Птицы и Монстры / Birds and Monsters

      Гарри в ужасе уставился на бессознательного человека, привязанного к батарее.       Это был очень невысокий человек с тонкими седыми волосами, желтоватой кожей и одеждой, покрытой грязью — не самое приятное зрелище. Однако не это потрясло Гарри, а то, что это был человек, якобы умерший четырнадцать лет назад…       — Это, Гарри, Питер Петтигрю, — сказал Ремус с отвращением, которого Гарри никогда от него не слышал. — Он никогда не умирал. Он был хранителем секретов твоих родителей. Именно он предал твоих родителей. Потом он обвинил Сириуса, инсценировал его смерть и скрывался все эти годы.       — Ты понимаешь, что это значит, Гарри? — Дамблдор спросил спокойно, но с пронзительным взглядом. — Это значит, что Сириус был невиновен. Это значит…       …он убил невинного человека.       Осознание этого поразило Гарри, как удар в сердце.       Он убил невинного человека.       Мир вокруг него закружился, тело задрожало, а в животе заурчало.       Он убил невинного человека. И не просто человека, а лучшего друга своих родителей.       Он убил лучшего друга своих родителей! Хладнокровно убил его!       Невинного человека!       Гарри хотел закричать, но его горло сжалось. Вокруг него рушились стены и потолки, погребая его под массой камня.       Гарри показалось, что он задыхается. Этого не может быть! Это был всего лишь дурной сон!       Но он знал, что это не сон. Всё было реальным. Чувства захлестнули его.       Гарри бросился бежать.       Он выбежал из маленькой комнаты. Он выбежал из дома Блэков, спустился по небольшой лестнице и вышел на улицу. Он продолжал бежать. Всё кружилось вокруг него, слёзы застилали глаза. Темнота, рассеянные сферы света, лай. И снова темнота, твёрдая поверхность, ужасная вонь.       Его мысли были в полном хаосе. Он убил Сириуса. Лучшего друга его родителей. Его крёстного отца. Его семью. Невинного человека!       Он просто не мог выбросить эти картины из головы. Умоляющий взгляд Сириуса в тот момент, когда Гарри отвернулся от него. Закатившиеся глаза Дафны, её улыбка.       Его тело тоже помнило. Чувство палочки в руке, дрожащей от кровавого желания. Уверенность, когда он поднял руку. Кровь, брызнувшая ему на лицо…       Он почти чувствовал, как капли крови стекают по его коже, от шеи до плеча, пропитывая одежду. Затем Гарри почувствовал ужасное отчаяние, которое не принадлежало ему, но вместе с его чувствами превратилось в ураган боли, сокрушающий любую красоту в мире. Мысли Дафны разбились о его мысли.       — Пожалуйста, скажи что-нибудь, Гарри. Ненавидь меня, кричи на меня, бей меня… что угодно… пожалуйста, Гарри… пожалуйста, ответь…       Ненавидеть? Как он мог ненавидеть Дафну? Эта мысль не имела смысла.       — Гарри!       Тяжёлое, тёплое чувство прижалось к телу Гарри. Как у Сириуса, когда он подошёл к ним в виде собаки. Тогда он играл с ним, гладил его мягкую шерсть, а потом хладнокровно, без эмоций убил его… просто обезглавил, даже не взглянул на него… он был чудовищем…       Гарри стошнило.       — Нет, ты не чудовище! Гарри, это не ты чудовище, а я! Это я во всём виновата. Без меня ты бы никогда этого не сделал. Выплесни свою злость и ненависть на меня. Это всё моя вина, а не твоя. Ненавидь меня, Гарри, а не себя. Ненавидь меня… ненавидь меня…       Нет, это была неправда. Он сделал это. Он взмахнул палочкой, подумал о страшном. Только он.       Только он.       Больше никого.       Его кошмары были правдой. Он был убийцей.       Его родители пожертвовали собой ради него, а как он их отблагодарил? Он убил их лучшего друга, даже не выслушав его ни разу, не дав ему шанса защитить себя.       Он не заслужил их жертвы. Он не заслужил их любви. Он не заслуживал того, чтобы быть живым…       Удар пришёлся Гарри прямо в лицо. Ногти рассекли ему губы. Гарри почувствовал вкус крови.       — Не говори так! Никогда! Никогда! Я… нет… пожалуйста, Гарри! Я… Я не могу… Пожалуйста, Гарри! Будь снова сильным! Ты нужен мне! Когда-то… когда-то я думала так же, как ты! Но… Я не делала этого… из-за тебя! Ты был моей причиной жить! Пожалуйста, Гарри! Позволь мне быть твоей причиной… или твоим козлом отпущения! Ненавидь меня, если хочешь!       Слова донеслись до Гарри издалека, как шёпот в буре его разума. Он почувствовал, как кровь его губ увлажняет кожу, как прежде кровь Сириуса…       — Пожалуйста, прости меня.       Вспышка, а потом — ничего.

