Behind seven seals

Она. Сказала. «Да». Это вообще реально? Гавейн едва ли сдерживал счастливые слезы, когда услышал ее: «¡Sí! ¡Sólo sí!» Он уже успел свыкнуться с мыслью, что Розалинда уйдет. Точнее, что придется уйти ему когда-то — а это «когда-то» все приближалось и приближалось с каждой новостью — и их жизни опять и уже в этот раз навсегда разойдутся в разные стороны. Но он утешал себя тем, что помог ей. Он помог той, которую любит, и она жива, здорова и в безопасности. И возможно, он помог ей поверить, что есть все-таки мужчины, которым можно доверять и которые это доверие оправдывают. Что кому-то она сможет довериться так же, как когда-то доверилась ему. И ей не придется пожалеть об этом. Но по какой-то неведомой причине она решилась довериться не кому-то еще, а именно ему. «Может, это потому, что она и правда любила меня до своего ужасного брака?» — думал он, пока они упоенно целовались. Надо же было еще затупить на ее первой просьбе спросить ее снова. Начать говорить ей, непонятно зачем, что не хочет услышать ее отказ и вновь почувствовать боль. Будто маленький, позорище. Как она вообще решилась на положительный ответ и остаться после такого нытья? Но нет, она все еще тут, с ним рядом, прямо-таки в его руках, он чувствует ее губы, ее талию, спину и грудь. Она выбрала его, и он сделает все, чтобы она никогда не пожалела об этом. Даже на миг. Ноги еле держали, они тряслись от радости и счастья. Это был лучший день: в сравнение не шли ни первый день в Хогвартсе, ни выпуск, ни поступление на службу, ни свадьба Джерри с Мари, ни рождение Оуэна. В сравнение даже не шли все свидания с Роуз, ни устроенный ею его день рождения, ни отмеченное, опять же, с нею Рождество и ее собственный день. Они были радостными, конечно, но не настолько. Они не настолько будоражили кровь, тело и сознание, как одно это согласие. Кое-как найдя в себе силы оторваться от ее губ, он крепко стиснул ее в объятиях и уперся лбом в плечико. Руки сами непроизвольно сжимались на ее теле, едва не срываясь, чтобы не коснуться там, где было нельзя, но дико хотелось. — Как насчет того, чтобы немного отпраздновать это событие? — Отпраздновать? — удивленно шепнула она через сбивчивое дыхание. — Подумал, что мы могли бы куда-нибудь отправиться сегодня. К примеру, в Эдинбург. Но можем и дома. Я быстро слетаю в Лидс, куплю вина и каких-нибудь вкусностей, и мы отметим. Мне очень хочется отпраздновать, — и он чмокнул ее в плечо, после посмотрев на нее. — Я, наверное, удивлю тебя, но давай тут? Пока побаиваюсь выбираться к людям. — Но мы же выбирались и не раз. — Сегодня выходной и теплая погода. Люди захотят такой день провести где-нибудь вне дома. — Хорошо. Но как насчет вина? Я помню не только, что ты любишь белое, но и то, что ты не хотела пить его у Кесслеров. — Может, чай? — она слабо, с извинением улыбнулась. — Не хочешь, чтобы я уходил? — он попытался угадать. Она раньше иногда озвучивала данную просьбу, но это не случалось с тех пор, как Муди приказал ему полноценно заниматься охраной. — Нет, за медом я тебя отправлю, — Розалинда уже засмеялась. — Та баночка подошла к концу, к сожалению. — Отлично, — и он поцеловал ее в щеку, прижавшись к ней чуть дольше обычного губами. — Мед, вафли… еще что-нибудь? — Возьми лимон еще, а я пока приготовлю еды для нашего пикника. — Хочешь на улице? — Погода же хорошая, — она улыбнулась. Гавейн кивнул и, когда Розалинда отошла от него, неожиданно для себя и с замиранием спросил: — Станешь миссис Робардс? Она тут же обернулась. — С удовольствием возьму твою фамилию, Рикки-Тикки, — и широко и смущенно улыбнулась. Его щеки тут же запылали. Свадьбу они решили провести в конце лета. Нужно подготовиться, купить необходимое и удостовериться, что все немногочисленные гости смогут присутствовать. Розалинда отдельно настояла, чтобы Гавейн купил себе костюм для этого события. Он бы и хотел поупираться, что, мол, деньги им еще пригодятся, а рабочий костюм подойдет, но все-таки согласился. Это большой день, можно и купить. И как сказала, опять же, Роуз, его можно будет надеть и на какое-то другое празднество со схожим дресс-кодом. — Мы опять с хорошими новостями, — обозначил Уинстон, пройдя в дом вслед за другом и смотря на Розалинду. — Мисс, как вы смотрите на то, чтобы вернуться к работе в больнице? Ее лицо буквально на секунду озарил восторг, но потом также быстро он исчез. — Но ведь… моя мать вряд ли захочет, чтобы я продолжила целительскую карьеру. Да и Лестрейнджи могут там появиться. — Гумерсинда уже уехала, а из другой страны она может сколько угодно слать гневные кляузы. Никто не будет против твоего возвращения, Роуз. Тут она уже не сможет испортить тебе жизнь, ей придется для этого вновь устроиться к нам, а это… — Хэмильтон выдержал паузу, а после махнул рукой. — Этого не произойдет, расслабься. — А Лестрейнджи едва ли показываются на людях, — добавил Муди. — В розыск пока что не объявлен только Родольфус с женой, но и их не видать. Раз в пару недель появляется информация, но мы пока что не можем напасть на их след. — Но как только они прознают, что я на свободе… Мое расписание же станет доступно, как и расписание всех целителей, а значит, они смогут спланировать… что-нибудь. — У вас будет охрана, — и Уинстон красноречиво посмотрел на Гавейна. — Будешь дежурить в Мунго, пока там смена твоей невесты, а в другое время — кто-нибудь еще. «Ридус будет вне себя от счастья», — мелькнуло в его голове, но Робардс только кивнул. В любом случае, МакБрайт вряд ли начнет ему лично какое-то недовольство высказывать. Идея-то Муди или Хэмильтона, а он — просто выполняет приказ начальника его начальника. — В общем, твой вид работы остается без изменений, — продолжил Муди. — Розалинда дома — ты тоже. У мисс работа? Значит, ты идешь с ней. Все вызовы и прочие дежурства тебя все еще не касаются. Как все уляжется, мы посмотрим по поводу твоего полноценного возвращения. — Так точно, сэр. — Вопросы? — Уинстон переводил взгляд с Гавейна на Розалинду и обратно. Робардс отрицательно мотнул головой. — Да… — Роуз посмотрела на своего наставника. — У меня же был большой перерыв. Мне, наверное, стоит сначала сдать экзамены. — О, к сожалению, был, да, — тот безрадостно усмехнулся. — Но обойдемся без экзамена, лишний и, как я считаю, ненужный стресс. Учебники же мои открывала? — Конечно! Гави даже еще кое-какие покупал, — и она, посмотрев на него, улыбнулась. — Все прочла, наверное, раз по сто. — Шикарно. Тогда погоняю тебя по основам, а дальше уже вместе с практикой будем. Но тебе придется снова проходить всю стажировку: ты права, перерыв слишком большой. Поэтому