Mollitia

Юнги стал часто задумываться. Что, если бы он родился в нормальной, любящей семье? Наверное, он бы не сошел с ума, брат был жив, вместе закончили школу, университет, нашли достойную работу… Обрел бы ту жизнь, о которой многие мечтают. Но если бы этого не было? Встретил бы он Чимина? А остальных? Ещё его терзают сомнения. Кошмары о его тяжелом прошлом встречают его каждую ночь. Вот он, а вокруг четыре или более трупов. Но три трупа постоянно находятся возле него. Двое из них — это убийцы его брата, а третий… Принадлежал его отцу. Осознание того, что возле твоих ног лежит давно мертвое тело отца, заставляет всего затрястись. В ушах звучит истерический крик отца, вскрик матери и то, как острый нож вонзается в чужое тело куда угодно. Кровь литрами вытекала из ножевых ранений, слышались тяжелые и последние вздохи до тех пор, пока не наступила тишина. Тогда это был уже не человек, а кое-кто страшнее. Юнги не считал, что это было самое лучшее решение спастись, вернее, никогда так не считал. Помнит, как тело и разум ему не подчинялись, а когда пришел в сознание, то понял, что он сотворил. Ему бы наверняка грозил большой срок, но мать… Почему она его не возненавидела? С детства он считал, что мать была с отцом за одно. Иначе как объяснить её хладнокровное отношение ко всему тому, что происходило в их доме? Тогда, после убийства, он впервые увидел её настоящие эмоции. Она плакала, но вряд ли из-за потери своего мужа, потому что смотрела на него с такими заплаканными, но счастливыми глазами. «Всё хорошо, Юни… Теперь всё будет хорошо. Я разберусь с этим, сынок» — говорила она сквозь слёзы с улыбкой на лице. И сказала, чтобы он уходил. И ушел, буквально подрываясь с места и убегая. Впопыхах он схватил сумку, положил свои документы и немного одежды, насколько позволяло время. Ему казалось, что ещё минута, и прибудет полиция. И после этого он больше её не видел. Та не связывалась с ним, не звонила, хотя ждал от неё звонка. Звонить и писать самому было рискованно, наверное, она тоже это понимала. Он уже никогда не забудет её взгляд, которым на него смотрела, улыбку, которая была на её лице. И дрожащие руки, которыми она пыталась остановить кровь отца. Было больше десяти, или пятнадцати ударов ножом, Юнги не знает точно, потому что ударов было так много, что можно сбиться со счета, отец точно бы не выжил. Но его не искали, что было для него удивлением. Хотя постоянно казалось, что за ним следят. Он скрывался, как мог, не показывал лицо и даже хотел сменить имя, но было слишком опасно. Ему было так страшно… Облегчение не настигло, как и счастье, что он, наконец-то, свободен. Но не о такой свободе он всегда мечтал. Постоянно думать, что на тебе в любой момент могут оказаться наручники, стоит лишь моргнуть. А откроешь глаза — окажешься в маленькой камере. Но чем он думал, когда после первого убийства принялся совершать другое? Юнги не знает, но думает, что это из-за травмы. Будучи ещё ребенком, учителя часто замечали в нем что-то странное, что заставляет напрягаться. Его взгляд, которым он смотрел на всех, был уже нечеловеческим. А проговоренные слова в голове вовсе оказались сказанными вслух. Он даже посетил школьного психолога, дабы поговорить, но Юнги отказался, а психологу было сразу понятно, что что-то с ребенком не так. Он был слишком равнодушен ко всему, замкнутый, не выказывает интереса к играм, увлечениям. Друзей никогда не было, он был изолирован от общества. Почему же никто всерьёз не принял это во внимание? Потому что Юнги знал прекрасно всё то, что нужно говорить, а что нет, и сознался, что просто нравится жить так, как он сейчас живет — изолированно, не показывать радости и никому ничего не говорить о себе и всём, что касается его. О родителях никогда ничего лишнего не говорил, для окружающих они счастливая семья. Чего тут таить, Юнги прекрасно врал благодаря своей матери, которая, как оказалось, была на опыте. Врать столько лет о своем настоящем вторичном поле — этому ещё нужно научиться. И вот сейчас, лежа рядом с омегой на кровати, которого так полюбил, вцепился в него так сильно, что не отпустить. Чимин с ним такой искренний, нежный, лежит рядом, положив свою голову ему на грудь. Сердце лихорадочно забилось от волнения, от всех этих мыслей, кошмаров, что омега наверняка его слышит. Как оказалось, к его большому разочарованию, тот не спал. Чимин поднял на него обеспокоенный взгляд и первым заговорил: — Что-то не так? Голос был волнительный, такой мягкий, как пушок, ласкающий слух. — Я хотел кое-что тебе рассказать, — нервно проговаривает Мин, весь сжимаясь, словно тряпка. — Это может напугать тебя и я не знаю, как ты на это отреагируешь, — его сердце забилось ещё сильней, больно ударяясь об ребра. Ещё немного, оно просто разорвет ему грудь. Чимин даже приподнялся на локтях, внимательно на него смотря. — Ты нервничаешь… Что произошло? Он точно самый отвратительный альфа на свете. Нет, не альфа. Альфы никогда не плачут, не ведут себя так, как он. Они сильные, статные, не боятся говорить то, что хотят сказать. Но Юнги боится, до дрожи, а на глазах появляются слезы. Его волк, наверное, уже бы давно смеялся над ним. Потому что Юнги никак ему не соответствует. Его волк — сильный альфа, истинный вожак стаи, который никогда не показывает своих страхов, в то время как он полная его противоположность. — Если я скажу тебе, что это было не первое мое убийство, то что? Как ты отреагируешь на это? Слова «если… то…» вызывали в нем тревогу перед сильным человеком. Чимин был сильным омегой, намного сильнее, чем он, «альфы», который прошел через тяжелый