Принадлежащие друг другу

      Шел второй час, как мне приходилось допрашивать подозреваемого в убийстве. Диалог у нас не складывался, каждый мой вопрос жнец просто игнорировал. Злило даже не его упорное молчание, а впустую потраченное время. Если можно было применить к нему магию или на крайний случай заурядное насилие, дело пошло бы быстрее, я уверен. К сожалению, существующие правила допроса не позволяют проделать желаемое, даже если сильно чешутся руки.       Обреченно посмотрев на часы, я повторно задал вопрос:       — В каких отношениях Вы были с Энтони Хайер?       Ответа не было. Жнец отстранено смотрел в сторону и тяжело вздыхал.       Дело, которое я расследовал, крайне непонятное, а искусная игра жнеца в молчанку не прибавляла оптимизма, но вскоре я все равно бы понял, что к чему.       — Нил, — так зовут жнеца, — зачем вы убили Энтони Хайер?       Услышал только еще один вздох.       Энтони Хайер работала воспитательницей в детском саду. Была убита косой жнеца сегодня утром возле своего дома, примерное время смерти — восемь утра. Биография чистая. На учете в департаменте не стояла. На учет обычно попадают оккультисты, сатанисты и иже с ними, от таких только и жди беды. Напротив, Энтони Хайер была католичкой и, по моим сведениям, исправно посещала церковь, поэтому мне было сложно понять, какие общие дела у нее могли быть со жнецом. В том, что ее убил жнец, сомнений нет: в заключении наших криминалистов написано, что девушка умерла от колото-резаного ранения, нанесенного косой смерти в область сердца. Благодаря тому, что жнецам выдаются индивидуальные косы, у каждой из которых неповторимая форма лезвия, узнать, кто совершил преступление, совсем не составляет труда. Как только в департамент в отдел убийств пришло заключение от криминалистов, мне было приказано произвести задержание подозреваемого и далее вести это дело. Жнец аресту не сопротивлялся, напротив, у меня сложилось впечатление, что Нил хотел быть пойманным. Когда застегивал на нем наручники, я с удивлением отметил, что жнец облегченно выдохнул. Доставкой Нила в департамент занялись мои подчиненные, мне же предстояло собрать информацию о жертве. Расспрашивать людей, которые были близко знакомы с жертвой, мне не доставляет удовольствия, но это зачастую неотъемлемая часть моей работы, которая изрядно выматывает.       Когда я закончил, было уже девять часов вечера, солнце лениво уходило за горизонт. Мне бы срочно отправляться в департамент, но я не мог не пожертвовать немного времени закату. Разглядывать небо уже давно вошло у меня в привычку: оранжево-багряное полотно с маленькими хаотично разбросанными клочьями облаков нежно баюкало медное солнце. Такое прекрасное небо. Видел ли Ты его?       Вдоволь налюбовавшись, я переместился в Чистилище. Переходы из одного измерения в другое сами по себе затрачивают много энергии, поэтому не всем в департаменте разрешено их совершать без ведома начальников отделов. Я мог не отчитываться о своих перемещениях на правах главного следователя.       Несмотря на усталость, я был обязан провести допрос жнеца. У меня была наивная надежда на то, что этот засранец сразу все расскажет, и мне не придется с ним маяться. Вскоре стало понятно, что Нил упростить мне работу никак не хотел. Что ж, стоило попытаться еще раз.       — Нил, Энтони Хайер была убита вашей косой. Объясните, как это произошло. — Жнец только вяло повел плечами. — Нил, Энтони была матерью двоих детей: семилетний мальчик и четырехлетняя девочка. Теперь же они остались одни. Других родственников у них нет. Так можешь ли ты, Нил, мне растолковать, какого черта ты мать их убил? — я говорил спокойно, повышать голос не было смысла. — Маленькие мальчик и девочка теперь по твоей вине останутся сиротами, ты их детства лишил, Нил. Какое ты имел право на это? — Жнец поднял на меня глаза, и в тусклом свете я увидел, как они блестели.       — Я не хотел этого делать… — я удивленно поднял бровь, когда он все же заговорил.       — Тогда почему…?       Он не дал мне договорить:       — Меня заставили! Слышите, меня заставили! — жнеца затрясло, голос его дрожал.       — Я верю тебе, Нил. Успокойся. Расскажи мне, кто тебя заставил, — в предвкушении проговорил я.       — Нет! Вы не понимаете, он сказал мне это сделать! Я не хотел! Хотел просто защитить её… — Нил громко зарыдал и все продолжал повторять, что его заставили убить.       