тебе предстоят все два года стажировки с самого начала, но хотя бы без курсов. Розалинда закивала, смущенно и взволнованно опустив глаза в пол. — Тогда последний вопрос, мисс. Когда вы готовы приступить? — поинтересовался Муди. — Может, вы хотите после свадьбы? — Да хоть сегодня же! — выпалила она, и в комнате раздались смешки от всех. — Ну, сегодня вряд ли, — мягко заметил Редьярд. — Пару дней точно придется подождать. — В таком случае, раз все согласны, то поговоришь с Уиртнер? — Уинстон посмотрел на друга. — Я думаю, нам лучше вдвоем, — Муди закатил глаза на это, но все-таки согласился кивком. Хэмильтон добавил: — Понимаю, что она не самый приятный собеседник, но сейчас будет душевной дамой. А вот Цербер… — и приподнял вопросительно брови. — Тоже нормально. Слишком занят, чтобы вникать, и слишком опасается сделать лишнее движение, которое может выйти его карьере боком на фоне скандала. А когда все уляжется, то он уже забудет. — В таком случае, Роуз, готовься морально к возвращению, — Редьярд улыбнулся. — Я пришлю тебе сову с датой, как определимся. Когда Гавейн вернулся в дом, проводив обоих гостей к выходу с острова, он нашел Розалинду в спальне у шкафа: она рассматривала свой немногочисленный гардероб. — У вас же специальная мантия, — осторожно заметил Гавейн, подойдя к ней и проследив за ее беспокойным взглядом. — Да, но в Мунго же нужно в чем-то прийти. — Это все не подходит? — и он осмотрел ее вещи. — Подходит, не беспокойся, — с этими словами она тут же закрыла дверцы. — Роуз… — Рикки, все в порядке. Я просто не знаю, чем себя занять от этой новости. Как успокоить. — Мы можем пройтись по магазинам, — буднично предложил он. — Гави… — она опустилась на край кровати и сдержанно посмотрела на него, — нам еще платье покупать к свадьбе. И костюм тебе. Я, конечно, не планирую разодеваться во что-то богатое, но мне хочется, чтобы наряд был подходящий под событие. И твой, кстати, в том числе. А это траты, не говоря о других аспектах свадьбы. — Роузи, давай пройдемся сейчас, — он присел рядом с ней. — «Роузи»? — она улыбнулась. — Меня так только Ленни называла. — Мне нельзя? — Можно, конечно, не говори глупости, — она тут же чмокнула его в щеку и погладила по волосам. — Непривычно оказалось и все. — Тогда как насчет магазинов? Может, тут в Фалмуте будет подходящий под твои вкусы. Или в Лидсе. Или отправимся, куда скажешь. — Давай лучше просто пройдемся где-нибудь? Без магазинов. — Как скажешь, дорогая, — он тут же прижался к ее щеке губами. — Может, покажешь, наконец, где ты мед покупаешь? — Это секрет фирмы, — он наморщил нос в улыбке. — Мне нужно хоть что-то, чтобы задабривать тебя, если бед натворю. — Это каких еще бед? — Розалинда строго сузила глаза, и он не мог понять, шутит ли она или правда недовольна ответом. — Никаких серьезных. Но мелких ссор или недопониманий избежать не получится, как бы мы ни старались. — Но мед ты покупаешь и без них, — заметила она. Он молча поизучал ее колени. — Мне просто хочется быть нужным тебе, — глухо признался он. — И так в том числе. Понимаю, что это глупо, но… — Мерлин, Гави, ты мне нужен даже без меда, — Розалинда тут прижала его голову к себе, поцеловав в макушку. — Просто ты нашел такой, который хочется банками есть. — Да хоть цистернами буду его тебе покупать, — проговорил он ей в кожу. — Я тогда в шар превращусь. — Будет удобно катать тебя по Мунго между палатами, — он засмеялся и, чуть навалившись на нее, утянул в горизонтальное положение, уже целуя ее в губы. Хоть они и решили еще в день их помолвки попробовать медленно двигаться в сторону занятия сексом, но это оказалось намного сложнее, чем на словах и как он себе представлял. Это заставляло ужасно нервничать: Гавейна — про себя, а вот Розалинда постоянно озвучивала мысли о своей бесполезности и даже фригидности. И это заставляло его уже вспыхивать внутри. Нет, не на нее, а на чертового ублюдка-Рабастана. Он даже радовался, что Уинстон приказал ему заниматься ее охраной без участия в делах Аврората. Иначе бы он с Лестрейнджем точно пересекся, не сейчас, а раньше. И один Мерлин знает, что бы Гавейн сделал, увидь он его. Точно ничего хорошего. Желательно прикончить это животное и как можно мучительнее. За то, во что оно превратило Розалинду в такую: разбитую, совершенно неуверенную в себе и своем будущем. Он понятия не имел, каким еще образом убедить ее в том, что она заслуживает самого лучшего. Как избавить ее от сомнений. Как еще подарить ей ощущение защищенности в том числе и о том, что он будет рядом. С сексом или нет, но он будет с ней. Да и ее нежелание, телесное, такого рода близости полностью понятно: именно из-за этого она боится всего. Да и он сам боится сделать что-то не так, сказать что-то не то, но ей свои страхи озвучивать — совершенно ненужное откровение. Она это понимает, скорей всего, но как минимум один из них должен источать уверенность в будущем и их отношениях. Иначе ничего не получится. Но как бы он ни пытался осторожничать, между ними все чаще начали возникать ссоры. Очередная неудачная, по ее мнению, попытка, и вот, Розалинда уже кричит, что ничего не выйдет, что она какая-то не такая. А слова Гавейна, что на самом деле они продолжают медленно продвигаться к желанному занятию, полноценному, совершенно не срабатывали в такие моменты. Как и уверения, что он все равно выбирает остаться с ней и любит ее. Она их просто не слышала через панику и отчаянье в собственном голосе, которую он отлично улавливал и чувствовал. Слава Мерлину, эти конфликты оканчивались так же быстро, как и начинались. Гавейн где-то на третью ссору понял, что лучше дослушать ее, а после отойти из дома ненадолго. Куда-нибудь на окраину острова подымить сигаретой или несколькими, а после вернуться к ней. К этому моменту она уже успокаивалась, и если он что-то не ляпал, то все налаживалось довольно быстро. Главное, не начинать ее упрекать в эмоциональности или необоснованном страхе — тут он был полностью согласен с Хэмильтоном. Но это все равно жутко нервировало и даже вводило в некую апатию. Однако ей это лучше не озвучивать и не показывать. Все наладится. Она сильная, умная и любит его. Иначе бы она не решилась ни выйти за него замуж, ни попробовать найти способ, как им заняться сексом. Розалинда изумленно смотрела на Гавейна, что только вернулся домой после недолгой отлучки к цирюльнику. — Не нравится?.. — Да знаешь… — она сдвинула брови, словно была сбита с толку. — Я думала, что твое побриться будет значить, что ты… Ну… — она неоднозначно повела рукой у своего лица. — Что ты не будешь обрит полностью. — Я всегда так делал, — пробормотал он. — Когда