Будь светом, Халазия

      Я сорвалась с места, позволяя густому чернильному мраку поглотить меня. Быстро и сбивчиво дыша, я неслась вперед, разменивая смерть от рук проклятого существа на мучительную погибель в топях. Минги обещал показать путь и провести меня через этот природный лабиринт, но я была слишком неопытна, чтобы одолеть это препятствие в одиночку. Я не знала, к какому существующему из богов взывать своей молитвой, имя какого божества испуганно нашептывать с пролитой солью на губах, словно предсмертную мантру. Просить о спасении, прощении, покаянии.       Я не знала, верно ли я вела свою погоню, как и не думала о том, какая беда меня могла поджидать впереди. Не оглядываясь назад, я стремилась к топям, словно их роковая трясина была моим спасительным светом. Я то и дело натыкалась на иссохшие опавшие ветви кустарников, колючие заросли хватали меня за руки: их лапы желали моей крови, за мили вокруг чуя мою слабость.       Грозовое небо двоилось, и редкие вспышки молний вырывались из его пропасти, словно боги Хала посылали на свои грешные владения ослепительные трезубцы, ниспускающие всю свою мощь и силу на отчаянно ускользающего в Пустоши смертного человека. Я тщетно щурилась в темноте, готовая в любой миг приземлиться на колени, если не сумею удержать свое измученное от падения тело. Если упаду, то больше не встану.       Усталость опускалась на плечи, заковывая меня железными цепями, а ноги стонали от продолжительного бега. С каждым жадным вдохом воздух становился ледяным и жгучим, а все мое существо горело от бессилия и истощения: внезапный жар пронзил мою грудь, тело запылало, а стекающие по лбу капли пота прижигали кожу, словно раскаленное железо. На что я надеялась, когда поверила в богиню удачи? Силы покидали меня. Проведя едва ли сутки в сырой яме и ничем не насытившись с прошлого вечера, я удивлялась, почему мои колени еще не дрогнули, в последнем рывке роняя меня на землю.       Было в моем беге что-то звериное и отчаянное. Значит, вот, что испытывает лань, отчаянно ускользающая от преследующего ее хищника. Я сама стала тем самым безусловным инстинктом, который велит выжить и не позволяет мне обернуться назад. Услышать топот чужих ног за спиной или не услышать ничего. Быть может, Минги остался в Долине Мертвых, борясь с проклятым зовом, поглощающим его человеческую сущность, и теперь я бегу, понапрасну тратя силы. А быть может, он беззвучно преследует меня и ждет подходящего момента, чтобы выбраться из засады и впиться смертоносными клыками в мою теплую плоть.       Какой бы свет ему не удалось обрести и какие бы муки ему не принесла гибель матери, нечто, именуемое Хала́вэрик, было столь неподвластно и всемогуще, что разрушило его ожившее естество. Прежде я никогда не слышала этого проклятого слова, и о нем ни разу не обмолвился Минги — в ловушку угодила либо я, либо мы оба. Как бы ни тяготили мне мои смешанные чувства, я снова не могла ему верить. Ясно было одно — я потеряла союзника, едва опустилась ночь. Минги оставался халазийцем, а значит, он был сильнее, хитрее и быстрее меня и в схватке между слабой девушкой и рослым обученным юношей с крюком одержать победу первой явно не суждено.       На миг ночь превратилась в день и в расстилающийся передо мной водной глади, точно в кривом зеркале, отразилось бездонное темное небо. Земля под ногами стало вязкой и топкой, а к тяжелому воздуху Пустошей примешивался едва уловимый запах гнили, влаги и болотной тины. Он лип к легким и щекотал горло. Я помнила, как пахнут топи и не спутала бы этот запах ни с каким другим: тошнотворный и сладковатый. Только так могла пахнуть смерть, а, значит, я была на месте.       Я остановилась, почувствовав, как вязнут ноги в зыбкой земле. Шумное прерывистое дыхание тут же потонуло в рваных стуках загнанного от забега сердца. Хотела бы я иметь в запасе пару добрых минут, чтобы восстановить дыхание и решить, как мне все-таки безопасно пересечь это чертово болото и суметь добраться до Стриклэнда на рассвете, пока обжигающие вспышки молний на несколько жалких мгновений будут освещать сияющую гладь у моих ног. Господин Страх, мой давний ненастный друг, встал подле меня, крепко сжимая мое запястье своими ледяными мертвыми когтями, повинуясь провести меня, свою желанную добычу, к этому безжалостному рубежу. Если он совладает со мной, то собственноручно потянет меня за собой в болотную зловонную глубину. Если я совладаю с ним, то, видят Хала, мне повезет показать ему Халазию. Обе идеи были по-своему отвратительными, но мысль о безобразном крюке, рассекающем мой череп, была куда более отвратительной, чтобы смиренно выжидать этой сокрушительной атаки, даже не попытавшись сыскать гибель в топкой трясине.       