Гореть, сжимая твои руки, или кладбище безумия

      Гарри Поттер направлялся в кабинет своего начальника, намереваясь выполнить просьбу Гермионы. Ноги легко несли его по коридорам, пока с лица не сползала глупая улыбка. Несмотря на то, что тело было основательно вымотано сегодняшними многочасовыми тренировками, он не чувствовал себя таким напряженным, как прежде. Спутанные в темный клубок из страхов и переживаний мысли в голове улеглись — кто бы мог подумать — после проведенного времени с Паркинсон.       Их тренировка уже привычно закончилась продолжительным диалогом ни о чем и обо всем одновременно. Это было странно, дико и, казалось бы, невозможно. Гарри все еще не мог привыкнуть к тому, что находил своеобразное умиротворение в компании бывшей сокурсницы. Последние две недели Пэнси буквально стала его отдушиной во всем этом хаосе, сразу после Гермионы разумеется. Он не знал, когда именно завязалось их более тесное общение, что больше не ограничивалось банальными приветствиями. Может, когда слизеринка нашла его после задания в госпитале, чтобы справиться о его здоровье в довольно своеобразной форме.       Поговорив с Гермионой после ужина, он собирался принять душ и забыться сном от усталости и, наконец, улегшегося адреналина. Гарри вяло плелся по изученному за несколько месяцев маршруту, когда его нагнала Паркинсон и молча поравнялась, сперва не удосужив и взглядом. Поттер скосил взгляд и заметил на её лице кривую ухмылку. Беззлобную, неуверенную.       — Паркинсон? — спустя пару секунд он первым подал голос и остановился. — Ты что-то хотела?       Только после этого девушка обернулась, встречаясь взглядом с его ярко-зелеными радужками, как всегда скрытыми за круглыми стеклами очков.       — Выглядишь потрепанным, — подметила она.       Гарри цокнул языком, закатив глаза, и уже приготовился к тому, что слизеринка снова начнет язвить, но та удивила его продолжением своей реплики:       — Но я рада, что ты вернулся на своих двоих.       — Я тоже, — немного расслабившись, хмыкнул он и уставился на Паркинсон изучающим взглядом.       Выражение ее лица он счел весьма неоднозначно. Она пыталась казаться привычно равнодушной, но морщинка между бровей и поджатые губы, отдаленно напоминающие усмешку, показывали напряжение. Возможно — волнение. Или страх. Или что это вообще было?       — Так что? У тебя есть ко мне какой-то вопрос? — произнес он, когда понял, что та не собиралась больше ничего говорить. Или собиралась, но так и не решилась.       Пэнси пожала плечами.       — Мне нужно было убедиться, что ты в порядке, — скомкано ответила она и тут же добавила: — Не хотелось бы, чтобы человек, что гарантировал мне безопасность вернулся раненным.       — Ясно, — хмыкнул Гарри, позволив себе понимающе улыбнуться. — На секунду я подумал, что ты беспокоишься обо мне.       — Так и есть. Ты же должен быть во всеоружии, чтобы выполнить обещание.       — А ты не меняешься, Паркинсон.       — А ты не знаешь меня, чтобы утверждать подобное, Поттер, — передразнила она и обогнала его, оставив последнее слово за собой.       Уже на следующий день она сама подошла к нему после общей тренировки и завязала какой-то простой диалог, начав с безобидных подколов. Они беседовали не так долго, но даже за те пятнадцать минут у слизеринки вышло вызвать у него вполне искренний смех.       А еще через пару дней она уже и сама улыбнулась ему. Без превосходства, иронии, сарказма и прочего. Тогда где-то на подкорке у Гарри отпечаталось наблюдение: без своего привычного пафоса Пэнси была приятной собеседницей. Остроумной, немного наглой, рассудительной. И красивой, как признался себе Поттер.       