Нити судьбы

1982. Тильда, Массачусетс Тильде едва исполнилось 18, когда она узнала, что беременна. «Хорошая девочка» из верующей семьи: длинные юбки, заплетённые косы, аттестат с отличием, благословение родителей и — как же они были разочарованы! И особенно — брат. Чёртов брат. Этот идеальный католический ангел, который с отличием окончил университет, стал архитектором, поехал в Мексику на миссию (не иначе как спасать бедных заблудших душ) и привёз оттуда свою беременную жену, как какую-то деву Марию. И вот он, живущий в большом доме с белым забором — в точности такой, как у родителей. Всё чистенько, аккуратненько, аж до рвотного рефлекса. Слишком идеально. От этой картинки начинало тошнить. Тест на беременность — обычная процедура при поступлении в реабилитационный центр. Никакой драмы, просто рутинный шаг: анализы, справки, формальности. Для Тильды это был лишь ещё один пункт в длинной веренице унижений, которые тянулись с момента, как она сюда попала. И вот, полоска на тесте окрасилась, запуская цепь событий, на которую она уже никак не могла повлиять.Тильда ещё раз взглянула на тест, а потом на себя в зеркало. Она знала, чей это ребёнок. Дьякон их церкви. Она дала ему когда попалась на воровстве подсвечника. Чёрт, да он не стоил того! Всего 5 баксов — даже на крек не хватит. Ей только исполнилось 18. Едва. По закону она теперь взрослый человек, но принять решение о своём теле не могла. Потому что в этой стране, в её грёбаной семье, всё решает религия. Родители точно не дадут разрешения на аборт. Они будут молиться, размахивать Библией и твердить, что это «божий план». Вот только этот план почему-то не включал её права или желания. Что там говорить, они даже её зависимость воспринимают как «испытание», посланное свыше. «Бог даст тебе силы справиться», говорила мать, протягивая чётки вместо помощи. А справляться, как оказалось, пришлось одной. Тильда знала, что произойдёт, как только она выйдет из туалета. Медбрат — этот мерзкий ... с его вежливыми, пустыми улыбками — проводит её к врачу, а потом они позвонят её родителям. Конечно же, они будут рыдать, кричать о позоре и тут же запретят аборт. Ради своей святой веры они готовы заставить её страдать. Ещё одна жертва на алтарь их морали. Чёрт! Тильда прикоснулась к своему животу. Она не хотела его. Никогда. У неё не было денег на аборт. И выбраться из этого центра раньше чем через четыре месяца невозможно. Сбежать? Эта мысль мелькнула на мгновение, но Тильда сразу же её отбросила. В этот раз у неё не получится. Центр не похож на прежние религиозные дыры, из которых она ускользала, блядский братец раскошелился на медицинский рехаб. Здесь всё строго: камеры, персонал, медсестры, которые, кажется, дышат тебе в спину. Этот медбрат и шагу не даст сделать без сопровождения. Ебаный ад! Может, скинуться с лестницы? Но как правильно рассчитать, чтобы точно попасть животом по ступенькам, не разбив голову? Кипяток? Нет, медбрат, не даст ей ни малейшего шанса. Эта тварь, это отродье — это то, чего она не хотела. Снова этот чёртов Бог, который вмешивался в её жизнь через людей, которые называли себя праведниками. Она нервно смотрела на своё измученное отражение. Её лицо искажено злобой, глаза утопают в глубоких тенях от опиоидов. Серая кожа с красным отливом, покрытая угрями от кокаина, кривые зубы от гашиша. Волосы как пакля. Когда-то она была милой девочкой. Когда-то. «Божий замысел», как бы кто-то сказал. «Боже, да пошёл ты!» — прошептала она себе под нос и в ярости ударила по пластиковому зеркалу. Осколки с глухим стуком посыпались на пол. — Мисс, с вами всё в порядке? — из-за двери голос медбрата звучал наигранно мягко, но в нём слышалась раздражающая нотка терпения, будто она была трудным ребёнком, а он — её строгий наставник.. Как его там... Эрон? — Если вы не откроете дверь, я войду.. Тильда медленно обвела взглядом маленькую уборную для новоприбывших, схватила тест, сунула его под рукав худи и резко распахнула дверь. — Всё нормально, — процедила она сквозь зубы. — Просто поскользнулась. Эрон не сводил с неё глаз. В этом центре «добрых самаритян» за новоприбывшими следили особенно пристально. Его роль медбрата казалась второстепенной — он больше походил на надзирателя, оберегающего их от «ошибок»: сорваться, сбежать, покончить с собой. Тильда чувствовала его взгляд на себе, как нож в спину. Она ненавидела его ровный голос, идеальную осанку, эти профессиональные улыбки, за которыми читалась презрительная жалость. — Нам пора к врачу, мисс, — произнёс он, жестом приглашая её идти вперёд. Тильда, стиснув зубы, подчинилась. Она понимала, что протестовать бесполезно. Её жизнь теперь принадлежала этим людям, пока она не выйдет за двери центра. Они диктовали правила. Тильда уселась в пластиковое кресло, стараясь держать руки в карманах худи. Очередь двигалась медленно. Люди вокруг — такие же наркоманы, как она, — переговаривались, дёргались, чесались. Кто-то шёпотом предлагал обменять пачку сигарет на обезболивающее. От этого «сообщества» её передёргивало Её взгляд скользнул по закрытой двери кабинета врача. Она вспомнила другие центры, где была раньше, — там бы она сбежала, даже не задумываясь. Но здесь всё было иначе. Это место дышало контролем. Наконец, дверь кабинета открылась. — Тильда Миньярд, проходите, — кивнула медсестра. Она встала, чувствуя тяжесть в ногах, и прошла внутрь. Врач был ещё одним элементом этой идеальной системы: безликий, равнодушный, будто вырезанный из рекламной брошюры о реабилитации. Осмотр, тесты, короткие вопросы. Всё по протоколу. Всё до тошноты стерильно и знакомо. Тильда отвечала односложно, едва сдерживая гнев, а внутри всё кипело. Когда процедура закончилась, врач отложил ручку и посмотрел на неё сверху вниз, как смотрят на сломанную куклу. — Ещё одна формальность, мисс Миньярд, — произнёс врач, откладывая ручку. — Ваш тест на беременность. Вы не отдали его медбрату? Тильда нервно кусала губы прижимая руки все теснее к телу. — Какой тест? — она попробовала изобразить на лице удивление. — В файле была только баночка для мочи. Доктор недоверчиво обвёл взглядом сжавшуюся на дешёвом пластиковом стуле Тильду, задержавшись на её напряжённых руках, плотно сжимающих ткань худи. Его тяжёлый вздох прорезал напряжённую тишину кабинета, а затем он медленно повернулся и жестом подозвал к себе Эрона. Тот, словно часть мебели, до этого стоял в углу, не издавая ни звука, будто незаметная тень. Но именно это молчаливое присутствие бесило Тильду больше всего. — Мисс Миньярд, — раздался голос Эрона, на этот раз ближе, почти над ухом. Тильда подняла глаза, встречаясь с его пронзительным, слишком уверенным взглядом. — Встаньте, пожалуйста. Её руки инстинктивно сжали ткань худи ещё сильнее. — Зачем? — спросила она, пытаясь придать голосу ровный, спокойный тон. Эрон не моргнул. Его лицо было каменной маской. — Это стандартная процедура. — Какая ещё процедура? — Она почувствовала, как внутри нарастает тревога, сменяющаяся злостью. Тон Эрона стал строже, как будто он говорил с непослушным ребёнком: — По протоколу, если пациент утаивает информацию, мы вправе провести обыск. Ваш файл имеет розовую пометку, что означает женский комплект, включающий тест на беременность. Мы подозреваем, что вы его скрываете. Прошу снять толстовку. Тильда резко выдохнула, почувствовав, как жар поднимается к лицу. — Это моя личная вещь! — Нет, мисс Миньярд, это часть вашего обследования, — холодно отозвался Эрон. Его голос был одновременно спокойным и не терпящим