путь, как и он, но почему-то оставался таким же бесстрашным, в то время как Юнги боялся. Он боялся того, как отреагирует на это Чимин. Хоть их альфа и омега знают друг друга всю жизнь, Юнги не знал Чимина так же хорошо, как они друг друга. Но омега был спокоен перед ним, даже не напрягся от его слов, продолжая выжидающе смотреть. И, даже не задумываясь, сказал: — Юнги, чтобы ты мне ни сказал, в чем бы не признался, я буду с тобой, — он взял его дрожащие руки в свои. — Ты посмотри, я же вижу, как ты переживаешь… успокойся, пожалуйста. Чимин прикасается своими теплыми губами к его рукам, оставляя поцелуй. — Ты можешь рассказать мне всё. И Юнги рассказал. Всё: про жизнь с отцом, про мать, которая оказалась альфой, про школу и одноклассников, учителей и день, когда убил собственного отца. Рассказал о смерти брата и том, как проводил собственное расследование, чтобы словить тех людей, которые его убили. Описал абсолютно всё, все свои действия, чувства, которые испытал, про внутреннего волка, который овладел им в тот момент, когда разрезал тела и перевозил. Финалом истории стало то, как он зашел в этот клуб и встретил Чимина, который стал невиданным лучиком надежды, его драгоценным сокровищем, которое думал, что никогда не найдет. Во время всего рассказа его губы так дрожали, как и всё тело, а кровь внутри будто остановилась, позволяя всему телу заледенеть. Чимин же всё время не отпускал его рук, чувствуя каждую его дрожь и холод рук, пытаясь согреть своим теплом. Он не перебивал его, слушая внимательно, каждое слова, которое отдавалось тяжелым грузом. А когда закончил, то наклонился к нему, чтобы нежно поцеловать. Он отпустил руки, чтобы стереть слезы, которые всё время скатывались по лицу. Юнги обнял его несмело, ещё не полностью отойдя от признания. Но омега так целовал его, успокаивал, заставляя поверить, что это не сон. Не та реакция, на которую с уверенностью рассчитывал, потому что думал, что омега после этого от него сбежит. Но Чимин здесь, обнимает, целует, укладывается рядом, всячески показывая, что не собирается уходить. И уже никогда не уйдет. — Стало легче? — Как гора с плеч, — на выходе ответил Мин, прижимая омегу ближе к себе. — То, что ты сделал — не делает тебя плохим человеком. Я… — Чимин остановился на секунду, впервые собираясь сказать те слова, которые давно никому не говорил и считал, что никогда никому уже не скажет. — Я люблю тебя, таким, какой ты есть, запомни это. Я принял тебя, как своего альфу, даже с таким прошлым. — Л-Любишь? — переспросил его Юнги, не веря в услышанное. Чимин правда любит его? — Да, люблю. Всего люблю. Таких слов альфа никогда не слышал в свой адрес. Ни от матери, ни тем более от отца, даже от брата, который даже не успел сказать этих слов, если хотел. Его тело успокоилось, как и сердце, несущая вдруг приятное тепло внутри. А затем хватает и тянет к себе омегу за затылок, чтобы поцеловать. Поцелуй выходит медленным, тягучим, словно хотят растянуть это удовольствие. Их сердца бьются в унисон, а волки счастливо воют внутри, они слышат их. Разорвав поцелуй с тяжелым вздохом и слюной, они не отстранились друг от друга: их лбы соединены вместе, дышат одним воздухом на двоих и влюбленно смотрят друг другу в глаза, пока Юнги не говорит те же слова, которые произносит для себя впервые: — Я люблю тебя, Чимин. Люблю также сильно, как и ты, люблю так же бесконечно, как мой волк любит твоего, — и коротко целует в приоткрытые влажные губы. — Буду любить тебя всегда, даже после смерти.

***

Не прошло и месяца, как Юнги оказался в этом месте. Все настолько быстро развивается, что кажется, будто прошел год. И это нормально, что он продолжает ощущать себя здесь лишним. Но Хосок, Чимин так не считают и это главное. Бета стал для него настоящим другом, которого никогда не было, который ценит его и понимает. Даже когда нашел тайник, Чон не задавал никаких вопросов. И альфа верил ему, что Хосок ничего никому не рассказал. А Чимин его самое дорогое сокровище, которое у него теперь есть. Рядом с ним ему становится спокойно, он больше не чувствует себя испуганно, боясь сказать или сделать что-то не так. Потому что, в любом случае, омега будет на его стороне. И сейчас, сидя за большим столом рядом друг с другом, они крепко держатся за руки. Пак не скрывает своего истинного счастья, буквально светиться рядом с ним и мило улыбается. Он кажется совсем другим, настоящим. Он убийца, но не сумасшедший. Понимает, что делает и просто так невиновных не убивает. У каждого есть что-то, за что нужно убить. У него есть своя цель, свои желания. И в чем-то их желания совпадают. Чимин рассказал ему чуть больше о себе, и от услышанного у него накопилось ещё больше злобы на этот мир. У альфы есть только одно желание — сделать всё возможное, чтобы сделать Чимина счастливее. Поэтому он принимает его месть, которую хочет осуществить. Уничтожить то место, которое сделало его несчастным, которое разрушило все в одно мгновение. И найти убийцу его родителей. Сокджин вяло входит в свой кабинет, встречая остальных слабым кивком. Его уставший вид показывал, что эти три дня были для него тяжелыми. Он садится за свое место, потирая лоб, и начинается разговор. Он начинается с того, как лидер обратил свое внимание на Чимине, который выглядел здоровым и счастливым, что его искренне обрадовало. В последний раз они виделись с ним, когда у того началась течка. Он даже не хотел уезжать и оставлять младшего одного в такой тяжелый момент, а то, как он его не отпускал, разбивало сердце. Сокджин часто писал Тэхёну, чтобы поинтересоваться состоянием омеги, на что Ким быстро