Я решил дать жнецу выплакаться: все равно в таком состоянии от него пользы мало. Нил то переходил на крик, то на затравленный шепот, в котором разобрать слов было невозможно, но я понимал, что это уже прогресс, и скоро жнец все расскажет. Нужно только терпение.       Из личного досье Нила мало что можно было почерпнуть. Нил, как и все жнецы, покончил с собой. Не в новинку мне видеть такой ранний возраст самоубийц — двадцать лет. Нил и его младшая сестра — девочке лет пятнадцать — росли в бедности. Родителям дети были нужны только для получения выплат и льгот от государства, все деньги пропивались. В шестнадцать лет Нил был задержан за распространение кокаина, получил срок в колонии для несовершеннолетних. Отсидеть Нилу пришлось три года из положенных пяти лет. Судя по всему, выйдя на свободу, Нил решил жить по-другому, устроился на работу в дешевой забегаловке. Не знаю, где ему пришлось жить: дом родительский был отдан государству за долги. Сами же отец и мать умерли от ножевых ранений в пьяной драке за год до освобождения Нила. Сведений о сестре нет. В двадцать лет Нил ввел летальную дозу героина. Работает на своей должности два месяца.       К моему сожалению, в досье не писалось, по какой причине тот или иной жнец свел счеты с жизнью. Мне бы любопытно было узнать, что подтолкнуло Нила так сделать. В конце концов, у него сестра осталась, которая, я был уверен, нуждалась в помощи.       Не осуждать — одно из главных правил, которое я вынес за годы работы в департаменте. Порой бывает сложно удержаться от мысленного порицания того или иного поступка, но я старался быть понимающим. И вот так с пониманием я уже добрых двадцать минут слушал стенания жнеца.       — Нил, честно тебе скажу, положение у тебя сложное и неприятное, но твое сотрудничество может многое упростить, — мягко сказал я.       — Я просто хотел уберечь её! – исступлённо заорал Нил.       — Кого ты хотел уберечь? — из-за усталости спокойный тон удавалось сохранять с трудом.       — Мою сестру! Мою маленькую Кору… — от крика у жнеца сел голос.       — Что ты сделал, Нил? — У меня появились нехорошие предположения.       Молчание. Жнец перестал истерить, совсем поник, мне даже показалось, что вот-вот он потеряет сознание. Возможно, правильным решением было бы закончить допрос на сегодня и дать Нилу отдохнуть, но мне очень хотелось докопаться до истины.       — Нил, где сейчас Кора?       — В безопасности, — тихо ответил жнец.       — С кем сейчас твоя сестра? — У меня плохое предчувствие.       Нил посмотрел на меня совсем горестно и еще с минуту ничего не говорил.       — С демоном, — прошептал Нил. — У нас с ним договор.       К несчастью, мои дрянные догадки подтвердились: здесь не обошлось без демона.       — Что из себя представляет ваш договор? — Здесь я почувствовал, что скоро все станет более понятным.       — Демон сказал, что если я проболтаюсь о нем, он убьет мою сестру. — По глазам я понял, что Нил опять собрался реветь. Мне подумалось, что я за все существование столько слез не пролил, как Этот несчастный жнец за время допроса.       — Послушай меня внимательно, Нил, — я сделал паузу, чтобы поймать его взгляд, — если сейчас ты честно мне расскажешь, как все было, не будешь юлить и устраивать истерики, я, возможно, успею помочь твоей сестре. Мое время дорогой ресурс, и ты его хорошенько так потратил. Если хочешь помочь Коре, то все в твоих руках.       Жнец внимательно на меня посмотрел, будто оценивая, хватило бы у меня сил сцепиться с тем демоном.       — Я когда из тюрьмы вышел, захотел нормальной жизни, без грязи и криминала. Как только нашел работу, решил разыскать сестру. Это оказалось непросто: после смерти родителей ее забрали в детский дом, откуда она вскоре сбежала. Помог мне приятель, сказал, что видел Кору в одном борделе, — Нил говорил прерывисто, запинаясь, иногда всхлипывая, — я немедля решил забрать ее оттуда. Когда я отыскал сестру в том самом борделе, она была в ужасном состоянии: избитая и накаченная какой-то дрянью. Я забрать ее хотел, но она наорала на меня, сказала, что видеть не желает. Я понимаю, что это все из-за наркотиков, только не легче от этого совсем!       