Птицы и Монстры / Birds and Monsters

      Высоко, в одной из башен замка, находились кабинет и личные комнаты действующего директора Школы чародейства и волшебства Хогвартс. Какими бы разными ни были все эти директора за последние столетия, все они сходились во мнении, что отсюда открывается поистине захватывающий вид на шотландскую сельскую местность и горы.       Но сейчас нынешнему директору Хогвартса было всё равно. Тем более, что в полной темноте и поздно вечером всё равно мало что было бы видно. Так поздно ночью или так рано утром, с какой стороны ни посмотри.       Потому что уже несколько часов Альбус Дамблдор ходил взад-вперёд по своему кабинету, не в силах отдохнуть — слишком уж его огорчало то, чему он был свидетелем, когда ночь была ещё не такой глубокой, как сейчас. Ему снова и снова приходилось думать об этом.       Изначально он хотел понаблюдать за Гарри, который, как он и планировал, накануне воспользовался Мантией-невидимкой и наконец-то наткнулся на Зеркало Еиналеж. Он испытал глубокое облегчение от того, что Гарри, судя по всему, увидел в зеркале своих родителей. Ни богатства, ни славы, ни власти. Только любовь. Это подтвердило его уверенность в том, что Гарри сможет защитить философский камень. Он беспокоился, не потеряет ли он себя в зеркале, но это не было бы необратимо. Через одну-две ночи он бы вмешался и не позволил Гарри больше гоняться за иллюзиями зеркала. В конце концов, обнаружение зеркала Гарри было сделано лишь для того, чтобы ознакомить его с уникальной природой Зеркала желаний. Чтобы Гарри вспомнил о нём в нужный момент.       Однако в ту ночь всё сложилось совсем иначе, и уже никогда ничего не будет прежним. Ведь он не учёл в своём уравнении все возможные факторы, в который раз приходится признать. Ведь Гарри подвёл Дафну Гринграсс к зеркалу. Он должен был подумать об этом. С тех пор, как Гарри приехал в Хогвартс, эти двое были неразлучны, по крайней мере, так ему говорил Северус. Он также подозревал, что именно из-за неё Гарри попал в Слизерин, чего Дамблдор тоже не предвидел. Он вообще много чего не предвидел.       С ужасом и слезами на глазах он узнал такие подробности из жизни этих двух детей, о которых никогда бы не подумал. Гарри, очевидно, пережил ужасные вещи в своей семье, и уж точно не любовь и привязанность. Он ошибался в отношении Петунии, той милой девочки, которая столько лет назад написала ему письмо с просьбой принять её в Хогвартс и сопровождать сестру. А жизнь Дафны, вероятно, была ещё хуже. Его руки всё ещё дрожали при мысли о её словах. Ни один ребёнок не должен страдать от собственных родителей! Он действительно думал, что после войны Морфеус и Роксана изменились, что они пожалели о своих поступках, но и тут он ошибся. Они оказались ещё более отвратительными людьми, чем он мог себе представить.       Но что действительно ужаснуло Дамблдора, так это последующие чувства и слова двух детей. Они были полны ненависти и боли. Сломленные души, отвернувшиеся от мира и своих собратьев. Или мир отвернулся от них раньше?       Он вздохнул. Это была его вина, его проклятая вина! Он просто не мог учиться на своих ошибках. Неужели всё будет так же, как с Томом? Повторится ли история? Неужели его надежда на светлое будущее оказалась тщетной?       Нет, этого просто не может быть! Он стукнул кулаком по столу. Фоукс, который только что мирно спал, посмотрел на него вопросительным взглядом.       Дамблдор вздохнул и весь вздрогнул.       Нет, будущее не было предрешено! Его ещё можно было изменить. Он изменит его. Он обязан сделать это ради детей и этого мира. Он исправит свои ошибки! В будущем он всё сделает лучше!       Директор решил, что Гарри никогда не вернётся к Дурслям. Возможно, с Дафной это будет сложнее, но, по крайней мере, он должен был попытаться. Может быть, они могли бы остаться в Хогвартсе? Тогда он мог бы и за ними присматривать.       Да, он спасёт их обоих! И этот мир тоже. Он отговорит их от этого тёмного пути.       Он снова был уверен в себе. Его прежние планы были отброшены, но у него был новый план.       Дамблдор заметил, как он измучен и устал, и его взгляд метнулся к фениксу, который по-прежнему с любопытством смотрел на него.       — Фоукс, мой старый друг. Сегодня мне понадобится твоя помощь. Позволь мне отдохнуть ещё несколько часов, но потом нам придётся присматривать за преподавателем защиты. Я слишком долго позволял ему делать всё, что ему вздумается…       

***

             Красная вспышка света пропала, и Дафна присела на корточки в углу, крепко обхватив ноги руками. Она всхлипывала, пытаясь отдышаться, но каждый вдох разрывал её легкие.       — Бесполезная тварь!       Почему? Почему родители так поступили с ней? Что она натворила? Она же обещала, что изменится! Она любила их!       — Ты — пустая трата жизни!       Она просто хотела, чтобы боль прекратилась! Пожалуйста…       — Crucio!       В мире Дафны не было ничего, кроме боли и агонии. Она закричала, но в какой-то момент её голос прервался. И всё, что она могла видеть — это пелена крови в глазах.       Она умоляла их остановиться. Она не могла больше терпеть, но они не останавливались.       В какой-то момент Дафна потеряла сознание.       Вокруг неё была только темнота. Была ли она мертва? Была ли смерть её спасением?       Вдруг она увидела перед своим лицом руку. Дафна подняла голову. Над ней склонилась высокая женщина со струящимися светлыми волосами, одетая в длинное чёрное платье, её глаза были льдисто-голубыми, а на губах играла улыбка. «Она действительно красива,» — подумала Дафна.       В голове у неё прозвучал яркий голос, но губы женщины не дрогнули. Напротив, она продолжала улыбаться Дафне и по-прежнему протягивала руку.       Ты надеешься, что умрёшь?       Смерть должна стать для тебя завершением?       Да, Дафна с удовольствием умерла бы. Она больше не могла выносить эту боль. Каждый день снова и снова. Она уже давно врезалась в её душу, глубоко в сердце. Она не могла больше терпеть. Ни часа… ни минуты… ни секунды…       Как насчёт того, чтобы дать отпор?       Она была слишком слаба, слишком слаба…       Да, маленькая душа, запертая в вечной ночи.       Хрупкая и беспомощная во всех своих страданиях…       Ты слишком слаба, но я — нет.       Я — то, чем ты должна стать! Я — твоё будущее! Я — это ты!       Нет, она не была. Она была ребёнком, а не этой женщиной…       Да. Я — часть тебя.       Твои муки были моим рождением.       Твои крики боли — моё дыхание жизни.       Твоя пролитая кровь — мой эликсир.       Возьми меня за руку и давай снова станем одним целым.       Позволь мне быть твоим огнём в этой вечной ночи.       Пусть этот мир, в котором нам не рады, превратится в пепел.       И из пепла этого старого мира мы создадим наш собственный новый мир.       Она не могла этого сделать.       Она не была злой.       Это было неправильно, она знала это!       Моя маленькая, прекрасная, ужасная душа, то, что они делают, неправильно.       Мы отплатим им лишь за это.       На этот раз мы позволим им почувствовать нашу боль, так глубоко, что пролитая кровь очистит нас.       Тогда мы будем свободны.       Станем свободными? Она так хотела быть свободной.       Но правильный ли это путь? Сможет ли месть искупить её вину?       Женщина всё ещё улыбалась ей, протягивая руку.       Она просто должна была взять её…       Она схватила руку. Кисть была ледяной.       Дафна проснулась с громким криком, вся в поту. Внезапно она почувствовала сильную тошноту и добежала до ванной как раз вовремя, чтобы её не стошнило мимо. Сидя и задыхаясь перед унитазом, она вспоминала подробности своего сна. Как её юное «я» схватило за руку женщину, которую она видела в этом таинственном зеркале всего несколько часов назад. Как её молодое «я» схватило за руку её будущее «я»?       Дафну снова вырвало.       