Однажды он заметил смущение, выступившее розовыми пятнами на её щеках, когда они остались вдвоем, чтобы отработать парочку приемов рукопашного боя, которые давались ей довольно неважно. Когда Гарри обезоружил ее и повалил на пол, а их лица впервые оказались на непозволительно близком расстоянии друг от друга, Паркинсон натурально занервничала, а Поттер опешил от того, что слизеринка оказывается умела смущаться! Обескураженный этим открытием он так и замер над ней, не разрывая зрительного контакта. Прошло около минуты, прежде чем девушка неловко заерзала под ним, пытаясь выбраться и ворча себе под нос. Ток, который прошиб его тело в тот момент, подействовал отрезвляюще и в следующий миг он уже оказался на ногах, протягивая Пэнси руку.       С каждым днем Гарри чувствовал, как растет его любопытство и желание прочесть пока что едва-едва приоткрытую книгу под названием «Пэнси Паркинсон», поэтому и сегодня он так ждал личной встречи со слизеринкой. Оба уже прекрасно осознавали, что тренировки стали банальным предлогом провести время вместе.       — Ты молодец, — закончив небольшую дуэль, произнес Гарри. Он пытался отдышаться, присаживаясь на скамью, расположенную у стены зала. — Завтра ты обязана справиться на «Превосходно».       — Справлюсь, не переживай, — усмехнулась Пэнси и плюхнулась рядом, тут же вытягивая ноги. — Все-таки у меня хороший учитель.       — О, приятно слышать, — он улыбнулся, вскинув брови.       — Не обольщайся, Поттер, я говорю о Боудене.       Девушка потянулась, разминая спину и чувствуя, как ноют мышцы.       — Вот как ты заговорила, — хохотнул Гарри, прекрасно понимая, что та просто пыталась раззадорить его. — Что же ты тогда не попросила его позаниматься с тобой?       Пэнси смешно поморщила нос.       — Он не в моем вкусе.       — А я, выходит, в твоем? — Поттер прищурился, уже и не пытаясь прятать улыбку.       Паркинсон повернулась к нему лицом и, задумавшись, облизнула губу.       — Возможно, — она пожала плечами и беззаботно добавила: — Я еще не решила.       Возможно.       Гарри все еще смаковал это слово в голове, но улыбка пропала, лицо сделалось серьезным, а тело напряглось, когда он услышал за дверью Долиша грохот, сопровождаемый громкими ругательствами.       Поттер тут же неосознанно выхватил палочку и без стука ворвался в кабинет, прокрутив в мыслях за секунду десятки картин возможных вариантов произошедшего. Он замер, когда понял, что внутри не было никого, кроме главного аврора, метавшегося среди разбросанных вещей и немногочисленной мебели.       Долиш сперва не заметил вошедшего. Он с силой отшвырнул от себя стул, пнув тот ногой, после чего в один большой шаг оказался возле перевернутого стола. Оперевшись руками о скривившуюся столешницу, мужчина опустил голову, вновь громко выругавшись.       Гарри поджал губы и осторожно шагнул внутрь.       — Джон?       Тот дернулся всем телом, но узнав вошедшего, отозвался, не поворачивая головы.       — Я уничтожу их. Разорву каждого гребаного ПСа голыми руками, — осипшим голосом заговорил мужчина.       — Что произошло?       — Эти твари проникли в мой дом.       — Что? — Поттер почувствовал, как пересохло горло.       — Они забрали Кейти, — аврор качал головой, будто отказываясь в это верить. — Они похитили мою дочь! — голос сорвался в истерике. Мужчина вновь подорвался и отпрянул от стола, но лишь для того, чтобы в ярости пнуть уже и без того покореженный предмет мебели. — Сука! Эти ублюдки, как последние жалкие крысы, напали на мою жену во сне и выкрали ребенка!       Поттер стоял и пялился на Долиша, открывая и закрывая рот в поисках нужных слов.       — Сьюзан очнулась лишь несколько минут назад и сразу написала мне о случившемся. В письме было вложено это, — он швырнул Гарри скомканный пергамент.       Тот ловко поймал несчастный потрепанный комок и тут же развернул его, впиваясь взглядом в написанный каким-то смутно знакомым почерком текст.

