Птицы и Монстры / Birds and Monsters

      — Превосходно, Гарри. Действительно превосходно, — похвалил Люпин после того, как Гарри в считанные секунды отбил три парящих теннисных мяча.       Гарри и Дафна быстро сообразили, что убить дракона в первом задании было бы, пожалуй, чересчур амбициозно: в конце концов, чемпионы должны были лишь пройти мимо драконов. Да и международное сообщество волшебников наверняка расстроится, если четыре этих уникальных существа погибнут ради простого развлечения. В конце концов, волшебники не были варварами, по крайней мере, так они сами о себе думали.       Поэтому они искали способы отвлечь или обездвижить драконов. Единственная проблема заключалась в том, что драконы были чрезвычайно устойчивы к магии любого рода, если вообще можно было пробить их чешую и толстую шкуру. Однако волею случая у них был грамотный преподаватель защиты, которого Гарри всё равно хотел узнать получше. И он однажды сказал им, что сделает всё, чтобы защитить Гарри; предположительно, чтобы смягчить чувство вины за свой провал, но Гарри это устраивало. Ему пригодилась бы любая помощь, по каким бы мотивам она ни была оказана.       Конечно, они могли бы обратиться к Хагриду, но он уже нарушил несколько правил, когда показал Гарри драконов. Кроме того, он наверняка предложил бы пощекотать дракону пузико…       Вот так и получилось, что за два дня до первого задания Гарри, Дафна и Люпин оказались в классе защиты, чтобы отработать так называемое Конъюнктивитное проклятие. Люпин рекомендовал это заклинание, потому что оно приводило к болезненному опуханию глаз, сопровождавшемуся ухудшением зрения. Как раз то, что нужно, чтобы пройти мимо дракона, ведь глаза были практически единственным уязвимым местом этого существа.       Однако сначала нужно было попасть в глаза дракона, который, вероятно, двигался. Именно этому они и хотели обучиться с помощью плавающих теннисных мячей. Прежде всего Гарри пришлось выучить заклинание, что прошло очень быстро, и к этому времени он уже умел произносить его бесшумно. С тех пор он отрабатывал заклинание со всё более и более быстро летающими мячами, чтобы как можно лучше подготовиться к выполнению задания.       С некоторым самодовольством Гарри повернулся к своему учителю, который одобрительно кивнул.       — У тебя очень быстрая реакция, — заметил Люпин. — И способность использовать заклинания невербально. Я бы воззвал к твоей совести, чтобы ты вёл себя ответственно, если бы это не было так лицемерно с моей стороны. — Люпин усмехнулся при последних словах.       Гарри вытер пот со лба.       — Что вы имеете в виду, профессор?       — Это заклинание было очень популярно в мои школьные годы, — ответил Люпин, покачав головой, но его ухмылка выдавала его веселье. — Ваш отец особенно любил использовать его, чтобы подшучивать над слизеринцами. Боюсь, он приносил мадам Помфри много лишней работы.       Гарри с любопытством поднял глаза, как всегда, когда говорили о его отце.       — Он тоже использовал это заклинание? — спросил он. — И против слизеринцев?       — Не только против них, — рассмеялся Люпин. — Какое-то время это был популярный вид спорта, пока в какой-то момент люди не стали ходить с козырьками и очками на лице. Но твой отец явно был лучшим в нём, хотя и не так хорош, как ты, по крайней мере, когда я вижу твоё выступление здесь. — Он указал на теннисные мячи, застывшие в воздухе.       Тёплое чувство наполнило тело Гарри. Он надеялся, что через два дня родители смогут гордиться им.       — Отличная история, правда, — вмешалась в их разговор Дафна. — Мне всегда приятно слышать, как страдают глупые слизеринцы, но мы должны продолжать тренироваться. — С этими словами она призвала ещё пять теннисных мячей и пустила их по комнате так быстро, что их очертания стали размытыми. Наверное, именно так должны были чувствовать себя ловцы в квиддиче, пытаясь уследить за снитчем, подумал Гарри.       Он достал свою палочку и направил её на первый теннисный мяч.       — Если ты в меня попадёшь, я тебя убью, — услышал он не очень серьёзный голос Дафны.              — Я думаю, вы хорошо подготовились, — сказал Люпин, наливая им чай. — Конечно, это будет нелегко, но я преподаю и старшим ученикам, в том числе мистеру Диггори, и поэтому могу оценить, на что они способны. Профессор Дамблдор также заверил меня, что смертельной опасности нет.       Гарри заметил, как Дафна вздрогнула от слов Люпина, но ничего не сказала. Он нежно сжал её руку и был вознаграждён любящей улыбкой, от которой у него защемило сердце.       После этого все трое заговорили на самые разные темы. Люпина, похоже, особенно интересовало их пребывание в Александрии, хотя Гарри предпочёл не спрашивать, откуда он об этом узнал. Ответ на этот вопрос, вероятно, начинался с «Дамбл» и заканчивался «Дор».       В какой-то момент — солнце уже давно село за окном, даже если Гарри не заметил этого во время их увлекательной беседы, — Дафне пришлось громко зевнуть.       — Я возвращаюсь в подземелье, — сказала она, толкнув Гарри обратно в кресло, когда тот тоже захотел встать. — Если хочешь, можешь продолжать беседу.       — Ты уверена? — спросил Гарри у своей подруги. — Я могу…       Дафна ласково посмотрела на него.       — Спасибо, Гарри. Но я вижу, как тебе это интересно. Ты не должен отказываться от этого из-за меня. Мы увидимся утром. Завтра нам придётся тренироваться ещё усерднее, чем сегодня. — Она бросила на него оценивающий взгляд, и наконец на её губах заиграла лёгкая улыбка. — Спокойной ночи, мой дорогой, — прошептала она ему на ухо, отчего у Гарри по коже побежали мурашки. Поцеловав его на прощание, она оставила Гарри и Люпина в кабинете.       — Джеймс гордился бы тобой, — усмехнувшись, сказал Люпин, глядя на Гарри.       — Что вы имеете в виду?       — Что тебе так рано попалась такая любящая девушка. Ему потребовалась целая вечность, чтобы убедить Лили пойти с ним на свидание. А теперь посмотри на себя. Вы с Дафной почти напоминаете мне супружескую пару.       Гарри почувствовал, как горит его лицо, отчего Люпин рассмеялся ещё громче.       — А как ты с ней обращаешься, — продолжал Люпин. — Настоящий джентльмен. Твоя мать была бы так тобой горда.       Глаза Гарри загорелись.       — Не могли бы вы рассказать мне побольше о моих родителях, — взволнованно спросил он. — И, может быть, об их родителях тоже? Я хотел бы узнать как можно больше о своей семье.       — Конечно, Гарри, — улыбаясь, ответил Люпин и вдруг встал. — Но для этого нам понадобится ещё чай.