отвечал и рассказывал обо всем. Хотя лидера терзали некоторые сомнения… Вспоминая, как Пак, практически умоляя, просил альфу, не просто любого, а конкретного. Он принял решение, обдумав все хорошо, и понял, что позволить провести течку Чимина с Юнги это не плохой вариант. Это может помочь ему. И, как выяснилось теперь, это было правильное решение. Потому что не может насладиться его улыбкой на милом лице, видно, как счастлив рядом с Юнги, но и тот не меньше. — Это хорошо, что все решилось сейчас, — Сокджин пытается выглядеть более живым, но у него выходит не очень. — Возможно, разговор немного личного характера, но мы ведь ничего не должны друг от друга скрывать, верно? — его хмурый взгляд прошелся по каждому, из-за чего Тэхён даже как-то занервничал. Сокджин знал о его зависимости, но сам омега ему обещал, что завяжет, но почему-то не смог. Возможно, он поговорит с ним об этом позже. — Кто-то может возненавидеть меня за это, но, пожалуйста, относитесь к этому серьезно и менее враждебно. Сейчас мы — одна команда, должны ценить друг друга, и нам не нужны разногласия, — затем взгляд цепляется за Юнги, но альфа непоколебим, спокойно смотрит на него в ответ, выжидая. — Юнги, я ценю твою честность и преданность. Раньше считал, что тебе нельзя доверять, но на тебя у меня большие надежды. Но я узнал о тебе намного больше того, что ты не успел рассказать. — Да говори уже, — не выдержал Чимин. — Что случилось? — В Тэгу нашли останки, принадлежащие некому Ху Инсику. Юнги знал это имя. Конечно, он знал, когда выслеживал этого человека, намереваясь убить. Но как… Как они смогли отыскать останки, когда они были так глубоко закопаны? Хорошо, прошли годы, приличные, но почему сейчас? Сейчас, когда уже не рассчитывал на то, что их смогут найти. Если только… — Рабочие при вырубке наткнулись на черные полиэтиленовые пакеты. Внутри оказались лишь обрубленные кости. Не сложно было понять, что, после убийства, тело перерубили на куски. Юнги заметил, как Чимин нервно поджимает свои пухлые губы. Он выглядел спокойно, в отличии от своего омеги, который заметно выдавал то, что все знал. Но почему-то, кроме Сокджина, об этом никто не догадался. Видимо потому, что лидер все время смотрел то на него, то на Чимина, пока другие зациклились только на нем. Наверное, стоит сознаться? — Я знаю, что случилось с твоим братом… — продолжает лидер, но его перебивают. — Да, это был я. От его уверенного тона все вокруг заметно напряглись, даже суровый Чон Чонгук, которого сложно было как-то удивить. Кроме Хосока, который почему-то смотрел на него с таким видом, будто все знал с самого начала. Чимин смотрел на него, удивленно распахнув глаза, потому что не думал, что его альфа начнет признаваться. — Я лишь отомстил, — начинает объясняться он, выглядя решительно, потому что теперь ему нечего бояться. У каждого из присутствующих было свое ужасное прошлое, и Мин ничем не отличается от них. — Меня постоянно терзала совесть, что мой брат делал для меня всё, а я ничего не мог сделать для него. Он спасал меня от нашего отца, каждый раз подвергая себя опасности. Но я не мог… Я поступил так из-за мести, из-за собственного желания оплатить брату хоть чем-то за мое спасение. Никто его не осуждал, внимательно слушая и не перебивая. Даже взгляды как-то у всех потускнели, а Чимин так вообще расслабленно выдохнул, сбавляя напряжение. Юнги убивал, да. Но трупами уже занимался не он. У него вообще тогда не было идей, как от них избавиться. Решил, что займётся этим вопросом позже. Но он вообще не думал так зверски поступать, тем более с одним, который все время находился в сознании, пока не умер от болевого шока. Ху Инсик был альфой, который являлся главным в этой группировке. Юнги не хотел, чтобы его останки нашли, предпочитая, чтобы они продолжали гнить под землей. У него сложилось впечатление, что этот ублюдок воскрес, вновь напоминая о себе. — Мы понимаем тебя, Юнги, — спокойно говорит ему Сокджин, а все уверенно кивают. — Я сказал это только потому, чтобы ты знал. Не знаю, как там пройдет расследование, я просто надеюсь, что это никак нас не затронет. — А я догадывался, вот сразу! — оживленно выкрикнул Хо, встречая на себе хмурые взгляды. — Да бросьте вы, чего такие. — Ху Инсик состоял в группировке фракции Шин Мо, его мог убить любой человек из любой другой фракции, — спокойно констатирует факт Намджун. — Думаю, полиция будет искать преступника где-то в этом направлении. — Даже я мог убить, — резко добавил бета. — Я его знаю, ублюдок. Это он убил твоего брата, Юнги? — Да. — Как его звали? — Мин Микён. Хосока поразила реальность, когда сопоставил всё воедино. — Ебать! Я, кажется, слышал о нем. Помню босс произносил его имя, когда выяснили, кто сливал ложную информацию фракции Хё Нам, — Хосок мрачно замолчал, кое-что понимая. — Инсик сказал, что разберется с этим… А после этого твоего брата не вспоминали. Услышанное заставило всё тело Юнги заледенеть, как и сердце перестало биться внутри него, словно остановившись. Чимин чувствует его волнение, он знает, потому что альфа сильно сжимает его руку. В голове мелькают тысячи мыслей, почему, за что убили его брата, а теперь, когда стало все на свои места, понимает. Он всегда задавался вопросами: куда уходит его брат? Почему так поздно возвращается? И откуда у него столько денег? Все это время он занимался наркоторговлей, работая на ублюдков. — Но почему, даже если это правда, почему ты, Микён, так поступил…? Юнги казалось, что спрашивает это в своей голове, но позже понял, что нет, когда Хосок сказал следующее: — Я думаю, он хотел уйти. Понимаешь, выйти из