Когда очередной разряд молнии затрещал в небесной черни, словно предзнаменование нечто ужасного и неизбежного, я только теснее закуталась в одолженный Минги белоснежный плащ, так парадоксально контрастирующий с грязью, покрывающей меня с ног до головы, и стянула свои пальцы в тугой кулак, чтобы принять, возможно, свой последний вызов. Если там, внизу, и есть бездна, пусть лететь я буду недолго.       Глубоко вздохнув, я сделала шаг…       …И почти не почувствовала собственных ног — они словно стали чужими, буксуя в липкой, вязкой грязи. С каждым неуверенным шагом земля подо мной становилась податливой и обманчивой, напитавшись тысячелетней влагой проливных дождей. Эта почва давно утратила прочность и превратилась в живое существо, жаждущее поглотить мою душу. Грязь липла к сапогам, ноги тонули в разложившейся природной каше, не находя опоры, а страх падения в эту бездну только пуще усиливал разрастающийся во мне ужас.       С каждым шагом это испытание становилось все более невыносимым, а остатки сил растворялась в зловонной стоячей воде, которая чуть было не приняла меня в свои смертельные ледяные объятия, когда в попытке высвободить увязшую в тине ногу я резко дернулась вперед. Я билась и извивалась в топкой трясине словно муха, попавшая в паутину, где каждый ее тщетный рывок приближал ослабевшее тельце к гибели. Прошу вас, Хала, помогите мне. Я ведь просто хочу выжить.       — Двигайся, двигайся, — приказывала себе я, хватая ртом колючий спертый воздух. Я слышала хрипы, вырывающиеся из моей тяжело вздымающейся груди, и ощущала, как усталость сдавливает легкие железной хваткой.       Внезапно позади раздался хлюпающий лязг, подобный тому, которое издавало мое тело, пробираясь сквозь бурлящую грязь. Затылок тот час пронзили тысячи взволнованных иголочек, а сердце застучало в висках — Минги догоняет меня и догоняет весьма стремительно. Времени на раздумья не было — мне придется бороться за каждый свой шаг.       — Остановись, повстанка! Тебе не скрыться, — его голос разнесся по болоту, вспарывая гнетущую тишину своим предупредительным рокотом.       Улучив момент, когда вспышка молнии осветила ночь, я обернулась назад. Страх пуще прежнего захлестнул меня, подобно темной волне, утягивая в бездну ужаса. Ужаса инстинктивного. Ужаса животного.       Я увидела его силуэт. Оказалось, он был там все это время. Минги двигался с пугающей грацией, почти бесшумно. Мой преследователь не спешил — каждое его движение было выверенным и рассчитанным в сравнении с моим рваным, непоследовательным, отчаянным. Он знал, что мне не убежать и это осознание смертоносными щупальцами скользнуло по венам. Тьма идёт по пятам.       Мой разум боролся с преследующим меня кошмаром, но тело непослушно сдалось: ноги начали подкашиваться, легкие разрывались от недостающего воздуха и мир вокруг превращался в едкую подернувшуются пелену. Я чувствовала, как приближается Минги, а вместе с тем и паника, стремительно обвивающая меня. Он не бежал, а шел за мной, но этого было достаточно, чтобы земля уходила из-под ног. Хотя, мои ощущения вполне не были иллюзорными.       Я знала, что его приближение было неизбежным, как очередная вспышка молнии, рассекающая небо с оглушающим треском, и это понимание толкало меня дальше, сквозь вязкую трясину и мутные воды — вглубь своей погибели. Мои тщетные попытки лишь растягивали подступающую агонию.       В одно мгновение я почувствовала, как левая нога непростительно глубоко ушла под воду, а в следующее — рука Минги, словно стальная лапа зверя, сомкнулась на моем плече, вырывая из вязкой топи мои последние силы и надежду на спасение. Я сдавленно вскрикнула. Мгла вокруг сжалась до его тяжелого дыхания, опалившего мой затылок.       