Охотники за привидениями

      — Как думаешь, может, стоило взять с собой топор? — вдруг спросил Сан, съезжая с шоссе на дорогу, ведущую в нужный им город.       Навигатор механическим голосом подсказал, что через пять километров им нужно будет свернуть направо.       — Зачем тебе топор? — насторожился Уён. — Мы едем к семейной паре с двумя несовершеннолетними детьми. С чего вдруг тебе понадобилось холодное оружие?       — Включи логику, дружище! — бодро посоветовал Сан, пафосно выкручивая руль одной рукой и вдавливая педаль газа в пол, чтобы обогнать фермерский грузовичок. — Что у нас за вызов?       — Согласно информации от Ёсана, нас вызвали по поводу неподобающего поведения домового духа, — подчеркнуто спокойно ответил журналист, вцепившись в ремень безопасности на резком возвращении в правую полосу.       По мнению, Уёна перед выездом Сан выпил слишком много американо с запредельным количеством сладких сиропов и теперь благодаря убойной дозе кофеина с глюкозой выпендривался сверх всякой меры.       — И где этот домовой дух обитает? — спросил Сан, открывая окно.       — Раз он домовой, то, очевидно, обитает в доме.       — Во-о-от! А куда мы с тобой прямо сейчас едем?       — В гостиницу, — ответил Уён, сверившись с информацией в телефоне. — В номер 47, на встречу с хозяевами дома. Дети в это время будут в школе.       — …а их дом расположен в другой части города, — с многозначительным видом добавил Сан. — И это значит, что семья съехала. А теперь представь каково это: жить с двумя детьми в гостинице, не прерывая обычный образ жизни и отправляя детей каждый день в школу? Сущий кошмар. Что автоматически означает, что из-за проделок домового жить в самом доме стало невыносимо, хотя в заявке они этого и не указали. Поэтому я и подумал про топор — хотя бы просто припугнуть. Домовые духи, как правило, опасаются традиционных сельскохозяйственных инструментов, которые можно использовать для нападения. Конечно, они также боятся вил, и ими как раз удобнее и безопаснее отбиваться от домовых из-за того, что древко длинное, но, к несчастью, вилы в «малышку» бы не влезли. Топор все-таки мобильнее.       — В таком случае нам следовало бы взять топор, — недовольно заключил Уён. — Так как теперь придется, видимо, сражаться с домовым голыми руками. И запугивать его твоим пением.       — Про пение вообще-то обидно. Но про остальное я согласен, — вздохнул Сан, сворачивая по указанию навигатора на парковку перед двухэтажной гостиницей. — Слишком поздно подумал об этом, в следующий раз надо быть внимательнее. С другой стороны, про голые руки ты все-таки перегнул, у нас есть, чем унять домового духа. Просто топор был бы надежнее. И эпичнее. Обожаю открывать дверь с ноги, держа на плече топор — чувствую себя главным героем крутого боевика.       — Мы и так главные герои ебаного мистического боевика, Сан. Куда эпичнее-то?       — Ну-у-у… — пожал плечами охотник, после чего заглушил двигатель и открыл дверь машины. — Для эпичности нет пределов.       — Сказал священник-экзорцист, умеющий врукопашную сражаться с агрессивными привидениями и противостоять взбесившимся домовым с помощью топора, — закатил глаза Уён, вылезая из машины следом за напарником.       — Слушай, а ты прав! — распахнул глаза Сан, будто только что услышал шокирующую новость. — Я ведь крут! Я реально крут, как все эти герои из боевиков!       — И даже круче, — убежденно заметил Фатум, надевая медицинскую маску ради сохранения инкогнито. И еще ради безопасности: Уён искренне не доверял провинциальным мотелям. — Твои герои только в кино существуют: с кучей разных дублей, спецэффектов, каскадеров, зеленых экранов для видеомонтажа и вдобавок без риска для жизни, а ты сражаешься с монстрами в реальности, рискуя всем. Так что ты однозначно самый крутой из всех, кого я знаю.       — Я крутой, — радостно выдохнул Сан, будто бы все еще пытаясь осознать этот факт, после чего расправил плечи и вскинул руки вверх. — Йуху! Крут-крут-крут! Кто тут крут? Я крут! Кто крут? Я крут!       — Да-да-да, ты определенно крут. Но тебе явно следует пить поменьше кофе, — усмехнулся Уён. — Машину не забудь закрыть, окей? И напиши Сонхва, что мы приехали, а я пока выясню, где в этом гадюшнике находится номер 47.

