Принадлежащие друг другу

      Во Вселенной выделяли четыре основных измерения: мир ангелов, демонов, людей и Чистилище. Отличие ангелов от демонов заключалось не только в постоянном месте обитания, но и в структуре их естества, однако в своих потребностях они были схожи: для длительного и комфортного существования им требовалась энергия. Человеческая душа — самый простой по добыче и довольно питательный энергетический ресурс. Чем чище душа, тем она, как источник энергии, ценнее. За лучшие души с самого создания измерений велась ожесточенная борьба ангелов с демонами. Полем битвы стало Чистилище, куда попадали все души людей после смерти. Затяжные войны и бесконечные междоусобицы привели к острой нехватке важного ресурса — наступил голод, который многие воспринимали как предвестник всеобщего вымирания. Закончилось все тем, что победу одержало здравое стремление к сохранению своего вида, и как демоны, так и ангелы сошлись на необходимости создания регуляторного центра, с помощью которого стало бы возможным справедливое распределение душ. Так и возникла идея, — вымученная и выстраданная, — о департаменте.       Долгие споры о том, где должен был базироваться департамент, едва ли не привели к новому серьезному раздору. Ангелы упорно желали воздвигнуть департамент в своем измерении, на что демоны категорически не соглашались. Благо, компромисс был найден: департамент разместят в Чистилище. Разумно.       Сначала у департамента была одна задача: сортирование душ и их переправление в другие измерения. Однако вскоре выяснилось, что в случае самостоятельного переноса души из человеческого мира в Чистилище тратится непозволительно много энергии, следовательно пищевая ценность падает. Также было подмечено: все материальное, имеющее только физические характеристики и лишенное духовного начала, не теряло при перемещениях по измерениям совершенно ничего. Исходя из этих двух фактов, было выдвинуто предложение о создании бездушных посредников, которые смогут транспортировать души. Предложение толковое, но всем было понятно, что посредники должны быть разумными и частично контролируемыми существами, которые не буду сами заинтересованы в потреблении душ. Это стало еще одним камнем преткновения к улучшению работы департамента.       С целью поиска выхода из затруднительного положения с посредниками был создан научный отдел в департаменте, где неустанно проводились эксперименты над плотью и душой человека. В ходе работы было сделано несколько занятных открытий: тело человека при условии уничтоженной или съеденной души быстро разлагалось, однако если отделить душу от тела и заточить ее, обеспечивая полную сохранность, то плоть просуществует долгое время. Заключать душу, не вредя ее целостности при этом, было трудной задачей. Прежде чем безошибочно выполнять эту работу, нужно было долго учиться трудоемкому ремеслу, посему на первых этапах частенько случались обидные погрешности, ведь при малейшем просчете тело не сохраняло разум, что было недопустимо. В производстве эксплуатировали только души самоубийц, поскольку от них не было практически никакой пищевой выгоды, а значит, используя их, ничей рацион не обеднеет. Очень выгодное предприятие. Когда схемы были отработаны в полной мере, оставалось только внедрить посредников в практику, с чем проблем не возникло. Посредники впоследствии переименовались в жнецов, а в скором времени им выделили большой отдел в департаменте.       На жнецах пополнение штата в департаменте не закончилось. Пугающий рост грабежей, мошенничества, жестоких убийств ускорил процесс создания специального органа выявления и расследования преступлений, органа обеспечения безопасности, вскоре подтянулись судебная власть и юридическая помощь. Теперь уже трудно точно было сказать, сколько сотрудников состоит на работе в департаменте. Тем самым департамент стал из себя представлять правоохранительную систему, обязанную гарантировать порядок во всех измерениях и охранять его путем применения мер воздействия в строгом соответствии с законом.       