. Кроме того, я уже слишком долго сижу в этом доме. Мне нужно глотнуть свежего воздуха. Когда, если не в компании самого могущественного и второго по силе волшебника, которого я знаю.       С этими словами она направилась к входной двери, увлекая за собой Гарри, который, в свою очередь, обменялся взглядом с Дамблдором, отчего Дафна чуть не налетела на стойку с зонтиками. Разумеется, она не стала этого показывать.       — Чего вы ждёте? — воскликнула она. — Пойдемте.       — Я люблю тебя, — с ноткой восхищения в голосе произнёс Гарри.       Дафна сжала его руку.       — Я знаю. Я тоже тебя люблю.       Дамблдор только вздохнул, пробормотав что-то про себя, чего Дафна не могла понять даже с её улучшенным слухом.       Открыв дверь, они вышли на побитые каменные ступени. По телу Дафны побежали мурашки, когда она почувствовала на своей коже прохладный ветер, а глаза Гарри увидели яркое зимнее солнце на пасмурном небе. Зрелище было поистине прекрасным, по крайней мере, если вы месяцами видели только унылые обои.       — Я действительно не могу изменить ваше решение? — услышали они позади себя голос Дамблдора, и дверь со щелчком захлопнулась.       Дафна лишь покачала головой. Она уже сказала всё, что можно было сказать. С последним вздохом Дамблдор протянул им свою руку, которая оказалась на удивление крепкой под пальцами Дафны, и она почувствовала, как её тело притягивает знакомая сила. Мир закружился вокруг них, и они оставили пустынный район позади.       В следующее мгновение они оказались на деревенской дорожке, окаймлённой высокими спутанными живыми изгородями. Дафна уже видела эту дорожку в воспоминаниях Гарри, которыми он поделился с ней после того, как посмотрел воспоминания, которыми в свою очередь поделился с ним Дамблдор.       Они никогда не говорили об этом, но Дамблдор, вероятно, знал, что Гарри делится с ней всем, что они обсуждали на своих тайных встречах.       Дафна знала, что им придётся пройти ещё немного, прежде чем они достигнут места назначения. Они шли по дорожке, пока она внезапно не свернула влево, и перед ними открылся вид на долину. Это была та самая деревня, которую Дафна видела в воспоминаниях Гарри. Литтл-Хэнглтон. Совершенно не затронутая происходящим в мире, она лежала здесь, как и десятилетия назад. Неприметные каменные здания, из которых выходили клубы дыма, маленькая церковь с кладбищем. Напротив, на другом холме, посреди заросшей лужайки стояла красивая усадьба.       Однако они не пошли в сторону деревни или усадьбы, а свернули к живой изгороди справа, которая возвышалась перед ними. В воспоминаниях, которые Гарри видел, в изгороди была брешь, но с тех пор прошло много десятилетий, и брешь давно заросла. Дамблдор взмахнул палочкой — новой, как заметила Дафна — и в живой изгороди образовался проём, через который они вышли на узкую грунтовую дорожку.       — Интересно посмотреть, как другие волшебники решают проблемы, — весело прокомментировал Гарри.       — Я бы просто прожёг дыру в живой изгороди.       — И именно из-за такого отношения мы постоянно попадаем в сложные ситуации, — ответила Дафна, одновременно пожалев об этом. Это была шутка, но она почувствовала, как потемнел разум Гарри от её слов.       — Не волнуйся, — сказал Гарри. — В конце концов, ты права.       Они пошли по грунтовой дороге, которую окаймляли ещё более высокие и дикие живые изгороди. Снова и снова Дамблдору приходилось прокладывать путь через заросли, которые, казалось, поглощали весь свет вокруг них.       Дафна чувствовала, что всё это не совсем естественно. Тёмная магия окружала это место.       Путь был неровным, каменистым, полным корней и рытвин — как будто перемещение своего тела через чужие глаза было недостаточно сложным — и Дафна несколько раз чуть не упала, если бы Гарри вдруг не удержал её. В конце концов Дафна чуть не столкнулась с Дамблдором, когда тот без предупреждения остановился перед ними.       