и волосы и борода отрастают одновременно неприлично длинно. — Так мы уже почти год живем вместе, ты сам брился и стригся. И с «ежиком» я тебя еще не видела, — она нервно улыбнулась. — Да он отрастет. И я уже давно не был у профессионала, а тут еще и долго дома сидел. Надо нормально выглядеть, к тому же завтра у тебя первый день. А тут я, как бомж, рядом с тобой буду. — Ты не бомж. И я не против была. — Даже бороды? — Целоваться не очень привычно, колешься, — она хихикнула. — Но вот твой «ежик»… — Я понял, ты против, — он вздохнул. — О Мерлин, Гави… — Розалинда подошла к нему и, обняв за плечи, поцеловала в висок. — Мне больше нравится, когда твои волосы на голове не колются, как твоя щетина. А еще в них можно пальцами зарыться. Меня это успокаивает. Гавейн опять грустно воздохнул. Об этом всем он как-то не подумал. Ну, волосы как волосы, на них никто не обращал внимания, если общий вид был удовлетворительным для работы. — Извини. Ты закончила на сегодня с растениями? — Я еще даже не приступала. — Тогда как насчет моей помощи? Пока еще светло, вечером мне надо будет над побрякушками для Мюррея посидеть. Она вновь чмокнула его в висок, угукнув с довольством. С момента выхода Розалинды на работу, она невероятным образом воспряла. Уставала тоже, невероятно уставала, но главное, что она была счастлива вновь вернуться к работе. И это не было чем-то удивительным: целительство не просто хобби, а прям-таки ее призвание, которое она обожала всей душой. Как чуть позже узнал Гавейн, Редьярд брал под свое крыло только лучших учеников с курсов, а Роуз — лучшая в своем выпуске, хоть ей выпала такая неожиданная и тяжелая пауза. Робардс был невероятно горд и рад за нее, а видеть ее горящие глаза в пылу работы — это заставляло его собственные гореть, он был уверен. Главное, не мешать ей своим вниманием, поэтому он большую часть времени находился за чтением в коридоре рядом с палатой или кабинетом, где она работала. Иногда к ним, точнее, к нему, наведывались друзья: то Джерри принесет новости с работы или из дома, то Ал заглянет, сославшись, что он зашел спросить о времени их совместной тренировки. То Бобби или Руф присядут на уши с разнообразными вопросами или сплетнями. Последний заглядывал чаще всех, что Гавейн не очень мог понять. Да, он все равно считал его другом, даже после тех далеко недружелюбных слов, что Розалинда выдумала свою историю, но вот уже больше года он продолжает принимать полное участие в деле против Лестрейнджей, а не вышел из их «миссии», сославшись на какую бы то ни было причину. — Ты что-то зачастил, — закинул «удочку» Робардс, посмотрев на Скримджера. Тот сунул нос в приоткрытую дверь палаты, где сейчас проводила дневной осмотр и перевязки Розалинда под надзором Хэмильтона. — Ты против, что ли? — он удивился, прикрывая обратно дверь. — Нет, просто заметил, — Гавейн пожал плечами. — Как там у нас? — То спокойно, то снова огни, — Руфус махнул рукой и плюхнулся по другую сторону от двери. — Вон, вчера опять чертовщина у Ала была: Коул с Брэдби пошли к потерпевшим на повторную беседу, а там только трупы и кровища. И метка на лице у каждого. — Моргана… — он поморщился. — Они как-то связаны с Пожирателями? — Не-а. Там вообще дело о краже было изначально: сперли каких-то зверьков с их фермы. Но последнее время все чаще и чаще дела начинают относиться к этим «едокам». Можешь у Ала спросить статистику, она радует все меньше, — Руфус тяжело выдохнул. — Дженкинс что-нибудь говорит по этим всем делам? — Да она говорит о чем угодно, но только не об этом. Как будто Пожиратели для нее — мошки или пикси. Хини аж трясет от нее. Я удивлен, что он еще ничего не высказал ей по этому поводу. То, что Филипп Хини не сторонник засунутого языка в жопу, знал каждый и в управлении и в самом Министерстве. Его взрывной характер на фоне что Муди, что МакБрайта был поразителен. Да тот же Гор в разы менее эмоциональный. — Может, боится, что его тогда уберут куда подальше? — Ну… может. С другой стороны, его обожают Гор, Тафт и Фоули, так что Дженкинс может испугаться как-то реально настаивать на его смещении. Она вообще не сторонница конфликтов. Но такая мягкотелость… Не думаю, что она еще сильно долго сможет прыгать со стула на стул. Снимут ее. — Так не обязательно конфликт устраивать, — Гавейн пожал плечами. — Одно слово Министра в правильный момент или хотя бы правильным людям, и: «Ребята, давайте все дружно помашем ручкой дядюшке Хини». — Гави, так дела не делают, — Скримджер поморщился. — Ладно, Тафт еще мог бы, но точно не Дженкинс. Они помолчали пару мгновений: Руфус изучал взглядом какую-ту то ли пациентку, то ли посетительницу, а Гавейн уткнулся обратно в книгу. — Кстати, — начал Скримджер, — как у вас со свадьбой? Дату уже выбрали? — Точную еще нет, но планировали где-то в конце августа. Ну, край начало сентября. Мы разошлем приглашения как только, так сразу. — Мальчишник будет? — глаза друга предвкушающе блеснули. — Чтобы ты опять заказал танцовщицу, и все мы увидели красного Ала? — Гавейн усмехнулся. Руфус тут же залился хохотом. — Не, ну, я тогда не планировал такой поворот событий, но согласись, это того стоило! Можно попробовать, — и хлопнул себя по колену, вновь захохотав. — Не хочу тебя разочаровывать, — начал Робардс с улыбкой, — но мальчишник значит, что я нарушу приказ Муди. А у меня нет никакого желания проверять его угрозу по поводу увольнения и переезда Роуз. — Ну, мы можем попросить Энни, чтобы они вместе с Корво посидели с Роуз, — предложил Скримджер. — Я пока… — он помялся. — Не знаю. Не то что не доверяю ему, но не хочу рассматривать данный вариант. — Значит, не доверяешь. — Так я его толком не знаю даже, виделись один раз и то, всего один вечер. Ладно, если бы я попросил его цветы полить зайти, но не доверять ему защиту Роуз что у нас дома, что даже у Джерри. — Так вместе с Энни же. — Ага, а как Энни и Роуз спасутся, если он вдруг решит слить информацию Лестрейнджам? — хмыкнул Робардс. — Они едва ли умеют в боевые заклинания, хоть я и учу Роуз. Их уровня даже вдвоем не хватит, чтобы я был хоть как-то спокоен. — Но на свадьбу вы его позвали, — заметил Скримджер. — Во-первых, на свадьбе будем все мы. И Уинстон с женой в том числе. Да и звать одну Энни как-то странно. У меня нет никакого желания ее оскорблять недоверием к ее сердечному герою. А во-вторых, проводить мы ее будем у Джерри. Так что Роуз будет в полной безопасности, а наш адрес — не слит. — Не, тут я согласен. Хотя он создает впечатление человека, которому вполне себе можно доверять. — Я пока не хочу это впечатление проверять, Руф. Знал бы я его получше и пару лет