Девушка в красном

      Самая большая привилегия, которая дана человеку свыше — быть причиной добрых перемен в чьей-то жизни.

Блез Паскаль

      Лилит вытянула руку в сторону, наткнувшись на холодную, пустую простыню. Она медленно открыла глаза, осмотрелась. Нейтана не было. Она провела языком по пересохшим губам и села, откинув одеяло. Голова гудела, как колокол в полдень, виски сдавливало, будто кто-то туго обмотал их стальной проволокой. Чудесно. Еще не утро, а она уже мечтает его проклясть. Поднеся пальцы к вискам, Лилит начала массировать их круговыми движениями, пытаясь собрать мысли в кучу. Воспоминания о вчерашнем дне накатывали кусками: тревога, паника, гибриды, Майкл, Клаус, чья-то тупая идея с убийством, которая, разумеется, провалилась с треском. В итоге, все закончилось тем, что мертвым остался не тот, кого планировали хоронить. Лилит снова провела ладонями по вискам, пытаясь унять раздражающую пульсацию. Она потянулась к телефону, быстро набрав его номер. Гудки. Один. Второй. Третий… Тишина. Ладно. Быстро набрав сообщение — «Ты где?» — она снова уставилась на экран. Ждать пришлось недолго. Вернее, не пришлось вовсе. Нейтан молчал. Ни звонка, ни СМС, ни объяснений. Лилит сжала губы, бросив телефон на кровать. Обижаться, наверное, было бы глупо. Но как не обижаться? Две недели. Две недели сухих, бессмысленных переписок. «Как дела?» — «Нормально. У тебя?» — «Тоже.» Все. Ни тепла, ни намека на прежнюю романтику. Ни слов, от которых мурашки по коже. Раньше? О, раньше она просыпалась от его звонков, получала сообщения с глупыми шутками и милыми признаниями. А теперь… Теперь они общались, как старая семейная пара, которой даже ссориться лень. И вот, когда они, наконец, встретились, он просто исчез. Снова. Лилит ждала. Смотрела на экран. Пять минут. Десять. Полчаса. Час. Ладно. Черт с ним. С этой мыслью она поднялась с кровати и направилась в ванную. Горячая вода стекала по коже, снимая напряжение, и несколько минут она просто стояла под струями, закрыв глаза. Еще немного, и, возможно, ее мысли тоже бы растворились вместе с паром. Но, увы, реальность не давала расслабиться. Вытершись и высушив волосы, Лилит вышла из ванной. Среди одежды Нейтана обнаружилась ее белая майка и черные джинсы. Натянув их на ходу, она вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, Лилит уловила приглушенные звуки из гостиной. Разговор? Телевизор? Она еще не успела определить источник, как, выйдя в холл, резко остановилась. Перед ней стоял высокий, представительный мужчина. Учитывая, что она находилась в доме Нейтана, вариант оставался только один. Перед ней стоял его отец.       — Здравствуйте, мистер Коллинс, — даже не пыталась скрыть легкое замешательство она. За два года отношений с Нейтаном она впервые видела его отца вживую. Хотя, учитывая, что мистер Коллинс вечно пропадал в командировках, можно было предположить, что он и собственного сына не так уж часто видел. Мужчина слегка прищурился, его взгляд цепко пробежался по ее лицу, и что-то в его выражении вдруг дрогнуло.       — Ты так похожа на… Он осекся, нахмурился, затем снова посмотрел на нее, теперь еще внимательнее. Лилит приподняла бровь, не понимая, что за цирк она тут наблюдает.       — Я девушка Нейтана, — напомнила она.       — Хм? Да, конечно… Конечно… — пробормотал он, замешкавшись. — А давно? Странный вопрос. Чертовски странный.       — Уже два года, с перерывами, но в целом два года, мистер Коллинс, — подчеркнула она, пристально глядя на него.  Она-то думала, что отец Нейтана знает о ее существовании. Два года — это вам не пара месяцев, не мимолетная интрижка. Но судя по его лицу, мистер Коллинс слышал о ней впервые. Более того, чем дольше он на нее смотрел, тем бледнее становился.       — Ох… Ну, конечно, да, два года. Просто… Долгая поездка, видимо, устал, не сразу вспомнил, прости, — поспешно выдал он с улыбкой. Вот только она уже видела достаточно фальшивых улыбок, чтобы распознать одну из них. — Рад знакомству, Лилит.       — Взаимно, — щебетнула она, подходя к двери. — Хорошего вам отдыха, мистер Коллинс. Закрыв за собой дверь, Лилит почувствовала, как мысли в голове забегали, как потревоженные тараканы. Что-то в этом разговоре было не так. Может быть, то, что отец Нейтана смотрел на нее так, будто впервые видел? Как будто два года их отношений пролетели мимо него незаметным белым шумом, словно она была какой-то незначительной деталью в жизни сына, о которой не стоило даже упоминать за ужином. Это, конечно, не могло не задевать. Или это Нейтан считал ее такой малозначимой, что и знакомить не было смысла? Или все-таки нет? Она прикусила щеку изнутри, размышляя. Может, она накручивала себя? Ну, знаете, человеческий фактор. Долгая командировка, усталость, тысячи встреч, сотни лиц — возможно, отец Нейтана просто забыл. Бывает же? Бывает. Она сделала шаг, и лишь тогда заметила, что за пределами крыши моросил дождь. Не ливень, который можно проклясть и обвинить во всех смертных грехах, а эта мерзкая, назойливая морось. Прекрасно. Она только что помыла голову, а теперь к концу пути будет похожа на мокрую курицу. Пробежав несколько улиц, Лилит замедлилась, остановившись у припаркованной машины. Она скользнула взглядом по боковому зеркалу, увидела свое отражение и тихо зарычала. На голове царил сущий хаос. Она запустила пальцы в волосы, пытаясь хоть немного привести себя в порядок. И тут… Стекло водительской двери начало медленно опускаться. «Да чтоб мне провалиться…» — простонала она, застыв на месте, хлопая ресницами. — «Такого просто не бывает».       — Доброе утро, дорогуша, — раздался до боли узнаваемый голос. — Садись, я все равно направляюсь в поместье Сальваторе, — любезно предложил он. Она продолжала стоять, хлопая ресницами. Нет, ну серьезно. Кто, обладая хотя бы крупицей здравого смысла, сядет к этому гибриду в машину? Причем добровольно? Особенно учитывая, что нервы у нее в последнее время и так натянуты до состояния арфы, на которой каждый считает своим долгом сыграть. Нет. Черта с два. Она развернулась и побежала.       — Дорогуша, невежливо игнорировать собеседника, — цокая языком, крикнул Клаус. Лилит ускорила шаг, решив, что это лучшая стратегия. Ну, логично же, да? На улице льет мерзкий дождь, а Клаус — конечно, мерзавец, но вряд ли фанат мокрых вещей и испорченных ботинок. Он ведь должен был просто остаться в машине, верно? Верно?!       — Упрямая ведьма, — раздалось за спиной, и в следующий миг он оказался рядом.       — То же самое могу сказать про тебя, — проворчала она, пересекая границу поместья. Она почти добралась. Почти. Всего пара шагов, и она окажется на крыльце. Всего одно движение, и ее пальцы сомкнутся на дверной ручке. Всего секунда, и она войдет внутрь, оставив его снаружи, под дождем. Вот только он, похоже, не собирался оставаться снаружи. Он даже встал рядом, словно это само собой разумеется, будто ждал, что она не просто откроет дверь, но еще и любезно пригласит его внутрь.       — Куда ты собрался? — поинтересовалась она.       — Дорогуша, ты вообще не слушаешь? — с преувеличенной досадой вздохнул Клаус, покачав головой. — Я же сказал, что направляюсь в дом Сальваторе. Или ты всерьез подумала, что это было просто милое предложение прокатиться вместе и поболтать о погоде?       — Зачем?       — Ты замерзла, — заметил он, пройдя взглядом по ее рукам, на которых танцевали мурашки. — Я бы предложил тебе свою кофту, но увы. Она намокла из-за тебя. И вот. Вот. Его рука потянулась к ее лицу, смахивая капли дождя с ее кожи. Ну вот серьезно? Опять это? Опять этот заигрывающий тон, опять эти прикосновения, опять этот, бесконечный танец?       — Ты слишком много себе позволяешь, ты так не думаешь? — спросила она, резко ударив его по руке. Но он, поймав ее за запястье, не только не отпустил, а наоборот, переплел их пальцы.       — Думаю, ты не так уж и против всего, что я делаю, даже если утверждаешь обратное. Верно? Он поднес к губам их сплетенные руки, оставляя короткие поцелуи на тыльной стороне ее ладони. Лилит… Знатно так охуела. Она даже не знала, что в этом моменте выбило ее из колеи сильнее. То ли сам факт того, что игра продолжалась, наращивая обороты, то ли то, что Клаус позволял себе все больше, вторгаясь в ее личное пространство, будто это его законная территория.       — Даже не остановишь меня, хотя бы ради приличия? — спросил он сквозь поцелуй. Лилит потеряла дар речи. Однако знаете, чего она не потеряла? Желания откусить ему голову. О, с радостью она провернула бы эту маленькую, но весьма амбициозную операцию, вот только, увы, физическая возможность такой процедуры пока что отсутствовала. А вот врезать пощечину, как истинная леди, считающая, что джентльмен ведет себя неподобающим образом — вполне выполнимая задача. И, разумеется, она замахнулась. Вот только удар так и не состоялся. В одно мгновение Клаус перехватил ее свободную руку, а в следующее — ловко сцепил оба ее запястья в своей хватке. Все произошло так быстро, что она даже не успела осознать, как ее спина ударилась о твердую, прохладную поверхность стены. Все это было до боли знакомо. Тот же холодок, пробежавший по коже. Та же беспомощность, медленно сжимающая грудь. То же давление, только вот тогда вместо сильной руки, сжимающей ее горло, было холодное лезвие ножа.       — А ты, кажется, позволяешь себе куда больше, чем стоило бы, — сказал он, чуть сильнее сжимая пальцы на ее горле. Былое веселье улетучилось, оставляя на его лице нечто темное, плотное, как грозовая туча перед бурей. — Если уж на то пошло, ты ведь тоже вчера пыталась меня убить. Должен сказать, для человека, который клянется, что хочет держаться от меня подальше, ты все равно не упускаешь возможности быть рядом.       — Ты сам подошел ко мне первый, — прохрипела Лилит. — Или у тебя память дырявая? Потому что если бы ты ее не потерял где-то по дороге, то вспомнил бы, что я вообще-то бегала по той вечеринке в поисках подруги, а ты сам ко мне подошел. Сам заговорил. Не наоборот. Клаус медленно выдохнул, глядя на нее так, будто перед ним заговорило животное. Его голова чуть склонилась набок, взгляд скользнул по ее лицу, задерживаясь на губах, прежде чем снова встретиться с ее глазами. Он приблизился, проверяя, как далеко можно зайти. Дыхание коснулось ее губ, и вдруг эта сцена снова ожила в ее памяти. Тогда. Когда Клаус был в теле Аларика. И тогда она ничего не могла сделать. Но сейчас? Лилит усмехнулась. Ах да, после того случая она сделала для себя несколько полезных выводов. Например, что пара украшений с магической подпиткой — крайне полезная вещь в хозяйстве! Она скользнула языком по зубам, позволяя усмешке сорваться с губ, прежде чем прошептать заклинание. Гулкая боль пронзила его череп, разорвавшись внутри, словно тысяча крошечных гранат. Клаус взревел, отшатнувшись, сжав голову в ладонях. Когда он наконец оказался на безопасном расстоянии, она остановилась. Прорычав что-то себе под нос, он выпрямился, медленно, заставляя себя взять под контроль дыхание. Она уже хотела расслабиться, уже была готова зайти в дом, но стоило ей моргнуть — и он снова оказался перед ней. Лилит не успела даже выдохнуть, как ее спина снова соприкоснулась с твердой поверхностью. Он буквально всем телом вдавил ее в стену.       — Ведьма! — прорычал он, глядя на нее. Внутренний инстинкт Лилит захлопал в ладоши и закричал: «Вот теперь ты доигралась». Она невольно сжала булочки, готовясь к худшему, но тут спасение пришло из неожиданного источника. Дверь особняка распахнулась, и на пороге показался Деймон.  Он впился взглядом в картину, разыгравшуюся перед ним. Брови его поползли вверх. Если на секунду выкинуть из уравнения тот факт, что выражение лица Клауса могло конкурировать с грозовым фронтом, а его сжатая челюсть и играющие желваки говорили громче любых слов о том, насколько он был зол, то… На самом деле, сцена выглядела почти как классический романтический момент из фильма. Она — прижатая к стене, он — нависающий над ней! Все было бы до тошноты киношно, если бы не одно маленькое «но» — ни один режиссер в здравом уме не стал бы снимать любовную сцену с таким убийственным взглядом у главного героя!       — Это не то, что ты подумал, — пробормотала Лилит.       — О-о-о, ну конечно, — протянул Деймон. — Давай, давай, попробуй мне это доказать. Прямо с нетерпением жду твоих аргументов. Каких, мать его, аргументов? Лилит бросила на него взгляд, полный возмущения. Да он вообще видел рожу Клауса?! Это ли не лучшая демонстрация того, что тут даже близко не пахнет романтикой?!