***

             Драко Малфой готовился к худшему. Последние несколько дней отец почти не разговаривал с ним, даже в основном игнорировал его. То, что он вызвал его в свой кабинет так рано утром, не предвещало Драко ничего хорошего. Он понял это сразу же после получения отцовского «приглашения». Именно поэтому он сразу же выплеснул своё недовольство на того, кто его пригласил. А для чего ещё нужны домовые эльфы?       Он дошёл до большой входной двери в кабинет отца, из-за которой он всегда чувствовал себя таким маленьким и незначительным. Он постучал, и изнутри раздался голос отца, просивший его войти. Нервничая, Драко вошёл. Его отец, Люциус Малфой, один из самых влиятельных и богатых людей Британии, сидел за своим тёмным деревянным столом и читал листок пергамента в своей руке.       — Садись, сын, — сказал он Драко, не поднимая глаз от пергамента.       Драко сделал, как ему было велено, и стал ждать. Ждал. И ждал. В комнате стояла мёртвая тишина, и Драко слышал только собственное дыхание, которое теперь казалось слишком громким. Прошло несколько минут, младший Малфой нервничал всё больше и больше, пока отец не заговорил с ним.       Наконец Люциус положил пергамент на стол перед собой и внимательно посмотрел на Драко. Затем он заговорил спокойным голосом:       — Как ты справился с заданием, которое я дал тебе перед началом учебного года?       Драко заёрзал на стуле, понимая, что отец не будет им доволен.       — Поттер отказался от моей дружбы, — нерешительно ответил он.       — И как такое могло случиться, если вы оказались на одном факультете, несмотря на все ожидания? Судьба преподнесла вам шанс подружиться с Мальчиком-Который-Выжил на серебряном блюдечке. Почему ты не воспользовался этим шансом?       Вопреки здравому смыслу Драко почувствовал, как его захлёстывают эмоции.       — Поттер — высокомерный слабак, — сердито сказал он. — Он уже успел подружиться с Гринграсс. Я щедро предложил ему свою дружбу, но грязнокровка отказался, и мне пришлось…       Внезапно его отец стукнул кулаком по столу и вскочил, его лицо исказилось от ярости.       — И вместо того, чтобы просто попробовать позже, ты всё испортил, — кричал он на Драко. — Я слышал, что ты и твои дружки сделали с Поттером после этого. И с этой сукой Гринграсс тоже. Ты хоть понимаешь, чего ты добился своими действиями? Ты сделал так, что Поттер стал искать общества единственного человека в Слизерине, которого мы не можем использовать! На их беду, Поттер и Гринграсс стали жить вместе, а ты навсегда потерял свой шанс. По крайней мере, если у Поттера есть хоть малейший хребет, что, к сожалению, можно заподозрить, учитывая его родителей.       Теперь он обошёл свой стол и встал прямо перед сыном, который пытался съёжиться в кресле.       — Ты потерпел неудачу, Драко. Из-за тебя и твоего тщеславия мы навсегда потеряли Мальчика-Который-Выжил, — Люциус схватил свою палочку, которая до этого лежала на столе. — Это можно было бы простить. В конце концов, Поттер всё равно был бы для нас лишь инструментом. И шансы подружиться с ним были ничтожно малы с самого начала. Но всё равно провал есть провал. И что ещё более непростительно… Мне достаточно было просто узнать из твоих оценок, что Северус послал мне. Как ты мог допустить, что у грязнокровки оценки лучше, чем у тебя? Ты действительно позоришь фамилию Малфой! Crucio!       Отец держал заклинание всего две секунды, но этого было достаточно, чтобы Драко твёрдо решил больше никогда не огорчать его.

***

             Перед лицом Дафны образовалась туманная пелена, когда она, выдыхая пар, шла по утреннему холоду вдоль замёрзшего озера, и снег хрустел под её ногами. Всё было так же, как и во время других утренних прогулок, за исключением одного: в отличие от обычного дня, сегодня у неё был спутник. Гарри шёл рядом с ней, его дыхание тоже было хорошо заметно на холодном воздухе, а ноги с каждым шагом слегка погружались в снег, даже больше, чем у Дафны.       Гарри удивил её сегодня утром, когда, ухмыляясь, стоял в общей комнате, уже одетый в толстую зимнюю куртку, шарф, шапку и перчатки. Он сказал, что сегодня пойдёт с ней. Так и получилось, что теперь они оба шли бок о бок вокруг озера Хогвартса.       Некоторое время никто из них не произносил ни слова. Вероятно, оба были слишком поглощены своими мыслями. По крайней мере, это точно относилось к Дафне, ведь она снова и снова вспоминала вчерашние события. О словах, которые она сказала Гарри, и о том, что он ответил ей. Как она плакала и смеялась в его объятиях. Как безопасно и уютно она чувствовала себя в его объятиях.       Кто бы раньше мог подумать, что такое возможно?       Она всегда была одна, её всегда избегали. Она давно смирилась с этим, приняла свою судьбу. Хотя какая-то часть её души, спрятанная глубоко внутри, жаждала друга, собеседника, но она старалась запереть эту часть себя. Отвергнутая миром — это одно, но тот факт, что в ней всё ещё жила часть, которая надеялась на друга, заставлял её чувствовать себя жалкой.       А потом из ниоткуда появился Гарри и стал частью её жизни. И по какой-то причине он искал её общества. И весьма настойчиво, как вынуждена была признать Дафна. Он мог бы найти друзей и получше, чем она, но остановился именно на ней. Когда он пришёл в Слизерин, к её огромному удивлению, их судьбы были предрешены. Она уже давно смирилась со своей.       С тех пор он почти всё время следовал за ней. Дафна вспомнила свои слова, сказанные накануне вечером. Она просила его перестать так сильно цепляться за неё. Она назвала его жалким, но та часть её души, которая заставляла её чувствовать себя жалкой, втайне радовалась тому, что она не была совершенно одинока в Хогвартсе, что был кто-то, с кем она могла проводить время. Даже если она не осмеливалась признаться себе в этом.       Она ошибалась насчёт Гарри! Она действительно думала, что он был просто наивным мальчиком, слишком добрым для этого безжалостного мира. Что это была ужасная шутка судьбы, которая привела его к ней. Что она разрушила всю его жизнь. В Гриффиндоре, доме его родителей, ему наверняка было бы лучше.       Вчера Гарри увидел такую её часть, что даже сама Дафна пришла в ужас и отвращение. И снова ей пришлось вспомнить свой ночной сон. Ненависть и жажда мести — вот что она чувствовала, глядя в зеркало. Она испытала чувство удовольствия, когда увидела себя, бросающую красные вспышки на своих так называемых родителей. Когда она увидела, как убила их. Это было так приятно! Даже сейчас всё её тело содрогалось от воспоминаний, и она чувствовала, как внутри неё поднимается жар.       Неужели это и есть её предопределённый путь? Она не хотела быть чудовищем. Она не хотела быть похожей на своих родителей. Не хотела быть как родители их проклятых одноклассников. Как Волдеморт, убийца родителей Гарри.       Но в то же время она чувствовала глубокую ненависть и злость. Часть её души желала увидеть, как горит этот мир, и она хотела быть той, кто его подожжёт.       До прошлой ночи она не осмеливалась признаться себе в этом. Это стало для неё шоком. После этого она просто хотела остаться наедине с собой и своими ужасными, мучительными мыслями, но Гарри не давал ей покоя. Он хотел знать, что она увидела в этом проклятом зеркале. В тот момент она просто возненавидела его. Она была твёрдо уверена, что на самом деле он не хотел знать, что она видела, что было самым сокровенным желанием её сердца. А если бы он и знал, то всё равно боялся бы её или даже испытывал отвращение. Или, что ещё хуже, его благородная натура заставила бы его отговаривать её от этого тёмного пути. Спасти её от ненависти и гнева, подтолкнуть её к прощению.       Но ничего этого не произошло! Он увидел самую глубокую, самую тёмную часть её души… и не отвернулся. Он не попытался спасти её. Напротив, он связал свою судьбу с её судьбой. Она до сих пор содрогается при этом воспоминании. «Я не оставлю тебя одну, — сказал он тогда. — Я не позволю тебе пройти этот путь в одиночку, я буду твоим партнёром. Вместе мы напишем свою историю заново. Только мы вдвоём!».       Дафна никогда не чувствовала себя такой счастливой, как в тот момент, когда она согласилась на этот договор, глядя в его изумрудные глаза. Даже сейчас она чувствовала, как воспоминания согревают её сердце.       Но осознавал ли Гарри, что он выбрал? Кого он выбрал?       Она должна была знать, ей нужна была уверенность.       — Гарри, ты действительно имел в виду то, что сказал вчера? Что ты будешь моим партнёром?       Её голос был таким тихим, что его едва можно было расслышать на утреннем зимнем ветру, но Гарри услышал и остановился рядом с ней. Дафна же продолжала смотреть на землю перед собой.       — Ты ничего обо мне не знаешь… Ты вообще меня не знаешь. Если ты посвятишь себя мне, как сейчас, это принесёт тебе только страдания. Я больше не вижу для себя надежды. Но у тебя ещё есть надежда! Ты ещё можешь жить хорошо! Без меня ты сможешь…       Внезапно она почувствовала, что её схватили за руку. Подняв голову, она уставилась прямо в лицо Гарри, которое теперь находилось прямо перед ней. Признаться, втайне она всегда была немного очарована его мерцающими зелёными глазами, но гордость не позволяла ей сказать об этом вслух. Гарри взял её за другую руку. Его руки были тёплыми, как будто в них пылал огонь. Он начал энергично говорить:       — Дафна, вчера я был абсолютно уверен в своём решении, за ночь оно не изменилось. Я твой партнёр и не оставлю тебя одну.       Его дыхание ласкало лицо Дафны, и она почувствовала, как на глаза снова навернулись слёзы. Что, чёрт возьми, с ней происходит в последнее время? Ведь она не была такой эмоциональной!       — Но… Неужели ты откажешься от жизни, которая у тебя могла бы быть… рискнёшь своей человечностью?       — То, что у меня есть сейчас, то, что было в последние годы, нельзя назвать человеческой жизнью. Я просто существовал, и этот мир толкал меня, как ему вздумается. Я уже говорил тебе, Дафна. С тех пор, как я впервые увидел тебя на Косой аллее, я попал под твои чары. У тебя была такая лёгкая улыбка, как будто ты обычно подавляешь её. И всё же она была искренней, прекрасной! И с тех пор я не могу выбросить тебя из головы. Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза или слышу твой смех, я чувствую себя более живым, чем когда-либо в своей жизни.       Гарри крепче сжал её руки и придвинулся к ней ещё ближе.       — Вчера я узнал тебя лучше. И себя тоже. У нас одинаковые желания, и мысль о том, что это должно стать нашим концом, причиняет боль. Я не хочу, чтобы это был наш конец. Мы оба должны начать жить правильно. А для этого мы должны быть свободны, идти своим путём. И я хочу пройти этот путь вместе с тобой! Я не беспокоюсь о своей человечности, Дафна. Ведь сколько человечности показал мне этот мир до сих пор? Ты самое человечное существо, которое я когда-либо встречал. С тобой я чувствую себя человеком, чувствую себя живым. Жизнь — это страдание в любом случае. Но вместе мы сможем выстоять.       Сердце Дафны заколотилось. Она хотела что-то сказать, но не могла открыть рот.       Гарри теперь смотрел в сторону от Дафны.       — Есть… есть только одна вещь, которую я не могу забыть, — запинаясь, произнёс он, явно подбирая слова. — Ты сказала, что родители заставили тебя пожалеть о том, что ты заговорила со мной на Косой аллее в тот же вечер. Они мучили тебя, Дафна? Из-за меня?       Теперь он снова смотрел на неё. В его глазах Дафна увидела стыд и вину.       Она прекрасно понимала, что творится в голове у Гарри. И это причиняло ей боль. Дафна отпустила его руки и обняла, обхватив руками его торс. Он чувствовал себя гораздо более напряжённым, чем во время их вчерашнего объятия, которое так успокаивало её.       — Ох, Гарри, ты не должен винить себя. Мои родители и так мучили меня почти каждый день. Это не твоя вина. Они бы всё равно это сделали, просто по другой причине.       Она подняла голову и посмотрела на Гарри. По его щекам бежали слёзы, а в глазах отражалась чистая ярость.       — Я убью этих ублюдков за то, что они так поступили с тобой, Дафна! Они не заслуживают того, чтобы их оставили в живых!       Теперь и Дафне пришлось выплакать слёзы. Так что они плакали вместе в объятиях друг друга. Ни одного из них не интересовало, сколько прошло времени. Но в какой-то момент слёзы у обоих иссякли, и дети просто смотрели друг на друга, глубоко заглядывая в сердце.       Наконец Дафна снова заговорила:       — Гарри, мне страшно. Я боюсь некоторых сторон своей жизни, того, кем я могу стать. И теперь я даже боюсь за тебя!       — Я чувствую то же самое, — сказал Гарри. — Но я также чувствую себя живым впервые в жизни. Наше будущее неопределённо, мы можем формировать его совершенно свободно, не обращая внимания на других. Мне плевать на мир и людей в нём, только ты и я имеем значение. Может быть, мы погибнем от этого, но, возможно, мы будем свободны.       Дафна не могла не улыбнуться и обняла его ещё крепче.       — Да, мы обретём свободу. Я чувствую это.       Она действительно чувствовала. Она чувствовала уверенность и надежду. Возможно, путь, который она выбрала, принесёт только страдания и боль, но ведь и её жизнь до сих пор была такой же. Теперь оставалась хотя бы надежда на то, что они смогут создать лучшее будущее. Вместе. Она больше не одинока! У неё есть партнер. У неё есть Гарри. Эта мысль делала её по-настоящему счастливой.       В какой-то момент они продолжили прогулку вокруг озера. Гарри по-прежнему держал её за руку, но Дафна не возражала. Ей это даже нравилось. Однако она всё ещё хотела кое-что у него узнать.       — Гарри, теперь, когда мы стали партнёрами, я не хочу, чтобы у нас были какие-то секреты друг от друга. Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать обо мне. А ещё я хочу узнать больше о тебе и о твоей семье, с которой ты жил последние годы.       Гарри рядом с ней только кивнул и нерешительно начал рассказ…       

