Принадлежащие друг другу

      Под завывание ветра и шелест встревоженной листвы, я подкрадываюсь к дому, предварительно сняв пистолет с предохранителя. Вколотое мной седативное, подавило панику, но на координацию никак не повлияло.       Лунный свет едва ли разбавлял темноту, опустившуюся на землю. Только благодаря хорошему демонскому зрению я мог неплохо разглядеть деревянный ветхий домик, уставший стоять ровно, ожидая удачного случая, чтобы окончательно развалиться.       Я чувствую, что поблизости кроме меня и живого человеческого существа, предположительно Коры, никого нет, но все же аккуратно заглядываю в грязные окна домика, не пряча пистолет в кобуру. Из угла окна видна неподвижная девичья фигура. Убедившись в отсутствии нежелательной компании, я чуть смелее вхожу в помещение.       Спертый воздух смешивается с запахом рвоты, тихое дыхание Коры перебивается скрипами старых прогнивших половиц. Подходя к девушке, по пути переступив через уже успевшую высохнуть лужу собственной крови, я водружаю безвольное тело на руки, стараясь избежать загрязнения своего костюма рвотными массами.       Выхожу из дома с нескрываемым наслаждением, подальше от давящей затхлости. Кору я деликатно опускаю на землю в метрах трехста от дома. Не имеет значение, кому принадлежит этот дом, он должен быть уничтожен. Внутри остались следы моего пребывания, а я уверен, что способный маг может всякое недоброе сотворить даже с моей засохшей кровью.       Перемещение внутри миров даются куда проще и быстрее. Как и в путешествиях между измерениями, следует настроиться, соединиться с нитью, но вихри и потоки, существующие в рамках только одного пространства, намного менее привередливые. За две минуты я успеваю купить галлон бензина и зажигалку на заправке на другом конце страны и вернуться обратно к Коре.       Пламя разгорается моментально: я едва ли успеваю отпрянуть от огня, когда подношу зажигалку к разлитому по полу бензину. Ярко оранжевые языки пробегают от входной двери до стен, переползают на потолок, с жадностью поглощают пространство миллиметр за миллиметром.       Я отхожу к Коре, на расстояние, кажущиеся мне пока что безопасным. Отсюда надо убираться немедленно, но огонь притягивает внимание. Языки пламени выплясывают в дьявольском танце, пожирая каркас дома.       Кора вздрагивает, распахивает глаза, приподнимаясь на локтях, завороженно всматривается в огнище. Стекла окон трескаются, разлетаются на крупные осколки, деревянные балки с грохотом валятся на землю.       — Это я сделала? — хриплым, заплетающимся голосом спрашивает Кора, не сводя глаз с пожара.       — А ты способна на такое? — тут же подхватываю я.       Кора пожимает худыми плечами и ничего не отвечает. В мою сторону она не смотрит. На ее худом лице, освещенным светом огня, нет страха, только болезненная заинтересованность.       — Нам следует уходить, — говорю, в надежде, что мне не придется утаскивать силой Кору.       — Еще одну минуту, пожалуйста. Зрелище зачаровывает.       По требовательному тону девушки понятно, что она добавляет “пожалуйста” из вежливости, и абсолютно точно намеревается досмотреть своеобразное представление до конца.       Домик кренится сильнее к земле, рядом разгорается бурьян. Вопрос времени, когда пожар дотянется и до нас. Я игнорирую слабые попытки Коры сопротивляться, когда беру ее на руки. Переношу нас к подземным тоннелям - только с помощью них можно добраться до старухи. За собой я оставляю рев разъедающего все на своем пути огня. Не в первый раз.       Кора смотрит на меня с неприкрытым изумлением, а когда я ее отпускаю, все же удосуживается задать логичный вопрос:       — Ты, черт возьми, кто такой?       — Это долго объяснять, — не без улыбки отвечаю.       — Или в этот раз у меня от герыча странный приход, или происходит какая-то дикая хрень.       — Разве одно мешает другому?       Кора настораживается, вся подбирается, готовая то ли кинуться на меня, то ли убежать. Я в примирительном жесте вскидываю руки и спокойно, миролюбиво проговариваю:       — Кора, послушай, пожалуйста, — услышав свое имя, девушка хмурится, медленно, пошатываясь, отступает от меня. — Я сейчас не могу тебя во все посвятить, да и в большую часть рассказа ты не поверишь.       — А ты попробуй! — в ее восклицании слышится страх наполовину с дерзостью.       — Давай обратимся к фактам, — мягко продолжаю и сам отхожу от Коры на пару шагов. — Первый факт: твоя жизнь очень далека от нормальной среднестатистической жизни, можно сказать, что ты на самом дне.       Кора громко хмыкает, сплевывает слюну и гневно цедит:       — Кто ты, нахрен, такой, чтобы меня осуждать?       — Я не осуждаю. Ты дослушай.       — Я предупреждаю, если ты какой-то извращенец-маньяк и хочешь меня изнасиловать, то следовало это делать, когда я была в отключке. Сейчас же я буду драться! Поверь мне на слово, ублюдок, со своим смазливым личиком тебе придется попрощаться.       Девушка не может не понимать, что в ее состоянии, она не способна ни убежать, ни оказать сопротивление, она едва ли стоит на ногах, но слова ее звучат серьезно и отчаянно.       — У меня нет желания тебе навредить, но, это уже будет второй факт, я проведу тебя через эти тоннели любым способом. В твоих же интересах, облегчить мне эту задачу.       — На кой черт мне тебе упрощать проблему?       — Потому что, Кора, я могу изменить твою жизнь. Третий факт: ты не совсем обычный человек и ты это знаешь или догадываешься, и это тебя сильно пугает.       — Что ты несешь?       — Тот пожар, который случился в детстве. Ты была его причиной.       — Это четвертый факт? — передразнивает меня девушка, копируя мою интонацию, что у нее раздражающе хорошо выходит.       — Скорее, смелое предположение. На твоей левой ладони есть спираль. Уверен, она у тебя с рождения. Ты знаешь, что она означает?       Кора тушуется, кусает нижнюю губу, мотает головой из стороны в сторону и все же остервенело выпаливает:       — Ничего это не значит! Это была случайность, слышишь? Тот пожар - не моя вина! - девушка дрожит от холода и от страха, но смотрит свирепо в упор на меня и повторяет еще раз, — это не моя вина!       — Я здесь не для того, чтобы тебя обвинить, я здесь для того, чтобы помочь, — выдерживаю ее взгляд и продолжаю. — Когда сегодня горел дом, ты спросила, не ты ли это сделала, потому что ты знаешь, на что ты способна. Еще одно смелое предположение — тот пожар в твоем детстве был первый, но не последний, и ты в ужасе от этого.       Кора всхлипывает, пытается сдержать слезы, но эмоции берут вверх. Она, как будто гневаясь на себя за то, что расплакалась перед незнакомцем, принялась исступленно вытирать лицо от слез грязным рукавом, ожесточенно проводя грубой матерей по коже.       — Можно я к тебе подойду? — тихо интересуюсь и после кивка, я перекидываю ей на плечи свой пиджак, осторожно приобнимаю ее, намереваясь слегка успокоить девушку.       Утешения мне всегда давались с большим трудом. Надо быть эмпатичным, чутким существом для правильного подбора слов и тактичных жестов в ситуациях подобной сложившейся, да еще следует обладать немалым терпением, чтобы выслушивать все эмоциональные излияния.       Благо, Кора не отшатывается, принимает мои жалкие попытки ее ободрить. Через пару минут рыданий, она успокаивается, дрожь ее отпускает, но девушка не спешит уходить из подобия объятий.       — Это случилось с моим парнем. Мы поссорились из-за его измены. Я злилась на него, кричала проклятия, он кричал что-то в ответ, ударил меня. Помню, как все внутри скрутилось в тугой узел, стало тяжело дышать, левая рука болела так, будто по ней молотком прошлись. Потом я увидела пламя, крики моего парня, он горел заживо. Все произошло так быстро, я не успела вызвать пожарную службу. Я не пострадала. Похожий случай был в борделе, где со мной плохо обращались. Я все превратила в пепелище. Ты прав. Я была в ужасе, но нашла решение.       — Начала употреблять?       — Да. Стало легче, намного легче. Когда ставишь по вене все, что твоей душе угодно, реальный мир кажется абсолютно неважным, в него необходимо возвращаться только за новой дозой. — Кора все же разрывает физический контакт, смотрит на меня внимательно, изучающе и на выдохе спрашивает с надеждой, — ты обещаешь помочь?       — Да, Кора, обещаю. Я знаю того, кто научит тебя контролировать твою силу, и не тебе не понадобятся наркотики для ее подавления. Но сперва нам надо пройти по этим тоннелям.       