***

      Дафна, рыдая, прижалась к телу Гарри, палочка дрожала в её руке. Она не видела другого выхода, другого варианта… она просто не могла пробиться сквозь хаос его мыслей.       Внезапно Дафна почувствовала, как её тело охватила жгучая ярость. Она собиралась всё исправить, всю эту чёртову ситуацию. Она заставит Гарри снова улыбаться!       Рукавом она вытерла слёзы с лица и поднялась с грязной земли рядом с мусорными контейнерами.       Затем она направила палочку на спящего Гарри, произнесла несколько заклинаний сокрытия и, наконец, позволила ему медленно плыть перед собой. Вместе они вышли из подворотни на освещённую фонарями улицу, где их уже ждали Ремус и Дамблдор с обеспокоенным выражением лица, их взгляды скользили по протянутой руке и палочке Дафны к спрятанному телу Гарри.       Не говоря ни слова, Дафна прошла мимо двух мужчин. Они, как всегда, не смогли помочь ей с заданием. В их взглядах она не нашла бы ответов.       С колотящимся сердцем, но с огненной решимостью Дафна шла по улице, пока снова не дошла до парадной двери дома двенадцать. За ней её ждали гримасы ненависти, отвращения и страха Уизли, Лонгботтома и Грейнджер, но Дафна проигнорировала и их. Никто не последовал за ней, пока она несла Гарри в их спальню и осторожно опускала его на кровать. Только Добби осмелился заговорить с ней.       — Добби может что-нибудь сделать, мисс Дафна? — осторожно спросил он, опустив длинные уши.       Дафна слегка кивнула и ответила скрипучим голосом:       — Да. Пожалуйста, раздень и вымой его. И позаботься о нём…       — А что будет делать мисс Дафна?       — Я спасу его.       Бросив последний, долгий взгляд на своего любимого Гарри, который спал тихо, как ангел, её ангел, Дафна вышла из спальни. Спустившись по лестнице, она заставила себя сдержать дрожь в руках. По крайней мере, на этот раз её не поджидали ханжеские гриффиндорцы… Пусть погрязнут в своём беспамятстве.       Никто из них не знал, через что пришлось пройти ей и Гарри, чего это им стоило…       Из кухни до Дафны доносились громкие голоса, но она не обращала на них внимания. Они лишь отвлекали её от цели.       Только Кричер дежурил перед маленькой комнатой, в которой находился мерзкий ублюдок, кусок дерьма, превративший один из самых прекрасных дней в жизни Дафны в кошмар. Ей не пришлось приказывать Кричеру отойти в сторону. Как только домовой эльф увидел её, он почтительно склонил голову.       — Хозяйка.       Дафна не обратила на него никакого внимания.       Кровь пульсировала в ушах, а на глаза легла красноватая пелена, и Дафна толкнула дверь. Петтигрю уже проснулся, но он был так крепко привязан к радиатору, что не мог пошевелиться.       Грязный кусок ткани во рту не позволял ему издавать внятные звуки. Только его водянистые глаза — глаза крысы — отчаянно взывали к Дафне, тщетно умоляя о помощи.       Дафна дрожала от ярости, глядя на хныкающую фигуру перед собой, а её рука сжимала палочку так сильно, что костяшки пальцев побелели. Как бы ей хотелось заставить его страдать, наказать за то, что он сделал с её Гарри. Как бы ей хотелось использовать это адское заклинание, наслаждаясь криками существа от боли. Она уже чувствовала заклинание на языке, соблазнительное и ужасающее одновременно, как будто у неё во рту была и вкусная карамель, и живой волосатый паук. Палочка вибрировала, стремясь передать боль, которую Дафна испытывала столько раз. Вместо их с Гарри слёз потечёт кровь этого существа, чтобы очистить их от грехов. Его смерть купит им спасение, в то время как крыса будет гореть в аду.       Боль.       Смерть.       Ад.       Он заслужил это. Он заслужил это так сильно.       Как и её родители. Или Малфой. Или все Пожиратели смерти.       Возможно, даже больше.       Но…       Но Дафна не могла произнести заклинание. Или хотя бы открыть рот. Она хотела этого, так хотела… но тело не слушалось её.       Её тело знало то, что Дафна осознала только сейчас.       Это был не её путь. Больше нет. А может, и никогда не было. Когда-то она видела Дафну, чей путь был именно таким. Сильную Дафну, которая не боялась ничего и никого, которая не останавливалась ни перед чем. Дафну, которая могла бы передать боль, утопив мир в море крови.       Но…       Она не была тем человеком. Она не была той Дафной.       Она не хотела больше боли…       Она хотела жизни. Будущее. Семья.       Всё это она готова была защищать зубами и когтями, если понадобится, но она не могла сделать тот шаг, ради которого пришла сюда. И она ненавидела себя за это.       Со странным, пустым чувством в сердце Дафна вышла из комнаты, не удостоив Петтигрю взглядом. В коридоре её встретил Ремус, который внимательно посмотрел на нее.       — Что ты там делала? — спросил он.       Дафна прошмыгнула мимо него, и он не сделал ни единого движения, чтобы остановить ее.       — Я должна была посмотреть правде в глаза, — прошептала она.       — И ты уверена, что сделали эта?       — Да. Это больно.       Словно в трансе, Дафна вернулась в их спальню. Влажной тряпкой она стёрла с лица слёзы и пепел. Сменив кожаные доспехи на ночную рубашку, она легла в постель с Гарри, прижавшись к нему совсем близко. Ей так хотелось, чтобы Гарри снова заключил её в свои объятия и сказал, что всё будет хорошо, но даже их общий мир грез был им недоступен.       Она чувствовала себя такой одинокой и замёрзшей…