***

      Бартемиус Крауч размышлял о своей жизни, спотыкаясь в тёмном коридоре со связанными руками, поскольку знал, что не переживёт этот вечер. В целом он был доволен тем, чего добился, в конце концов, он поднялся по лестнице успеха, по крайней мере, так бывало большую часть времени. Он также приписывал себе большой вклад в то, что его страна пережила войну. Он даже был на грани того, чтобы стать министром магии.       Однако его самая ужасная ошибка разрушила всё.       Он не должен был становиться отцом непутёвого сына, который ничего не понимал в нём и его любимой Марте. Его сын, который присоединился к безумному сумасшедшему. Его сын, который мучил Лонгботтомов вместе с подонками Пожирателями смерти до тех пор, пока они не сошли с ума. Его сын, чья палочка сейчас вонзалась ему в спину.       Он ожидал этого с тех пор, как его сын сбежал из плена. Ему не следовало слушать своего глупого домового эльфа, но это было уже неважно.       Бартемиус никогда не уклонялся от ответственности. Как и герои древних трагедий, сегодня он заплатит за свои грехи. По крайней мере, он снова увидит свою Марту, по которой ужасно скучал последние тринадцать лет. Любовь к ней смягчила его; он должен был позволить своему сыну гнить в Азкабане. Но это уже не имело значения. Сегодня он не будет умолять. Даже если мир, возможно, никогда не узнает об этом, он решил умереть достойно.       Они дошли до конца длинного коридора, и сын втолкнул его в комнату, освещённую пылающим камином на противоположной стене. Обои на стенах облупились, но в остальном комната казалась почти уютной. На полу лежали толстые ковры, а перед ним стояло высокое кресло, обращённое к камину. Бартемиус понятия не имел, зачем сын привёл его в эту комнату, но она была ничуть не хуже других мест для смерти.       Сын заставил его встать на колени и наклонился, в его глазах светилось безумие. Нет, в нём действительно ничего не было ни от него, ни от Марты.       — И как же ты собираешься это сделать? — презрительно спросил он сына. — Перережешь мне горло? Или смертным проклятием? Или сначала подвергнешь меня пыткам, как ты поступил с Фрэнком и Алисой Лонгботтомами?       Сын усмехнулся, обнажив грязные жёлтые зубы, и вдруг раздался смех. Это был холодный, невесёлый смех, от которого у Бартемиуса волосы встали дыбом. Однако смех исходил не от сына, а из кресла перед камином. Значит, они были не одни.       — Кого ещё ты привёл сюда? — прошипел Бартемиус, глядя на сына. — Ещё одного из твоих друзей Пожирателей смерти?       — Сейчас, сейчас, мой дорогой Бартемиус! — сказал жуткий мужской голос, из которого, должно быть, доносился смех. — Не стоит быть нелюдимым. Мы все здесь великие люди, потому что ты считаешь себя таковым, верно, Бартемиус? Великий, уважаемый человек, который постоянно заботится о своей репутации и чести, даже в смерти.       — Кто ты? — обратился Бартемиус к креслу. — Покажись, трус!       Странный человек снова рассмеялся, а его сын прижал палочку к горлу Бартемиуса.       — Держи себя в руках, Барти, — холодно сказал незнакомец. — Сейчас ещё не время. Прежде я хочу поговорить с твоим отцом.       — Да, милорд.       Лордом? Его сын назвал незнакомца лордом? Значит ли это, что…       Не успел Бартемиус закончить свою мысль, как человек в кресле заговорил снова.       — Бартемиус Крауч, должен сказать, что когда-то ты пользовался моим уважением, и немногим это удаётся. Как ты тогда сражался с моими слугами. Беспощадно, жестоко, безжалостно. Конечно, это было совершенно безнадёжно, но всё же ты можешь гордиться собой.       По телу Бартемиуса пробежал ледяной холод. Нет, что угодно, но только не это чудовище!       — Вы, конечно, были немалой помехой, — продолжал мужчина.       — Возможно, я даже оказал бы вам честь и убил бы вас сам. Но я никогда не думал, что однажды буду тебе благодарен.       Бартемиус задрожал. Ему показалось, что он попал в один из своих самых страшных кошмаров.       — Да, ты не ослышался, Бартемиус. Я должен поблагодарить тебя. Спасибо, что ты так бережно относишься к вещам лорда Волдеморта.       Бартемиус почувствовал, что теряет сознание. Только крепкая хватка сына не дала ему рухнуть на пол.       — Ты не убил ни одного из моих слуг, — продолжал мужчина — Волдеморт. — Ты отпустил трусов. А храбрецов, которые никогда бы не отказались от меня, вы отправили в Азкабан. Этим ты оказал лорду Волдеморту большую услугу. Теперь я могу вернуть их всех разом, когда придёт время. Тогда они снова смогут служить мне. А до тех пор ты будешь служить мне, мой дорогой Бартемиус.       Бартемиус знал, что не может полагаться на свою храбрость, которая и так была жалкой. Вместо этого он использовал всю свою ненависть и отвращение, чтобы раздвинуть челюсти.       — Я никогда не буду служить тебе, — кричал он. — Я плюю на тебя. Ты никогда не победишь.       Удар пришёлся ему в лицо, отчего Бартемиус опрокинулся навзничь. Над собой он увидел полное ненависти лицо сына.       — Сохраняй спокойствие, Барти, — сказал Волдеморт. — Уверяю тебя, его жизнь будет твоей, но не сейчас. Он ещё должен быть мне полезен. Ты можешь начинать.       Последнее, что увидел Бартемиус перед тем, как его окутала бесконечная тьма, был кончик палочки его ухмыляющегося сына.

***

      Стадион ревел, а Дафне казалось, что её сердце пронзило ледяное копьё.       Нет! Этого просто не может быть! Нет!       НЕТ!       НЕТ! НЕТ!       Пожалуйста!       Но сомнений не было. Обугленное тело Гарри лежало посреди арены. Её Гарри был мёртв, обугленный драконьим пламенем.       Её Гарри был мёртв!       Дафна закричала, громко и страшно. Все взгляды устремились на неё. Они ухмылялись, полные злобы и ликования.       Гриффиндорцы обнимали друг друга, Малфой бил кулаками воздух. Все ликовали, глядя, как тело Гарри рассыпается в прах.       Дафна дрожала: пылкая, страдающая, пропитанная ненавистью. Она сжимала свою палочку. Люпин говорил с ней, но она его не слышала.       Они все должны умереть! Умереть, страдать, искупить вину! Весь этот чёртов мир.       Дафна подняла палочку, направив её на толпу. Они должны сгореть, сгореть в вечном огне проклятий.       Она прокричала заклинание, но ничего не произошло. Студенты смеялись над ней. Она снова закричала, но демоны ей не ответили.       Хагрид схватил её, но Дафна отшвырнула его руку. Она больше не могла ясно мыслить. Ей казалось, что она теряет рассудок. Голова кружилась.       Гарри был мёртв! Её Гарри не было больше с ней! Исчез, сгорел, стал посмешищем.       Он нарушил своё обещание. Она осталась одна, совершенно одна.       Слёзы текли по лицу Дафны, когда она убегала, не обращая внимания на оклики Люпина и Хагрида. Её жизнь потеряла всякий смысл.       Она бежала так быстро, как только могла. Она бежала по трибуне. Она выбежала со стадиона. Она продолжала бежать.       Она просто хотела убежать. Подальше от других людей, от этого мира, от всего.       Дафна понятия не имела, как долго она бежала. Она бежала по траве, бежала по камню, бежала вниз и бежала вверх.       В какой-то момент она поняла, что достигла вершины астрономической башни. Неужели судьбе было угодно, чтобы она оказалась здесь? Здесь они с Гарри смотрели на звёзды, здесь они были счастливы.       Это было хорошее место для смерти.       Дафна перелезла через перила так, что оказалась на самом краю. Подумав напоследок о прекрасных зелёных глазах, она погрузилась в глубину.       Падение длилось всего несколько секунд.

