Шкатулка историй

      Всепоглощающая усталость. Больше всего, превыше всех страданий, напряжения и страха, скопившихся где-то в глубине его живота, истощение в конечном итоге взяло верх. Оно овладело его нервами и обосновалось на его плечах, свило из них гнездо, как нежеланный падальщик, питающийся тем немногим, что от него осталось. Где-то в его сознании всё ещё звучал голос, ужасающийся бессмысленному насилию, испытывающий отвращение к бойне, которую они устроили в этом месте, сетующий на этот зарождающийся цикл, который он, казалось, совершенно не мог разорвать. Но больше всего Гарри беспокоила бумажная работа. После этого беспорядка её будет так много, что он уже морщился при мысли о предстоящем кошмаре.       Так было не всегда. Гарри помнил время, когда он не был таким измученным. Но даже тогда, в первые дни после войны, когда он поступил в академию по рекомендации Кингсли, он заметил разницу. Другие новобранцы не были столь равнодушными, не цеплялись настолько жёстко за требования своей профессии, как он сам. К счастью, были и другие, такие же, как Гарри, но в целом они были частью меньшинства. Те, кто мог противостоять более ужасным действиям, те, кто не сдавался под давлением своих самых требовательных занятий.       Сначала он был в восторге. Гарри всё ещё помнил те первые несколько приятных недель, когда он одновременно чувствовал гордость и облегчение, обнаружив, что здесь его таланты не пропадут впустую, что он нашёл место, где он может быть уверен в своей компетентности и где его примут, если не оценят по достоинству. Это было похоже на приезд в новый дом, на поиск места, отличного от Хогвартса, где он мог чувствовать себя непринуждённо и при этом оставаться самим собой. Это длилось недолго. Гарри не мог вспомнить точно, но в какой-то момент, может быть, через год, может быть, когда он устроился в отделе с младшими сотрудниками, или когда он прошёл через первые несколько опытов, которые в будущем превратили его в настоящего агента с достаточным количеством дел за плечами, что-то изменилось в нём. Какая-то привычка, рутина, которая похоронила новизну и травмы под всем остальным, пока не осталась только работа, бесконечная куча дел, следующая одна за другой и отправляющих его, их, на всё более опасные, полные насилия и панического ужаса задания.       И в итоге всё это привело его сюда. В этой развалюхе, когда-то бывшей хижиной, была последняя запись в их недельном расследовании — их последнем, как оказалось. Перед ним лежал мёртвый волшебник, его блестящие, стекловидные глаза смотрели не мигая. Гарри не хотел, чтобы этот человек закончил таким образом; с другой стороны, ему не оставалось ничего другого. Казалось, что этот человек осуждал его. Смеялся над его некомпетентностью, над всеми недостатками, которые продолжали приводить его к этим тошнотворным ситуациям, тысячи разным и ещё тысячи одинаковым.       Гарри несколько раз взмахнул палочкой над трупом, делая всё, что требовалось по процедуре, под зловещим взглядом мужчины — его лицо всё ещё было искажено в гримасе последнего вздоха, прежде чем он махнул рукой молодому аврору, чтобы тот подошёл.       -- Можете заняться обработкой. Я получил всё, что мне было нужно.       После этого он ушёл с места преступления, не удостоив больше взглядом своего коллегу, продолжающего выполнять его приказы, и промаршировал через дюжину маленьких ритуалов своих коллег-агентов, занятых своей работой. Вечерний воздух мало чем помог ему, стоило сделать шаг наружу. Неважно, насколько он попытается отдалиться от этого места, давление не уменьшится. Это не было чем-то новым.       Гарри достал сигарету из кармана, зажёг её одним ленивым движением указательного пальца. Это тоже не помогало, но, по крайней мере, было оправданием.