***

      Мокрая одежда была закинута в стиральную машинку, и теперь, переодевшись в теплую кофту, домашние штаны и мягкие пушистые носки, Лилит спускалась вниз, сжимая в руках полотенце, которым промокала влажные пряди. Голова все еще немного гудела — будь то из-за холода, вчерашней панической атаки или очередной сцены с Клаусом, теперь уже было сложно сказать. Когда она вошла в гостиную, ее встретила не самая радушная картина: Деймон, стоящий у камина, и Клаус, расположившийся напротив с таким видом, будто он здесь хозяин. Ах да. Его пришлось впустить. И пришлось было здесь ключевым словом. Потому что стоило ей открыть рот, чтобы сказать «катись отсюда», как он с самым «дружелюбным» выражением лица произнес: «Ах, Лилит, мне бы так не хотелось портить этот день. Представь, как будет досадно, если я прикажу своим гибридам поджечь этот дом снаружи, пока ты будешь наблюдать за этим через окно?»       — Перед этим я наблюдал, как тебя обдурила твоя же сестра, — проговорил Деймон, покачивая в руке стакан, в котором виски плескалось о стенки. — За спиной строила заговор с твоим отцом, планировала твой конец. Однако паршиво. Клаус прищурился, едва заметно поморщив нос. В его руке тоже был стакан, только вот если у Деймона напиток был разбавлен вербеной, то у него — чистый алкоголь. И он это прекрасно учуял.       — Да, она непостоянна, — коротко согласился Клаус, делая глоток.       — С младшими всегда так, — усмехнулся он. — Никогда не знаешь, что у них на уме.       — Знаешь, Деймон, давай перейдем к сути, — изрек Клаус. — Твой брат украл мою семью. Первородных. Я заколол их, положил в гробы и ждал дня, когда смогу разбудить. Но пришел он и забрал их. До Лилит наконец дошло. Стефан. Украл. Гробы. Она на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Гениально. Просто браво. Конечно, можно сколько угодно списывать это на отключенные эмоции, но ведь не инстинкт самосохранения? Он то точно должен был остаться? Но, видимо, нет. Потому что иначе как объяснить это потрясающее по своей абсурдности решение — украсть у Клауса гробы, фактически объявив войну.       — У тебя в бокале вербена, а Лилит ведьма. На обоих вас внушение не подействует, так что… — покрутил стакан в руке Клаус, растягивая паузу, прежде чем хмыкнуть. — Попробуем сначала по-хорошему. Ты, дорогуша, проведешь заклинание поиска и скажешь мне, где мои гробы.       — А с какой, простите, радости я вообще должна тебе помогать? — нахмурилась Лилит. — Я не твой гибрид, не твоя личная ведьма.        — О-о-о, ну конечно, — протянул Клаус. — Как же я мог забыть? Ведь у нас с тобой, дорогуша, такие теплые, доверительные отношения. Настолько теплые, что ты и твои милые дружочки буквально вчера пытались меня убить, — напомнил он. — Как по мне, я бы предпочел разорвать вас на части за одну только попытку. Но представьте себе, я сегодня в особенно снисходительном настроении. Даже не знаю, что на меня нашло… Может, труп моего дорогого отца в какой-то мере подействовал умиротворяюще? — усмехнулся он. — Так что вместо того, чтобы перерезать вам глотки прямо здесь и сейчас, я дам вам редкий шанс. Просто скажите мне, где моя семья, и я уйду. Прекрасная сделка, не находите? Разве это не по-доброму? Лилит сжала зубы. Дерьмо. Она медленно перевела взгляд на Деймона — он уже смотрел на нее. Они были загнаны в угол, и варианты, мягко говоря, оставляли желать лучшего: либо получить по физиономии (или что похуже), либо согласиться. Она выдохнула сквозь сжатые зубы, поднялась, достала карту, зажгла свечи. Когда все было готово, Лилит лишь взглянула на него — он без лишних слов прокусил запястье. Несколько капель крови упали на карту. Заклинание было произнесено. Один раз. Второй. Кровь должна была указать место, но вместо этого… Ничего. Она просто осталась на месте.       — Ну? — чуть приподнял бровь Клаус.  Она повторила. Третий. Четвертый раз. Ничего.       — Я ничем не могу помочь, — ровным голосом сказала она, отводя взгляд. — Гробы скрыты заклинанием. Я не могу узнать, где они. В гостиной повисла напряженная тишина. Деймон молча сделал глоток виски, глядя на Клауса с тем самым выражением, которое читалось как: «Мы честно старались. Искренне. С душой. Но, увы, не судьба. Гробы не найти. Так что катись отсюда».       — Попробуй еще раз, — приказал Клаус.       — Ты вообще слышал, что я сказала? Я не просто махнула руками и крикнула «Абракадабра», я четыре раза провела полноценное заклинание. Если оно не сработало, значит, кто-то спрятал твои гробы с помощью скрывающего заклинания.       — Ты ведь сифон, — бросил он, и она мысленно захлопала в ладоши. Ого. Ну, наконец-то. Первое достижение — он впервые назвал ее сифоном, а не ведьмой.       — Вот именно, — кивнула она. — Я просто сифон. А не Дамблдор с палочкой в одном месте. Первородный на секунду застыл, возможно, оценивая ситуацию, но затем начал мерно расхаживать по комнате, коротко цокая языком, словно учитель, разочаровавшийся в самом безнадежном ученике.       — Да, скрывающие заклинания — занятная штука, — протянул Клаус, сложив руки за спиной. — Надежные, крепкие, рассчитанные на то, чтобы любопытные носы не совались в чужие дела. Вот только, не такие уж и безупречные, — взглянул он на нее. — Видишь ли, дорогуша, магия — это как замок. У кого-то простенький с защелкой, у кого-то сейфовый, с цифровым кодом и лазерами. Но, как показывает практика, ключ можно подобрать к любому. Вопрос только в упорстве.       — Ты намекаешь, что я недостаточно старалась? — возмутилась она, скрестив руки на груди. — А может, этот ключ просто затерялся в ж*пе?       — А ты попробуй поискать поглубже, — исподлобья посмотрел он. — Мне нужны мои гробы, Лилит. Так что ты либо ищешь способ, либо… Клаус не заставил себя ждать. В следующую секунду он отломил массивную ножку от деревянного стола, сжал ее в руке, а затем, бросил ее прямо в Деймона. Тот в последний момент пригнулся, и кусок дерева врезался в стену.       — Я могу заниматься этим весь день, — произнес он, разглядывая уже новый деревянный обломок в своей руке. — Но рано или поздно… Я попаду в него.        — Стой, — крикнула она. — Я попробую что-нибудь найти. Лилит схватила книги, разложила их на столе и принялась листать. Минуты текли, а после и часы. Листы шуршали под ее пальцами, испещренные сложными символами и записями на латыни, которые она перечитывала по несколько раз, пытаясь собрать воедино хоть какую-то полезную информацию.       — Есть одна идея, — объявила она, захлопывая книгу. Клаус, конечно, знал, что за этим последует что-то сомнительное. Однако он все же не ожидал, что она просто протянет к нему руки.       — Что это? — подозрительно спросил он, медленно приподнимая бровь.       — Это называется руки, — пояснила Лилит. — Тебе придется их взять.       — И зачем мне тебя трогать, дорогуша?       — Потому что иначе ничего не выйдет, — вздохнула она. — Заклинание требует огромного запаса магии. Все, что находится в этом доме, не даст мне и половины того, что потребуется.       — И почему же я должен быть твоим личным донором? — склонил голову набок он, пристально изучая ее лицо.       — Деймона я подключать не стану. Видишь ли, он обычный вампир. Хрупкий, уязвимый. И если я случайно переборщу, он… Ну, возьмет и умрет. А вот ты, другое дело. Максимум, что с тобой случится — это сушеная версия тебя, — невозмутимо пожала плечами она. — Так что можешь расслабиться. Твоя персона выбрана в качестве моего личного магического аккумулятора. Уверена, твое эго сейчас просто тает от восторга. Она мило улыбнулась, но он, судя по выражению лица, ее энтузиазма не разделял. Конечно, идея была херовая. Даже нет, прямо-таки дерьмовая. К тому же этим двоим он не доверял. Цокнув языком, Клаус вытащил телефон и набрал номер. Лилит и Деймон настороженно переглянулись.       — Что ты делаешь? — подозрительно спросил Деймон. Клаус приложил телефон к уху, дождавшись ответа, затем ровным, даже вежливым голосом произнес:       — Как мило, что ты взял трубку. Слушай внимательно. Если через тридцать минут я тебе не перезвоню… Снимите головы всей шайки Гилберт, а затем украсьте ими стены поместья.       — Ты рехнулся? — широко раскрыла глаза Лилит.        — Разумеется, нет, дорогуша, — с легкой улыбкой сказал он, убирая телефон в карман. — Я просто страхуюсь. Ведь если твоя, несомненно, блестящая идея приведет меня к состоянию изюма, боюсь, окажусь немного беспомощным. А в таком положении, как ты понимаешь, легко стать экспонатом в чьей-нибудь винтажной коллекции. Или, например, запертым в гробу, — произнес он. — Ну что, начнем?  Клаус протянул руки. Лилит помедлила, пристально глядя на него, но затем все же вложила ладони в его. Пальцы сомкнулись, надежно сцепляя их руки, и она прикрыла глаза. Боль пронеслась по его телу, словно раскаленный металлический прут прошелся по каждому нерву. Она вспыхнула под кожей, проникая глубже, забирая больше. Челюсть его напряглась, мышцы закаменели, а пальцы, вцепившиеся в ее руки, побелели. Он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы, пытаясь сдержать порыв вырваться из этой хватки.       — Invocare verum. Ostende quod absconditum est, — прошептала Лилит. Она повторяла заклинание снова и снова. Минуты тянулись мучительно долго. Десять минут. Десять гребаных минут, в которые он чувствовал, как из него выкачивают силы. Затем, резко, словно оборвалась невидимая струна, она отпустила его. Лилит пошатнулась назад, провела рукой по лицу, размазывая алую полоску, стекавшую из носа, и тяжело опустилась на диван.       — Не вышло, — спокойно сообщила она. Клаус резко выдохнул, сжав пальцы в кулак. Все его существо требовало сейчас взорваться, но он сдержался. Провел ладонью по лицу, глубоко вдыхая, а затем посмотрел на нее. Лилит сидела расслабленно, ее лицо не выражало ни малейшей эмоции. Гладкое, ничего не выдающее. Если бы он судил только по нему, может, и поверил бы. Вот только ее сердце… Оно дрогнуло.       — Ты врешь, — голос прозвучал низко, угрожающе. — Контролировать выражение лица ты научилась неплохо. Вот только твое сердце… Оно рассказывает мне куда больше. Например, что ты, возможно, не знаешь точного местоположения, но знаешь куда больше, чем сказала. Лилит сжала губы, внутренний монолог о том, насколько он все -таки сучий ублюдок, запустился сам собой. Однако логика подсказывала, что если не сказать ничего сейчас, Клаус найдет способ вытянуть из нее информацию другим путем. Менее приятным.       — Я не знаю точного места. Но знаю, что это в часе езды от Мистик Фоллс, в окрестностях Кингспортского леса, недалеко от озера Блэквуд. Практически точные координаты. Почти. На самом деле, она знала куда больше, но пусть теперь сам ползает по этому чертову лесу в поисках гробов. Хоть раз пусть потрудится. Клаус чуть прищурился, оценивая ее. Затем, без единого слова, просто испарился.       — Даже «спасибо» не сказал, — пробормотала она, откидываясь назад. — Теперь у меня нет места для обращения. Деймон, до этого спокойно потягивавший виски, вдруг резко вскинул голову, как собака, услышавшая слово «гулять».       — Чего?       — Гробы в том самом лесу. В той самой пещере, где мой отец обустроил мне место для превращений.       — Ну, так найди другое, — пожал плечами он.       — Спасибо, Кэп. Как я раньше об этом не подумала?