Дафна уже собиралась спросить, в чём дело, когда глаза Гарри различили скрывающееся в темноте каменное здание, окружённое высокими старыми деревьями. Впрочем, при ближайшем рассмотрении Дафна заметила, что понятие «здание» было слишком щедрым. В крыше зияли большие дыры, а правая стена рухнула, когда на неё упало дерево, предположительно во время бури много лет назад. Это были руины, но руины, защищённые сильными заклинаниями. Магглы, вероятно, никогда бы не нашли это место.       — Мы пришли, — сказал Дамблдор.       Только сейчас Дафна заметила, что в лесу стало совсем тихо: ни ветра, ни щебета птиц, только дикий стук сердца в груди.       — Достаньте свои палочки, — без всякой необходимости сказал Дамблдор, ведь и Гарри, и Дафна держали свои палочки в руках с тех пор, как покинули Площадь Гриммо.       Дамблдор медленно пошёл к разрушенному дому, и Дафна тоже следила за любым подозрительным движением, но ничто не шелохнулось.       — Я полагаю, — сказал Дамблдор, когда они подошли к прогнившей деревянной двери, — что пока нам нечего бояться.       Если я прав, спрятанный здесь хоркрукс был первым, созданным Волдемортом. Тогда ему было чуть больше лет, чем вам сейчас. Я уверен, что более взрослый Волдеморт принял бы более эксцентричные меры безопасности. Но будьте осторожны и держитесь позади меня.       С этими словами Дамблдор толкнул деревянную дверь, открывая внутреннее убранство дома, в котором когда-то жили Гонты.       Даже в том воспоминании, которое видел Гарри, дом был обшарпанным и грязным, а сейчас всё было покрыто грязью и копотью. Осторожно троица вошла в дом; лишь скрип под ногами Дафны указывал на то, что пол здесь деревянный.       Взгляд Гарри и, соответственно, Дафны скользнул к остаткам старой печи на стене. Здесь Меропа Гонт, мать Волдеморта… её бабушка… когда-то готовила для своего отца и брата.       — Вы тоже это чувствуете? — Слова Гарри вырвали её из раздумий.       — Да, — ответил Дамблдор. — Это аура хоркрукса. Отвратительная, омерзительная. Кощунство над магией.       Дафна проследила за взглядом Гарри, который был прикован к месту на полу в центре комнаты. Она тоже почувствовала жуткое присутствие, как будто они были не одни. По её позвоночнику пробежал холодный озноб.       — Позвольте мне сделать это, — сказал Дамблдор. — Будьте готовы к тому, что мне понадобится ваша помощь. — Он направил свою палочку на то место на полу, на которое всё ещё смотрел Гарри, и в следующий момент пол начал вибрировать. Словно Дамблдор повернул время вспять, кучи пыли, обломков и грязи поднялись в воздух, пока они не увидели внизу оригинальную половицу. Она тоже была вырвана из земли, открыв взору нечто, совсем не соответствующее развалинам в мрачном лесу.       Их взгляды сфокусировались на золотой шкатулке, украшенной мелкими изумрудами, которая была помещена в отверстие под половицей. Как невероятно тщеславно, подумала Дафна. Впрочем, тщеславие Волдеморта было их единственным шансом разыскать его хоркруксы.       — Не подходите, — приказал Дамблдор, осторожно подходя к золотому ящику.       Дамблдор ударил по металлу ещё раз, но всё по-прежнему оставалось безмолвным. После того как Дамблдор ударил по шкатулке в третий раз, она наконец открылась с тихим шипящим звуком, обнажив содержимое.       Дамблдор как зачарованный уставился в ящик, заставив Гарри и Дафну тоже шагнуть вперёд. Над склонившейся фигурой Дамблдора они разглядывали грубое золотое кольцо с чёрным камнем, лежавшее в шкатулке на зелёном бархате. Камень был поцарапан в нескольких местах, если Дафна правильно поняла, и ей показалось, что на кольцо наложено мощное тёмное проклятие.       