***

      В это же время в другой комнате.       Только когда за ними закрылась дверь комнаты, Рон смог заплакать. Он привалился к стене, и слёзы хлынули из его глаз. Это было слишком. Просто слишком. Сначала их надежда на то, что встреча с Поттером поможет его матери, рухнула, а потом оказалось, что его любимец — анимаг, предатель и убийца. В этот момент Рон действительно стоял перед руинами своей жизни.       Гермиона и Невилл мгновенно оказались рядом с ним, обхватив его дрожащее тело. Эти трое друзей знали друг друга так хорошо, что слова были излишни, они даже нарушили бы уют и теплоту момента. Рон был так рад, что они есть в его жизни. Ему не нужно было стыдиться своих слёз перед ними, и за это он был им бесконечно благодарен. Без них он бы пропал, он знал это. Без них он давно бы потерял всякую надежду…

***

      Вздрогнув, Гарри открыл глаза. Рядом с собой он чувствовал тёплое спящее тело Дафны, как и во многие другие ночи. Сквозь окно пробивался слабый свет луны, окутывая комнату серебристым сиянием. Гарри окинул взглядом шкаф, прикроватную тумбочку и, наконец, Дафну.       Нигде ничего подозрительного. Была ночь, до рассвета оставалось несколько часов, а значит, можно было поспать подольше. Улыбаясь, Гарри опустился на матрас и обнял Дафну. Он только приготовился к новым, приятным снам, как вдруг воспоминания вернулись. Ужасная правда.       Однако, в отличие от нескольких часов назад, на этот раз не было сокрушительного отчаяния, безумия и жажды собственной смерти. Вместо этого Гарри просто почувствовал пустоту, как будто потерял всякую волю к жизни.       Его пальцы скользнули по ране на губах, где Дафна задела его ногтями. Он почти снова ощутил её удары, её слёзы, её ужасные слова.       Бей меня… кричи на меня… ненавидь меня…       Так глупо. Он никогда не мог её ненавидеть. Он любил её.       Его взгляд переместился на прикроватную тумбочку, на которой стояла фотография родителей — людей, которых он любил больше всего на свете после Дафны. На снимке они обнимались и счастливо смеялись в камеру. Как же сильно Гарри хотел этого для себя… При одной этой мысли в Гарри что-то изменилось.       Как будто внутри него щёлкнул выключатель, он поднялся с кровати и вышел из спальни, по-прежнему одетый в пижаму. Следуя спонтанному вдохновению, он спустился по лестнице, прошёл мимо жутких усохших голов домовых эльфов, мимо тяжёлых дверей библиотеки, пока наконец не оказался на кухне.       И интуиция Гарри не ошиблась. За кухонным столом сидел Ремус, его смешливый шафер всего несколько часов назад, перед почти пустой бутылкой огненного виски, только его плечи и руки сильно тряслись, но было ли это вызвано алкоголем или его душевным состоянием, Гарри не мог сказать. Скорее всего, это была смесь того и другого.       Только когда Гарри опустился в кресло напротив, Ремус поднял голову. Его глаза были покрасневшими, лицо изрезали шрамы и глубокие круги.       С первой встречи Ремус всегда выглядел намного старше своих лет, но за последние несколько часов он, казалось, постарел ещё больше.       — Гарри… — Ремус удивлённо вскрикнул.       — Расскажи мне о нём, — твёрдо сказал Гарри, наклонившись вперед.       — Ч-что?       — Сириус. Расскажи мне о нём. Расскажи мне всё, что ты о нём знаешь. Всё, что сделало его таким, каким он был, что ассоциируется у тебя с ним, что вы пережили вместе. Я просто хочу знать всё…       Ремус смотрел на него широкими, налитыми кровью глазами и наконец сделал большой глоток из стоящей перед ним бутылки.              

