Two of us

Дорога от Байроила до Рок-Спрингс.

Дорога из Байроила в Рок-Спрингс на колесах не такая уж и долгая, но машина, пробыв в пути всего час, начинает сдаваться. Сначала это едва заметно — небольшая потеря мощности, лёгкая рябь в ритме работы двигателя, но вскоре симптомы становятся более явными. Джоэл хмурится, взгляд невольно падает на приборную панель. По показаниям, топлива должно хватить, чтобы добраться до места, но внедорожник продолжает терять скорость, когда-то грозный двигатель медленно умирает. — Чёрт... — бормочет под нос Миллер, пальцы тянутся к приборной панели, стуча по пластику с раздражением. Стрелка остаётся на месте, будто насмехаясь, она обещает больше топлива, чем есть на самом деле. Джоэл сдавливает зубы, ощущая, как внутри растёт злость. Он съезжает на обочину и останавливает машину, как раз когда двигатель издает последний, кашляющий звук и замолкает. Тишина оглушает, только тиканье остывающего двигателя, да отдалённый вой ветра нарушают её. Миллер ерошит волосы, роняя взгляд на бесполезную приборку. — Чёрт подери, — сжимает он губы, вздыхая и распахивая дверь. Джоэл выходит в прохладную ночь и обходит машину по хрустящему под ботинками гравию. Он останавливается у капота и с усилием поднимает его — металл откликается скрипом, словно возмущённый этой внезапной проверкой. Джоэл склоняется над мотором, изучая детали и выискивая малейшие следы поломки или чужого вмешательства. Но всё тщетно: топливопровод безупречен, фильтр чист, никаких утечек. Словно машина просто решила сдаться и замереть здесь, посреди шоссе, упрямо лишив их последней надежды на движение вперёд. — Чёртова железка, — ругается он и с силой бросает капот. — Всё. Приехали, — Джоэл возвращается в кабину. — Что теперь? — Алекс хмурится, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Джоэл растирает висок, а затем достаёт из рюкзака карту, свернутую и поцарапанную временем. Он раскладывает её на приборной панели, пальцем проводит по маршруту, ведущему к Рок-Спрингс и после нескольких секунд молчания поднимает глаза на спутницу. — Сидеть тут и ждать чуда — не наш вариант, — говорит он, словно пытаясь убедить не только её, но и себя. — Придётся идти пешком. Алекс кивает, её глаза внимательно осматривают мрачный пейзаж за окнами внедорожника. Окружающий мир поглощает мёртвая тишина, её тяжесть и зловещая пустота накрывают, заставляя чувствовать себя уязвимыми, как никогда. — Ладно, — отвечает она спокойно, несмотря на внутреннюю тревогу. — Пойдём пешком. Они собирают всё необходимое — воду, еду, аптечку и, конечно, карту. Джоэл проверяет револьвер, удостоверяясь, что патроны на месте, а Алекс крепит нож-скальпель к поясу. Как только они выходят из грузовика, их сразу охватывает странное, тревожное молчание, разрываемое лишь их шагами по гравию. Без машины они становятся уязвимыми, словно покинувшее стадо животное. Каждый шорох, каждый лёгкий ветерок внезапно становится угрозой, заставляя насторожиться. Джоэл снова разворачивает карту, подсвечивая её маленьким фонариком. Пальцем он снова проводит по маршруту, который ведёт их на юго-запад, к Рок-Спрингс. — Мы вот здесь, — указывает он, не отрываясь от бумажного навигатора. — Путь долгий. Около двенадцати часов, если повезёт, да и не столкнёмся с... неприятностями. Алекс подходит ближе, её взгляд следит за линией маршрута, губы непроизвольно сжимаются. — Пора идти, — предлагает она, быстро пряча карту обратно в рюкзак. — Чем быстрее, тем лучше. Напарники ещё раз оборачиваются к грузовику, бросая последний взгляд на его неподвижный силуэт, и, не спеша, уходят в ночь. Лунный свет отбрасывает длинные тени, придавая окружающему миру ощущение чуждости и опасности, а сама дорога кажется загадочной, почти сверхъестественной. Их шаги нарушают тишину, но молчание вокруг всё