этого бизнеса не просто. Шин Мо держит своих подчиненных, не давая им спокойно уйти, только потому что это опасно для их дела. — Как же это мерзко, — высказал Тэхён свое отвращение. — Ну знаешь, их силой в это дело не затягивали. Те, кто хотел, сами добровольно приходили. Но! Нет-нет, я не защищаю, просто говорю, что Микён сам согласился влезть в это дерьмо, — Хосок посмотрел на Юнги с жалостью. — Мне искренне жаль твоего брата, правда. Но наркоторговля — бизнес рискованный. Особенно если работаешь на какую-либо преступную группировку. — Получается, брат Юнги начал войну между фракциями Шин Мо и Хё Нам? — Чонгук вмешался в разговор своим ледяным тоном, дабы лучше понять ситуацию. — Получается, что так, — глубокомысленно сказал Сокджин. — Фракции заключали мирный договор, но Микён поспособствовал тому, чтобы между ними завязалась война, в ходе которой фракция Шин Мо потерпела крах. — И сейчас фракция Хё Нам владеет обоими территориями? — скромно спрашивает Тэхён. — Да, — отвечает Хо, повернувшись к омеге, — многие люди из Шин Мо перешли к Хё Нам, и теперь эта фракция стала намного больше и опасней. Босс этой фракции никогда не был здоров разумом. Мой босс, царство ему небесное, был тем ещё засранцем, но не настолько отшибленным, как Хё Нам. — Хватит защищать этих ублюдков! — крикнул на бету Чимин. — Э, я не защищаю! Заметьте, убить Микёна была не идеей моего босса, а ёбанного Ху Инсина! Сокджин шикнул на всех, заставив замолчать. Они слишком отдалились от собственного дела, решая какие-то личные проблемы. Да, Юнги совершил убийство, он преступник, как и все они. Но его месть была обоснованной. То, что сказал Хосок про своего босса — было правдой. Сокджин слышал о нем, так как когда-то работал над этим делом. Шин Мо характеризовали как порядочного и умного мужчину, но, если ты владеешь подобного рода деятельности, то должен иметь и жесткий, властный характер, как подобает главному. Но всегда делал всё по договорам. Брат Юнги наверняка должен был заметить, что уйти с фракции уже не получится, так как в документах всё указано. Шин Мо был человеком справедливым и ответственно подходил к своему делу. Быть такого не могло, чтобы Микён не знал об этом пункте в договоре. Значит, он что-то скрывал ещё. Или, кто-то заставил его предать собственную фракцию, угрожая расправой. История действительно мутная, Шин Мо умер, как и Микён. Заниматься этим расследованием сейчас нет времени, их цель заключалась в другом. Если босс фракции Хосока правда такой, каким его описывали, то Юнги не понимает, почему брат решился на такое. Он с ним никогда ничем не делился, предпочитая выглядеть счастливым, хотя у самого была гора проблем. И понимает, почему Хосок ценил своего босса — тот забрал его к себе, дал еду и крышу над головой, когда все его бросили. Это нормально, защищать того, кто подарил ему вторую жизнь. Всё как с Чимином, тот тоже будто одарил его вторым дыханием, полностью изменив жизнь. — По поводу подслушек, которые во время операции перестали нормально работать, — начал объяснять Намджун всё то, что ему удалось узнать. — Некоторые помещения находятся слишком глубоко под землей, до куда сигнал просто напросто не доходит. Поэтому я решил, что будет лучше, если мы используем микрофоны, — он достает из своего маленького чемоданчика, который стоял на столе, маленькие микрофоны. — Я буду слушать все разговоры и записывать, они отлично передают звук, это новая модель. Но с подслушками пока придется повозиться. — Спасибо, Намджун, — благодарит его Сокджин, обращаясь ко всем. — Значит сегодня будете без связи. Но, если что-то произойдет, мы это услышим и что-нибудь предпримем. Вам главное — вести себя уверенно и спокойно, как это умеете. Чонгук и Тэхён будут ждать вас в машине. — Чего?! — Тэхён изумился. — Это что, мы будем всю ночь торчать на парковке и ждать? Сокджин уверенно кивает. — Не подвергайте друг друга опасности. Омега хмыкнул, явно недовольный этим, а Чонгуку это пришлось по душе. Он будет сидеть с омегой один на один целую ночь. Нет, он ни на что не рассчитывает, просто ему кажется это отличной идей. — Ким Тэхён, а у вас как с Чонгуком получилось выполнить задание, не хотите рассказать? Лидер улыбнулся уголками губ, а Тэхён тут же сменился в лице, как обычно это делает, и с гордо поднятой головой заявил: — Ву Джухо встречался лично с Бэк Шиндэ — гласным поставщиком омег. О чем таком они разговаривали, мы не выяснили. Но у них тесные дружеские отношения. — Интересно… — К тому же, раз слежка, мы с Чонгуком проводили Ву до самого дома. В случае чего, теперь точно знаем, где он живет, — Тэхён кидает свой отчет, который они с Чоном успели намудрить. Там был адрес, пару фоток, которые он успел незаметно сделать, номера машин. — Для чего работнику организации мероприятий встречать с главным поставщиком омег и иметь с ним дружбу? — задумчиво спрашивает Чимин, нежно поглаживая своего альфу за руку. Его альфа заметно успокоился и это его радует. — Пока не понятно, Чи. Возможно, он давно занимается организацией их аукционов. — Хорошо, — прочитав отчет, Сокджин убирает его к другим документам, а затем смотрит на Чонгука и Тэхёна. — Спасибо за проделанную работу. — Когда выезжаем? — спрашивает Чонгук, чтобы прекрасно знать, успеет ли он сходить в душ и придумать, чем он с Тэхёном будет заниматься всю ночь. Чимину тоже интересно, сможет ли успеть смыть с себя смешанный запах. Как бы он не хотел смыть на своем теле запах своего альфы, это необходимо, чтобы не возникало вопросов. — Время уже… — лидер посмотрел на свои наручные часы, — почти пять. Через два часа выезжаете.