***

      Утро выдалось ярким, солнечным, не оставляя ни малейшего намека на вчерашний промозглый дождь. Воздух был свежим, наполненным легким ароматом нагретой на солнце листвы и влажной земли, над которой лениво поднимался пар. Клаус вышел из душа, обернув полотенце вокруг бедер. Горячая вода смыла остатки усталости, оставляя после себя расслабленное, но по-прежнему напряженное состояние. Он провел рукой по мокрым волосам, убирая прядь со лба, затем протянул руку к резному стеклянному флакону и нажал на распылитель.       — Ну, давай не тяни резину, Тайлер, — наконец произнес он. Тайлер, который до этого момента внимательно разглядывал узор на паркете, наконец-то поднял голову. Его губы слегка дернулись, будто он хотел что-то сказать, но передумал. Да уж, зрелище было… Впечатляющее. Буквально десять минут назад ему довелось наблюдать своего хозяина во всей его первозданной натуре, а теперь вот сиди и делай вид, что ничего не видел.       — Если ты рассчитываешь, что я смогу сказать тебе что-то полезное о Лилит, то зря, — сказал он, пожав плечами. — Мы давно не общаемся.       — Вы все учитесь в одной школе, верно? Так неужели ты не видел, с кем она встречается? Или мне применить внушение, чтобы ты повспоминал получше? Тайлер мгновенно напрягся. Он слишком хорошо знал, как это работает. Внушение — не то, с чем хочется столкнуться. И если тот решит копаться в его голове, то вытянет кучу всего лишнего. Чего бы очень не хотелось.       — Я могу только предполагать, — быстро заговорил Тайлер. — У Лилит всегда был узкий круг общения, и она к себе не подпускала кого попало. Но до того, как мы перестали общаться, она встречалась с парнем по имени Нейтан.       — Значит, предположительно, она все еще с ним, — резюмировал он. — Интересно. И например, как давно?       — Если все так, то два года. Он задумчиво потер подбородок, прикидывая в голове временную линию. Два года. А виделись они с Лилит год назад. Если предположить, что ее нынешний парень — тот самый Нейтан, то легко сделать вывод, что именно он был причиной ее появления в баре той ночью, когда они столкнулись. Интересно… Раздался стук. Он резко перевел взгляд на дверь, бросив короткое «войдите». В комнату вошел один из его людей. Скользнув по нему взглядом, он быстро отметил, что в его руках нет ни папки, ни бумаг.       — Мы ничего не нашли, — сообщил мужчина. — Лилит Блэйк не существует.       — Это шутка? — рыкнул Клаус, почти сорвав с себя полотенце, обернутое вокруг бедер. Однако в этот раз он вспомнил, что в комнате были другие, и оставил его на месте.       — Никак нет. Лилит Блэйк, значащаяся в американских базах данных, живет в Канзасе и ей под восемьдесят. Еще есть Лилит Блэйк из Лос-Анджелеса — транссексуальная женщина, 35 лет. Затем Лилит Блэйк из Чикаго, 46 лет, у нее трое детей и два кредита. Еще одна в Бостоне, но она по документам умерла пять лет назад, — вздохнул мужчина, заглянув в свои записи в телефоне. — В Хьюстоне — 52-летняя писательница, выпустившая три романа в жанре фэнтези. В Атланте — 19-летняя девушка, но судя по всему, она пропала три года назад, и ее до сих пор ищут. Однако… — продолжил он. — Есть Лилит Блэйк, проживающая в Мистик Фоллс. Ей 18 лет, ее опекуном является Деймон Сальваторе, и она посещает среднюю школу Мистик Фоллс. Больше никакой информации нет.       — И все? — уточнил он, чуть сощурившись.       — Все, — кивнул мужчина. — Но есть нюанс. Данные числятся только с этого года. Будто она появилась в городе буквально недавно. До этого в архивах нет ничего: ни свидетельства о рождении, ни записей о родителях, ни смены жительства. Будто ее просто не существовало. Клаус провел рукой по мокрым волосам, задумчиво переводя взгляд на Тайлера, который все это время сидел на стуле, сжав руки в замок.       — А ты? Ты ведь знал ее всегда как Лилит Блэйк?       — Да, — ответил он. — Ее отец — Жак Блэйк. Мать — Мари Блейк.  Тайлер говорил честно. Настолько честно, насколько позволяли ему вложенные Деймоном ложные воспоминания. Клаус резко выдохнул, запрокинув голову назад, а затем усмехнулся, как человек, который нашел интересную, но пока непонятную головоломку. Кто-то определенно постарался. И постарался хорошо. Вот только зачем?

***

      Лилит сидела на кровати, перебирая пальцами краешек одеяла, ее взгляд был прикован к открытому ноутбуку, но буквы на экране сливались в одно сплошное пятно. Фоновый шум из наушников — очередная аудиокнига по психологии, был лишь способом заглушить мысли, но даже он не справлялся с задачей. Она вздохнула, провела пальцами по вискам, затем убрала наушники и отбросила их в сторону. Перед глазами вспыхивали тени прошлого. Оно никогда не оставляло ее в покое. Хотя… Нет, это неправда. Когда-то она действительно оставила его позади. Приемные родители дали ей новый дом, новую жизнь, и со временем кошмар детства потускнел, превратившись в старую, выцветшую фотографию в дальнем ящике памяти. Но стоило всему постепенно рухнуть и этот ящик снова распахнулся. Когда-то, как и всем детям, мама читала ей сказки перед сном. Лилит верила в них, как любая девочка. В волшебство, в добрых фей, в счастливые концы. Только ее собственная сказка закончилась задолго до бала. Королева умерла, а вместо доброй феи явился монстр. Ее отец не вынес потери, запил, и постепенно его горе переросло в ярость, а ярость — в привычку. Лилит долго пыталась найти объяснение, оправдывала его, верила, что он просто не умеет иначе. Что он не чудовище, а человек, сломленный болью от потери жены. Но настоящие отцы не превращают своих дочерей в мешки для битья. И тогда она поняла: сказки — это ложь. Фея-крестная не появилась, когда отец наказывал ее за каждую эмоцию. Когда слезы выводили его из себя настолько, что он заставлял ее замолчать силой. Принц не пришел спасти, когда «мышонок» прятался от монстра, затаив дыхание в углу темной комнаты, пытаясь стать незаметной, бесшумной, несуществующей. Тыква не превратилась в карету, не увезла ее далеко-далеко от дома, где на полу засохшие пятна пива, где воздух пропитан табачным дымом и перегаром. Платье не соткалось из воздуха, не скрыло синяков, не сделало ее достойной бала. Мыши не зашили порванные колготки, не заштопали старую кофту, не сложили аккуратные наряды, чтобы хоть раз она могла прийти в школу в нормальной одежде. А еще в сказках не рассказывали, что золушки редко становятся принцессами. Что дети, которые выглядят иначе, чем остальные, которые носят старые, перешитые вещи, которые приходят в школу с пустыми руками, становятся мишенями для насмешек. Что над ними не вздыхают с жалостью — над ними смеются, их толкают в коридорах, срывают с них и без того изношенную одежду. Но, пожалуй, самым большим разочарованием было осознание, что никакого волшебства не существует.  В этом мире, если у тебя есть тыква, никто не превратит ее в карету. Либо ты сам превращаешь ее в нечто полезное, либо остаешься стоять у обочины жизни, наблюдая, как чужие кареты увозят других в счастливый конец.