равно остаётся тяжёлым, словно оно стягивает пространство. Лишь редкие перешёптывания прерывают этот зловещий покой. Окружающий мир кажется отчуждённым, и это ощущение усиливает тревогу. Через несколько часов Алекс останавливается, доставая из рюкзака маленькую бутылочку с таблетками. Она откручивает крышку и с тяжёлым вздохом вытряхивает последнюю пилюлю себе на ладонь. — Чёрт... — Фрейзер качает головой, закидывает таблетку в рот и, немного скривив лицо, проглатывает, ощущая, как она медленно скользит по горлу. — Нам нужно будет найти аптеку или больницу, — говорит она, её голос звучит настойчиво. — Это важно. Джоэл приподнимает бровь, его любопытство сразу пробуждается. Он замечает, как Алекс слегка касается нижней части живота, её пальцы проскальзывают по бледному шраму, выглядывающему из-за пояса. — Ты в порядке? — спрашивает он, беспокойство в его голосе проявляется и в морщинах на мужском лице. Она кивает, искусственно улыбаясь в ответ. — Да, всё нормально... Но мне нужно больше этих, — объясняет она, поднимая пустую бутылочку. Понимание приходит к Джоэлу внезапно, и в какой-то момент он ощущает укол вины, осознавая, что характерная ему ответственность была слепа в моменты совместной страсти. Он задумчиво теребит шею, его взгляд устремляется в тёмное пространство впереди. Между ними становится ощутимой неловкость, как будто их поступки приобретают последствия. — Ты, чёрт возьми, действительно хорошо подготовлена, — замечает он, указывая на пустую бутылочку в её руках. — Признаюсь, я даже не подумал... ну, ты понимаешь. — Его слова затихают, и он бросает кроткий взгляд на Алекс, пытаясь уловить её реакцию. — Возможно, я лезу не в своё дело, но... это как-то связано с твоими шрамами внизу живота? — спрашивает он, его тон мягкий и уважительный. Миллер понимает, что этот вопрос может быть слишком резким, но не может избавиться от ощущения, что за её молчанием скрывается нечто большее. Алекс смотрит на него долго, её серебристо-голубые глаза отражают множество эмоций. Она, похоже, взвешивает, сколько из своей истории она готова раскрыть. — Это сложно, — наконец, шепчет она, её голос едва слышен. — Если коротко, то мне пришлось взять эту часть жизни под жесткий контроль... после одного случая. Фрейзер замолкает и её молчание служит болезненным напоминанием о том, через что проходят выжившие в этом опустошённом мире. — Быть женщиной в пост-апокалипсисе — начинает она, её голос дрожит под тяжестью признания. — Это постоянная борьба за безопасность — не только от заражённых, но и от людей. Её взгляд опускается на землю, пальцы бессознательно проводят по бокам пустой бутылочки. Она делает паузу, будто собираясь с силами, а затем продолжает. — Я не всегда была такой... осторожной, — признается она, и в её голосе чувствуется горечь. — Было время, когда я верила в добро и в искренность других людей... и это дорого мне обошлось. Алекс делает глубокий вдох, как будто готовясь вернуться к самому болезненному. Её глаза, обычно полные жизни и решимости, теперь пропитаны тенью грусти и сожаления. — Я была в группе… — её голос едва слышен, словно она не хочет ничего вспоминать. — Я думала, что мы одна семья. Но... один из них, один из лидеров общины... Он стал делать со мной то, что я до сих пор не могу осознать. И я... я не могла это прекратить или уйти, он всегда был рядом. И тогда я… я убила его. — Фрейзер сжимает губы. — Не могла иначе. Миллер смотрит на Алекс с распахнутыми глазами, преисполненными сожалением. Он практически не дышит и внемлет каждому слову. — Я сбежала, — продолжает Фрейзер. — Думала, что хотя бы теперь буду в безопасности. Но вскоре поняла, что беременна. Джоэл жмурит глаза, он уже знает, чем закончится эта история, его душа начинает рваться на куски выталкивая на поверхность образы Сары. — Я пыталась