Девушка в красном

То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом и состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.

Эрих Мария Ремарк

      Мистик Фоллс — город, где утро может начаться с кофе и свежей газеты, а закончиться бегством от разъяренного вампира. Здесь каждый день — это русская рулетка, и единственное, что остается неизменным — количество свежих могил на кладбище. Здесь никто не может предугадать, кто или что подкрадется к тебе со спины — злопамятная ведьма, оборотень в фазе агрессии или очередной бессмертный, страдающий манией величия. В этом городе спокойствие — иллюзия, а тишина чаще всего означает, что кто-то просто не успел закричать. Шум в голове мешал мыслям, заглушал все вокруг, будто кто-то включил радиопомехи на полную громкость. Руки… Она их не чувствовала. Будто они перестали существовать. Она попыталась пошевелить губами, но даже издать слабый звук не вышло — горло было таким сухим, словно его набили песком. Лилит не знала, сколько находилась в беспамятстве, секунды, часы или дни. Но ее тело изнывало от желания двинуться. Хоть как-то. Послать импульс в мозг, заставить мышцы шевельнуться, но тело игнорировало. А потом — резкий, жестокий удар в живот и она тут же распахнула глаза.       — Ну привет, Лилит. Из-за тусклого света она долго пыталась разобрать, кто перед ней стоял. Силуэт, расплывчатый, темный, но до боли знакомый, двинулся вперед, и с каждым шагом его черты проступали все отчетливее. Мужчина присел, сравнявшись с ее лицом, и тогда, наконец, она его узнала. Жерард Делон. Вот же дерьмо. Со всеми этими событиями она совершенно о нем забыла. Прежде чем она успела открыть рот, он грубо схватил ее за волосы, дернул вверх, заставляя резко выпрямиться, а затем с силой усадил обратно на стул. В висках стучало, дыхание сбилось, а затылок жгло от резкой боли. Лилит инстинктивно дернула руками, но запястья оказались скованы за спиной.       — Даже не поздороваешься? М? — спросил он. Жерард наклонился ближе, так близко, что его дыхание обожгло ее кожу. — Ты была гораздо общительнее при нашей первой встрече. Какого быть самым мерзким существом в нашем мире?  Ах, вот оно что. Какую именно мерзость он имел в виду? Сифон? Оборотень? Или все вместе?       — Я тебе еще не вырвал язык, но ты уже такая молчаливая, — вздохнул он, будто искренне разочарован. — Как грубо с твоей стороны. Я, знаешь ли, ценю в людях хорошее воспитание. Он обхватил пальцами ее подбородок, слегка надавливая большим пальцем на нижнюю губу. До ее носа донесся сладковатый запах фруктовой жвачки, который моментально смешался с отвратительным ощущением чужого вторжения в личное пространство.       — Может, мне разрезать твой язык напополам? Кто знает, вдруг тогда ты станешь разговорчивее? Он медленно надул пузырь из жвачки, выдерживая театральную паузу, а затем лопнул его прямо перед ее лицом, наслаждаясь тем, как дернулись ее ресницы.       — Почему я здесь? — спросила Лилит, подавив подступивший приступ тошноты от приторного запаха фруктовой жвачки.       — Ох, неужели… Так угрозы на тебя работают! — обрадовался он, энергично потерев ладони. — Я охочусь на таких, как ты. Ген охотника у меня в крови, моя семья занимается этим делом уже несколько веков. Лилит скривилась. О да, какой сюрприз. Она-то думала, он расскажет что-то новое, а оказалось — стандартный набор банальностей. Охотники, великие и ужасные, мнящие себя вершителями судеб. Как неожиданно.        — Но, в отличие от своей семьи, я полноценный охотник. Я сам ищу, сам ловлю и сам убиваю. Мне вот что интересно, Лилит. Где я могу найти таких, как ты? Мм? Если расскажешь, обещаю, твои мучения пройдут гораздо легче.       — Не понимаю, о чем ты, — ответила она. И это была чистая правда. Каких таких? Сифонов? Оборотней? Гибридов? Или вообще каких-то особенных тварей, о которых она еще даже не знает? Ответа она не получила. Но получила кое-что другое. В одно мгновение Лилит почувствовала, как грубые пальцы обхватили ее горло, сжимая с такой силой, что позвоночник угрожающе заскрипел. Давление усиливалось, воздух с трудом пробивался в легкие, а перед глазами замелькали черные пятна.       — А ты еще тупее, чем кажешься, — процедил Жерард. Резко разжав пальцы, он позволил ей рухнуть обратно на стул и с довольным видом наблюдал, как она жадно ловит воздух. — Неужели ты и вправду настолько глуха к предостережениям? В голове Лилит прояснялся холодный, рациональный разум, включившийся в режим выживания. Страх все еще жил внутри, но она загоняла его глубже, заставляя тело подчиняться логике, а не панике. Она прислушалась к себе — напряженные мышцы, пульсирующая боль в висках, но чего-то не хватало. Волка. Она его не ощущала. Это могло значить только одно — кулон был на ней. А значит он имел ввиду другую мерзость.       — Сифон — самый редкий вид. — произнес он это с едва заметным восхищением, но его лицо быстро вновь исказила брезгливость. — Мерзость природы. Не думал, что когда-нибудь лично увижу это.       — Откуда ты узнал? — спросила Лилит, наконец обретя голос.       — Ведьмы — большие наши помощники, — намекнул он.  Лилит нахмурилась. Кто мог донести на нее? Единственной ведьмой в ее окружении была Беннет, но чтобы она…? Нет, у нее хватало характера, но не коварства.       — Ну, теперь я задаю вопросы, — продолжил Жерард. — Где еще такие, как ты?       — Я не знаю, — честно ответила Лилит. — Мои родители умерли. Я не знаю никаких сифонов, кроме себя.       — И ты ничего не знаешь о Ковене Близнецов? Даже где они находятся? Ты вынуждаешь меня принять меры, — сказал он, и, не дождавшись ответа замахнулся.  Удар, быстрый, как вспышка, рассек воздух, врезавшись в скулу, оставляя за собой жгучий след. Мгновение — и новый удар. Хруст носовой перегородки раздался так ясно, что он будто прокатился в ее черепе эхом. Кровь мгновенно хлынула из носа, стекая на губы, заливая рот солоноватым вкусом металла. Лилит зашипела, но не успела отдышаться, как он столкнул ее со стула. Жерард, видимо, всерьез вознамерился использовать ее как боксерскую грушу. Его ботинок впечатался ей в ребра с такой силой, что, казалось, кости застонали в унисон. Еще один удар — и легкие сжались, будто ее сунули в вакуумный пакет. Зрение поплыло, звук собственных криков приглушился, как в воде. Но тут он решил сделать нечто особенно приятное — ногой толкнул ее в бок так, что она в прямом смысле захлебнулась собственной кровью. Кашель вырвался из горла, брызги алого хлынули на бетон, растекаясь по серой поверхности.       — Давай, пташка, запой. Это ведь так просто.       — Я ничего не знаю! — закричала она. — У меня нет семьи! Нет родных! Тетей, дядей, у меня никого нет! Я даже сама толком не знаю, кто я?! Жерард остановился, словно ее слова сбили его с толку. Потоптавшись на месте, он задумчиво щелкнул языком, а затем выплюнул свою жвачку прямо на пол у ее ног. В следующую секунду он открыл картонную коробку и вытащил сигарету.       — Хм… Ладно, допустим, я верю. Но ты же встречалась с вампирами? — предположил он, чиркая зажигалкой. Оранжевый огонек вспыхнул на мгновение, отбрасывая зловещие тени на его лицо. — Давай, скажи мне: где их найти? Он сделал глубокую затяжку, затем опустился на колени и намеренно выдохнул прямо ей в лицо, заставляя ее сморгнуть едкую завесу дыма.        — Какой мне смысл говорить, если ты все равно убьешь меня? — спросила Лилит, на что Жерард расплылся в широкой улыбке. А потом громко, заливисто рассмеялся.       — Смысл в том, что ты либо умрешь быстро, либо мучительно долго. Заебись перспектива. Он «по-доброму» похлопал ее по щеке, словно давая шанс выбраться. Какой заботливый. Прямо лучший мотивационный коуч. Но Лилит молчала, упрямо сжав губы в тонкую линию. И этого оказалось достаточно, чтобы его терпение окончательно лопнуло. Жерард сжал ее волосы на затылке, резким движением дернул голову назад и, ухмыльнувшись, медленно прижал тлеющий кончик сигареты к ее шее — прямо возле сонной артерии. Хлопья горячего пепла осыпались на кожу, оставляя за собой ожог. Лилит вздрогнула, зубы сжались так крепко, что челюсти заныли.       — Терпишь? Какая молодец, — усмехнулся он, разглядывая темный след, который оставила сигарета. — Посмотрим, насколько тебя хватит. Взяв нож, он вонзил его в ногу. Лезвие двигалось мучительно медленно, прорезая кожу, разрывая мышцы, добираясь до кости. Все тело сжалось, ногти впились в ладони, но это не помогло. Адская боль пульсировала в ноге, раскаляя каждую нервную точку, разрастаясь по всему телу, пока не достигла самых кончиков пальцев. И крик сорвался с ее губ. Жерард лишь ухмыльнулся, вынимая лезвие, и позволил крови стекать на пол, формируя растущее кровавое пятно на бетоне. Он отстранился и направился к столу с инструментами. Лилит зажмурила глаза, силясь собрать себя по кусочкам. Окровавленный подбородок безуспешно цеплялся за цепочку на шее, но ничего не получилось. Внезапный шорох шагов заставил ее замереть. Жерард повернулся, и она безнадежно вздохнула, медленно подняла голову, но через мгновение ее дыхание сбилось, а сердце тревожно сжалось. В его руках был чайник, из которого поднимался тонкий струящийся пар. Вода внутри была самым настоящим кипятком… Мир взорвался белым огнем. Лилит не закричала — она завопила, оглушая саму себя этим животным, неконтролируемым криком. Боль выжигала сознание, пробираясь в каждую клеточку тела, заставляя мышцы дергаться в конвульсиях. Кожа на ногах сморщилась, мгновенно покраснела и покрылась пузырями, из которых уже сочилась мутная, желтоватая жидкость. Жерард смеялся. Этот ублюдок хохотал, наблюдая, как под кипятком бурлит ее кровь, как агония выгибает ее тело. Когда в чайнике закончилась вода, он, наконец, отошел, потеряв к ней интерес. Лилит упала лицом в лужу собственной крови, а вокруг все стало вязким, расплывающимся пятном.       — А ведь ты могла просто сказать, где мне найти вампиров, — сказал Жерард, возвращаясь к столу. Тяжело дыша, она уставилась в собственное отражение в луже крови, искаженное дрожащими бликами. В висках гудело, сердце бешено колотилось, но все это отошло на второй план, когда тишину разрезал резкий щелчок — чайник вновь закипел. Его рука потянулась, и она осознала, что у нее остались считаные секунды. Судорожно опустив подбородок, она попыталась зацепиться вновь за цепочку.       — Как насчет того, чтобы перейти к твоим рукам? — спросил он.  *Щелк* — звук эхом отозвался в голове, заставляя сердце сжаться.       — Подожди… Я хочу сказать, — резко выдавила Лилит. Жерард застыл, склонил голову набок, а затем медленно поставил чайник обратно на стол, прищурившись.       — Ну-ну… Это уже интересно. Я слушаю.       — Мне понравилось, как ты смотрел на мою кровь, — прохрипела Лилит, глядя на него сквозь опущенные ресницы. — И я тоже хочу посмотреть на твою. Какого цвета твоя? Насколько темнее моей? Насколько гуще? Как думаешь, твоя кровь такая же теплая, как моя? Или холодная, как твоя паршивая душонка? Он фыркнул, усмехнувшись, и сделал пару шагов ближе.       — Кипяток сплавил тебе мозги?       — Каково это? — поинтересовалась она.        — Каково что? — повторил он, слегка склонив голову набок.       — Проиграть, — прошептала она, и на мгновение ее глаза вспыхнули янтарным светом. Кандалы сорвались с запястий одним резким движением, и сила, до этого загнанная вглубь, хлынула по венам, разливаясь по телу. Лилит видела, как в глазах Жерарда на секунду мелькнуло замешательство, затем ужас — тот самый, который так сладко разлился на ее языке, как терпкий виски. Оказавшись за его спиной в одно мгновение, она нанесла удар ногой в позвоночник, и хруст костей, такой сладостный и пронзительный, отозвался в ушах.       — Гребаное чудовище… — зашипел Жерард, выплевывая кровь и с трудом вставая с пола. Лилит усмехнулась, медленно облизнув пересохшие губы, позволяя его страху проникнуть в нее, как яд, растекающийся по венам.       — О нет, я только становлюсь им. Она сорвалась с места с волчьей скоростью, ее кулак впечатался в его ребра. Жерард попытался среагировать, но следующий удар в челюсть опрокинул его на бетонный пол. Он захрипел, силясь подняться, но Лилит уже вцепилась в его волосы и грубо потащила к стулу.       — Ну и каково это — оказаться на моем месте? — усадила его Лилит и затянула веревку вокруг его тела. — Чувствуешь себя великим охотником, да? Таким же, как твои предки? Или пока что ощущаешь только сломанные ребра? — произнесла она. — Вот только я все никак не могу понять… Я ведь не нападала на тебя. Я не сделала тебе ничего плохого. Я просто существовала. Вела свою жизнь, не мешая никому. Ну же, давай, расскажи, по какой логике меня надо было избить, порезать и обварить кипятком? Жерард сплюнул кровью на пол, скривил губы в презрительной ухмылке и процедил сквозь зубы:       — Такие, как вы, должны исчезнуть.       — О, вот оно как… — притворно вскинула брови она. — «Такие, как вы»… Ты хоть осознаешь, как это жалко звучит? Вот ты сейчас прикован к стулу, пускаешь кровищу, молишься, чтобы я не сделала с тобой то же самое, что ты сделал со мной, но все равно корчишь из себя вершителя судеб. Это называется упорство или просто тупость?       — Вы разрушение. Вы хищники. Вы убиваете, даже когда не голодны. Вампиры выкашивают целые города ради забавы, стирая семьи с лица земли, а оборотни разрывают людей на части, потому что не в силах контролировать себя в полнолуние. И не надо мне заливать про то, что «не все такие» — природа не терпит исключений. А ты, абсолютная ошибка природы. Ты существуешь, нарушая естественный порядок. Паразит, питающийся чужой силой.       — Ох, вот оно что. Уничтожение ради великой цели. Знаешь, обычно именно такие, как ты, совершают геноцид, сжигают города и ставят эксперименты на людях. Все ради светлого будущего, — хмыкнула она, заметив, как раны на ее теле затягивались. — А люди? Что не хищники? Я тебя умоляю. Единственная разница между нами в том, что кто-то охотится с ружьем, а кто-то с когтями. Вы, жалкие человечки убиваете из страха. Только вам нужны оправдания: религия, мораль, священные крестовые походы против нечисти. Какой же ты наивный, если думаешь, что от тебя хоть чем-то пахнет благородством, — произнесла Лилит. — Ты знаешь, кто на самом деле разрушает природу? Люди. Это ваша натура — убивать, пожирать, стирать с лица земли целые виды ради новых сумочек и дешевого адреналина. Она посмотрела на чайник, из которого вырывался пар. Жерард мгновенно напрягся, мышцы под его рубашкой застыли, а челюсти сжались так, что скулы заострились. Боится. И от этого осознания Лилит рассмеялась. Смех был низким, зловещим, каким-то дьявольским, будто сам Люцифер соизволил заглянуть к ним на огонек.       — Дай угадаю, — прищурилась Лилит. — Ты думаешь, я сделаю с тобой то же самое, что ты делал со мной? Ох… Ну что ты… Поливать конечности кипятком — это так банально. Так… Уныло. Нет-нет, мне куда интереснее посмотреть, как медленно слазит кожа с твоего уродского лица, обнажая череп. Вот интересно, а внутри ты хоть чуточку привлекательнее? Или твоя гнилая душонка отравила даже кости?       — Ты не сможешь. Лилит склонилась ближе, позволяя горячему пару из чайника скользить по его щеке.        — Я? Думаешь, у меня кишка тонка? — спросила она, глядя ему прямо в глаза. — Ох, милый, если бы ты только знал… Моя прошлая фамилия — Делон.       — Этого не может быть… — покачал головой он, но голос предательски дрожал.       — Может. Франция, стеклянная комната, Филлип, — перечислила она, словно складывая части головоломки, которая вот-вот должна была взорваться прямо у него в голове. — Так что да, кишка у меня не тонка. Знаешь, говорят, мы — это сумма всех наших травм. Так вот, я — ходячий, мать его, кошмар. Спасибо Филиппу за моих внутренних демонов… — склонилась к его уху она, а ее губы едва коснулись его кожи. — Хочешь с ними познакомиться поближе? Тонкой, медленной струей Лилит обливала лицо Жерарда, наблюдая, как кипяток ласково, почти заботливо, ласкает его кожу, превращая ее в бурлящую, вздувающуюся массу. Пузырьки вздувались и лопались с хлюпаньем, словно попкорн, медленно раскрывшийся в горячем масле. Крики рвались из его горла, ударяясь о бетонные стены. Вид, конечно, оставлял желать лучшего, но в этом зрелище было что-то по-своему завораживающее, почти гипнотическое. С этой минуты Лилит больше не задавалась вопросом, насколько глубоко она повреждена. Ответ был очевиден. Вопрос оставался лишь в другом: кто победит в итоге — она или ее собственные демоны? Пальцы впились в его челюсть, вынуждая открыть рот. Тонкая струя кипятка потекла внутрь, обжигая язык, небо, стекая по горлу, и его рвущийся наружу крик был лишь приглушенным бульканьем. Кровь зашипела, смешиваясь с ошметками обваренной плоти, и это было настолько отвратительно, что завораживало. Лилит наблюдала за этим. Улыбка скользнула по ее губам, когда она наклонилась ближе, зажимая его рот рукой. Еще немного. Еще чуть-чуть. Она буквально видела, как кипяток, не находя выхода, вынужденно стекал вниз, обжигая пищевод, выстилая его обугленной плотью, пока не добирался до желудка, запуская внутри нечто, напоминающее миниатюрное извержение вулкана. Восхитительно. Наверное, в каком-то смысле это можно назвать даже отдыхом. Маленькое персональное джакузи. Вот только с внутренним эффектом полного уничтожения.       — Хм, любопытно, — задумалась она. — Как глубоко можно воткнуть нож в глазницу, прежде чем человек потеряет сознание? Она даже не дала ему времени осознать сказанное. Лезвие с влажным чавкающим звуком вошло в его правый глаз, и Жерард взревел так, что барабанные перепонки приятно зазвенели.       — А если сделать то же самое со вторым глазом, но под другим углом… Как думаешь, какой из них вытечет быстрее?

***

      Выйдя из Ада, Лилит обнаружила, что находилась где-то в лесу, в крошечном домике, который выглядел до возмутительного мило для места, где она только что провела свою личную версию пыток. Она прошлась по крыльцу, сделала глубокий вдох — и только тогда заметила, как сильно дрожат ее руки. Все уже позади. Она победила. Она жива. Но пальцы продолжали подрагивать, а внутри грудной клетки клубился странный, неясный комок. Лилит вытащила из кармана мятую пачку сигарет, которую забрала у Жерарда, и покрутила ее в пальцах. Никогда раньше она не пробовала курить — даже желания такого не возникало. Но сейчас… Сейчас в этом было что-то необходимое. Как будто, если она этого не сделает, ее разорвет изнутри. Фильтр коснулся губ. Теплый, сухой дым заполнил рот, оставляя терпкий привкус горечи. Легкие сжались в судороге, и она закашлялась, хрипло втягивая воздух. Ее губы скривились в нервной усмешке. Какой же идиотизм. Но второй вдох вышел уже легче. На третьем — тело наконец привыкло. Дым заполнил ее изнутри, растекаясь липким теплом по венам. Как будто дышишь в бумажный пакет. Как будто кто-то накрыл ее пледом, завернув в иллюзию безопасности. Лилит облокотилась на холодные металлические перила, глядя на деревья, лениво покачивающиеся под легким ветерком. Где-то вдалеке щебетали птицы, кузнечики стрекотали в высокой траве, небо было безоблачно-синим… Прекрасный день, чтобы закопать труп.