***

      — …как бы то ни было, Сириус не мог сидеть неделями. Твоя мама была настоящим дьяволом со своей палочкой, — закончил свой рассказ Ремус.       У обоих от смеха на глаза навернулись слёзы. Последние несколько часов Ремус рассказывал Гарри о Сириусе Блэке и его многочисленных приключениях и конфузах. Ремус рассказывал о бунте Сириуса против собственной семьи, о его храбрости, о готовности пойти на всё ради своих друзей. Он говорил о доброте Сириуса, его бескорыстии, его юморе, который часто переходил границы хорошего вкуса, по крайней мере, с точки зрения душного мира волшебников. Многие анекдоты были связаны с тем, как Сириус разыгрывал отца Гарри в Хогвартсе, что, впрочем, не мешало им обоим быть блестящими студентами. Когда Ремус рассказал ему, как Сириус сиял от счастья, впервые взяв Гарри на руки, Гарри расплакался.       Сириус Блэк был хорошим человеком. Одним из лучших, когда-либо созданных Богом. Теперь Гарри знал это. И это делало его грех ещё более ужасным…       Гарри почувствовал свою партнёршу задолго до того, как она наконец подошла к ним. Волосы Дафны были взъерошены, на щеках горел румянец. Было очевидно, что она бежала сюда так быстро, как только могла, даже если бы Гарри не был связан с ней узами души. Он послал ей чувство любви, чтобы успокоить её тревоги, желая, чтобы ей больше никогда не приходилось волноваться. Он столько раз уже обещал ей это…       Через несколько секунд Дафна оказалась рядом с ним и обняла его за плечи.       — Гарри!       Гарри с любовью погладил её по спине. Ему казалось, что он всё ещё чувствует аромат цветов, которые она вплела в волосы на свадьбе. Она выглядела такой красивой… Гарри понял, что это было всего день назад. Он был уже не тем мальчиком, что вчера…       — Все хорошо, — ласково сказал он. — Тебе больше не нужно бояться, что я покончу с собой. Я бы никогда не поступил так с тобой! Но я всё равно должен тебе кое-что сказать. — При его словах Гарри уловил проблеск воспоминаний Дафны о предыдущей ночи, о её внутреннем конфликте, борьбе с демонами и, наконец, о победе.       Дафна подняла голову, немного растерянная и удивлённая, как показалось Гарри, но в то же время испытывающая невероятное облегчение. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, как изумруды в ледяном море, прежде чем Дафна наконец слегка кивнула, неохотно отстраняясь от него.       Гарри сделал то же самое.       Спокойно поднявшись со своего места, он повернулся к Ремусу, который смотрел на него устало, но уже не так безнадёжно, как несколько часов назад, хотя его взгляд и свидетельствовал о его собственных внутренних демонах.       — Я отдаю его судьбу в твои руки, — сказал Гарри, не став уточнять, кого он имеет в виду. — Мне больше нечего с ним обсуждать. Ни его жизнь, ни его смерть не могут дать мне ничего. Что касается меня, то он может отправляться в ад. Когда-нибудь мы всё равно там встретимся.       Не дожидаясь ответа Ремуса, Гарри повернулся и взял Дафну за руку. Вместе они вышли из кухни.       Гарри имел в виду то, что сказал. Он не хотел больше иметь ничего общего с крысой, его жизнь была не в его руках. Его собственная жизнь и так мучила его более чем достаточно.       — Твоя жизнь — не ошибка, — сказала Дафна, сжав его руку. Гарри вернул ей жест.       — И ты не слабак.       Ни с кем не встретившись, Гарри и Дафна дошли до библиотеки на втором этаже — единственного места во всём доме, где их совершенно не могли потревожить. Гарри положил руку на старое, зачарованное дерево двери, и она со скрипом открылась. Только сейчас Гарри понял, что Сириус говорил серьёзно, когда сделал его своим наследником.       