***

      Семейная чета Ким расположилась на заправленной кровати, охотникам было предложено занять два пошарпанных кресла напротив.       — Простите еще раз, что вынуждены принимать гостей в столь неподходящих условиях, — смущенно сказал глава семьи, когда Сан и Уён сели. — Я понимаю, что этот мотель та еще дыра, но…       — Ну, что вы! Не беспокойтесь, господин Ким! — воодушевленно произнес Сан. — Это очень милое место! Я бы, несомненно, порекомендовал его всем своим друзьям.       — …которые желают подхватить гонорею от местных туалетов, грибок от ковролина, вшей от мебели и еще чего похуже от постельного белья, — хмуро закончил Уён, осматривая потолок с желтыми пятнами разводов. — Дыра — это еще мягко сказано, господин Ким. Примите мои искренние соболезнования.       — Эм, я… — растерялся Ким Кённам. — Спасибо.       — Всегда пожалуйста, — без улыбки ответил Фатум, продолжая придирчиво осматривать помещение.       Номер 47 в мотеле «Лотос» можно было описать всего тремя словами: дешево, безвкусно, пыльно. Уён провел подушечкой указательного пальца по ручке кресла и брезгливо скривился от ощущения липкой грязи на коже. Достав из кармана санитайзер, журналист тщательно протер руки и пообещал себе написать на владельцев жалобу.       Комнату наполнил запах спирта с ароматизатором.       — Итак, — взял слово Сан, убедившись, что поток негатива от напарника закончился. — Перейдем к делу? Вы вызвали нас потому, что в вашем доме стали происходить паранормальные явления, верно? Расскажите, пожалуйста, подробнее. Когда это началось?       — Все началось два месяца назад, — нервно теребя край рубашки, начал Кённам. — Понимаете, наш дом — это в своем роде уникальное сооружение.       Уён неспешно перевел взгляд с замызганных штор на говорящего.       Ким Кённам. Маркетолог. Уставший полноватый мужчина лет тридцати, с рано проявившимися морщинами и недобритой щетиной на подбородке. Немного щурится — возможна близорукость, но очков не носит. Сидит сгорбившись, глаза бегают, руки дрожат, возможно имеет проблемы с алкоголем на фоне постоянного стресса и свалившейся на него ответственности, к которой он не готов. Одет более-менее опрятно, но чувством стиля явно не обладает, за внешностью следит постольку-поскольку: ногти на руках подстрижены неровно, прическа сделана без использования геля или фена, украшения отсутствуют, на манжете засохшее пятно от соуса. Лидерские качества сомнительны, поэтому вероятнее всего во главе семьи стоит жена. По той же причине у господина Кима маловероятны успехи в специальности, так как неуверенный в себе маркетолог без вкуса и креативности, по мнению Уёна, это все равно, что секс-кукла без отверстий — странно и бесполезно. Просто занимает рабочее место.       — История этого дома начинается с моего прадедушки. В те годы дом был относительно небольшим, но мой прадедушка вместе с моим дедушкой принялись достраивать разные части. Сначала это было нечто вроде необходимости — пристройка гаража, комнаты-склада, расширение кухни и так далее. Однако вскоре желание достраивать и пристраивать стало настоящей одержимостью, в ней не осталось никакой рациональности, просто… Семейная традиция, понимаете? После смерти прадедушки строительство взял на себя дедушка, а после дедушки это дело продолжил мой отец, так что в итоге дом увеличился в четыре раза.       — Простите, что перебиваю, — поднял руку Сан. — Но как можно пристройками увеличить дом аж в четыре раза? Ваши предки ломали изначальные стены или…?       — Где-то ломали, — подтвердил Кённам. — Но не везде. В некоторые части дома можно попасть только с улицы, в некоторые — только из других частей. План дома вышел запутанным, а выглядит это вообще ужасно. В школе меня постоянно дразнили за то, что я живу в «монстр-доме», но отец даже слушать ничего не хотел, он почему-то гордился этим уродством.       — Но несмотря ни на что мы все же любим этот дом, — поспешно заметила Ким Мидо, кладя ладонь на колено мужа. — Это ведь наше наследие.       Уён перевел равнодушный взгляд на собеседницу. Та невольно поежилась от леденящего душу ощущения, когда заглянула в черные глаза Фатума.       Ким Мидо. Управляющая в крупном магазине. Приятная женщина тридцати лет, с явной пластикой носа и коррекцией зубов. Сидит уверенно, спину держит прямо, нервозности в движениях не наблюдается. Следит за своей внешностью, уверена в себе, настрой боевой. Вероятно, не привыкла сдаваться, любит контроль. Очевидный лидер в этой паре. И кажется, она недовольна своим супругом и изо всех сил сдерживает себя, чтобы не перебивать его каждую секунду. Патологически зависима от общественного мнения.       — Конечно, мы любим мой дом, дорогая, — с елейной улыбкой согласился Кённам.       Местоимение «мой» резануло слух обоих охотников, а Уён вдобавок подметил, что Кённам аккуратно столкнул руку супруги со своей коленки.       — Тем не менее мы не можем отрицать, что он слишком большой и старый. Его содержание нам не по карману: множество пустующих помещений, которые требуют капитального ремонта, а также огромные счета за воду и электричество. Но даже после смерти отца моя мама до последнего не разрешала его продавать или сносить ненужные части.       — Мы, разумеется, искали другие решения проблемы, — вкрадчивым тоном вставила Мидо. — Пытались найти компромисс.       — Компромисс… — горько усмехнулся отец семейства. — Да, мы и правда искали компромиссы. Одно время мы даже хотели сделать из дома отель, но практически сразу передумали. Это была бы финансовая катастрофа для нас.       — Кроме того, оказалось, что наш городок не нуждается в новом отеле, — перебила Мидо, сделав скорбное лицо. — Даже в этой гостинице всегда есть свободные комнаты, хотя цены здесь ниже среднего. В том числе и во время туристического сезона.       — Туристического? — скептично переспросил Уён.       — У нас очаровательная набережная, — приосанилась Мидо. — А также фермы и несколько традиционных домов, доступных для посещения. Людям нравится.       — И пусть городу не требуется отель, город готов купить нашу землю, — продолжил Кённам. — Так что мы договорились с городской администрацией продать дом вместе с участком, а на вырученные деньги переехать поближе к Сеулу.       — Так будет лучше для наших детей. Сеульская школа даст им больше возможностей в будущем. Да и с работой в столице будет проще. В Сеуле работодатели могут себе позволить выплачивать достойную зарплату.       — А ваш дом пойдет под снос? — уточнил Сан.       — Скорее всего. Мне больно принимать такое решение, но я должен думать о будущем, а не застревать в прошлом.       Слова Кённама звучали безжизненно и пусто. Было очевидно, что он сам не верит в то, что говорит, а просто повторяет чужую мысль. И Уён даже догадывался, чью именно.       — Так будет правильно, дорогой, — проворковала Мидо. — Перемены могут быть непростыми, но они приведут к лучшему. Чтобы добиться своих целей, необходимо двигаться вперед.       — Ситуация ясна. Почему же вы обратились к нам? — спросил Сан.       — Сразу же после того, как мы задумались о продаже участка, у нас начались проблемы, — снова взяла слово Мидо. — Странные проблемы. Например, в день, когда мы должны были ехать на встречу с нотариусом, все двери в доме заело, и мы не смогли выйти. Пришлось вылезать через окно, как каким-то домушникам! Через пару дней после этого документы на дом оказались испорчены — разорваны в клочья, так что нам пришлось их восстанавливать, а это, как вы понимаете, непросто. Затем из сейфа пропали все бумаги, в том числе наши паспорта и завещание матери Кённама. Правда их мы вскоре нашли, на чердаке в папке со старыми фотографиями и прочим... — Женщина презрительно поджала губы. — …мусором.       — И они пахли рыбой.       — Что также безумно странно, потому что мы редко едим рыбу, — поспешила прояснить Мидо. — В ней слишком много нитратов и токсинов. Врачи уже давно выяснили, что частое употребление рыбы может привести к накоплению мышьяка в организме. Но об этом предпочитают молчать, поскольку это невыгодно крупным компаниям…       Уён выразительно прочистил горло. Мидо обиженно замолчала, крепко сжав губы и бросая на охотника в маске гневные взгляды.       — После этого я упал с лестницы, — сказал Кённам. — Споткнулся обо что-то в потемках и рухнул вниз, повредив руку. Мне показалось, что это была кошка, но мы не держим дома животных, потому что у Донмин аллергия на шерсть. Конечно, это могла быть какая-нибудь уличная кошка, забравшаяся в дом, но мы не нашли никаких следов.       — А Донмин это…?       — Наша дочь, — сообщила Мидо. — Она у нас младшая, только пошла в школу, но уже лучше всех в классе. А Сонхун старший, между ними пять лет разницы. Он крайне перспективный игрок в волейбол, тренер просто боготворит его. В Сеуле их способности оценят по достоинству.       — А кто еще проживает в доме? — поинтересовался Сан. — Родственники? Гости? Домашние питомцы без шерсти?       — Только мы, — ответил Кённам и терпеливо перечислил для полной ясности: — Четыре человека: я, Мидо, наша дочь Донмин и наш сын Сонхун.       — Хорошо, тогда продолжайте, прошу вас. Что еще происходило в доме?       — В следующий раз кто-то разбил все чашки на кухне, — припомнила Мидо. — Даже любимую чашечку Донмин с Эльзой из «Холодного сердца». Нам пришлось пить из тарелок.       — Потом кто-то подсыпал битое стекло в мою обувь, — вздрогнул от неприятных воспоминаний Кённам. — И насыпал муку в фен. Она воспламенилась при включении, и Мидо чуть не сожгла себе волосы.       — И так каждый день. Выброшенные из шкафов вещи, включенные краны, подпиленные ступеньки крыльца, падающие картины, свежая краска на полу… — закончила за мужа Мидо. — Полиция ничем не смогла нам помочь: никаких следов взлома или улик, указывающих на того, кто это сделал. Разве это не сумасшествие? Как будто кто-то пытается выжить нас из дома, и в то же самое время мешает нам продать дом и переехать!       — Не могу с вами не согласиться, госпожа Ким, это действительно очень странно, — вежливо поддержал ее Сан, пока Уён методично записывал детали в свой блокнот. — Что-то еще?       — Да, — решительно кивнула Мидо. — Поначалу мы думали, что это всё проделки наших детей. Сами понимаете — мы живем вчетвером, так что логично было подумать на них. К тому же у них была причина: им не хочется переезжать, все-таки они здесь выросли, здесь все их друзья и так далее, и тому подобное. Но дети в один голос твердили, что это не они, а какой-то загадочный «человечек». Пару раз мы наказывали их за вранье, но они продолжали упираться.       — Они даже умудрились выловить полицейского во время осмотра дома и рассказали ему об этом «человечке», — хмыкнул Кённам. — Вот это было забавно!       — Это не было забавно, дорогой, — одернула мужа Мидо. — Это было глупо. И унизительно. Я так не краснела со времен свадебного тоста твоей кузины. Полицейские, должно быть, подумали, что наши дети не в своем уме.       — Ну, мы же тоже так думали, дорогая. Пока однажды не увидели его сами. Это случилось на первом этаже, в коридоре. Мы должны были уехать на работу, но я забыл ключи, а Мидо хотела взять зарядку для телефона, так что мы вернулись в дом и заметили его.       — Он такой странный, — вновь перебила его жена. — Маленький человечек, с копной волос и, кажется, с бородой, очень юркий и быстрый. Он прямо на наших глазах выскочил из кухни и прошмыгнул за угол, на лестницу. Честно говоря, мы не успели толком его разглядеть, но отчетливо услышали кряхтение и топот ножек. А когда прошли на кухню, то увидели, что весь приготовленный мною обед вывален в мусорное ведро! Это было ужасно! Я готовила четыре часа! И опять все провоняло рыбой!       — В общем, мы поняли, что так просто это не прекратится, — подытожил мужчина. — К тому же, «шалости» этого существа с каждым днем становятся все ужаснее, и теперь находиться в доме по-настоящему опасно. Вскоре мы съехали в эту гостиницу вместе с детьми, а после обратились к вам.       — В принципе нам уже многое ясно, но мы должны задать вам еще несколько вопросов, — сказал Сан. — Скажите, господин Ким, а ваша мама когда-нибудь приказывала вам не трогать дом? В письменной или устной форме?       — Эм, дайте-ка подумать… — озадаченно пробормотал Кённам, опустив глаза в пол. Мидо нетерпеливо застучала каблуком по ковровому покрытию. — Устно выражала, несомненно. Мы часто спорили о продаже дома и покупке двух квартир. Но письменно она ничего подобного не заявляла, в ее завещании ни слова об этом.       — Хорошо, а в каких словах она озвучивала свое требование? Желательно дословно, если сможете.       — Если опустить вступления о том, какой я дурак и эгоист, то чаще всего она говорила: «Даже не мечтайте, до моей смерти никто и пальцем не тронет этот дом!» И, знаете, я так жалею, что ни разу за то время не сказал ей, как сильно ее люблю...       — А после? — спросил Уён, даже не потрудившись добавить в голос притворного сочувствия.       — Простите…?       — Она не запрещала вам трогать дом после ее смерти? — осторожно расшифровал вопрос Сан. — Пожалуйста, не спешите с ответом. Подумайте хорошенько. Может, в каком-то разговоре или в пылу ссоры было что-то подобное?       Кённам сначала тупо смотрел, но вдруг в его глазах появилось осознание вместе с негодованием.       — Вы что, считаете, что это моя мама нас прокляла?! Да как вы смеете! Она любила нас, она бы никогда…!       — Успокойтесь, господин Ким, — по-прежнему вежливо, но требовательно сказал Сан. — Мы никого ни в чем не обвиняем. Однако в нашей профессии ничего нельзя исключать. Даже если ваша мама вас не проклинала, она могла высказать искреннее желание, а кто-то другой решил его исполнить. Так что? Ваша мама говорила что-нибудь о том, что будет с домом после ее ухода?       Кённам растерянно посмотрел на жену. Мидо молча посмотрела в ответ.       — Нет, — наконец уверенно ответил мужчина. — Она даже как-то сказала, что после ее похорон мы можем делать все, что захотим. Хоть открыть там бордель, ей все равно.       Уён внимательно посмотрел на обоих клиентов, после чего сделал пометку в блокноте. Сан встревоженно посмотрел на Фатума, но по его лицу ничего нельзя было прочесть — записал ли тот экспрессивную ремарку про бордель, отметил волю матери, зафиксировал какие-то нюансы, прочитанные через язык тела, или же он вообще их не слушал, а прорабатывал свою жалобу на мотель…       Сан нехотя отвернулся от напарника и продолжил:       — Тогда ваша мама вероятнее всего действительно не имеет к этому отношения. А вы с женой часто ссоритесь? Может, спорите о чем-то? Или даже кричите друг на друга? Устраиваете бойкоты, говорите о разводе?       Теперь пришла очередь Мидо возмущаться их предположениям.       — Нет! — с оскорбленным видом воскликнула женщина. — Мы никогда не ссоримся! У нас счастливая семья. Правда, дорогой? Скажи им! Скажи же!       — Да-да, — поспешно закивал Кённам. — Мы очень счастливая семья. Очень.       Уён совершенно по-хамски закатил глаза.       — Что ж, мы поняли вашу проблему и беремся за дело, — подытожил Сан, вставая с кровати. — Нам нужны ключи от дома, его план и точный адрес. Мы осмотримся и приступим к работе, уже завтра скорее всего вы сможете вернуться.       — Спасибо! Спасибо вам! — страстно поблагодарила Мидо, прижав руки к груди. — Вы — наше спасение! Наша судьба в ваших руках!       Уён мысленно одобрил ее словесную манипуляцию: возложить на охотников ответственность за судьбу их клиентов было умно.       — Ах да! — вспомнил Сан, уже открыв дверь номера. — Еще один вопрос, господин Ким. Из чего сделан дом?       — Из дерева, — неуверенно ответил Кённам. — Наверное. Я не уверен, но внутренняя отделка в основном деревянная. Панели, доски и прочее. А что, с этим есть какие-то проблемы?       — Никаких проблем, — широко улыбнулся Сан. — Всего доброго, господин Ким. Госпожа Ким, мое почтение.       Однако стоило двери номера 47 закрыться, как Сан мгновенно помрачнел и о чем-то крепко задумался.       На парковку охотники проследовали в сосредоточенном молчании.

