Stealth

Где все? Знакомые, родственники, помощники? Куда все подевались в такой момент? Конечно, под словом «родственники» он ни имел ввиду ничего хорошего, но ведь охотники, Танжиро, подмога, в виде ворон корпуса, — все просто пропали бесследно тогда, когда им реально требовалась помощь. Хоть в таком шатком положении Юширо отсвечивается да и вообще с кем-то контактировать не стоило, надежда на внезапную встречу имелась. Надежда, исчезнувшая в никуда. Мерзко. Им что, совсем плевать на пропажу госпожи? Забыли насколько она важна для корпуса? Думают так легко найдут замену? Эгоисты, не более. Всё же ему самому придется всё провернуть.

* * *

Крохотные руки, оторванные и разбросанные по всей комнате, голова, разделенная с телом, и разбитая ваза явно указывали на ошибку в решении пятой высшей. Чёрт, да! Он ужасно неопытен, удары будто слишком «человеческие» как и поведение. Но парень талантлив и ужасно силён. Недостойный! Такие не должны идти в луны! Нечестно! Не справедливо с рождения быть настолько совершенным А он знал, демону и двадцати демонических лет нет, что уж говорить про человеческих. И двух недель не пошло с получением поста, он ни разу не ошибся, ни прокололся пред господином. Учитывая каковым был сам Гекко в возвышении, ощущение были хуже стыда. Боль была больше моральная, чем физическая. Хотя лучше это стоило назвать завистью. — Я не собираюсь искать нового демона. Голос господина прошёлся по всей крепости, больше радуя Гекко. После его кончины не будет никого на его место! Он единственный такой, совершенный среди пятых. — Не добивай — только обращение уже было не к нему — У меня нету времени не поиски кого-то нового — кажется, поворачиваясь к развалине мяса — бывшей пятой высшей — Даю тебе пять дней, восстанавливайся — Встал с трона — И не смей прыгать выше головы, Гекко — произнëс он буквально сквозь зубы. Нелепые попытки благодарности господину звучали как набор матёрых слов через разорванный рот и сломанные зубы. Его не заменят! Он будет жив! Но с таким позором. Ведь пытаясь сконцентрироваться на радости и регенерации невозможно было игнорировать кучи похвал на фоне всего, прекрасные слова господина к молодой луне, и «дружескую» поддержку Доумы. Блять, да всех! Даже сам первый высший не поленился подойти и поздравить — …хо. Оп… ет… ен… ой — Плевать! Плевать! Плевать! Вообще неинтересно что он говорит! Гекко лучше! Гекко опытнее! Он старше и взрослее духовно! И Гекко бессилен в состоянии размазанного фарша по крепости. Он чертовски жалеет. В первую очередь себя.