возражений. — Если вы не отдадите его добровольно, мы будем вынуждены провести обыск. — Да как вы смеете?! — Тильда вскочила с места, её голос звенел от ярости. Доктор молча смотрел на эту сцену, будто наблюдая за неизбежной драмой. — Мисс Миньярд, пожалуйста, сотрудничайте, — добавил он, откидываясь в кресле. Эрон не отступил ни на шаг: — Если вы продолжите сопротивляться, будут вызваны дополнительные сотрудники. Выбор за вами. Тильда вскипела. В ней боролись два импульса: бежать или драться. Она знала, что оба обречены на провал, но не могла позволить себе просто так сдаться. Стиснув зубы, она метнула в Эрона взгляд, полный ненависти. — Отлично! Делайте свой чёртов обыск! — Тильда почувствовала, как кровь приливает к лицу. Двое санитаров увели её в небольшую комнату. Тильда пыталась сопротивляться, но её протесты были тщетны. — Не трогайте меня! — кричала она, когда одна из медсестёр начала осматривать рукава её худи. — Это нарушение моих прав! — Вы в реабилитационном центре, мисс Миньярд — сухо ответила медсестра, — Снимите худи или нам придётся действовать по протоколу. Медсестра, молча, продолжила рассматривать рукава её толстовки вытягивая тест. Тильда замерла, чувствуя, как её лицо заливает жар. — Вот и всё, — сказала медсестра, передавая тест Эрону. — Благодарю, — произнёс он. — Теперь мы можем вернуться к врачу. Когда Тильда вошла в кабинет, её взгляд сразу упал на экран, где уже отображались лица родителей. Мать была, как всегда, собранной, волосы идеально уложены, глаза горели укоризной. А отец сидел рядом, избегая смотреть в камеру. — Значит, тест положительный, — заявил врач, глядя на неё. — Да ладно, капитан Очевидность, — выплюнула она. — Тильда, — мать заговорила с нажимом, как будто это было не имя, а наказание. — Ты осознаёшь, что теперь придётся принимать серьёзные решения? — Да уж, серьёзные, — пробормотала она, падая в кресло. — Это не ваше дело. Мать проигнорировала её сарказм, не уступив ни на миллиметр: — Всё, что касается этого ребёнка, касается нас, — продолжала она, как будто не слышала. — Тильда, ты должна взять на себя ответственность. — Ответственность?! — выкрикнула Тильда, в её глазах полыхнуло что-то дикое. — Да я даже его не хочу! — Ты не решаешь это, — твёрдо произнесла мать, с холодом в голосе, как будто не было ни эмоций, ни сомнений. — Бог дал тебе этого ребёнка как благословение, шанс на новую жизнь. Тильда повернулась к врачу. Он вздохнул и посмотрел на неё через очки, как если бы он ожидал такого поворота. Его взгляд был почти насмешливым. — Мисс Миньярд, — сказал он, не скрывая усталости. — Прежде чем принимать такие решения, я должен узнать, можете ли вы предположить, на каком вы сроке? — Он говорил, как будто искал хотя бы малую искру, чтобы удивить его. В его взгляде читалось не только недовольство, но и лёгкая презрительность. — Вы же знаете, среди кого вы оказались. Если вы даже выбрали одного из них как отца, чудо будет, если у вас вообще получится найти его среди всех этих... помоек. Тильда усмехнулась и закатила глаза. Господи он даже не стеснялся выглядеть хоть на чуточку менее осуждающим. — Десять недель, — бросила она, скрестив руки на груди, как будто эта информация не значила для неё ничего. Доктор поднял брови. — Откуда такая точность? — Я знаю, когда это случилось, — ответила она, не скрывая усмешки. — Никаких "авось". У меня один партнёр, был. Доктор посмотрел на неё сквозь свои очки, как если бы пытался решить, верить ли ей. Его взгляд был наполнен сомнением, и, возможно, даже досадой. — Так, значит, срок около десяти недель, — повторил он, делая пометку в её карточке. — Это что-то меняет? — саркастично спросила Тильда, с чувством победы, словно он сам только что признал её правоту. — Это меняет