***

      — И что? — нетерпеливо полюбопытствовал Уён, стоило им сесть в машину. — Это домовой? Или злобный призрак? Или какой-нибудь оживший кровожадный пуфик со склонностью к мелкому хулиганству?       Сан в ответ не улыбнулся и даже не посмотрел на Уёна, все еще глубоко погруженный в свои думы. От его утреннего задора и веселья не осталось и следа.       — Это определенно домовой, улики весьма красноречиво указывают на него, — после напряженной паузы сказал наконец охотник, продолжая смотреть прямо перед собой. — Ёндон, вероятнее всего. Следит за чистотой, живет под крышей, охраняет дом от любых посягательств. По одной из легенд их род произошел от утонувшего рыбака, которого околдовала русалка, так что запах рыбы вполне логичен.       — И что ему нужно?       — Ёндону нужно только две вещи: покой и чистота в доме. В случае если поведение семьи его не устраивает — если члены семьи ссорятся или, к примеру, мусорят и разрушают дом — то он начинает их наказывать.       — Что ж, тут все довольно очевидно. Эта парочка ссорится до сорванных глоток и перебитой посуды, — насмешливо хмыкнул Уён. — Сколько бы они ни утверждали обратное. Этот брак трещит по швам.       — Думаешь, они врут, что у них все в порядке? — Сан все-таки посмотрел на напарника.       — Не думаю, а знаю, — поучительным тоном ответил журналист. — Я такие случаи щелкаю как орешки. Эти двое мечтают оказаться как можно дальше друг от друга до конца своих дней, нахождение в одной комнате для них уже пытка. Развод не просто маячит на горизонте, он уже влажно дышит им в спины. Подозреваю, что и этот переезд затеян с целью разрыва отношений. Детей только жалко.       — Жалко, — эхом отозвался Сан. — Впрочем, вернемся к Ёндону. Этот вид домовых считается одним из самых опасных. Пока в доме царят мир и любовь, он ведет себя спокойно и доброжелательно, но стоит семейному кораблю попасть в пару штормов, как ему сносит крышу. Из добродушного помощника он мигом превращается в мстительного монстра, желающего наказать хозяев дома, причем его «наказания» могут быть весьма суровыми.       — Как гремлин, — брякнул Уён. — Вроде милейшее создание, но стоит его намочить или невовремя покормить, как эта падла уже хочет сожрать твои кишки.       — Что-то вроде, — с сомнением согласился Сан. — Я не смотрел этот фильм. И должен заметить, что в случае с Ёндоном процесс в большинстве случаев обратимый. С ним вполне можно поговорить, задобрить его и убедить оставить свои наказания. Главное, чтобы его «отчаяние» не достигло высшей точки, потому что в этом случае обратного пути уже нет. Ёндон обратится в монстра.       — И что он сделает? В этой «высшей точке отчаяния»?       — Все действуют по-разному, — задумчиво протянул Сан. — Кто-то атакует всех, кого видит, кто-то безостановочно кричит, кто-то кончает с собой... Однако самый опасный способ Ёндона проявить свою заботу о доме — сжечь его.       — Но ведь сожжение дома — это его уничтожение, — удивился Уён. — В чем тогда «забота»? И какая в целом разница: снесут дом или он сгорит?        — Разницы нет для тебя, — поправил Сан. — А для Ёндона это важно. Если дом продадут, то семья получит деньги за поступок, который воспринимается домовым как святотатство. Семья не имеет права разрушить дом, да еще и нажиться на этом. Так что лучший выход для Ёндона — уничтожить жилье самостоятельно. Вместе со всей мебелью, вещами, документами… Абсолютно всё должен поглотить очистительный огонь.       — А жильцы? — насторожился Уён. — Что Ёндон планирует сделать с ними?       Сан вздохнул, сокрушенно покачав головой.       — Это-то и самое страшное. Если Ёндон дошел до финальной стадии, то жильцы тоже не в безопасности. В пожаре могут пострадать… — Сан запнулся, подбирая правильное слово. — …многие.       — Жесть какая! — поежился журналист. — Не домовой, а пироманьяк какой-то.       — У домовых свои убеждения и свои методы, — обреченно заметил Сан. — Они мистические хранители дома и способны на многое.       — Но я всегда думал, что они помощники! Я и не подозревал, что обычный домовой может спалить к хренам целый дом! Не думаешь, что это больше подходит Адскому Похитителю?       — Огонь — распространенная стихия, — вяло возразил Сан. — Она многим подвластна. А что касается домовых, то они, конечно, помогают, но их умонастроение напрямую зависит от атмосферы в семье. Если атмосфера хорошая, то и домовой добрый, а если появляется токсичность, ссоры и недопонимания, то домовой ожесточается и перестает быть ласковым. В какой-то момент он может даже нападать во сне на самого проблемного члена семьи, бить и душить его, а может ломать вещи, чтобы показать, что он недоволен. В старину люди могли считать его знаки и вовремя исправиться, но современные люди их не понимают, и этим доводят своих домовых до ручки.       — Так и что мы будем делать? Поймаем и убьем Ёндона?       — Нет, — покачал головой Сан. — По крайней мере не сразу. Для начала попробуем с ним договориться. Может быть, он еще не перешел черту и способен к коммуникации. А вот если наладить с ним контакт не получится, то придется его устранить. Хотя мне бы этого не хотелось, убийство древнего духа — это всегда трагедия. С другой стороны, если его уже довели до отчаяния, то риск пожара слишком высок, а этого мне не хочется еще больше.       — Поэтому ты так расстроился из-за того, что дом деревянный? — догадался Уён. — В случае возгорания всё тут же вспыхнет как стог соломы, и мы ничего не сможем поделать, кроме как развести руками.       — Да. Конечно. Не хотелось бы подвести семью Ким и закончить это дело на пепелище.       Сан снова надолго задумался, молча глядя на парковку через лобовое стекло и размеренно постукивая пальцами по рулю. И все это время Уён тщетно пытался придумать тактичный способ прервать повисшую тишину. Хамить Сану не хотелось, но, увы, Фатум не привык общаться иначе.       — Не будем рисковать, — в конце концов принял решение охотник, доставая телефон. — Вызовем Минги, пусть караулит снаружи дома, и если что-то пойдет не так, то он вызовет пожарных.       — Минги? — нахмурился Уён, быстро прибросив масштабы их задержки в ожидании помощи из столицы: часа два минимум. — Стоит ли так заморачиваться?       Сан не ответил. Фатум собрался было повторить громче, но встретив полный невысказанной боли взгляд напарника, тут же затолкал все вопросы обратно в глотку, после чего настучал себе по голове воображаемым резиновым молотком.       Как он мог забыть? Пожар в доме. Настолько больная тема для Сана, что его душа должно быть сейчас билась в истерике от трагических воспоминаний.       — Может, лучше просто вызвать на это дело вторую команду? — тихо предложил Уён. — Уверен, что Чонхо и Юнхо прекрасно справятся, даже лучше нас. А мы отправимся отдыхать. Я вот был бы не прочь сходить в какой-нибудь клуб вместо того, чтобы выслеживать воняющего рыбой домового в «монстр-доме». Может, составишь мне компанию?       — Как-нибудь в другой раз. Сегодня мы не будем скидывать работу на других, — решительно заявил Сан. — Это наша смена, так что мы и будем работать. Нам лишь нужна подстраховка, чтобы не допустить плохого исхода. И план действий, который мы проработаем, пока будем ждать Минги.       — Как скажешь. Тогда, может, перекусим во время проработки плана? К примеру, в какой-нибудь местной кафешке с хорошими отзывами и чистой кухней? Если в этом городе поклонников антисанитарии есть хоть что-то чистое и незаразное.       — Шикарная идея! — Сан наигранно улыбнулся, делая вид, что все в порядке. — Я поищу что-нибудь в Интернете. Уверен, что хоть что-то приемлемое здесь найдется.       Уён одобрительно подмигнул, показав напарнику большой палец, после чего открыл чат в телефоне.

*Чат без Сана*

      Уён: Ребят, доброе утро! Нужна помощь.       Ёсан: Я здесь       Ёсан: Если ты не можешь придумать наказание для Сана, то я набросал список, могу скинуть на почту       Уён: Нет, мне нужна психологическая помощь.       Ёсан: А, ну это не ко мне.       Уён: Кстати, список все равно скинь. Вдруг пригодится.       Чонхо: Я здесь. Что у вас случилось?       Уён: У нас тут дело, в котором высока вероятность пожара, и я боюсь, что это может быть для Сана болезненным из-за плохих воспоминаний.       Уён: Мы еще даже не приехали на место «преступления», а он уже какой-то мрачный и чересчур тихий. Думаю, для него это и правда тяжело.       Уён: Что посоветуете?       Чонхо: Ситуацию понял.       Чонхо: Не переживай, Уён.       Чонхо: Сан справится. Не сомневайся в нем. Он сможет перебороть свою боль, это отчасти даже полезно для него. Пусть и довольно жестоко.       Чонхо: Ты главное не создавай ему проблем: слушайся его приказов, не груби ему и не шути про смерть в огне. Последнее строго обязательно!       Минги прислал голосовое сообщение.       Уён закатил глаза и полез за наушниками в дальний карман сумки, потратив на поиски целую минуту. И все это только для того, чтобы послушать, как Минги сбивчиво извиняется за то, что не может помочь. Когда сообщение закончилось корявым «ну, это типа, еще раз прости, такие дела, короче», телефон любезно предложил включить любимый плейлист. Уён раздраженно ткнул по выскочившему уведомлению, случайно попав на согласие.       Заиграл легкий джаз. Уён сделал глубокий выдох, но отключать музыку не стал. Когда он злился, то часто промахивался по сенсорному экрану, а он не горел желанием случайно оформить какую-нибудь подписку или перейти на нежелательный сайт. Ему уже хватило одного случая, когда из-за его неосторожности во время написания статьи о киберпреступности особо навороченный вирус превратил его телефон в бесполезный кирпич с полуголой теткой на экране.       Сонхва: Сан справится, он сильный. Но нужно будет проследить, чтобы он не ушел в запой сразу же после этого дела.       Сонхва: Критическими будут первые пять часов, потом он уже будет в состоянии контролировать себя самостоятельно.       Сонхва: Ты сможешь помочь ему?       Уён: А куда я денусь? Конечно, я прослежу, чтобы мой напарник не упился вусмерть с одного бокала пива и не устроил караоке-шоу где-нибудь на площади       Уён: Но вы уверены, что все будет в порядке?       Уён: Потому что, честно говоря, Сан выглядит так, будто бы он не в порядке.       Уён: Я всерьез обеспокоен.       Хонджун: Уверены.       Хонджун: Кстати, он как раз пишет в чате без тебя. Спрашивает, не обидел ли он тебя как-то, раз ты уткнулся в телефон и не отвечаешь ему по поводу выбора кафе.       Уён: Блять       Уён: Сейчас       Сонхва: Но это очень трогательно и правильно, что ты заботишься о нем. Ты молодец!       Уён: Этот уникум не догадался ткнуть меня в плечо хотя бы, чтобы я обратил на него внимание, а у меня наушники с музыкой       Уён: Спасибо, ребят, что успокоили и поддержали.       Уён: И все же мне как-то тревожно       Ёсан: Тогда поставь перед входом в дом огнетушитель       Ёсан: И прочитай заранее инструкцию, как себя вести при пожаре. Лишним не будет.       Минги: Я уЖе сбираюс к вам, скро выежаю       Чонхо: Я приеду с Минги       Чонхо: Перестраховка не бывает излишней       Уён: Спасибо, ребят.       Уён: Я вам очень признателен       Уён: И, пожалуйста, захватите с собой топор!       Чонхо: Пожарный?       Уён: Любой. Но если найдете пожарный, то тоже хорошо.       Ёсан: Будьте осторожны. Сегодня в мире духов очень спокойно.       Уён: Я что-то не понял... В чем смысл? Если спокойно, это же хорошо, нет?       Ёсан: Затишье предзнаменует бурю.       Ёсан: Не попадите в эпицентр разрушений.       Ёсан: И не создайте бурю сами.       Уён: А ты высокого мнения о наших способностях!😅 Это даже приятно.       Ёсан: Ты видел самого графа Калиостро, Уён. Я предельно высокого мнения о твоих способностях.       Ёсан: Так что не угробьтесь там.       Уён: Сделаем все, что в наших силах.       Чонхо: И, кстати, по поводу кафе. Ты помнишь тот список запрещенных и рекомендованных продуктов для людей со склонностью к накоплению темной энергетикой, что я тебе давал? Не забывай соблюдать диету!       Уён прикрепил фото среднего пальца.       Чонхо: И я тебя😘       Чонхо: В твоих же интересах самому контролировать свое питание. А то я скажу Сану, чтобы он пристально следил за твоим меню, потому что ты рискуешь прогореть насквозь от окружающего нас негатива. Как тебе такая перспектива?       Уён: Только попробуй.       Уён: Иначе узнаешь, какую бурю я могу устроить!       Чонхо: Что ж, это твой выбор, Королева.       Чонхо: Мы уже выезжаем       Чонхо: Но тут пробка, так что можем задержаться