* * *

— Он был высоким… — дрожащий голос еле выдавливал описание — с д…длинными волосами — а слёзы никак не позволяли чётко видить собеседника — Такими… золотыми… жёлтыми Шиназугава тяжело вздохнул, в понимании что они здесь предположительно будут долго. Как бы не торопясь. Придётся ждать до последней минуты, ведь никакой другой зацепки нет. Единственный путь ответа — выжившая девушка с конца деревушки — Попейте — он протянул ей чай, похлопав по плечу — Полегчает, расскажите — он давно заметил реакцию господина Столп не мог не усесться на стуле, не прогуляться вокруг, даже не дёргаться и просто стоя ждать. А эти вздохи каждую минуту ещё больше напоминали о личной спешке — Господин — он начал прежде, чем злобный взгляд хашира мог превратится в кучу сквернословия — Она единственная, кто сможет нам… — заметив весьма странный, более собственнический взгляд — …вам помочь, Шиназугава-сан. Мы можем лишь собраться и ждать. Сразу же после поклона, юнец вернулся к девушке допроса ради — Аааа… Ещё… Он так и… Туда сразу — указала за окном кучу густых деревьев, девушка — В лес убежал? — да, он будто «так её понимал» — Да, Да! Не сумев сидеть на месте рассматривая сие мучение драгоценного времени, мужчина резко подошёл к двери, выйдя наружу. Уже плевать каким образом юнец получит информацию, лишь бы она была. Было понятно что правая рука, подосланная Масачикой, слишком мягок и уж точно не минуты-две будет нянчиться с потерпевшей. Но и ему не оставалось ничего делать В таком положении руки были скованы, а рты жителей вокруг замкнуты навеки. Да под угрозой клинка они и слова не скажут, что уж там вилять языком. А он знал, лично проверял. Силой не работает. Но чёрт! Как? Невозможно что демон исчез так бесследно не оставив и пылинки за собой. И куда, а главное, почему так легко? Смысл не взять жертву с собой? Даже если и так добивать не планировал, каких целей он добивался? Именно что «он», ибо где-то в глубине души столп ветра знал, что подобное дело рук мужчины. Несмотря на недавнее указания потерпевшей, это было понятно и до встречи с ней. Санеми прикрыл перёд хаори из-за резкого потока ветра, сжав рукоять клинка, направившись к концу деревни. Направиться в лес — единственный путь сделать хоть что-то, чем сидеть и ждать ответа. Ничего лишнего, никакого скрытого смысла не найти в богом забытом и забитом городке. Даже пламя смерти не заставит их заговорить. Кроме самих путей прибытия на место. Деревня была окутана лесом с четырёх сторон, а значит иные пути не имелись. Санеми посмотрел вокруг, пытаясь вспомнить откуда заходит солнце. Хоть улик в самой местности кроме, на удивление всем, ещё живой потерпевшей и не осталось, тварь могла оставить несколько за пределами деревни. Начиная от оторванного куска одежды, до комка запутанных на ветвях волос. Но какой идиот будет искать выпавший волос в густом лесу полной деревьев. Даже смысла двинуться нет. Руки снова скованы. Он снова сидит и ждёт у моря погоды как дитя, когда его любимая женщина борется за жизнь Он не помогает. Он разрушает. Снова. Как разрушил жизнь матери — родившись самым первым. Уверен, такая святая женщина не страдала бы, не появись он на свет. Да и не смог спасти. Никого. Ему нет прощения. И искупления. В этот раз он любимых не отпустит.

* * *

Всё таки «повеселиться» у него не вышло. Аказа буквально чуял что его ожидает в дружеской вечеринке второй высшей. Только похабщина, алкоголь и никакого истинного веселья. Для них это — бесконечный секс, не более. Время от времени он чувствовал себя аномальным. Любой другой на его месте просто без слов и раздумий запрыгнул бы в объятия к прекрасным дамам, пока есть такой повод. Любой кроме него. Противно И непонятно. Это он — полный идиот, зажатый клубок гнева и гордости, ходячее «я-уважаю-всех-женщин»-кун, или его коллега черезчур распутен, и в самом деле считает что без плотских утех время провести хорошо невозможно? Вдвойне противно Нет. Нет. Нет! Он не должен так думать, и вообще как-то усомниться в своих принципах в подобном случае! Да и в сравнении действий с личностью, который видит в женщинах лишь украшение для постели. «Так это с тобой что-то не так, Аказа-доно! Ну какой молодой мужчина откажется от бесплатного секса? Или…быть может ты болен?» Чёрт. Ещё и выстроил такое лицо будто… — Я болен. — М? Что ты сказал? — Не, ничего. — Чего раскис, победитель? Праздновать будешь — Даки с искренней радостью подбодрила новенького, будто мотивируя. Гекко давно нужен был тот, кто может захлопнуть его рот и не только. Брат часто не мог быть рядом, да и Доума относился к нему слишком по-дружески. Остальным было плевать. И даже если Даки тоже не имела сильно теплых чувств к коллегам, наверное впервые за демоническую жизнь была рада от всей души победе новоиспечённого демона — Так отметишь? — не сказать что Аказа был слишком холоден или как-то отталкивал. Но сейчас, застывшее, красивое, не менее напряжённое личико вызывало вопросы. «Отметишь?» А в голове лишь образы той мерзкой ночи. Всегда. Они преследовали его даже во время битвы с Гекко. И ведь некому рассказать, нигде нет путей избавиться. — Не знаю. Не хочу. — задумчивый. Слишком. Что-то случилось. Она уверена, это как-то связано с Доумой. Парень и в первую встречу выглядел слишком правильным. Только вот, что произошло? Даки не намерена копать его душу. Пока. Пока есть повод себя чем-то интересовать, она лезть не будет.