После того, как меня охрана вышвырнула из борделя, я не знал, как дальше быть. Я был зол, чувствовал себя жалким и раздавленным. Кора была единственным кем-то чистым и светлым в моей поганой жизни! Я дорожил ей, понимаешь? — я молча кивнул. — Знаю, лишать себя жизни — глупо и безрассудно… Но встреча с сестрой что-то изменила во мне, я только в ту секунду ясно осознал, насколько жизнь отвратительна, как будто пелена с глаз упала… Мне думалось, что после смерти нет ничего: ни Бога, ни Дьявола, не перед кем отчитываться… Думал, самоубийство хоть и не разрешит проблемы, но избавит от тошнотворных мыслей, от тяжести. — Он несколько раз ударил кулаком в грудь. — Я просто так сильно устал. Боже, как же я устал! — вскричал Нил. — Какой же я идиот! — после этих слов жнец закрыл лицо ладонями, и я мог видеть его подрагивающие плечи.       Рассказ жнеца был похож на исповедь, но не предо мной: он будто у себя самого просил прощения за содеянное. По долгу службы мне достаточно пришлось повидать таких, как Нил, и выслушать их истории, многие из которых были схожи между собой. Их объединяло чувство подавленности, обреченности и безысходности. Неразделенная любовь, изнуряющие болезни, пугающее безрадостное будущее, политические и религиозные мотивы, житейские трудности — малый список того, что толкает людей на собственноручную казнь. Не я им судья.       Временами я интересовался у жнецов, рады ли они своеобразному второму шансу: отвечали все по-разному. Кто-то действительно был благодарен за предоставленную возможность существовать, пусть даже в другом измерении, другие были рассерженны и проклинали всех и вся, иные же просто уходили от ответа.       Столетие с небольшим назад, когда я был человеком, вопрос о желании жить у меня не стоял: я точно знал, что готов сражаться со всем миром, принести столько жертв, сколько понадобиться, и все для себя любимого. Своим поведением я не кричал о любви к жизни на каждом углу, так как считал, что в моем положении это непристойно и неправильно. Однако в душе я искренне был рад каждому прожитому дню. Ты это видел, я знаю. Я признателен Тебе, что ты ни разу не упрекнул меня в этом.       Став демоном, постепенно начал осознавать, как с каждым днем я все равнодушнее отношусь к своей жизни: мое существование из изысканного вкуснейшего блюда превратилось в пресную кашу. Для остроты я даже на службу в департамент поступил, в убойный отдел, ловить особо опасных субъектов. Не помогло. Ощущение, что я пресловутый «смысл жизни» где-то обронил и все никак найти не могу: и в карманах поискал, и под диваном три раза проверил. А ведь раньше мне, чтобы смаковать каждую минуту, никакой «смысл» не требовался, я просто жил для себя, и меня это более чем устраивало. Может, я не «смысл», а Тебя потерял, оттого и маюсь…       Я не дал дальше развиваться мысли, мало ли что можно себе надумать. Пока я был в размышлениях, Нил все время безмолвно плакал. Напоминать ему о потери времени я не стал, это все равно не ускорило бы жнеца. Наконец, отняв руки от лица и поднимая на меня красные от плача зеленые глаза, Нил заговорил:       — Конечно, я не был рад тому, что обязан работать жнецом. Все, от чего я бежал при жизни, осталось со мной с довеском в виде чувства вины. Я же сестру мою Кору там кинул, считай, что предал. Поскольку жнецы не могут взаимодействовать с живыми людьми, я мог только наблюдать за сестрой. Это давалось мне тяжело, учитывая, какой путь выбрала Кора. Не знаю, зачем я этим занимался: то ли наказать себя хотел, то ли, напротив, успокоить. Сегодня утром, примерно в шесть, я прибыл в мир людей для выполнения своих обязанностей: забрать душу у пожилого мужчины, умершего от обширного инфаркта. Он работал охранником на складе, скончался на работе. Поскольку было рано, да и место безлюдное — одни складские помещения — тело первым увидел я. Не успел приступить к просмотру воспоминаний, как меня отвлек женский крик. Надо было проигнорировать это, но я не смог. Любопытство, чтоб его! — горько выкрикнул жнец. — Пробежав три рядом расположенных склада и завернув у последнего за угол, я увидел девушку и демона, что держал ее за плечи. Если в ту же секунду я сообразил, куда влип — удирал бы, не оглядываясь. Демон меня заметил и, велев девушке не раскрывать рот, подошел ко мне. Выглядел он так, как будто его озарила замечательная идея. Я даже не пробовал бежать, понимал, что не выйдет. Демон сказал, что у меня два варианта: или я делаю то, что он прикажет, или же он на моих глазах разорвет в клочья того, кто мне дорог. Сейчас я понимаю, что скорее всего демон блефовал, он навряд ли бы нашел мою сестру, но в ту минуту я ужасно испугался за Кору. Он еще добавил, что если я буду паинькой и сделаю все, как надо, могу просить ответную услугу. Скорее всего, он так прощупывал мои слабые стороны, но, повторюсь, тогда мне даже думать разумно было сложно. Я ему и рассказал о сестре. Болван! — Нил разгоряченно стукнул кулаком по столу. — Так мы и заключили некое подобие договора: я убиваю воспитательницу, а он помогает Коре.       