хотя бы. — Да я понимаю-понимаю, — он закивал. — Кстати, Энни мне передала просьбу одну от Роуз… — и замолчал, будто бы ожидая, что Гавейн хоть что-то скажет. — Ну?.. — он немного устало посмотрел на друга. — Девчонки хотят, чтобы я помог тебе с костюмом. — О Мерлин, — Гавейн вздохнул, что вызвало ехидную улыбку через смех Руфуса. — Ладно, но давай поближе к дате? Получу хотя бы деньги от Мюррея. — Без проблем. Напиши тогда, не тяни. Несмотря на их с Розалиндой ссоры, она все равно не отказывалась от их попыток сблизиться в постели окончательно. Несмотря ни на ссоры, ни на ее слова, ни на страх, ей хотелось, а Гавейн был счастлив слышать либо ее предложение вновь попробовать, либо ее согласие. Ее решимость победить страх восхищала. А уж то, что для этого она выбрала его — это лучше любых слов благодарности. — Как ты смотришь на то, чтобы сегодня мы попробовали без одежды? — тихо спросил он после череды поцелуев. — Разденемся до нижнего белья. Она тут же уткнулась носом в его щеку, а руки сильнее вцепились в его плечи. И она поджала под себя ноги, чуть наваливаясь на него, пока они сидели на краю постели. — Я не настаиваю, — напомнил он и погладил ее по спине, надеясь, что это как-то дополнительно успокоит. — Я… Н-не знаю. — Давай тогда так: я уже видел тебя в купальнике, так что уровняем счет. Я разденусь, а ты уже по желанию. Она только неопределенно замычала ему в щеку. — Трусы я свои оставлю на месте, не переживай. Сегодня ты меня совсем уж голым не увидишь, если только не захочешь сама. И если ты сегодня не захочешь снимать платье, то ничего страшного: как и сказал, я твои изгибы уже наблюдал. — И как? Гавейн тут же смущенно засмеялся. — Мне безумно понравилось. Ты очень красивая. Сногсшибательная. — Была. — Была, есть и будешь. В одежде и без. Моя или нет, ты вне зависимости от любых критериев сногсшибательная. — Знаешь, о чем я думаю постоянно? — она посмотрела на него. — Что приготовить? — Это несложно, — Розалинда учтиво улыбнулась, отведя взгляд. — Мне иногда кажется, что ты что угодно съешь. — В целом, ты не далека от истины. Но я стал до неприличия разборчив. — Это как? Я что-то не заметила. — Правильно, ты и не заметишь, — Гавейн уже хохотнул и поцеловал ее в щеку. — Потому что я разборчив в том, кто готовил: ты или кто-то еще. А ем я дома в основном. Он как-то сам упустил момент, когда мысль об ужине или любом другом приеме пищи стала радовать. Что ему начало хотеться идти есть дома, а не где-то еще. Раньше он бы выбрал любую забегаловку или даже магазинный сэндвич, но только не одиноко ковыряться в тарелке дома. — Это ты так просишь меня готовить почаще? — Так ты и так готовишь чуть ли не ежедневно. — Ну, вот не надо мне тут, — она чуть искривила недовольно губы. — Ты, стоило мне на работу выйти, половину времени готовишь сам, а до этого постоянно помогал мне. И кстати, у тебя получается с каждым разом все лучше и лучше. — Потому что я знаю, что и ты это есть будешь. Надо стараться. — А для себя стараться не надо? — Так я съем, что угодно, — ответил он с улыбкой, и Розалинда тут же сдавленно засмеялась, покачав головой. — Так это то, о чем ты думаешь постоянно? — Нет, — она хихикнула и в следующий миг стала предельно серьезной. — Что я эгоистка. — Почему?.. — Потому что… Потому что ты невероятный, а мне повезло встретить тебя. У тебя могла бы быть другая жизнь, намного спокойнее без меня. — Роуз, — он понуро отозвался, но она вновь помотала головой и положила пальцы ему на губы, как бы прося дать ей договорить. — У тебя могла бы быть другая жизнь, Гави. Это просто факт. И сначала я правда хотела тебя уговорить, как-то убедить, чтобы ты отказался от помощи мне, но сейчас… — она тяжело вздохнула. — Я совершенно не хочу, чтобы ты уходил и кого-то себе нашел. Потому что я уверена, что ты найдешь, а я хочу, чтобы ты был со мной. Потому что второго такого, как ты, я никогда не найду. Такого человека просто нет, — и она через яркий горький стыд улыбнулась. — Мне тошно и противно от этой мысли, но… Я хочу, чтобы ты был со мной. Чтобы ты был моим. — Я и так твой. Твой мангуст, барсук и кто угодно еще. Она вновь улыбнулась, чуть радостнее, но стыдливая горечь все равно присутствовала во взгляде. — Да и… — он продолжил, но оборвался на несколько секунд. — И я не хочу уходить. Потому что точно так же, как и ты, уверен, что ты найдешь себе кого-нибудь хорошего, верного и любящего. Такие существуют, хоть и не попадаются на каждом шагу. Я могу с уверенностью сказать, что Джерри такой же. А значит, это уже целых два человека. А это, в свою очередь, значит, что такие существуют, я — не единичный экземпляр. — Для меня — единичный и самый лучший. — Как и ты для меня, — он коротко поцеловал ее в губы. — Ну что, я раздеваюсь? Она глубоко вдохнула носом и кивнула. — Но я пока… не очень готова. — Не настаиваю, — он тут же принялся расстегивать рубашку. Но буквально пара пуговиц, и Розалинда положила на его руки свои: — Можно я? — Хочешь раздеть меня? — он замер от радости, а Розалинда тут же отдернула руки, прижав их к собственной груди. — Роузи… я просто не ожидал. Конечно, ты можешь, — в тихом смущении сказал он. — Я не… Я не подумала, — ее голос дрожал, а глаза будто изучали стену за его плечом. — О чем? — Это неправильно. — Это совершенно нормально. Нормально и когда ты сама раздеваешься и когда ты хочешь помочь мне. Как и наоборот, — но она молчала, уже опустив глаза к полу. И до Гавейна дошло, что в теории могло спровоцировать такую реакцию: — Ты не применяешь силу через мое нежелание. Как и я не буду этого делать. Это не что-то плохое, обычная инициатива. Я только за. Розалинда подняла на него затравленный и стыдливый взгляд. — Все по обоюдному согласию. Только по согласию. И это значит, что я не против, если это сделаешь ты, — он выдавил из себя улыбку. Она все-таки положила обратно руки ему на грудь, но пока что только медленно поглаживала через ткань рубашки. Гавейн же скользил ладонью по ее спине, прикрыв глаза и наслаждаясь и ее прикосновениями и своими. Пальцы приятно покалывало, особенно когда они попадали на ее голую кожу в вырезе платья со спины. Безумно хотелось коснуться ее кожи везде: на талии, животе, внешней стороне бедер. И докоснуться до ее груди. Узнать, насколько она нежная и мягкая там, каковы на ощупь ее бедра, но с другой, куда более интимной, внутренней стороны. А уж как хотелось узнать, как будет с ней, когда они дойдут до самого главного… Он мотнул головой, открывая глаза. Нет, если он продолжит мечтать, то взорвется прямо здесь, на ее глазах. Все и так уже ныло и болело от желания. Посмотрел на нее: Розалинда