***

      Лето катилось к закату, а Лилит, разумеется, снова все пропустила. Уже как по классике. Но, если верить рассказам, ритуал все-таки состоялся. И, в целом, все прошло удачно. Ну, насколько можно считать удачным то, что Елена умерла. Типа умерла. Каким-то магическим образом Бонни смогла ее вернуть. А вот Дженна… Дженна действительно умерла. Клаус похитил ее и обратил в вампира, потому что того требовал ритуал. Вампир, оборотень, двойник — три ключа к разрушению проклятия. Когда проклятие было разрушено: он стал первым в своем роде. Теперь он был гибридом. И, будучи уверенным в своем триумфе, он уехал. Однако не один. Забрав с собой Стефана, он отправился на поиски оборотней, ведь великий и ужасный Клаус Майклсон решил, что пора бы уже обзавестись собственным войском. Стефана, конечно, он забрал не просто так. Как оказалось, они действительно были знакомы — Чикаго, 1920-е, золотая эпоха безудержного веселья, крови и джаза. Клаус искренне считал Стефана отличным собутыльником, а возможно, даже другом. Но обстоятельства сложились так, что пришлось уносить ноги, и Клаус, просто стер Стефану память о себе. Прошли годы, карты перемешались, и вот они снова встретились. И, мягко говоря, ему совсем не понравилось, что стало с его бывшим компаньоном. Тот Стефан был безрассудным, жестоким и, что самое главное, чертовски веселым. А этот? С видом мученика отказался от человеческой крови и страдал нравственными терзаниями. Ему хватило пары минут, чтобы все исправить. Одна капля человеческой крови и вуаля, всплыл старый добрый Потрошитель. Что ж, лето заканчивалось, но воздух все еще был теплым, а солнце лениво зависло в небе, будто тоже не спешило к осени. Лилит вернулась из поездки не так давно, но до сих пор ощущала запах соли в волосах, и всякий раз это вызывало у нее улыбку. Каникулы она провела с Майей: белоснежный песок, теплое море, палатки, утренние пробежки, ночи у костра под гитару. Крафтовое пиво, охренительно вкусные хот-доги и закаты, настолько яркие, что казалось, будто небо вот-вот вспыхнет. Если подумать, возможно, именно ради таких моментов и стоило пройти через весь этот хаос. Лилит нажала кнопку «отправить» — работа на сегодня была завершена. Компания находилась в Бостоне, но ее дело — чертежи, которые можно делать из любой точки мира. Это приносило деньги, а значит, теперь она не зависела от Сальваторе и могла с гордостью заявить, что полностью самостоятельна. Встав из-за стола, она начала убирать книги, но случайно наткнулась на свою записную книжку. Открыв ее, она без раздумий вырвала первую страницу: список летних целей. Все было выполнено. Тату поверх шрама — есть. Бег — в привычке. Море — отмечено. Старый режим — восстановлен. Книги — дочитаны. Старые вещи — выброшены. С Нейтаном тоже все более-менее устаканилось. Он по-прежнему часто уезжал, ссоры случались, но Лилит просто перестала на это обращать внимание. Выйдя на улицу, солнце приятно грело кожу. Жизнь, казалось, наконец вошла в нормальное русло. Она уже была напротив входа в кафе, где работала подруга, когда кто-то с размаху врезался в нее. Удар был таким, что ее чуть не снесло с ног, и, чтобы не растянуться на асфальте, ей пришлось отпустить все книги и конспекты, которые тут же разлетелись по земле.       — Да ты издеваешься… — прошипела она, опускаясь на колени, чтобы собрать листы, пока их не унес ветер. В этот момент взгляд зацепился за мужской ботинок, который без зазрения совести наступил на одну из ее книг и, судя по всему, даже собирался улизнуть.       — Смотри, куда идешь, болван! — злобно выпалила она, поднимая голову. — Эти книги и конспекты в единственном экземпляре! Казалось, злиться сильнее уже невозможно, но это оказалось ошибочным предположением. Ноздри раздувались, как у быка, готового к атаке. Стефан обманул его. Целая стая — потеряна. Нет, хуже. Она мертва. Все пошло не так. А как финальный плевок в лицо — оказалось, что его обвели вокруг пальца, как последнего идиота. Двойник жив. Спокойно дышит, разгуливая по этому городу. Клаус стиснул зубы. Пора было преподать поучительный урок одной слишком везучей девице. Он уже сделал шаг вперед, но наступил на книгу. Потом еще на одну. Только сейчас он соизволил посмотреть вниз. Ладно, их тут явно многовато. Она что, библиотеку ограбила? Он резко обернулся, бросив взгляд на ту, кого едва не сшиб. Вздохнул, недовольно скривился, но все же наклонился, чтобы помочь. У него ведь все еще оставались манеры. В отличие от этой особы. Некоторые книги выглядели чересчур древними, словно их владельцем когда-то был сам Моисей. Даже конспекты выглядели так, будто пережили пару эпох. Исподлобья он снова посмотрел подозрительно на девушку. Белая шелковая блузка и легкая юбка, развевающаяся от ветра. Длинные волосы цвета темного шоколада спускались волной. Когда порыв ветра резко отбросил прядь с ее лица, он уловил детали — пухлые губы, аккуратный, чуть вздернутый нос. Что-то до боли знакомое… В этот момент девушка повернулась к нему, забирая конспекты из его рук, и теперь он увидел ее лицо полностью. Ох ты ж, е-мое. Вы только посмотрите на нее. Это была Лилит. Ну-ка, ну-ка… А где это она шлялась все это время? Исчезла, пропустила такое веселье… Недопустимо.       — Дай сюда, — оборвала она его мысли, выхватывая книги и конспекты из его рук, после чего, даже не взглянув на него, скрылась за дверями кафе. Клаус наблюдал, как она уселась возле бара и подозвала официанта. Он медленно провел рукой по шее, размял ее, а затем, обнажив зубы в хищной улыбке, громко рассмеялся. Жаль, что они сейчас не встретятся в школе. Вот это было бы представление, да? Но ничего. Сперва разберется с двойником. А потом… Потом он уделит ей все свое внимание.