***

      — Бог ты мой, что это за монстр Франкенштейна? — изумился вылезший из фургона Чонхо, поправив солнцезащитные очки. — Победитель в конкурсе уродливых построек?       — Что-то вроде, — хмыкнул Уён. — Семейное наваждение.       Дом семейства Ким представлял собой смесь горячечного бреда архитектора со страшным сном конструктора. И все это вкупе с дизайном от человека, страдающего монохромазией. Такая постройка могла бы стать образцом абстракционизма, но, к сожалению, дому не хватало шарма, чтобы стать привлекательным в своем уродстве.       — Итак, какой у нас план? — деловито осведомился Чонхо, быстро потеряв к дому всякий интерес.       — Мы с Уёном заходим в дом через главный вход, — начал Сан после того, как расстелил план дома на капоте своей машины. — Проходим в гостиную на первом этаже, осматриваем помещение. Затем убираем из комнаты зеркала и стеклянные предметы, после чего открываем все двери на пути к выходу и блокируем замки, чтобы Ёндон не смог нас закрыть. В прихожей ставим огнетушитель. После этого готовим всё, что необходимо для обряда: чертим на полу ловушку, ставим угощение и подарок. В качестве угощения у нас хваче моей мамы и кексики, которые мы купили по дороге сюда. Подарок — нефритовая бусина.       — Один кекс следует порезать, — подсказал Чонхо. — На случай, если он любит нарезанные, а не целые. И протри бусинку. Не стоит упускать из виду мелкие прихоти.       — Дельное замечание. Сделаем это прямо там, — кивнул Сан. — Подготовим все, что нужно, и вызовем Ёндона на разговор. Говорить с домовым буду я, Уён — на подстраховке. Тема беседы — мирный договор. Наши условия: он оставляет дом в покое и не мешает продаже, а семья Ким берет его с собой при переезде. Либо мы подыскиваем ему новое жилье. Если переговоры срываются — уходим. Если Ёндон атакует — защищаемся. Минги, ты дежуришь на телефоне: если что-то пойдет не так, то вызываешь пожарных или скорую. Чонхо, ты на рации.       — Я могу пойти с вами, — предложил Чонхо. — Или вместо Фатума.       Его идея задела самолюбие Уёна, но открыто возражать против такого расклада журналист не стал. Стремление не хамить окружающим, забота о душевном равновесии друга, попытки усмирить свою гордость… У бессердечного Добермана сегодня много новых и непривычных ему дел.       — Оставайся, — приказал Сан провидцу. — Фатуму я доверяю целиком и полностью, а слишком большое количество людей в доме может спугнуть его или разозлить. Сам знаешь, домовые духи не любят толпы незнакомцев на их территории. Присоединишься только при условии, что нам понадобится помощь.       — Без проблем, — легко согласился Чонхо, доставая из рюкзака нечто, обернутое бежевой тканью. — Прежде чем пойдете в дом, возьмите эти обереги. Юнхо передал, каждому по три штуки.       — От чего они? — поинтересовался Уён, принимая из рук коллеги круглые деревянные амулеты с вырезанными на них рунами. — Или для чего?       — Тот, что с черным ободком защищает от примитивных проклятий. Тот, что со знаком бесконечности оберегает от ментальных манипуляций. А последний от ожогов. Но только от мелких, от сильных он не убережет, так что свечка или даже небольшой костерок вам не причинят вреда, но все же нырять в камин головой вперед не стоит.       — Жаль, что защита от огня слабенькая, — неудовлетворенно цокнул Уён, убирая обереги в задний карман джинсов. — Огнеупорность нам бы не помешала. Как сейчас, так и на будущее. Все-таки в Сеуле объявился серийный поджигатель, с которым мы рано или поздно должны столкнуться.       — Юнхо работает над этим, — неожиданно холодно ответил Чонхо. Похоже, Фатум нечаянно задел больную тему. — Однако создание артефактов — сложнейшая наука. Возможно, в итоге Юнхо преуспеет, и у нас будет полноценная защита от огня. А возможно и нет.       — Оставим обсуждения на потом, — оборвал их разговор Сан. — Уён, не забудь флакон с краской, будешь рисовать на полу знак по образцу номер три. Также поможешь мне убрать все стеклянные предметы и зеркала из комнаты.       — Так точно! — бодро отозвался Уён, продемонстрировав большую сумку в руках. — Я все взял. Пластиковая посуда тоже у меня. Можем идти.       — Сан, погоди. Уён просил привезти его тебе, так что держи, — остановил их Чонхо, протягивая охотнику пожарный топор. Начищенное лезвие сверкнуло в лучах солнца. — Надеюсь, не пригодится. И осторожно — он острый, не отруби себе ненароком что-нибудь нужное.