* * *

— У тебя же не так было, я правильно понимаю? — Шинобу взглядом указала на закрытое сёдзи. — Да нет, нет! Вообще ни боли, ни крови — он был ужасно растерян. Не менее напуган. В добавок, повысилась температура, да и бессилие было совсем ни к месту. Как тогда — во время новости о потери матери. Только он оставался полностью уверен что она вылечиться. Сенджуро ещё ничего не понимал, а отец уже потерял способы сражения за здоровье жены. Их просто не существовало. Вот только смысла этой веры не было. Её не стало. Нет. Полностью. И никогда не будет. Не вернётся. Не увидит его. Не обнимет их. Не поцелует отца тайком, провожая на задание. Не будет давать советы, как вести себя с другими. Не попросит принести её любимое кимоно с синими узорами. Не взъерошит его пористые волосы. Такого больше никогда не будет. Что делать? Как быть? Неизвестно. И как реагировать тоже. Он просто застыл, когда внутри ощущался ураган, когда тысячи толстых игл так грубо и глубоко, без остановки протыкали внутренности. Когда спина и голова горели пламенем шока, а концы пальцев обледенели. Когда буквально ощущался жар корней глазниц, сдавливание, будто сейчас очи с мест выпрыгнут, да боль горящая распространится от головы до ушей, в сторону шеи, будто стягивая ниточки сознания так, чтобы каждое секундное движение или мимика на лице отдавалась ужасной болью в затылке. Но эмоции он намеренно сдерживал, не из-за боли уж точно. Они будто сами отказывались влиться наружу, не имея путей свободы. Даруя обратный эффект — высокую лихорадку, головокружение и тряску тела. Он даже стоять не мог. Смотрит на укрытое тело — в голове пустота. Отворачивается — в голове тысячи книжных миниатюр с моментами проведенными вместе, полноценной семьёй, которые отзываются чувством протыкания башки с помощью кухонного ножа. Моменты, что уже стали частью прошлого. Но что он делает сейчас? Стоит и смотрит когда его брат сидит в такой же апатии, не зная что да как сделать? Да, это не трагедия. Это хорошо, что младший смог пробудить в себе силы рода. Но почему так болезненно? Ненормально? Не свойственно им? Почему рука младшего брата расчленена и разрезана несколько раз, глубоко, доходя до стороны вен. Есть лишь один вариант мысли, но он не хочет об этом думать. Ни слышать, ни читать, ни знать. Он видит лицо Кочо перед собой, зная о чем думает она. Зная что, девушка тоже осведомлена. Кеджуро ведь сам много рассказывал. Нет! Нет, с братом всё будет в порядке. Он просто слишком мал для такой огромной силы. Это просто случайность. Это точно не то, о чём он думает. — Кеджуро, мне жаль — Кочо отбрасывает формальность, одаривая его ужасно сочувствующим взглядом. — Нет, Кочо. Это неправда! В голове как на зло всплывает лишь: «двадцать пять лет» — Он проклят.

* * *

— Кацу-чан! Каковы успехи? Да, ему не хватало дружеской вечеринки. Да и дело не в этом. Он надеется, что та нежная покупательница с чайной лавки всё-таки проявила свой след. Или как-то заметила его.        — Господин. Прошу прощения. Её нигде нет. — Не стоит просить — он улыбается так же, но что-то тут не то. Что-то изменилось в лице — Ты. Её.Найдешь. — звучит как самый мягкий приказ, с огромным намеком на угрозу. Молодой человек кланяется, уверяя в будущем успехе, с дрожью в руках покидая комнату. Лишь он знает что за монстр пред ним. Знает что скрыто под каждой улыбкой «милостивого основателя».