***

      Дафна рывком поднялась на ноги, но тут же была схвачена сильными руками.       — Всё в порядке, — услышала она знакомый голос. — Всё в порядке. Это я, Гарри.       Гарри!       Она взглянула в слишком знакомое лицо. Мягкие черты, которые так глубоко врезались в её память. Ярко-зеленые глаза, которые были для неё самым прекрасным на свете. Губы, которые она целовала столько раз.       Её Гарри жив!       — Гарри, — воскликнула Дафна, обнимая любимого за шею. Она больше никогда не отпустит его. Она поняла, что всё это было лишь кошмаром, самым ужасным из всех. Гораздо более страшным, чем все предыдущие ужасы этой ночи.       — Да, это я, — Гарри улыбнулся, но было видно, что его улыбка была вынужденной. — Я не мог уснуть. Слишком нервничал, знаешь ли. Вот и решил заглянуть и узнать, как у тебя дела. Прости, если напугал тебя.       Дафна знала, что Гарри лжёт. И Гарри тоже должен был это знать. И всё же она была бесконечно благодарна ему за то, что он пришёл к ней, как бы он это ни сделал.       Она прижалась к нему совсем близко, зарылась лицом в его грудь, вдыхая его запах. Она знала, что не была нормальной. Все эти пытки, изо дня в день, вся ненависть, всё отвращение разрушили что-то в ней. То, что Гарри смог полюбить её, было чудом. Без него были только пустота, боль и отчаяние. Без него была только смерть.       — Пожалуйста, не умирай завтра, — всхлипывала она.       Гарри крепче прижал её к себе.       — Я не умру, — прошептал он.       Дафне хотелось верить ему, но в сердце оставалось холодное чувство. Сомнения, страх.       — Я никогда не оставлю тебя одну. Обещаю.       Дафна начала плакать, давая волю своим чувствам. Каким жалким существом она была. Но Гарри был с ней, и это единственное, что имело значение. Дафна знала, что была разбитой душой, но с Гарри она чувствовала себя целой. С Гарри её жизнь обрела смысл.

***

      На следующее утро Гарри проснулся с тяжёлой, медово-светлой головой на груди. Светлые волосы, которые он слишком хорошо знал и любил. Она принадлежала его Дафне, которая тихонько посапывала, что казалось Гарри невероятно милым, хотя, конечно, он никогда бы не сказал ей об этом.       Внезапно он вспомнил, почему лежит в кровати Дафны в женском общежитии, и его лицо потемнело от этой мысли. Это было посреди ночи, когда он почувствовал, что Дафну уносит от него, как маленькую лодку в штормовом море. Тепло их единения исчезло, сменившись ощущением ужасающего холода. Ужасный, всепроникающий страх.       Гарри сразу же понял, что это, должно быть, чувства Дафны. В мгновение ока он вскочил и побежал в женское общежитие. Он пришёл к Дафне как раз в тот момент, когда она очнулась от своего кошмара, и её просьба дала ему понять, что ей, должно быть, снилось.       Ему было больно видеть, как Дафна так страдает. Она так боялась за него. Она была права: им не следовало возвращаться в Англию.       Он с любовью посмотрел на спящее лицо Дафны. Она выглядела такой умиротворённой, такой доброй и беззаботной. Совсем не такой, как ночью, когда она так долго плакала в его объятиях. Однако в конце концов они оба заснули.       Внезапно их желудки громко заурчали. Должно быть, гармония их голодных звуков разбудила Дафну, потому что теперь Гарри смотрел в её глубокие голубые глаза, благословляя и даря надежду на своё существование. На её губах расплылась прекрасная улыбка.       — Доброе утро, — сонно поприветствовала она его.       — Доброе утро, принцесса, — ответил Гарри, тоже улыбаясь во весь рот. — Завтрак?       — Да! Я страшно голодна!       Гарри рассмеялся. Если на что он и мог положиться в этом мире, так это на голод своей девушки по утрам.       — Тогда просто позволь мне встать и вернуться в общежитие, — с ухмылкой сказал он. — Я же не должен идти в Большой зал в пижаме, правда? Не хочу, чтобы остальные потеряли ко мне остатки уважения.       — Нет, конечно, мы этого не хотим, — ответила Дафна с блеском в глазах. — А выпуклость в твоих штанах не должен видеть никто, кроме меня.       Гарри опустил глаза, а Дафна разразилась смехом и, схватив его за лицо, крепко поцеловала в губы.       Их поцелуй длился несколько минут и прерывался лишь многократным урчанием желудка, после чего Дафна отстранилась от Гарри и распахнула занавеску своей кровати.       Мгновенно до них донеслись голоса соседей Дафны по комнате, которые до этого были отгорожены заклинаниями вокруг кровати.       — Иди, — призвала Дафна. — Мы встретимся в гостиной.       Когда Гарри встал, на него обратились три удивлённые пары глаз. Дэвис даже начала громко кричать и быстро накрылась белой простынёй. Закатив глаза, Гарри направился к двери. Как будто его могли заинтересовать слегка одетые соседки Дафны по комнате. Они были такими самодовольными.              Во время завтрака в Большом зале царила напряжённая и взволнованная атмосфера; казалось, все разговоры велись только о первом задании, которое предстояло сегодня. Гарри также заметил, что Дафна всё ещё очень нервничает, и взял её за руку. Он же, напротив, чувствовал себя совершенно спокойно. У него была цель, и он сделает всё необходимое для её достижения. К тому же он подготовился к этому как можно лучше, и лишние переживания ему сейчас не помогут.       Занятия должны были прекратиться в обед, чтобы у всех учеников была возможность присутствовать на задании в загоне, даже если они ещё не знали, что четырём чемпионам предстоит встретиться с драконами.       Дафна без лишних слов решила пропустить утренние уроки. Вместе они отправились на большой камень у озера, где наслаждались лучами холодного осеннего солнца. Ветер обдувал лицо Гарри, и они не слышали ничего, кроме кряканья уток на воде.       Прошёл один, два, три часа, и никто из них не произнёс ни слова. Они просто наслаждались друг другом, погрузившись каждый в свои мысли.       Однако в какой-то момент Дафна подняла голову с плеча Гарри и посмотрела на него с озорным выражением на лице.       — Скажи мне, как ты вообще попал ночью в женское общежитие?       Гарри провёл пальцами по волосам, прежде чем ответить:       — О, знаешь, лестница останавливает тебя только тогда, когда ты её касаешься. Может, ты и раньше это замечала, но я волшебник. Поэтому у меня есть свои способы.       Внезапно позади двух подростков раздался весёлый смех. Они обернулись, чтобы посмотреть на забавное лицо Люпина.       Они не заметили, что он подошёл к ним.       — Думаю, мне лучше не обращать внимания на то, что вы болтаетесь по ночам в женском общежитии, — сказал Люпин, ухмыляясь. — В любом случае, это зона ответственности Северуса.       — Что вам нужно, профессор? — спросил Гарри.       — Я хочу забрать тебя, Гарри. Сейчас чемпионы должны отправиться в загон, чтобы подготовиться к заданию. Я провожу тебя туда.       Гарри кивнул и взял судорожно сжатую руку Дафны. Он почти слышал, как хрустят её челюсти.       Взяв Дафну под руку, он пошёл за Люпином вдоль кромки леса к вольеру с драконами, пока они не оказались перед большой палаткой.       — Ты должен ждать там вместе с другими чемпионами, — Люпин повернулся к Гарри. — Мистер Бэгмен объяснит дальнейшую процедуру. Я… я желаю тебе всего наилучшего. С тобой всё будет хорошо, я уверен. — Взгляд Люпина скользнул к Дафне, которая начала дрожать. — Я жду тебя там, Дафна. Если хочешь, я могу сопровождать тебя на арену.       Дафна ничего не сказала, но Гарри благодарно кивнул Люпину, и тот отошёл, чтобы прислониться к дереву и отвести взгляд.       Затем Дафна обняла Гарри так крепко, что он чуть не упал.       — Гарри, я… — она сделала паузу, словно не зная, как продолжить.       — Я знаю, Даф, — сказал он, вдыхая её дразнящий аромат апельсинов и подсолнухов. — Я тоже.       Они так долго держали друг друга в объятиях, предоставляя своим телам выражать все эмоции, которые испытывали, пока не услышали, как кто-то вышел из палатки.       — Гарри, Гарри, — раздался весёлый голос Людо Бэгмена. — Не хочу беспокоить юную любовь, но всё ждут тебя. Мы должны начать прямо сейчас.       Нехотя Гарри оторвался от Дафны, глядя в её завораживающие глаза.       — Дафна, я…       — Я знаю. Я тоже.       С этими словами Дафна наклонилась вперёд и прижалась губами к его губам. Через несколько секунд, гораздо быстрее, чем хотелось бы Гарри, она снова отстранилась от него. Она бросила на него последний влюблённый взгляд, после чего развернулась и быстро пошла к ожидающему её Люпину, обхватив руками туловище.       Вздохнув, Гарри тоже развернулся и последовал за Бэгменом в палатку, где его уже ждали три других чемпиона и четыре миниатюрных дракона.