практически неотрывно следила за собственными руками и, заметив его взгляд, начала, наконец, расстегивать рубашку. Когда же рубашка улетела куда-то за спину, Гавейн глянул на Розалинду, которая, в свою очередь, неотрывно смотрела на его ремень. — Я или ты? — тихо поинтересовался он. — Я-я… — она громко сглотнула. И после добавила уверенно через прорывающийся страх в голосе: — Я попробую. И она уже потянулась к его ремню, как Гавейн добавил в надежде хоть чуть-чуть успокоить: — Я люблю тебя. Розалинда посмотрела на него темными от страха глазами, ничего не ответив. Даже как будто не услышала его. — Может, несколько поцелуев? — и он оглядел ее, дрожащую. Она продолжила молча смотреть на него несколько секунд, а потом, шумно вздохнув, кивнула. Через несколько минут она все-таки начала расслабляться обратно в его руках. Гавейн даже предложил остановиться на этом этапе, но Розалинда с уверенностью отказалась. Он уперся руками позади себя, зажмурившись, пока она медленно расстегивала его ремень. Мерлин, это правда сейчас происходит? Но нет, вот ремень был снят и отложен в сторону. Вот, небольшое давление от пуговицы ослабло, а следом — звук расстегивающейся ширинки. Он едва ли ощущал ее прикосновения: видимо, ей было страшно как-то коснуться его паха. Честно говоря, ему самому было страшно, что ощути он это желанное прикосновение, то прямо здесь же и закончится. Ему самому нужно привыкнуть ко всему этому. Утихомирить собственный страх, хоть желание постоянно било по вискам и члену. Он открыл глаза, когда почувствовал шевеления от нее: Роуз отсела подальше от края и медленно скользила взглядом по его телу. — Сниму брюки? Хотелось спросить, что она думает по поводу открывшегося ей вида на него, но это бы прозвучало стыдливо и глупо, поэтому лучше так. Да и видела она его уже без рубашки. Восхищения никакого не было, конечно же, но и чего-то негативного он не замечал. — Да, — она кивнула. Когда брюки оказались на полу, а он сел перед ней на колени, Розалинда пыталась удержать взгляд на его лице, но он то и дело опускался ниже, прямо к резинке его трусов. — Это сильно напрягает? — спросила она, когда вновь подняла глаза к его. — Что именно? — Ну… эрекция. У женщин возбуждение, наверное, иначе чувствуется. Он хмыкнул с улыбкой. Как возбуждение ощущают женщины, он мог только догадываться. — Когда как, — Гавейн качнул головой. — Порой, это просто напряжение, про которое ты надеешься, что никто не заметит. А в других случаях, как сейчас, к примеру, это как… Не знаю, может, подходящее сравнение это как когда… — он задумался на долгое мгновение, пытаясь подобрать понятное для нее сравнение. — Когда сильный ушиб или огромная шишка. И вот я чувствую, что кровь подступила, все наливается и болит даже. Трудно о чем-то еще думать, только об этом, — и постарался улыбнуться через сильное смущение. — Все мысли замирают на… На тебе. На тебе, как встретил. Поэтому это более приятно, чем какой-то ушиб. С эмоциональной стороны это в миллион раз приятнее. Розалинда медленно закивала. — Я сейчас, наверное, скажу глупость или… — она глубоко вдохнула. — В общем, я видела уже… мужской орган. В возбужденном состоянии, — и смущенно скосила взгляд на его пах на мгновение. — Я не про брак, а до. — Ты была с кем-то?.. — Нет. Нет-нет, я про Мунго. Несколько раз к нам заходили мужчины, которые приняли эректильное зелье, но перебрали с дозировкой. — Там можно перебрать с дозировкой?.. — он удивился. — Я просто не знаю. Никогда не пил его. Даже не покупал. — Вообще-то, очень легко. Целый пузырек пить не рекомендуется, кроме каких-то исключительных случаев. Надо, все-таки, читать этикетку перед приемом или консультироваться с целителями, — она усмехнулась. — И я понятия не имею зачем, но они каждый раз решали, что это надо продемонстрировать. Раньше, чем я успевала сказать, что, вообще-то, не нужно совершенно. — О Мерлин… Прошу прощения за моих сородичей по половой принадлежности, — он прикрыл глаза, мотая головой. — Рикки… — М? — он открыл глаза, и увидел, что она смотрела прямо на его пах. Как-то… слишком уверенно. И с интересом, что ли, в котором не было и намека на страх. — Ты можешь их снять. — Это вопрос или предложение к действию? — Если ты не против, то предложение к действию, — она поджала губы. — Ну-у-у… — он медлил. Сглотнул ком в горле, прикрыл глаза. И выдохнул: — Я не хочу тебя еще сильнее смущать. — Еще сильнее? — она усмехнулась. — Все предельно четко видно. — Да это понятное дело, — Гавейн нервно засмеялся. — Но вдруг… Вдруг, увидев меня совершенно голым и в возбужденном состоянии, ты испугаешься. Я не хочу торопить события. — Гави, давай попробуем? Если вдруг страх появится, то ты всегда можешь одеться обратно, — она со смущенной надеждой и просьбой во взгляде посмотрела на него. — Это не такой уж и большой шаг, чтобы не попробовать. Что ж, справедливое замечание в каком-то смысле. Он, вздохнув и зажмурившись, быстро освободился от последнего куска одежды. Приоткрыв один глаз, он увидел, как Розалинда, затаив дыхание, косо смотрела на его член. Ну, хотя бы без отвращения, подумалось ему. И испуга, вроде бы, не было. — Я не накинусь на тебя, дорогая. — Легче?.. — она закусила нижнюю губу на секунду. — Ну, без белья. — Да, но… Хочется все также сильно, — и он выдавил из себя улыбку. «Мерлин, только не предлагай прикоснуться к нему», — взмолился он про себя. Она вряд ли, конечно, предложит, но вдруг? Такие картинки он постоянно себе рисовал. Но мечты на то и мечты, что реальность другая. Может, когда-нибудь потом, но точно не сейчас. Розалинда же шумно выдохнула, вновь посмотрев на его орган в боевом состоянии. Это самое странное, что происходило в постели между ним и кем-то еще. Да, наверное, немногие могут рассказать что-то похожее. Но в их случае с Розалиндой другого варианта не приходило на ум, как им побороть этот страх. Тут, кажется, никакие разговоры не помогут, только действие, осторожные шаги. — Ты очень храбрая, Роуз, — озвучил он собственные мысли, чтобы хоть как-то отвлечься от дикого напряжения во всем теле и, особенно, в районе члена. — Я? — она тут же подняла изумленно расширившиеся глаза на него. — Что во мне храброго? — Все, — Гавейн слабо улыбнулся. — Будь я храброй, то мы бы как год назад поженились и спокойно, без проблем занялись сексом. Мы были бы уже давно вместе. — Знаешь, побег — это куда более храбрый поступок, чем выход за меня замуж. Ну, мне хочется верить, что я не какой-то монстр, кот… — Гавейн, ты ни разу не монстр, — она перебила его, строго взглянув. — Не смей даже думать, что ты как-то похож на него. Ни внешне, ни внутренне. И