***

             Гарри и Дафна сидели на своих обычных местах в конце стола Слизерина в Большом зале. Там было много свободных мест, но они вдвоём, как само собой разумеющееся, направились к тому месту, где всегда сидели. Отсюда для Гарри хорошо просматривались столы других домов и учительский стол. «Возможно, за последние несколько месяцев я стал немного параноиком», — подумал он.       К этому времени он уже немного успокоился после своих утренних откровений. Он рассказал Дафне о своей жизни с Дурслями. Переживать всё это было больно. Он рассказал ей обо всём: о своём спальном месте под лестницей, о поношенной одежде Дадли, о часто отсутствующей еде, о побоях. Ему было почти стыдно рассказывать Дафне о своих переживаниях, ведь у неё всё было гораздо, гораздо хуже! По сравнению с ней его жизнь была почти безобидной, может быть, даже приятной.       Ему было трудно описать свои чувства. Постоянно казалось, что в его жизни чего-то не хватает, что то, что было у него с Дурслями, нельзя назвать семейной жизнью, что не хватает любви. Только сейчас он осознал главное. Он рос без любви, без заботы и дома.       Дафна всё время слушала его, держала за руку и просто была рядом. В конце концов, она обняла его, как и утром. В этот момент Гарри почувствовал себя в полной безопасности.       Ему нравились изменения, произошедшие в их отношениях с прошлой ночи. Хотя он и замечал, что бросает украдкой взгляды на Дафну и робко улыбается во время утреннего завтрака, но у него было ощущение, что она тоже постоянно смотрит на него, слегка улыбаясь. Потребуется время, чтобы понять все эти изменения в полной мере, он знал это, но он с нетерпением ждал возможности исследовать это новое партнёрство с Дафной.       Гарри как раз наливал им свежий тыквенный сок, когда Дафна снова заговорила после некоторого некомфортного молчания.       — Гарри, нам всё ещё нужно поговорить о мантии, которую ты получил на Рождество. Мне не нравится, что мы не знаем, кто тебе её подарил.       Он посмотрел на Дафну, которая пристально наблюдала за ним. Она была права, и он должен был это признать. Он уже не думал об этом.       — Ты говоришь так, будто уже думала об этом.       — Да. Я думаю, что этот человек, очевидно, должен был знать твоих родителей, когда он получил мантию от твоего отца.       Гарри кивнул в знак согласия Дафне, когда она продолжила:       — И я не думаю, что домовые эльфы положили бы на твою кровать какой-нибудь пагубный подарок. Потому что, скорее всего, твои подарки положили именно они. Или кто-то другой из Хогвартса, ведь у кого ещё может быть возможность войти в общежитие? Кстати, мне не нравится мысль о том, что в наших общежитиях по ночам бывают люди, а мы ничего не замечаем. Но вернёмся к теме: Домовики должны были, по крайней мере, знать, что мантия не представляет для тебя опасности, если они её туда положили. Или они должны были знать и доверять ответственному лицу. Или это был человек, который в любом случае имеет доступ в Хогвартс.       — Мне кажется, я понимаю, о ком ты думаешь, — задумчиво произнёс Гарри.       Теперь Дафна посмотрела на него с вызовом и ответила дразнящим тоном:       — Тогда расскажи мне, Гарри. Мне не терпится увидеть, к каким выводам ты придешь, — она поднесла кубок с тыквенным соком ко рту и начала пить, но при этом не сводила с него глаз.       Гарри пришлось улыбнуться. Это было своего рода испытание? Тогда он должен выложиться по полной.       — Ну, мы могли бы спросить у домовых эльфов, что они знают, — сказал он. — Это имело бы смысл, если бы подарок пришёл по почте, как, предположительно, подарок Дурслей. Кстати, было бы интересно узнать, как маггловская почта попадает в Хогвартс. Но даже в этом случае, я думаю, соответствующие люди в Хогвартсе должны знать об этом. Что касается твоего предположения о том, что в Хогвартсе могут быть люди, способные иным способом попасть ночью в общежитие Слизерина, то для меня их всего два. Наш любимый декан — Снейп и, конечно же, Дамблдор. О том, чтобы Снейп дал мне что-то, не может быть и речи, и я не думаю, что он дружил бы с моим отцом. Возможно, другие преподаватели могли бы попасть в общежитие Слизерина, но у меня нет информации на этот счёт. В любом случае, второй человек для меня наиболее вероятен: наш директор Альбус Дамблдор. Он должен был знать моих родителей, я в этом уверен. Он точно был и их директором. И он, конечно, может свободно перемещаться по замку. В конце концов, он же директор. И в противном случае он должен был бы знать или хотя бы быть в курсе. Поэтому я бы поговорил с Дамблдором.       Тут он замолчал, заметив, как Дафна смотрит на него с широкой улыбкой на лице.       — Это именно мои мысли, — сказала она. — Более того, я уверена, что Дамблдор отдал тебе мантию. Вернее, вернул, ведь она фактически твоя. И вся эта скрытность ему очень идёт, если то, что я о нём слышала, правда.       Взгляд Гарри метнулся к учительскому столу. Помпезное кресло в центре по-прежнему оставалось свободным.       — Тогда нам следует поговорить с Дамблдором. Но его, похоже, ещё нет. Довольно необычно, он почти всегда присутствует на завтраке…       — Ты не знаешь, где находится его кабинет или жилое помещение?       Гарри мог только пожать плечами. Он не знал, где на самом деле живёт Дамблдор, но догадывался.       — Мы можем спросить у МакГонагалл. Она — заместитель директора школы. И она сказала нам в начале учебного года, что мы всегда можем обратиться к ней, если у нас возникнут проблемы или беспокойства.       Он посмотрел на Дафну. Она кивнула в знак согласия его словам.       — Звучит не так уж плохо. Думаю, тебе стоило бы сначала обратиться к декану факультета, но мне почему-то кажется, что это не очень хорошая идея для тебя со Снейпом, — задумчиво произнесла она.       Гарри пришлось рассмеяться. Да, он не хотел ни о чём спрашивать Снейпа. Дафна усмехнулась.       — Тогда давай спросим её прямо сейчас.       Они поднялись со своих мест и направились к учительскому столу. Они коротко поприветствовали Хагрида и прошли мимо Снейпа, не взглянув на него. Гарри уже мог представить себе презрительный взгляд этого ублюдка. Наконец они встали перед заместителем директора, которая уже с любопытством разглядывала их.       — Доброе утро, профессор МакГонагалл, — обратился к ней Гарри.       — Мистер Поттер, мисс Гринграсс, чем могу помочь вам с утра пораньше? — МакГонагалл подняла правую бровь.       — Профессор, нам нужно срочно поговорить с профессором Дамблдором. Вы случайно не знаете, где мы можем его найти?       — Это очень необычно, мистер Поттер. Обычно студенты обращаются к декану по всем интересующим их вопросам. В вашем случае это профессор Снейп. Почему вы хотите поговорить с профессором Дамблдором?       Она окинула их обоих явно любопытным взглядом.       На этот раз заговорила Дафна:       — Это семейное дело Гарри, профессор. Директор — единственный, кто может помочь нам в этом вопросе. И это очень срочно, поэтому нам действительно нужно поговорить с ним.       — И вы не можете сказать мне, в чём именно заключается это семейное дело? А вы, мисс Гринграсс, не принадлежите к семье мистера Поттера, насколько я знаю.       «Дафна мне роднее, чем кровные родственники», — подумал Гарри.       — Я хочу, чтобы Дафна была со мной, профессор, — ответил он. — И я не могу сказать вам, в чём именно заключается этот вопрос. Только профессор Дамблдор может мне в этом помочь.       Макгонагалл несколько секунд молчала, казалось, что она напряжённо размышляет. Наконец она снова заговорила:       — Что ж, я поверю вам на слово. Я отведу вас обоих в кабинет директора, где вы сможете поговорить с ним. Но я надеюсь, что для вас это действительно серьёзно. Профессор Дамблдор — очень занятой человек, — МакГонагалл поднялась со своего места. — Пожалуйста, следуйте за мной.       Гарри и Дафна вышли из Большого зала вслед за профессором МакГонагалл, чувствуя на спине ядовитые взгляды некоего Мастера зелий. Гарри ухмыльнулся.       — В остальном вы в порядке? — спросила МакГонагалл между ними.       — Лучше, чем когда-либо, — с улыбкой ответил Гарри, бросив короткий взгляд на Дафну, но та отвела глаза.       Вскоре они встали перед большой горгульей.       — Карамельные эклеры, — громко сказала МакГонагалл, и горгулья повернулась в сторону. Теперь они могли видеть винтовую лестницу, которая сама собой закручивалась вверх. Они быстро шагнули на ступеньки, и их стало поднимать вверх. Гарри в очередной раз удивился множеству тайн и чудес этого замка. Без МакГонагалл они, наверное, никогда бы не нашли кабинет Дамблдора.       Они остановились прямо перед деревянной дверью с медной колотушкой в виде грифона. МакГонагалл воспользовалась дверной ручкой и, подождав несколько секунд, открыла дверь и провела их в кабинет директора.       Это была большая круглая комната. На стенах висело множество портретов бывших директоров, по крайней мере, Гарри так показалось. Некоторые из них с любопытством смотрели на них, но многие, казалось, просто спали, иногда он даже слышал храп. В центре стоял большой стол с когтями. На стенах и повсюду в комнате были полки и столы, заставленные книгами и странного вида серебряными приборами, которые издавали тихие звуки и иногда пускали дым. Гарри даже разглядел на полке Распределяющую Шляпу, но сейчас она выглядела довольно безжизненно. В целом кабинет произвёл на Гарри дружелюбное и благоприятное впечатление.       Только профессора Дамблдора нигде не было видно.       — Профессор Дамблдор скоро будет здесь. Просто ждите и ничего не трогайте, — с этими словами МакГонагалл покинула кабинет, оставив Гарри и Дафну наедине.       Они посмотрели друг на друга, и Гарри пожал плечами. Видимо, у них не было другого выбора, кроме как ждать. Он уже собирался что-то сказать Дафне, когда она слегка покачала головой и кивнула в сторону портретов на стене. Гарри понял её жест. Она не хотела разговаривать в присутствии портретов. Возможно, это была неплохая идея, в конце концов, несколько десятков бывших директоров школ могли бы их выслушать. Поэтому они просто молча ждали. Дафна села на единственный стул перед письменным столом, а Гарри встал рядом с ней, продолжая осматривать комнату.       Через некоторое время Гарри уже начал проявлять нетерпение, как вдруг дверь в кабинет с громким скрипом открылась. Обернувшись, он увидел Альбуса Дамблдора с серебряными волосами и длинной белой бородой, на правом плече которого сидела какая-то птица с красными и золотыми перьями. Гарри никогда раньше не видел такой птицы. Внезапно птица поднялась с плеча Дамблдора и, одним взмахом крыльев преодолев пространство между дверью и столом, уселась на своеобразный насест. Дафна смотрела на птицу с широко раскрытыми глазами.       Гарри снова перевёл взгляд на Дамблдора. Только сейчас он заметил, что его длинная пурпурная мантия сбоку выглядит обгоревшей, как будто она соприкасалась с огнём. В целом Дамблдор производил впечатление несколько усталого и измученного человека. Он ссутулил плечи, и Гарри увидел глубокие тёмные круги под очками-половинками.       — Доброе утро, Гарри, мисс Гринграсс, — произнёс Дамблдор спокойным голосом, который совершенно не соответствовал его внешнему виду.       Дамблдор прошёл мимо Гарри, вздохнул и опустился в мягкое кресло за столом. Он сделал короткое движение своей палочкой, и рядом с Гарри из ниоткуда появилось ещё одно кресло, рядом с тем, в котором уже сидела Дафна, которая теперь попеременно смотрела то на Дамблдора, то на красно-золотую птицу. Гарри сел.       Дамблдор снова заговорил:       — Чем я могу быть обязан тому, что приветствую вас обоих в своём кабинете?       — Дамблдор наклонился вперёд и с любопытством посмотрел на Гарри сквозь очки.       Гарри глубоко вздохнул.       — Профессор Дамблдор, мы хотели бы спросить, не дарили ли вы мне на Рождество мантию, которая когда-то принадлежал моему отцу?       Теперь Гарри оставалось только с любопытством посмотреть на Дамблдора. Тот вздохнул и снова опустился в кресло.       — Да, это так, Гарри. Она принадлежала твоему отцу, а теперь принадлежит тебе. Я поражён, что ты догадался, что я отдал её тебе.       — Это был единственный логичный вариант, — холодно сказала Дафна рядом с Гарри.       Дамблдор погладил свою длинную бороду.       — Да, наверное, так и было…       — Профессор, почему вы дали мне мантию-невидимку анонимно?       — Я думал, так будет лучше, Гарри… — Дамблдор закрыл глаза, казалось, погрузившись в раздумья.       Дафна бросила на Гарри многозначительный взгляд, из которого он понял, что ей есть что сказать ему позже. Однако сейчас он не знал, что сказать. Им удалось подтвердить свои подозрения о том, что Дамблдор дал ему мантию-невидимку, но разговор как-то незаметно сошёл на нет.       Внезапно Дамблдор поднялся со своего места и повернулся к ним спиной, глядя в окно на заснеженную территорию Хогвартса.       — Мне очень жаль, Гарри, Дафна, — произнёс он дрожащим, горластым голосом.       — Что вы имеете в виду, профессор? — спросил Гарри. Он был сбит с толку.       — Всё. Всё то, что вы оба пережили в своих домах… — Дамблдор снова повернулся к ним обоим, в его глазах блестели слёзы. — Гарри, я не должен был отдавать тебя Дурслям. Я действительно думал, что там у тебя будет семья, которая тебя полюбит. И Дафна, мне очень жаль, что твои родители так поступили с тобой. Я должен был сделать больше, чтобы они понесли наказание за свои преступления…       Гарри потерял дар речи. Он увидел, что Дафна судорожно сглотнула рядом с ним.       Дамблдор продолжал говорить прерывающимся голосом:       — Вы можете остаться в Хогвартсе. Это мой долг, вы не должны возвращаться в свои семьи. Здесь вы в безопасности! — он отчаянно смотрел на них обоих, словно надеясь получить ответ.       — Откуда вы всё это знаете? — стиснув зубы, произнесла Дафна. Гарри почувствовал, как воздух вокруг неё стал холоднее.       Дамблдор отвёл взгляд.       — Я… Я не знал об этом до прошлой ночи. Я и представить себе не мог… Пожалуйста, поверьте мне. Я всё изменю. Пожалуйста, не идите по тёмному пути, который вы выбрали…       — Вы шпионили за нами?! — сердце Гарри заколотилось. Это было невероятно.       — Я просто хочу защитить тебя! Пожалуйста, позвольте мне помочь вам, позвольте мне спасти вас!       Всё тело Гарри дрожало, его руки сжались в кулаки. Дамблдор шпионил за ними, он подслушивал всё, что они с Дафной обсуждали. И он был ответственен за его жизнь с Дурслями!       Когда он смотрел на Дамблдора, то видел лишь старого интригана, которого глубоко ненавидел. Как он мог допустить, что хочет их спасти?       Дафна, однако, поспешила с ответом.       — Нам не нужен спаситель, — сказала она с ядом в голосе. Гарри не удивился бы, если бы директор мгновенно рассыпался в прах, учитывая убийственный взгляд, которым та смотрела на него.       Дамблдор вздрогнул и отчаянно посмотрел на них. Гарри внутренне ликовал.       — Но… Гарри, Дафна, пожалуйста… — заикаясь, произнёс он.       — Нет, профессор, — сердито ответил Гарри. — Я думаю, мы уже достаточно услышали. И вы сделали достаточно. Просто оставьте нас в покое в будущем.       С этими словами Гарри поднялся со своего места. Дафна тоже встала, и Гарри показалось, что в её глазах полыхает огонь. Но что его действительно удивило, так это то, что он чувствовал этот огонь в ней. Он ощущал жар пламени внутри неё, но в то же время от неё исходил порыв холодного воздуха.       Внезапно птица зашевелилась на своём насесте и поднялась в воздух, где закружилась над ними. Гарри заворожённо смотрел на птицу. Благодаря красным перьям она казалась огненным хвостом. Это было очень красиво.       Затем птица резко снизилась и опустилась на правое плечо Дафны. От испуга Дафна вскрикнула и замерла, словно не решаясь пошевелиться. Птица, казалось, внимательно наблюдала за Дафной, и та слегка повернула голову, глядя на существо на своём плече, но Гарри не мог видеть её глаз. Через некоторое время птица снова расправила крылья и поднялась в воздух. После короткого парения она села обратно на свой насест и повернулась к ним спиной.       — Что это было? — удивился Гарри. Он смотрел то на Дафну, то на птицу. Дамблдор тоже смотрел на птицу широко раскрытыми глазами, и Гарри показалось, что на его лице отразилось удивление. Прежде чем успеть подумать об этом более интенсивно, он почувствовал, как Дафна взяла его за руку. Внезапно Гарри почувствовал, как внутри него поднимается приятное тепло.       — Пойдём, — решительно сказала Дафна и потянула Гарри за собой, когда они, не оглядываясь, вышли из кабинета.       Они оставили старика, который в этот момент слишком остро ощущал бремя своих лет.       — Фоукс, мой старый друг, только не говори мне, что ты тоже попал под её чары…       