По сей день актуальной осталась проблема с нелегальными контрактами на человеческие души. Отследить такие контракты было очень сложно. Одним шагом к решению этого наболевшего вопроса стало создание карты человеческих душ. Карта, соответствующая географическому изображению мира людей, была поделена для удобства на множество частей, количество которых в ходе человеческой истории менялось. Для каждой части карты — обычно единицей наблюдения является город — создавался специальный отдел по контролю численности человеческих душ, имевший аббревиатуру «ОКЧД». С помощью карты можно было получить сведения о количестве душ в нужной местности. Зная, сколько душ собрали жнецы, можно сделать вывод, какое количество было съедено незаконно — эти души просто резко пропадали с радара, не появляясь в Чистилище. Таким образом, то место, где был обнаружен недочет души, ставилось под особый контроль, ОКЧД информировало нужных следователей, которые пытались поймать преступника. Ценность карты заключалась еще и в том, что по имени, личным данным человека возможно было определить его точное нахождение.       Какой удобной не была бы карта, но на ней виднелся лишь конечный исход — предупреждение заключения контракта с ее помощью невозможно. Все, что пока мог предложить департамент, это поставить на учет тех людей, которые потенциально могли вызвать демона или ангела — правда, ангелов редко вызывали, что несомненно било по их ангельскому самолюбию. За такими людьми тщательно наблюдали, но следить за жизнью всего населения планеты не представлялось возможным, поэтому департамент пока был не в состоянии пресечь незаконные контракты.       Напрямую получить нужную мне информацию я не мог, непосредственный доступ к карте имели только сотрудники ОКЧД, поэтому мой визит к знакомому, который заведовал Лондонским отделом, был неизбежен.       Я, переодевшись, направился в другое крыло департамента, попутно размышляя о выбранной мной тактике. Разговор с Лаббертом добавил сомнений о правильности моих действий, но сейчас я не хотел отступать. Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как дошел до нужного мне кабинета. Открыв деревянную массивную дверь с замысловатой резьбой, на которой висела табличка «Начальник ОКЧД Лондона, Гезарий», я зашел внутрь.       В кабинете Гезария, как всегда, главенствовал беспорядок: заваленный кипами бумаг стол, неаккуратно заставленные книгами полки, повсюду разбросанные склянки и флакончики непонятного назначения. Хозяин бардака сидел за столом и, не отрывая глаз от очередного документа, кивнул на мое приветствие.       — Тебе придется отовраться от работы. — Глазами пробежался по кабинету, пытаясь найти хотя бы один свободный от вещей стул. — У меня к тебе дело.       Гезарий неохотно отложил бумажки и посмотрел на меня затуманенным взглядом, оживавшим только через несколько секунд.       — Сиэль! — радостно воскликнул Гезарий. — Не ожидал тебя увидеть. Я-то думал, опять пришли от меня отчет требовать. Присаживайся, — он указал на стул, загруженный какими-то коробками, но, увидев мое выражение лица, смутился, выскочил из-за стола и швырнул коробки в угол.       Оценив старания Гезария, я уселся на стул и сказал шутя:       — Тебе стоит нанять секретаря или няню, чтобы ходила и прибирала за тобой.       — Мне и так комфортно, — пожал плечами Гезарий, — да и времени совсем нет, чтобы порядок навести. Всем что-нибудь от меня надо, — проговорил Гезарий наигранно, жалостно и, тяжело вздохнув, добавил, — рассказывай, что за дело у тебя ко мне.       — Мне надо найти одну девушку, вот ее данные, — я передал в руки Гезарию выписку из дела Нила, где была информация о его сестре, — сделать это желательно быстро и без огласки. Я в долгу не останусь.       — Что значит «без огласки»?       — Не оформляй пока что официально мой запрос, мне надо разобраться, что к чему.       Гезарий внимательно посмотрел на выписку и, нахмурившись, произнес:       — Это по твоему личному вопросу или для расследования? — прозвучал справедливый с его стороны вопрос.       — Для расследования.       — Я правильно понимаю, что Лабберт ничего не должен знать про это? — с недовольством спросил Гезарий.       — Чертовски правильно, — вышло эмоциональней, чем ожидалось. Я мог это списать на упоминание моего уважаемого начальника.       Гезарий не мог не заметить небольшого повышения тона при моем ответе:       — Мне стоит уже начинать беспокоиться?       — Нет никаких поводов для этого, — легко ответил я.       — Разве? — морщинки между густых бровей глубже прорезались в кожу.       — Конечно, — с улыбкой ответил.       — Знаешь, я тебе не верю. Или ты рассказываешь мне все о твоем расследовании, или я умываю руки. — Мне всегда приходилось считаться с проницательностью Гезария: обычно его желание лезть ко мне с расспросами быстро пересекалось, но сейчас я был не в том положении.       — Ладно, — без промедления согласившись, вижу удивление на лице Гезария.       — Вот так быстро согласился?       — У меня нет времени на препирательства, — бросил я.       Я коротко поведал о самом деле и о истории Нила, также не забыл упомянуть о вспышке гнева Лабберта. У меня были причины просить Гезария неофициально сделать поиск: во-первых, на бумажную волокиту с оформлением запроса уйдет прилично времени, во-вторых, мне хотелось иметь поле для маневров на непредвиденный случай.       Всю мою историю Гезарий внимательно выслушал, а на аргументах в пользу неофициального запроса театрально закатил глаза.       — Сиэль, серьезно? «Поле для маневров»? «Непредвиденный случай»? — с хитрым прищуром и со смешком спросил Гезарий.       Я выдержал паузу, ожидая, когда он продолжит. Однако Гезарий не спешил. Он пытливо уставился на меня своими ангельскими глазами, что-то обдумывая. В который раз у меня мелькнула мысль, что природа ангелам подарила красивые глаза: широкие зрачки, обрамленные золотистым ободком с причудливыми, витиеватыми узорами, были похожи на два глубоких озера, в которые специально вылили чернила. От такого долгого взгляда я чувствовал себя неуютно. Наконец Гезарий решил закончить эту пытку и медленно, смакуя каждое слово, произнес:       — Ты боишься, что в этом деле замешан Себастьян, — с моего языка уже были готовы сорваться возражения, но Гезарий жестом руки показал, что намерен продолжить. — Ты можешь отрицать далее сказанное мною, но каждый раз, когда в твои руки попадает странное дело, где замешан не менее странный демон, ты как с цепи срываешься. Для остальных это незаметно, но я тебя давно знаю и порядком устал от твоих инфантильных выходок. А все из-за этого негодяя! — Гезарий говорил все громче и громче. — Готов ради него карьеру испоганить? Это глупо, Сиэль! Приходишь ко мне, просишь неофициально найти девчонку… это незаконно! Если прознают про это, будет сложно выкрутиться, даже тебе! Никак не могу понять, как такой здравомыслящий и разумный демон, как ты, может поступать столь нерационально! Ведь если это и натворил твой Себастьян, то ты же непременно его отмажешь от дела, неважно, какой ценой! Ты зависим! — было видно, что Гезарий уже устал кричать. — Что будет, если Лабберт все разузнает? Он не упустит возможности шантажировать тебя.       — Я этого не допущу, — сказал это скорее для своего спокойствия, не чтобы продолжить спор.       — Я не хотел вот так все вываливать, — горько, но уже спокойно сказал Гезарий, — я волнуюсь за тебя и имею на это право.       — Я ценю это, но мне все еще нужен адрес.       — Даже не прокомментируешь мои слова? — проигнорировав мои слова, тоскливо спросил Гезарий.       — Мне нечего возразить. Мне нужен адрес.       — Почему ты дело не закрыл, как тебе сказал Лабберт? Жнец у тебя уже арестован, сознался, и не надо поставлять себя и меня, между прочим…       — Я хочу смягчить наказание жнецу, если это будет возможно, но ты прав: если это дело рук Себастьяна — Нил понесет полное судебное наказание, а о Себастьяне в документах не будет ни единого упоминания. Ты достанешь мне адрес?       — Тебе не надоело играть с моралью?       — Ты достанешь чертов адрес?       Гезарий опять посмотрел на меня в упор своими грустными черными блюдцами с золотистой каемочкой и сдавленно произнес:       — Жди здесь. Достану я тебе адрес, — он вышел из кабинета, всем своим видом демонстрировав недовольство.       