***

      — М-да, похоже, грязь — это отличительная черта этого города, — драматично хлюпнув носом, пожаловался Уён, встряхивая баллончик с краской. — Мало того, что от кухни несет протухшим молоком, так еще когда я отодвинул ковер, то просто охренел от количества скопившейся тут пыли. Очень жаль, что я снял маску и оставил ее в машине, теперь вот рискую задохнуться. Глупая выйдет смерть. Зато Ёсан посмеется.       — Дом большой, за всем не уследишь, — расслабленно пожал плечами Сан, оглядывая помещение в поисках пропущенных им бьющихся предметов. — Да и у четы Ким, вероятно, есть более важные дела, чем отдраивать гостиную до блеска. И, кстати, Ёсан не смеется над подобными вещами, у него просто… иной взгляд на жизнь.       — Более важные дела? Да, ты прав! Лучше, конечно, жить в тоннах пыли и грязевых разводах! — саркастично заметил Уён. — Да здравствуют хроническая аллергия и бронхит! Хотя… чего мелочиться, правда? Пыль — это несерьезно. Давайте вообще перестанем мыться, будем ходить под себя и есть протухшие деликатесы, доставая их из горы гниющего мусора. Деградируем по полной, это же так классно! А потом выведем новый вид чумы и передадим его тараканам, крысам и голубям, чтобы разнесли как можно скорее. Отличный план.       — Ты преувеличиваешь, — цокнул Сан, отстраненно наблюдая за тем, как напарник рисует на полу магический символ. — С другой стороны, Ёндон скорее всего разделяет твою точку зрения. Пыльный ковер может быть еще одним поводом для его злости.       — Здесь каждая поверхность — повод для злости, — брезгливо фыркнул Уён, выпрямляясь и с удовлетворением разглядывая свой рисунок. — Я жалею, что не захватил с собой латексные перчатки. Кстати, а если Ёндон так любит чистоту и порядок, он разве не обидится на нас за осквернение его дома подобными низкосортными художествами?       Впрочем, в оценке рисунка Уён немного покривил душой. Конкретно этот символ ему даже понравился; два кружочка и шесть палочек одинакового размера — в этом был стиль. И уж точно это куда лучше, чем кракозябра, отгоняющая злого дракона канчхори, которую Сан как-то показал журналисту во время их занятий. Уёна тогда аж замутило — больше пятидесяти элементов, в основе которых лежит безукоризненно ровный круг! Фатум ради интереса попробовал нарисовать что-то подобное, но после шестой попытки Сан сделал вывод, что злобного дракона они в случае чего отдадут Чонхо. Оказывается, их провидец еще и каллиграф.       — Будем надеяться, что мы не особо его расстроим, — оптимистично ответил Сан. ¬— В любом случае нам необходим этот символ, чтобы вызвать Ёндона на разговор. Мы обязаны поговорить с ним, прежде чем действовать.       — Ой, чует моя жопа, что без проблем этот «разговор» не обойдется, ведь мы, как истинные дипломаты, перед переговорами с чистюлей-домовым испортили пол в его гостиной и вынесли почти все бьющиеся предметы.       — Но зато мы принесли ему хваче! И кексики!       — А у тебя, как обычно, на вершине ценностей еда, — фыркнул Уён. — Стой, ты это слышал?       Внезапный порыв холодного ветра принес с собой далекие звуки и пробудил в душе тревогу. Фатум поднял взгляд к потолку и замер, настороженно прислушиваясь. Правой рукой он машинально схватился за висящий на шее кулон из лунного камня — ближайший источник магического тепла.       — Что такое? — громким шепотом спросил застывший на месте Сан. — Ты экстрасенс, не забывай. Ты куда чувствительнее, чем я, в том числе и к звукам. Что ты услышал? Что-то плохое? Большое? Страшное? У него есть клыки?       — Я услышал детские голоса, — ответил Уён, переводя удивленный взгляд на напарника. — Но откуда здесь могут взяться дети? Может, это домовой? Заманивает нас наверх?       — Ёндон не умеет копировать голоса, — возразил Сан, после чего добавил менее уверенно: — Обычно не умеет. Но он отлично умеет брать заложников.       — Думаешь, это настоящие дети? — встревожился Фатум. — Может, все же какая-нибудь запись? Видео? Аудио? Или мне банально послышалось?       — Есть только один способ это выяснить. Возьми ультрафиолетовый фонарик, будешь искать скрытые знаки, — скомандовал Сан и достал рацию. — Тигр Цыпленку! Королева услышал в доме детские голоса. Ритуал призыва отложили, идем на звук. Прием!       — Цыпленок Тигру. Вас поняли, держите в курсе. Конец связи.       Стараясь ступать как можно тише, охотники вернулись в прохладный и темный холл. В доме было не так уж и много окон, а те, что были закрывались тяжелыми непроницаемыми шторами-пылесборниками. Поэтому, несмотря на то что снаружи был день, почти во всех помещениях царил таинственный полумрак. Кроме разве что просторной кухни, совмещенной со столовой, двери в которую располагались напротив гостиной. Уён машинально поморщился от запаха скисшего молока и повернулся налево — к металлической лестнице, уходящей в темноту второго этажа.       Фатуму чертовски не нравилось в этом доме.       — Голоса доносятся сверху. Думаешь, это могут быть дети семьи Ким...?       — Гадать можно бесконечно, — хмуро заметил Сан, перехватывая топор поудобнее. — План такой: идем неспеша, соблюдая максимальную осторожность, я иду первым, ты сзади направляешь меня в нужном направлении. В случае опасности — спасай себя, не думай обо мне.       «Если бы это было так просто! — мысленно возмутился Уён. — Не думать о тебе…»       Возмутился и тут же ужаснулся той ерунде, что опять лезет к нему в голову. Хотя, с другой стороны, мысль была правдивая: Сан был абсолютно и полностью незабываем — от дурацких выходок навроде диких принтов на нижнем белье до заботливого тепла, отгоняющего даже самый свирепый холод.       Уён снова сжал в ладони кулон с Лунного единения, с сожалением признавая, что маленький теплый камень — слабая замена объятий большого и горячего охотника.       — Все понятно? — тихо уточнил Сан, заметив, что Уён о чем-то задумался. — Есть возражения?       — Никаких возражений, — покачал головой журналист. — Просто… В этом доме такая гнетущая и зловещая атмосфера, что мне тяжело дышать. А еще тут множество странных звуков, неприятных запахов и жутких теней, скопившихся в грязных углах. И мне кажется, что нечто следует за нами — из комнаты в комнату, но каждый раз, когда я пытаюсь увидеть нашего преследователя, то натыкаюсь взглядом на пустые стены и скользящие по воздуху пылинки. И мне очень — буквально до дрожи — страшно.       Признание в собственной слабости далось Уёну на удивление легко. Никакого стыда, смущения или острого чувства унижения. Как будто прятаться за спиной Сана в ужасе от происходящего и не слабость вовсе. Как будто так и должно быть.       Сан медленно опустил топор. Два шага и вот он уже стоит так близко к Уёну, что они чуть не столкнулись носами. Фатум позволил себе на мгновение прикрыть глаза и расслабиться, купаясь в волнах тепла.       — Мы справимся, — уверенно прошептал охотник, тоже закрывая глаза и прислоняясь своим лбом ко лбу Уёна. — Обещаю. Все будет хорошо.       — Я тебе верю, — еле слышно ответил Фатум, и тут же постарался отвлечь внимание от своих слов: — Но если ты кому-нибудь расскажешь, что я испугался, то, клянусь, я…       — Заставишь меня съесть ведро моркови, я знаю, — ласково улыбнулся Сан, после чего прижался горячими губами к чужому лбу. Совсем ненадолго, буквально на долю секунды, Уён даже возмутиться не успел. — Я никогда и никому не выдам твоих секретов. Ни в этой, ни в следующих жизнях. Кстати, по поводу теней. У меня есть идея, как сбить их с толку. Отгадай-ка загадку…       — Да етить-колотить, — беззлобно усмехнулся Уён, легонько отталкивая от себя Сана. — Ну, дерзай. Я внимательно слушаю.