Теперь Кора с интересом оглядывает вход в один из тоннелей, осторожно заходит внутрь, следуя за мной, и проводит рукой по высеченной на бетоне руне.       — Для чего эти знаки? - с увлеченностью спрашивает девушка, продолжая обводить руны тонкими пальцами.       — Меры предосторожности. Туда, куда мы направляемся, нежелательным визитером сложно попасть, в том числе благодаря этим рунам.       — Я правильно понимаю, что ты нас каким-то образом перенес с одного места в другое?       — Верно.       — А сейчас ты не можешь такое провернуть?       — Нет. Это…       — Меры предосторожности даже для желанных визитеров? - опять передразнивает меня Кора, только на этот раз в ее голосе слышится притаившееся веселье.       — Именно.       Морэль всегда было сложно разыскать. Кому попало не следует знать, где свое время проводит одна из оставшихся перворожденных и где обучаются ее ученики. Мое знакомство с Морэль было внезапным и, как я позже понял, предопределяющим мои дальнейшие важные решения. Морэль показала, как такому существу, как я, слепленному из души человека и демонского естества, пользоваться магией. Подозреваю, что тратила она свое время на меня не из-за благородства и желания мне помочь, а из-за своего неуемного природного любопытства, дабы посмотреть, насколько вообще реальна сама идея сосуществования магии с нечеловеческим естеством.       Добраться до старухи можно только через тоннели - длинный, сложный путь с невообразимым количеством хитрых поворотов. Перенестись в пространстве в нужное место нереально: защитные руны не позволят этого сделать. Существо просто будет раз за разом оказываться в других случайных местах.       Примерно полчаса мы шли молча. Кора тянулась позади, с трудом переставляя ноги, но от моей помощи наотрез отказалась. Я настаивать не стал, не хотел провоцировать еще одну истерику. По этой же причине я на время отложил разговор о брате Коры, ей на сегодня хватит впечатлений.       Тоннели освещались скудно. С интервалом двести метров к потолку были приделаны светодиодные светильники, но этого искусственного света едва ли хватало человеческому глазу, чтобы безопасно перемещаться. Вдали послышался громкий протяжный скрежет.       — Что это? — взвизгнула девушка, а ее вопрос эхом отразился от бетонных стен.       — Тоннели перестраиваются.       Кора вытаращилась на меня, уперла руки в бока и застыла. Я дурашливо скопировал ее позу.       — Что такое?       — Ты понимаешь, что, во-первых, сказал это надменно-буднично, зная, что для меня шатание в “живых” тоннелях не рутинное занятие, а, во-вторых, мог и предупредить о такой изюминке.       Неудерживаюсь, картинно закатываю глаза и жестом показываю, что пора идти вперед.       — И не надо меня пародировать! — выкрикивает Кора мне в спину, а эхом рассыпаются нотки веселья в ее требовании.       — Ты первая начала, — лукаво бросаю, не оборачиваясь на девушку.       — Если тоннели передвигаются, то как ты можешь знать, куда нам идти?       — Я умею читать руны, они показывают верный путь.       — Очень загадочно, — фыркает Кора. — Ты так и не ответил на вопрос: ты кто, нахрен, такой, — фраза звучит уже по-другому, намного мягче, нежели ранее, когда Кора готова была драться за свою жизнь.       — Я главный следователь убойного отдела Лондона, Сиэль Фантомхайв, — озорливо проговариваю набившую оскомину фразу, предвкушая возмущенную реакцию.       — Ты легавый? — прозвучало негодующее, но шаги за мной не стихли.       — А похож?       — Не сильно, честно говоря. Костюмчик у тебя не дешевый, видно, что шился на заказ, ботиночки и часики приличные. Одеваться красиво ты умеешь и, явно, любишь. Я в этом дерьме разбираюсь. Столько лет в борделях проработала. А то, что ствол у тебя с собой, и, вероятно, пара ножичков, так это не редкое явление в злачных районах Лондона.       — Но я, действительно, легавый. Только не в мире людей.       — Боже, что это вообще должно значить? — досадливо бубнит Кора.       — Я демон. Точнее почти демон. Работаю в департаменте, который базируется в Чистилище.       — Ты же понимаешь, что сказанное тобой — абсолютное безумие.       — Ты сама спросила.       