***

      Люпин привёл её на арену, которая могла быть построена так быстро только с помощью магии, уже полную зрителей. Помимо учеников трёх школ и их преподавателей, Дафна увидела чиновников министерства, таких как Крауч, Боунс и Фадж, журналистов (если можно было назвать этих халтурщиков таковыми) и укротителей драконов, державших под контролем сине-серебристого дракона с длинными рогами. Это был шведский тупорылый, как узнала Дафна благодаря своим исследованиям предыдущих дней.       При виде этого существа Дафна почувствовала, что у неё слабеют ноги, и заставила себя дышать спокойно. Она последовала за Люпином на самый верх трибуны, где уже сидел Хагрид и манил их к себе. При виде полувеликана у неё сжалось сердце. Всё было точно так же, как в её сне: она оказалась между Люпином и Хагридом.       Это просто глупое совпадение, — попыталась она успокоиться, устраиваясь на свободном месте, которое Хагрид оставил для неё. Дафна заметила, что Хагрид, видимо, пытается вовлечь её в разговор, но она не могла ни слушать, ни отвечать. Вообще, она больше не могла ясно мыслить. Сердце словно сковало льдом, когда вокруг неё шутили и смеялись другие зрители.

***

      — Надеюсь, он сегодня умрёт, — пробормотал Рон, глядя на драконов. Он бы с удовольствием посмотрел, как они разнесут Поттера в клочья.       — Рональд! Это ужасно — говорить такое! — взвизгнула Гермиона.       Рон бросил на свою подругу уничижительный взгляд. Она сама себя обманывает.       — Ты ведь не можешь сказать мне, что не была бы счастлива, если бы его наконец не стало, — шипел он на нее.       — Но… но это не значит, что я хочу, чтобы он умер, — пробормотала Гермиона.

***

      Бэгмен сообщил зрителям, что чемпионы должны украсть золотое яйцо у одной из самок дракона, которое было тайно спрятано среди других яиц. Дафна внутренне выругалась. Это должно быть задание без смертельной опасности? Все знали, что матери-драконы убивают любого, кто приближается к их кладкам.       Она впилась ногтями в ладони, отчего они едва не кровоточили, но Дафне было всё равно. Она также игнорировала попытки Люпина и Хагрида успокоить её.       Как будто что-то могло отвлечь её от страха за Гарри!       О, пожалуйста, Гарри. Пожалуйста, вернись ко мне.       Вдруг над головой раздался знакомый зов. Дафна подняла голову и увидела Фоукса, который медленно спускался по кругу.       Дафна почувствовала на себе взгляды всей арены, когда феникс приземлился к ней на колени, где тут же свернулся калачиком, спрятав голову под одно из крыльев. От огненной птицы исходило приятное тепло, которое, по крайней мере, заставило Дафну немного расслабиться.       — Спасибо, Фоукс, — прошептала она, проводя пальцами по его красно-золотым перьям.

***

      МакГонагалл с любопытством посмотрела на своего друга и коллегу, а тот, в свою очередь, задумчиво посмотрела на Дафну.       — Я не знала, что у Фоукса такие близкие отношения с мисс Гринграсс, — сказала она ему.       Альбус Дамблдор повернулся к МакГонагалл.       — Поначалу это меня удивило, — ответил он. — Я знаю, что он время от времени навещает её, как в Хогвартсе, так и у неё дома летом. И он спас Гарри и Дафну из Комнаты.       МакГонагалл кивнула.       — Это правда, но я всё равно задаюсь вопросом, что всё это значит.       — Фоукс — добрая душа, — загадочно ответил Дамблдор. — Уверен, вы также понимаете, что у Дафны, возможно, было не самое приятное детство. Думаю, Фоукс просто хотел помочь ей, как и сейчас.       Фениксы — существа любви, надежды и утешения. Должно быть, она беспокоится о Гарри.       МакГонагалл нервно поиграла пальцами. Она тоже не была рада, что чемпионам придётся столкнуться с такими опасными существами, как драконы. Сегодня многое могло пойти не так, несмотря на все их предосторожности.       Юный Гарри стал ей дорог, как и его родители. Ей даже было всё равно, что он слизеринец. Спасая мисс Гринграсс из Комнаты и каждый день сталкиваясь с презрением других учеников, он уже проявил больше мужества, чем большинство волшебников и ведьм за всю свою жизнь. Это, а также тот факт, что в свои четырнадцать лет он, наряду с мисс Гринграсс, был лучшим учеником, которого она когда-либо учила, вселяло в неё уверенность, что он справится с сегодняшним заданием.       Только бы он не выбрал венгерскую хвосторогу, мысленно добавила она. У неё не было ни малейшего представления о том, о чём думает Оргкомитет. Этот дракон был опаснее всех остальных драконов вместе взятых. Безумие — заставлять студента, пусть и столь талантливого, как он, в одиночку состязаться с этим чудовищем.       От размышлений МакГонагалл оторвал громкий свисток и голос Бэгмена, объявившего первого чемпиона.