***

      Тишину особняка нарушал приглушенный звук карандаша, скользящего по бумаге. Клаус откинулся на спинку дивана, позволяя себе насладиться вкусом победы. Все наконец-то встало на свои места. Правда, ведьмы умудрились обвести его вокруг пальца, заставив поверить, что смерть двойника — ключ к снятию его проклятия и к созданию армии гибридов. В первой части плана они действительно не солгали: ритуал позволил Клаусу наконец-то обрести свою истинную природу. Однако вторая часть оказалась куда более сложной. Он ошибочно полагал, что разрушение проклятия автоматически даст ему возможность создавать новых гибридов. На деле же оказалось, что без крови живого двойника этот процесс попросту невозможен. Ведьмы знали об этом, но Клаус — нет. Иронично, но благодаря стараниям ее друзей, девица осталась жива, предоставив необходимый ресурс. Первый успех уже был налицо — Тайлер Локвуд стал его первенцем в армии преданных гибридов. Армии, которая никогда не предаст, не сбежит, не обернется против него. В отличие от… Двери особняка распахнулись.       — Собираешься меня бросить здесь, а сам уехать на поиски оборотней? — голос был полон возмущения и капли драмы. Ну да, ну да, он, конечно, скучал по ее спектаклям. Клаус оторвал взгляд от наброска и  посмотрел на сестру.       — Именно. Ты, как всегда, быстро соображаешь, — усмехнулся он. — Присмотришь за двойником и…       — Что?! Я что, похожа на няньку?!  Она схватила граненый стакан, вцепившись в него так, будто в следующую секунду запустит прямиком в его самодовольную физиономию.       — Ребекка… — мягко произнес он.  Тысячу лет прошло, а она все та же. Сначала взорвется, потом надуется, припомнит все, что ее бесит, а в конце все равно сделает так, как он сказал. Она всегда была такой. В 1920-х, в Чикаго, они встретили Стефана, и Ребекка, конечно же, влюбилась. Ей всегда хватало пары взглядов и сладких обещаний, чтобы потерять голову. Когда пришло время бежать, она решила остаться со своей новой любовью, пожелав Клаусу удачи. Но не тут-то было. Она его сестра, а семья, нравится ей это или нет, остается вместе. Если она не хочет следовать за ним добровольно, значит, последует вынужденно. Тогда он воткнул в нее кинжал и уложил в гроб, где она пробыла до недавнего времени.       — Сколько еще ты собираешься держать Элайджу в гробу?       — Я выкупил этот особняк, ремонт почти завершен. Найду стаю, обращу их в гибридов, и тогда Элайджа присоединится к нам. Здесь будет наш дом. Ребекка закатила глаза, услышав очередное заявление брата. О, ну конечно, еще один дом. Еще одна попытка собрать их вместе. Они уже играли в эту игру: Новый Орлеан, Англия, Испания — где только не пытались обосноваться. Но заканчивалось все всегда одинаково. Когда ситуация выходила из-под контроля, когда их находили или семейные разборки достигали апогея, у Клауса был проверенный метод. Взмах кинжала — и кто-то снова отправляется в долгий, вынужденный отдых. Иногда он даже поступал благородно, убирая семью на время, чтобы спасти их, но чаще все сводилось к одному: раздражаешь Клауса — добро пожаловать в персональный гроб. И вот теперь он снова строил для них дом, завуалированно предлагая еще один шанс. Почти извиняясь. Почти намекая, что на этот раз все будет иначе.       — Через пару дней я уеду. Присмотри за двойником, — провел линию карандашом по бумаге он. — И еще за сифоном. Ребекка уже собиралась возмутиться, но тут ее внимание переключилось.        — Что за «сифон» еще?       — Сифон — весьма привлекательный вид существ, который может одним прикосновением вытянуть магию и убить, — спокойно ответил Клаус, проводя плавную линию на бумаге.       — Чего?!       — Один из колдунов сказал, что нас она убить не сможет. Только высушить, — сказал он, слегка пожав плечами, будто речь шла о каком-то пустяке.       — О, ну это совсем другое дело, —  всплеснула руками она. — Какие мы везучие! Все, что она может — это высушить нас до состояния засохших мумий. Правда, просто фантастика. Значит, мне ее убить?        — Ребекка, я сказал «присмотреть», а не «убить», — поднял на нее взгляд он, и уголки его губ слегка дернулись вверх. — Тем более, этот сифон по совместительству моя жена. Ребекка зависла. Буквально. Пару секунд она просто пялилась на брата.       — Ты женат? Она плавно подошла к столику, разлила себе выпить, сделала глоток… И тут же расхохоталась.       — Господи, Ник, ну и дичь, — с трудом сгибалась от смеха она. — Ты, который веками никого не подпускал к себе, который врывался в чужие жизни и рушил их без зазрения совести… Ты теперь в браке? Ну все, я официально жду, когда ты заведешь лабрадора, купишь белый заборчик и окончательно ударишься в домашний уют.       — Ну, фактически мы не расписывались, но дали друг другу клятвы. Ребекка вытерла слезы смеха, скопившиеся в уголках глаз, и наконец обратила внимание на листок в руках брата. Она подошла ближе, заглянула через его плечо и, ну конечно… Все по стандарту. Конечно, он ее нарисовал. Она прищурилась, склонив голову то в одну, то в другую сторону, оценивая выбор.        — Даже не знаю, что спросить. Как ей это удалось или, вернее, как она так влипла? И насколько я помню, в нашей семейке ведьмы были слабостью Элайджи, — многозначительно подняла бровь она. — Ты же их терпеть не мог.  Клаус, не поднимая глаз, просто хмыкнул, отложил карандаш и небрежно кинул рисунок на стол.       — С последним ты ошибаешься. Она не предмет моего воздыхания. Скорее… Предмет интереса, — изрек он. — Во-первых, она еще не знает, кто я такой, и мне предстоит разыграть перед ней весьма занимательный спектакль. Во-вторых, я хотел преподать ей урок за попытку побега. Ну, а в-третьих… Мне просто любопытно, что она из себя представляет. Ребекка, выслушав весь этот спектакль, только закатила глаза, скрестив руки на груди.       — О, ну конечно. Значит, ты будешь играться с девчонкой? — качнула головой она. — Мне ее уже жаль.