я просто обожаю тебя за это. Он смущенно улыбнулся, опустив глаза к ее запястьям. Нет-нет, думать о ее руках сейчас нельзя. Он постарался вдохнуть как можно тише и посмотрел в ее глаза. Так намного легче. — И все же, ты храбрая. Ты сбежала, ты доверилась мне, когда тебе был озвучен вариант о твоем отъезде. Ты сама захотела сблизиться со мной, когда было ужасно страшно. Ты решилась на мое предложение. И ты решилась побороть свой страх перед сексом. Мне очень сложно представить его, твой страх, всю его силу, но это восхищает. Меня восхищает твоя храбрость. — Я решилась на это все по одной причине: ты рядом. Без тебя бы я не смогла. — Что ж, ты знаешь, что я рядом, — он улыбнулся. Она медленно наклонилась, упершись руками по бокам от него, и также медленно и осторожно поцеловала в губы. Безумно нежно, невероятно чувственно, опьяняюще ласково. Его руки, что легли ей сначала на талию, практически бесконтрольно съехали на бедра, после к коленям. А потом поднялись обратно, забираясь под ее платье вновь на бедра и с желанием запоминая ощущения, что дарила ее кожа. Розалинда была напряжена, но сейчас в этом напряжении не было ничего плохого: он это ощущал, а она — не отрывалась от его губ, даже не замедляла все новые поцелуи. В какой-то момент они завалились на бок на постель, и Гавейн прижал Розалинду к себе. — Тебе не больно? — тихо поинтересовалась она, когда Робардс переключился на ее шею. — Если ты не будешь сильно ерзать, то все будет хорошо, — и он аккуратно переместил ее поверх себя, вновь прижимаясь губами к ее шее. — Давай я сниму, все-таки, платье? Она чуть отстранилась от него, вопросительно смотря в глаза. Его же скакнули к ее груди на секунду, а после вернулись к глазам. — Если ты хочешь. — А ты хочешь? Он только сжал пальцами ее бедра; говорить, как сильно он ее хочет, как мечтает оказаться в ней — это все не нужно. Она и так понимает. — Я решила, что лучше чуть сравнять счет. — В каком смысле? — Ты — совершенно голый передо мной, — она смущенно поджала губы. — Так что я хочу попробовать уровнять счет, сняв платье. Раз ты меня в купальнике уже видел. И ничего не сделал. Только глазел, — и усмехнулась. С этими словами Розалинда завела руки за спину к своим завязкам, что ранее бантиком подчеркивали ее талию, но обнаружила их уже болтавшимися по отдельности. И сузив на него шутливо-неодобрительно глаза, проговорила с улыбкой: — Я смотрю, кое-кто уже успел. — Оно само, — Гавейн с извинением улыбнулся. — Мои руки иногда живут своей жизнью. «Мерлин, какой же ты идиот!» — он был готов врезать себе и отрубить обе тупые и нахальные руки. — Я очень надеюсь, что это не… — Не переживай, все хорошо, — она погладила его по животу выше пупка. — Ты не сделал ничего ужасного и пугающего. Просто развязал узел на платье. — Я очень надеюсь на это, прости. Розалинда смущенно улыбнулась и в следующий миг стала снимать свое платье. С каждым дюймом открывающегося перед его взором ее тела все сильнее сводило мышцы, а под конец член ужасно болел от напряженного желания. Он закрыл глаза руками, пытаясь сбавить совершенно животный инстинкт взять ее прямо здесь и сейчас. Кровь настолько вскипела и бурлила, что становилось дурно. — Гави?.. — донеслось от нее через грохот в ушах. Он даже не мог распознать интонацию. — Д-дай мне… минуту… — это все, что он смог ответить, и, оторвав одну руку от лица и не открывая глаз, потянул ее на себя. В следующий миг он ощутил ее голое тело поверх своего, что только заставило его сердце застучать еще громче. Но если он сейчас сбежит в ванную, то точно напугает ее. Надо как-то привести голову в порядок, хотя бы относительный. Так, что можно представить? Рожи ненавистный людей… Кровь… Чьи-то трупы… Тела… Нет, не тела. Тела не подходят: тут же вернулось изображение на сетчатке полуголой Роуз, это точно не поможет. Так, что еще? Пока он пытался занять свои мысли чем-то отвлеченным, Розалинда начала медленно покрывать его щеку короткими поцелуями. Он, приоткрыв глаза, скосил на нее взгляд: она все еще тут, ему это не кажется. Да и… сердце, вроде, успокоило свою безумную гонку. — Люблю тебя, — хрипнул он, наконец найдя в себе силы ее вновь обнять. — Очень люблю. — Слушай, это место выглядит как-то… — Гавейн окинул взглядом магазин костюмов. — Богато. — Как раз то, что нужно, — Руфус усмехнулся. — Давай, тебе нужен нормальный, а не то тряпье дешевое, которое ты обычно себе покупаешь. Свадьба, все-таки. Гавейн покосился на друга: не его фоне Скримджер всегда блистал, и хотелось бы на своей свадьбе тоже, но черт возьми. Он здесь себя чувствовал крайне неуютно и из-за богатого интерьера и даже из-за запаха, как будто совершил ужасную ошибку, спутав двери. — Господин Скримджер, рад вас видеть, — к ним из какой-то комнатки вышел мужчина лет шестидесяти и лучезарно улыбнулся. — Пэрри, — он кивнул с ответной. — Помоги моему другу подобрать костюм для свадьбы. Он в таком месте первый раз. Гавейн стушевался от пристального осмотра портного с ног до головы. — И самый лучший, — добавил Скримджер. — Сию минуту. — «Самый лучший»? Ты с метлы рухнул? Я так и денег всем вокруг торчу, кроме тебя, — Робардс сердито шепнул, стоило портному отойти в другой то ли зал, то ли комнату. — Это подарок, Гавейн. Мой, личный и тебе. Ну, и Розалинде заодно. — Какой, нахрен, подарок? После свадьбы вручишь. Руфус тяжело вздохнул и, взяв его за локоть, оттащил обратно к двери. — Это подарок-извинение, — объяснил он нервно. — Извинение. — За что? — За то, что я тебе когда-то сказал про Роуз. Я не должен был, — Руфус отвел взгляд на витрину с каким-то серым костюмом. — Мне дико стыдно и я хочу таким образом извиниться. Это дерьмовый способ, но я не знаю, как еще. — Хватило бы простого «извини», — рыкнул Гавейн, посмотрев на прилавок с кассовым аппаратом. — Ты даже не стал просить у меня денег взаймы. — Потому что не понадобилось еще и тебя к этому привлекать. — Я бы помог. Обязательно помог. — Не нужно, Руфус. И так помог. — Остальные парни помогли больше. Гавейн тяжело вздохнул, не зная, что ответить. Он и правда не захотел просить у Скримджера взаймы именно из-за его слов когда-то. — Я хочу помочь, Гавейн, — продолжил тот. — Я правда хочу помочь тебе. Вам помочь. Я сказал то только потому, что переживал за тебя. Как это скажется на тебе. Сейчас понимаю, насколько это прозвучало ужасно и оскорбительно, но… Прости меня, прошу. Я ужасный друг, но не хочу быть таким. — Что ж, ладно, — он помотал головой. — Пусть костюм будет подарком-извинением. Скримджер почесал шею, кивая. — Господа? — из-за угла выглянул портной и сделал жест рукой, приглашая. — Есть несколько