Дафна уже собиралась открыть рот, чтобы предложить немедленно уничтожить этот мерзкий предмет, как вдруг они с Гарри увидели, что Дамблдор потянулся к кольцу. Инстинктивно они оба бросились вперёд, отбросив его руку как раз перед тем, как он коснулся чёрного камня.       — Какого чёрта? — гневно воскликнула Дафна. — Разве вы не видите, что эта вещь проклята?       Тем временем Дамблдор начал задыхаться, словно его спасли из воды перед самым утоплением.       — Профессор, профессор, — позвал Гарри. — Вы в порядке?       Дамблдор не ответил, его взгляд вернулся к кольцу, в глазах появился тоскливый блеск, но затем он резко отвёл глаза, ошеломлённо покачивая головой.       — Простите меня, вы двое, — пробормотал он. — Видимо, вы сильнее меня и лучше меня умеете противостоять искушению.       Дафна не понимала, о чём говорит Дамблдор. Хотя на кольцо, несомненно, было наложено проклятие, которое привело бы к разрушительным последствиям для любого, кто прикоснулся бы к нему или даже надел его, она не могла распознать в нём никакой особой магической притягательности.       — Спасибо, — сказал Дамблдор, поднимаясь с грязного пола. — Полагаю, нет большего дурака, чем старый дурак. Ну что ж, думаю, будет лучше уничтожить хоркрукс как можно скорее. Гарри, не мог бы ты залезть в правый карман моего пальто? У тебя руки спокойнее, чем у меня. Там пузырёк с ядом василиска, да, это он. Не нужно так удивляться, Гарри, просто потому, что ты никогда не видел таких флаконов в классе. Таких флаконов в мире всего три. Теперь вылей яд на кольцо. Будь осторожен, чтобы жидкость не коснулась тебя. И не пролей ничего. Гораций убьёт меня, если я потрачу его впустую.       Дафна напряжённо следила за тем, как Гарри вытащил пробку из флакона и начал выливать на хоркрукс самый мощный в мире яд. Как только жидкость коснулась металла, раздался громкий шипящий звук, как будто жидкость испарялась. Металл начал дымиться, пока окончательно не расплавился, так показалось Дафне.       Внезапно раздался длинный, ужасный, пронзительный крик, от которого у Дафны похолодела кровь, но через несколько секунд всё было кончено. Крик затих, а золотое кольцо и большая часть шкатулки исчезли, разъеденные ядом василиска. Хоркрукс был уничтожен.       Дафна вздохнула с облегчением, а Гарри снова закупорил пустой пузырёк и передал его Дамблдору. Но тут по телу Гарри пробежала дрожь, и он в шоке посмотрел на остатки разрушенной шкатулки. Смутившись, Дафна проследила за его взглядом, посылая ему вопросительные взгляды, но потом тоже узнала его. В окружении дымящихся останков золотой шкатулки сверкал неповреждённый чёрный камень, вставленный в кольцо.       Этого не может быть, с недоверием подумала Дафна. На камень попал яд василиска, и она видела это своими глазами, нет, глазами Гарри. Как же камень пережил яд и остался невредимым?       — Вы можете прикоснуться к камню, — устало произнёс Дамблдор, как будто на самом деле он был старым, немощным человеком. — Проклятие было уничтожено вместе с хоркруксом.       — Это был камень, — удивлённо заключила Дафна. — Вы же хотели прикоснуться к камню, не так ли?       Она увидела, как Гарри посмотрел на неё — старая привычка, оставшаяся с тех времён, когда они ещё могли обмениваться взглядами. Дамблдор же тяжело вздохнул.       — Это была всего лишь глупость старика, — прошептал он.       Дафна почувствовала, как горячая ярость охватила Гарри.       — Ну что ж, можете объяснить нам всё прямо сейчас, — шипел он. — Мне не терпится услышать вашу историю.       — Гарри…       — Нет, Дамблдор. На этот раз вопросы будем задавать мы. Что бы это ни было, то, что ты чуть не сделал, ты рисковал всем. Ты бесполезен для нас в мёртвом виде.       Выглядя так, словно он уменьшился на несколько дюймов, Дамблдор нерешительно ответил:       — Я… я не знаю, что ты хочешь услышать от меня, Гарри…       — Правду, — ответил Гарри. — Я уже догадываюсь, но хочу услышать её от тебя.       