***

      — О, Господи, — выдавил из себя Уён, не в силах отвести взгляд от ужасного зрелища, освещенного ультрафиолетовым фонариком. — Ты тоже это видишь? Боже, скажи, что у меня глюки.       — Нет, это реальность. Очевидно, Ёндон настроен серьезно, — нахмурился Сан.       — «Серьезно настроен»?! Да он псих ебаный! Или, по-твоему, эта инсталляция «кровавый ежик» говорит о том, что он добрый и адекватный?       Уён наконец нашел в себе силы отвернуться от старого дивана, сидение которого было сплошь утыкано длинными иглами на манер средневекового пыточного стула. От пяти мышиных трупиков, насаженных на эти иглы, несло мокрой шерстью и тухлым мясом.       — Похоже, его злость достигла-таки высшей точки, — без каких-либо эмоций в голосе заметил Сан. — И он начал мстить. Судя по следам крови, мышки были еще живы, когда он насаживал их на иголки. Боюсь представить, как они пищали и… Остальное. Кажется, он вырезал им глаза, а ведь они такие маленькие… Он жесток.       — Блять, — обреченно произнес Фатум, опуская фонарик. — Мы в доме гребаного маньяка, который убивает своих жертв после пыток. Что ж, если ты был неуверен, перешел ли он черту, то я тебе подскажу: перешел. И непросто перешел, а упиздовал вперед с космической скоростью! И теперь нам всем пизда.       Уён просто не мог удержаться от ругательств. События опасно напоминали ему дело с заброшенной школой: темное затхлое помещение, дурные предчувствия, чьи-то трупы, мистический убийца где-то неподалеку, самоотверженный Сан и совершенно беспомощный журналист.       В прошлый раз им удалось обойтись несмертельным ранением Сана в живот. Чем же все закончится сегодня? Уён пожалел на мгновение, что не захватил с собой карты, но тут же передумал. Не хотелось окончательно впасть в панику, в который раз вытащив из колоды «Смерть».       — Похоже для переговоров и правда поздно. Надо быстрее найти детей.       — Ты прав, но я… Черт, черт, черт! Этот дом похож на лабиринт! — Уён раздосадовано потер лоб. — Мы уже бог знает сколько блуждаем тут, а я все никак не найду правильный путь. Плачь как будто исходит со всех сторон, и я никак не могу сосредоточиться, а еще эти гребаные тени, они не только клубятся, они еще и рычат, это меня отвлекает… Я просто не понимаю, куда идти в этом вибрирующем гаме! Я бесполезен.       — Ты не бесполезен! — резко перебил его Сан. — И ни в чем не виноват. Думаю, нам нужно вернуться к началу и попробовать еще раз. Возвращаемся к лестнице.       Холодный ветер скользнул по шее Уёна, опутывая ее на манер ошейника. Мужчина испуганно обернулся, судорожно выискивая взглядом источник сквозняка или того, кто его устроил, но комната была пуста. Если не считать нескольких мух, заинтересовавшихся мышиными трупами.       И все же что-то было не так. Фатум закрыл глаза и настороженно принюхался.       — Сан, а тебе не кажется, что пахнет бензином? Я еще на лестнице подумал, что несет заправкой, но здесь запах стал куда отчетливее.       Сквозь общий шум и громкий стук собственного сердца Уён с трудом уловил жалобный стон напарника.       — Это плохой знак, — глухо произнес Сан. — Значит, у нас еще меньше времени, чем мы думали. Ёндон скоро сожжет дом.

