Девушка в красном

Вам может нравиться или не нравиться мой образ жизни, но мне это совершенно все равно: вы должны уважать меня, если хотите меня знать.

Лев Николаевич Толстой

Бостон. Штат Массачусетс.

Утро после бара.

От лица незнакомки:       Крепкие отголоски вчерашнего вечера, как и положено, с грохотом обрушиваются на сознание, заставляя мир раскачиваться, словно палуба во время шторма. Стоит лишь немного пошевелить глазами — и желудок немедленно поднимает мятеж, грозясь объявить капитуляцию. На языке застревает единственная просьба: «Ведро. Срочно.» Но во рту такая сухость, что язык, прилипший к небу, отказывается слушаться. Вдох. Выдох. Я медленно открываю глаза и поворачиваюсь на левый бок. В ту же секунду взгляд натыкается на… Обнаженное мужское тело.  Моргаю раз, моргаю два. Мои глаза не в силах оторваться от этого чуда, которое я рассматриваю, как самую редкую игрушку из Киндер-сюрприза, стоящую в полке коллекционера. И вот, как только осознание всей ситуации доходит, из моих губ вырывается беззвучный стон. Я переспала с ним. Трижды. Как так получилось?   Клянусь, я вполне разбираюсь в искусстве потребления алкоголя и точно не отправлялась вчера в гиперболическую пьянку — я вполне отчетливо помню вечер. Но одно могу сказать наверняка: та, что вчера веселилась, — это была не я. Очевидно, это был мой зловещий двойник! Чувствую себя… Совращенной, что, конечно, абсурдно, ведь если уж кого вчера совратили, так это его. В конце концов, именно я сделала первый шаг. И я не только соблазнила его, но и привязала к кровати, скакала на нем верхом, как на личном аттракционе в парке развлечений. Матерь святая. Я в порядке, я в порядке, я в порядке, я в порядке? В порядке ли я? Господи, в каком я порядке? Что это значит?! Так, стоп. Это ведь не конец света, верно? Верно. Никто не погиб, и я тоже. О, нет… Какого черта, я позволяла ему пить свою кровь? Чем я думала? А если бы он потерял контроль и отправил бы меня на вечный отдых? Я на мгновение закрываю глаза, чтобы успокоить свое сердцебиение. Фух. Просто учись на своих ошибках, запомни и двигайся дальше! А еще лучше двигай отсюда! Тихонько выскальзываю из-под одеяла, стараясь не нарушить тишину. Глазами пробегаю по комнате, ища свою одежду. Первыми попадаются туфли. Я подхожу к ним и поднимаю их с пола, чувствуя, как странно это — касаться вещей, которые были частью всего того хаоса, который произошел вчера. Я продолжаю осматривать пространство, и взгляд вновь возвращается к мужскому телу. Серьезно? Прикрылся бы хоть немного, а то лежит тут… Во всей красе… Мой взгляд ненадолго задерживается на нем, прежде чем я мотаю головой. Рядом со стулом нахожу свое платье и сумку. Все, пора убираться отсюда! Поднимаю одежду, проверяю кулон — на месте. Но тут замечаю, что платье порвано. Ох Боги, за что? Я сканирую комнату и нахожу его кофту возле дивана. Столь же оперативно, как и ее нахождение — я покидаю номер, а затем и отель. Снаружи меня встречает моросящий дождь. Зловещее небо висит так низко, что кажется, вот-вот и обрушится мне на голову. На улице так темно, что я невольно задаюсь вопросом: который час? Увидев приближающую желтую машину с таксометрическим огоньком на крыше, я быстро поднимаю руку. Почти сразу такси сбавляет скорость и скользит к обочине. Садясь внутрь, я диктую водителю адрес, протягиваю пять баксов, и машина плавно трогается с места. Окна покрыты мелкими каплями дождя, через которые едва виднеются тусклые огоньки уличных фонарей. Мы скользим по Бойлстон Стрит, мимо пустых кафе и закрытых магазинов.  Мои ладони тянутся к пульсирующим вискам, а затем скользят по волосам, где под черепушкой бьется зудящий поток мыслей. Стоило ли оставить какую-то записку? Как вообще поступают в таких случаях? Наверное, не самое этичное решение — сбежать, но… В конце концов, это всего лишь случайное знакомство, не подразумевающее продолжения. Да и я ведь видела все эти фильмы и сериалы с подобным сюжетом, где герои всегда убегают после проведенной ночи, чтобы избежать неловкого разговора. Так что, может, я действительно сделала все правильно. По крайней мере, убежать первой — это точно лучше, чем оказаться той, кто просыпается в номере, ощущая себя по меньшей мере не в своей тарелке. Машина замедляет ход и, наконец, останавливается у входа в отель «The Maple Grove». Я благодарю водителя и выбегаю из машины. Оказавшись в своем номере, я скидываю с себя одежду. Туфли летят в угол, мужская кофта — на кровать, сумка — на стол. Я направляюсь к ванной и, не теряя времени, включаю душ. Мелкие капли воды, встречающие меня, дарят краткий момент расслабления. Но стоит мне закрыть глаза, как в голове начинают всплывать воспоминания о вчерашнем дне.