выжить и даже, каким-то чудом, нашла женщину, которая помогала мне пережить зиму, но... Этого было мало, — Алекс снова прислоняет руку к животу. — Ребёнок родился, но не выжил, — она на секунду закрывает глаза, её рука тянется к ножу на поясе, ища успокоение в стальной прохладе. — После этого я поклялась себе, что больше не буду уязвимой. Я научилась защищать себя и я сделаю всё, чтобы не чувствовать этой боли снова. Слова проникают в Джоэла с такой силой, что каждый звук становится для него настоящим мучением. Боль, которую пережила Алекс, знакома ему как никому другому. Потеря ребёнка — это не просто страдание, это трагедия, которую невозможно прожить. Это рана, которая не заживает и никогда не забудется. Каждый рассказанный ей фрагмент словно разрывает его душу на куски. Он чувствует, как эта утрата оживает в нём снова, и он понимает её боль до самой глубины. В её словах он слышит свою собственную трагедию. Без слов он делает шаг вперёд. Его руки крепко обвивают женские плечи, а подбородок ложится на светлую голову, как бы пытаясь передать свою поддержку. Он закрывает глаза, сдерживая набежавшие воспоминания, не позволяя им поглотить себя целиком. — Ты одна из сильнейших людей, которых я когда-либо встречал, — шепчет Джоэл в мягкие волосы, голос тяжёлый, сдерживающий слёзы. — Мне так жаль, что с тобой это произошло… Его слова не просто утешение, а искреннее признание. Миллер мысленно возвращается в тот день, который перевернул его жизнь. Он помнит тепло объятий Сары, её смех, искорки света в голубых глазах, которые были безжалостно погашены. Тело Алекс дрожит в крепких объятиях, и, затаив дыхание, она опирается на Джоэла, пытаясь сдержать слёзы. Боль от утраты ребёнка — рана, что никогда не затянется и, поделившись своим горем, Фрейзер будто снова проживает все события. Джоэл всей своей кожей ощущает тяжесть этих страданий. Он нежно покачивает её, его рука мягко скользит по женской спине. Миллер знает эту боль. Он пережил её сам, боль, что не отпускает, что преследует днём и ночью, терзая душу и не давая покоя. — Мы найдём... — говорит он, его голос тихий, но уверенный. — Мы найдем, всё, что тебе нужно. Обещаю. Осторожно отпуская Алекс, Джоэл продолжает держать её за плечо, пока они снова не начинают двигаться вперёд. В его голове переплетаются противоречивые чувства: восхищение её стойкостью и яростная ненависть к тем, кто причинил ей эту бесконечную боль. Алекс смотрит на своего напарника, и на её губах появляется едва заметная улыбка, хотя глаза остаются влажными от слёз. — Спасибо, Джоэл, — шепчет она, прижимаясь к его боку. — Твоя поддержка значит для меня больше, чем ты можешь себе представить. Напарники продолжают идти, шаг за шагом в унисон, поглощённые тенями ночи, направляясь в сторону Рок-Спрингс. Между ними растёт невидимая связь, укрепляемая каждым шагом, каждым испытанием, пройденным вместе, и уважением, которое они не раз выказывали друг другу. Вдалеке появляется силуэт больницы — разрушенной и забытой временем. Когда-то величественный фасад теперь потрескался, побеждённый годами запустения. Разбитые окна, как слепые глаза, беспокойно смотрят в пустоту, а входные двери качаются на ржавых петлях, будто скрипящие суставы старого тела, которое уже не может двигаться. — Это она, — говорит Джоэл, его взгляд скользит по разрушенному зданию, полному ожидания и настороженности. — Посмотрим, удастся ли нам найти то, что тебе нужно. Они входят в темноту, фонарики рисуют длинные, искажённые тени на полу, покрытом мусором. В воздухе царит запах плесени и затхлости, который пронзает их ноздри, когда они углубляются в лабиринт забытого здания. Шаги отдаются эхом в пустых залах, создавая ощущение, что даже стены и полы помнят прошлое. Повсюду — следы былой жизни: каталка, беспорядочно прислонённая к