Это не было просто галлюцинацией, средством в дьявольском плане по преданию родителей Волдеморту.       Сириус действительно любил его…       В библиотеке их встретили высокие полки, заваленные книгами и свитками, освещённые лишь тусклым светом золотой люстры на потолке, конечно же, в виде нескольких переплетённых змей. Несомненно, это была впечатляющая коллекция магических знаний, но Гарри было трудно впечатлиться после того, как он увидел невообразимую массу книг в Александрии. Однако в этой библиотеке было ещё кое-что, что делало это место поистине уникальным в мире, то, с чем не могли сравниться даже самые тайные сокровища Александрии. Посреди комнаты, на мягком ковре, окружённые многовековым заклинанием стазиса, сидели, тесно переплетясь, фигуры двух влюблённых. Демонесса и её чернокнижник.       Взгляд Гарри скользнул по двум неподвижным телам: одно было мертво, а другое — связано с жизнью отчаянием. Глаза Валейдис были закрыты, но Гарри знал, что они цвета только что пролитой крови.       — Только посмотри, на что способна любовь, — сказал Гарри Дафне. — Любовь смогла сделать демона, существо ненависти и насилия, человеком… по крайней мере, почти. Благодаря любви для них всё ещё есть надежда, даже спустя тысячу лет.       — Это и наша надежда? — тихо спросила Дафна.       Гарри крепко обнял Дафну.       — Да. Наша надежда. И наше обещание… Мои родители любили Сириуса так же, как он любил их. И все они любили меня. Несмотря на все мои грехи, мама снова сказала мне об этом. Они… они все видели, и всё же она сказала мне, что они любят меня, мама и папа.       — И я тоже люблю тебя, Гарри, так сильно!       — Я знаю, Даф, я знаю… Именно твоя любовь наполняет смыслом мою жизнь. Твоя, моих родителей, Сириуса, Ремуса, Добби… Мне потребовалось много времени, чтобы понять это…       — Гарри…       Гарри прижимал Дафну к себе так сильно, что боялся, что её маленькое тело сломается под его хваткой, но она не протестовала, а лишь крепко прижималась к нему, как только могла.       — Спасибо за твою любовь, Дафна, — со всей искренностью сердца произнёс Гарри, давая Дафне почувствовать его самые глубокие эмоции. — Без тебя я мог бы сделать что-то очень глупое, что-то, что причинило бы боль тебе и всем остальным людям, которые меня любят…       Я совершил ужасную ошибку, самую ужасную из всех… и да, любовь моя, это была только моя ошибка, мой выбор, мой грех. Не твой! Ты просто хотел для меня самого лучшего, как всегда… Убить себя было бы быстрым выходом, лёгким решением, но больше всего это было бы трусостью.       Сириус всё равно был бы мёртв, это стоило бы тебе жизни и предало бы жертвенность и любовь моих родителей… Они умерли за меня, потому что хотели, чтобы я жил. И они любят меня, я чувствую это внутри себя, в своём сердце. Я… Я знаю, что никогда не буду таким, как они… Я просто не могу… но я никогда не перестану стараться быть человеком, достойным их… и твоей любви.       Гарри вздохнул, почувствовав, как по щеке потекла слеза. Дрожащим голосом он продолжил:       — Я… Я буду носить этот грех с собой до конца жизни. Я никогда не смогу простить себя, но… когда однажды придёт наше время… и мы снова увидим Сириуса на другой стороне, я попрошу у него прощения… и я надеюсь, что к тому времени, возможно, я его заслужу…       Гарри больше не мог сдерживать слёзы. Словно освободившись от непосильной ноши, они внезапно хлынули из него. В объятиях Дафны ему не нужно было стыдиться их, не нужно было надевать маску. Здесь он мог быть просто Гарри, раненой, но, хочется надеяться, не потерянной птичкой.       «Я заставлю вас гордиться мной, мама, папа, Сириус. Я заслужу вашу любовь, обещаю.»              