***

Если встречаешь человека, который во всем видит лишь позитив и ведет себя, как ребенок, то он точно солнечное дитя. Или это защитная реакция, которая может быть связана с каким-либо другим синдромом у человека. Почему-то Миюн казался одним из их людей. Иначе как можно объяснить его бесконечное болтание обо всем на свете и делать из этого что-то настолько удивительное, невероятное. Даже когда все смотрят с немым презрением. Чимин снова возвращается к вчерашней мысли, что, возможно, у омеги уже был альфа. Метка хоть и была замаскирована, но очень неумело: виднелось розовое пятно на шее. Она наверняка болит и жутко чешется, Миюн постоянно трогает это место дрожащей рукой. Обычно метка не должна вызывать такие ощущение, если альфа все сделал правильно и оба партнера чувствуют себя комфортно, соединяя свой запах. Но подробнее обратив внимание на состояние омеги, Чимин понял, что ни о каком комфорте речи быть не может. Все танцоры, как и вчера, поспешно одеваются, красятся и убегают. Ему даже удалось мельком заметить того самого Минхо, который замазывал свою маленькую татуировку на бедре тем же средство, что и он. Парень выглядел красиво в красном одеянии, но не выглядел дружелюбно, в отличии от Миюна. Атмосфера хуже некуда. Ощущение постоянного давления вызывает тяжесть тела, напрягается и выжидает чего-то страшного. Омега внутри Чимина молчит уже четвертый день, это странно. Может, связь с волком Юнги помогла ему успокоиться? Чимин уже не против вечного воя, который напоминал ему, что не один. Но сейчас он в полной тишине, а взгляд снова утыкается на камеру в углу. Она продолжает записывать, только до сих пор не понятно, куда именно попадает запись. Намджун сказал, что доступ к этой камере закрыт, но обещал разобраться с этим к выезду. И как бы до сих пор не понятно, получилось у него, или нет. Подслушки, жалко, не было. За то беспокоит маленький микрофон на его бедре, в работе которого омега не уверен. Возможно, работает и альфа слышит его вместе с Сокджином, который обещал следить за происходящим. Поговорить с Миюном не получилось, тот сразу выбежал, как только зашел Минджун с просьбой зайти к хозяину в кабинет. «Вот так роскошь, а нахуя?» — мысленно удивился Пак, не совсем понимая, для чего хозяину звать его в кабинет. То, что этот альфа что-то задумал и ежу понятно. Чимин каждой частью своего тела ощущает особый интерес мужчины к нему. Ещё тогда, на собеседовании, когда альфа попросил его подойти и наклонится. Омега подчинился только потому, что было проще приблизиться к компьютеру, чтобы вставить флешку. Это удачно прокатило, но ему дико хотелось оторвать альфе руку, которую он приложил к его лицу тогда. Была бы сейчас воля, убил бы. Но он безоружен, абсолютно. Да и связи нет. На самом деле Чимин просто так не убивает, должна быть веская причина так поступить. Но что-то внутри громко кричало ему, что что-то есть. Поведение всех омег в этом месте, включая и Миюна, заставляет поверить, что их босс та ещё сволочь. Осталось просто узнать больше информации. А пока… Чимин подходит к кабинету, не решаясь постучать в дверь. За ней он отчетливо слышит чьи-то голоса. Подслушивать, конечно, не хорошо, но Чимину глубоко насрать. Он прислушивается, распознав голос Чон Хёнта и ещё один неизвестный, более нежный и напуганный. Они кричали громко, словно ругаясь, и когда голоса слегка затихли, Чимин стучится в дверь. Хёнтэ сразу сменил тон голоса на более нежный, обволакивающий, с разрешением войти. Омега открывает дверь и видит, как альфа что-то быстро прятал в сейф, который всегда стоял позади него, но тогда Чимин просто не придал этому значение. Ну, так, что там? Его взгляд цепляется уже на другого человека. Он был немного выше его, широкие плечи и узкие бедра, Чимин подумал, что это альфа, но запаха не ощущал. Хотя лицо у того милое, спокойное, губы поджаты в тонкую линию. Они сделали вид, будто не ругались секунд тридцать назад. — Мину, спасибо, что зашел. Садись, — слегка нервно поприветствовал его альфа и омега послушно садится на стул. Его короткая юбка слегка задралась, и он поспешно её поправляет, пока альфа прощается с гостем, при чем на низком тоне. Тот, слегка испуганно посмотрел, а затем покорно ушел, захлопнув дверь. Чимин сделал вид, что ему неловко, но на самом деле похуй. А когда там можно уже уйти? Думает он. — Не обращай внимание, брат мой, — сказал альфа, будто почувствовав заинтересованность омеги. «Брат, говоришь? Что ж, твой брат выглядит намного лучше тебя, тупой кусок дерьма» — мысленно оскорблял омега альфу. — Я хотел бы поговорить с тобой, Мину. — О чем, господин Чон? — притворившись милым созданием, Чимин с трудом выдал из себя слабую улыбку, будто секунду назад мысленно не ругался. Обращаться к этому ублюдку так уважительно не хватало терпения, лишь бы не соскочить. А кулаки то чешутся. — Сегодня будешь выступать в центре зала. Чимин вспоминает, что та платформа у центра уже была кем-то занята и, вроде, Минхо. — Почему? Разве это место уже не занято кем-то? Минхо, вроде, или как его. — Смотрю, ты уже успел подружиться с кем-то. Но нет, ты же теперь наша главная звезда! Вчера столько выигрышей было, что гости посчитали тебя ангелом, приносящим удачу. На сегодня планируется большое количество людей, даже столики для игр уже заняты. Ты должен сиять сегодня на особенном месте. — Спасибо большое, — скромно поблагодарил омега, прикусив щеку. — И смени, будь