      — Ку-ку! — раздался внезапный голос. Лилит дернулась, резко обернувшись, сердце мгновенно врезалось в ребра. Рука машинально легла на грудь, чтобы удержать его на месте, и, выдохнув, она уставилась на гостью.       — Спокойно, это всего лишь я, а не карающий бог за твои грехи, — ухмыльнулась Майя, опираясь на косяк двери. — Хотя, глядя на твое лицо, можно подумать, что ты уже придумала, за что тебя стоит покарать. Короче, пошли в «Мистик Гриль».       — Ммм… Нет, — покачала головой она, — Через три часа я встречаюсь с Нейтаном.       — Ого, — приподняла брови подруга. — Так он все-таки объявился? Где пропадал-то?       — Усилитель сломался, — с каменным лицом выдала Лилит. Молчание повисло в воздухе. Они переглянулись. Пауза растянулась ровно настолько, чтобы без слов понять — да, звучит так себе. Не то чтобы Лилит сомневалась, что усилитель и правда сломался, но…       — Ладно, раз уж твой благоверный снизошел, то ты наверняка до вечера свободна, — рассудительно заметила Майя. — А это значит, что идешь со мной в Гриль. Тем более тебе надо проветриться, — не собиралась сдаваться она. — Три часа — вагон времени, давай со мной, а потом пойдешь к своему кавалеру. Лилит попыталась изобразить щенячий взгляд — тот самый, который, возможно, сработал бы на кого-то с сердцем помягче и совестью побольше. Но Майя даже бровью не повела. Более того, ее явно развлекла эта бесполезная попытка, потому что в следующую секунду она радостно хлопнула в ладоши, и рванула прямиком к кровати.       — Ты безнадежна, — простонала она.       — Ты без макияжа, что почти одно и то же, — бодро парировала Майя, вытаскивая из пакета внушительных размеров кейс. О, черт. Только не это. Лилит с подозрением уставилась на него, словно это был ящик Пандоры.       — Ты издеваешься?       — Ни капли, — улыбка Майи стала пугающе широкой. — Я же тебе говорила, что записалась на курс визажистов. Так вот, поздравляю, ты мой первый клиент.       — А можно быть последним?       — Ой, хватит ныть, садись, — отмахнулась от нее, как от надоедливой мухи Майя. — Держи голову ровно, не двигайся, не моргай и просто прими свою судьбу. Что ж, Лилит всегда подозревала, что если кто-то и разрушит ее, так это будет не вампир, не гибрид и даже не Клаус Майклсон, а вот эта коварная подруга с нездоровым энтузиазмом. Кисточки скользили по лицу, румяна ложились на скулы, тени растушевывались с такой серьезностью, будто Майя рисовала не лицо, а картину эпохи Ренессанса.       — Ну, глянь. Лилит повернула голову к зеркалу… И чуть не поперхнулась воздухом.       — Ебическая сила! Я разрисованная шлюха! Она отодвинулась, вглядываясь в отражение, надеясь, что это какая-то оптическая иллюзия. Глаза были подведены таким драматичным смоки-айс, что она ожидала услышать за спиной зловещий органный аккомпанемент. Губы алели, а скулы… Ну, Майя явно решила, что без архитектурной четкости тут не обойтись…       — Ну, не все так плохо… — явно преувеличила она. Лилит схватила салфетку и начала отчаянно счищать с себя следы пыток. Майя, тяжело вздохнув, плюхнулась на кровать, наблюдая за этим процессом с выражением глубокой скорби.       — В тебе нет ни капли уважения к искусству.       — В тебе нет ни капли жалости к моему лицу, — парировала Лилит, добиваясь более естественного результата. По итогу она оставила легкие стрелки, нанесла блеск на губы и наконец глянула на себя в зеркало, видя более привычное отражение. После этого Лилит приступила к выбору одежды. То платье, потом юбка, затем штаны, блузка, снова штаны, а потом спортивная форма… Но вот, наконец, она застыла перед зеркалом. Белая майка и кожаные штаны. Просто, но привлекательно.        — Как я выгляжу?       — Как модель из клипа G-Eazy, — отвела взгляд от телефона Майя.       — То есть как шлюха?       — То есть как горячая мужская фантазия, воплощенная в жизнь! — тяжело выдохнула подруга. Она задумчиво осмотрела себя еще раз, словно пытаясь решить, в какую именно категорию попадет ее внешний вид. Затем молча стянула белую майку и заменила ее на черную. Белый цвет — это цвет невинности. Белый цвет — это тот, который Нейтан любил на ней. Но белый цвет, когда ты собираешься сообщить парню, что «изменила» ему? Хм. Не самая подходящая идея.