***

             Они бежали по пустынным коридорам Хогвартса. К этому времени Гарри вырвался вперёд, его мысли были в беспорядке. Ему нужно было найти место, где они могли бы поговорить друг с другом без помех и, главное, чтобы их не подслушали!       В конце концов, он не выдержал и затащил Дафну в ближайшую кладовую, мимо которой они проходили. Она была завалена мётлами и чистящими средствами, но они оба всё равно нашли удобное место.       Сердце Гарри всё ещё колотилось, настолько он был потрясён тем, что только что узнал. Дамблдор шпионил за ними! Он знал о них всё!       Дафна тоже задыхалась и дрожала, казалось, что он слышит биение её сердца.       Гарри попытался успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов. Он посмотрел на Дафну и нашёл её льдисто-голубые глаза. Она серьёзно смотрела на него, и в этот момент он почувствовал глубокую близость со своей подругой, своей сообщницей в этой умопомрачительной игре жизни.       — Нам нужно место, где никто не сможет подслушивать или шпионить за нами, — наконец озвучил Гарри мысль, которую они оба обдумывали.       Дафна кивнула в знак согласия.       — Это будет непросто. Везде есть портреты и призраки, которые могут доложить Дамблдору. И, судя по всему, он даже может следить за нами и подслушивать, а мы ничего не замечаем.       «Проклятый старый дурак, — подумал Гарри. — Неужели ему снова нужно было всё разрушить?»       Гарри размышлял и размышлял, но у него не было никаких идей. Этого было достаточно, чтобы свести его с ума! Со злостью он пнул ведро, которое с грохотом ударилось о стену. Он плюхнулся на пол и сел, прислонившись спиной к стене. Дафна сделала то же самое, и двое детей уселись плечом к плечу в одной из бесчисленных кладовых Хогвартса.       Гарри вдруг почувствовал, как Дафна положила свою руку на его руку и нежно сжала её. Повернув голову, он встретил её нежный взгляд. Она наклонилась к нему, скрестив свои пальцы с его.       — Мы найдём способ, Гарри, — её голос был чутким и нежным. Гарри пришлось улыбнуться. Как же сильно всё изменилось.       — Да, Дафна, — ответил он, сжимая её руку, отчего та ответила на его улыбку.       Гарри закрыл глаза и собрался с мыслями. В мыслях он представил себе все проходы и коридоры, которые знал в Хогвартсе. Где-то должно было быть место, где они были бы избавлены от нежелательной компании.       В какой-то момент Гарри пришлось признать, что он недостаточно хорошо знает замок для этого.       Разочарованно вздохнув, он снова открыл глаза. Дафна, сидящая рядом с ним, по-прежнему пристально смотрела на него.       — Ты вернулся? — поддразнивающе спросила она, а затем продолжила ободряющим тоном: — Думаю, нам обоим сейчас не помешает немного подкрепиться. Давай ещё раз заглянем на кухню. Домовые сказали, что мы обязательно должны вернуться.       Сердце Гарри на секунду замерло.       — Вот оно! — громко воскликнул он, но Дафна лишь растерянно посмотрела на него. — Домовые эльфы, Дафна! Они должны знать Хогвартс вдоль и поперёк, они могут нам помочь!       Постепенно на её лице начало появляться понимание.       — Ты гений, Гарри!       — Я знаю.       — Идиот, — ответила Дафна, игриво хлопнув его по плечу, прежде чем выражение её лица снова помрачнело. — Но мы всегда должны предполагать, что домовые эльфы тоже отчитываются перед Дамблдором. Но в любом случае, твоя идея лучше, чем ничего.       И они направились на кухню.       Оба надеялись получить там ценную информацию для своих дальнейших планов, но Гарри также предвкушал большую порцию вкуснейшего шоколадного пудинга, который подавали домовики.       По дороге он вспомнил о том, что произошло в кабинете директора.       — Дафна, что это была за странная птица и что с ней случилось? — спросил Гарри.       — Это феникс, его зовут Фоукс, — голос Дафны звучал как-то мечтательно.       — Откуда ты знаешь его имя?       — Я не могу этого объяснить. Каким-то образом он общался со мной. Не словами, а чувствами, впечатлениями, он был в моей голове. Я не могу объяснить это точно. Ты ничего не чувствовал?       — Нет, совсем ничего…       Ещё одна новая загадка в его пока ещё короткой жизни в мире волшебников.       