Думаю, ты обязан это сделать после того, как мы только что спасли тебе жизнь.       Дамблдор вздохнул, уступая своему нежеланию.       — Да, Гарри, боюсь, ты прав… но не здесь…       — Тогда нам лучше вернуться, — твёрдо сказал Гарри, оглядываясь на загадочный камень.       Наклонившись, Дафна взяла камень в руки, чтобы унести его с собой. В её пальцах он ощущался странно прохладным, хотя она чувствовала незнакомую магию. Почему-то ей казалось, что он должен быть тёплым, хотя она не могла объяснить себе, почему это так. Очарованный, Гарри смотрел на чёрный камень в её руке. Насечки, которые Дафна раньше приняла за царапины, на самом деле были символом: линия, круг и треугольник… Символ Даров Смерти?!       — Я тоже об этом думал, — предположил Гарри.       — Но как такое возможно? — спросила Дафна. — Это всего лишь легенда, сказка.       — Может быть, старик объяснит нам это…       Все вместе они покинули развалины в лесу и вернулись на просёлочную дорожку. Никто не проронил ни слова. Как только они пролезли через дыру в живой изгороди, Дамблдор снова протянул руку, которая на этот раз дрожала гораздо сильнее, чем во время предыдущего путешествия, и аппарировал обратно на площадь Гриммо.       После восторженного приветствия со стороны ретивого домового эльфа три столь непохожие фигуры — старик с длинными седыми волосами, белокурая девушка с ярко раскрашенной повязкой на глазах и черноволосый юноша с ищущим взглядом — уселись за длинный кухонный стол, перед ними стояли дымящиеся чашки с горячим шоколадом, поставленные тем же ретивым домовым эльфом. Они сидели по разные стороны: с одной стороны — Дамблдор, опустивший голову на стоящую перед ним чашку и погрузившийся в раздумья, с другой — Гарри и Дафна, внимательно разглядывающие своего бывшего директора; пальцы Дафны всё ещё скользили по холодному камню в её руке.       — Ну, профессор, — наконец нарушил молчание Гарри. — Что вы можете нам рассказать? Почему вы рисковали своей жизнью ради этого таинственного камня?       — Слабости старика, который о многом сожалеет, — прошептал Дамблдор.       — Хватит говорить загадками, — резко ответил Гарри. — Так что же это такое?       Дамблдор вздохнул — как часто этот человек вздыхал, подумала Дафна, — и наконец поднял голову, его глаза наполнились таким блеском, словно он вот-вот разрыдается.       — Вы должны понять, — сказал он, — что в моей жизни есть одна вещь, о которой я сожалею больше всего. Однажды я совершил ужасную ошибку, в результате которой потерял человека, которого любил всем сердцем. И когда я только увидел этот камень и символ на нём…       — Вы подумали, что это может быть Воскрешающий камень, — заключил Гарри с нотками сострадания, которые Дафна могла объяснить слишком хорошо. Она с любовью сжала его руку.       — Я вижу, вы знаете сказку, — сказал Дамблдор. — Дары Смерти! Даже само название звучит так величественно, не правда ли? Дары! Священные артефакты, с помощью которых можно управлять самой смертью. Камень, с помощью которого можно оживлять мёртвых. Кто бы не поддался искушению? Кто не потерял из-за смерти человека, по которому очень скучал?       Если бы у Дафны ещё были зрячие глаза, она бы взглянула на Гарри, но так у неё не было выбора, кроме как смотреть на крючковатый нос Дамблдора и Гарри, чьи руки, как она чувствовала, были сжаты, а разум предавался тоскливым мыслям.       — Так вы думаете, что в сказке может быть доля истины? — спросила Дафна.       — Когда-то думал, — кивком ответил Дамблдор. — Когда-то я думал, что могут существовать такие Дары, созданные лично Смертью. Однажды я искал их вместе с другом…       — Это тот самый друг, с которым вы хотели соединиться душами? — резко спросил Гарри.       Дамблдор застыл на месте, и на его губах появилась безрадостная улыбка, которая, однако, не достигла его глаз.       — Как всегда быстро, Гарри, — пробормотал он. — Наверное, я слишком много показывал…       — Да, — сказал Гарри. — Но ведь вы были не согласны, не так ли? Вы не хотели убивать кого-то за это.       Дамблдор молча кивнул и продолжил дрожащим голосом:       — Да… это был первый признак того, что наши пути разойдутся… если бы только я отвернулся от него тогда…       Дафне очень хотелось узнать, кто был тем роковым другом, но она также понимала, что эта информация слишком личная, чтобы она могла заниматься дальнейшими расспросами. Гарри считал так же, о чём она могла судить по его противоречивым мыслям.       — Но вы больше не верите, что эти Дары существуют? — спросила она.       Дамблдор покачал головой.       — Нет, по крайней мере, я не думаю, что существуют предметы, которые исходят от самой Смерти.       — Почему вы так изменили своё мнение? — спросил Гарри.       — Если бы это были Дары, я держал два из них в руках и не обнаружил ничего святого, — ответил Дамблдор. Заметив вопросительный взгляд Гарри, он продолжил:       — Ты помнишь, какими должны быть Дары? Палочка, камень и мантия.       — Моя мантия-невидимка! — воскликнул Гарри. — Вы хотите сказать…       — Да, Гарри, именно так я и подумал, когда твой отец впервые показал мне мантию. Но я провёл множество тестов, и ничто не показало, что это не что иное, как чрезвычайно долговечный плащ-невидимка, во всяком случае, под ним нельзя спрятаться от самой Смерти.       — Если вы сегодня впервые увидели камень, — заключила Дафна, — значит, и палочка должна была быть у вас.       — Да, — кивнул Дамблдор. — Последние пятьдесят лет я носил палочку, которую многие считают легендарной Бузинной палочкой, завоёванной в борьбе с Геллертом Гриндельвальдом. Пока её снова не отобрал у меня Волдеморт в Министерстве.       — Значит, она не делает вас непобедимым? — спросила Дафна.       — Это единственный логичный вывод, поскольку она как минимум дважды переходила из рук в руки во время боя. Даже после того, как вы меня обезоружили, я почувствовал, что палочка больше не будет служить мне так же хорошо, как раньше. Поэтому теперь я считаю, что Дары — это лишь исключительно мощные магические артефакты, созданные когда-то очень могущественными волшебниками, которые, несомненно, обладают особыми способностями, но не исходят от олицетворённой Смерти, если таковая вообще существует, чему я пока не нашёл никаких доказательств.       Гарри и Дафна обменялись взглядами. С другой стороны, они прекрасно понимали, что в смерти должно быть нечто большее, чем принято считать. Живое доказательство этого находилось прямо наверху.       — Пока вы не увидели сегодня этот камень и не поддались искушению, — сказала Дафна, крепче сжимая камень. — Вот почему я оставлю камень у себя. В отличие от вас обоих, я полностью посвятила себя жизни. В смерти я ни о ком не тоскую, там меня ждут лишь ненависть и отчаяние. Я выбираю жизнь.       Удивлённый, Гарри повернул к ней голову, и Дафна увидела своё собственное решительное лицо. Она испугалась, что он может ей возразить, но внезапно он, казалось, улыбнулся, мысленно сказав ей:       — Ты просто слишком хорошо меня знаешь, любовь моя.       — Конечно, знаю, — ответила Дафна. — Я же твоя жена.       Дамблдор лишь рассеянно кивнул, после чего громко вздохнул и поднялся из-за стола.       — Тогда я прощаюсь с вами, — сказал он. — Мне ещё нужно руководить школой в качестве подработки… Гарри, я свяжусь с тобой очень скоро. А Дафна, ты даже не представляешь, как сильно ты выросла. И я не имею в виду физический рост. Иногда из тьмы действительно льётся свет…       С этими загадочными словами Дамблдор покинул кухню, оставив позади пару, которая в этот день многое пережила и многому научилась. Теперь они были на шаг ближе к победе над Волдемортом.       Если бы они только знали, сколько шагов им ещё предстоит сделать…

