Принадлежащие друг другу

      Отношения с моим начальником — звал себя Лабберт — с первого знакомства у нас не заладились: он неодобрительно отнесся к тому, что в его подчинение поставили не истинного демона, а бывшего человека. Каждый чертов раз, когда у нас возникали разногласия по какому-либо делу, он не ленился упоминать о моем происхождении, считав, что это является весомым аргументом моей неправоты. Я, в свою очередь, не счел за великий труд разузнать немного о самом Лабберте. По слухам выходило, что история о назначении Лабберта на должность начальника убойного отдела темная. Три столетия он мыкался в младших следователях, все никак не мог звание постарше получить. Говорят, вел дела он кошмарно, спустя рукава, раскрытых преступлений можно по пальцам нескольких пар рук пересчитать. Лабберт был несколько раз пойман на получении взятки, однако место свое не потерял: мнения сошлись на том, что кто-то покровительствовал пронырливого демона. Четыре года назад ему присвоили звание старшего следователя, а через года два, когда он раскрыл одно громкое убийство, ему дали место начальника. Мне было неясно, как балбес, который не может толком простейшее преступление раскрутить, вдруг ловко справился с нашумевшим убийством. Дело, действительно, заслуживало внимания: в мире людей был убит демон, возглавлявший тот самый убойный отдел, бразды правления которым, после поимки преступника, были быстро переданы Лабберту. Преступником оказался нештатный ангел, который, якобы, что-то не поделил с убитым, да так не поделил, что решил бедолагу зарезать. У меня было два варианта: либо ангел дурачок, раз так попался, либо дело было шито белыми нитками. Я склонялся ко второму варианту, но проверять свою версию пока не стал — пока не было нужды.       Я только год работал с Лаббертом, но уже мог охарактеризовать его, как ленивого, вздорного и малоспособного демона. Такой личности опасно даже доверить супчик сварить, не то чтобы серьезные дела вести. Знаю, о чем говорю, ведь мне есть с кем сравнивать: до работы под началом Лабберта я сменил порядка десяти убойных отделов с разными территориальными юрисдикциями и навидался разных начальников. Большинство из них занимали свои должности по праву: умные, расчетливые, матёрые демоны с железной хваткой. Мне было отрадно, насколько одобрительно они относились к тому, с какой жадностью я готов был учиться у них и перенимать опыт. У Лабберта я мог только подчерпнуть подхалимство и лизоблюдство вышестоящим.       Сейчас у меня не было желания выслушивать от начальника о моей «некомпетентности», но и выбора я не видел. Войдя в его кабинет, я без приглашения сел напротив начальника и выжидательно посмотрел на него.       — Скажи, Фантомхайв, что у тебя с последним делом? — ровным голосом спросил Лабберт.       — Я над ним работаю, — вежливо отозвался.       — Жнец не признается в убийстве? — послышалось в голосе Лабберта волнение.       — Нил не отрицает свою виновность, однако утверждает, что его заставили убить. — Я не хотел вдаваться в подробности истории Нила по причине полного недоверия к Лабберту.       — Мало ли что он может наговорить. Полнейшая чушь. Ты уже готовишь бумаги о переводе жнеца в суд? — тон начальника поменялся на раздраженный.       — Нет. Мне нужно удостовериться в словах Нила. Это не займет много времени.       — Неужели ты, Фантомхайв, не знаешь, что дело надо немедля передавать в суд, когда подозреваемый сознается в преступлении? — напряженно проговорил Лабберт. — И не стоит тратить свое время на проверку слов преступника.       — Мне хорошо известно, что я сам могу решать, когда закрывать дело, — со всей учтивостью, которая так раздражает Лабберта, ответил я.       — В этот раз решать буду я. Ты сейчас же должен подготовить все бумаги по жнецу для дальнейшего судебного рассмотрения. Из-за бестолочей вроде тебя страдает все судопроизводство департамента! — злобно выплюнул Лабберт.       — Со всем уважением к вам, у меня есть право, несмотря на ваши приказы, не закрывать дело, пока я сам не посчитаю нужным, — твердо парировал я.       Я давно убедился: Лабберт был бы никудышным игроком в покер. По эмоциям на его лице всегда становилось понятно, в каком он настроении. Так и сейчас: брови Лабберта сильно свелись к переносице, а уголки рта мелко затряслись — он в гневе. Быстро выходить из себя — это плохое качество, особенно для начальника.       — Тебе не стоит забывать, человечишка, что главный здесь я! — взвизгнул Лабберт. — Если я прикажу тебе отрастить хвост и вилять им передо мной, как довольная собачонка, ты и это обязан будешь выполнить!       — Так мне хвост отращивать или бумаги готовить? — не мог сдержать ухмылку.       — Не смей паясничать! Делай, что я говорю!       — Смею вам напомнить, что по уставу вы не имеете полномочий отдавать подобного рода приказы. Наш разговор уже можно рассматривать как нарушение вами правил департамента.       Лабберт побагровел, неровно задышал, но ничего не ответил, только вперся яростным взглядом в меня.       Правда была на моей стороне. Начальники отделов не могли решать за главных следователей, как им вести дело — хорошая привилегия. Однако, если главные следователи допустят просчет или ошибку, то, в отличие от младших по званию, им придется нести всю ответственность самим. Задача же начальников заключалась в правильной организации работы всего отдела и в помощи по ведению дел младшим следователям. Меня это устраивало: чем меньше лезут ко мне с советами, тем продуктивнее я решаю проблемы. Жаль, нынешний начальник попался крайне непонятливый, так и норовил показать, кто тут самый главный.       Через несколько минут давящей тишины Лабберт, немного успокоившись, заговорил:       — Скажи на милость, как же ты собираешься узнавать о том, кто жнеца якобы заставил убить? — голос Лабберта дрожал от злости.       — Прошу прощения, но это мои заботы. Вам же важен сам результат, а о своих методах его достижения я могу не отчитываться, — почтительно отозвался я.       — Ты доиграешься, Фантомхайв! — вскричал Лабберт.       — Я могу идти?       — Запомни, мальчишка, когда вляпаешься в серьезные неприятности, никто не прикроет тебе спину из-за твоего гадкого характера!       — Спасибо, учту. Так я свободен? — спросил спокойно.       — Да, убирайся!       Я коротко кивнул на прощание и вышел из кабинета. За все время неприятной беседы я был вежливым. Никак нельзя давать понять такому собеседнику, что меня можно задеть подобным отношением, это непозволительно. Тем не менее, такая любезность давалась с трудом: пару раз для душевного равновесия я красочно представлял, как насаживаю голову Лабберта на ножку от стула.       Глупо и вредно для здоровья отрицать очевидное для меня: я был в ярости. Только в отличие от Лабберта я не выплескивал свою ярость сразу же, напротив, я бережно откладывал ее, давал ей подрасти и расшириться. Чувствовал, как что-то темное во мне доверчиво принимало накопившееся ярость, гнев и злобу, и хищно выжидало часа, когда смогло бы со всем ликованием вылиться наружу.       В каком бы я не находился состоянии, мои планы не изменились: следует отыскать Кору. Надобно было наведаться к одному ангелу — давнему знакомому. Без его помощи мне не обойтись.