***

      Войдя в «Мистик Гриль», Клаус не спеша опустился на свободный стул у бара, крутанул в пальцах стакан с виски и задумался, прикидывая, как подобраться к Лилит так, чтобы шайка Гилберт не сунула свой любопытный нос. Музыка в колонках сменилась, создавая расслабленную атмосферу, и он уже собирался уйти, но в этот момент его взгляд зацепился за один-единственный столик, и он замер. Ох, святые угодники. Судьба явно решила не растягивать удовольствие. Лилит. Совершенно одна. Клаус чуть наклонил голову, разглядывая ее, и уголки губ дрогнули в насмешливой ухмылке. Он жестом заказал еще порцию виски, подцепил пальцами стакан и с самодовольством направился прямо к ее столику.       — Прежде чем подсесть за чужой столик, необходимо спросить разрешения у тех, кто за ним сидит, — ворчала Лилит, не поднимая глаз от книги.       — Разве похоже, что я в этом нуждаюсь? Что за самодовольный придурок, подумала Лилит. Ну надо же, из всего заведения, полного свободных столиков, он выбрал именно ее. Она молча засунула книгу в сумку и уже собиралась просто уйти, но конечно же, прежде чем встать, надо было бросить взгляд на наглеца, который так бесцеремонно вторгся в ее личное пространство. И тут, глаза расширились. Она моргнула, потом еще раз. Это был он. Тот самый парень из Бостона. Она чувствовала, как ее мысли в панике мечутся, пытаясь найти выход из этой ужасно неловкой ситуации. Ей придется переехать в Антарктиду, построить себе ледяную пещеру и выучить язык пингвинов, потому что никакого другого способа пережить этот момент просто не существовало.       — Ты что здесь делаешь? — спросила Лилит.   Она выдохнула, натянула привычную маску безразличия и, подняв подбородок, приказала себе одно: никаких эмоций.       — Разве так, ты должна приветствовать меня после всего, что было? — спросил Клаус.       — А чего ты ожидал? Оркестр с барабанами? К сожалению, хор все еще в отпуске, — парировала она. Его губы подергивались от удовольствия.       — Какая пламенная речь… Не находишь это забавным? Мы встретились в баре во второй раз. Лилит открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут же осеклась. Она поняла, что не знает его имени.       — Если ты не собираешься объяснять, зачем подсел за мой столик и что тебе вообще от меня нужно, то я пойду. Она резко схватила сумку, демонстративно поднялась и уже собиралась уйти, но… Клаус, конечно, не был бы Клаусом, если бы позволил ей просто так сбежать.       — Снова убегаешь? Как в ту ночь, когда стала моей женой? — спросил он.        — Мы оба были пьяны. Она плюхнулась обратно на свое место, сложила руки на стол, слегка подалась вперед и понизила голос, будто всерьез опасалась, что за соседними столиками засели журналисты желтой прессы или, чего хуже, ее знакомые. Никто не должен был слышать этот разговор.       — И оба дали клятву, — напомнил Клаус.       — Клятву? — переспросила Лилит, прищурившись. — У тебя есть какие-нибудь документы, подтверждающие, что мы женаты? Нет? Вот и отлично. Клаус едва заметно сжал челюсти, взял стакан и крутанул его в пальцах, словно обдумывал, стоит ли разнести бар сейчас или оставить это развлечение на потом. Нда, какая же прелестная наглость. Она пыталась отмахнуться от случившегося, словно это была мелкая ошибка, а не клятва, данная в святом месте.       — Ты меня выследил, да? — спросила она. — Конечно, тебе было сложно догадаться, где я. Мистик Фрикинг Фоллс. Город, куда любой турист зайдет «случайно». Будем честны, город совсем не туристический. Бары? Обычные. Достопримечательности? Отсутствуют. Архитектура? Ну, если только ты испытываешь необъяснимую страсть к викторианскому стилю с элементами облупившейся краски. Она откинулась на спинку, продолжая перечислять на пальцах.       — Дальше идем. Скука? Бесконечная…       — У тебя слишком большое мнение о себе, дорогая, — поставил локоть на стол он, подперев подбородок ладонью. — Я тебя не выслеживал. Просто судьба любит пошутить. Лилит смотрела на него выжидательно, скрестив руки на груди. В ее взгляде читался немой вопрос — объяснит ли он, как оказался в этом захолустье? Что вообще забыл в Мистик Фоллс? Если он вдруг решил, что нашел себе новый дом, она, конечно, могла бы любезно посоветовать уезжать как можно скорее, потому что здесь, между прочим, щеголяют оборотни, и атмосфера, мягко говоря, не располагает к уютному семейному гнездышку. Но он, разумеется, не торопился с объяснениями. То ли не хотел, то ли просто получал удовольствие, наблюдая за её реакцией, растягивая этот момент до откровенного издевательства. Точно. Он просто издевается над ней!       — Что ж, я перейду к делу, — произнесла она. — Если ты закончил, я буду признательна, если все, что было в Бостоне, больше не будет обсуждаться, и мы просто это забудем. Лилит резко встала, перекинув сумку через плечо, и направилась к выходу, но не успела сделать и пары шагов, как раздалось громкое:       — Любовь моя, ты куда? Мы еще не закончили! Его голос разнесся по бару. Лицо обдало жаром, а внутренний голос уже начинал паниковать. Она огляделась. Слава богу, в баре не оказалось ни одноклассников, ни кого-то из знакомых. Только более взрослые посетители, которым до ее личной жизни не было никакого дела. Она глубоко вздохнула и, развернувшись, приблизилась к нему, сокращая расстояние до опасно близкого.       — Я бы предпочла, чтобы ты просто забыл об этом, потому что, насколько я помню, наша встреча изначально не подразумевала долгосрочных последствий. Одна ночь, никаких обязательств, никаких глупых сентиментальностей. Да, возможно, мы немного увлеклись и почему-то решили, что зайти в костел — блестящая идея, но давай будем честны: это не более чем пьяный эпизод, которому не место в реальности, — прошептала она. —  С этого момента держись от меня подальше. Лилит развернулась, но не успела сделать и шага, как этот бостонский мужчина перегородил ей путь.       — Хм… В ту ночь ты просила быть ближе. И, насколько я помню, как можно глубже. Она разинула рот, потом резко захлопнула, затем снова приоткрыла, но слова упрямо застряли где-то в горле, потому что, черт возьми, он действительно сказал это вслух? Клаус протянул руку, взял прядь ее волос и поднес к носу, вдохнув знакомый аромат, и мысли невольно унесли его в ту самую ночь. Как странно, запах не изменился, все тот же легкий оттенок пряной розы, но сама девушка в красном изменилась. И в этом, без сомнения, был свой интерес.       — Ты… Ты совсем страх потерял? Напомню тебе, что ты не бессмертный! — взбесилась Лилит, со всей силы ударив его по руке.       — Лю…       — Повторишь еще раз «любовь моя» — и клянусь, ты труп! — крикнула она, на что он осуждающе покачал головой,       — Дорогая, не устраивай сцен. Лилит только сейчас осознала, что на них пялился весь бар. Она прикрыла глаза, мечтая, чтобы где-то за барной стойкой уже была выкопана яма, в которую можно было бы провалиться.       — Ты… — прошипела она, но тут же прикусила язык.       — Значит ли это, что ты хочешь знать мое имя?       — Не ходи за мной! — рявкнула она, убегая.        — Неправильный выбор, — ухмыльнулся он.  Но он все  же дал ей уйти. Чтобы застигнуть ее врасплох снова…

