Легенда об ужасе с горы Гнёк

      Кира казалась себе очень нелепой, пока спускалась с холма. Майя шла легко и быстро, то и дело обгоняя Киру и останавливаясь, чтобы её подождать. Кире же казалось, что если она ускорится, то обязательно упадёт вперёд лицом. В детстве она уже ломала нос. Подробностей Кира не помнила, но была убеждена, что мозг неспроста заблокировал такие важные воспоминания, и очень боялась сломать его снова. При этом, когда спуск становился особо крутым, она замедлялась ещё сильнее, и так старалась не наклоняться вперёд, что пару раз чуть не приземлилась на копчик. Плотно набитый рюкзак за плечами ситуацию не улучшал. Когда Кира, преодолевая наиболее сложный для себя участок, попыталась встать на четвереньки, надеясь его проползти, Майя не выдержала:       — Просто пробеги. Ты с большей вероятностью упадёшь, если будешь тормозить. Хочешь, возьму у тебя рюкзак?       — Да не, он тяжёлый.       — Давай возьму, мой почти ничего не весит.       Майя подошла ближе и подала Кире руку, помогая встать и удержать равновесие. Кира с сомнением оглядела её рюкзак. Невесомым он не казался, но Майя уже забирала у Киры второй. Кира была ниже Майи и менее выносливой, чем она, но шире в плечах и намного сильнее. Обычно это Кира забирала у Майи сумки и носила их совместные покупки из супермаркетов. Вид хрупкой подруги с двумя полными рюкзаками заставил сердце Киры сжаться, но спорить она не стала. Идти налегке действительно оказалось в разы проще, и теперь подруги спускались почти с одинаковой скоростью.       — Точно не тяжело? — спросила Кира.       — Я вообще их не чувствую, — ответила Майя. — Даже странно.       — Может твоим сокровенным желанием была суперсила? — предположила Кира и улыбнулась. Мысль о том, что Майя могла превратиться в кого-то вроде Халка, показалась ей забавной.       — Можно проверить. Давай я попробую тебя поднять?       — Нет! — Кира даже отпрянула в сторону. — Только не на холме, пожалуйста.       Майя рассмеялась, и Кира тоже захихикала. Они продолжили идти. Трава под ногами блестела от утренней росы, небо было пронзительно голубым, а воздух — свежим и чистым. Кира чувствовала себя странно. С одной стороны, ей было хорошо в компании лучшей подруги, и приятная погода создавала иллюзию безмятежности. С другой, она уже успела устать, у неё всё ещё ныли ссадины на руках, а страх неизвестности, который Кира старательно отгоняла, постепенно брал верх. Подруги подходили всё ближе к посёлку. Когда земля под ногами начала выравниваться, а до ближайших строений оставалось метров двести, Кира ощутила, как к горлу подкатывает тошнота. Майя тоже выглядела напряжённой.       Первые домики, мимо которых они прошли, были совсем небольшими, в один этаж и полностью из дерева. Ни краски на стенах, ни заборов вокруг. Людей на улице не было, но Кира заметила, что из окна одного из домишек на них пристально смотрит ребёнок. На его лице читалось неподдельное изумление. Кира не поняла, мальчик это или девочка. Как только их взгляды встретились, чья-то рука потянула ребёнка за плечо, он отвернулся и отошёл от окна.       Через несколько минут ходьбы подруги увидели женщину в длинном платье из некрашеного льна. Она стояла к ним спиной и расправляла простыню, которую только что повесила сушиться. Длинная бельевая верёвка тянулась от дома к невысокой яблоне. На голове у женщины была повязана косынка без узора, а у босых ног стояла корзина с мокрым бельём.       — Простите! — окликнула её Кира, с трудом преодолев робость. — Вы не подскажете, что это за место? Мы с подругой заблудились.       Женщина вздрогнула и резко обернулась. Оказалось, что это молодая девушка, ровесница Киры и Майи, если не младше. Она боязливо отшагнула назад и коснулась спиной мокрой простыни.       — Извините, — повторила Кира уже тише, — вы не могли бы сказать, где мы находимся? Отсюда далеко до станции?       Девушка окинула их совершенно ошарашенным взглядом, задержав внимание на голых ногах Майи, и, не сказав ни слова, зашла в дом, плотно закрыв за собой дверь. Корзина с бельём так и осталась стоять на земле.       — Это что сейчас было? — спросила Майя.       Кира скорчила рожу и пожала плечами. Они пошли дальше, вполголоса обсуждая произошедшее. Кире было ужасно неловко, она никак не могла понять, что именно сделала не так. Майя наоборот, кажется, разозлилась:       — Ты заметила, как она пялилась на меня? Она вообще нормальная?       — Слушай, может, у неё правда какой-то диагноз, — сказала Кира и занервничала ещё больше. — Вдруг она вообще немая, и мы поставили её в неловкое положение?       — Или она просто хамло, — разошлась Майя. Она всегда болезненно воспринимала негативную реакцию людей на себя.       — Или она просто не поняла, что мы ей говорим, — сказала Кира и резко остановилась, потрясённая своей догадкой. — Мы сейчас вообще чёрт пойми где, это может не Россия даже.       Майя тоже остановилась и слегка нахмурилась. Теперь, когда Кира высказала вслух эту дурацкую, лишённую здравого смысла мысль, она стала казаться очевидной.       — Помнишь, — сказала Майя, — тот жуткий хмырь в лесу говорил с нами на другом языке? И мы обе всё понимали. Он что-то там сказал про речь. Я сейчас вдруг поняла, что знаю этот язык. То есть, я сама могу на нём говорить.       Кира задумалась и обнаружила, что ей это тоже не составит труда. У неё как будто появился выбор, на каком языке думать. Это не требовало никаких усилий, не приходилось ничего вспоминать, как было с английским. Непривычные слова сами собой складывались в предложения, словно были знакомы ей с рождения. Это знание казалось настолько естественным, настолько гармонично встроенным в её голову, что она бы вообще его не заметила, если бы Майя не заострила на нём внимание.       Подруги обречённо посмотрели друг на друга. Кира уже устала бояться, но внутри всё равно всё сжалось. Тошнота, про которую она забыла, отвлекшись на разговор с туземкой, снова напомнила о себе.       — Надо найти кого-то, кто первый с нами заговорит. Или нескольких человек, говорящих между собой, — сказала Кира.       — Почему бы просто не спросить кого-нибудь и на том языке, и на этом? По очереди.       — А вдруг язык монстра тут считается чем-то запретным? Не знаю, мне страшно, что если мы действительно в каком-то параллельном мире или вроде того, и что-нибудь сделаем не так, нас поймают и сожгут. Или ещё чего похуже.       Они снова тронулись с места, двигаясь медленно и воровато оглядываясь по сторонам. Сплошь деревянные дома постепенно стали сменяться домами, сложенными из камня, и у многих из них был второй этаж. Некоторые участки были огорожены, но чисто символически — самый высокий забор был плетёным и едва доставал Кире до груди. Кира нервно пригладила свою чёлку. Пару месяцев назад она сделала стрижку «гарсон» и была страшно довольна результатом, но сейчас отросшие виски некрасиво торчали, а голова на ощупь показалась грязной, хотя Кира мыла её за день до поездки. Волосы у неё были цвета пожухлой соломы, и Кира, глядя на свои брюки, перемазанные в земле после спуска и ночи в лесу, решила, что должна быть похожа на огородное чучело. Неудивительно, что на них смотрят, вылупив глаза. Она бросила взгляд на Майю, тревожно закусившую губу. Она тоже была потрёпанной — ссадина на колене и куча мелких царапин на ногах. Волосы под кепкой, всё ещё стянутые в косу, растрепались, а тёмно-бирюзовые глаза блестели на фоне слегка потускневшей кожи. Но даже в таком виде она казалась Кире сногсшибательной.       