стенам, медицинские карты, рассыпавшиеся, как мёртвые листья, и специализированное оборудование, покрытое слоем пыли в тусклом свете. — Будь рядом, — говорит Джоэл, его рука покоится на рукоятке револьвера. Он ведёт Алекс за собой, глаза настороженно скользят по каждой тени, ища признаки опасности. Чем дальше они углубляются в недра больницы, тем чудовищнее становятся странные следы, оставленные на полу и стенах. Это не человеческие следы — слишком большие, с нечёткими, изогнутыми контурами, словно нечто совершенно чуждое оставило свой след здесь. Сердце Джоэла начинает биться быстрее, когда он скользит взглядом по этим отпечатками, замечая участки грибковой плесени, заполнившей трещины и углубления в полу. — Смотри, — тихо говорит он, приседая, чтобы рассмотреть след поближе. Его пальцы касаются следов, обводят их, а в голове роятся тревожные мысли. Алекс стоит рядом, её глаза расширяются от ужаса, когда она оценивает размер следов. Лицо теряет здоровый цвет, а в глазах рождается паника. — Что, чёрт возьми, могло это сделать? — шепчет она, голос едва различим, перебиваемый гудением их фонариков. Глубокое рычание пронизывает пространство больницы жуткой вибрацией. Оно звучит угрожающе, тяжело и гортанно, заставляя все здание дрожать как от землетрясения. — Я такого ещё не слышала, — шипит Алекс, её рука автоматически тянется к оружию. Одного этого звука достаточно, чтобы всё внутри замерло от страха. Джоэл кивает, его челюсть сжата до боли, а взгляд полон решимости. Он знает, на что способны такие существа — особенно те, чьи размеры выходят за рамки человеческого понимания. Быстро подавая жестом знак Алекс следовать за ним, он выбирает путь, который уводит их от источника рычания. Они идут осторожно, их шаги почти бесшумны, а чувства обострены до предела. Каждое потрескивание доски, каждое движение в тени заставляют их сердца сжаться. В их головах чётко звучит одна мысль: нужно не только найти лекарства, но и избежать того, чтобы их заметили. Это напряжение ощущается, как железная сеть, готовая захлопнуться в любой момент. Пробираясь по коридорам, напарники едва ли издают звуки, общаясь взглядами и еле заметными жестами. Их движения медленные, но в этом есть свой смысл — каждый шаг тщательно продуман, каждый звук заглушён. В этом моменте нет места для случайностей. Несмотря на угрозу, скрывающуюся в каждой тени, Джоэл и Алекс продолжают двигаться вперёд, охваченные настоятельной потребностью найти медикаменты. Заброшенная больница поглощает их, её тёмные коридоры и облезлые стены зловеще напоминают о жизни, давно ушедшей, о времени, которое здесь больше не имеет силы. Пробираясь через заброшенные коридоры, Джоэл и Алекс натыкаются на дверь, скрытую за обломками. Внутри — тёмная, тесная подсобка, затопленная тенью. Полки вдоль стен, когда-то обветшалые и пустые, теперь уставлены коробками с патронами и оружием, которые выглядывают из-под слоёв пыли. Несколько холодных орудий висят на крюках, не тронутые временем. В воздухе стоит запах ржавчины и старого дыма. Всё это кажется почти невозможным — будто среди всех этих руин больница, несмотря на свою разрушенность, оставила для них нечто ценное. Джоэл делает шаг вперёд, оценивая ситуацию, и кидает взгляд на Алексу, её глаза тоже блеснули от осознания — они нашли то, что искали. — Джекпот, — шепчет Джоэл, его глаза блестят в тусклом свете фонариков. Быстро, не теряя времени, он набивает карманы патронами для револьвера, в то время как Алекс берёт бейсбольную биту, обмотанный колючей проволокой — идеальный выбор для близкой схватки и пистолет. Продолжая нырять из кабинета в кабинет, они вскоре оказываются в комнате, предназначенной для обслуживания оружия. Помещение тесное, но уютное в своей утилитарности. Рабочий стол у стены завален инструментами и запасными