***

      Чувство разочарования охватило Дафну, когда Седрик Диггори вышел на арену в качестве первого чемпиона. Она надеялась, что Гарри сможет начать и всё быстро закончится. Однако судьба, похоже, не собиралась отвечать на её молитвы.       Диггори был бел как полотно, когда подошёл к шведскому тупорылому. Было очевидно, что он понятия не имеет, чего ожидать. Типичный Хаффлпафф. Слишком благородный.       Диггори пустил разноцветные вспышки вокруг головы дракона, чтобы проскочить мимо твари, пока она отвлечётся. Это могло бы даже сработать, если бы Диггори не был таким неуклюжим, когда пробирался мимо. Даже здесь, на трибунах, Дафна могла слышать его шаги и хриплое дыхание.       И тут произошло очевидное. Дракон перевёл взгляд на Диггори и метким ударом хвоста отбросил его к стене арены. Зрители ахнули. Должно быть, это было больно.       После непродолжительного лечения у медиков Диггори предпринял ещё множество попыток прорваться сквозь дракона. Одно заклинание вызвало запах вкусного жареного мяса. Другое заклинание имитировало брачный призыв красномордого ревуна; к сожалению, это был совершенно не тот вид драконов. Дафна также сомневалась, что шведская тупорылая дракониха была лесбиянкой.       В конце концов, Диггори удалось пройти мимо дракона и добраться до золотого яйца, превратив валун в собаку, которая отвлекла дракона. Однако при этом он получил сильный ожог лица, после чего его с болью отнесли в больничную палатку.       Дафна чувствовала себя несчастной. Даже знание того, что Гарри был гораздо лучшим волшебником, чем Диггори, не успокаивало её. Проклятые драконы и проклятое министерство.       Флёр Делакур столкнулась с обычным валлийским зелёным. Она попыталась ввести дракона в некое подобие транса, и ей это вполне удалось. Лишь однажды дракон выдохнул пламя, от которого на короткое время загорелась её юбка, прежде чем она смогла его потушить. У мужской аудитории всё ещё текли слюнки при виде её голых ягодиц. С отвращением Дафна отвела взгляд.       Предпоследним чемпионом также стал не Гарри, а Виктор Крам, которому пришлось сразиться с китайским огненным шаром. Она была самой маленькой из всех драконов, и Крам без проблем добрался до золотого яйца после того, как его проклятие попало в глаз дракона. Это было то самое проклятие, которое хотел использовать Гарри. Дафна могла только надеяться, что для него всё пройдёт так же гладко, даже если Краму снимут несколько баллов за то, что страдающий от боли дракон растоптал часть яиц. Но какое ей дело до яиц, спрашивала себя Дафна. Главное, чтобы Гарри вернулся целым и невредимым. Хагрид, однако, громко всхлипывал рядом с ней.       Когда на арену вывели последнего дракона, Дафна почувствовала себя так, словно на неё вылили большую ванну ледяной воды. Это было самое отвратительное и жестокое существо, которое она когда-либо видела, даже хуже василиска. Это был самый крупный и самый опасный вид драконов в мире. Венгерская хвосторога!       Со страхом в сердце Дафна смотрела на дракона, с которым пришлось столкнуться Гарри. Чешуя была настолько тёмной, что, казалось, поглощала весь солнечный свет. Когти и зубы, острые как лезвия бритвы. Хвост, усеянный огромными шипами, длиной с её предплечье, легко пронзающими любую плоть. А огонь этого чудовища превосходило только Адское пламя.       — А вот и наш самый юный чемпион, Гарри Поттер! — прогремел голос Бэгмена.       Когда Гарри вышел на арену и взглянул на неё, Дафне захотелось вскочить и побежать к нему. Почему, почему они должны были оказаться в такой ситуации? Почему никто другой?       Даже Фоукс выпрямился, глядя на дракона, на это злобное чудовище. Её пальцы вцепились в оперение феникса, когда Гарри подошёл к дракону под освистывание толпы.