всё, мисс. Если вы захотите прервать беременность, времени почти не осталось. — Захочу? — Тильда усмехнулась, качая головой. — Это не от меня зависит. Вы же вроде слышали моих родителей? Тильда почувствовала, как внутри всё сжимается. Её отец и мать говорили всегда размеренно, как на проповедях, но их слова били больнее, чем любой крик. — Тильда, — произнесла мать, её голос был ледяным, полным сдержанного разочарования. Он угрожал как приговор. — Ты понимаешь, в каком положении мы оказались? — Мы? — усмехнулась Тильда. — Это мой гребаный ребёнок, а не ваш. — Не смей так говорить, — прорычал отец. Его лицо перекосилось от злости, а слова были как кулак в живот. — Этот ребёнок — дар Божий. — Дар Божий? — она засмеялась, но в её смехе было больше злобы, чем веселья. — А ничего, что мне 18, я в долбанном реабилитационном центре, и этот "дар" я вообще не хочу? — Ты даже не представляешь, о чём говоришь, — холодно сказала мать. — И нам нужно знать правду. Кто отец? Тильда застыла, глаза её сузились. Она могла бы назвать имя. Она могла бы сказать, что дьякон Питерсон. Но представив, как это прозвучит, как это затопит всё их религиозное достоинство, она ощутила, как внутри неё всё сжалось. Это было невыносимо. Всё, что они увидят в этом — это ещё одну свою историю о «падении». — Это не имеет значения, — процедила она. — Это имеет значение для нас и для тебя, — голос матери звучал всё жёстче. — Это кто-то из прошлого реабилитационного центра? Или из тех, с кем ты была до того, как попала туда? — Довольно! — выкрикнула она, сорвавшись с места. — Я не обязана ничего вам объяснять. С другой стороны послышался тяжёлый вздох отца. — Мы будем молиться за тебя, Тильда. И за ребёнка. — Молитесь сколько угодно, — бросила она, врач захлопнул папку с личным делом Тильды, так громко как только мог. В комнате повисло напряжённое молчание. Врач, казалось, был поглощён своими мыслями, но наконец заговорил, откладывая ручку и всматриваясь в Тильду с некоторым беспокойством. — Послушайте, — начал он, не встречаясь с её взглядом. — Ваш случай сложный. Срок небольшой, но вам нужна стабильность, которой я пока не наблюдаю. — Стабильность? — Тильда фыркнула, её голос был полон иронии. — Это кодовое слово для «контроль», да? Врач проигнорировал её сарказм и продолжил, не замечая её недовольства. — Предлагаю продлить ваше пребывание здесь до 12 месяцев. Это в ваших интересах. Ваше положение требует чистоты и спокойствия. Также послеродовой период крайне важен. Тильда почувствовала, как её сердце пропустило удар. Она пыталась скрыть растерянность, но голос предательски дрожал. — Вы шутите? — Она проговорила это, с трудом сдерживая слёзы. — Я. Не хочу. Этого. Ребенка. Да никакого другого даже через 40 лет не захочу. Врач оставил её слова без ответа, продолжая свою работу с холодной точностью. — Нет. Так как вы судом округа Саффолк признаны не в состоянии нести ответственность за свою жизнь, ваши опекуны принимают решение о вашей беременности. Прошу, медбрат проводит вас в палату, пока мы с вашими родителями обсудим дальнейший план. Тильда встала, готовая выбежать из кабинета, но как только она направилась к двери, врач добавил фразу, от которой её ноги словно подкосились. — Вы уверены? — Его слова были адресованы её родителям, но Тильда почувствовала, что это касалось её больше всего. — Дети от таких матерей редко рождаются здоровыми... Тильда замерла, сердце сжалось, а мир вокруг словно остановился. Слова врача продолжали звучать в её голове, но она уже не могла их понять. Её разум будто отключился. Она сделала шаг к двери, почти бегом, но почувствовала, как Эрон тихо захлопнул за ней металлическую дверь, и от этого звука ей стало ещё более невыносимо тяжело. Теперь она была одна.