За домом, гордо высящимся аж на три этажа, единственном пока в своём роде, начиналась широкая дорога. Послышались крики и смех. Внезапно Киру чуть не сбил с ног щуплый мальчишка лет семи на вид. Он тут же отшатнулся и едва не упал, но легко восстановил равновесие. Облезлый нос и покрасневшие плечи на голом торсе явно свидетельствовали о том, что пацан уже долго торчит на открытом солнце. За ним бежал ещё один мальчик, совсем маленький, и Кира решила, что они братья.       — Простите, — буркнул обгоревший мальчишка и тут же развернулся на сто восемьдесят градусов, явно не собираясь развивать диалог.       Из груди у Киры вырвался тяжёлый вздох. Пацан извинился перед ними на языке чудовища из леса. Робкая надежда на то, что они всё ещё где-то недалеко от дачи, рухнула, не оставив и следа.       — Молодой человек, — строго сказала Майя, обращаясь к ребёнку.       Кира аж вздрогнула. Сочетание привычного и родного голоса Майи с непривычной и неродной речью ввели её в жуткий диссонанс. Мальчишка, уже припустивший было в сторону мелкого брата, застывшего в отдалении, нехотя обернулся. Он тоже задержал взгляд на ногах Майи, но глаза у него были абсолютно равнодушными.       — Будешь так бегать, расшибёшься. И оденься, вон красный уже весь.       — Сами бы оделись. Ни штанов, ни юбки! — выпалил мальчишка и припустил так, словно боялся, что Майя побежит следом и даст ему хорошего тумака.       Малыш отмер, выдал какой-то нечленораздельный визг и побежал за братом. Девчонки переглянулись.       — Дай мне рюкзак, — сказала Кира. — Видимо, на нас смотрят, потому что мы странно одеты по здешним меркам.       Кира расстегнула молнию на рюкзаке. При дневном свете таинственного сияния заметно не было, и Кира подумала, что как-то быстро привыкла к туману на месте своих вещей. В лесу они выяснили, что Кира спокойно может открыть рюкзак без всякого тумана, это легко контролировалось намерением. Но сейчас она хотела достать то, чего в рюкзаке не было — простую юбку на запах, которую Майя могла бы надеть поверх шорт. Раз уж туземцев так смущают её коленки, стоило их прикрыть. Пока что им встретились только женщина и ребёнок, но Кире не очень хотелось думать, какой могла бы быть реакция взрослого мужчины.       Майя замотала бёдра юбкой в тон Кириных болотных брюк и завязала пояс аккуратным бантиком. Как раз вовремя, потому что из дома напротив вышла тётка, а следом за ней, двигаясь неспешно и осторожно, вышел сухой морщинистый старик.       — Отец, ну куда ты пошёл, иди ляг! Я знаю, какой тебе нужен хлеб, каждый день его покупаем, — раздражённо сказала тётка.       — Нет, не знаешь, — возразил ей старик. — Вчера ты купила засохший. Я сам выберу!       — Нормальная булка, с твоими зубами любая камнем покажется.       Старик только отмахнулся. Тётка придержала его под локоть, когда он проходил ступеньку, и тут они заметили Киру и Майю. Девушки растеряно топтались на месте. С одной стороны, им всё ещё было интересно узнать, где они оказались. С другой, суровый вид полной тётки и её громкий голос не особо располагали к себе.       — Это вы что ль из леса вышли? — внезапно спросила она, глядя прямо Кире в глаза. — Дети с утра видели, как кто-то с холма спускался.       — Простите, — зачем-то сказала Кира.       — Так что, из леса или как?       — Из леса, — ответила Майя.       — Ну дела, — сказал старик, и они с дочерью обменялись удивлёнными взглядами. — А в лес откуда пришли? Я вас тут раньше не видел. Я всех в этом городе знаю.       — А где мы сейчас, скажите, пожалуйста, — спросила Кира. Их собеседники не выглядели ни злыми, ни испуганными, и она немного расслабилась.       — Город называется Яхун. Вы что, не специально сюда шли? — снова удивилась тётка. — В этот лес иногда уходят всякие дураки. Надеются, что Улту их сделает чуть ли не богами, или кто их знает, на что они там надеются. Только пока никто не вернулся.       — Ужас какой, — содрогнулась Кира. Она сразу поняла, что именем Улту тётка назвала чудовище, которое заставило их пить из озера.       — Вы не подскажете, — вмешалась Майя, — здесь есть гостиница, или может где-то можно снять комнату?       — Конечно есть, — сказал старик. — В центре, у большой дороги. Там и кормят неплохо, и спальни, говорят, просторные. «Яхунский двор» называется. Пелши, покажи девчонкам, а то не найдут. Я сам за хлебом схожу.       — Иди приляг лучше, я на обратном пути куплю! Самый мягкий тебе выберу.       Старик, кряхтя, зашёл обратно в дом, а Пелши уверенно свернула за угол, поманив за собой подруг. Они пошли следом, стараясь не отставать — пухлая и невысокая женщина передвигалась с удивительно большой скоростью. По дороге она пыталась выяснить, кто они и откуда, но девушки только мямлили в ответ что-то невразумительное, поминутно благодаря за помощь и извиняясь за то, что отвлекают её от дел. Пелши махнула на них рукой. Она привела их к широкому двухэтажному дому. Дверь была открыта, и оттуда шёл плотный запах чего-то съедобного. Кира решила, что так могут пахнуть варёные крупы и курица. Что давало аромату противную кислинку, она не смогла понять, хотя нюх у неё был хорошим. Подруги поблагодарили Пелши ещё раз, вежливо попрощались и проследили, как она быстро удаляется в обратном направлении.       — Сможешь достать местных денег? — спросила Майя. — Потому что если нет, я вообще без понятия, что нам делать.       Они ещё раз осмотрелись по сторонам. По улице сновали из стороны в сторону прохожие в лёгкой одежде простого кроя, и многие подозрительно косились в их с Майей сторону. Кира внимательно смотрела на маленький овощной прилавок, возле которого стояли две женщины, деловито перебирая морковь. Кира ждала, когда они достанут свои кошельки, чтобы получить хоть какое-то представление о здешней валюте, но Майя потянула её за плечо и взглядом показала в сторону. Молодой парень подбирал с земли небольшие медные монетки, выпавшие из кармана. Монета побольше из серебра откатилась на метр, прежде чем парень её догнал и спрятал назад в мешочек, туго затянув завязки. Кира оттопырила карман собственных брюк и вытащила из тумана такую же тусклую монету. Подруги обменялись победными улыбками и зашли в гостиницу.       Они оказались в просторном зале, заставленном простой деревянной мебелью. Пол под ногами был каменным и грязным. Солнечный свет почти не проникал в небольшие квадратные окна, зато на стенах висели настоящие масляные лампы. Света от них тоже было мало, но смотрелось весьма атмосферно. За парой столов сидели люди с высокими кружками, и Кира догадалась, что кислым пахло пиво. Она брезгливо сморщила нос. Пить Кире было нельзя, но иногда она позволяла себе пропустить стаканчик. Ей нравилось пенное, но Кира всегда выбирала стауты. Нежный, но плотный вкус с легкой горчинкой — вот, что она ожидала от пива. Судя по запаху, местный аналог в лучшем случае напоминал разбавленный уксус.       К ним подошла девушка, постарше Киры лет на пять. Впрочем, Кира никогда не умела определять возраст людей по лицу. На девушке было довольно милое платье блекло-кирпичного цвета и застиранный фартук. Непокрытая голова радовала глаз копной золотистых кудряшек. Густые, но тонкие волосы торчали в разные стороны, словно пух одуванчика. Она осмотрела вошедших с абсолютно нечитаемым выражением лица и спросила:       — Чего изволите?       — Хотим снять комнату на двоих. И чего-нибудь поесть, — сказала Майя.       — Комнаты только для одного, по два серых за ночь. Овсянка есть по тридцать красных, с курицей будет серый на двоих. Пиво двадцать красных за кружку.       — Пива не нужно, — быстро сказала Кира и достала из кармана пять серебряных монет.       Подруги сели за дальний стол, стоящий в плохо освещённом углу, надеясь привлекать к себе как можно меньше внимания.       — Я могла бы достать что-нибудь из тумана, зачем ты заказала еду в этом месте? — спросила Кира вполголоса.       — Отец той милой женщины сказал, что здесь нормально готовят. И, если честно, я просто ужас как хочу поесть горячего.       — В такую жару? — изумилась Кира, но решила не спорить.       Она вся была покрыта потом, а в зале было ещё теплее, чем на улице, и очень душно. Но Майя была та ещё мерзлячка, и ей, должно быть, температура в помещении казалась нормальной. Кира с тоской подумала, что вряд ли в этом месте есть приличная ванная. Честно говоря, она не особо рассчитывала даже на минимальные удобства, и с ужасом думала о том, что когда-нибудь ей захочется в уборную.       Девушка-одуванчик принесла поднос и сгрузила с него на стол две плошки с горячей овсянкой. В одной из мисок была куриная голень, в другой светило неснятой варёной кожей бедро. Киру обдало густым облаком жаркого пара. Мягкий и обволакивающий запах овсяной крупы составил неплохой дуэт с ароматом свежей домашней курочки. Магазинная курица не шла ни в какое сравнение. Кира не думала, что голодна, но в животе заурчало, хотя выглядела еда гораздо хуже, чем пахла. Девочкам дали ужасного вида деревянные ложки и по куску грубого серого хлеба, которые Кира сразу же отложила в сторону. Когда подавальщица отошла, Кира достала нормальные ложки из рюкзака и протянула одну из них Майе.       — Буэ, — резюмировала Майя, сняв первую пробу, — дурацкое сочетание и никакой соли.       — А пахнет вкусно. Соль я могу тебе дать.       Кира тоже взяла овсянки на кончик ложки и отправила в рот.       — Соли действительно не хватает. Но кашу варили на бульоне, она и так уже насыщенная. Можно совсем чуть-чуть посолить и будет нормально. Меня напрягает, что она слишком густая и переваренная одновременно. Текстура неприятная, как клей. — сказала Кира. Она отодвинула кожу с куриного бедра и кое-как отковыряла ложкой кусочек мяса, — Зато курица отличная, попробуй.       — Ничего себе, — сказала Майя и улыбнулась. — Тебе надо было дегустатором идти или ресторанным критиком.       — Если здесь во всех забегаловках так кормят, то мне придётся стать ресторатором.       Они посолили кашу, но всё равно не смогли её полностью осилить. Тем не менее аппетит у подруг разыгрался не на шутку, они добела обглодали куриные косточки, и Кира пообещала достать фруктов, когда они уйдут в спальни. Девчонки забрали у подавальщицы ключи от своих комнат, и их провели на второй этаж.       Спать было рано. Подруги закрылись в одной из спален, съели по яблоку из тумана, и Кира достала им таз и бутылку воды, чтобы хоть как-то умыться.       — Ты же, наверное, можешь устроить нам летний душ, — с надеждой сказала Майя.       — Ага, и поставить биотуалет, прям тут, у кровати. Чтобы хозяева к нам зашли и упали в обморок, — ответила Кира и хищно потёрла руки. — Мы их спрячем в туман, и гостиница будет наша.       — Ты же уже проверяла, что убрать в туман можешь только то, что из него достала. Но план был хорош.       Подумав, подруги решили хотя бы сменить одежду. Кира составила им простенькие наряды из тонких некрашеных блуз и очень широких брюк, напоминающих юбки. К платьям девчонки относились скептически. Майе не хотелось, чтобы шальной ветерок задирал ей подол, а у Киры без лишнего слоя ткани между ног натирались ляжки.       