***

      Следующие несколько дней прошли совершенно незаметно. Добби и Кричер начали украшать дом к Рождеству, хотя было очевидно, что один из двух домовых эльфов относится к этому с большим энтузиазмом, чем другой. Гарри и Дафна, напротив, использовали каждую свободную минуту, когда не ели, не спали и не делали столь необходимых передышек, для тренировок — в конце концов, чтобы выжить, они должны были научиться сражаться вместе.       Но когда Дафна оставалась наедине со своими мыслями, они кружились вокруг чёрного камня, который она начала носить на шее в маленьком мешочке. Не раз она проводила пальцами по камню сквозь ткань, словно он обладал магической силой притяжения и для неё. И действительно, в голове Дафны, словно заноза, засела смелая идея, которая, если удастся, изменит всё.       Даже в тот момент, когда она сидела в библиотеке с Гарри — он читал книгу, она слушала итальянскую оперу — её мысли крутились вокруг этой идеи. Иногда она чувствовала на себе пристальный взгляд Гарри — он, несомненно, чувствовал, что она глубоко задумалась, но пока ничего не говорил. Потерявшись в своих мыслях, она играла с камнем на шее, ощущая его магию, его потрескивание под кончиками пальцев.       На что способен этот камень? Оживление мёртвых выходило за рамки всех принципов магии, и она не верила, что камень можно использовать для создания инферналов. Но что тогда? Встреча Гарри с матерью в мире между жизнью и смертью доказала, что при определённых обстоятельствах человек всё же может общаться с мёртвыми. Неужели в этом и заключалась сила камня? Однако Дафна по-прежнему была уверена, что в такой магии нет никакого благословения. Она лишь усилила бы боль человека, увидевшего нечто недостижимое, находящееся за пределами всех границ. Она никогда бы не подвергла Гарри такой боли. Он снова увидит своих родителей — но не сейчас.       Но что, если камень способен на другое? Если он мог оживлять отголоски умерших душ, как предполагалось в сказке, то мог ли он также позволять общаться с душами, которые ещё не умерли?       Она узнает об этом, только попробовав.       — Гарри, — позвала она своего напарника.       — Да? — ответил Гарри. — Что случилось? Принести тебе что-нибудь? Ты голодна или хочешь пить?       Дафна улыбнулась. Гарри стал ещё более заботливым с тех пор, как она потеряла зрение, и она не отказалась бы от свежеиспечённого печенья Добби, но это было важнее, чем физические потребности.       — Иди сюда, — сказала она. — У меня есть идея.       Она услышала, как Гарри поднялся с кресла и подошёл к ней. При этом, как она знала, ему пришлось обойти два неподвижных тела Валейдора и Валейдис, которые сидели на ковре посреди комнаты, окутанные древним заклинанием стазиса. Наконец Гарри встал рядом с её креслом и взял её за руку, и тут же Дафна поделилась с ним всеми своими мыслями и рассуждениями.       — Это… это действительно может сработать, — сказал Гарри через несколько секунд.       — Да, стоит попробовать, не так ли? — ответила Дафна. — Я думала об этом последние несколько дней…       — Да, я заметил.       — В любом случае… Я не могу себе этого объяснить, но почему-то знаю, что всё получится, как будто судьба хотела, чтобы мы нашли этот камень, так же как она хотела, чтобы мы нашли двоих под Комнатой.       — Я не верю в судьбу, — с некоторой обидой ответил Гарри. — А если судьба и существует, то она — та ещё сука. Но да, я понимаю, что ты имеешь в виду…       — Думаю, нам стоит попробовать прямо сейчас, Гарри, — нетерпеливо сказала Дафна. Любопытно, что, приняв решение, человек теряет всё прежнее нежелание.       — Ладно, ладно, — рассмеялся Гарри, — но ты должна позвать его. Часть её души находится в нём.       Дафна кивнула, а затем во весь голос и от души воззвала:       — Фоукс! Фоукс! Ты нужен нам! Пожалуйста, приди к нам, Фоукс!       