Слышу, как Кора с каждой минутой все тяжелее и тяжелее дышит, как замедляется ее шаг и, когда девушка полностью останавливается, я подхожу к ней, придерживаю за плечо. Вблизи хорошо видно, как на высоком лбу выступили капельки пота, тонкие губы искусаны, лицо по цвету схоже с белой бумагой. Кора смотрит исподлобья, решительно и наивно отважно.       — Я дойду сама, Сиэль. Дай мне пару минут на отдых.       — Хорошо, — я отпускаю руку с ее плеча.       Девушка сползает по стене вниз, откидывает назад голову, дышит затравленно. Ей важно самой дойти, и я это прекрасно понимаю.       — Я разрушила свою жизнь, Сиэль. Из-за меня Нил, мой старший брат, передознулся, — голос у девушки глухой, тоскливый, взгляд блуждает по потолку, испещренному разнообразными знаками. — Я любила Нила и потеряла его. Я абсолютна одна на этой гребанной планете, — Кора всхлипывает, смаргивает слезы, взъерошивает короткие сальные волосы и неожиданно спрашивает. — У тебя есть кто-то, кого ты любишь?       Такой обычный вопрос, но он меня выбивает из колеи. Я присаживаюсь рядом с Корой, какое-то время разглядываю стену перед собой, девушка тепеливо ждет моего ответа.       — Есть.       Мне кажется, что в воздухе пахнет сандалом, ванилью и грозой. Безусловно, только кажется.       — Береги его, Сиэль.       — В этом я серьезно облажался, — тихие слова с тяжестью оседают на бетонном полу.       Я отпустил Тебя, когда не должен был. Отпустил, когда следовало быть рядом. Мучительная, удушливая неизвестность о Твоей судьбе послужило мне наказанием за мое малодушие. Во взгляде Коры смешивается понимание и сожаление, она подбадривающе легонько толкает меня своим плечом:       — Ты еще успеешь все исправить Сиэль, какие твои годы, — она искренне улыбается краешками губ.       — Юная леди, мне больше ста лет, — комментирую ее реплику более веселым голосом.       — Не может быть, тебе и тридцати лет не дашь.       — Я пользуюсь очень хорошей уходовой косметикой, — подтруниваю я. Кора смеется заливисто, заразительно. Отсмеявшись, она поднимается, подает мне руку, помогая встать. Ее лицо не приобрело красок, такое же бледное, а под покрасневшими глазами залегли темные круги, но Кора из последних сил храбрится, твердо намеренная дойти сама.       — Сколько нам еще идти?       — Примерно час.       Девушка выдыхает, кивает, и мы продолжаем свой путь. Впереди слышно, как мощные монолитные куски бетона сдвигаются, повинуясь невидимой силе, изменяя снова и снова лабиринт из тоннелей.       — Сиэль, это ты поджег тот дом? — нарушила затянувшееся молчание Кора, задавая вопрос, который, явно, ее не оставлял все это время в покое.       — Да.       — Зачем?       — Помимо рациональной причины — я уничтожил следы своего и твоего пребывания — считай, я к тому же оказал услугу местному ландшафту, избавив мир от этого убожества.       — Да ты эстет, — хихикает девушка.       Вдалеке виднеется выход. В тоннель пробивается свет предрассветного утра. Шумит ветер, невзначай принося в тоннель раскрашенные осенью листья. Пахнет мокрой землей и прошедшим недавно дождем.       Кора ускоряет шаг, обгоняет меня, высовывается из тоннеля и замирает, разглядывая представший перед ней вид. Я останавливаюсь рядом с девушкой и не без ностальгии осматриваясь вокруг. Давненько я здесь не был.       Перед взором раскинулся парк с одной прямой и двумя диагональными широкими аллеями, выложенными красной плиткой. Желтые кроны деревьев, высаженных по бокам дорожек, взволнованно переговаривались между собой, роняя на землю листья, которые ласково подбирает ветер, кружит в причудливом танце, ненароком закидывая их в пруд, обосновавшийся по правую сторону парка. Слева, на незначительном расстоянии от аллейной дорожки, расположились кованые скамейки, вокруг которых красуются с любовью посаженные розовые астры, неприхотливые ярко-оранжевые бархатцы, шаровидные красные георгины со слегка волнистыми лепестками.       Дорожки сходятся в центре площади, где высится пятиэтажная усадьба П-образной формы из белого камня. Высокие полуциркульные арочные окна, верхняя часть которых исполнена витражами, выступающие по бокам оконных проемов рельефные пилястры, увенчанные ионическими капителями, массивная деревянная лестница с резными перилами, ведущая к парадному входу - фасад усадьбы не изменился за столько лет.       Толкая дубовую дверь, на крыльцо выходит Морэль собственной персоной. Нас уже ждали.