добр, наряд, — низким тоном, почти приказным, сказал Хёнтэ. — Найди что-то более откровенное. Твоя кожа должна сегодня сиять под разным светом прожекторов. Чон глубоко вдыхает в себя запах персика с ментолом, это освежает и сластит. Он такой приятный, что заставляет накрыть возбуждением. Его красивое тело, нежное лицо, но такой убийственный взгляд… Ох, это заводит альфу. Желание прикоснуться к омеге обволакивает жаром, а клыки начинают неприятно щипать. Они заостряются от нетерпения пронзить нежную кожу, попробовать её, лизнуть. Она кажется сладкой и очень нежной, пометить девственного омегу будет не так сложно. Это будет приятно ощущать мягкость чужой кожи. Альфа давно для себя решил, что этот омега будет принадлежать ему. Нужно сменить наряд? Хорошо. Благо Миюн ещё остался в гримерной, хотя показалось, что он убежал работать, и любезно согласился помочь переодеться. Почему омега так суетиться, когда кто-то посторонний заходит туда — непонятно. Но заметно, что здесь что-то не так. — И часто он решает, как вам лучше одеваться? — спросил недовольно Пак, пока омега наносил ему макияж темным тенями и блестки над веком. — Не всегда… — голос омеги прозвучал тихо. — Думаю, ему просто хочется, чтобы всё было красиво. — А я думаю, что он просто извращенец, который хочет видеть в нас шалав. — Не говори так. Мы подобрали красивое белье, оно не сильно просвечивает… — Чувствую себя куклой из секс-шопа. Миюн на это как-то грустно усмехнулся, а затем взял тинт и стал красить чужие пухлые губы. — Я закончил. Чимин посмотрел на себя в зеркало и каждый раз удивляется прекрасному умению. — У тебя отлично получается, Миюн, — искренне похвалил его Чимин, рассматривая себя. — Ты был бы отличным визажистом, не думал об этом? — Мне нравится танцевать, — омега улыбнулся своей детской улыбкой, — но и делать макияж тоже. — Почему ты не уйдешь? Ты мог бы пойти куда угодно, сейчас омег стали принимать на работу визажиста, или тренером по танцам. — Здесь не так уж и плохо, — выдавил из себя Миюн, посмотрев на дверь, потому что показалось, что он услышал шаги. Чимин акцентировал внимание на его шее. Метка была замаскирована ужасно. — Миюн… — начал Чимин, посчитав, что об этом стоит заговорить. — У тебя есть альфа? От его вопроса омега вздрогнул, плечи напряглись, а глаза испуганно на него смотрели. — С чего ты взял? — заикнулся тот. — На твоей шее я увидел метку, ещё вчера, но не рискнул спросить. Омега поджал губы. — Твой альфа не против, что ты работаешь стриптизером? Да, возможно, Чимин слишком много задавал личных вопросов. Но ему было очень интересно узнать ответы, на которые отвечать омега явно не хотел. Это задевало его, Чимин видит в его взгляде. Тот стоит и мнется на одном месте, кусая губы. Вроде и хочет что-то сказать, но что-то отталкивает и не дает тому этого сделать. Может, никакого альфы вовсе нет? А Чимин сейчас задевает за живое. Он знает, что большинство альф те ещё суки, и что пометить омегу для них это как заявить не о своей любви, а принадлежности. Те давно позабыли о любви, для них омеги — вещь, с которой можно развлекаться как хочешь. Тело, приносящее удовольствие. На секунду Чимину показалось, что Миюну стало плохо. Тот как-то боязливо пошатнулся, а глаза пристально на него смотрели. Тишина была гнетущей, каждый думал будто о чем-то своем. Доносилась громкая музыка за стенами, голоса людей. Чимин не хочет ничего говорить, боясь спугнуть. Омега перед ним также не желает отвечать, возможно, переведет тему, как умеет. Но Миюн испуганно посмотрел на камеру сверху, а затем взял за руку. — Да, у меня есть альфа. Пойдем лучше сполоснем руки, — сказал он Чимину, уводя куда-то в другую сторону, возможно, туда, где никто не услышит. Чимин чувствует его волнение, руки заледенели, кровь остановилась в жилах. Омега завел его в туалет, тихо прикрыв дверь. — Миюн, зачем… — Я боюсь, Мину, — взволнованно перебил его омега, — что могут услышать… Поэтому не мог говорить это там. И ты больше ничего там не говори. — Что ты хочешь рассказать? — Кое-что ужасное… У меня нет альфы. — Стоп, — Чимин шокирован, — но метка… — Метка есть, альфы нет. — Я не понимаю… — Господин Чон не хороший человек, — шепчет Чимину Миюн. — Он только кажется таким, но на самом деле ужасный, опасный. Я говорю тебе это только потому, чтобы ты был осторожен с ним. Мне кажется, что ты ему очень-очень нравишься… А тех, кто ему нравится, он никогда не отпускает. И эта метка… — Миюн провел дрожащими пальцами по месту укуса, — напоминание, что теперь я навечно буду связан с ним. И в этот момент внутри Чимина что-то упало огромным грузом. — Как… Ты сейчас серьезно? — он не может поверить в услышанное. — Это так, — подтверждает тот тихим шепотом. — Прошу, только никому не говори. Если узнают… то мне конец. Может быть хуже того, что он время от времени меня… — Тебя что…? — Не знаю, как можно это даже назвать… Занимаемся сексом? Да, именно так. — Он просто тебя трахает и все? Блять, я просто в шоке! — Тише-тише, Мину… — Прости, — снизив тон голоса, переходя на шёпот продолжает говорить Чимин, — но я даже не просто в шоке, а в ахуе. То есть он просто тебя трахает и все? И пометил только для того, чтобы показать, что ты принадлежишь ему? Это отвратительно, — Чимин скорчил гримасу отвращения. Его вот-вот стошнит, а руки сами непроизвольно сжимаются в кулаки, желая разбить стену. — Дело даже не в этом… Я давно принадлежу ему. — Что? — Я омега с аукциона.