***

      Сердце Гарри колотилось, когда он вышел на арену, сотни лиц смотрели на него с трибун. Он слышал освистывания и смех, но ему было всё равно, ведь многие из присутствующих сегодня наверняка желали ему смерти.       Его глаза искали Дафну и наконец нашли её на самом верху, между Хагридом и Люпином, с Фоуксом на коленях. Пусть они позаботятся о ней, подумал он, поворачиваясь к своему дракону, которого раньше видел только в книгах и в виде миниатюрной фигурки.       Хвосторога действительно была ужасающим существом: чудовищным, чёрным, созданным для того, чтобы убивать.       Но только не сегодня!       С огненной решимостью Гарри вернул дракону злобный взгляд. Она взмахнула своим шипастым хвостом, оставляя на земле огромные следы. Позади неё мерцало золотое яйцо, которое он должен был достать. И он это сделает, о да! И если кому-то и суждено погибнуть, то уж точно не ему! Не для того он сражался с Королём Змей и самопровозглашённым Тёмным Лордом, чтобы позволить убить себя огромной ящерице.       Гарри осторожно приблизился к дракону, который следил за каждым его движением грозными жёлтыми глазами. Тем не менее было очевидно, что дракон не хочет отходить от своих яиц, поскольку она не сводила глаз со стоящих неподалёку драконьих укротителей и зрителей.       Однако у Гарри не было выбора. Он должен был как-то пробраться мимо дракона к гнезду. Для этого ему нужно было уничтожить существо.       Гарри шёл очень медленно, замирая после каждого шага. Он не знал, когда именно окажется в зоне досягаемости её пламени, но ожидал этого каждую секунду. Ему нужно было пережить эту атаку, а затем поразить дракона, и тогда он бы справился.       Всё это время Гарри не сводил глаз с пасти дракона. Поэтому он сразу же заметил, когда переступил черту и горло дракона раздулось.       Когда хвосторога выплеснула на него свой пылающий огонь, Гарри был готов. Быстро взмахнув палочкой, он поднял её вверх, создав перед собой щит из клубящегося воздуха. Пламя ударилось о воздушный щит, издав звук, напомнивший Гарри свистящий чайник.       В то же время воздух вокруг него заметно потеплел: пламя отражалось от щита, окрашивая всё его поле зрения в красный цвет. Страшный жар охватил Гарри, и ему показалось, что его брови опалило. Это было почти невыносимо, и если бы он не закрыл глаза так быстро, то всерьёз забеспокоился бы о своём зрении. В следующий раз лучше обойтись без воздушного щита.       Гарри считал секунды, пока дракон продолжал покрывать его своим пламенем. В какой-то момент она должна была выдохнуться, но когда? Она дышала огнём дольше, чем он читал об этом в книгах в библиотеке.       Спустя почти две минуты пламя наконец утихло. Как раз вовремя, чтобы Гарри не пришлось прибегать к более радикальным мерам, спасаясь от жара.       Как только дракон остановился, Гарри снял заклинание и бросился вперёд. До дракона оставалось ещё тридцать метров, но он уже направлял палочку на его желтоватые глазные яблоки. Двадцать пять метров. Гарри собрал магию внутри себя, чувствуя, как она течёт по его телу.       Двадцать метров. Сейчас!       Гарри метнул заклинание, которое он сотни раз тренировал за последние несколько дней, прямо в глаза чудовища. Окружающий мир замер, наблюдая за тем, как его заклинание со свистом летит к голове дракона.       Однако госпожа удача оказалась коварной натурой. Как раз в тот момент, когда проклятие Гарри должно было попасть в глаз дракона, она моргнула! Она моргнула! Шанс был один на миллион, а проклятый дракон моргнул!       Гарри внутренне выругался, когда до него внезапно донеслись все окружающие звуки, которые он раньше не замечал. Толпа дрожала и ликовала. Бэгмен кричал в свой микрофон.       — Невероятно! Проклятие Поттера отскочило! Вот теперь он попался!       И действительно, Гарри увидел, как дракон яростно закричал и взмахнул шипастым хвостом, но в нужный момент уклонился в сторону. Он упал кувырком в сырую ложбину, а всего в нескольких метрах от него массивный хвост дракона рухнул на землю.       Хвост дракона снова дёрнулся, готовый к следующей атаке. Гарри знал, что прежде чем повторить попытку, он должен выйти из зоны досягаемости дракона.       Перепачканный грязью, он направил свою палочку на вход на арену, через который перешагнул всего несколько минут назад.       — Carpe retractum!       Гарри почувствовал внезапное натяжение волшебной верёвки, соединявшей кончик его палочки с местом назначения на другой стороне арены, и схватился за палочку, когда его потащило по воздуху. Как раз вовремя, прежде чем хвост дракона превратил место, где находился Гарри, в лунный кратер.       Как можно изящнее он приземлился у входа, вне досягаемости смертоносного существа.       — Ну, ничего страшного, — раздался голос Бэгмена. — Мистер Поттер, в следующий раз вам придётся постараться.       Чёртов тупица, подумал Гарри. Может, ему стоит попробовать пройти мимо этого существа? Он бы с удовольствием на это посмотрел.       Гарри обернулся к дракону, который с ненавистью уставился на него вертикальными зрачками, обнажив клыки. Но он был слишком далеко, чтобы дракон мог напасть. Её пламя не доставало до такого расстояния, и она не рискнула бы оставить свои яйца без присмотра. Впервые за всё время Гарри был благодарен другим студентам, которые хотя бы были полезны в качестве источника видимой скрытой опасности. Не то чтобы Гарри был против того, чтобы дракон зажарил их всех, чтобы он мог спокойно добраться до золотого яйца.       Гарри знал, что с огнём нужно быть особенно осторожным. Это будет первое и самое страшное оружие дракона. Если он выживет, у него будет шанс.       Он снова медленно приблизился к хвостороге, которая уже раздувала ноздри. Сердце Гарри колотилось в груди, пока он считал шаги. Ещё три шага. Ещё два. Ещё один.       И вот!       Как раз в тот момент, когда дракон изрыгнул на него своё губительное пламя, Гарри сотворил перед собой массивную каменную стену, вложив в камни всю свою силу.       Пламя ударило в стену, и Гарри едва не отбросило назад.       Нет, ублюдок. Я не сдамся!       Ноги Гарри искали опору, пока он упирался в стену. Он победит этого проклятого дракона!       Он увидел, как каменные блоки впереди стали красными от жара, но это было гораздо лучше, чем предыдущая волна пламени. Каменный щит лучше воздушного, мысленно отметил он. Однако колдовать камни было гораздо сложнее, чем деформировать воздух. Он был хорош в трансфигурации, в этом не было сомнений, но он также знал, что Дафна была немного лучше. Он поблагодарил свою подругу за то, что она настояла на том, чтобы он практиковал столько заклинаний трансфигурации в прошлом. Если бы это зависело от него, он бы практиковал только те проклятия, которые не помогли бы ему в тот момент.       Он считал секунды до того момента, когда дракон снова запыхается и пламя утихнет. Это был бы его момент!       Три. Два. Один.       Это было похоже на предыдущий огненный залп. Дракон остановился именно в тот момент, которого ожидал Гарри. Он разбил светящуюся каменную стену и выскочил из-за неё. Подгоняемый рёвом зрителей, он бросился вперёд, прямо к дракону, чьи когти и хвост снова опасно дёргались.       Почти у цели. Ещё два метра. Сейчас!       Гарри поднял палочку, направив её на голову дракона. Недолго думая, он сделал незаметное движение запястьем, и фиолетовая вспышка метнулась к глазам дракона.       Гарри не терпелось узнать, попадёт ли на этот раз проклятие в цель. Сразу же после того, как он выпустил своё проклятие, он развернулся и, как и прежде, позволил перетянуть себя волшебной верёвкой на другой конец арены. Как раз вовремя, чтобы смертоносные когти не вонзились в землю.       Поднявшись в воздух, он почувствовал себя Тарзаном. Вокруг себя он слышал рёв зрителей и внезапный болезненный крик дракона. Значит, на этот раз тварь и моргнуть не успела, как его проклятие попало в зрачки.       Приземлившись, Гарри повернулся к всё ещё шипящей твари. Она мотала головой из стороны в сторону, дико моргая. Даже с такого расстояния Гарри мог видеть жёлтую слизистую жидкость, заливающую глаза дракона. Видимо, конъюнктивит был действительно неприятен. Однако жалости к ней было мало.       Гарри с трепетом наблюдал за тем, как бешеный дракон беснуется от боли и гнева. Существо топталось вокруг, как сумасшедшее, разбивая шипастым хвостом одно яйцо за другим, что приводило дракона в ещё большую ярость. Воистину, материнская любовь.       Золотое яйцо тоже попало под хвост дракона и было отброшено на противоположную сторону арены. Все остальные яйца были уже уничтожены.       Хотя хвосторога уже не могла видеть так хорошо, как раньше, Гарри теперь имел дело с опасным драконом, вышедшим из-под контроля, который к тому же больше не беспокоился о собственных яйцах. В своём отчаянии и горе мать-дракон жаждала только кровавой мести.       Чёрт возьми.

***

      Наблюдая за зрелищем на арене, Дафна чувствовала, что в любой момент может упасть в обморок. С болезненно колотящимся сердцем и дрожащими руками она наблюдала, как Гарри дважды окутывало смертоносное пламя, но в итоге он остался невредим. И всё же за это время Дафна умерла тысячей смертей. Она просто не могла забыть картины своего кошмара. Гарри, которого охватило пламя. Как он кричал от боли, прежде чем его голос затих навсегда. Его обугленное, безжизненное тело…       Она беспомощно смотрела, как проклятие Гарри отскакивает от век дракона, как он спасается от смертельного удара хвоста.       Она ликовала, когда его второе проклятие нашло свою цель. Дракон наконец-то потерял зрение!       Ошеломлённая, она смотрела, как дракон разбивает её собственные яйца, её собственных детей! Крики дракона, когда он осознал свой поступок, были ужасны, и в другое время она бы пожалела мать-дракониху. А так она просто пожелала, чтобы это существо погибло. Медленно или быстро, с болью или без — ей было всё равно.       Дракон неистовствовал, пытаясь раздавить Гарри. С каждым рёвом, с каждым ударом когтей, с каждым всплеском пламени Дафна вздрагивала, словно это она сражалась с драконом. И в каком-то смысле так оно и было. Она знала, что её кошмар был отражением чистой, уродливой правды, которая охватывала всё её существование.       Если бы не Гарри, она покончила бы с собой, поскольку тогда ей не для чего было бы жить. Она скорее проведёт вечность в аду с Гарри, чем проживёт хоть один день в разлуке с ним. В глубине души она понимала, чего хочет, но всё ещё боялась признаться в этом.       Казалось, что Гарри и дракон танцуют вместе танец смерти. Дракон плевался огнём, Гарри создавал препятствие. Дракон бил своими смертоносными когтями, Гарри уклонялся. Дракон взмахнул шипастым хвостом, Гарри отпрыгнул в сторону.       Так продолжалось, казалось, целую вечность, и Дафна становилась всё более несчастной.       В какой-то момент она заметила, что Гарри замедлился! Его реакции стали более долгими, а движения — более вялыми.       — Похоже, Поттер начинает уставать, — отозвался Бэгмен. — Если он не будет осторожен, дракон скоро его поймает.       Стадион взревел. Всё было точно так же, как в её сне. Эти ублюдки болели за дракона! Они хотели, чтобы Гарри был убит драконом!       Ужасная, горячая ярость охватила Дафну, но тут же сменилась холодом страха.       Она закричала, увидев, как пламя дракона выстрелило в Гарри, который только что снова поднялся на ноги. Он не смотрел вверх, не видел огня. Он не поднял палочку, не наколдовал щит!       Пламя поразило бы его!       В панике она открыла свой разум.