частями, словно кто-то только что закончил свою работу, не успев убрать за собой. Кажется, что тот, кто здесь трудился, относился к своим обязанностям с предельной серьёзностью, поддерживая арсенал в идеальном состоянии. Всё на своих местах — чистые, отполированные детали оружия, аккуратно разложенные инструменты, которые свидетельствуют о высоком уровне дисциплины и профессионализма. В воздухе ещё ощущается лёгкий запах масла и металла. Джоэл осматривает всё с интересом, его взгляд на мгновение задерживается на нескольких пистолетах, аккуратно выложенных на столе, и на старом оружейном журнале, лежащем рядом. — Это может пригодиться, — говорит Миллер, проводя пальцами по инструментам. Он ощущает его остроту и кидает одобрительный кивок, проверяя лезвие. На столе, под грудами карт и инструментов, Джоэл замечает сложенный лист бумаги. Он осторожно вытаскивает его, развернув между пальцев, и находит детализированную схему больницы. Чёрно-белые линии на старом, пожелтевшем листе четко обозначают все ключевые зоны — от лабораторий до подсобных помещений, от проходов до аварийных выходов. На углу карты ещё виднеются небольшие пометки, явно сделанные кем-то, кто хорошо знал это место. Схема кажется ключом, открывающим новые возможности для их исследования, позволяя избежать ненужных рисков и двигаться с уверенностью. Джоэл прокатывает взглядом карту, его пальцы проходят по линиям, отмечая для себя важные точки. — Вот, — говорит Джоэл, разворачивая карту, позволяя её краям слегка выгнуться под его пальцами. Его взгляд сосредоточен на линии, которая ведёт через несколько этажей. Он проводит пальцем вдоль коридора, останавливаясь на двух ключевых точках: "Гинекология" и "Аптека." — Нам нужно спуститься вниз, — добавляет он, указывая на нужные участки. Его голос звучит сдержанно, но решительно, будто он уже обдумал каждый шаг. Внимание Джоэла сосредоточено на этих точках, на надежде, что именно здесь они найдут то, что ищут. Алекс наклоняется ближе, её глаза сосредоточены на схеме, как будто она пытается вычленить каждый скрытый путь, каждую возможность. Мысль о медикаментах, о том, что они могут найти то, что им нужно, даёт ей силы, греет её сердце, несмотря на страх перед теми, кто может скрываться в этих тёмных, заброшенных коридорах. — Ладно, — отвечает она твёрдо. В голосе чувствуется уверенность, почти решимость, как будто эта карта стала путеводной нитью в мире, полном тумана и опасности. Она берёт маркер, уверенно проводит линию по обеим точкам — "Гинекология" и "Аптека" — и откидывает карту на стол, не отводя взгляда от их цели. Пару пролетов по лестнице вниз и вот они стоят на пороге, готовые к тому, что за дверью. Каждый шаг ощущается как предвестие чего-то ужасного, и воздух, наполненный запахом разложения, словно сжимает грудь. Нечто страшное уже ждёт их на этом пути, и они это знают. Алекс берёт ручку двери, её рука крепко сжимает её, и она осторожно открывает дверь с тихим, почти незаметным скрипом. Когда они ступают внутрь, тёмный, заплесневелый воздух моментально обрушивается на них, пропитанный тем же ужасом, что они почувствовали с самого начала — безжалостная чума, лишившая жизни столько людей. Внутри всё будто застыло в тревожной тишине. Полы покрыты темными пятнами, стены изуродованы грибковой плесенью. Но это ещё не самое страшное. То, что они видят, заставляет их сердца сжаться: на столах, к которым вели мрачные следы, лежат тела — заброшенные, полуразложившиеся, как мертвые воспоминания о трагедии. Это место когда-то было полным надежд, а теперь стало лишь гнездом ужаса и страха. "Цербер" маячит в конце длинного коридора, его зловещий силуэт едва различим в тусклом свете. Мутные головы чудовища, искажённые и изуродованные, ползут вдоль его изуродованного тела, смесь плоти и грибков, переплетённая в