***

             Домовые эльфы встретили их радушно. В частности, Мипси, которая привела их на кухню в начале учебного года, при их появлении запрыгала от восторга, шевеля длинными ушами, как крылья у летучей мыши.       Гарри просто нравились эти существа, хотя Дафне всё это казалось чересчур суетливым. Сейчас, однако, они сидели за маленьким столиком перед горящим камином, и перед каждым стояла большая дымящаяся чашка горячего шоколада с зефиром. Гарри также с удовольствием черпал ложкой шоколадный пудинг из маленькой миски.       — Когда-нибудь ты умрёшь от передозировки шоколада, — сказала Дафна, возможно, не совсем серьёзно.       — Ты завидуешь.       — Нет.       Не успел Гарри ответить, как рядом с ними раздался писклявый голос Мипси: — Мистеру и мисс нужно что-нибудь ещё? Мипси сейчас же принесёт.       — Большое спасибо, Мипси, но о нас хорошо заботятся, — искренне дружелюбно ответил Гарри. — Но, может быть, ты поможешь нам ещё в одном деле? Мипси, ты знаешь в Хогвартсе место, где мы с Дафной могли бы побыть совершенно без посторонних глаз? Где никто не сможет за нами следить или подслушивать нас незаметно?       — Мипси знает много таких мест. Большинство пар используют для этого укромные шкафы с мётлами. Мипси может показать мистеру и мисс эти шкафы.       Гарри почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Он действительно не это имел в виду!       Дафна ответила первой.       — Мы слишком молоды для этого, Мипси, — спокойно сказала она, но Гарри показалось, что и на её лице появился лёгкий красный отблеск. — Гарри имел в виду, что нам нужно место, где мы могли бы встречаться и практиковать магию. Но самое главное, чтобы там никто не мог за нами шпионить. Действительно никто. У нас с Гарри нет друзей в Хогвартсе.       — Мипси это знает. Мы, домовые эльфы, многое видим в Хогвартсе. Мы видим, как другие Слизеринцы относятся к мистеру и мисс. Они всегда были добры к нам. Мипси поможет.       — Значит, ты знаешь такое место? — Гарри пристально посмотрел на неё.       — Да, Мипси знает нужное место. Комната так-и-сяк. Мы, домовые эльфы, часто используем её для хранения чистящих средств. Другие же называют её Выручай-комнатой, там может быть всё, что угодно.       Может быть всё, что угодно? Звучит очень интересно.       — Где мы можем найти эту комнату, Мипси? — взволнованно спросил он.       — На восьмом этаже. Напротив гобелена с изображением волшебника и троллей в балетках. Вы должны трижды пройти мимо и хорошенько подумать, чего вы желаете. И тогда появится дверь в комнату. Когда вы окажетесь внутри, вы сможете изменить комнату ещё больше и сделать так, чтобы дверь снова исчезла. Никто не сможет незаметно проследовать за мистером и мисс в комнату, если таково ваше желание. Мипси может отвести мистера и мисс туда!       Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он посмотрел на Дафну, которая широко улыбалась ему.       Она должна была думать точно так же, как и он.       — Спасибо, Мипси! — сказал он, сияя от радости. — Сначала мы попробуем сделать это одни. Но если у нас возникнут проблемы, мы вернёмся снова. Ты действительно нам очень помогла!       Гарри и Дафна попрощались с домовыми эльфами и поспешили на восьмой этаж. Им обоим не терпелось увидеть и испытать эту комнату. Задыхаясь, они вбежали в коридор.       Там не было видно ни души.       — Вон картина с волшебником и троллями, — сказала Дафна, указывая на стену.       — Так, — размышлял Гарри, — что там говорила Мипси? Мы должны трижды пройти вперёд-назад перед противоположной стеной и подумать, какую комнату мы хотим.       — Давай я сделаю это. Наверное, будет лучше, если комната будет учитывать мысли только одного мага.       Гарри позволил Дафне сделать то, что она сказала, и отошёл в сторону. Она вышагивала вдоль стены нарочито подчёркнутыми шагами, ровно три раза. Она не произнесла ни слова, но, казалось, о чём-то напряжённо думала. После того, как она прошла мимо стены в третий раз, дверь действительно появилась из ниоткуда!       — Дафна, получилось, — восторженно позвал он, подходя к двери.       Он взял Дафну за руку, которая заметно дрожала, но то ли от нервозности, то ли от волнения, он не мог сказать. Осторожно повернув дверную ручку, он открыл дверь и вошёл в комнату, держа Дафну под руку.       От увиденного у него перехватило дыхание. Комната была больше, чем весь дом Дурслей. Казалось, она состояла из двух разных частей. Слева он увидел огромные полки, заставленные книгами. К полкам были приставлены лестницы, чтобы можно было достать книги, лежащие дальше. Там же стоял большой тяжёлый деревянный стол и два уютных тёмных кресла перед камином.       Кроме того, вся эта часть комнаты была покрыта мягким красноватым ковром. В целом эта часть комнаты выглядела идеальным местом для учёбы и отдыха.       Однако правая часть комнаты была совсем другой. Гарри подумал, что она немного напоминает спортивный зал в его старой начальной школе. Это была большая свободная площадка, но на ней стояло множество громоздких манекенов, которые почему-то выглядели как настоящие люди. В руках манекены держали палочки. Гарри сразу понял назначение этих фигур. Это был идеальный способ попрактиковаться в магии, особенно в боевой.       — Тебе нравится? — спросила Дафна, глядя на него сияющими глазами. Ему было всё приятнее видеть её такой восторженной и счастливой. Он попытался выразить свои эмоции широкой ухмылкой и тоже засиял, глядя на Дафну.       — Это действительно прекрасно! Здесь мы можем учиться и практиковаться в магии. Что это за книги? — он указал на книжные полки.       — Книги с заклинаниями, — ответила Дафна, начиная двигаться. — Я хотела найти книги, которые помогут нам обучиться магии, особенно боевым заклинаниям. Мы можем посмотреть книги прямо сейчас.       — Подожди, Дафна. Перед этим нам нужно сбросить излишки энергии. Поэтому я, Гарри Поттер, вызываю вас, Дафна Гринграсс, на дуэль.       Он старался говорить это как можно серьёзнее, но, видимо, ему это не удалось. Дафна начала громко смеяться, но это был не издевательский смех, а выражение искренней радости. Гарри тоже готов был расхохотаться, но смог взять себя в руки и напустил на лицо спокойное выражение.       — Что такое? Ты боишься, Гринграсс?       — Только в твоих самых смелых мечтах, Поттер, — ответила Дафна с дьявольской улыбкой, заставившей Гарри вздрогнуть.       Вдвоём они вышли на дуэльный ринг, который внезапно образовался в комнате, и достали свои волшебные палочки.       