Умывшись и переодевшись, они устроились рядом на узкой жесткой кровати. Им было тесно и неудобно, но расходиться по разным комнатам было страшно.       День медленно подходил к концу. Прохладный вечерний ветер прорезал горячий воздух. Подруги лежали молча, и Майя, кажется, задремала от скуки. Кира напряжённо пыталась обдумать ситуацию и составить хоть какой-нибудь план дальнейших действий, но мысли отказывались принимать читаемую форму. Обрывки бессмысленных фраз сменяли друг друга с огромной скоростью, а под закрытыми веками мелькали цветные пятна. Когда в ушах появился едва уловимый звон, а мысли вдруг стали ненормально громкими, Кира открыла глаза и села в кровати, потирая виски. Сосредоточенность на тактильных ощущениях помогла ей немного прийти в себя, и Кира вспомнила, что забыла принять нейролептик, когда встала сегодня утром. Она выдавила из блистера маленькую таблетку и проглотила её без воды. Живот недовольно заурчал — за весь день они с Майей съели только по яблоку и куску курицы. Голода, правда, не было. Наверное, из-за стресса. Кира, подумав, легонько пнула Майю под бок, и та нехотя открыла глаза.       — Пойдём прогуляемся, я что-то не очень хорошо себя чувствую.       — Бедняжка, — лениво ответила Майя. — Пойдём. Только далеко отходить не будем, а то не найдём дорогу назад.       Майя накинула тонкую шаль из мягкой неколючей шерсти, предложенную Кирой, и девочки спустились на первый этаж, где людей стало больше, а запах кислого пива усилился. Они вышли на улицу. Солнце почти зашло, и небо у горизонта окрасилось в какой-то безумный лавандовый цвет. Майя укуталась поплотнее, а Кира с облегчением сделала глубокий вдох.       — Свежо, — недовольно заметила Майя.       Кира достала из новой холщовой сумки жёлтую пачку и зажигалку. Мерзкий вкус сигаретного табака показался ей самым приятным из всех, что она могла ощутить. Была в нём какая-то странная сытность и совершенно особый уют.       Майя ладонью смахнула в сторону дым, летящий ей прямо в лицо, и спросила:       — Думаешь, сигареты не привлекут внимание? Ты там вроде боялась, что нас сожгут за любой прокол.       — Знаешь, мне сейчас так наплевать, если честно.       И всё же они отошли от входа и от окна, чтобы запах не помешал посетителям. Они встали за угол дома, и Кира прислонилась к стене. Шершавые камни упёрлись в спину. Ощущение было не очень приятным, но помогало прогнать иллюзию нереальности происходящего. Майя терпеливо ждала, когда Кира «нагуляется», скрестив руки на груди и переступая с ноги на ногу, чтобы не мёрзнуть. Кира прикрыла глаза, а Майя стояла к ней лицом, и потому подруги не сразу заметили, что к ним кто-то подошёл.       — Девчата, а ну-ка сумочку раскройте.       Девушки поморщились от резкого перегара и обернулись на голос. Отвращение, досада и лёгкое напряжение сменились животным страхом, когда в левой руке у неопрятного и явно нетвёрдо стоящего на ногах незнакомца подруги увидели тусклый короткий клинок.       — Давайте резче, — сказал незнакомец и махнул лезвием в сторону Киры.       Кира машинально отшатнулась, а Майя вдруг схватила негодяя за руку с ножом и рванула в сторону. Мужчина влетел лицом в каменную стену так лихо, как будто Майя швырнула тряпичную куклу, а не взрослого человека. Кира потрясённо уставилась на подругу, а Майя приложила узкую ладонь ко рту, и её глаза округлились от ужаса. Кира снова взглянула на нападавшего. Он лежал на земле без сознания, и кисть его левой руки была вывернута под неестественным углом. На месте удара стену украсил тонкий кровавый след. Из носа мужчины шла кровь, стекая по раскрытым губам и подбородку на ворот рубашки. Багровое пятно на серой фактурной ткани стремительно разрасталось.