***

      Девушки вышли из дома и направились в «Мистик Гриль». Обеим сегодня нужно было немного выпить. Одной — чтобы расслабиться, другой — чтобы набраться храбрости и признаться в «измене». Лилит водила соломинкой по краю стакана, крутя кубики льда в какой-то ярко-оранжевой фруктовой бурде. Она всячески пыталась вникнуть в суть разговора подружки, но мысли, как якорь, тянули ее ко дну. Выдохнув, она залпом выпила содержимое стакана, при этом сморщившись, словно съела лимон.        — Алло, земля вызывает Лилит, — без особой надежды помахала перед ее лицом Майя.        — А?       — Говорю, что в головке члена около четырех тысяч нервных окончаний. В клиторе больше восьми тысяч. Так что если вы с Нейтаном собираетесь трепать друг другу нервы, то делайте это правильно, — заявила она.  Лилит молча уставилась на дно стакана. Там остались только ледяные кубики, которые медленно превращались в лужицу воды. Майя, глядя на это, прикрыла глаза.        — Будь, что будет. Мы с тобой переживем все, — сказала она. — В крайнем случае, из него выйдет чудный коврик. Время тянулось невероятно медленно. Лилит смотрела на часы с таким выражением, будто силой мысли могла ускорить их ход. Одиннадцать. Осталось дождаться одиннадцати, и тогда она отправится домой к Нейтану, расскажет все, и этот камень с души наконец-то упадет. Она медленно втягивала через трубочку коктейль глубокого рубинового цвета, переводя взгляд по залу: Майя вовсю зажигала на танцполе, у барной стойки кто-то громко спорил, размахивая руками и едва не сбивая бокалы, а в углу бара парень сосредоточенно целился в бильярдный шар. Лилит снова уставилась в стакан, покрутила трубочку, наблюдая, как кубики льда танцуют. Вдруг раздался колокольчик над входной дверью, и ее внимание мгновенно переключилось. «Сегодня что, ебаный судный день? Может, я и не жила праведной жизнью, но когда же я успела нагрешить настолько, что Сатана решил поднять меня на дыбу, будучи еще живой?» — мысленно простонала она, смотря на вошедшего. Кожа покрылась мурашками. В «Мистик Гриль» зашел никто иной, как сам Сатана. Лилит быстро обвела взглядом танцпол, но, конечно же, по закону подлости Майя куда-то испарилась. Просто замечательно. Она снова посмотрела на Сатану, и, видимо, раз он сел на другую сторону бара, а не двинулся в ее сторону, значит, пока не заметил. Не теряя времени, Лилит взяла телефон и максимально низко опустила голову. Она нашла статью о книгах, которые стоит прочитать каждому, сохранила. Наткнулась на новую картинку для обоев, скачала. Написала Майе пару гневных сообщений в духе «где ты, мать твою?!», но ответа, конечно, не получила. Прошло несколько минут, а шея уже начала ныть от такого положения. Лилит потянулась, разминаясь, и по самой несчастной случайности тут же столкнулась взглядом с Сатаной. Что-то промелькнуло в его глазах — что-то странное, чего она не смогла понять. Впрочем, этот проблеск быстро исчез, сменившись весельем. И это ей не понравилось. «Не подходи, не подходи, не подходи!» — повторяла про себя, как мантру, Лилит, опуская взгляд обратно на свой коктейль. Конечно, тот сделал все наоборот. Прихватив стакан с собой, он направился прямо к ней. Лилит моментально переключилась в режим «может, если я буду достаточно долго игнорировать его, он просто исчезнет. Растворится в солнечном свете, как предрассветный кошмарный сон?» Почему бы и нет. План был так себе, но других идей не было. Она сосредоточенно уставилась в свой коктейль, сделала вид, что разглядывает узоры тающего льда.       — Как невежливо, даже не поздороваешься? Что, надеешься, что если будешь достаточно долго делать вид, будто меня здесь нет, я растворюсь? Напомню, что я бессмертный, времени у меня вагон, и я вполне могу сидеть здесь, сколько душе угодно. Так что, дорогая… Дорогая… До-ро-гая, — протянул он, награждая ее своими ямочками.       — Меня зовут Лилит, — обреченно вздохнула она.       — Дорогая Лилит, — сказал Клаус, словно пробуя ее имя на вкус, растягивая слоги так, будто собирался смаковать их еще долго. Она уже поняла, что все, что делает он — это методично, с дьявольским терпением играть на ее нервах, вынуждая выходить из зоны комфорта. Он не просто провоцировал ее, он заставлял ее реагировать — злиться, раздражаться, отвечать на подколки, выражать эмоции, которые она обычно так тщательно прятала под слоем равнодушия. И что самое странное, это в итоге давало облегчение. Как будто все, что она копила внутри, хоть на мгновение находило выход, а затем оставляло после себя легкость. И вот, осознав это, в голову пришла одна стратегия — если он так хочет эмоций, почему бы не дать ему их? Возможно, если он получит то, чего так хочет, ему станет скучно, и он оставит ее в покое.        — Никлаус… — проговорила она. Еe голос звучал так, словно она несла на плечах груз тысячелетий, и в этом не было ни капли притворства.       — Зачем эти официальности? — перебил он. — Можно просто Клаус.       — Все-таки я остановлюсь на Никлаусе. Мы с тобой ведь не приятели.  На мгновение он замер, и хотя его эмоции сменялись слишком быстро, чтобы их можно было точно уловить, что-то в его выражении лица подсказало ей — ему это не понравилось. Странно. Это же просто имя. Однако, причина была банально простой. Дело не в имени как таковом, а в том, кто его дал. Майкл. Тот самый, который превращал его жизнь в Ад, который сломал, исковеркал, сделал таким, каким он стал. И, возможно, в этом было что-то почти детское — отказ принимать имя, данное тем, кого он ненавидел сильнее всех на свете. Но вот Элайджа — единственный, кто по-прежнему называл его полным именем. Старший брат, вечно играющий роль наставника, вставляющий свои нравоучения с таким энтузиазмом, будто свято верил, что если повторять их достаточно долго, то однажды Клаус встанет на правильный путь.        — Гробы ты, значит, нашел? Он чуть повел бокалом в руке, наблюдая, как по стеклу стекали капли, но даже не удосужился взглянуть на нее, словно рассматривал варианты, с кем бы провести этот вечер поинтереснее.       — Практически. Один от меня все еще ускользает.       — Значит, ты пришел угрожать мне? — крутила трубочку в стакане Лилит. — Ну, как обычно, да? Что-нибудь в духе «я сожгу этот бар к чертям» или «разорву кому-то глотку, если ты мне не поможешь»? Только, знаешь, есть одна маленькая проблема. Сегодня воскресенье, а мой рабочий день начинается с понедельника.       — Какое удобное расписание, — усмехнулся Клаус.  Но в действительности угрожать ей он вовсе не собирался. Гробы, которые действительно были для него важны, он вернул. А вот один все же ускользнул. Не сказать, что он имел для него ценность в привычном понимании, но и попасть в чужие руки тоже не должен был. Однако Клаус прекрасно знал, что этот гроб защищен мощнейшим заклинанием, и, учитывая, что Бонни Беннетт всего-то юная ведьма, он сильно сомневался, что ей вообще под силу его открыть. Нет, даже не сомневался — был уверен.       — Тогда какого… Чего ты вообще сюда приперся? Ко мне? — спросила Лилит, глядя на него так, словно он был мухой, которую срочно нужно прихлопнуть. Клаус не ожидал этого вопроса, хотя, по-хорошему, должен был, но, впрочем, ответа у него и правда не было. Он медленно перевел на нее взгляд, пробежался им по лицу, будто надеялся найти там объяснение, но вместо этого в голову пришла другая мысль. Точно. Надо увести разговор в сторону. Надавить на что-то более щепетильное, заставить ее дрогнуть, посмотреть, как она попытается сохранить лицо. Например, тема ее отца. Катерина как-то вскользь упомянула, что он умер, а вскоре после этого Лилит уехала. Потом вдруг — чистый лист. Ее данные оказались стерты из всех возможных баз, словно ее и не существовало вовсе. Загадка, безусловно, интригующая, а самое главное — явно болезненная. Хм. Нет. Пока рано. Пока эта игра не стоила свеч. Клаус вновь чуть склонил голову, изучая ее. Что-то было… Не так. Он прищурился, переводя взгляд на ее прическу. Высокий хвост. Ах, вот оно что. Он медленно наклонил голову на один бок, затем на другой, оценивая новый вид, словно сомневался, нравится ему это или нет. Потом, протянул руку и, поймав пальцами резинку, стянул ее с ее волос.       — Знаешь, Лилит, — он обвел взглядом ее теперь свободные волосы, которые моментально разлетелись мягкими волнами. — Как вампир, я, конечно, должен сказать, что шея, открытая вот так, определенно привлекает внимание. Но мне все же больше нравится, когда твои волосы на свободе.  Лилит скептически вскинула брови, но он лишь усмехнулся, перебрасывая резинку с пальца на палец. Она снова уставилась в стакан, глубоко вдохнула, а затем, на раз-два-три, резко потянулась к его руке, рассчитывая просто выхватить ее обратно. Промахнулась. Клаус едва заметно изогнулся в сторону, уходя от ее захвата, и, негромко цокнув языком, с притворным разочарованием покачал головой.       — Даже не постаралась, Лилит. Он демонстративно покрутил резинку на пальце, еще немного поддразнивая ее, а затем сунул ее себе в карман.       — Если тебе она так нужна, можешь забрать. Я не буду сопротивляться. О, она прекрасно понимала, к чему он клонит. Другими словами, чтобы вернуть свою чертову резинку, ей пришлось бы буквально его облапать. Лилит прищурилась, задумчиво скользнув взглядом по его карману, будто пыталась решить не дилемму с резинкой для волос, а вопрос мировой важности. Конечно, она собрала волосы не потому, что это было удобно, не потому, что ей так больше нравилось, а исключительно потому, что Нейтан всегда любил, когда она делала это. Но стоило ли из-за этого впрягаться в очередную игру? Нет, определенно нет. Лилит громко фыркнула и отвернулась, решив, что на этом все и закончится. Но…В следующее мгновение Клаус потянулся к ее стулу и резко придвинул его к себе.       — Дело вовсе не в резинке, — прошептал он. Теплое дыхание коснулось ее уха, вызывая едва заметный холодок по спине, но она даже не дрогнула. Вместо этого упрямо уставилась в стену, будто пыталась изучить текстуру краски. — Может, ты просто боишься, что тебе понравится, если ты прикоснешься ко мне?       — О, пожалуйста, — протянула она, наклоняя голову чуть вбок, но даже не удосужившись взглянуть на него. — Ты привык к тому, что женщины к тебе липнут? И теперь, когда одна не бросается в твои объятия, ты решил, что это точно страх? А вдруг это просто отсутствие интереса?       — Тогда почему ты до сих пор здесь? — спросил он. — Почему не встала, не ушла, не бросила меня в этом баре «страдать» в одиночестве?        — Потому что мой коктейль еще не допит, — с ленцой ответила она, покрутив трубочку в бокале. — А ты — всего лишь шум на заднем фоне.       — Значит, раз я всего лишь шум, ты, конечно, не против, если я оставлю ее себе?  Он медленно вытащил резинку из кармана и, не торопясь, положил руку на барный стол, раскрыв ладонь, в которой теперь лежал этот маленький, ничем не примечательный предмет, который почему-то вдруг стал центром их маленького противостояния, превращаясь в своеобразный вызов.       — Давай, Лилит, — подталкивал он. — Просто возьми ее.  Он чуть шевельнул пальцами, позволяя резинке подрагивать на ладони, будто соблазняя ее сделать это шаг.       — Лукавишь… Если бы ты правда не боялась, что твое тело тебя предаст, то просто взяла бы ее и все. Но ты не двигаешься. Не потому, что не хочешь. А потому, что знаешь — если потянешь руку, всe изменится. Вдруг пальцы дрогнут, вдруг сердце заколотится быстрее, вдруг дыхание собьeтся, вдруг… Лилит медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Господи боже мой, сколько можно болтать?! Она чувствовала, как раздражение внутри нарастает, капля за каплей заполняя ее терпение, и если он не замолчит через три, два, один… Она резко потянула руку, пальцы уже сомкнулись на тонкой резинке, когда шлеп! Клаус захлопнул свою ладонь, накрывая ее пальцы своей рукой, словно капканом. Медленно, очень медленно, Лилит подняла взгляд и посмотрела на него, как на полного идиота, которому срочно нужна профилактическая мера в виде удара по голове. Однако, она вдруг заметила, как его лицо изменилось. Его улыбка, еще секунду назад полная насмешки и самодовольства, неожиданно испарилась. Лилит даже слегка прищурилась, наблюдая, как что-то внутри него явно щелкнуло. Что, обжегся, дорогуша? Не ожидал? Она уже было решила, что ее убийственный взгляд наконец-то дал эффект, но, увы, причина была совершенно иной… Где-то внутри, глубоко в его сознании, откликнулось нечто, чего Клаус совершенно точно не ожидал. Его волк, вместо того чтобы, как и всегда, тихо рычать, предупреждая о вторжении в личные границы, вдруг… Довольно заворчал, почти как удовлетворенный хищник, нашедший что-то, что ему по душе. Клаус застыл, явно ошарашенный этой идиотской, бредовой ситуацией. И ведь он не один оказался в таком положении. Лилит внезапно почувствовала, как ее волк — сделал тоже самое. Только вот вместо одобрительного ворчания ее внутренний зверь… О боже. Он завилял хвостом. Клаус в шоке уставился на нее. Лилит в таком же охренении таращилась на него. Оба выглядели так, будто сейчас начнут панически искать руководство «Что делать, если твой внутренний зверь ведет себя как идиот». А потом, синхронно, словно по команде, отпрянули. Клаус быстро убрал руку, Лилит мгновенно отодвинулась, чуть ли не соскальзывая со стула, словно между ними внезапно возникло электрическое поле, и очень срочно нужно было увеличить дистанцию. Они даже не взглянули друг на друга, просто игнорировали все, что только что произошло. Он сосредоточенно уставился в толпу танцующих людей, она демонстративно погрузилась в изучение содержимого своего бокала, и теперь они напоминали двух случайных посетителей бара, которые ни при каких обстоятельствах не знакомы друг с другом и уж точно не пережили только что какую-то нелепую звериную сцену. А затем в кармане джинсов завибрировал телефон. Он машинально достал его, разблокировал экран, открыл сообщение и пробежался по тексту, едва осознавая слова, пока взгляд не зацепился за самую важную деталь. «Мы узнали, с кем встречается Лилит. Подтверждено: парень — Нейтан Коллинс. И да, он оборотень».  Клаус медленно поднял глаза и снова посмотрел на Лилит. И теперь его волк зарычал уже совсем иначе…