***

      Детский крик ввинчивался в мозг острой болью. Уён шарахнулся в сторону и закрыл уши руками, защищая свой сверхчувствительный слух от внезапной атаки.       — Эй, я не сделаю вам ничего плохого! — воскликнул Сан, отступая от детей и поднимая руки вверх. — Я добрый! Донмин, Сонхун, не кричите, пожалуйста, мы здесь, чтобы спасти вас! Мы охотники за нечистью!       Мальчик и девочка в углу комнаты затихли, недоверчиво глядя на незнакомого мужчину с топором.       — Спокойно, ребята, — ласково повторил Сан, медленно приближаясь к углу. — Мы не злые, мы пришли помочь. Нас наняли ваши родители, чтобы разобраться с тем злом, которое поселилось в вашем доме. Меня зовут дядя Чхве, а это Фатум. Но вас здесь быть не должно. Что вы здесь делаете, детишки?       — Донмин забыла свою любимую куклу и постоянно плакала, — дрожащим голосом ответил мальчик, обнимая сестру. — Но родители не хотели за ней возвращаться. Поэтому мы сбежали из школы и пришли сюда. А потом человечек напал на нас, загнав в эту комнату. Он был такой злой! И страшный…       — Ну-ну, не бойтесь! — Сан встал перед детьми на колени и отложил топор. — Все будет хорошо, мы вас вытащим. Только не плачьте.       — Почему вы все еще здесь? — громко спросил Уён, прерывая бессмысленное сюсюканье напарника. — Почему не уйдете отсюда?       — Потому что он приковал меня, — грустно сообщил мальчик, кивая в сторону правой руки и ноги, которые оплетали цепи, ведущие к батарее. — Он не хочет, чтобы мы уходили.       — Вот сволочь… — прошипел Сан, хватая топор. — Фатум, сообщи нашим о происходящем, а я буду рубить цепи. Донмин, крошка, отойди, пожалуйста, чтобы я тебя не задел.       — Королева Цыпленку. Нашли двух детей. Мальчик прикован, Тигр рубит цепь. Прием!       ТЫДЫЩ!       Уён вздрогнул от первого удара по цепи и чуть не выронил рацию.       — Крепкая, зараза! — пробурчал Сан, вновь вскидывая топор над головой. — Но мы сильнее!       — Цыпленок Королеве! Код красный…       Внутри Уёна что-то оборвалось. Минги только что объявил чрезвычайное положение. Код красный означал, что у Чонхо случилось видение, и теперь охотникам необходимо делать то, что он приказывает. В противном случае они погибнут.       — Код красный! Бегите! Ёндон открыл газ на кухне и собирается его взорвать!       Сан, вне всякого сомнения, слышал голос Минги по рации, но не остановился ни на секунду. Уён проследил за его движениями, одновременно с этим воскрешая в памяти Памятку о Чрезвычайном Положении.       Успокоиться.       Выслушать и осознать все, что скажет провидец.       Сконцентрироваться только на одной задаче: выполнить приказ Чонхо. Любыми силами.       Также было дозволено опустить позывные и прочие формальности.       — Сколько у нас времени? — спросил Уён.       — Пара минут, не больше! Ёндон чем-то заблокировал входную дверь. Мы ее сейчас выбьем, бегите к выходу! Немедленно!       — Принято, конец связи! — скороговоркой выпалил Фатум, отключая рацию. — Сан, мы в опасности, быстрее!       — Отставить панику! — тяжело дыша произнес мужчина, быстро вытерев пот со лба. — Приказываю! Фатум, бери девочку и бегите. Живо!       — Что? — опешил Уён. — Нет! Я не оставлю тебя здесь!       — Это приказ! — прорычал Сан, снова высекая искры из цепи. — Подчиняйся!       — Но я…       — Сейчас же! — яростно крикнул охотник. — Лучше спасти двоих, чем погибнуть вчетвером! Не трать время!       Уён возмущенно открыл рот и тут же закрыл его, понимая, что у него нет аргументов. Он опять был бесполезен, а этот спор лишь отнимал у Сана силы и отвлекал его от спасения Сонхуна.       — Ты обещал мне, что все будет хорошо, — в приступе злобы от беспомощности напомнил Уён. — Не предавай мои ожидания.       Не тратя больше ни секунды, журналист подхватил на руки Донмин вместе с ее любимой куклой и по памяти побежал к выходу. И чем дальше он бежал — тем холоднее и тоскливее ему становилось.       Жизнь — непредсказуемая сука. Всего какой-то месяц назад Уён был бы счастлив от возможности лично причинить боль Сану, а теперь он готов был рискнуть жизнью, только бы не допустить беды… только бы не позволить Ёндону…       Только бы не потерять его.       В доме становилось буквально тяжело дышать — запах газа смешался с парами бензина и рыбьей вонью. А еще стало настолько холодно, что Фатум не удивился бы инею.       — Вперед, вперед, вперед… — сбегая вниз по железной лестнице, бормотал Уён себе под нос, чтобы не поддаться желанию немедленно вернуться к Сану.       Лестница… Холл… Разбросанная по полу одежда… Разноцветные лужи бензина… Осколки посуды… Проем выбитой двери… Крыльцо… Закат на горизонте… Свежий воздух…       ЧИРК! — раздался самый страшный звук в жизни Уёна.       Прогремел взрыв, оглушив их на несколько долгих секунд. Придя в себя, Донмин тут же зарыдала в голос, выронив куклу на траву, а Уён со всей силы сжал челюсть, приказывая себе не поддаваться эмоциям.       Он должен был проявить знаменитое хладнокровие Добермана. Только оно сейчас могло помочь Сану не повторить страшную судьбу своей невесты и уберечь семью Ким от невыносимого горя.       — Держи девчонку! — выпалил Уён, впечатывая плачущую Донмин в грудь удивленного Чонхо. — Я за Саном.       — Фатум, стой! — опомнился провидец. — Дом горит, тебе нельзя туда идти!       — Там Сан!       По мнению, Уёна эти два слова с лихвой объясняли, почему ему обязательно нужно вернуться в странный дом несмотря на пламя, полыхающее внутри. К сожалению, для Чонхо эти слова имели иное значение.       — Минги! Держи его! — приказал мужчина, ласково укачивая ревущую Донмин. — Не пускай его в дом. Сан сообщил по рации, что разрубил цепь и движется к выходу вместе с мальчишкой. Так что у них еще есть шанс выжить. Мы верим в него.       Минги тем временем без особого труда скрутил Фатума.       — «Шанс выжить»?! — ошарашенно переспросил Уён, от изумления даже переставая брыкаться. — Он может погибнуть, ребенок может погибнуть, а ты предлагаешь просто стоят и смотреть на это?!       — Мне жаль, — вздохнул Чонхо, с искренним сочувствием глядя на журналиста. — Но так правильно. Мы должны действовать по инструкции, чтобы избежать еще больших жертв. Паника и необдуманные действия сейчас только навредят, поверь мне. Так надо.       — Засунь себе в жопу эти инструкции! Я пойду за Саном! Отпустите меня! Отпустите немедленно!       — Пожарные уже в пути, мы вызвали их заранее, — снова постарался успокоить его Чонхо. — Они сейчас приедут, потушат огонь и достанут Сана вместе с ребенком. Все будет хорошо, Фатум. К тому же, не забывай, что у Сана большой опыт. И амулеты от Юнхо. Он справится. Мы знаем, как тебе тяжело просто стоять и ждать, но это необходимо. Иначе нельзя.       Уёна его увещевания отнюдь не усмирили. Он продолжил изо всех сил вырываться, требуя от коллег немедленно отпустить его и грозясь им самыми страшными карами.       Огонь тем временем жадно пожирал дом, быстро охватив первый этаж и поднимаясь выше — с каждой минутой он становился все ближе к Сану и Сонхуну. А еще огонь становился сильнее. С каждым выбитым окном и приливом кислорода, с каждой лужей бензина, с каждой сожженной шторой аппетит пламени все больше распалялся и оно, подобно свирепому хищнику, требовало новых жертв.       Устав от бессмысленного спора с непробиваемым Чонхо, Фатум смотрел на сгорающий дом, прерывисто дышал и ждал, что вот-вот из дверей выскочит Сан вместе с мальчишкой на руках… Но Сан все не появлялся, а огонь уже добрался до третьего этажа.       И тогда Уён закричал. Не что-то конкретное или несущее смысл — он просто кричал до боли в легких и до сорванного голоса от ужаса и переполняющей его боли. Мужчине вторила перепуганная Донмин.       Вдруг окружающее пространство содрогнулось. Маятник часов со свистом разрезал воздух, пролетев с право налево и застыв на мгновение в дальней точке.       ТИК.       С той же скоростью и амплитудой маятник качнулся вправо.       ТАК.       Время вокруг них замедлилось, звуки стихли.       ТИК. ТАК.       В этот раз потусторонний холод не стал церемониться и кокетничать с журналистом с помощью робких сквозняков. Мощный порыв охватил Уёна, выбив воздух из ноющих легких и заложив ему уши звоном дребезжащего стекла. Не успел мужчина осознать, что неведомые силы заковали его в невидимый лед, лишив способности двигаться, как перед глазами вспыхнуло подернутое дымкой видение: тяжело кашляющий Сан спотыкается и падает на колени, чудом не роняя мальчика, которого несет. Вскинув голову к потолку и увидев что-то, охотник горбится, героически закрывая собой ребенка. Первая же упавшая балка попадает Сану по спине. От такого сокрушительного удара охотник падает вперед и неподвижно лежит лицом вниз. Сверху продолжают сыпаться доски, побелка, другая балка, какие-то железки, кирпичи...       Наконец обвал заканчивается. Последняя доска обрушивается вниз, венчая собой гору обломков, окутанную дымом. Однако Сан почему-то не спешит выбираться и бежать к выходу. Уён чувствует, как течет время в его видении, как проходят драгоценные минуты до того, как кислород кончится, а пламя доберется до этого угла дома… Время шло, но Сан вместе с Сонхуном так и остались безнадежно погребенными под завалом.       Осталось совсем немного, всего пара движений маятника.       ТИК. ТАК.       Еще несколько.       ТИК. ТАК.       Это был предпоследний.       ТИК.       Парализованный Уён захлебнулся в немом крике.       ТАК.       Наступила оглушительная тишина. Завал обратился в могильный курган.       Фатум по-прежнему не мог пошевелиться, слова застряли в горле ледяным комом. Вскоре образ деревянного склепа исчез во тьме, а вместо него возникли очертания шахматной доски.       ТИК — щелчок шахматных часов. Ход перешел противнику.       С грохотом фигура черного коня проехалась по доске сначала вперед, а затем в сторону. Конь всегда ходил буквой «Г» — таков был его главный принцип. Точнее единственная возможность. Иначе нельзя.       — Увы, — раздался тягучий мужской голос из темноты с другой стороны доски. — В шахматы невозможно играть без потерь фигур. Однако только мы решаем, какими именно фигурами пожертвуем.       Уён снова попробовал вырваться из плена иллюзий. Неподвижные мышцы свело от фантомной боли, тем не менее справиться с парализацией мужчине не удалось. А когда Уён выдохся, то к мышечной боли добавилось ощущение колючего снега, безжалостно втираемого в кожу. Тьма за шахматной доской от его действий колыхнулась, но не рассеялась.       — Твой ход, Фатум.       ТАК — беспощадно щелкнули шахматные часы, вновь запуская невидимый маятник.       Время пошло.       Лавина вернувшихся звуков и ощущений дезориентировала Уёна — он чуть не рухнул без сознания в объятиях Минги, но усилием воли заставил себя сконцентрироваться.       Крик девочки. Дрожь в конечностях. Треск огня. Ход часов. Запах дыма. Бормотание Чонхо. Крепкие руки Минги. Треск ломающегося стекла. Крик девочки…       Он должен что-то вспомнить, обязан что-то понять, на чем-то сосредоточиться… Как можно скорее…       — Завал! — широко распахнул глаза Уён, почувствовав внезапный прилив сил. — Пожарные не успеют! Пустите меня! Пусти!       Отбросив попытки достучаться до коллег, Фатум изо всех сил вцепился зубами в запястье удерживающего его Минги. Коллега взревел от боли, инстинктивно отдергивая укушенную руку — к счастью, этого Уёну хватило, чтобы вырваться и броситься в сторону полыхающего дома.       Чужая кровь во рту была отвратительна на вкус.       — Дьявол! — рявкнул Чонхо. — Минги, твою мать! Я же сказал, держать его!       — Он меня укусил! — простонал водитель, демонстрируя окровавленную рану. Похоже, Минги предстояло наложить пару швов. — Как вампир! Или дикий зверь!       — Чтоб вас всех…! — в бешенстве прорычал Чонхо, не забывая укачивать и поглаживать по спине девочку на своих руках. — Фатум, стой! Фатум!       Но Уён уже не слышал их криков. Под громогласный ход часов он вновь вбежал в горящий дом.