***

Намджун тщательно пытался взломать код блокировки камеры в гримерной. Шифр и команды не поддавались взлому, у альфы уже начинала болеть голова. Сокджин сидит недалеко от него, слегка покачивается на своем стуле, прикрыв глаза. Ему показалось, что тот уснул. В наушниках Ким прослушивает голоса, диалоги, передающие ему через микрофон на телах напарников. У Чона и Мина дела идут спокойно, а вот у Чимина все куда интересней. Все записывается, чтобы позже показать лидеру, но сейчас альфе нужно разобраться с камерой наблюдения. Когда, пролистнув все камеры еще раз, Намджун останавливает камеру в кабинете Чон Хентэ. Хозяин клуба что-то бурно обсуждал с каким-то гостем, при чем их диалог не казался деловым, было похоже на то, что они о чем-то спорили. — Джин, — зовет лидера Ким, хотя самому не хотелось беспокоить чужой сон. — М? — сонно промычал тот, открыв глаза. — Что-то нашел? — Подойди. Сокджин тяжело приподнимается со своего места, плетется к альфе и, чуть наклонившись, посмотрел на монитор ноутбука. Его тело тут же напряглось. — Минсун? Что он там делает… — Ты его знаешь? — Бывший владелец клуба «Бабочка», — говорит Сокджин, не отрываясь от монитора. — Понять не могу что происходит. Звука нет? — У этих камер нет записи звука. Сокджин разочарованно выдохнул. — Черт, что этот омега тут делает! — Омега? — Намджун изогнул удивленно бровь. Ему вообще этот парень показался альфой или бетой. — Да. Помнишь я занимался закрытием того клуба два года назад? — Что-то такое помню, но ты никогда ничего не говорил про это дело. — Потому что оно темное, до сих пор раскрыть его не смог. Минсун ничего не говорил… — Сможешь с ним связаться? — После такого определенно стоит. Мне интересно, как он связан с Чон Хентэ.

***

Тэхён сладко зевает, откинув спинку сидения чуть назад, и удобней устраивается, потому что спина ноет. От постоянного сидения у него все тело ломит, не то, что спину, даже ноги устали. Он перекусил вкусным чизкейком и кофе из старбакса, в который они с альфой успели заехать. Ночь будет тяжелой, потому его клонит в мёртвый сон. Хочется оказаться в мягкой постели, нормально покурить и расслабиться. Даже таблетки принимать сейчас не хочется, они не сделают его сейчас счастливым. Свет от фонарей долбит глаза, на улице дикий холод, а сам одет в обычные брюки карго, кеды и легкий свитер, который нихуя не греет. Тэхён дрожит, руки леденеют, даже горячий кофе не спасает, который он выпил пять минут назад. — Печку включить? — спрашивает Чон своим глубоким голосом, от которого у омеги кровь всегда бурлит внутри. — Было бы славно, — выдыхает он. — Нам позвонят на случай, если нужно будет вмешаться? — Намджун сказал, что да, — Чонгук включает печку, отстегиваясь от ремня, и откидывает голову на спинку сидения. — Пока вроде тихо, написал, что всё нормально. — Ерунда какая-то… Почему мы вечно с тобой учавствуем во всякой хуете? Будто мы ни на что больше не способны… — тихо бурчит Тэхён, сжимаясь. — Как по мне все нормально. — Хорошо, а вот зачем приплетать новенького в такое важное задание, м? Лучше бы вместо него поставили тебя. — Меня могут узнать. — А, ну да, — хмыкнул Тэхён, вспомнив. — Ты же у нас бывшая звезда ринга. — То, что было в прошлом, пусть там и остается. — Ну вот кстати, раз с этого начали, почему ты присоединился к нам? Я до сих пор не понимаю… У тебя была слава, хорошие деньги, мог бы стать мировым чемпионом. Ты альфа симпатичный, молодой, всё в жизни удалось. Почему ты вообще согласился на предложение Хосока стать таким… — Каким? — Как мы — убийцей, преступником, не таким, как все. Ты же хороший альфа, жил бы себе спокойно, жизнь уже устроил как нельзя лучше. Почему вообще влез в это дело? Какие у тебя цели? Чонгуку бы хотелось сказать, что его целью был сам омега. Но было еще кое-что, из-за чего он решил стать тем, кем сейчас является. — Надоели стереотипы, — устало выдает он, кусая щеку. — Выслушивать от всех, какой идеальный, настоящий альфа, такой, каким должен быть каждый. Но на самом деле не лучше. И таким идеальным альфой никогда не был. — То есть? — В детстве часто доставалось, лицо было слишком милым, да и характер слабый. До занятия боксом меня зачастую били за школой, просто потому что был легкодоступным. Ну, как груша для битья и тренировки. Вот другие на мне и отрывались. И я решил, что хочу стать сильней. Дело даже не в том, что нужно родиться сразу идеальным альфой, такого быть не может. Каждый уникален по-особенному. Если хочешь измениться, то должен сделать это сам. Тэхён еще никогда не слышал, чтобы Чонгук так много и открыто разговаривал или что-либо рассказывал. — Но ты изменился, тогда чего тебе не хватало? — Дни кажутся однотипными, как и бои, одни и те же люди, те же требования. Эта слава… заебала. Мне вообще в жизни хотелось чего-нибудь