Прошло несколько секунд, прежде чем феникс появился над ними с хлопком в облаке дыма. Сквозь глаза Гарри Дафна увидела, как Фоукс бросил на них любопытный взгляд: раньше они никогда не призывали его таким образом.       — Фоукс, — обратилась Дафна к огненной птице, — пожалуйста, не слишком обнадёживай себя, но у нас есть идея, как мы сможем общаться с тобой, вернее, с тобой настоящим.       Фоукс взглянул на Валейдис и, издав низкий крик, приземлился рядом с двумя телами, после чего в их сторону раздалось ещё одно кричание, которое Дафна могла истолковать только как одобрение.       Рука об руку Гарри и Дафна подошли к Фоуксу и уселись перед ним на пол.       — Сейчас я прикоснусь к тебе, — сказала Дафна, её сердце колотилось от нервозности. — Я… я не знаю, что именно произойдет… и возможно ли это вообще. Просто действуй так, как считаешь нужным. Но ты должен быть готов открыться.       Феникс мягко кивнул, и Дафне показалось, что в его золотистых глазах забрезжил огонёк надежды. Глубоко вздохнув, она положила правую руку на его тёплое оперение, а левой достала из мешочка на шее чёрный камень. Гарри тем временем сел на пол позади Дафны, чтобы она могла видеть свою голову с волосами, и положил руку ей на плечо.       — Если понадобится, я помогу тебе своей силой, — сказал он ей.       Дафна ничего не ответила, вместо этого она впервые потянулась к магии камня. Она ощутила его, древний и наполненный жутким, но могущественным присутствием, почувствовала, как дыхание смерти скользит по её лицу из невидимых врат, но она не собиралась проходить через эти врата. Дафна также чувствовала мягкие перья Фоукса под своими пальцами, взлёты и падения его тела, но она искала не его физическое существование, а его душу, душу демонессы. Поэтому она погрузилась в поток магии ещё глубже и наконец увидела его. Она не видела его в классическом смысле этого слова — даже если бы у неё оставались зрячие глаза, она бы не смогла этого сделать, — но если бы ей пришлось описывать его словами, она бы, скорее всего, назвала его длинной золотой нитью, смятой в потоке магии.       Осторожно потянувшись к струне, Дафна почувствовала, как внутри неё разгорается тепло, словно маленький огонёк в сердце — не больно, но невероятно приятно. Она поняла, что может потянуть за нить, если представит её себе. Медленно, очень медленно она потянула за золотую ниточку, пока скомканный клубок не распался, обнажив один-единственный блестящий разрыв.       Дафна продолжала тянуть за золотую нитку, которая, как она подозревала, была проявлением души Фоукса, пока вдруг не почувствовала, что тепло внутри неё исчезло, сменившись ледяным холодом. Это должен быть камень, поняла Дафна. Она ощущала его как некую чёрную дыру в потоке магии, поглощающую весь свет и тепло, точно портал в подземный мир. Однако она знала, что должна соединить нить с этим самым порталом, отчаянно веря, что он действительно создан для того, чтобы возвращать души к жизни, а не бросать их в проклятие. Внутренне молясь, она в последний раз потянула за золотую нить, пока та не упёрлась в тёмную дыру…       Задыхаясь, Дафна пришла в себя и сразу же почувствовала беспокойство Гарри, наблюдавшего за её дрожащим телом на его глазах.       — Все хорошо, всё хорошо, — задыхаясь, проговорила она, проследив за взглядом Гарри. Пламя в камине и многочисленные свечи в библиотеке были потушены. В воздухе, ставшем ледяным, клубился тёмный дым. А перед ними стояла слегка мерцающая фигура прекрасной женщины с длинными чёрными волосами и кроваво-красными глазами, излучающими холодный свет. Она не была ни призраком, ни плотью, и всё же выглядела гораздо более живой, чем полумёртвое тело рядом с ней.       На губах демонессы заиграла улыбка.       — Наконец-то мы встретились, мои маленькие пташки…