***

      Внутренне ругаясь, Гарри вскочил на ноги, увернувшись от хвоста дракона. По его мнению, их игра в кошки-мышки продолжалась уже слишком долго.       Всё его тело болело, и он заметил, что ему становится всё труднее сосредоточиться. В этом бою важна была каждая сотая доля секунды. Любое колебание могло означать смерть. Поэтому он знал, что должен закончить бой как можно скорее.       Последние несколько минут он изучал схемы движения дракона, о которых тварь, вероятно, даже не подозревала. Теперь ему казалось, что он знает, как будет двигаться дракон. Должна быть ещё одна вспышка пламени, которую он должен пережить. Затем ещё один удар хвостом. После того как он увернётся от него, у него будет несколько секунд. Затем он наколдует своего Патронуса, чтобы отвлечь дракона. Ему понадобится всего несколько секунд, чтобы преодолеть дракона. Он был уверен, что у него всё получится. Как только он доберётся до яйца, всё будет кончено. Ему нужно было только выжить в следующем пламени.       Ему даже не нужно было поднимать голову — он знал, что огонь идёт на него. Однако его рука стала вялой, когда он попытался поднять палочку, и он понял, что у него не будет времени на материальное колдовство. Поэтому пришлось снова использовать воздушный щит.       Как раз вовремя, щит застыл перед ним, и горячий воздух обдал его лицо, пока он боролся со взрывом. Еще сто пятнадцать секунд, мысленно подсчитал он. Сто четырнадцать…       Внезапно он почувствовал что-то кроме палящего жара. Оно было приятным, прохладным и просто пьянящим. Это чувство обещало облегчение его измученной душе.       Гарри хорошо знал это чувство, ведь оно исходило от самого важного человека в его жизни.       Дафна!       Он почувствовал, как разум Дафны упирается в его ментальные барьеры, и чувство любви захлестнуло его. Однако он также ощутил ужасный, всеразрушающий страх. Как в кошмаре Дафны.       Ему было больно, что его возлюбленная испытывает такой страх. Разве он не обещал всегда быть рядом с ней?       Ему хотелось бежать, обнимать её, целовать. Он хотел, чтобы она смеялась и была счастлива. Он хотел быть счастливым с ней.       Но счастья не было. Не было полноценной жизни. Только боль и отчаяние. И страх Дафны, ужасный, всепроникающий страх Дафны. Он завладел всем его существом.       Он должен был пойти к Дафне!       Гарри пришлось использовать всю свою силу мысли, чтобы удержать заклинание, пока он раскрывал свои ментальные барьеры.       Это было похоже на их предыдущие союзы. Их разумы слились воедино, как день и ночь в золотом свете рассвета. Их разумы стали единым целым, как бесконечный поцелуй. Гарри был Дафной, а Дафна — Гарри.       Это было захватывающе. Гарри чувствовал себя так, словно мог сдвинуть горы, словно мог поджечь сам мир. Его руки сжимали палочку. Вместе они могли сделать всё, что угодно.       Вместе, моя демонесса.       Голос Дафны доносился как будто издалека, что, конечно, было совершенно невозможно.       Вместе, мой демон.       Гарри закричал, давая волю своим эмоциям. Это было прекрасное чувство. Именно так должна ощущаться безграничная свобода. Они были хозяевами мира!       Он почувствовал, как сила проникает в его тело, через вытянутую руку в палочку, и рука, и всё тело задрожали.       Внезапно из кончика его палочки вырвалась огромная ударная волна, отбросившая пламя в ту сторону, откуда оно пришло. Поражённый дракон закричал от боли.       Но этого было недостаточно! Дракон должен был заплатить за то, что она сделала с её Гарри!       Постойте — это были мысли Дафны? Или его собственные?       Неважно. Они были едины.       Гарри направил палочку на ревущего дракона, а затем, словно в трансе, открыл рот. Раздалось одновременно мелодичное и отвратительное шипение, запустившее древнейшую магию.       Гарри почувствовал, как сила заклинания покидает души его и Дафны. Оно было гораздо сильнее, чем их предыдущие попытки, но они никогда не пробовали его на таком большом существе.       Над пляской жизни и смерти распространился знакомый запах разложения. И смерть взяла своё: тёмный, непроницаемый туман сомкнулся вокруг дракона, бьющего хвостом, как будто она могла этим чего-то добиться. Её судьба была предрешена, а жизнь потеряна. Так будет с каждым, кто выступит против них.       Вскоре они уже не могли видеть дракона в тумане, но слышали её ужасные крики боли, гниение заживо. Этот звук леденил кровь в жилах, но в то же время это был звук их триумфа.       У них получилось, ликовал Гарри. Скоро чудовище будет мертво, и он сможет схватить золотое яйцо. Тогда всё будет кончено. Он обнимет Дафну и будет целовать её долго и безудержно. Они бы…       Внезапно острая боль пронзила тело Гарри. Всё вокруг потемнело. Он почувствовал себя слабым, слишком слабым, словно все силы покинули его.       Связь с Дафной оборвалась, хотя Гарри в панике пытался вцепиться в её разум. Но это было безнадёжно, как пытаться поймать воздух голыми руками.       Всё вокруг померкло, и он почувствовал усталость. Так устал.       Нет!       Он не может так умереть, мысленно закричал Гарри, когда на него опустилась тьма.

***

      Дамблдора охватил ужас, когда он взглянул на чёрный туман. Что это была за отвратительная, дьявольская магия?

***

      Гермиона больше не могла сдерживаться. Она наклонилась вперёд, и её вырвало, когда в нос ударил самый отвратительный запах, который она когда-либо ощущала. Казалось, что их окружают тысячи разлагающихся трупов.       Отовсюду доносились задыхающиеся звуки её одноклассников. Её собственная рвота смешалась с рвотой Рона и Невилла рядом с ней.       Вдруг она почувствовала, как что-то тёплое капает ей на шею. Она подняла голову, и в лицо ей ударило содержимое желудка Лаванды.

***

      Скудные волосы Ремуса встали дыбом. Крики дракона от боли были самым страшным, что он когда-либо слышал. А он слышал много ужасных вещей в своей жизни.       Только когда крики смолкли, туман рассеялся и стал виден голый череп дракона, он снова смог ясно мыслить.       Гарри!       Его глаза искали Гарри и наконец нашли его неподвижно лежащим на спине посреди арены.       Нет! Он не может быть мёртв!       Ремус вскочил и уже собирался бежать вниз, когда увидел, что рядом с ним лежит Дафна. Её лицо было смертельно бледным, а глаза закрыты. Феникс Дамблдора продолжал тыкать её в руку, но она не двигалась.       Паника захлестнула его.