***

      Взгляд в зеркало встречает одобрительное кивание. Красное шелковое платье манифестирует гармонию между скромностью и сексуальностью. Тонкий блеск ткани ловит свет, оттеняя кожу, а алые туфли и миниатюрная сумочка дополняют образ. Будильник нарушает тишину, напоминая, что пора выходить. Я запираю дверь номера, вдыхаю воздух и ступаю на улицу, где у обочины уже ждет такси. Сердце отбивает неровный ритм, трепещет, словно крылья бабочки, пойманной в ладони. Сегодня — наша первая годовщина. Город, в котором все началось, снова принимает меня в свои объятия. Нейтан старше меня на два года — высокий шатен с карими глазами. Несколько прядей в его волосах выгорели так, словно он все детство провел под палящим калифорнийским солнцем, а не в нашем сером и унылом городе. И по всем канонам он — местная звезда, гитарист и солист музыкальной группы, парень с дьявольской харизмой и фирменной улыбкой, способной выбить из тебя весь здравый смысл. Он живет с отцом, чьи частые командировки делают невозможным мое знакомство с ним. О матери, кстати, я ничего не знаю. Как только я начинаю заводить разговор о его родителях, он непременно строит между нами стену. В такие моменты я, конечно, могла бы расстроиться, но честно говоря, я поняла, что так бывает. В конце концов, я сама не открываю ему всего о себе.  Подъехав к месту назначения, я выхожу из такси, быстро разглаживая платье. На часах уже 18:35 — всего пять минут опоздания, но, переступив порог кафе, я не нахожу своего парня среди посетителей. Мимо меня проходит знакомый бармен — друг Нейтана. Их связь укрепилась за годы, ведь Нейтан не раз выступал в этом кафе, и, как мне известно, сегодня он тоже должен был подняться на сцену.       — Привет, Нейтан приходил?                — Привет, да. Он там, в комнате для персонала.  Я благодарно киваю. Наверняка там ждут воздушные шарики в виде сердечек, а на столе — цветы и миленький тортик. Правда, Нейтан не тот тип парня, который заморачивается на всякие «ми-ми-ми» штуки. Скорее всего, он будет сидеть на кресле, как обычно, с гитарой в руках, перебирая пальцами струны, и тихо напевать какую-то новую песню. Вступив в коридор, направляясь к той самой двери, я вдруг ощущаю, как внутри поднимается настороженность, как ветки плюща, обвивающие стены старого здания. Мое чутье — вещь редкая, но если оно подает сигнал, значит, ему стоит верить. Я стою напротив двери, прислушиваясь. Внутри — тишина, в отличие от моего внутреннего голоса, который кричит: «Беги. Тебе это не нужно. Будет слишком больно.» Сердце же отвечает надсмешкой: «С хера ли? Все будет нормально. Это Нейтан, и значит, все будет в порядке.» С вздохом я обхватываю ручку двери и осторожно открываю ее. Первым, что я замечаю, — девушка с осветленными волосами, собранными в небрежный пучок, из которого выбиваются длинные пряди. Мое сердце сжимается в груди, когда взгляд невольно падает на руку, лежащую на ее макушке. Я узнаю эту руку, даже не видя лица — это рука Нейтана. Внутри что-то обрывается при виде этого интимного жеста. От этого всего становится дурно. Нейтан сидит в кресле, а девушка стоит перед ним на коленях, уже избавившись от верхней одежды. Она делает движения головой вверх-вниз и я по всей видимости должна устроить сцену. Вырвать у этой девчонки клочок волос и влепить ему пощечину, но вместо этого меня будто утопили в аквариуме.  