В кабинете ненадолго стало тихо, только часы на стене неприятно тикали. Я попытался сосредоточиться на тиканье часов, чтобы не думать о словах Гезария, но выходило плохо. В голове мысли все кружили и кружили, обретая новую силу после разговора. Я должен был признать правоту сказанного, хотя ради себя самого, но не мог. Пока мне просто хотелось убедиться, что это самое обычное дело, и Ты к нему не причастен.       Тяжелая дверь открылась, прерывая мои размышления. Гезарий хмуро протянул мне бумагу, где размашисто был написан адрес.       — Кора сейчас там, — спокойной тон Гезария удивил меня, — береги себя.       — Спасибо.       Я чуть ли не выбежал из кабинета. Следовало быстро захватить служебное оружие и отправиться по нужному адресу. Надо было настроить себя на беспроблемное перемещение, для чего мне нужно было менее шаткое эмоциональное состояние, коим я сейчас располагал.       Мне для благополучного перемещения по измерениям следовало быть истинным демоном или ангелом: они цельные, однородные. Им вихревые течения в пространстве между мирами нестрашны, но не мне. Я структурно неправильный: в мою человеческую душу добавили демонское естество — нестабильная, неустойчивая сущность. Откровенное извращение над природой, если подумать.       Я свыкся с таким положением дел, хоть и далось мне это с трудом, но перемещения все еще являлись для меня испытанием. Легче становилось только тогда, когда я детально погружался в свои воспоминания человеческой жизни. Сейчас все усложнялось тем, что я внутренне был неспокоен.       Я сделал глубоких вдох, закрыл глаза, заставил все рецепторы работать на полную мощность, чтобы уловить тонкую межпространственную нить — еле уловимый поток. Сначала ничего не происходило, только все тело горело и жгло от боли из-за сильно обостренных чувств, но потом в естество вцепилась нить, я ей поддался, и вот уже потоки заволокли меня в пространство.       Пока меня растаскивали вихри, я, стараясь не думать о боли, начинал вспоминать:       Ты ловко расстегиваешь пуговицы моего пиджака, аккуратно снимаешь рубашку, что-то бурчишь про мою неосмотрительность. Тонкими пальцами одной руки берешь иглу, другой рукой протираешь глубокий порез на руке перекисью, при этом следя за моей реакцией. Я стараюсь не выражать никаких эмоций. Мне кажется, именно этому Ты и усмехаешься, но делаешь это как-то мягко, по-доброму. Говоришь, что мне следует сказать, если будет слишком больно, я быстро киваю в ответ. Кожа легко прокалывается, рана медленно ушивается, прячется. Ты молчишь. В комнате пахнет сыростью, а Твои руки пахнут улицей. Пальцы мастерски шьют рану, как будто Ты всегда это делал: штопал любопытных мальчишек. Ты придирчиво осматриваешь результаты работы, еще раз упрекаешь меня за неосторожность и плавными, чуть ли не гипнотизирующими движениями начинаешь бинтовать руку. Я чувствую себя слишком спокойно, несмотря на боль.       Фиолетовые вихри кружили и раздирали меня. Человеческая душа будто скрипела и ныла, я заглушал это:       Рядом с моей кроватью стоит таз с холодной водой. Ты обмакиваешь небольшое полотенце, кладешь мне на лоб. Становится чуточку легче. Меня сильно лихорадит уже второй день. Кашель вспарывает грудную клетку, вырывается наружу. Долгий, пугающий кашель. Я почти задыхаюсь. Ты смотришь на меня неправильно, без издевательской ухмылки. Кашель все же отпускает, я слышу свое тяжелое дыхание. Сквозь немного прикрытые глаза я вижу, как Ты берешь что-то со стола. Понимаю, что это книга, по тому как шуршат листы. Потом я слышу Твой тихий, спокойный голос. Ты читаешь мне одну из историй о Шерлоке Холмсе, хоть я и не просил. Я пытаюсь вслушаться в текст, но голос столь убаюкивающий, что я пропадаю в сон.       За секунду до прибытия в мир людей я успел увидеть на кромке сознания нечто пугающее, зловещее, не принадлежащее моим воспоминаниям. Это нечто было похоже на зверя, голодного и злого. Он смотрел на меня пустыми глазами, и я почему-то точно знал, что зверь был недоволен мной. Мне казалось, он был готов броситься на меня, только что-то сдерживало, не давало ему это сделать.       Я резко открыл глаза, обернулся и понял, что оказался в нужном месте.