***

      Несколько дней спустя       Слёзы текли из глаз Драко, затуманивая его взгляд на могилу перед ним. Второй раз за год ему пришлось наблюдать, как хоронят пустой гроб. Вслед за отцом его бросила и мать. Теперь у него никого не было. Он был один. Совершенно один.       Почему, мама? Почему ты должна была умереть? Ты нужна мне…       Как всегда, вопросы Драко остались без ответа. Только бессмысленные слова жреца, молодого человека всего на несколько лет старше Драко, эхом разносились по тёплому воздуху. Драко с удовольствием вырвал бы ему язык. Как он смеет говорить о своей матери?       Он даже не знал её.       Его слова могли относиться и к любой другой женщине…       Внезапно Драко почувствовал руку на своём плече. По позвоночнику пробежала холодная дрожь, и его охватил знакомый запах разложения.       — Знаешь, чего теперь ждёт от тебя Тёмный Лорд? — Беллатриса Лестрейндж, сестра его матери и до недавнего времени давняя узница Азкабана, прошептала ему на ухо.       Драко лишь кивнул, не в силах говорить.       — Хорошо. Я знаю, что ты не подведёшь нас, Драко. Пусть твои родители гордятся тобой…

***

      Если человек отказывается от своей человечности, что ему остаётся, кроме вечной тьмы и бесконечного круговорота боли, крови и слёз?