I'd Sail the Seven Seas for You || Ради Тебя Я Переплыл Бы Семь Морей

      Наклз не выпускает Соника из виду до самого конца швартовки и в первый день в море. Даже после того, как он лично прекратил следить за ним, всегда рядом был кто-то, кто не давал ему пробраться обратно в бриг. Это настолько раздражает, что аж тревожит. Кто-нибудь хоть раз приносил Сильверу попить, будь то грог или обычная пресная вода? Кто-нибудь его хоть кормил? Наклз так туго завязал верёвки — что, если он завязал слишком туго, и он останется без рук? Что, если в его раны на руке, колене и лице попадёт инфекция? Что, если у него снова начнётся лихорадка, и он умрет?       Порезы Соника хорошо зажили благодаря практически одержимой заботе Наклза. Двигаться и поворачиваться всё ещё больно, но уже не так сильно, как раньше. Если бы только раны Сильвера заживали так же быстро… Если бы, если бы, если бы — одного желания мало, оно ничего не изменит, но Соник больше ничего не может сделать. Никто не позволял ему выполнять никакую работу на корабле, заявляя, что в ином случае его раны могу снова открыться. Чарми был так взволнован, когда Соник предложил свою помощь в уборке палубы, но по крайней мере семи взглядов было достаточно, чтобы юнга вежливо и с сожалением отказался от предложенной помощи.       Соник потерял счёт дням, хотя прошло не так уж и много. Наклз научил его нескольким узлам и рассказал практически всё, что нужно знать о корабле, но Соник так ничему и не научился. Это всё теория. Он никогда ничего не делал. Поэтому всё, что он мог делать, — это надеяться и переживать.       Наконец, за день или два до прибытия в порт Мобиуса, Сонику удаётся ночью выскользнуть из каюты. Он пробирается на камбуз за кружкой и вяленым мясом, а затем спускается в бриг. В этот раз Сильвер первым подаёт голос, и звучит он очень, очень устало.       — Соник?       — Сильвер? Ты в порядке? — Соник в темноте крадётся к его камере, а затем на ощупь находит свечку, которую он принёс с собой. В этот раз он не стал рисковать и брать с собой фонарь, чтобы яркий свет не привлёк ничьего внимания. Как только пламя свечи вспыхивает, он затаивает дыхание и замирает.       Кто-то его переместил. Теперь Сильвер лицом и грудью упирается в прутья, а запястья связаны над головой. Он стоит на коленях, грубо говоря. Весь его вес приходится на здоровое левое колено, а другое вытянуто позади, вероятно, чтобы не травмировать его ещё больше. Под пиратом новая, уже засохшая лужа крови. И он снова без рубашки. Шрам под ребрами зловеще темный, и не нужно быть гением, чтобы понять, что его снова высекли.       Соник тихо ругается, когда понимает, что произошло. Он тут же развязывает верёвки и просовывает руки под руки Сильвера, чтобы помочь ему сесть на пол. Сильвер издаёт долгий вздох, потирает левое запястье и прислоняется головой к прутьям. Соник не может удержаться и осторожно касается его лица в знак беспокойства.       — Ты в порядке? — шепчет он, а потом даёт себе мысленный подзатыльник. — В смысле, настолько, насколько это возможно в нынешней ситуации, ты в порядке?       — Мм-хмм, — Сильвер закрывает глаза и наклоняется к прикосновению. У него новый порез на лбу, а нижняя губа опять рассечена, но хотя бы отёк, который был ранее, значительно уменьшился. Хотя тёмными пятнами на лице всё ещё виднеются синяки.       Соник даёт ему вяленое мясо и помогает выпить из кружки, а затем они просто молча сидят вместе. Так было каждую ночь, но всё равно каждый раз как будто по-новому. Каждый раз его сердце колотится всё быстрее, и желудок скручивает сильнее. Сегодня ему кажется, что он вот-вот взорвётся от чувств.       — Сильвер? — нерешительно начинает он. Серый ёжик поднимает взгляд и мычит в знак того, что слушает. — Я… знаю, прошло всего несколько недель, но время, проведённое с тобой… У меня такое чувство, будто я знаю тебя всю жизнь. И я… — вдруг он чувствует ком в горле и подступающую тошноту, которую он с трудом сглатывает. — О, это так глупо. Я не должен это чувствовать, но…       Пират снова поднимает на него вопросительный взгляд, и Соник смотрит в сверкающие золотые глаза. Они способны затмить любое сокровище мира. И пусть Сильвер весь в шрамах, синяках и порезах, нет никого прекраснее него.       — Я люблю тебя, Сильвер.       Сначала он не отвечает. Вместо этого пират опускает взгляд и перемещает вес, почти полностью прижимаясь к металлическим прутьям. У Соник сердце сжимается, когда он понимает, что, вероятно, Наклз ошибся. Может, Сильвер не влюблён в него. Но затем, прежде чем он вообще осознал, что происходит, Сильвер просовывает руки сквозь прутья, хватает его лицо, тянет ближе к камере…       …и целует.       Соник и раньше целовался: с молодой служанкой, когда был подростком, а потом с принцессой, но только из-за необходимости. Ещё никогда он не целовался с мужчиной, тем более с пиратом. Все остальные поцелуи были простыми касаниями губ. Не более. Но этот поцелуй намного глубже. Он заполняет все дыры в сердце, забирает собой всю скорбь, всё беспокойство и тоску по приключениям. Губы Сильвера с привкусом крови и дешёвого рома, но это лишь даёт понять, что происходящее реально, что это не иллюзия и не сон.       Прутья клетки болезненно давят на лицо, но Соник только кладёт руки на затылок Сильвера и целует его в ответ. Сердце в груди делает сальто, и вся тошнота исчезает, сменившись искренним теплом и любовью. Они целуются так, будто один из них исчезнет, если они прервутся хотя бы на секунду, даже чтобы просто перевести дух. Они целуются так, будто скоро наступит конец света; будто нет в Семи Морях ничего важнее.       — Какого хрена ты творишь?       Соник отскакивает назад со скоростью пули и испуганно поворачивается лицом к незваному гостю, но замирает, встретившись с кроваво-красными глазами.       И в них явно читается жажда убийства.       — Шэдоу, я могу объяснить… — начинает он, но капитан хватает его за плечо и швыряет обратно к прутьям камеры. Принц взвизгивает, когда ударяется плечом, но пробует ещё раз. — Шэдоу, послушай…       — Заткни пасть, — рычит Шэдоу. Соник тут же отшатывается, а капитан поворачивается к Сильверу. — И ты.       Шэдоу роется в кармане и вставляет ключ в замок, распахнув дверь с оглушительным грохотом. Сильвера сковывает ужас, он всё ещё сжимает прутья и смотрит на капитана совершенно испуганным взглядом.       — Ты отвратительный…       Сильверу наконец удаётся отползти назад, но он лишь ударяется о корпус корабля и загоняет себя в угол.       — Лживый…       — Шэдоу, хватит! — молит Соник.       — Подлый…       Лицо Шэдоу выражает чистую ярость.       — Кусок дерьма!       Удар в живот ненадолго отрывает Сильвера от пола, но он даже не может вскрикнуть, поскольку весь воздух выбило этим ударом. Шэдоу пинает его сначала в пах, а затем прямо в раненое колено.       Крик Сильвера даже мёртвого поднял бы из могилы.       Соник сыт этим по горло.       Он хватает Шэдоу за плечо с такой силой, о которой даже и не подозревал, тянет назад и разворачивает.       — Довольно! — произносит он. — Именем наследного принца Мобиуса я приказываю тебе не прикасаться к нему. Если ты его хоть пальцем тронешь, я уволю тебя из флота и лишу всех званий. Я понятно объясняю?       Шэдоу рычит. Принц почти буквально видит, как из ушей капитана валит пар.       — И ты ждёшь, что я ничего не буду делать после того, как он напал на тебя?       — Он не нападал, — твердо говорит Соник. — Если ты этого не понял, то, боюсь, ты идиот.       — А как же «мой корабль — мои правила»? — шипит капитан. — Берёшь слова обратно, стоило раз мне огрызнуться на тебя?       — Хватит с меня твоих правил и тебя. Убирайся из камеры.       — После тебя, высочество.       — Я не идиот. Сначала ты.       Иглы Шэдоу становятся такими длинными и прямыми, что он приобретает сходство с морским ежом. Он выходит из камеры, кипя от гнева, и захлопывает дверь, едва не прищемив Сонику руку, когда он оказывается снаружи.       — Не знаю, что ты в нём нашёл, — говорит капитан. — Он же жалкий.       