Предположим, в том, что демон не захотел сам убивать Энтони Хайер, был смысл: жнец, который просматривал бы потом кинопленку жизни воспитательницы, обязан был доложить в департамент об убийце, а это, я уверен, демону было совсем не нужно. Тогда почему же обманом демон не заключил с девушкой контракт? Ведь при добровольно заключенном контракте демон может съесть душу, потом и от тела избавиться, а если душа поглощена, то и кинопленку отсмотреть не удастся. Многие из демонов-отшельников так и поступают: нет души, нет воспоминаний, нет и проблем. А тут что-то не задалось.       Я не удивлен, что демон не стал убивать жнеца: поднялось бы много шума. Даже уничтожив оболочку жнеца, душу его поглотить невозможно, так как она принадлежит департаменту до тех пор, пока жнецы не отбудут полное наказание за самоубийство. Думаю, тому демону повезло, что он встретил Нила и смог его запугать: не пришлось так подставляться самому. Удар косы смерти жнеца в живого человека уничтожает его душу, остается только сосуд-тело, поэтому допросить Энтони Хайер я не могу, что опять же довольно удобно для демона. У меня есть только показания Нила.       Я должен был решить, стоит ли мне дальше копать или просто закрыть это дело: преступник пойман и чистосердечно признался в содеянном. Дальше разбираться в деталях никто не стал бы, я это понимал. Да и мой начальник оказался бы не в восторге, когда понял бы, что я продолжал вести дело. Если жнец врал о случившемся — полбеды, а если же все рассказанное правда, то за моей спиной проворачивались какие-то сомнительные делишки, этого я не мог терпеть. Мне бы просто проверить правдивость истории. Кое-что меня смущало.       — Скажи, Нил, ты сказал, что демона с Энтони Хайер встретил возле складов, но тело девушки было обнаружено возле ее дома, как так вышло?       — Демон приказал Энтони, — жнец судорожно выдохнул и первый раз назвал свою жертву по имени, — выбирать место, где она будет убита, главное, подальше от складов. Энтони пожелала умереть рядом с домом. Он схватил ее и меня, и мы переместились в нужное место. Демон изъявил желание лично посмотреть, как я выполняю свое обещание. Перед смертью Энтони как будто смирилась со своей участью, оттого и не сопротивлялась. Я сделал все быстро, ей не было больно, клянусь!       На теле не было обнаружено следов борьбы, теперь это можно объяснить почти полной покорностью жертвы.       — Мне нужен адрес того места, где скончался мужчина от инфаркта.       — Я не помню, — печально сказал жнец.       — Как ты можешь не помнить? — я сдержал раздражение в голосе, но уже был на грани.       — Я перенервничал, в голове все как в тумане. Такое дурное состояние. Извините.       — Ты знаешь место, куда демон отвел твою сестру?       — Нет. Он только и сказал, что Кора будет с ним в безопасности. Что же я натворил!       На глазах Нила опять выступила слезы.       — Все могут оступиться, — дежурная фраза.       — Вы ей поможете? — с надеждой спросил жнец.       — Сделаю все, что в моих силах, но не могу ничего обещать. Времени прошло много. Пока что ты будешь отстранен от работы и помещен под стражу, до выяснения всех обстоятельств. Допрос окончен, — с этими словами я вышел из комнаты.       Я дал распоряжение отвести жнеца в камеру и боязно взглянул на время: допрос длился больше четырех часов. Следовало обдумать дальнейшие действия, но, несомненно, приоритетным сейчас было найти Кору. У меня были некоторые соображения, как это сделать, однако будет непросто в любом случае. Перед тем, как начать выполнять задуманное мной, я решил зайти в свой кабинет, чтобы переодеться. Конечно, для демона странно уделять внимание такой мелочи, как приличный вид, но для меня это вопрос критичный. На полпути к кабинету меня остановил голос:       — Фантомхайв, зайди ко мне, разговор есть, — это был мой начальник, и я догадывался, о чем пойдет речь. Точнее, понимал, что ничего хорошо ждать не стоит. Видимо, поиски Коры придется еще ненадолго отложить.