Шкатулка историй

      Он наблюдает, как животное издаёт последний жалобный вопль, кровь свободно сочится из ужасных, тошнотворно глубоких ран, стекая в центр комнаты, — вся сцена выглядела словно какое-то жуткое подношение. Всё это время его разум оставался пустым. Его лицо оставалось стоической, бесстрастной маской, которая была с ним с того последнего ужасного инцидента; того самого, что разлучил их. Так быть не должно. Этот момент — своего рода триумф. Ещё один гениальный ход и последняя запись в череде побед в создании заклинаний. Его лучшее творение на сегодняшний день. Его первое смертельное проклятие. Только для врагов.       Северус молча наблюдает, как последние остатки жизни утекают из млекопитающего и просачиваются в растущую тёмную лужу, заполняющую комнату, и его разум остаётся чистым как лист пергамента, неспособным вызвать даже самые простые эмоции. Он продолжает наблюдать ещё долго после того, как жизнь ушла из его эксперимента, стоя над трупом, спиной к двери. Внутри Северуса ничего нет; ни триумфа, ни гнева, ни горя, ничего, кроме оцепенения холодных пустых дней, неподвижности замёрзшего озёра, которое отрицает жизнь и рост. И всё же, всё, о чём он может думать, это о ней и ужасной ошибке, которую он совершил. Лили.       Сначала был гнев. На них за то, что они стали причиной инцидента, на неё за то, что она слишком остро отреагировала, и, наконец, на себя, когда Северус понял, что он потерял, когда понял, что его никогда не простят за подобные слова. Только тогда у него получилось заклинание, с правильным сочетанием обиды на мир и на самого себя, с правильной отчуждённостью к тому, к чему это может привести.       После того инцидента к нему подошли его сокурсники и пригласили в свой круг, и Северус согласился. Было достаточно легко отключиться от них и позволить своему разуму блуждать в бескрайней пустоши собственных мыслей, которые тем не менее умудрялись причинять боль, так что никто не обращал на него внимания; достаточно, чтобы он пытался говорить с ним, а не копил в себе обиду и жестокость, которая продолжала жить в нём, несмотря на новых друзей. И время от времени Северус соглашался с ними, разделяет ненавистные слова, присоединяясь к хору о грязнокровках. В самые холодные ночи он убеждал себя, что однажды проникнется их верой и поверит им, но каждый раз вместо этого он думал о Лили, а не о её предательстве.       Северус бросает последний взгляд на существо, давно успокоенное его рукой. Он знает, что внутри него бурлит достаточно ненависти; его единственная проблема заключается в том, что большая её часть обращена внутрь. Вулнера Санентур звучит в его разуме, когда он направляет палочку на животное, но ничего не происходит. Раны остаются нетронутыми, они будто с вызовом смотрят на него в ответ.       Северус тихо вздыхает, позволяет им исчезнуть в тишине комнаты. Ещё один кратковременный триумф. Ему предстоит сделать ещё много работы. На самом деле, он должен быть благодарен. Его проекты были последним, что заставляло его двигаться. Достаточно, чтобы удерживать его внутренний стержень. Как только он скрывает труп и кровь и возвращается в школу, Северус задаётся вопросом, сколько времени пройдёт, пока и он не рухнет.