***

             Когда остальные студенты вернулись с рождественских каникул, они не увидели никаких изменений в двух первокурсниках Слизерина — Гарри Поттере и Дафне Гринграсс, хотя жизнь обоих полностью изменилась. Впрочем, они и раньше проводили большую часть времени вместе, поэтому не привлекло внимания то, что теперь они стали ещё более неразлучны. Да и раньше они проводили много времени в библиотеке или заброшенных классах, так что не было заметно, что они исчезли с лица земли, и большую часть дня вне занятий их нигде не было. Не то, чтобы их искали. Однако, если присмотреться повнимательнее, например, потому, что так велел директор, можно было заметить, как дети часто брали друг друга за руки, когда шли по коридорам замка. Или как они улыбались друг другу, словно жили в своём собственном мире.       На самом деле Гарри и Дафне не было дела до других учеников. Они по-прежнему периодически ссорились с другими Слизеринцами, но в основном избегали друг друга. Другие ученики и раньше не хотели иметь с ними ничего общего, а в новом году это только усилилось. Возможно, свою лепту внесло и то, что они стали вести себя озлобленно и отстранённо.       Одним из изменений, вызвавших множество разговоров и домыслов в Хогвартсе, стало заявление Дамблдора о том, что профессор Квиррелл исчез во время каникул и поэтому больше не может давать уроки, но, как узнал Гарри из разговоров старшекурсников, в этом не было ничего необычного для должности преподавателя ЗОТИ. За многие годы ни один преподаватель не продержался больше года, хотя четыре месяца Квиррелла были действительно очень короткими. Ходили слухи, что эта должность проклята.       Вместо профессора Квиррелла уроки вёл сам Дамблдор. Хотя Гарри испытывал глубокую неприязнь к директору, он также должен был признать, что тот действительно был прекрасным учителем, с которым они многому научились. Он показал им множество видов магии и смог дать студентам глубокое понимание. Кроме того, он поделился с ними своими обширными знаниями о практическом опыте общения с тёмными существами и волшебниками. Таким образом, ЗОТИ стало почти любимым предметом Гарри, но только почти. Ведь что его действительно раздражало, так это постоянные попытки Дамблдора подлизаться к Гарри. Другого слова для этого он подобрать не мог. Почти после каждого урока он просил Гарри и Дафну остаться ещё ненадолго. Он спрашивал, как у них дела и не может ли он им чем-нибудь помочь. Во время урока он очень часто позволял им отвечать на вопросы и начислял им много баллов факультета, что, конечно же, понимали и их одноклассники. Однако симпатии Слизеринцев к ним от этого не прибавилось, да и другие ученики тоже были не в восторге от такого явного преференциального отношения.       Гарри и Дафна не скрывали своего недовольства Дамблдором, и для них стало своего рода ритуалом давать отпор ему и его жалким попыткам вызвать доверие и симпатию. Благодаря Выручай-комнате они могли не беспокоиться о том, что он шпионит за ними. За последние несколько лун комната действительно стала их постоянным убежищем в Хогвартсе.       Именно туда и направлялся Гарри после одного из многочисленных вечеров, проведённых на отработке со Снейпом. Комендантский час наступал через час, и тогда ученикам уже не разрешалось покидать гостиные, но Гарри был уверен, что Дафна всё ещё находится в Выручай-комнате, потому что они никогда не оставались в общей комнате Слизерина по-одиночке. Да и зачем? Без поддержки друг друга они тем более стали бы лёгкой добычей для своих мучителей. А ещё он должен был ей что-то подарить, поэтому он поспешил по коридору на восьмом этаже к двери в их убежище. Он не имел ни малейшего представления о том, как устроена комната в этот раз, но она выполнила пожелание Дафны, чтобы дверь видел только Гарри. Чтобы он мог прийти позже, но никто другой не смог бы.       Едва войдя в комнату, он услышал голос Дафны.       — Diffindo! Reducto! Bombarda! Incendio!       Повернув голову, он увидел, как один из манекенов вспыхнул от последнего заклинания Дафны. Она стояла, задыхаясь, перед ним, лицо её было залито потом, светлые медовые волосы стояли дыбом, всё тело дрожало.       Гарри тут же оказался рядом с ней и взял её за руки, которые теперь дрожали как сумасшедшие.       — Дафна! Что с тобой?       Теперь она стояла лицом к лицу с Гарри, но он действительно не мог прочитать чувства в её глазах. Гнев? Тревога? Отчаяние?       — Я слишком слаба, слишком слаба! — раздражённо ответила Дафна, вырываясь из его хватки. — Я должна быть намного сильнее. Мои заклинания должны быть намного сильнее.       Гарри понял, что её беспокоит.       — Ты не слабая, Дафна. Я видел, как ты заставила манекен загореться. Смотри, он всё ещё горит, — ободряюще сказал он, указывая на манекен, который действительно всё ещё пылал.       — После того, как я уже много раз безуспешно пыталась это сделать! И мои предыдущие заклинания не имели почти никакого эффекта. Значит, я никогда не смогу… — голос Дафны прервался, и она, казалось, задрожала ещё сильнее, чем прежде.       Гарри обнял свою спутницу, чувствуя, как бьётся её сердце.       — Дафна, — начал он, — ты помнишь урок чар, когда мы должны были левитировать это перо?       — И что же? — тихо спросила Дафна.       — Сначала у нас просто не получалось. Хотя мы всё делали правильно. Но в какой-то момент, после бесчисленных попыток, всё получилось. И теперь мы можем пустить в плавание сразу несколько кусков камня. То, что, наверное, не может сделать ни один из наших одноклассников. И знаешь почему? Потому что мы тренировались, как сумасшедшие, снова и снова, изо дня в день, — он приподнял голову Дафны, чтобы заглянуть в её завораживающие голубые глаза. — Помимо стойкости, магия — это, прежде всего, тренировка и практика. Ленивые люди не становятся великими волшебниками или ведьмами. Ты говорила мне об этом на Кингс-Кросс, и это правда! Только посмотри, каких успехов мы добились за последние несколько лун. А что мы сможем сделать через год, через два или через много лет?       Дрожь Дафны уже немного утихла. Отступив назад, она попыталась улыбнуться, но потерпела неудачу.       — Спасибо, Гарри, — сказала она. — Ты прав. Но я ничего не могу поделать. Я… — тут её голос снова прервался, словно она не знала, как описать свои чувства.       Однако Гарри знал.       — Ты боишься, не так ли? Боишься вернуться в свой дом, — он попытался выразить сочувствие, но его голос звучал так, словно в горле стоял комок.       — Да, я боюсь. Я не хочу возвращаться. Но у меня нет выбора. Я ещё слишком слаба, ещё не готова… — теперь она смотрела в глаза Гарри, положив правую руку ему на щёку. — Но Гарри, у тебя есть выбор! Останься в Хогвартсе на лето. Тебе не придётся возвращаться к своим родственникам. Прими предложение Дамблдора. Я тоже ненавижу этого старого дурака, но ты не должен страдать специально, чтобы посмеяться последним. Я бы тоже хотела остаться с тобой в Хогвартсе, но мои родители скорее убьют меня, чем позволят это сделать…       — Я не могу спокойно сидеть в Хогвартсе, пока ты едешь к своим родителям. Пока тебя… пытают… пока эти ублюдки… — на этот раз у Гарри закончились слова, и он почувствовал, как всё его тело стало горячим.       Теперь Дафна сердито смотрела на него.       — Послушай, Гарри Поттер, ты не можешь ничего сделать. Я должна вернуться к родителям, но тебе нет никакого смысла возвращаться к Дурслям. По крайней мере, я смогу использовать и практиковать магию в своём доме. У магглов ты не можешь колдовать, а здесь, в Хогвартсе, сможешь! Ты не поможешь ни себе, ни мне, если покинешь Хогвартс на лето. Так что забудь о своей гордости и чувстве вины и прими предложение старого дурака.       Гарри потерял дар речи. В словах Дафны был смысл, и он должен был это признать, но ему было не по себе от этой идеи.       Дафна по-прежнему смотрела на него своими глубокими льдисто-голубыми глазами. Она пыталась сделать сердитое и решительное выражение лица, но в её взгляде он видел также заботу и привязанность к нему. Она действительно преследовала только его интересы. Он сдержанно кивнул, и лицо Дафны снова расслабилось, но Гарри всё равно приготовил для неё сюрприз.       — Но мне не должно нравится, что ты вернёшься к родителям, — сказал он. — И самое главное, я не позволю тебе уехать неподготовленной. В ближайший месяц перед отъездом мы будем тренироваться больше обычного.       — Это мало чем поможет, Гарри. Они всё равно будут пытать меня. А если я попытаюсь сопротивляться, они сделают всё ещё хуже, чтобы наказать меня. Но я смогла пережить это раньше, выживу и сейчас.       У Гарри сложилось впечатление, что она пытается убедить скорее себя, чем его.       Он потянулся в плащ и достал короткую толстую палочку.       — Но когда ты уже не в силах ничего с собой поделать и тебе приходится делать выбор, ты всегда должна выбирать сама, Дафна! И тогда я предпочту, чтобы ты не использовала свою собственную палочку. Так что возьми эту с собой!       С этими словами он протянул ей палочку. Дафна уставилась на палочку, а затем снова посмотрела на Гарри. Усмехнувшись, он продолжил:       — Я украл её у Гойла. Это было слишком просто, он действительно полный идиот, абсолютно слепой и глухой, — он попытался рассмеяться.       Дафна всё ещё смотрела на него широко раскрытыми глазами с изумлённым выражением лица. Внезапно она бросилась вперёд и обняла Гарри так крепко, что он чуть не упал.       — Спасибо тебе, Гарри! — воскликнула она.       — На самом деле это не проблема, Дафна. Как я уже сказал, Гойл действительно совершенно безмозглый.       — Нет, Гарри. Я имею в виду: Спасибо, что тебе не всё равно! Спасибо, что сопровождаешь и поддерживаешь меня на моём жизненном пути. Спасибо, что для тебя это имеет значение!       — Конечно, Даф! Мы же партнёры.       Дафна отстранилась и посмотрела на него, приподняв бровь.       — Даф? Так меня называла сестра.       — Астория, верно? Ты ещё не слишком много о ней рассказывала.       Дафна, казалось, на мгновение задумалась, но потом, видимо, приняла решение. Спокойным и холодным голосом она заговорила:       — Потому что рассказывать особо нечего. Меня с ней мало что связывает. Мы живём разными жизнями.       — Ваши родители поступают с ней так же, как с тобой?       — Нет, насколько я знаю. По крайней мере, когда я рядом. Но в остальном тоже нет никаких признаков. Как я уже сказала, мы мало разговариваем, — Дафна помолчала несколько секунд, глядя вдаль, а затем продолжила: — Не то, чтобы я принимала на себя все муки, защищая её, или что я ненавижу её за то, что она избавлена от них. Возможно, сейчас это звучит жестоко, но я не забочусь о своей сестре. Я не люблю её, но я и не ненавижу её. Разве это плохо?       Гарри пришлось на некоторое время задуматься. Разве плохо, что Дафна не любит свою сестру? Он тоже не любил Дадли, хотя их, конечно, многое связывало.       — Ты ни перед кем не отчитываешься, Даф, — наконец ответил он, снова используя прежнее прозвище. — Любовь должна быть искренней. Неискренняя любовь, принудительные улыбки и притворные чувства в конечном итоге только навредят тебе.       Дафна несколько мгновений смотрела на него, а затем слегка кивнула.       — Нам лучше вернуться в общую комнату, — сказала она. — Мне не нравится пробираться с тобой по коридорам под плащом. Так что давай поторопимся.       Гарри только покачал головой, забавляясь. Всё было не так уж плохо. И, прежде всего, это Дафна всегда наступала ему на ноги и сталкивалать с ним, но он подавил свой язвительный ответ, вместо этого сказав: — Тебе, наверное, стоит оставить палочку Гойла здесь. Думаю, никого не удивит, что тупица потеряет свою палочку, но мы не должны рисковать быть пойманными с ней.       — Верно. Ты и так проводишь слишком много времени в отработках со Снейпом и пренебрегаешь своими партнёрскими обязательствами по отношению ко мне, — ответила Дафна с широкой ухмылкой на лице.       — Эй! Я действительно делаю это не по своей воле. Это нечестно!       — Я не могу ничего с собой поделать. Я лучше подожгу тебя, чем этих тупых болванчиков!       — Это было всего один раз. И это тоже противоречило нашим правилам!       — Жизнь нелегка, Поттер. Лучше привыкнуть к этому.       — Ведьма…       На этих словах оба ребёнка рассмеялись и поспешили по коридорам в подземелья к своим кроватям.       