Соник оглядывается через плечо, смотрит на Сильвера, который свернулся клубочком и держится за колено, дрожа и рыдая от боли. Теперь принц чётко видит новые полосы от кнута на его спине и засохшую кровь на мехе.       — Ты боишься его, — говорит Соник капитану. — Потому ты избиваешь его, даже когда он уже повержен. Даже когда он беспомощен, ты боишься его. Только трусы нападают на тех, кто сдался. Жалкий здесь только ты.       — Я согласен на твои условия, — выплёвывает Шэдоу, — но при одном моём. Остаток путешествия ты проводишь в своей каюте. Больше никаких ночных вылазок, никакой лжи, никакого обмана. В ту же секунду, как только я увижу тебя на палубе, твой маленький любовник столкнётся с последствиями.       В этот раз ощетинивается Соник.       — Мне кажется, ты забыл, кто я. У тебя нет права…       — Думаешь, тут у тебя есть власть? — Шэдоу смеётся, и этот звук проносится по бригу, словно гром. — Думаешь, хоть что-то в королевстве тебе подвластно? Может, ты и принц, Соник, но власти у тебя нет. И я точно знаю, что твоя мать не станет слушать об этом дерьме. А мне терять нечего. Не забывай.       Он разворачивается на каблуках, полы его плаща развеваются, когда он поднимается к люку.       — У тебя есть пять минут, прежде чем я сочту сделку недействительной.       Как только люк закрывается, Соник падает на колени и хватается за прутья.       — Сильвер, — зовёт он отчаянно. — Сильвер, ты…       — П-пожалуйста, уходи, — с трудом произносит он. — Пожалуйста. Я-я-я-я больше так не могу.       Соник долго молчит.       — Не думаю, что когда-нибудь увижу тебя снова, — шепчет принц, — поэтому, полагаю, это прощание. Я люблю тебя, Сильвер. Мне очень жаль за всё. Хотел бы я это изменить.       Сильвер не отвечает. Он просто лежит и рыдает, пока кровь с его колена медленно стекает на пол. Соник его ни в чём не винит. От только хотел бы, чтобы ему не было так больно, чтобы они могли как следует попрощаться.       Принц поднимается на ноги.       — Прощай, Сильвер, — его голос надламывается, слёзы жгут глаза, но он заставляет себя повернуться и подняться к люку. Он не знает, сколько из отведённых ему пяти минут он здесь провёл, поэтому убегает в свою каюту. К счастью, из-за его скорости никто не может его затормозить и задать вопросы о том, что произошло.       Наклз спит, когда принц врывается в каюту, и это мгновенно его будит. Стражник вскакивает с кровати, хватается за нож, но тут же бросает его и в два шага преодолевает расстояние до принца.       — Ваше высочество… Соник, что случилось? Ты ранен?       Соник не может заставить себя остановиться. Он бросается в объятия ничего не подозревающего Наклза и плачет навзрыд. Он рассказывает обо всём, от новых травм Сильвера до поцелуя и угроз Шэдоу.       — Мы даже не смогли по-настоящему попрощаться, — плачет Соник в плечо Наклза. — Я просто… просто сказал ему «прощай» и убежал, но он даже не услышал меня.       Ехидна молчит, но обнимает принца в ответ и позволяет ему плакать. Соник знает, что это глупо. Он взрослый и не должен плакать из-за глупого запретного романа, у которого, как он знает, шансов всё равно нет, но он ничего не может с собой поделать. Он любит Сильвера. Но теперь он больше никогда его не увидит. Сильвера повесят, а жизнь Соника вернётся в прежнее русло, как будто ничего не произошло. Не будет ни похорон, ни церемонии отпевания. Если повезёт, тело Сильвера бросят в безымянную могилу. Если не повезёт, его тело повесят вдали от прибрежного города или порта в качестве предупреждения другим пиратам.       Никто, кроме Соника, даже не заметит его исчезновения.       — Мне жаль, — бормочет Наклз. Но Соник знает, что ему жаль только о боли, которую испытывает принц. Он сожалеет только о том, что Соник оказался вовлечён в это. На Сильвера ему плевать. Как и всем. Единственные, кто заботились о нём, были убиты месяц назад.       Сонику больше нечего сказать, поэтому Наклз отводит его к кровати и укладывает спать, будто ребёнка. Соник отворачивается лицом к стене, прижимая одеяло к груди, и плачет, пока, наконец, не засыпает.