Девушка в красном

      Если к кому-то потянулась душа, не сопротивляйтесь. Она единственная точно знает, что нам надо.

Эрих Мария Ремарк

      Еще одна фишка депрессии — она рушит время. Дни сливаются в один бесконечный, удушающий цикл, где каждое утро неотличимо от предыдущего. Ты отчаянно пытаешься вспомнить, что когда-то радовало, но мозг — гадина, методично стирает все светлые моменты, оставляя только пустоту. В итоге остается ощущение, что жизнь всегда была именно такой — глухой, серой, безысходной. Лилит двигалась по привычному маршруту, механически переставляя ноги, а мысли продолжали жрать ее изнутри, словно прожорливые крысы. Нейтан. Что теперь? Как вообще жить без него? Он, наверное, уже и не помнит о ее существовании. Стер, вычеркнул, забыл, как ненужный черновик. А она? Она продолжала барахтаться в этом болоте, бесконечно прокручивая в голове не только то, что было, но, что хуже всего, то, чего больше никогда не будет. Эта бесконечная жвачка из боли и усталости неизбежно перерастала в ярость. Не просто в злость, а в чистейшую, концентрированную ярость, настолько мощную, что от нее начинало потряхивать. По кафе разливался аромат свежего кофе, смешиваясь с теплой ванильной сладостью выпечки. В воздухе витал приглушенный гул разговоров, где каждое слово сливалось в одно тягучее бормотание, напоминающее назойливое жужжание насекомых. Где-то вдалеке хихикала компания девушек, и этот смех, высокий и звенящий, словно плохо настроенная гитара, отскакивал от стен и больно бил по ушам. Из колонок лилась музыка, слишком тихая, чтобы ее можно было разобрать, но достаточно громкая, чтобы ее невозможно было игнорировать. Лилит сидела за столом и ловила себя на мысли, что если в ближайшие пять минут что-то не изменится, она взорвется.       — Батюшки, какая у тебя морда помятая!  Лилит закатила глаза, выудила из кармана солнечные очки и натянула их на нос.       — Сколько часов ты спала? — продолжила допрос Майя, не отрывая от нее взгляда.       — Восемь, — ответила она.       — За ночь?       — За последние три дня, — устало выдохнула она, откидываясь на спинку стула. Тем временем по кафе начал бродить парень, держа в руках стопку книг и с воодушевлением вещая о чудесах божественной силы.       — Бог исцеляет меня и открывает мне обилие мира и истины! — провозгласил он, подходя к новому столику и сияя благодатью, как монетка. — Пути Господни… — начал он, наконец подойдя к Лилит и Майе. У него были темные оливково-зеленые глаза, и в целом он выглядел вполне милым — если бы не отвратительное настроение Лилит.        — Только ляпни про «неисповедимы» — получишь в бубен. Парень моргнул, слегка растеряв свою святую уверенность, но, похоже, решил, что перед ним просто заблудшая душа, которую надо спасать с еще большим усердием.       — Надо быть добрее к людям, — негромко заметила Майя, слегка склонив голову.       — Доброту ищешь? Иди в церковь, — отрезала она.  Майя цокнула языком, но не стала спорить. Она слишком хорошо знала Лилит, чтобы удивляться ее колючим выходкам. Иногда она просто не могла сдержаться, особенно когда раздражение копилось внутри, как перегретый чайник, и стоило кому-то появиться в неудачный момент, как он тут же оказывался в зоне поражения.       — Слушай, может, тебе пора уже сбросить пар? — протянула Майя. — «Побегать», а?       — Впервые скажу, что да, мне очень хочется снять этот кулон. Побегать, сорваться, в кого-нибудь вцепиться… Но где? Гибриды Клауса повсюду, а до полнолуния… Ах! Еще три недели. Так что я пока официально обречена страдать. Как раз в этот момент официантка принесла заказ, поставив перед ними коробку пончиков и горячие напитки.       — Тогда тебе нужен секс, — как всегда, без всяких предисловий заявила Майя, потянувшись за пончиком в шоколадной глазури. — Хороший секс. Ты же знаешь, как легко засыпается после него, когда ноги еще дрожат, м-м-м.       — Секс? — отпила чай Лилит. — А может, мне просто голову помыть, стоя раком над ванной? Ноги после такого тоже трясутся. Майя едва не подавилась кофе, но с достоинством сглотнула, усмехнулась и покачала головой.       — Ладно, — протянула она, поднимая руку и медленно загибая на ней пальцы. — Раз уж секс для тебя не вариант, давай подумаем, чем еще можно загнать себя в состояние полной усталости, чтобы ты наконец вырубилась, — заявила она, поднимая первый палец. — Генеральная уборка. Это, между прочим, выматывает похлеще марафона. Начнешь переставлять вещи, а потом окажется, что на полке завалялся старый дневник, ты его откроешь, утонешь в воспоминаниях, заплачешь, будешь вытирать слезы тряпкой для пыли — и бац, ночь, ты валяешься без сил и сразу засыпаешь, — предложила она, тут же загибая второй палец. — Спорт. Через четыре часа у меня пилатес, пойдем со мной? Там так растягивают, что ты либо помрешь на месте, либо после этого спать будешь, как убитая, — не дождавшись никакой реакции, она спокойно загнула третий палец. — Тогда третий вариант. Поход в аптеку. Приходишь, делаешь драматическое лицо, нервно дергаешь глазом и спрашиваешь что-нибудь «для сна». Или можно не заморачиваться и просто попросить Деймона. Лилит откусила пончик, потом задумчиво посмотрела в кружку чая. Ее мозг вяло прокручивал варианты один за другим. В принципе… Пожалуй, возможно, она действительно сделает все из этого списка. Почему бы и нет?       Тело болело так, словно ее хорошенько поколотили. Каждый мускул, даже тот, о существовании которого она не подозревала, теперь ныл с чистой ненавистью. Пилатес, конечно, великая вещь, но Лилит чувствовала себя не атлетом, а старым кальмаром, которого вытащили из глубин и забыли обратно отпустить.  Она раскрыла гардероб, глубоко вдохнула и кивнула самой себе. Что ж, генеральная уборка — следующий этап великого эксперимента под названием «Как нормализовать свою жизнь». На всякий случай, чтобы не сойти с ума окончательно, рядом стояла кружка с успокаивающим чаем. Внутри плавали травы — ромашка, мята, мелисса, зверобой — все, что, по заверениям бабушкиных рецептов, должно было расслаблять и приводить в состояние дзена. Лилит принялась собирать одежду, которая была разбросана по всей комнате. Потянувшись за красной майкой, вдруг что-то в ней щелкнуло. Слова Нейтана вспыхнули в голове, как зажигалка в бензобаке. Шлюха. Шлюха. Шлюха. Шлюха. Шлюха. Шлюха. Шлюха. Шлюха. Горло сжалось, будто невидимая петля резко затянулась вокруг шеи, в глазах потемнело, дыхание сбилось в хаотичный ритм. Руки сами вцепились в ткань, и с каким-то первобытным удовлетворением Лилит разорвала ее, но этого было до смешного мало. Следом под горячую руку попал свитер, потом юбка, потом еще одна майка. Клочья красной ткани поднимались в воздух и оседали на полу. Когда все закончилось, она сделала шаг назад и посмотрела на опустевший шкаф. В нем больше не осталось ни единого намека на этот проклятый цвет.  Она потерла лоб, глубоко вдохнула. Спорт, чай — все это мимо. Отлично. Значит, остается последний вариант. Лилит открыла тумбочку, достала упаковку со снотворным, вытащила одну таблетку, положила в рот и запила остатками чая. Потом собрала весь текстильный апокалипсис, выкинула его в мусорный пакет и продолжила уборку, уговаривая себя, что это помогает, просто нужно еще немного времени. Но где-то через полчаса тело начало подгибаться. Мышцы расслабились, веки потяжелели, зевки стали такими частыми, что она уже не могла их сдерживать. Не утруждая себя даже тем, чтобы переодеться, Лилит рухнула в кровать. Пожалуй, из всех вариантов самый эффективный оказался самым очевидным — просто глотнуть таблетку и отключиться.

***

      Листья кружились в воздухе, неспешно опускаясь на тротуары, превращая их в мягкий, чуть влажный ковер, хрустящий под ногами. Откуда-то тянуло дымком — может, кто-то жег костры, может, это было просто воображение, подогретое ностальгией. Кафе и пекарни заполнялись запахами корицы, тыквы и горячего шоколада, а в воздухе витала едва уловимая меланхолия. К сожалению, вся эта осенняя красота никак не отменяла школу. Отмазка «у меня депрессия» не срабатывала — никого не волновало твое моральное состояние, пока ты был жив и физически способен держать в руках учебник. Так что Лилит, смирившись с неизбежностью, уселась на высокий стул у барной стойки в самом углу кафе, намеренно выбирая место подальше от всех. Заказав горячий шоколад, она разложила перед собой учебник по биологии и обреченно уставилась на тему контрольной: «Механизм фотосинтеза и его значение». Разумеется, эта информация точно пригодится ей в будущем, особенно если она когда-нибудь решит стать кустом. Читая материал, она никак не могла сосредоточиться — то ли снотворное от вчера все еще держало ее в полусонном состоянии, то ли тема была настолько нудной, что могла с легкостью конкурировать с этими таблетками. Глаза слипались, буквы расплывались, а сознание упорно пыталось улететь куда-то в далёкие дали, где не существовало фотосинтеза и контрольных работ. Перевернув страницу, Лилит чуть не фыркнула. «Эмбриональное развитие: этапы формирования плода и физиология беременности».       — Хм… — протянула Лилит, разглядывая картинки в учебнике с выражением искреннего научного интереса. — Может ли член надавить на ребенка?       — А откуда, ты думаешь, берутся ямочки на щеках? — отозвался знакомый голос. Она прикусила губу, стараясь удержаться от смеха, но предательский уголок губ все же дрогнул, вздернувшись вверх. Клаус, разумеется, это подметил. Интересно… Впервые за долгое время он увидел на ее лице что-то напоминающее улыбку, и, что еще любопытнее, он сам ее вызвал. Признаться, это даже доставило больше удовольствия, чем привычная игра на ее нервах. Клаус без лишних церемоний сел рядом, перекинув ногу на ногу и, подняв руку, заказал себе привычный напиток.       — Ты выглядишь так, будто собрался остаться тут надолго, — нахмурилась Лилит, подозрительно покосившись на него.       — А ты выглядишь так, будто сейчас сражаешься с экзистенциальным кризисом из-за учебника, — парировал он, бросив взгляд на ее биологию. — Мне показалось, или ты действительно пришла сюда учиться?       — Поздравляю, ты только что открыл для себя новый уровень очевидности.       — В таком случае, боюсь, мне придется предложить свою помощь. Все-таки мне тысяча лет, и биологию я знаю куда лучше, чем твои школьные преподаватели, — улыбнулся он.  — Например, я могу в деталях рассказать, как быстро можно расчленить тело так, чтобы его не нашли даже спустя десятилетия. Или, скажем, насколько далеко можно зайти, извлекая сердце, прежде чем наступит точка невозврата. Лилит молча перевернула страницу назад, вернувшись к теме контрольной. Клаус чуть наклонился в ее сторону, скользнул взглядом по тексту, выхватил ключевые слова и тут же скептически выгнул бровь.       — Фотосинтез? — протянул он, медленно переводя взгляд на нее.       — Фотосинтез, — обреченно подтвердила Лилит.       — Ну что ж, сожалею, но в этом вопросе я, увы, бесполезен, — усмехнулся он. Бармен поставил перед ним стакан и принялся наливать янтарную жидкость. Пока напиток медленно заполнял стекло, Лилит невольно задержала взгляд на профиле Клауса. Всего лишь секунда, но этого оказалось достаточно, чтобы убедиться — ее сравнение было абсолютно точным. Клаус был как стихийное бедствие. Его невозможно было предсказать, невозможно избежать, и уж точно нельзя было пройти мимо, не ощутив последствий. Он оставлял за собой хаос, разрушение и… Ее мозг явно был разрушен. Потому что мало того, что она разглядывала его, так еще и поймала себя на мысли, что за эти дни она… Скучала?! Можно было бы все списать на волка, но нет. Тот даже не проявил интереса, когда он оказался рядом. Просто свернулся клубком, фыркнул и… Все. Лилит поспешно отвернулась и, помотав головой, вновь уставилась в учебник, как будто он внезапно стал безумно интересным.       — Зачем ты присел сюда? Ты что-то хотел? — спросила она, взяв в руку карандаш.       — Да, тебя, — спокойно ответил Клаус. Так, ладно. Это не было чем-то неожиданным, от Клауса можно было ожидать чего угодно, и такие ответы в его стиле. Лилит лишь сильнее сжала карандаш, раздраженно перевернула страницу и, не особо задумываясь, обвела в тексте несколько слов: почему, зачем, что происходит. Слишком подходящее сочетание для того, что творилось в ее голове. Именно в этот момент его рука накрыла ее. Пальцы рефлекторно сжались на карандаше сильнее, словно он внезапно превратился в спасательный круг. Взгляд снова вцепился в те же самые обведенные слова. Почему. Что происходит. По коже прокатилась странная волна, но вместо привычного раздражения и злости в этом коктейле чувств появилось что-то еще. Что-то теплое и неправильное.       — Как же хочется растопить толстую корку льда твоей самоуверенности, — пробормотала она, не поднимая взгляда. — Некоторым людям просто необходимо крепкое объятие. Вокруг шеи. Ой, погодите, я действительно подумываю придушить тебя! Она медленно перевела взгляд на его руку, все еще лежащую поверх ее, и почти физически почувствовала, как уголки его губ дернулись вверх.        — Тише, дорогая, тебе куда больше идет улыбка. Хотя, конечно, если ты пытаешься испепелить меня взглядом, то, боюсь, эффект пока слабоват, — ухмыльнулся он. Отмахнув его руку, она потянулась к кружке с горячим шоколадом, сделала несколько глотков и на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом.       — Кошка, кошка… Ты и правда напоминаешь мне одну из них, — задумчиво протянул Клаус. Лилит чуть не подавилась шоколадом, который плюхнулся в ее желудке. Она быстро прикрыла рот ладонью, покачала головой и выдохнула сквозь смешок:       — Прости… — прикусила губу она, стараясь не рассмеяться. — Просто я и кошка — это вообще не про меня. Если уж искать мне животный аналог, то что-то более… Не знаю, лиса, шакал, койот. Что угодно, лишь бы не пушистый комок, который сворачивается клубочком и мило мурчит.       — Да ну? — в глазах Клауса вспыхнул тот самый опасный блеск, который никогда не предвещал ничего хорошего. Лилит нервно сглотнула, когда он медленно наклонился ближе, сокращая расстояние между ними. Он показушно втянул воздух, и в этот момент ее дыхание застыло в груди. Нет, кулон должен защищать. Он не должен ничего понять…       — Дикая кошка, — заявил он и она выдохнула. — Всегда держишься особняком. Как только кто-то оказывается слишком близко, выпускаешь когти, шипишь и убегаешь. Любишь свободу, но, если прижмут к стенке, будешь драться до последнего. Хотя нет… Насчет последнего я уже и не уверен… Так, все, пора сворачиваться… Лилит закрыла учебник, закинула его в сумку и встала.       — Было «приятно» пообщаться, но у меня есть дела поважнее. Например, попытаться не завалить контрольную по теме, которая мне в жизни никогда не пригодится. Она уже развернулась, готовая уйти, но, конечно же, он действовал по стандартному сценарию. Прежде чем она успела сделать шаг, его пальцы обхватили ее запястье.       — Не торопись, любовь моя, — его голос прозвучал на удивление мягко, даже почти… Нежно? — Будь так добра, присядь. Мне еще есть, что тебе сказать. Лилит сузила глаза, подозрительно вглядываясь в его лицо, но спустя пару секунд все же вернулась на место.       — В некотором смысле на том ужине случился исторический момент. Семейное воссоединение. Столетия разлуки, предательства, кровь, кинжалы в спины, заговоры… Она не сразу отреагировала, лишь бросила короткий взгляд на бармена, когда тот поставил перед ней кружку чая.       — Единственная деталь, делающая эту идиллию особенно пикантной, — сжал пальцы на стакане Клаус, глухо стукнув им по столу. — Наша дорогая матушка тоже вошла в состав этого милого воссоединения. Лилит чуть не поперхнулась. Она четко помнила, как Ребекка говорила, что Клаус убил их мать. Оказывается, нет. Он заметил ее реакцию и чуть склонил голову набок.       — О, вижу, тебя это удивляет. Ну что ж, раз уж разговор зашел о семейных ценностях, расскажу небольшую сказочку, — сделал глоток из своего стакана он. — Представь себе далекое прошлое. Времена, когда викинги только осваивали эти земли. Люди охотились, добывали еду, строили поселения, но по ночам не решались выйти за их пределы. Почему? Потому что в лесах рыскали пушистые создания — оборотни. Они убивали наших людей, и, разумеется, моя мать, как заботливая и крайне изобретательная женщина, решила защитить свою семью. Особенно после того, как моего младшего брата Хенрика разорвали в клочья. Клаус на секунду замолчал, крутя стакан в руках, но не стал уточнять, что это он уговорил брата пойти посмотреть на превращение оборотней, и именно из-за него тот погиб.       — Итак, она нашла способ сделать нас сильнее, быстрее, опаснее… Использовала свое ведьмовское искусство, наложила чары, создала нас неуязвимыми и бессмертными. Так и появились вампиры, — объяснил он. — Бессмертные хищники, жаждущие крови, обреченные на вечную охоту. Моей матери не понадобилось много времени, чтобы осознать, что она натворила. И, как и наш «любящий» отец, она решила, что единственный способ исправить ошибку — убить нас. Но, к сожалению для нее, ее план не удался. Я опередил ее.  Теперь все стало на свои места. Теперь понятно, почему тот гроб был наполнен такой силой. Гроб ведьмы. Древней. Могущественной.       — И теперь, благодаря твоим гениальным друзьям, эта женщина снова на свободе, — сжал челюсть он. — Заявляет, что все будет иначе. Что она нас приняла. Что теперь мы наконец станем настоящей семьей. Кто-то в это поверил, а кто-то…       — Ты ей не веришь, — закончила за него Лилит, изучая его лицо. — Это, конечно, занимательная история. Познавательная, я бы даже сказала. Теперь я знаю, откуда появились вампиры, но остается один вопрос, — произнесла она. — Зачем ты мне все это рассказываешь? Это проблемы твои и твоей семьи.       — Все просто. Будь осторожна. Если вдруг моя мать подойдет к тебе, не связывайся с ней. Лилит пыталась подавить растущее внутри желание рассмеяться, но не смогла. Уголки губ медленно поползли вверх, и из ее горла вырвался тихий смешок, который тут же перерос в настоящий, неконтролируемый смех.       — Ты боишься, что я скооперируюсь с твоей мамочкой и мы вместе придумаем какой-нибудь гениальный план вашей смерти? — сквозь смех выдавила она, все еще пытаясь взять себя в руки. Клаус молчал, продолжая смотреть на нее, напряжение в его взгляде нарастало, пока не стало почти осязаемым. Она смеялась, смеялась, но смех резко оборвался, когда его ладонь внезапно накрыла ее руку. Она вздрогнула, рефлекторно задержав дыхание, а затем опустила взгляд вниз, туда, где его пальцы сомкнулись на ее ладони. Это не выглядело как милый жест. Скорее угроза. Предупреждение. Его хватка была достаточно сильной, чтобы дать понять — еще чуть-чуть, и ее кости могли бы хрустнуть.       — Эм… Хочу тебя успокоить, — выдохнула она, заставляя себя звучать спокойно. — Никакая ведьма никогда не скооперируется с сифоном. Она скорее убьет меня, чем когда-нибудь свяжется со мной. Так что давай будем реалистами, это полный бред. И потом, — продолжила она. — Я не настолько тупая, чтобы участвовать в таких махинациях. У меня вообще-то контрольные, домашка и, прости уж, но заговоры по свержению древней семейки вампиров не входят в мой список приоритетов. Она дернула пальцами, пытаясь выскользнуть, но он вдруг сжал ее ладонь еще сильнее.       — Я могу подумать, что ты беспокоишься обо мне, — сказала она. — Что, конечно, звучит так же нелепо, как все, что здесь сейчас происходит. Клаус моргнул, словно только сейчас осознал, что все это время удерживал ее руку. Напряжение в его лице на секунду смягчилось, и он медленно разжал пальцы, позволяя ей освободиться.       — Мы ведь дали клятву в церкви, любовь моя. Кто знает, может, там было что-то о заботе друг о друге до конца времен?  Клаус перевел все в шутку так легко, что Лилит даже не сдержалась и фыркнула.       — А теперь перейдем к следующей теме, — беззаботно продолжил он, чуть приподняв брови. — Тут одна птичка мне напела, что в городе разгуливает оборотень. Одинокий, без привязки к стае, но такой… Перспективный. В гибриды подошел бы идеально… Он многозначительно взглянул на нее, и ей не понадобилось даже секунды, чтобы понять, о ком он говорит.       — Нет, — вырвалось у нее быстрее, чем она успела обдумать, что сказать.       — С чего вдруг такое заявление? Насколько мне известно, ты и этот щенок больше не вместе. Лилит почувствовала, как внутри все сжалось от того, как он произнес это «больше». Будто он смаковал сам факт их расставания.       — Не трогай его, пожалуйста, Никлаус. Ох, забота о бывшем. Какая же милота! Настолько, что у него внутри все неприятно сжалось…       — Конечно, я могу рассмотреть твою просьбу, — сделал глоток он, выдерживая театральную паузу. — Но она ведь серьезная. А значит, требует чего-то равноценного взамен.       — В смысле «взамен»? Что ты хочешь?       — Ну, на это я тебе даю время подумать, — посмотрел он на нее. — Все-таки сделка должна быть взаимовыгодной, не так ли?

***

      День был на редкость спокойным — по крайней мере, если не считать полный хаос в голове. Целых два дня Лилит не думала о Нейтане, и это, безусловно, было достойно аплодисментов. Однако радоваться было рано. Теперь там уютно обосновался Клаус. Во-первых, утренний подарок. Лилит еще не успела как следует проснуться, а на кровати ее уже ждала черная бархатная коробочка. Внутри — изысканный браслет. Тонкая работа, изящный дизайн, явно дорого. Возможно, даже ручная работа. Определенно непозволительно. Особенно в ее случае. Дорогие подарки от Клауса Майклсона? Уже звучало как-то… Неправильно. Дарить подобное на таком этапе отношений, которых, в принципе, не было? Как так получилось, что от вечного выноса мозга все внезапно перешло к утренним сюрпризам? И, что еще интереснее, с чего бы это вдруг? А затем — белоснежный конверт с золотой сургучной печатью. Внутри — приглашение на бал в честь воссоединения семьи Майклсонов. В конце, аккуратной подписью, значилось: «Позволь мне украсить вечер одним танцем с тобой. С любовью, Клаус.» И он действительно думал, что она наденет его браслет? Что забудет обо всех его выкрутасах, вот так просто застегнет украшение на запястье и с радостью отправится танцевать с ним на этом злополучном семейном сборище? Пффф… Ее раздражало, насколько он путал ей мысли. И все же… Это внимание. Оно льстило. Она не знала, зачем он это делал, какие мотивы им двигали, но сам факт, что он тратил на нее свое время, будоражил внутри странное чувство. Чисто рационально — с ней возился тысячелетний гибрид, переживший эпохи, видевший сотни, если не тысячи женщин. И, тем не менее, преследовал ее.        — Я, между прочим, недавно была на свидании, — таинственно протянула Майя, с хитрой улыбкой накручивая локон на палец. Лилит бездумно ковырялась вилкой в салате, больше сосредоточенная на своих мыслях о Клаусе, чем на разговоре.       — Ага, ну и… — замолчала она, осознав смысл сказанного, и резко подняла на подругу взгляд. — Стоп. Свидание? Мне не послышалось?       — Даа, и даже без секса, представляешь?       — Ладно, теперь я официально заинтригована, — произнесла она. — Кто этот человек, который смог удержать твой интерес без постельной прелюдии?       — Ну, он брюнет, загорелый, широкоплечий под два метра ростом, выглядит как долбаная рок-звезда. Покрыт татуировками, черные взлохмаченные волосы, кожаная куртка с надписью «Bad Religion», — рассказывала Майя, между делом закусывая луковым колечком.       — Джинсы с цепями, — добавила Лилит.       — Именно! Я же говорю, чистая рок-звезда! Еще колечко…       — На носу, — закончила за нее Лилит, поднимая бровь.       — Обожаю, когда ты читаешь мои мысли! — довольно улыбнулась Майя. — Мы могли бы просто глазами разговаривать.       — Да не в этом дело, — усмехнулась она. — Просто тот, кого ты так живописно описываешь, ровно за твоей спиной.       — Что?! — слишком громко воскликнула Майя, заставив половину посетителей кафе повернуть головы в их сторону. Майя аккуратно скосила взгляд через плечо, и, конечно же, увидела его. Того самого. Того, кого она только что описала с таким вдохновением. Она тяжело сглотнула, медленно вернулась в прежнее положение и посмотрела на свою тарелку с выражением вселенского ужаса. На нее смотрел гигантский сэндвич с ростбифом, утопающий в океане луковых колечек и картошки фри.       — Боже, он подумает, что я питаюсь, как свинья, — простонала она.       — То есть узнает тебя получше? — весело усмехнулась Лилит. Она уже потянулась за вилкой, собираясь взять порцию салата, когда вдруг тарелки поменялись местами.       — Эй! — возмутилась Лилит, обнаружив перед собой тот самый огромный сэндвич.       — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — быстро прошептала Майя, двигая к себе легкий салатик.       — Малышка Хендерсон? На диван рядом с ней плюхнулся тот самый парень, совершенно беззастенчиво ослепив их идеальной улыбкой. Его взгляд скользнул вниз, задержался на ее губах, а затем с интересом поднялся обратно. Лилит могла бы поспорить на что угодно, что сейчас в голове Майи крутился только один вопрос: «Господи, не пахнет ли от меня луком?» Она усмехнулась, отвела взгляд в сторону, посмотрела в окно, и ее улыбка мгновенно испарилась. За стеклом, прямо в поле зрения, стоял Нейтан. С какой-то девушкой. Лилит нахмурилась, внимательно изучая ее. Полная противоположность. Светлые волосы, золотистая смуглая кожа, фигура с такими идеально расставленными изгибами, что ее можно было сравнить с чертовой Ким Кардашьян. Идеальная, эффектная, слишком… Другая. Лилит не успела толком осознать, что происходит, как эта девушка по-собственнически провела пальцами по его руке. А потом… Они поцеловались. Ах ты ж… Боль пронзила грудную клетку — обжигающая, резкая, как удар под дых. Все внутри сжалось, скрутилось в тугой узел, но дольше всех в этом хаосе удерживался гнев. Он не просто разгорался — он наполнял ее целиком, заполнял каждую клетку, растекался по венам, впивался под кожу. Нужно было уходить. Немедленно. Лилит резко поднялась, бросила короткое «мне пора» и вылетела из кафе. На улице тут же ударил порывистый ветер — холодный, резкий, но лишь подстегнувший злость, будто подливая масла в огонь. Возле кафе стоял парень, лениво затягиваясь сигаретой — запах табака резал нос. Впереди девушка хихикнула, уткнувшись в телефон, и раздражение вспыхнуло сильнее, словно чужая радость была личным оскорблением. В этот момент мимо проехала машина, угодив колесом в лужу — холодная грязная вода брызнула прямо на ее ботинок. Отлично. Как будто день не мог стать еще хуже. Лилит буквально трясло. Какого черта она вообще переживала за Нейтана? Чего ради ждала? С какой стати думала о нем, если он, судя по всему, прекрасно развлекался без нее? Лилит вошла в дом, но не успела даже закрыть дверь — что-то ее остановило. Или, точнее, кто-то. Она резко обернулась и, конечно, не ошиблась. Никлаус. Он стоял, упираясь рукой в дверной косяк. Его взгляд скользнул вниз, задержавшись на ее запястьях, и… Серьезно? Лилит даже моргнуть не успела, как по его лицу промелькнула тень злости. Только не говорите, что он действительно разозлился. Из-за отсутствия браслета!       — Ты не надела браслет.       — Вообще-то, привет, Никлаус. Как твой день? Все отлично? А у меня просто зашибись. Так что давай не сейчас, поговорим позже, — с явным раздражением бросила она, пытаясь захлопнуть дверь. Но, разумеется, он даже не шелохнулся. Просто выставил ногу, не позволяя ей закрыть дверь. — Никлаус, — вспыхнула Лилит, сжав кулаки. — Говорю же, не сейчас.       — Браслет, — его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Почему? Ах, ну раз уж на то пошло… Лилит с силой втянула воздух, затем медленно выдохнула, натянула улыбку и, одарив его самым невинным взглядом, безмятежно ответила:       — Потому что, знаешь ли, странновато вот так внезапно получить подарок после всех твоих выкрутасов. Особенно подарок, больше напоминающий метку собственности. И потому что, прости уж, но ты не совсем тот человек, от которого мне хочется принимать украшения. Достаточно причин? Ожидаемо. Ну а что, он действительно рассчитывал, что она хлопнет в ладоши и выдохнет: «Ой, Никлаус, какой милый жест, конечно, я его надену!»       — Что ж, если не хочешь носить мой браслет, то я заберу это, — указал на ее кулон Клаус. Он уже потянулся к нему, и она едва успела отступить назад, пальцы судорожно сжали подвеску. Он не был настолько близко, не касался ее, даже не наклонился, но от одного этого движения у нее внутри все сжалось. Паника вспыхнула мгновенно, обжигающим страхом пронзившим грудную клетку. Он мог вырвать кулон — просто взять и выдернуть, не особо задумываясь о тактичности.       — Ты… — голос предательски дрогнул, сердце застучало быстрее. — Не смей меня трогать.       — Не игнорируй то, что происходит между нами, — сказал он.       — А что-то было? — спросила она. — Единственное, что я чувствую, это раздражение. И ты вызываешь его безупречно. Ему явно не понравился ее ответ. А потом она еще и усилила эффект, со всей силы вытолкнув его ногу из дверного проема и захлопнув дверь прямо перед его носом. Его пальцы сжались в кулак, челюсть напряглась. Глупо было приходить сюда с дурным настроением. Нет, с отвратительным. Он чувствовал, как внутри взрывается что-то гулкое, беспокойное, но вместо того, чтобы разобраться с этим, зачем-то оказался здесь. Как будто Лилит должна была его развеселить. Как будто вообще была способна это сделать, когда сама была не в духе. Весь день был фарсом. С утра брат Кол развлекался, доводя его колкими замечаниями, Элайджа не упускал случая продемонстрировать свое вечное всезнайство, а Ребекка уже пятый час страдала по поводу платья, будто от этого зависела ее жизнь. Старший брат Финн, как обычно, с лицом мученика вещал, как ему противно находиться в их обществе, и сверху всего этого — мать. Эстер, блуждающая по дому с фальшивой улыбкой, делая вид, что любит их.

***

      Закат давно угас, оставив за окном приглушенные краски вечернего сумрака. Мир с каждой минутой становился тише. Часы на стене приближались к семи, и с каждым тиком в воздухе нарастало ощущение неизбежности. Лилит стояла перед зеркалом, разглядывая свое отражение. На ней было черное платье — глубокое, как сама ночь. Оно подчеркивало изгибы, но не теряло аристократической сдержанности. Ткань мягко поблескивала в свете люстры — не кричаще, а благородно, будто звездная пыль осела. Глубокий, но элегантный вырез открывал ключицы. Разрез на юбке ловко обнажал стройную ногу, придавая образу немного дерзости. Украшения были минималистичными, но точными в своей изысканности. Кулон, который она никогда не снимала, покоился на шее. В ушах мерцали длинные серьги, тонкие, словно капли росы, скользящие вниз. Волосы Лилит оставила естественной волной, слегка приподняв у корней. И, наконец, туфли. Высокие, но не чрезмерно — ровно настолько, чтобы не терять устойчивость, двигаясь по мраморному залу сегодняшнего бала Майклсонов.       — Ну что, ты готова? — поправила складки на своем платье Майя и посмотрела на нее. — Уверена, что хочешь пойти? Ты ведь знаешь. Не делай того, чего не хочешь.       — Я и вправду не хочу, — честно призналась она, сдерживая вздох. Ну, во-первых, все было до смешного просто. Этот пафосный «Бал Майклсонов», объявленный в честь великого воссоединения семьи, с самого начала казался чем-то подозрительным. А уж после рассказов Клауса о прошлом его семьи этот бал и вовсе напоминал плохо сшитый костюм — с виду выдержанный в одном стиле, но с топорщащимися швами, которые бросались в глаза так явно, что даже самый невзыскательный человек не рискнул бы его надеть.  И, возможно, именно из-за этих рассказов в ней поселилось сомнение. Стоит ли туда идти? Или это все-таки было не просто влияние чужих слов, а ее собственное предчувствие?       — Если честно, я чувствую себя паршиво после той перепалки с ним, — выдохнула Лилит, скрестив руки на груди. — Я наговорила ему кучу всего, и, казалось бы, он заслужил каждое слово, но вот же черт — мне от этого только хуже. Как бы я ни пыталась убедить себя, что это было правильно, внутри все равно что-то зудит. И хуже всего, мне хочется извиниться. Что, если вдуматься, просто абсурд.       — Значит ли это, что… — подошла ближе она, многозначительно дернула бровями и с самым невинным видом склонила голову набок.       — Нет! Нет, нет, нет! — тут же замахала руками Лилит.       — Он тебе нравится.       — Слишком громко и абсолютно нелепо сказано. Во-первых, я сама не понимаю, что со мной происходит. Во-вторых, даже если что-то и происходит, мой внутренний голос буквально орет, что это самая паршивая идея из всех возможных. А в-третьих… В одном только нашем городе полно нормальных парней. Нормальных, понимаешь? Без клыков, без древнейшей семьи, без когтей, без непредсказуемых приступов маниакального величия. И знаешь, что я могла бы сделать? Просто выбрать одного из них.       — Но вместо этого ты идешь на бал, и, по сути, принимаешь его приглашение. А еще, скорее всего, согласишься с ним потанцевать, — проговорила она с хитрой ухмылкой.        — Я… Э … Никто не говорил, что я буду танцевать с ним.       — Ой, да конечно, — усмехнулась Майя. — Ты скажи еще, что идешь туда исключительно ради бесплатного шампанского.       — Я просто… Должна с ним поговорить. Как выяснилось, он злопамятный, а я не хочу проснуться завтра и обнаружить, что он, например, выкупил наш дом и теперь официально мой арендодатель. Майя прыснула от смеха.       — О, пожалуйста, пусть он это сделает!       — Очень смешно, — закатила глаза Лилит и снова посмотрела на свое отражение. — Вообще-то, я никогда не была на балах. Весь город приглашен. Было бы странно, если бы я не пошла, когда идут все.       — Ладно, милая, — протянула Майя, надевая серьги и оценивающе оглядывая себя в зеркале. — Расслабься, не думай слишком много. Бал пройдет спокойно, никто не умрет, ничего не взорвется… Хотя ладно, не буду загадывать. Но в любом случае, это будет отличный вечер. Первый бал в нашей жизни, старинные танцы, красивые наряды… А теперь слушай меня внимательно: ничего страшного не произойдет, если ты примешь приглашение Клауса и даже подаришь ему один танец. Это не означает, что теперь у вас будет пышная свадьба с лепестками роз и клятвами под луной. Это просто момент, понимаешь? А если вдруг, все пойдет плохо, то мы сбежим в туалет и подкупим официанта, чтобы он выносил нам закуски прямо туда. Лилит, уже присевшая на край кровати, задумчиво провела пальцами по подолу платья, наблюдая, как ткань мягко переливается в свете лампы. Мысли путались, сомнения настойчиво грызли ее изнутри, но прежде чем она успела снова углубиться в рефлексию, Майя неожиданно опустилась перед ней на корточки.       — Слушай, а давай так, — с хитрой улыбкой произнесла она, обхватывая ее ладони и заглядывая ей прямо в глаза. — Если в течение этого года мы не наладим свою личную жизнь, будем встречаться друг с другом. Лилит уставилась на нее так, будто перед ней только что предложили продать душу в обмен на скидку в супермаркете.       — Это… — сделала паузу она, подбирая слова. — Это самое ужасное предложение, которое ты когда-либо озвучивала.       — Ну спасибо, — фыркнула Майя, скрестив руки на груди.       — Во-первых, ты храпишь, как конь.       — А ты разговариваешь во сне, так что мы просто будем игнорировать друг друга. Идеально! Лилит закатила глаза, но уголки ее губ дернулись вверх.       — Господи, это даже не смешно.       — Конечно, смешно, — произнесла Майя. — Ты просто слишком напряжена. Расслабься. Этот вечер не должен быть пыткой. Может, это вообще будет лучшая ночь в твоей жизни.       — Или худшая.       — Окей, или худшая. Но если ты не пойдешь, ты этого не узнаешь, — подмигнула она.  Лилит вздохнула, затем подняла голову и наконец произнесла:       — Ладно. Идем. Майя тут же протянула ей руку, помогая подняться. Они вышли из дома, сели в машину, включили музыку, и настроение словно поднялось само собой. Ночной воздух был свежим, дороги пустыми, улицы мелькали за окном, превращаясь в размытые огни. Они смеялись, что-то напевая в такт музыке, и чем дальше ехали, тем больше казалось, что этот вечер действительно мог оказаться просто беззаботным. Но стоило выехать за пределы города, как все изменилось. Темнота наступила резко, словно кто-то потушил весь мир. Лилит была права, не стоило выходить из дома.