кошмарное существо. Они скручены, искажены, каждая из них отражает ярость и голод, как если бы все чудовищные инстинкты слились в этом однообразном теле. Изогнутые клешни, сжимающиеся и скребущие пол, издают мерзкий звук, который кажется проникающим в каждый угол. Этот звук наполняет воздух зловещей угрозой, словно сам коридор сжался вокруг их дыхания. И вот, как только они делают следующий шаг, чудовище мгновенно реагирует. Его головы поворачиваются, синхронно и с устрашающей точностью, фокусируясь на их присутствии. Глаза, светящиеся мертвым, нечеловеческим светом, встречают их взгляд — острые, словно клинки, полные голодного ожидания. — Чёрт, — тихо выдыхает Джоэл, инстинктивно потянувшись к револьверу. Он встаёт перед Алекс, его тело напряжено, готово к действию. — Чтобы не случилось, прячься за мной, — приказывает он. Понимая, что лобовая атака на такое чудовище бессмысленна, напарники решают действовать хитро. Быстро отступая, они двигаются по тускло освещённым палатам, их шаги почти не слышны. Они хватают всё, что попадается под руку — обломки штукатурки, разбитые стекла, всё, что может отвлечь внимание. С точностью, достойной олимпийский спортсменов, они бросают эти предметы в даль, создавая какофонию, которая отвлекает "Цербера". Когда чудовище, тяжело перемещаясь, уходит на звук, они используют момент и продолжают свой путь, двигаясь так тихо, что их шаги едва слышны. Сердца стучат в груди, адреналин наполняет кровь, добавляя скорость и сосредоточенность. Звуки затихают, чудовище уходит в поисках своей добычи, а Миллер и Фрейзер, наконец, достигают своей цели — аптечный склад на первом этаже. Взгляд останавливается на полках, ещё уставленных медикаментами. Яркие бутылки и коробки, отражающие тусклый свет, вызывают в обоих волну облегчения. — Мы на месте, — выдыхает Алекс, её глаза сканируют этикетки. Она находит нужные контрацептивы и засовывает их в рюкзак, не забывая захватить и другие полезные медикаменты. Джоэл стоит у входа, револьвер наготове. Его взгляд пристально следит за коридором, ведущим к последнему известному местоположению "Цербера". Он готов выстрелить, если чудовище приблизится, чтобы дать Алекс столько времени, сколько ей надо. Тем временем Фрейзер, сосредоточенная на своей задаче, быстро и ловко набивает рюкзак не только медикаментами, но и едой — батончиками и консервами, всем, что может помочь им в долгом пути. Миллер, стоя на посту, замечает, как "Цербер" медленно движется по коридору, его уродливые формы освещены тусклым светом аварийных ламп. Он выстреливает в воздух, и громкий звук выстрела отвлекает чудовище, заставляя его на мгновение забыть о них и направиться к источнику шума. — Поторопись! — кричит Джоэл, оглядываясь через плечо и выпуская ещё один выстрел. Громкий рык "Цербера" прокатывается по коридорам, вибрируя в стенах, как эхо древнего проклятия. Это не просто звук — это предвестие чего-то огромного и безжалостного, что не остановится перед ничем. Сердце Джоэла бьётся в грудной клетке, как бешеное, кровь стучит в висках. Он не успевает отдышаться, как снова принимает решение — револьвер оказывается в руке, и выстрел разрывает тишину. Отдача знакома, как старый друг в этом кошмаре, ударяет в ладонь, заставляя его снова почувствовать тяжесть этого мира. Это не первый выстрел, и, возможно, не последний, но в этот момент каждое движение, каждый импульс от оружия ощущается особенно остро. — Нам нужно уходить! Срочно! — кричит Джоэл, его голос срывается от напряжения, но он не отрывает взгляд от чудовища, которое мчится им навстречу, каждый его шаг напоминает о приближающейся гибели. Спешно выкинув использованные патроны, он вбивает новые в барабан с такой силой, что каждый удар отдаётся в его костях. Алекс, уже наготове, хватает рюкзак и быстро кидает его на плечи. Её