Вдохнув поглубже, я со всей силы опустила свой локоть на его грудь, надеясь, что эта отчаянная атака позволит мне вырваться из его крепкой хватки.       Ничего не произошло, словно мой удар, стоивший всех моих усилий, и вовсе не был нанесен, а следом Минги резко дернул меня к себе и кандалы его холодных пальцев грубо вцепились в мою шею. Из горла вырвался сдавленный сип, и я рвано захрипела.       — Приказ…— прорычал Минги. — Выполнить приказ. Избавиться от предателя.       — Остановись, Минги. Прошу, не позволяй проклятому яду разрушить тебя. Как же твоя мать? Разве за этим она научила тебя любить? — задыхаясь, отчаянно зашептала я, силясь пробудить остатки человечности, которые с каждой секундой продолжал пожирать Халавэрик.       — Я должен выполнить приказ, — холодно повторил он.       — Этот приказ убьет тебя! — вскрикнула я сквозь боль, отчаянно цепляясь на ощупь пальцами за его мокрые, скользкие плечи. — Ты борешься не с врагом, а с самим собой. Ты можешь это остановить.       — Ты мой приказ, повстанка, и приказ гласит, что ты должна умереть, — прозвучал беспощадный ответ, заставивший меня содрогнуться от обрушившегося приговора. Его голос стал иным, словно в нем боролось два существа, каждое из которых стремилось одержать вверх над его разумом.       — Это не ты, Минги, — я зашлась в кашле, едва сдерживая выступившие слезы, когда его пальцы плотнее сжали мое горло. Мир вокруг начал лихорадочно кружиться. Господин Страх возликовал и предательски шепнул мне на ухо, что конец близок. Мне стоило лишь повиноваться ему, дождаться хруста своей сломанной шеи и больше не изводить себя тщетными попытками спасти сестру и любимого.       Сознание ускользало, обувшая меня паника отступила и я, словно в забытьи, вспомнила, как Ю-ю учил меня видеть свет во тьме, какой бы непроглядной она ни казалась. Будто повинуясь ожившему воспоминанию, крохотный огонек надежды во мне забился быстрее.       Если Минги не может остановить проклятие, значит, его остановлю я.       Вместе с воспоминанием о Юнхо в памяти вспыхнуло еще одно — раненое колено Минги, на которое он неустанно припадал все время нашего знакомства. Внезапный всполох надежды придал мне сил и, высвободив правую ногу из топкой земли, я резко ударила его по незажившей ране.       — Ты не убьешь меня, — выдохнула я.       Минги пошатнулся, теряя равновесие, его рука соскользнула с шеи и я яростно оттолкнула его от себя, придавая его тело окутавшей нас темноте. Вспышка молнии очертила его рухнувший в воду силуэт. Минги застонал от боли, отчаянно хватаясь руками за гладь скользкой почвы. В тот же миг жадные языки неподдельного страха опалили мое разгоряченное от лихорадки лицо — он увяз в трясине, которая беспощадно захватывала его тело в природный капкан.       — Джия, — обреченно прошептал он, и его сгорбленная фигура вновь потонула во мраке.       Не медля, я дернулась назад, высвобождая утопающие в грязи сапоги. Сердце возбужденно содрогнулось в висках — Минги может погибнуть. На глазах выступили слезы, и я до боли стиснула зубы, зная, что не могу ему помочь. Если я хочу выжить и исполнить продиктованный мною же приказ, я должна продолжить путь. Часть меня понимала, что Минги обратился ко мне по имени, должно быть, вернув себе поглощенную Халавэрик разумность, что пришла вместе с моим ударом, как и понимала, что это могло быть не больше, чем хитро спланированной ловушкой. Я не могла так рисковать, не могла позволить ему попытаться убить меня.       — Прости меня, Минги. Другие хорошие люди ждут моей помощи, — сквозь слезы отозвалась я, заставила себя развернуться и двинуться вперед, продираясь сквозь тягучую стылую почву. Что-то внутри меня безвозвратно содрогнулось, а грудь сковала непомерная тяжесть.       Его слабый голос остановил меня на полпути.       — Ищи того, кто горит, но не сгорает. Отыщи его прежде, чем твой свет погаснет. Отыщи Уёна.       Сердце пропустило глухой удар, но я не остановилась, оставляя Минги в пасти ненасытного болотного чудовища.       Трясина под ногами стала плотнее и ноги с непривычным напором ступили на твердую почву. Топи остались позади. Вот только это откровение не принесло мне долгожданного облегчения. Сегодня я победила в этой борьбе. Победила, но какой ценой.