отличных вариантов для примерки и, как только снимем мерки, приступим к пошиву. — За две месяца успеете? — спросил Руфус, следуя за Гавейном. — Обижаете, — тот улыбнулся. — Месяц. А для вас можем и еще быстрее, если нужно. Все время примерок Гавейн чувствовал себя не в своей тарелке. Какие-то обсуждения тонкостей каждого костюма: ткани, кройка, детали. Как будто взрослые обсуждали что-то важное, а ему лет десять и он ни черта не понимает. Моргана, надо было хотя бы Энни попросить присоединиться, хотя… Возможно, ничего бы не поменялось. — Неожиданный выбор, Гавейн, — как бы невзначай бросил Мюррей, пока проверял сделанные Робардсом отслеживатели сниджетов, целую партию которых заказал у него один заповедник из Европы. — Простите? — Я про твою невесту, — и Кесслер посмотрел на него, замерев с очередным отслеживателем в руке. — Ты уверен? — А вы бы что делали, будь в моей ситуации? Вы бы отказались от вашей жены? — Нет, что ты. Но я наши ситуации не сравниваю. — Я уверен на миллион процентов, сэр. Мюррей удовлетворительно кивнул и вернул свое внимание товару. — Вы имеете что-то против? — Хотел лишь услышать от тебя, что ты понимаешь, во что лезешь. — Странные слова вы выбрали для этого, — Гавейн постарался как можно беззвучнее вдохнуть. — Ты меня немного не так понял. Я не считаю Роуз плохой, неподходящей тебе девушкой, но вот ее семья — совершенно другое дело. И семья ее мужа. — Бывшего мужа, — напряженно поправил он. — Да, прости, — Мюррей качнул головой. — Лишь говорю о том, что это опасно. — Прекрасно знаю. Но я с ней уже больше года сижу в охране. Ее семья уехала на родину, отказавшись от нее, а Лестрейнджи залегли на дно после скандала. — Что же, это хорошие новости, — Кесслер-старший вновь качнул головой. А потом по-доброму усмехнулся: — Интересный у вас союз однако. Редко такое встретишь. — Таких, как она, я еще не встречал. Тот посмотрел на Гавейна с теплой улыбкой. — Я думаю, Артур был бы горд и рад за тебя. Во всех смыслах. — Так вы виделись всего пару раз, — Гавейн удивился на упоминание отца. — И так все ясно: может, мы и разные, но он точно тебя любил. Это было видно. Гавейн не спешил с ответом, лишь смотрел на Мюррея со смешанными чувствами. В отличие от отца, любовь что Мюррея, что Джоди к обоим детям не поддавалась сомнению. А вот по поводу любви собственного отца он не был уверен на все сто: от него никогда было не дождаться слов поддержки, а хвальба — что-то настолько редкое, что это можно было бы и отметить, будь возможность. От отца у него было всего два подарка: деньги на квартиру в Лидсе да мотоцикл. Огромные подарки, конечно же, дорогие, но их по пальцам можно пересчитать. Первое было подарено на окончание Хогвартса, а мотоцикл — уже поступление на курсы, практически один за другим. Других, не считая палочки и принадлежностей для учебы, у него никогда не было. Только игрушка, небольшой самолетик-кукурузник, что была нечаянно потеряна им еще на вторые школьные каникулы. Отец хоть и не ругался, но покупать ему что-то взамен отказался, назвав это уроком: быть впредь внимательнее к подаркам и дорогим вещам. «Может, если бы мама не умерла так рано, было бы иначе», — всегда думалось ему. — Он бы точно одобрил защиту дорогой тебе женщины, — голос Мюррея донесся сквозь ворох мыслей и воспоминаний. — И желание жениться на ней тоже, несмотря на трудности как внешние, так и внутренние. — Хочется верить, — он усмехнулся. — Как у тебя с долгом? — Все в порядке. Сумма набирается. — Точно не хочешь на полноценную работу сюда перейти? — Кесслер посмотрел на него со слабой улыбкой. — Безопасно и хорошая зарплата. В разы выше той, что вам платят, если будешь на полную ставку у меня тут промышлять. — Сэр, я бесконечно благодарен вам за помощь, но хочу быть аврором. Это мое. — Знаешь, твои успехи в зачаровании говорят, что и это твое. — Ну, так и у Джерри высокие успехи. — Ой, не сравнивай, а? — он тут же фыркнул. — Он с малых лет тут крутился, в отличие от тебя. Ты же только два или три лета успел поподсматривать да поколупаться. А такой уровень для человека, который никогда толком не занимался такого рода деятельностью — это редкость. Уж поверь мне, я это прекрасно вижу за столько лет. Да и от отца наслушался, пока мне бизнес не передал. Я бы был рад такому полноценному помощнику, как ты. Я и сейчас рад, но… В общем, был бы еще больше рад. Но Гавейн помотал головой с извинением, и Мюррей печально вздохнул. — Все хорошо сделал, спасибо. Можешь забрать зарплату из кассы, — он махнул рукой с палочкой в сторону прилавка. — Когда остальную часть успеешь доделать? — К следующей пятнице точно. — Отлично, даже раньше нужного. Напиши тогда заранее, как сюда засобираешься, я тебе кой-что интересное покажу. — Что именно? — Увидишь, Гави. Еще не доделал, но может, как раз у тебя будут идеи, — и он улыбнулся. — И подумай все же над моим предложением. Или хотя бы имей это в виду. — Спасибо, сэр. — Ну что, вы Ала не слишком утомили? — в шутку поинтересовался Гавейн, встретив Роуз и Энни на берегу, когда они закончили свои походы по магазинам в поисках свадебного наряда. — Он сбежал, — фыркнула Кесслер с улыбкой. — Выдержал буквально минут двадцать и вызвал Руфуса. — Так у него же смена должна была быть, — он изумился этому больше, чем побегу Аластора. Тут Гавейн его полностью понимал. — Ну, как-то, видимо, смог. — Или вообще договорился изначально, — дополнила Розалинда, на что Энни подняла указательный палец, соглашаясь кивком. — И как Руф? Не донимал вас? — Ой, нет, вообще паинькой был, — Кесслер улыбнулась. — Даже подсказывал удачно, так что, — и посмотрела на Гавейна, — слушай его, пожалуйста. — Ты про костюм, надеюсь? — Именно. Этот, как ты называешь, щеголь знает свое дело. А если учесть, что он видел платье невесты, то поможет подобрать и с учетом этого момента. У него глаз отлично наметан. — Да мы уже выбрали все, считай. Ждем, пока пошьют, чтобы финальные, как Руф назвал, штрихи утвердить. — Ничего себе новости, — Энни ахнула. — Как он уговорил тебя аж на заказной? — Решил, что так будет легче и быстрее, — Робардс махнул рукой. — Ну, красавец, а! — она довольно засмеялась. — Не зря мы его ко всему процессу привлекли, ой, не зря. Гавейн согласился унылым мычанием, открывая дверь девушкам. То, что Руфус был щеголем и что глаз у него наметан — заметно и без комментария Энни. Всегда одет с иголочки и по последнему писку моды. Да и Мёрдока за собой подтянул, хотя внешний вид последнего иногда давал сбои, судя по ворчаниям-замечаниям Скримджера. Мол, если тот не приведет себя в порядок, то в ближайший выходной Руфус пойдет один искать себе