глаза полны решимости, но в них горит ярость адреналина, который заставляет её сердце биться быстрее. Она оглядывает помещение, и в её взгляде мелькает паника, но она сдерживает её — она не может позволить себе сомневаться. Взгляд её цепляется за окно в дальнем углу аптеки, и, не тратя ни секунды, она направляется к нему, зная, что их жизнь зависит от того, насколько быстро они смогут выбраться. — Там! — восклицает Алекс, указывая на хрупкий выход, словно это единственная нить, которая может спасти их жизни. Рискованно — несколько метров до земли, но тут не остаётся выбора. "Цербер" слишком близко, и это их последний шанс. Она не думает, не медлит, бросается к окну, её шаги тяжело ударяют по стеклянным осколкам, что покрывают пол. Каждый звук, как последний, эхом отдается в её голове, но она не останавливается. Словно весь мир сжался до этого одного мгновения, и она устремляется к выходу, не думая о последствиях, но понимая, что назад пути нет. Джоэл не теряет времени. Следуя за Алекс, он выпускает несколько выстрелов на ходу, надеясь хоть немного замедлить чудовище, но внутри он знает — этого не хватит. Страх сдавливает его грудь, ведь "Цербер" не остановится, как бы сильно он не пытался его оттолкнуть. Рука инстинктивно тянется к рюкзаку, вытаскивает цилиндрический предмет — самодельное взрывное устройство, простое, но смертельное. Он нажимает на механизм, не думая, и швыряет в сторону чудовища. Взрыв — оглушительный, яркий, мгновенно охватывает "Цербера" облаком дыма и осколков. Долгие секунды замешательства, и они бегут. Воздух тяжёлый, будто каждая пылинка в нём затрудняет их движения. Сердце Джоэла стучит быстро, тяжело, как будто оно знает, что они на грани жизни и смерти. Каждое его дыхание, каждый шаг — это игра на время. Достигая окна, Джоэл ощущает, как вся его жизнь была буквально на волоске. — На три, — тяжело дышит он, уже не в силах скрывать усталость в голосе. Счёт пошёл. Вместе, сжав зубы, они прыгают в пустоту. Земля мчится к ним с невероятной скоростью, и Джоэл успевает мгновенно обвить руку вокруг Алекс, прижимая её к себе, чтобы хотя бы немного смягчить удар. Падение оглушает, воздух вырывается из лёгких, и кажется, что нет сил, чтобы выдержать такой шок. Мгновения, полные боли и ярких вспышек адреналина, они лежат, едва двигаясь, ослеплённые, словно всё вокруг потеряло смысл. Земля холодная, пронизывающая, а их тела не могут сразу ответить. Но сила воли не позволяет им сдаться. В голове снова отчётливо звучит тот же мотив — выжить. Через несколько долгих секунд, когда боль уходит на второй план, они обмениваются взглядом. Его полон беспокойства, её напряжённого страха, но с каждой секундой силы возвращаются в их тела. Джоэл и Алекс поднимаются, несмотря на боль, и, обмениваясь едва заметными жестами, начинают двигаться дальше. Каждое движение даётся с усилием, но они знают, что у них нет другого выбора. Они оглядываются на больницу, которая теперь частично горит. Этаж с чудовищем охвачен языками пламени. Жара от огня пронзает воздух, как ударная волна. Где-то позади раздаётся ещё один взрыв и они слышат его эхом, как напоминание о том, что чудовище не уничтожено — оно задержано, но точно не уничтожено. — Пошли, — говорит Джоэл, его голос едва слышен, хриплый от дыма и усталости, как будто сама земля забрала его силы. Он крепко берёт Алекс за руку, ведя её в сторону Рок-Спрингс. Алекс кивает, одной рукой сжимая лямку рюкзака и чувствуя, как этот тяжёлый груз становится частью её тела. Напарники снова в пути. По опустошённой земле, под пепельным небом, где не осталось ни живого уголка. Внутренний страх, пережитая травма и всё более явные угрозы снаружи теперь сливаются в одну невыносимую реальность — они не одни в этом мире, и опасности идут за ними, как тени, что всегда будут на шаг впереди.