Весь мир как будто растворяется, звуки становятся далекими, а перед глазами плывут размазанные силуэты. Мне приходится прищуриться, чтобы хоть как-то видеть, и тогда блондика поворачивается ко мне. Ее губы расползаются в насмешливой улыбке, и я вдруг узнаю в ней свою подругу. «Лучшего» расклада нельзя было представить… По моим венам будто пускают раскаленное железо, все горит от осознания того, что эта девушка — моя подруга, а этот парень — мой. Эти люди — мои люди, те, кому я доверяю. Да я на одной руке могу сосчитать тех, кому действительно доверяю. Я тщательно отбираю этих людей, не впуская чужаков в свою жизнь, потому что человек — самая ненадежная штука в мире. Глядя мне в лицо, моя подруга отодвигается в сторону, как будто предоставляя мне лучший вид, даря билет в первый ряд. Она проводит языком по всей длине эрегированного члена и я заставляю себя отступить назад. Шаги будто вязнут в болоте, каждое движение дается с трудом. Я не слышу, как за мной закрывается дверь кафе, не слышу звуков города, не слышу даже собственного сердца.  Уверяю вас, у нас все было хорошо. Не было никаких сигналов, которые бы заставили меня сомневаться, что все может пойти не так. Мы еще были в этом сладком, почти киношном «конфетно-букетном» периоде — прогулки по городу, ночные разговоры, его гитара, которую он приносил с собой, чтобы играть на крышах. Мы сидели, наслаждаясь тем, как город за горизонтом поглощает свет, а его музыка стала частью ночи. Я не могла похвастаться голосом, но он всегда говорил, что для него мой голос — самая приятная мелодия. Да, может быть, в последнее время мы виделись реже из-за его репетиций, но я не устраивала скандалов по этому поводу. И в плане близости нас все устраивало, кроме одного: он был против орального секса. Не знаю почему. Но он позволил это сделать ей, а мне — нет. Но в моей голове не возникают вопросы «почему?» и «за что?». Единственный вопрос, который я себе задаю, — это тот идиотский: «что я сделала не так?» Как в тумане, я вхожу в бар, пытаясь избавиться от этой горечи, хотя на самом деле мне хочется ее выплюнуть. Мечусь глазами по меню, но вдруг останавливаюсь на текиле. Никогда не пробовала ее раньше, но сегодня решаюсь. Мой психолог утверждает, что у меня есть психологические травмы из-за событий в прошлом. У каждого человека эта травма проявляется по-своему. Я заглушаю свои эмоции и не позволяю им выйти наружу, но это происходит только в моменты стресса. В такие моменты я часто совершаю импульсивные поступки. Может, именно поэтому я переспала с тем незнакомцем? Сама не уверена, была ли это месть Нейтану или что-то другое. Возможно, в этом есть доля правды. Но я склоняюсь к мысли, что, когда чувствуешь себя брошенным и ненужным, начинаешь искать где-то тепло. Тепло, которое хоть на мгновение затмит боль, где ты можешь почувствовать себя кем-то важным, а не тем, кого оставили за пределами. И ты забываешься, даешь себе иллюзию, что все в порядке, что ничего не случилось. А потом, когда приходишь в себя, осознаешь, что в результате ты оказываешься не лучше тех, кого винишь. Я тяжело выдыхаю, и мое сознание возвращается в реальность. 

