Легенда об ужасе с горы Гнёк

      Немногочисленные прохожие беспокойно оглядывались на девчонок, склонившихся над неподвижным телом мужчины. Никто к ним не подошёл. Кира не очень понимала, что им делать. В груди опять нарастала паника.       — Нам надо как-то ему помочь, — испуганно сказала Майя.       Кровь не останавливалась. Кира хотела сделать ещё одну затяжку, но увидела, что сигарета в её руке догорела и погасла. Она бросила бычок в сумку, а потом снова открыла её, чтобы достать из тумана марлю и перекись водорода. Кира скрутила из марли два небольших жгута, толщиной чуть меньше мизинца, промокнула их перекисью и затолкала мужчине в ноздри. Раздалось еле слышное шипение перекиси. При этом Кира испачкала руки в крови и с трудом сдержала внезапный рвотный позыв. Она не боялась крови, но почему-то именно сейчас испытала жуткое отвращение. Марлевые жгуты быстро окрасились в красный, а на краях набухли крупные капли. Кира полила перекисью руки, чтобы смыть кровь, и с её пальцев закапала розоватая пена. Майя всё ещё выглядела напуганной. Кира стряхнула с рук пену и вытерла их куском оставшейся марли, брезгливо уронив его на землю. Она подошла к Майе и хотела её обнять, но передумала и просто опустила голову ей на плечо.       — Спасибо, Майя. Ты настоящая героиня. Возможно, ты спасла нам жизнь.       — Кира, а вдруг он умрёт?       — Не умрёт, — сказала Кира, вложив в голос как можно больше уверенности. — Ты ему просто нос сломала и руку вывихнула. Максимум сотрясение. Он дышит, всё хорошо.       Майя дрожала. Кира не знала, от холода или от страха, и всё-таки обняла подругу, надеясь её и согреть, и успокоить.       — Мы же не оставим его тут лежать? — спросила Майя.       — А что ты предлагаешь, в комнату к нам его затащить? — опешила Кира. — Этот придурок напал на нас с ножом! — она посмотрела на бледную, как смерть, подругу, и нехотя добавила: — Постоим здесь, пока он не очнётся, и пойдём, ладно?       Майя кивнула, и Кира снова закурила. Сейчас им вдвойне не стоило выделяться, но Кире было очень плохо, и только сигарета могла её хоть как-то поддержать. Между тем, кровавое пятно на рубашке грабителя начало подсыхать, жирная капля на марлевом жгуте застыла и потемнела. Девчонки стояли, и Кира одной рукой обнимала Майю, а второй держала сигарету, почти не отрывая её от лица.       Догорала третья по счёту, когда мужчина слабо застонал и повернул голову, не поднимая век. Кира присела рядом с ним на корточки.       — Ау, просыпаемся. Подъём!       Мужчина снова застонал и приоткрыл один глаз. Кира, пообещав себе помыть руки с мылом раз сорок, легонько похлопала его по щеке. Мужчина едва слышно выругался, проглатывая половину звуков, а потом вдруг резко открыл второй глаз, и взгляд у него прояснился. Кира встала.       — Очнулся. Пошли отсюда.       — Может дать ему денег, — задумчиво сказала Майя.       — Кто из вас головой ударился? Майя, ты сама на себя не похожа.       — Я так подумала. Вдруг он потом захочет нам мстить. Или подаст на нас в суд, или…       — Да, — протянула Кира, — ты права.       Она чуть склонилась над мужчиной, который уже пытался присесть, оберегая повреждённую руку. На грудь ему посыпались серебряные монеты. Кира не считала, сколько достала из сумки. Она выпрямилась, и, ухватив Майю за руку, потащила её назад в гостиницу.       — Теперь точно всё. Темно уже, и ты вся холодная.       В гостинице на них не обратили никакого внимания. Подруги тихонько прошли наверх и зашли в комнату, где оставили свои рюкзаки и грязную одежду. Кира заметила, что всё это время они были в кроссовках, и решила позже понаблюдать, какую обувь здесь носят, чтобы достать похожую.       Майя присела на край неудобной кровати, а Кира грузно опустилась рядом. Майя первой нарушила тишину:       — Получается, ты у нас теперь можешь генерировать вещи, а я стала страшно сильной?       — Видимо так. Кира-пустая-сумка и Майя-Халк. Думаю, мы отлично сработаемся.       — Я никогда не хотела никого калечить, — прошептала Майя, комкая штанину тонкими пальцами.       — Я тоже не очень поняла прикол с сокровенным желанием, если честно. Но знаешь, если задуматься, больше всего на свете я ненавижу, когда у меня нет нужной вещи под рукой. Может быть, ты не хотела калечить, но тебя раздражала слабость?       Подруги ненадолго встретились взглядом. Майя задумалась, а потом покивала головой.       — Да, наверное, так и есть. Я никогда не признавалась себе в этом, но мне было обидно ощущать постоянную уязвимость. Зависимость от других, — Майя продолжила, не переставая нервно теребить штанину, — Даже была какая-то зависть. К тебе в том числе.       Кира опустила глаза, положила ладонь Майе на коленку и слегка её сжала. Ей было неприятно узнать, что Майя завидовала её силе. В конце концов, до недавних пор сила была единственным, в чём Кира её превосходила. В то же время она ощущала благодарность за то, что Майя была с ней честна.       Они посидели так ещё пару минут, потом Майя встала и достала свою зубную щётку. Подруги умылись и решили спать вместе. Впечатлений было многовато для того, чтобы переваривать их в одиночестве.       Утром они проснулись одновременно. Окно их спальни смотрело на восток. Солнце, вставая, ярко осветило комнату и до боли напекло Кире макушку. Кира встала с кровати, ужасно злясь на весь мир, достала две банки кофе, и, с трудом сохраняя равновесие, собиралась выйти из комнаты. Майя, забившись в угол кровати, куда не доставали прямые лучи, остановила её:       — Ты можешь покурить здесь. Не думаю, что нас будут ругать за это.       Кира вернулась к кровати, придвинула к ней одинокий убогий стул и поставила на него пепельницу, которую вытащила из тумана. После кофе и сигареты окружающий мир приобрёл чёткость, а настроение стало немного лучше. Майя уткнулась носом в стену и, кажется, снова уснула. Кира хотела её растолкать, но оказалось, подруга всего лишь пряталась от жгучего солнца. Она легко села и с благодарностью приняла банку холодного капучино.       Минут через десять девочки, умытые и в свежих блузках, спустились в зал, чтобы попробовать местный завтрак. Они могли бы и сами что-то сообразить, но в тесной неуютной спальне было ужасно скучно. Кира оплатила еду и внесла предоплату за следующую ночь. К счастью, за стол им подали уже не овсянку, чего они опасались, а варёные яйца и пресный сыр, чем-то похожий на адыгейский. Хлеб Кира снова не стала есть. Не потому, что он был невкусным, а потому, что в принципе не любила такое. Она могла иногда съесть кусок свежей чиабатты. Такой, чтоб надламывалась плотная корочка, а мякиш внутри был упругим и ароматным. Этот же хлеб был серым и рассыпчатым. Зато Майя с большим удовольствием съела оба куска, положив сверху по толстому ломтю сыра. Наверное, еда им казалось более вкусной, чем была на самом деле, потому что подруги были чертовски голодными.       Когда Кира дочищала последнее яйцо, сняв вместе со скорлупой половину белка, к их столу подбежал невысокий тощий мальчишка. На вид ему было лет десять, но мерзкие жидкие усики над губой подсказывали, что парень уже в пубертатном возрасте. Подруги вопросительно посмотрели на него, и вдруг мальчишка склонился в низком поклоне. Он так резко согнулся, что Кира испугалась, не ушибётся ли он головой о стол. Пацан заговорил, не поднимая головы.       — Мальчик, тебя не слышно, — мягко сказала Майя, немало ошарашенная происходящим.       — Меня зовут Даял, госпожа, — повторил мальчишка, выпрямив спину. — Меня прислал к вам мой брат.       — К нам? Ты уверен? — спросила Кира.       — Да, госпожа. Он сказал, две молодые девушки, одна с длинной косой, а у второй кривой нос.       Майя прыснула. Кира сжала губы в прямую линию и кивнула, чтобы Даял продолжал.       — Мой брат вчера напал на вас. Он рассказал мне, что вы были к нему очень добры. Брат много пьёт, но он никогда раньше не нарушал закон! Он недавно потерял работу, и нам было нечего есть, он напился и…       — Ну предположим, а что теперь ему от нас надо? — перебила Кира.       — Брат очень благодарен вам, но он боится, что вы всё ещё злы на него. Поэтому он велел мне идти к вам и делать всё, что вы скажете.       Подруги растеряно переглянулись. Кира нахмурила брови и сказала:       — Мне кажется, произошло недопонимание. Возвращайся к своему брату и передай, что всё, чего мы от него хотим — это забыть нашу встречу, как страшный сон.       — Пожалуйста, госпожа! — воскликнул Даял, и взгляд у него стал каким-то загнанным. — Брат мне не поверит, если я слишком быстро вернусь.       — Ну сходи погуляй где-нибудь, в чём проблема?       — Он что, караулит где-то недалеко? — спросила Майя, посмотрев на Даяла.       Тот переминался с ноги на ногу, уткнув глаза в пол. Кира мученически закатила глаза. Но Майя не торопилась огорчаться. Она тронула Киру за руку, привлекая её внимание:       — Закажи парню еды. Можно его расспросить. Мы же ничего не знаем про это место. Ты помнишь, как называется этот город? Я вот нет.       Кира замахала рукой кудрявой подавальщице и попросила ещё один завтрак. Им почти сразу принесли три остывших яйца, ещё ломоть сыра и кусок хлеба.       — Попить у вас есть что-нибудь? — спросила Кира и быстро добавила: — Не пиво.       Не пива не было, но Даяла вполне устроили яйца и бутерброд всухомятку. Кира достала из тумана в кармане брюк маленький блокнотик и ручку, и Майя начала интервью. Даял жевал хлеб и чистил яйца от скорлупы. Получалось у него заметно более ловко, чем у Киры. Он рассказал, что они сидят в городе Яхун, а он в свою очередь находится стране под названием Сцилан. То, что монеты называются по цвету металла, подруги догадались сами, а Даял объяснил, что в одном жёлтом сто серых, а в одном сером сто красных.       — И что, прям цены на металлы кратны сотне? — удивилась Кира.       Даял не сразу понял, потом задумался и предположил, что у монет из-за этого разный вес. Майя продолжила расспросы, и Даял покорно отвечал. Во главе страны стоит царь, а за порядок отвечают судьи и городская стража. Иностранцы могут легально пребывать в стране любой срок, пока соблюдают закон, но если решают купить участок земли, то должны встать на налоговый учёт. Потом Кира спросила у Даяла, кто такой Улту.       — Он бог, госпожа. К нему обращаются за большим чудом.       — Это единственный бог? — осторожно уточнила Майя.       — Нет, конечно, — ответил Даял. Этот вопрос удивил его больше прочих. — Есть много богов, они живут по всей земле. Но Улту, наверное, самый сильный. В Сцилане точно.       Вскоре фантазия девочек иссякла, и они отпустили Даяла на все четыре стороны. Кира протянула Майе исписанный блокнот.       — Убери к себе, чтобы я случайно не утопила его в тумане.       — Ну и почерк, — ужаснулась Майя. — Надеюсь, ты сама его разбираешь.       Весь оставшийся день подруги просидели в гостинице. Утром следующего дня их разбудили крики с улицы. Сквозь ускользающий сон до них долетали обрывки фраз, и Кира расслышала что-то про казнь. Она в волнении вскочила и подошла к окну, прислушиваясь, но кроме того, что уже услышала, ничего нового не узнала. Люди кричали какие-то обзывательства, и, судя по звукам, орущая толпа отходила всё дальше от гостиницы. Кира немного успокоилась, но сердце продолжало часто колотиться о рёбра. Ей даже не понадобился кофе, чтобы окончательно проснуться, но она чисто из принципа выпила баночку капучино, запив им свою таблетку.       — Ты никогда раньше не была жаворонком, — проворчала Майя, когда поняла, что Кира назад не ляжет и так и продолжит мешать ей своим шуршанием.       — Я не могу долго спать, когда у меня сильный стресс.       На завтрак предлагали пустую кашу, но за доплату им снова отварили по три яйца. Кира пыталась понять, как у людей получается чистить яйца, не ломая их пополам, а Майя катала по столу кусок хлеба. Сегодня он явно не так её вдохновлял.       — С утра была казнь, — сказал одинокий мужчина, обращаясь к подавальщице.       Он огладил густую тёмную бороду, и с неё посыпались крошки. Мужчина сидел через один стол от девчонок, и они хорошо его слышали.       — Да уж знаю, что была, — хмуро ответила подавальщица. — Народ весь прямо взбеленился, давно у нас такого не было.       — Кого казнили хоть? И за что?       — Старшего Трозу. Он пока воровал по мелочи, все молчали, жалко всё-таки. А вчера ночью напился и человека убил, — она наклонилась поближе к бородачу и сказала вполголоса: — Брат его младший вчера приходил зачем-то. Бедный мальчик.       Аппетит мигом пропал. Мальчишку и впрямь было жаль, а ещё Кира немного жалела себя саму. Хоть она и была ни при чём, повышенная тревожность мешала отстраниться от этой истории. Кира вообще была в перманентном стрессе с тех пор, как им с Майей не посчастливилось заплутать в берёзовой роще. Она постоянно была на низком старте, готовясь ко всем возможным неприятностям разом. При этом уверенности в своих силах эта готовность вовсе не добавляла, зато отнимала большую часть энергии.       — Ешь, — строго сказала Майя.       Она придвинула к ней яйцо, которое почистила сама, и Кира заметила у неё в глазах неподдельное сочувствие. Кира поблагодарила её и через силу сделала укус. Яйцо было тёплым, но не горячим. Белок был полностью твёрдым, а желток кое-где оставался мягким и тягучим. Идеальная степень готовности, но настроение это не исправило ни на грош. Кира медленно жевала яйцо, не чувствуя вкуса, и во рту не хватало слюны, чтобы его проглотить.       Подруги сидели в гостинице ещё три дня, выходя только на задний двор, где было устроено отхожее место. Они почти перестали спускаться в зал, питаясь фруктами и холодными закусками, которые Кира выуживала из пустой сумки. Кира начала спать во второй комнате, потому что за ночь в одноместной кровати с Майей у неё затекало всё тело. Воду из таза после умывания они выливали в окно, и истово надеялись, что этого никто не замечает. Во всяком случае, их никто не ругал.       На четвёртый день подруги спустились в зал. Они не собирались там есть, но им нужно было дать денег хозяину за ночлег. Кира заплатила за обе комнаты сразу на пять дней вперёд, и полный плечистый хозяин одобрительно покивал, пересчитывая монетки. Судя по светлой копне кудрей и торчащей во все стороны бороде, он был отцом девушки-одуванчика. А может быть, старшим братом. Кира не стала спрашивать. Пока он сгребал со стола посчитанное серебро к себе в пригоршню, Кира смотрела в маленькое квадратное окошко. Вдруг ей привиделось знакомое лицо. Сощурив глаза, Кира узнала Даяла. Он тоже её увидел и робко улыбнулся, хотя взгляд у него был уставшим и грустным. Даял ненадолго пропал из поля зрения, но тут же снова появился, зайдя в зал гостиницы. Хозяин ушёл к себе, а Даял подошёл к подругам и опять поклонился, на этот раз менее энергично. Они обменялись приветствиями.       — Мы слышали о твоей утрате, — сказала Майя. — Прими наши соболезнования.       — Спасибо, госпожа.       — Выглядишь неважно, — заметила Кира. — Может, поешь с нами?       Даял действительно как-то осунулся. Он и раньше был худ и не сказать, что сильно убавил в весе за эти несколько дней, но выглядел болезненно. Когда Кира предложила ему разделить с ними трапезу, Даял немного оживился. Кира позвала подавальщицу, не решаясь есть в зале свои продукты, и попросила накрыть на стол.       Мальчишка ел курицу вместе с кожей и с наслаждением набивал рот разваренной гречкой. Кира и Майя тоже не жаловались. Гречка, даже такой консистенции, нравилась им куда больше овсяного клея, который отвадил их от горячих обедов. Кира заботливо подложила Даялу кусок своей курицы, когда он доел, и парень смутился, но отказываться не стал.       — Ты просто зашёл или хотел нам что-то сказать? — спросила Кира, когда Даял расправился и с её куском.       Даял вдруг встал с места и снова согнулся пополам.       — Госпожа! Я пришёл вас просить. Вы были добры ко мне и к брату. Сейчас я остался один, и еда в доме кончилась два дня назад.       — Ты хочешь взять у нас денег? — уточнила Кира.       — Нет, госпожа. Я хотел бы работать на вас.       — Сколько тебе лет? — грустно спросила Майя. — Тебе не работать надо, а учиться.       — Мне двенадцать, госпожа. Я много умею. Мы жили с братом вдвоём, я делал всё по хозяйству. Прошу вас, мне некуда больше идти.       Кира и Майя уставились друг на друга. Кира пожала плечами.       — Кира, это ребёнок, — сказала Майя по-русски, чтобы Даял их не понял.       — Мы в двенадцать уже не считали себя детьми, — возразила Кира, — а в тринадцать я начала курить.       — Где курить, а где работать!       — А что ему ещё делать? Детских домов тут, кажется, нет. Предлагаешь оставить его умирать с голоду?       Даял сидел молча. Он понимал, что решают его судьбу, но выглядел безучастно. Два дня голода его истощили, а плотный обед нагнал лёгкую полудрёму.       — Ты понимаешь, какая это ответственность? — сказала Майя, пристально глядя Кире в глаза. — Ему двенадцать, он сирота, он будет полностью зависеть от нас.       — Я повторяю вопрос. Предлагаешь дать ему умереть?       — А что, каждого встречного-поперечного будем брать, кто попросит?       — Почему нет?       Майя выдала последний аргумент, который пришёл ей на ум:       — Мы сами тут толком ещё не освоились, не знаем, что и куда, а ты предлагаешь нам чуть ли не взять опеку над другим человеком.       — Так это же наоборот нам в плюс, — сказала Кира. — Он знает этот мир и может быть нам полезен, ты сама говорила. Я вообще не понимаю, чего ты ломаешься. Деньги у нас безлимитные, еда тоже. Не вижу ни единой причины ему отказывать.       Майя тяжело вздохнула. Она посмотрела на Киру, потом на Даяла, снова на Киру и кивнула, признавая поражение. Кира широко улыбнулась.       — Даял, — сказала она, — эта злая женщина в тебе сомневается, а я в тебя верю. Но чтобы оправдать моё доверие, тебе придётся постараться. Ты уже как-то раз нам соврал, когда говорил, что твой брат никогда не нарушал закон. Я надеюсь, такого не повториться.       Даял мигом очнулся и принялся горячо благодарить подруг.       — Кстати, — сказала Майя, меняя тему, — мы так и будем жить в этой гостинице всю оставшуюся жизнь?       — А какие ещё есть варианты? — спросила Кира.       — Можно поехать в Чар-Цеташ, это столица, — осторожно сказал Даял. Он явно не был уверен, что ему позволено участвовать в разговоре.       — Почему именно туда? — спросила Майя. Вид у неё был слегка виноватым.       — Я слышал, там проще найти работу или начать своё дело. А ещё говорят, что там очень красиво.       Аргументы были слабоватыми, но, по правде, девчонок настолько достала однообразная жизнь в гостинице, что они даже для виду не стали спорить. Кира предложила отправиться в путь завтра, встретившись утром на этом же месте.       — Мы же пять дней ещё оплатили, — напомнила Майя.       — Ну и что? Ты хочешь торчать тут ещё целых пять дней?       Майя поджала губы, и Кира на этом решила, что план утверждён. Даял ушёл собирать свои вещи, а девочки поднялись в спальню. Кира достала две баночки газировки, отдала одну Майе и закурила. Заметив, что Майя по-прежнему выглядит мрачновато, Кира спросила, в чём дело.       — Мне противно от себя, — ответила Майя. — Мне просто не нравится этот мальчик, и я пыталась тебя убедить не забирать его, чтобы не видеть его потом каждый день.       Кира поменялась в лице.       — Прости меня, Майя.       — За что ты извиняешься? Ты всё сделала правильно, — она посмотрела на Киру, которая потерянно уставилась в пустоту, и добавила: — Я привыкну, не переживай. Не стоит жалеть о том, что решила спасти чью-то жизнь.