компанию на томный вечер. — Ну, как она? — тихо поинтересовался Гавейн у Энни, когда Розалинда ушла прятать свой наряд. — А то молчаливая какая-то. — Вымоталась просто. Все хорошо, не беспокойся. И недорогое выбрала. — Да я не про деньги, — он чертыхнулся про себя. — Все за-ме-ча-тель-но. Я больше за тебя переживаю, честно говоря. — Это еще из-за чего? — он недовольно склонил голову. — Уж твою нелюбовь к магазинам я прекрасно знаю, — Энни снисходительно улыбнулась. Он проследил, как она обогнула обеденный стол и, сев за него, посмотрела в сторону спальни. — Я медленно привыкаю просто. Но я привыкну. — Замечательно, — повторилась она и добавила, понизив голос. — Что у тебя с Руфусом произошло? — С чего ты взяла, что что-то произошло? Кесслер уже открыла было рот, чтобы ответить, но в этот момент в коридор вышла Роуз и заметила их паузу. — Мне не мешать? — Гави просто уперся по поводу костюма, — отмахнулась Энни. — Гавейн… Он вздохнул, мотнув головой. — Разогреешь ужин? Я пока в ванну, взмокла вся от этих примерок, — и Розалинда, с каким-то определенным и непонятным Гавейну посылом кивнув Энни, ушла в уборную. — Ну, спасибо, — сыронизировал он, отходя к холодильнику. — Так что у вас с Руфом? — переспросила Кесслер, стоило донестись звукам включенной воды. — Я могу повторить свой вопрос, — напряженно заметил Робардс. — Гавейн, ты раньше столько скепсиса и недовольства по поводу него не источал. А тут вдруг ни с того, ни с сего. Он еле сдержался от фырчания. — Сказал то, за что мне хотелось его изгваздать Авадой. Но это в прошлом. — И что же это? — Мерлин, Энн, это в прошлом, я же сказал, — он с прежним напряжением посмотрел на сковороду с ужином. — Было бы в прошлом, ты бы сейчас так не бесился. — Пройдет. Я быстро отхожу. И вообще, я не бешусь. — Ой ли, — она хмыкнула. — Слушай, он извинился, он продолжает помогать. Я успокоюсь рано или поздно. — Это как-то связано с Роуз? Он лишь вздохнул. — Понятно. — Я ничего не подтверждал для твоего «понятно», — в этот раз фырчание все же вырвалось. — Тебе и не нужно. «Еще одна читательница языка тела», — вздохнул он про себя, пытаясь успокоиться. — Какая разница, Энн? — и повернулся к ней, посмотрев в упор. — Будь вы просто коллегами, никакой бы разницы для меня не было. А тут… — она неопределенно повела рукой в сторону, — друзья вдруг так себя ведут. И Джерри молчит, как Невыразимец. — Все в порядке. Не переживай, пожалуйста. — Надеюсь. Но скажи если что. — И что ты сделаешь? — он скривился. — Проклянешь его? Или меня? — Не собираюсь я никого проклинать, Гавейн. Но мы можем это хотя бы обсудить. Вдруг ты что-то упускаешь. — Не нужно, спасибо, — он вновь вернулся вниманием к ужину на плите. — Ты голодная? Я что-то не спросил, извини. Гавейн еле сдерживался, чтобы не дать собственным слезам прорваться. Розалинда, которую под руку вел Хэмильтон к нему и Мюррею, что вызвался скрепить их узами брака, светилась буквально вся. Ее глаза светились, улыбка светилась, и белое платье — тоже светилось на солнце. Джером, замерший рядом с Гавейном, то и дело скашивал на него взгляд, но молчал, как и подобало шаферу. Года четыре назад они также стояли у алтаря, но роли были противоположные. Остальные парни, как и прочие гости, замерли по обеим сторонам от дорожки. Со стороны Гавейна — друзья, все при параде, Руфус даже привел свою подругу Викторию, и чета Муди. Со стороны Розалинды — Энни с Корво, Хильда и Мари со спящим сыном на руках. Он прекрасно знал, что Розалинда очень хотела увидеть тут еще и Леонор, но они даже не отважились отправить ей новость о свадьбе, не то что приглашение и организовать ее приезд. Слишком высок шанс, что мать ей что-нибудь сделает даже за поддержание связи со своей нерадивой сестрой. Рисковать ее жизнью и благополучием не хотела ни Розалинда, ни Гавейн. Когда-нибудь потом, как он договорился с Леонор еще на первой и единственной с ней встрече, она напишет им первой, что будет значить, что это полностью безопасно для нее. — Я… — голос Гавейна сбился, едва начав, когда Мюррей Кесслер произнес первую часть речи в честь знаменательного события. — Я бы хотел произнести свою клятву. Но я слишком нервничаю, чтобы вспомнить, хоть и заучил, — и Джером сунул ему в вывернутую руку небольшую бумажку под понимающие смешки от гостей. «Мерлин, Гавейн, соберись». И он, вдохнув полной грудью, пробежался глазами по тексту. Вновь посмотрев на Розалинду, озвучил: — Роуз, я… — он опять запнулся. Чертов текст, что секунду назад был перед его глазами, вылетел из головы! Скосил взгляд на клочок, продолжая: — Роуз, я говорил тебе тысячу раз и готов говорить еще миллионы и миллиарды раз, что люблю тебя. Клянусь в своей любви сейчас перед всеми нашими гостями и свидетелями, — он нервозно окинул всех присутствующих взглядом, что смотрели на них двоих с улыбками. — Клянусь, что буду защищать тебя всеми силами. Мое сердце, я сам и моя палочка навечно твои. Все мое — твое. И я очень надеюсь, что всех моих стараний хватит, чтобы сделать тебя счастливой. Ради тебя, твоей любви, твоего счастья, спокойствия и безопасности — все. Мое слово, как аврора, как мужчины и как… Гавейна Робардса. Гавейн Робардс — твой. Розалинда смотрела на него влажными от радостных слез глазами, кажется, вообще не моргая. Мюррей же перевел на нее взгляд и, когда стало ясно, что она не видит этого, тихо спросил: — Розалинда? — Да, — она чуть вздрогнула, смахивая слезы. — Я тоже заготовила речь. Клятву, — и выдохнув, продолжила: — Но я бы хотела начать с извинения. Возможно, это неправильно, не входит в… — она слабо повела рукой, так и не договорив. — Я хочу еще раз попросить у тебя, Гави, прощения за все… муки. За всю боль. Ты подарил мне самые прекрасные воспоминания, стоило нам познакомиться. Ты подарил и продолжаешь дарить их. Ты даришь невероятное счастье и любовь. Грандиозную поддержку и веру в будущее. И я хочу сказать, что… Я клянусь, что буду с тобой и в горе и в радости. Я должна была, я хотела выбрать тебя еще тогда, когда ты сделал самое первое предложение. И я рада, безумно рада и счастлива, что ты попытался еще раз. Я люблю тебя. Любила и буду любить тебя. И я приложу все усилия, чтобы сделать тебя счастливым, клянусь перед тобой и всеми. И она легонько кивнула Мюррею, обозначая завершение своих слов. — Что ж, в таком случае… — он посмотрел на жениха. — Робардс Гавейн, берете ли вы в жены Де Анага Розалинду? — Так точно. От Джерома за спиной послышалось, как вырвался его сдерживаемый смешок, и Мюррей стрельнул на сына строгий взгляд. — Де Анага Розалинда, берете ли вы в мужья Робардса Гавейна? — он посмотрел на невесту. — Да.