другого… — Чего? — тихо спрашивает Тэхён. — Что-то такого нового, экстремального. То, что могу изменить своими силами, которые у меня есть, — искренне проговаривает Чон, а затем переводит взгляд прямо на омегу, встречаясь с его карамельными глазами. — И тебя. Сердце внутри омеги, конечно, ойкнуло, но он решил просто сделать вид, что ничего не понял и просто заливисто просмеялся. — Меня? Что! Чонгук-и, не будь таким смешным, — смех выходит не очень натуральным, а улыбка натянутой, будто вообще не смешно. — Я серьезно. Он, конечно, догадывался о симпатии альфы к нему, даже от Чимина, который постоянно об этом говорил. Даже намекал, чтобы перестал вертеть им как вздумается. Ха, Чимин то говорил? От него услышать такое звучит даже очень смешно. Но Тэхён не может сейчас с кем-либо завести отношения. Чонгук альфа симпатичный, хороший, искренний, хотя кажется очень отстранённым и холодным, но не с ним. Но их разница в возрасте… Ему двадцать восемь, он уже взрослый дядя, а Чон ему как младший брат. И какие-то смешанные чувства терзают его внутри, скомкаются в тугой узел и не дают развязаться. Хотя выбросить альфу из своей головы у него не получается, а омежьи инстинкты хотят вырваться наружу, навстречу альфе, который нравится. Из-за своей природы Тэхён не может быть ни в чем уверен и решителен. Только наркотик помогает ему не чувствовать себя такой тряпкой. — О, телефон звонит, — Тэхён достает телефон из кармана и видит номер Намджуна. И почему он позвонил именно ему? — Что такое? Чонгук молчит, выжидающе смотрит, когда омега договорит. — Понял, — Тэхён сбросил звонок и мрачно посмотрел на альфу. — Намджуну удалось взломать камеру в гримерной, сказал, скинет запись. — Что там? — Что-то ужасное.

***

Куда там лучше провалиться? Под землю? Да, именно сейчас Чимину хочется просто исчезнуть, свалиться глубоко, желательно прямо в Ад. Потому то, что творится на этой проклятой земле хуже, чем в подземном мире. Сейчас Ад может показаться Раем. — Ты с аукциона? — Да, как и многие, — разочарованно произносит Миюн. — Нас выкупили поочередно. Каждый год господин Чон посещает аукцион и выбирает себе омег, чтобы работали на него. Не этого он ожидал, вот вообще никак. Мысли были, что это место не такое идеальное, как о нем взвывал Хосок. Он еще не отошел от того признания, что омеги здесь несовершеннолетние, а босс казался ещё тем паскудёнышем. Так оно и оказалось. Видимо, господин Чон постоянный гость подобных аукционов с продажей омег. Аукцион, в котором был Чимин, всегда один — самый крупный и организованный. Видимо, Миюн тоже там был. Правда Чимин не помнит никаких лиц, тем более омег, которые там были. Было не до этого. Особенно, если накачивали наркотиками до такого состояния, что становишься амебой, трупом, сидящим в одиночной клетке и ничего не видящим. Омега младше Чимина, поэтому скорее всего они не были вместе тогда. Ненависть разъедает его изнутри, и Чимин больно закусил свои губы, почти до крови, дергаются руки от напряжения. Он сдерживает себя, чтобы прямо сейчас не уйти и уничтожить это место собственными руками. Даже до открытия аукциона с новой партией беззащитных омег, детей. Поэтому Чимин сделал испуганный вид, успокоился, хотя внутри бушевал огонь, и сказал: — Я не могу в это поверить… Какой ужас. Какой там ужас, это просто пиздец! — Мне жаль, что ты попал сюда, — тихо говорит ему омега. — «Нет, это мне тебя очень-очень жаль» — мысленно отвечает тому Чимин. — Лучше уходи отсюда, Мину. Пока есть возможность… — Не переживай за меня, я справлюсь, — Чимин помрачнел, тихо добавив: — Ты меня плохо знаешь. Вдруг он с Миюном слышат, как открылась входная дверь гримерной. И послышались быстрые шаги, шорох и… стон? Они напряглись. Пак тут же посмотрел на омегу, который совсем побледнел и с ужасом прислушивался. Слышно, кто-то тяжело дышит, другой стонет, почти плачет. Чимин вспомнил про камеру, которая должна все записывать, и он не знает, получилось у Намджуна её взломать, или нет. Если да, то, должно быть, он с Сокджином должен видеть, кто зашел сюда. Чимин хотел тихо приоткрыть дверь, выйти и посмотреть, кто зашел. Человек явно был не один, казалось, будто он собирался заняться с кем-то сексом, но омега схватил его за руку и остановил. — Не надо, — совсем тихо и умоляюще говорит ему Миюн. Чимин подчиняется, выжидая чего-то, чего сам не знает. Ему нужны ответы, думает он. И, как будто омега услышал его мысли, говорит: — Минхо и господин… там… Стоны становились громче и болезненнее, пока не перешли в тихое мычание, видимо, закрыли рот. Минхо? То есть, Миюн узнал, кому принадлежат эти стоны. А затем Чимин уловил рычащий голос альфы, который приказывал омеге, которого, судя по всему, трахал в гримерной, заткнуться и подчиниться. Да, это точно был голос Чон Хёнтэ. И Чимин, наконец, кое-что понимает…