***

      Струя воды бьет по плечам. Воспоминания нахлынули с такой силой, что в груди вспыхивает резкая боль. Где-то в районе сердца. Там, где раньше росли цветы, теперь пустота. Они вырваны с корнями, оставив лишь зияющие раны.        — Дерьмо, — всхлипываю я. Все, что лежало возле душа, подлетает в воздух и ударяется о стену. Я сжимаю кулаки, пытаясь запихнуть гнев обратно, запереть его, но не выходит. Злюсь на них. Злюсь на себя. Дыхание становится настолько глубоким и частым, что вчерашние стопки текилы снова дают о себе знать, поднимаясь к горлу, вызывая тошноту. Хочется сорвать голос, лупить кулаками по стенам, утонуть в слезах, уползти в какую-нибудь яму и никогда не вылезать. Мне нужно домой…  Туда, где меня ждут, где я знаю, что никто не предаст, не обманет. Туда, где можно спрятаться. Я вырываюсь из душевой кабины, поспешно вытирая остатки воды полотенцем. Одежда вскоре оказывается на мне, как и собранная сумка. Когда я иду к выходу, взгляд случайно цепляется за часы на комоде. Их старый циферблат продолжает отсчитывать время. Я останавливаюсь на пару секунд, замечая, что на экране — пять утра! Даже после такой бурной ночи я проснулась так рано, по старой привычке. Удивительно. Оказавшись на вокзале, я почти врываюсь в киоск, хватая первую попавшуюся бутылку воды и, к счастью, прямо по пути нахожу ибупрофен. Расплачиваюсь, мельком сверяю билет и, не теряя ни секунды, выхожу на стоянку. Там, среди ряда автобусов, нахожу свой — темно-синий, с табличкой на лобовом стекле: «Бостон — Ричмонд». Я запрыгиваю в автобус в последний момент — двери захлопываются сразу за мной, и он тут же трогается с места. Чуть ли не падаю на первое попавшееся свободное сиденье и с облегчением замечаю, что оно у окна. Отлично. Я прикрываю глаза и глубоко вздыхаю. За окном мелькают улицы уже второго ненавистного мне города. Итак, меня зовут Лилит. Лилит Делон. Мое имя означает «ночь». В еврейской мифологии его носила первая жена Адама — та, что отказалась подчиняться, сбежала и превратилась в демоницу, пожирающую детей.  Знали бы вы, как сильно моя история напоминает ее… Если взять историю сериала «Сверхъестественное», то Лилит — это первый демон, созданный Люцифером. Как видите, в моем имени нет ничего светлого. Как, наверное, и во мне. Хотя приемные родители называют меня лучиком в их жизни, но я по-прежнему не уверена, что они правы. Хотя… Кто знает. Может, искупление все же возможно. Если только я найду, чем искупить свои грехи. Я вынимаю телефон из сумки и замечаю несколько пропущенных звонков и сообщений от папы. Боже, знал бы он, чем я занималась, пока он пытался до меня достучаться… Не то чтобы я обязана перед ним отчитываться, но чувствую себя неловко… Я набираю его номер. Несколько гудков — и вот уже в трубке раздается его голос.       — Доброе утро, милая. Надеюсь, ты не ввязалась в какие-то неприятности в Бостоне, — его смех звучит в трубке.   На моем лице невольно расползается улыбка — родной голос всегда вызывает в груди какое-то теплое и уютное чувство. Но вот его вопрос заставляет мои щеки моментально вспыхнуть. Вчерашняя ночь, словно лавина, накатывает на мое сознание, и я инстинктивно сжимаю ладони в кулаки, пытаясь прогнать эти обрывки воспоминаний. Нет, даже не думай об этом, Лилит!   Я не пыталась сдерживаться, когда язык незнакомца был между моих ног. Боже, его губы достигли своей цели, и он жадно впился в мое тело, отчего я откинула голову назад. Я прикрыла рот рукой, боясь издать слишком громкий стон. Горячий язык ловко ласкает мою набухшую плоть, а я, не стесняясь, трусь об него, словно кошка о кошачью мяту.        — Кажется, у меня появилось новое любимое блюдо, дорогуша.    Нет-нет, так не пойдет! Нельзя думать об этом, когда ты говоришь с папой! Я тяжело сглатываю, до боли сжав ноги от возбуждения. Отчаянно пытаюсь уговорить свой организм: «Слушай, ненормально так реагировать! Только вчера у тебя был парень, а теперь тут какая-то слюнявчиковая авантюра на другого!»               — Доброе утро, папуль. Все в порядке. Я уже еду в Мистик Фоллс, — голос предательски дрожит, в то время как мои мысли витают в воспоминаниях о том, как умело незнакомец водил языком по моему клитору. Словно он ходил по лабиринту, ища при этом выход к моему удовольствию.   Святой Дин Винчестер, помоги забыть мне это!       — Сейчас всего лишь семь утра, уверена, что все в порядке? Я думал, ты решила остаться в Бостоне до конца выходных, — интересуется папа.               — Да, просто… Ты же знаешь, что я ранняя пташка, пап. Ну и я немного завалила тест по химии, и теперь мне нужно срочно пересдать. Так что нужно подготовиться. Ах, и вчера я узнала, что надо было сделать проект по истории, а я его еще не начала, — говорю я, тщательно скрывая настоящую причину возвращения. Ну уж нет, не буду я папе рассказывать про Нейтана. Последнее, что мне хочется, так это чтобы мой папа переживал за меня.        — Ну, ты как всегда, — смеется он. — Все успеешь. Только не забывай отдыхать, ладно? Ты хоть успела повеселиться?        — О, повеселилась! Ну, конечно, как тут не повеселиться, — говорю я. — Лондон — город возможностей, ярких огней, бурлящих улиц, и, знаешь, такой…       — Лондон? Может ты имела ввиду Бостон? — спрашивает папа.        — Да-да, да, Бостон, Бостон! Просто был один человек в нашей компании, знаешь, у него был британский акцент, и я что-то, ну… Немножко спутала, как этот человек вообще оказался у нас… Не спрашивай, в общем, как. Но мы, в общем, гуляли и… Ну, веселились, как могли. Чудеса, одним словом…       — Хм… Хорошо, значит, пойду замешивать тесто на твои любимые блинчики. Люблю тебя, милая.       — И я тебя люблю. Целую, папуль.   Я кладу трубку, и с каждым моментом цвет моего лица возвращается в норму. Стуча пальцами по колену, я вдруг ощущаю, что что-то мешает. Поглядываю на свои пальцы, и тут вижу его. Кольцо. Твою же мать.