***

             Последняя луна учебного года пролетела незаметно. Гарри выполнил своё обещание и каждый день тренировался с Дафной в Выручай-комнате, где они прятались от остальных учеников.       Поэтому практические задания выпускных экзаменов они сдали на отлично, к огромному удивлению преподавателей, которые с восторгом их хвалили. А вот к письменным экзаменам они готовились не так долго, поэтому у семи однокурсников в их году итоговые оценки были в общей сложности лучше, чем у них, но им было наплевать на свои оценки, как и на победу Слизерина в Кубке школы.       Дафна становилась всё более неразговорчивой по мере приближения дня отъезда студентов из Хогвартса. Гарри было больно видеть подругу в таком состоянии, но он ничего не мог поделать. В эти минуты он решил бороться за жизнь, в которой никто из них больше не будет бояться и в которой они смогут быть полностью независимыми. Жизнь, в которой они будут счастливы.       Так и получилось, что солнечным июньским утром Гарри и Дафна оказались одни в самодвижущейся карете по дороге в Хогсмид. Там Дафна сядет на поезд, и они не увидятся до первого учебного дня в сентябре.       «Если они вообще увидятся», — холодным голосом проговорил Гарри, отчего его сердце сжалось в комок. Он не мог даже представить себе такого!       — Дафна, — наконец сказал он, чтобы нарушить неловкое молчание. — Я знаю, что не смогу ничего прислать тебе на день рождения. И что я также не смогу писать тебе письма. Или даже навестить тебя. Но я очень хочу подарить тебе что-нибудь. Даже если я смогу подарить тебе это только в следующем учебном году. Поэтому, пожалуйста, знай, что я буду думать о тебе в твой день рождения, а также во все остальные дни каникул.       Дафна взяла его руку и сжала её. На её лице появилась грустная улыбка.       — Единственное, чего я хочу, это чтобы первого сентября, когда я сойду с поезда в Хогсмиде, я снова увидела тебя, и мы вместе начали второй год обучения в Хогвартсе.       — Так и будет, — ответил Гарри, сжимая её руку.       Когда они вышли на платформу, она уже была заполнена студентами, а Хогвартс-экспресс величественно сверкал в лучах солнца.       — Я собираюсь сесть в поезд, — сказала Дафна, повернувшись к Гарри.       — Да, — у Гарри сжалось горло.       — Гарри, я… — Дафна сделала паузу. На её лице на мгновение появилась неуверенность, а затем она внезапно сократила расстояние между ними, прижавшись губами к его губам.       Гарри показалось, что его сердце вспыхнуло, но в приятном смысле. Он чувствовал в себе уютное тепло и знал, что оно исходит от Дафны. Шум на заднем плане прекратился.       Когда они, наконец, расстались, вероятно, прошла всего секунда, хотя Гарри совершенно потерял ощущение времени. Он увидел собственное отражение в льдисто-голубых глазах Дафны. В этот момент он каким-то образом ощутил связь с ней, словно она была продолжением его самого.       Дафна заговорила первой, её щёки слегка раскраснелись.       — У меня ещё много планов на тебя, Гарри Поттер. Так что переживи это лето.       После этого она развернулась и поспешила к поезду. Гарри всё ещё был совершенно безмолвен.       Тут он услышал насмешливый голос Пэнси Паркинсон, которая вышла из толпы и теперь стояла на пути Дафны.       — Мерзость! Это было так отвратительно, Гринграсс, целоваться со своей комнатной собачкой у всех на виду.       Дафна не остановилась, а лишь сделала короткое движение своей палочкой, отчего Паркинсон полетела по воздуху в толпу. Когда та снова поднялась, она уже исчезла в поезде, но не без того, чтобы бросить последний быстрый взгляд на Гарри.       Дафна улыбнулась ему, и Гарри от всего сердца ответил ей взаимностью.       Когда Гарри, наконец, увидел, как поезд становится всё меньше и меньше вдали, он почувствовал, как внутри него нарастает всё большая пустота. Прошедший год изменил всю его жизнь. Он познакомился с совершенно новым миром, о котором раньше не имел ни малейшего представления. Он узнал, что в жизни есть совершенно иные возможности, чем он думал первые одиннадцать лет. А в лице Дафны он обрёл друга, партнёра, с которым хотел пройти этот путь вместе. Вместе они смогли бы освободиться от всех ограничений мира. Вместе они смогут сделать всё, он был уверен. Если только они смогут пережить следующие две луны. Если бы только сейчас был сентябрь.       С этими мыслями и странным холодом в теле Гарри направился обратно в замок, в то время как за много миль от него по щекам одинокой девушки бежали слёзы.