***

      Первое, что услышал Гарри, проснувшись — возбуждённый гул голосов. Где он? Как в кошмаре Дафны. Ему было больно, что его возлюбленная испытывает такой страх.       — Осторожно, Поттер, — раздался голос, показавшийся ему знакомым, хотя он не мог его с кем-то сопоставить. Он чувствовал себя истощённым и измученным; одно лишь лежание уже напрягало его. Это было похоже на то, как он очнулся в спальне Дафны после первого использования демонической магии.       Дафна!       Гарри рывком сел, открывая глаза. Внезапно он вспомнил всё, что произошло до того, как он потерял сознание. Его связь с Дафной прервалась. Значит ли это, что…       — Где Дафна? — воскликнул он, дико моргая, когда узнал лицо мадам Помфри, стоящей над ним.       — Осторожно, Поттер, — ответила она, пытаясь толкнуть его обратно на кровать. — С ней всё в порядке. Она вон там. Но вы должны…       Гарри освободился от её хватки и вскочил на ноги. Быстро, как только мог, он побежал к простенку, на который указывала мадам Помфри. За ней он увидел Дафну, лежащую на кушетке, её кожа была белой, как снег, а волосы не блестели, но грудь медленно поднималась и опускалась. Она жива!       Гарри тут же оказался рядом с ней и взял её за руку, чувствуя, как кровь течёт по её венам.       — Мистер Поттер! — позвала разгневанная мадам Помфри, встав перед ним. — Я сказала…       — С ней всё в порядке? — Гарри перебил матрону. — Она очнётся?       Мадам Помфри сделала паузу, и Гарри показалось, что на её лице промелькнул намёк на сочувствие.       — Мисс Гринграсс потеряла сознание, — сказала она. — Но в остальном она в порядке. Вероятно, для неё это было слишком. Как и дементоры в прошлом году. Но Поттер, вам действительно следует…       — Нет, — сказал Гарри. — Я не оставлю Дафну одну. Я в порядке.       Между ним и целительницей повисло неловкое молчание, когда они услышали шум голосов, доносившийся из больничной палатки.       — Очень хорошо, — наконец пробормотала мадам Помфри. — Как скажете, Поттер. Но вам всё равно следует отдохнуть, вы и так уже сделали сегодня более чем достаточно. Вы не только убили дракона, но и сделали это таким образом, что сотни студентов внезапно затошнило. Даже целителям из больницы Святого Мунго пришлось приехать, чтобы позаботиться обо всех. Я никогда в жизни не видел столько рвоты. Невероятно.       С этими словами она пододвинула к койке табурет, на который Гарри с благодарностью уселся. Он всё ещё чувствовал себя измотанным, но ни за что не оставил бы Дафну одну.       Обеспокоенный, он смотрел на её бледное лицо, осторожно сжимая её руку. На него нахлынули неприятные воспоминания: воспоминания о том, как Дафна лежала в больничном крыле после их поединка в Тайной комнате. Прекрасный он был партнёр. Тогда он не смог защитить её от проклятия Волдеморта, а сегодня не смог уберечь её от перенапряжения.       Только потому, что она так боялась за него. Он не мог позволить ей подвергать себя такому риску, как сегодня.       Однако он также знал, что Дафна никогда не перестанет спешить к нему на помощь, если сочтёт это необходимым. Она будет снова и снова подвергать себя опасности из-за него. Как тогда, когда она соединила свой разум с его разумом, чтобы сотворить самую мощную магию, которую они когда-либо испытывали.       Она всегда будет рядом с ним. И он любил её за это. И всё же, если они продолжат использовать эту магию, он должен был убедиться, что их связь укрепится, что они получат преимущество перед демонической магией, а не окажутся подавленными ею.       Он не мог потерять Дафну! Она была всей его жизнью! Без неё всё снова стало бы как у Дурслей. Он был бы один, совершенно один в этом мире.       Нет, он должен найти способ, чтобы они остались вместе навсегда.       От размышлений Гарри отвлекла длинная тень, упавшая на него. Он поднял голову и посмотрел прямо в стоическое лицо директора. Почему ему всегда удавалось подкрасться к нему?       — Профессор, — поприветствовал Гарри директора.       Дамблдор не ответил. Напротив, он, казалось, оглядывал Гарри с ног до головы, словно не был уверен, человек он или инопланетянин.       У Гарри не хватало нервов на это дерьмо.       — Что вам нужно? — нетерпеливо спросил он.       Дамблдор вздрогнул, как будто Гарри ударил его в живот. Поправив очки, он посмотрел Гарри в глаза.       — Я пришёл по нескольким причинам, — сказал он спокойно, но без той теплоты в голосе, которая обычно была ему свойственна. Гарри уже догадывался, почему это так. — Прежде всего, я хочу сообщить вам вашу оценку за задание. Вы получили пять баллов.       Это немного удивило Гарри. Его не особо волновала оценка, но он ожидал большего.       Словно угадав его мысли, Дамблдор продолжил, на этот раз с явным разочарованием:       — Так мало баллов потому, что вы убили дракона, заставили его уничтожить яйца и даже не притронулись к золотому яйцу. Я поставил тебе ноль баллов.       Гарри пожал плечами. Он заранее знал, что не может рассчитывать на поддержку Дамблдора в этом турнире, даже если другие директора будут жульничать и нарушать правила. Дамблдор никогда не мог ему помочь, так почему же в этот раз всё должно быть иначе?       Взглянув на Дафну, он убрал прядь волос с её лица. Дамблдор тоже не смог ей помочь. В итоге они, как всегда, остались одни.       — Что-нибудь ещё? — обратился он к Дамблдору, который по-прежнему смотрел на него с непостижимым выражением лица.       — Да, — ответил директор. — Что за магию вы использовали?       Вопрос звучал безобидно, но Гарри понял, что за ним скрывается. Заклинания, которые они нашли в книгах Валейдора и Валейдис, скорее всего, не были магией, которую преподают или одобряют в Хогвартсе. Он не был уверен, что это тёмная магия — в конце концов, они с Дафной не были похожи на Волдеморта — но и светлой она точно не была.       На его губах заиграла улыбка. Логично, что во лжи всегда должна присутствовать доля правды.       — О, вы знаете, профессор, — ответил Гарри, пожав плечами. — Взяв с собой в Александрийскую библиотеку плащ-невидимку, вы получаете некоторые преимущества. Там так много знаний. Столько увлекательных знаний и могущественной магии.       — Там нет магии, подобной той, которую использовал ты! — раздражённо ответил Дамблдор. Его голос также стал громче. Интересно.       — Откуда вы знаете? — спросил Гарри. — Вам запрещено там появляться. И даже по уважительной причине, как я слышал. А кто был вашим спутником, который…       — Это к делу не относится, — перебил Дамблдор. От его обычного спокойствия не осталось и следа. Он запыхался, а его лицо покраснело. Внезапно его рука взметнулась вверх и схватила Гарри за руку с силой, которой он никак не ожидал от старого Верховного Чародея.       — Я больше не желаю мириться с вашей постоянной ложью! — шипел Дамблдор. — С тех пор как ты приехал в Хогвартс, ты только и делаешь, что лжёшь. Тебе всё равно, что чувствуют другие. Ты убиваешь, как будто это пустяк. Я содрогаюсь, когда вижу тебя. Я не хочу представлять, что подумают о тебе Джеймс и Лили. Ты не… — Дамблдор остановился, не закончив фразу.       Тело Гарри горело.       — Что я не? — закричал он, отшвырнув руку Дамблдора. — Что ты хотел сказать?       Он сердито посмотрел на Дамблдора, который, в свою очередь, выглядел потрясённым, очевидно, поражённый своими собственными словами. Кулак Гарри задрожал. Как бы ему хотелось проклясть Дамблдора в загробном мире.       — Гарри… — внезапно раздался слабый голос рядом с ним.       Гарри тут же обернулся и посмотрел на бледное лицо Дафны, её прекрасные голубые глаза теперь были открыты. Она попыталась сесть, хотя было видно, что она очень слаба.       — Дафна, — позвал Гарри, трогая её за плечи. — Осторожно, милая. Всё в порядке. Дракон мёртв. Я с тобой. Навсегда. — Осторожно прошептав это, он толкнул Дафну обратно на кровать. Когда он снова поднял глаза, Дамблдора уже не было.