***

Воспоминания… Колонны, покрытые патиной времени, тянулись к высокому потолку, а свет, пробиваясь сквозь витражи, едва касался пола.        — Перекрестись, — шепчу я, слегка толкая его локтем. Он закатывает глаза, но, не теряя времени, окунает пальцы в святую воду и внезапно брызгает на меня. Я подпрыгиваю от неожиданности. Русая башка заливается смехом, и, несмотря на все, в этом есть что-то такое… Милое, что мое желание придушить его где-то затихает.       — Ты что, с ума сошел? — спрашиваю, обтирая лицо.       — Я проверил, не демон ли ты? А то я ведь ничего не знаю о тебе, — говорит он.  Я теряю способность говорить, потому что его ямочки притягивают мой взгляд, а его рокочущий акцент в сочетании с остатками текилы так расслабляют, что мысли как-то сами собой расплываются. Наверное, это он, или текила делает свое дело.       — Ты что, думаешь, я сейчас как из фильма «Изгнание» вылезу и начну шипеть? — спрашиваю я, но он снова брызгает мне в лицо святой водой.  —Агрх… — рычу я, вытирая остатки воды с лица. Мокрые капли остаются на платье, и я недовольно топаю ногой.        — Ого, я не знал, что демоны рычат, — передразнивает меня парень. — Не волнуйся, дорогуша. Кажется, ты чиста, хотя у меня есть сомнения.   Ухмыляясь, незнакомец обхватывает мою талию, притягивая к себе. Его губы останавливаются в миллиметре от моих, и я отправляюсь на американские горки эмоций.       — Значит, я не прохожу в твой Ад? — спрашиваю я, выдыхая.        — О, еще как проходишь, — отвечает он с ухмылкой, поднимая бровь. — Могу даже насадить тебя на свой Ад и провести экскурсию. Его рука медленно соскальзывает с моей талии вниз, оставляя горячий след. Кожа начинает приятно зудеть от прикосновений, и, когда моя задница оказывается в крепкой хватке, я прикусываю губу, сдерживая вздох.        — Безумие, — сглатываю я.              — Безумие выходить замуж за первого встречного, — говорит он. — Особенно за меня.       — А с тобой что-то не так? — спрашиваю я.                — Может…   Когда я вглядываюсь в его зелено-голубые глаза, все предостережения, все сомнения исчезают, как по мановению руки. Я не знаю, чем это закончится, но ступаю на скользкую дорожку, которая так манит. Мое сердце бешено стучит, когда его губы мягко касаются моей щеки, а затем плавно переходят на шею. Эти чарующие прикосновения чужих губ заставляют меня обмякнуть. Он умудряется найти такие точки на моем теле, от которых накатывает волна жара. Я теряю дыхание, едва сдерживая его, как вдруг чувствую легкий шлепок по ягодицам.        — За что? — спрашиваю я.               — Это церковь, дорогуша. Неужели родители не учили тебя в детстве, что в подобных местах нужно вести себя тихо?   Я возмущенно смотрю на него. А ведь сам он, кажется, не пример благочестия… В этот момент к нам подходит священник, спрашивая, все ли в порядке. Мы с незнакомцем обмениваемся взглядом и, не стесняясь, оглашаем свое поистине безумное желание.        — Ребята, вам, кажется, стоит перепроверить, где вы находитесь. Бостон явно не Лас-Вегас. Тут нельзя расписаться вот так, — говорит священник с мягкой улыбкой. — Я могу предоставить вам формуляр для подачи заявления, возможно, через месяц сможем организовать вам венчание. Незнакомец подходит ближе к священнику, что-то шепча ему и я возвращаюсь в реальность. 