***

      Холодные капли стекали по коже, оставляя после себя ощущение бодрящей свежести, но не избавляя от тяжести мыслей. Лилит не спала почти всю ночь, ворочаясь с боку на бок, но сон так и не пришел, уступая место мыслям, от которых хотелось зарыться в подушку и исчезнуть. Потому что, как минимум, она знала, что Нейтан изменил ей. А вот Нейтан не знал, что Лилит «изменила» ему в ответ. И, разумеется, она предпочла бы никогда не поднимать эту тему. Но если этот бостонский парень собирался продолжать появляться в ее жизни, то этот разговор, как ни крути, был неизбежен. Выключив воду, она расчесала волосы, нанесла увлажняющую сыворотку и, пока средство впитывалось, быстро навела макияж. Завершив образ, она провела помадой по губам, а затем салфеткой убрала излишки пыльно-красного оттенка. Красный. Цвет, который ей не подходил. Цвет, который бросал вызов. Красный был слишком смелым, слишком вызывающим, слишком опасным. Он не вписывался в ту, кто привыкла держаться в тени, кто годами прятала свои эмоции, кто боялась открыться даже приемным родителям, кто цеплялась за привычное, потому что перемены означали выход из зоны комфорта. Но, возможно, именно поэтому красный цвет стал частью ее жизни. Он бросал вызов. А она, даже если не сразу, принимала его. Лилит вошла в кафе и направилась к стойке, откуда уже доносился запах свежей выпечки и легкий аромат кофе, но никакие уютазаполняющие детали не могли отвлечь ее от тотального потрясения последних событий. Доедая уже вторую булочку, она жевала так, словно пыталась заесть реальность, но, к сожалению, даже самая идеальная выпечка не могла отменить тот факт, что все пошло к чертям.       — Не поверишь… — пробормотала Лилит с набитым ртом, продолжая жевать так, будто надеялась подавиться и избежать разговора.       — Не говори, что вы опять расстались, — устало протянула Майя, скрестив руки на груди и исподлобья посмотрев на нее. День выдался тяжелым: один пьяный идиот разгромил половину витрины, и ей пришлось все убирать самой, так что сил на чужие драмы у нее катастрофически не оставалось.       — Нет, это хуже. Парень, с кем я переспала в Бостоне, сейчас тут. Майя сначала просто моргнула, будто ее процессор перегрелся, затем ее взгляд, еще минуту назад полный усталости, озарился внезапным интересом.       — Это же круто! — оживилась она.       — Нет. Это нихера не круто, — заявила Лилит, запивая комок реальности чаем.       — Боже, это так романтично… — протянула Майя, мечтательно закатив глаза. — Только глянь, вы снова встретились! Может, вам суждено быть вместе? Лилит так громко рассмеялась, что один из постоянных клиентов резко обернулся, и это было бы не так страшно, если бы не одно «но» — он был со слуховым аппаратом. Значит, она смеялась очень громко.        — Вообще-то, у меня есть Нейтан, — напомнила она, скрестив руки на груди.       — Вообще-то, у твоего бостонского парня, между прочим, есть преимущество. Вы, на секундочку, «женаты».  Господи. И она туда же. Ей хотелось закатить глаза так далеко, что потом пришлось бы возвращать их обратно хирургическим путем, но вдруг заметила:        — Твою же мать… Эта русая задница идет сюда! — выдохнула Лилит, прижимаясь к столу.       — Где? Где?! — чуть подпрыгнула Майя, оглядываясь. Ей срочно нужно было знать, кто этот парень, который умудрился так зацепить Лилит, что она хоть на время, но позабыла о Нейтане. А это, между прочим, редкость.       — Не смей поворачиваться! — зашипела Лилит, наклоняясь к столу так, будто ей срочно нужно было изучить текстуру древесины. — Может, он просто что-нибудь купит и спокойно уйдет. Она строго посмотрела на Майю, давая понять, что та тоже должна спрятаться и не высовываться.       — Ага, конечно. Вампир пришел перекусить булочками? — фыркнула Майя. — И явно не теми, что у нас на прилавке. Скорее твоими. Лилит молниеносно метнула в нее салфетку.       — Даааамы.       — Оу… — протянула Майя это так, будто одновременно признавала поражение и забавлялась ситуацией.       — Тебе здесь не рады, — произнесла она. Лилит выпрямилась, быстро натянув выражение абсолютного безразличия, словно не пыталась еще пять минут назад слиться с интерьером и сделать вид, что ее здесь вообще нет.        — Ужаас, какая неловкая ситуация, — усмехнулся Клаус. Он бесцеремонно сел рядом с ней, закидывая руку на спинку красного дивана. Их бедра тесно соприкоснулись, но она принципиально не сдвинулась ни на дюйм. Потому что это ее территория. Потому что это ее кафе, ее пространство, ее жизнь.       — Вы так отлично смотритесь… — размякшая от веселья Майя расплылась в улыбке, но быстро передумала, когда получила под столом пинок по ноге. — Эм… Лилит, ты не рассказывала, как его зовут. Та уставилась на нее так, словно вот-вот вручит Нобелевскую премию за звание «лучшей» подруги.       — Ник, — ответил Клаус. — Но тебe, дорогая, я, так уж и быть, разрешаю называть меня просто: муженек, любимый, единственный и неповторимый… Горячее дыхание коснулось мочки ее уха, окутывая запахом дорогого одеколона, леса и наглости, столь концентрированной, что ее можно было бы разливать по бутылкам и продавать. Она повернула голову, и теперь их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга. Лилит заметила его зелено-голубые глаза, легкую щетину и эти чертовые ямочки на щеках. Она не хотела этого признавать, но этот парень выглядел возмутительно привлекательно. И что самое неприятное — даже трезвая она это подметила. Эта харизматичная, дерзкая, до безобразия уверенная в себе мужественная красота была тем типом внешности, который заставляет девушек терять здравый смысл и нижнее белье одновременно.       — А как насчет мудилы? — любезно предложила Лилит, сложив руки на груди и метнув в него самый невинный взгляд, будто действительно пыталась помочь в выборе идеального обращения. Клаус ухмыльнулся, уголки его губ дрогнули от сдерживаемого веселья, а в глазах засверкало нечто опасное. Он приблизился к ней, пока их носы едва не соприкоснулись.       — Я не могу решить, чего сейчас хочу больше: отшлепать тебя здесь при всех… Или нагнуть тебя при всех. Лилит сглотнула, ее глаза метнулись в сторону, как будто где-то в помещении вдруг появилась кнопка экстренной эвакуации, и она срочно пыталась ее найти. Черт. Это уже было. Он уже говорил ей это в Бостоне.       — Эй! Вы что там, целуетесь?! — ахнула Майя, чуть ли не подпрыгивая от шока и предвкушения одновременно. Она отстранилась, чувствуя себя застигнутой врасплох, как вор, которого поймали на месте преступления. Пульс бешено колотился, мысли хаотично метались, а внутри царил такой разгром, будто ураган пронесся прямо через нее. Она панически искала свою привычную маску спокойствия, а лучше — безэмоциональности, но она исчезла. Глубоко втянув воздух носом, Лилит закрыла глаза, представляя, что ее веки — это бетонные стены, которыми она укрепляла свою оборону.        — Не буду вам мешать… — сказала Майя, перед тем как уйти. Глаза Лилит резко распахнулись. Ее подруга только, что ее бросила. Предала. Выдала на растерзание!!! «Мои веки — это бетонные стены.» — напомнила себе Лилит, выпрямляя спину и глубже вдыхая воздух.       — Любовь моя, — мурлыкнул Клаус. «Бетонные стены. Огромные бетонные стены.» — сказала себе Лилит.       — Не игнорируй меня, любовь моя. «Мои стены — это чeртова Великая Китайская стена!» — уверяла себя Лилит.        — Любовь моя, — пропел Клаус.  Забудьте о стене. Лилит нужен свежий воздух. Новый мозг, который справится с этим хаосом, и, возможно, другая вселенная, где ее не преследует этот парень. Она сейчас выпрыгнет из окна, оседлает дракона и умчится верхом на нем куда-нибудь, очень-очень далеко. Куда угодно. Но вместо эпичного побега она тяжело вдохнула, пытаясь не впечататься лицом в стол от переизбытка эмоций.       — Мне нужно выйти, — заявила Лилит, на что он окинул взглядом кафе.       — Не думаешь, что здесь слишком много людей? Она вновь сглотнула.       — И о чем же ты подумала? — ухмыльнулся Клаус, его глаза скользнули по ее лицу, задерживаясь на пунцовых щеках. — Ты покраснела.       — Нет       — Это восхитительно, — довольно отметил он. И вот теперь Лилит осознала всю глубину своей ошибки. Она была в ловушке. Чтобы выйти, ей нужно было, чтобы он сдвинулся, но они оба прекрасно понимали, что он этого не сделает. Применить магию? Да, конечно. Можно. Если мечта всей ее жизни — проверить, как быстро он разозлится и чем это для нее закончится.       — Почему ты покраснела? — поинтересовался он. — Есть ли какие-то воспоминания, которые твой разум прокручивает? Она поджала губы, закатила глаза и взяла себя в руки.       — Ох, я тебя умоляю. Не льсти себе. В этом не было ничего особенного, — сказала Лилит.       — В этом? — спросил он насмешливым тоном.       — Ты… Знаешь, — сказала она.       — Нет, просвети меня, — попросил он, на что она бросила на него взгляд, как на будущего смертника.         — Прекрати, — потребовала Лилит.       — Прекратить что? — спросил Клаус.        — Ты не можешь просто перестать? — спокойно спросила она. Он прошелся взглядом по ее лицу, наблюдая, как она складывала все эмоции куда-то в сторону. Нет, так не пойдет.        — Ты слишком застенчива, чтобы сказать, как набросилась на меня? — прошептал он. — Как я попробовал тебя на вкус так, будто никогда ничего не ел раньше? Как ты слизывала каждую каплю с меня и просила еще? Ее тело вздрогнуло. И тут, по какой-то дикой случайности, а точнее — по милости судьбы-злодейки, ее рука резко взлетела вверх и накрыла его рот, заставляя замолчать.       — Остановись, — прорычала она. Слишком глупо. Клаус медленно улыбнулся прямо под ее ладонью, а затем… Прикусил ее плоть. Долгая, горячая дрожь пронеслась по ее телу, стерла воздух из легких, заставила сердце пропустить удар. Она отдернула руку и наградила его таким испепеляющим взглядом, что чуть не подожгла все вокруг.        — Мы с тобой переспали и разошлись, как в море корабли. Это было один раз, на одну ночь и больше не повторится. Он помедлил, словно давая ей надежду, что он примет эти слова всерьез. А потом многозначительно ухмыльнулся.       — Меня бы это задело… — он чуть наклонил голову, будто смакуя следующий удар, — Но я вспомнил, что мы с тобой женаты.       — Агх! — зарычала Лилит, стискивая зубы. Послышался чистый, звонкий, дерзкий смех, такой наглый, что хотелось удариться головой о ближайшую стену. Лилит пожевала нижнюю губу, отбивая ритм каблуками по полу, размышляя, что хуже: задушить его здесь и сейчас или попытаться сбежать.       — Ты такая нервная, тебе просто необходимо расслабиться, дорогуша, — наклонился ближе он, а она машинально задержала воздух в легких.       — Ты принципиально не хочешь дышать со мной одним воздухом? Она упрямо продолжала удерживать дыхание, даже когда грудь начала болезненно сдавливать, но тут же заметила знакомый блеск в его глазах. Плохая идея. Этот засранец бы сделал ей искусственное дыхание, если бы она упала без сознания. Лилит повернула голову в противоположную сторону и резко выдохнула, почувствовав, как легкие взорвались болью от нехватки кислорода.       — Боишься заразиться чувствами, если будешь дышать одним воздухом со мной? — спросил он. — Мудрое решение. Опасная штука, чувства. Их сложно контролировать. Клаус медленно наклонился ближе,  будто наслаждаясь каждой секундой это спектакля. Он протянул руку, кончиками пальцев почти касаясь ее щеки, чуть-чуть, едва заметно, словно пробуя на вкус запретное. Но в последний момент остановился. Как минимум потому, что по глазам Лилит было видно — она бы эту руку с радостью откусила.       — Что тут, вашу мать, происходит? Лилит резко дернулась, поворачивая голову в сторону. Перед ней стоял Деймон. О, да! Наконец-то. Ее друг. Ее спасение! Ее личный разрушитель проблем. Этот бостонский негодяй сейчас познает кару небесную. Сейчас Деймон его растопчет в пух и прах, вытрет об него ноги, отправит обратно в Бостон первым же рейсом! Лилит уже почувствовала вкус триумфа, но тут…       — Клаус, отойди от нее. Подождите. Что? Где-то в этой угрозе прозвучало одно-единственное слово. Имя. Совершенно неправильное.       — Какой еще Клаус? — спросила она, брови сомкнулись в недоумении.  Деймон бросил на нее странный взгляд, как будто она только что спросила, почему небо голубое.       — В смысле «какой»? — спросил он. — Клаус. Тот самый Клаус. В голове что-то щелкнуло, перевернулось, запуталось в собственных выводах, споткнулось о здравый смысл и с грохотом рухнуло в пропасть осознания. Она медленно, очень медленно повернулась к бостонскому парню, который, разумеется, смаковал каждую секунду ее потрясения, сияя самым мерзким, самодовольным, до неприличия довольным выражением лица. Проклятие.