***

Ебать меня четыре волка! Напомните мне, больше не пить текилу! Я снимаю кольцо и кладу его в карман. Мы просто дурачились. Это даже неофициально было, мы не подписывали никаких документов. Мы просто пообещали друг другу что-то в духе клятв, а потом ржали, как идиоты, пока не начали задыхаться от смеха. Типа, прикол. Очень остроумно. Но почему-то не смешно. И знаете, что? Абсолютно безумно! Выйти замуж за вампира! Да ему ведь не жалко потратить время на поиски меня, если он этого только захочет. У него ведь времени — до хрена! К счастью, я живу в Мистик Фоллс который, по сути, даже на карте найти трудно. В этом забытом уголке мира, где ничего не происходит. Расслабься, Лилит… Оставшуюся дорогу я наслаждаюсь музыкой, а затем погружаюсь в книгу «Когда-нибудь мы будем улыбаться» от Марии Франк. Не скажу, что вообще забыла о Нейтане и том, что случилось. Это явно видно по тому, как я постоянно покусываю нижнюю губу и смотрю в окно с таким, знаете, страдальческим выражением… Но, к счастью, автобус наконец-то останавливается. Водитель объявляет мою остановку: «Мистик Фоллс».  Несколько пройденных кварталов, и вот я дома, где меня встречает запах гари. Я тут же мчусь на кухню и вижу, что мой блинчик на сковородке превратился в уголь.       — Эм, папуль, я дома. Наверное, твой первый блин реально пошел не по плану… А точнее, в уголь, — говорю, снимая сковородку с огня, но вдруг замечаю: в ответ тишина. Полная. — Па-а-ап, я приехала. Пап?  Мой желудок снова сводит, как напоминание о той проклятой текиле. Наверняка.        — Папуль? Я подхожу к гостиной, и сердце сжимается, будто виноград, высушенный на солнце. На полу… Бездыханное тело.       — Эй, пап? — я подбегаю к нему и легонько бью его по щекам. — Папа, не смешно. Давай, вставай! — взявшись за воротник рубашки, я начинаю его трясти. — Если это снова ваша тупая шутка, мне правда не смешно! Пап! Очнись! — кричу я, срывая голос. — Пожалуйста, пап… Слова вдруг становятся почти невесомыми, и я шепчу, держа его лицо в своих руках: — Пожалуйста, папуль, скажи, что это все не реально. Этого просто не может быть… Моя голова качается в стороны, а рука тянется к сонной артерии, в надежде нащупать пульс. Но пульса нет.