      «Доброго времени суток, Джон.

      Твоя дочурка у нас, пока еще невредимая. Если хочешь снова увидеть её в добром здравии, ты принесешь все бумаги, посвященные вашему глупому расследованию, включая список патрулирования и передвижения ваших отрядов.

      Хайгетское кладбище,

сегодня 21:00.

      P.S. Надеюсь, ты окажешься благоразумным. Приведешь кого-то с собой или пойдешь на какую-то хитрость — ребенку конец.»

      — Это явно ловушка. Надеюсь, ты не собираешься действительно отправляться туда в одиночку? — Гарри нахмурился и поправил немного съехавшие очки.       Долиш молчал, нервно жуя собственные губы и активно размышляя о том, как следовало поступить. Рациональность и объективность, обычно присущие этому человеку, сейчас отошли на второй — если не третий — план. Аврор не мог здраво рассуждать о деле, что напрямую касалось его и его семьи.       — Отдадим им ложные данные, в чем проблема? Заберем девочку и уйдем.       — Очевидно, что они будут ждать этого от меня. Что я принесу ненастоящие документы, поэтому я на сто процентов уверен, что этот обмен произойдет только в случае, если ПСы убедятся в подлинности.       — И что ты предлагаешь? Согласиться на их условия?       Долиш издал звук, похожий на рычание, и со злостью зарылся руками в собственные волосы. Он снова принялся ходить туда-сюда по кабинету, проигрывая в голове возможные сценарии.       — А у меня есть выбор? Поттер, в руках этих чудовищ моя пятилетняя дочь!       — Мы спасем её, — Гарри сделал шаг навстречу своему начальнику и подбадривающим дружеским жестом коснулся плеча мужчины.       В следующую секунду дверь распахнулась и в кабинет влетела молодая женщина. Её светлые волосы были спутаны, лицо искажено рыданиями, а тело, одетое в обычную домашнюю одежду, дрожало, как в лихорадке. Она кинулась на грудь Долиша и закричала что-то неразборчивое. Слова утопали в истеричных всхлипах, пока её руки отчаянно цеплялись за рабочую мантию аврора.       Джон пытался успокоить её, прижать к себе, но та брыкалась, периодически колотя его по рукам и груди, причитая.       «Она у них… Мою малышку забрали… Я не могла ничего сделать… Почему тебя не было рядом с нами… Ты только и думаешь о работе… Тебе плевать на нас… Они могли уже убить её…»       До Гарри её слова доносились будто за километр, звуча эхом сквозь толщу воды. Да и вся картина, развернувшаяся перед его глазами, рвала душу на части.       Поттер тихо вышел за дверь, оставляя семью наедине. Сейчас он был лишним, будто подглядывающим. Долиш должен был успокоить жену и явно не на виду у посторонних. Он наложил на кабинет Оглохни, подумав о том, что Джон вряд ли хотел бы, чтобы кто-то из сотрудников был в курсе семейных разборок. Сам же Гарри нервно мерил коридор шагами, поочередно сжимая кулаки и параллельно продумывая план действий.       Наивная мысль о том, что они могли бы воспользоваться этим и попытаться перехватить кого-то из ПСов, пропала так же быстро, как и возникла. Они бы ни за что не стали рисковать ребенком.       Поттер шумно втянул носом воздух и присел на один из стульев в зоне ожидания. Достал из кармана записку, что дал ему Долиш и развернул, пристально вглядываясь в несколько коротких строчек.       Почерк не давал аврору покоя. Он уже видел его, а значит адресант этого послания явно учился с ним в школе, потому что почерк более взрослых Пожирателей узнать не доводилось. Гарри поджал губы и забарабанил пальцами по коленке.       Скверно.       Все это было скверно. Для Долиша. Для всего расследования. Для Малфоя-или-Нотта. Для Гермионы.       Он провел в размышлениях около десяти минут, пока из кабинета не вышла притихшая женщина.       — Простите за мое вторжение, мистер Поттер. Джон ждет вас, — вытирая лицо от слез, севшим голосом обратилась к нему Сьюзан и молча поплелась по направлению к Атриуму, наверняка собираясь покинуть Министерство.       — Все будет хорошо. Кейти вернется домой, — Гарри добродушно улыбнулся миссис Долиш и тут же шагнул в кабинет.       Джон поднял на него усталый взгляд и тяжело вздохнул.       — Как она? — поинтересовался Гарри, кивнув на дверь.       — Рвалась со мной, но ты сам все понимаешь.       — Разумеется, — согласно кивнул Поттер и прокашлялся, прежде чем озвучить следующее: — Нужна небольшая группа для подстраховки.       — Ты же читал письмо, — раздраженно произнес Долиш.       — Читал. Но мы имеем дело с Пожирателями. Что ты будешь делать, если — или когда — они нарушат договоренность? Заберут бумаги вместе с ребенком, чтобы и дальше иметь рычаг давления на главу Аврората. А может тебя убьют, — заметив метания на лице мужчины Гарри продолжил более твердым, но спокойным голосом. — Мы будем неподалеку и выступим только в случае, если девочке или тебе будет грозить опасность. А там — кто знает — вдруг выйдет забрать кого-то из ПСов с собой?

***

      — Я пойду с тобой.       Теодор буквально наступал на пятки Драко, бегло спускающегося по лестнице.       Мария оставила их одних, в прямом смысле растворившись в воздухе. Та трансгрессировала, чтобы Нотт не успел ничего ответить на её последне заявление. Он хотел бы заставить себя поверить, что это был блеф или очередная шутка де Блуа, которая любила веселиться в извращенном смысле этого слова. Вот только дурное предчувствие бросало в жар, заставляло тело цепенеть, делая все движения механическими и дергаными.       — Нет, — огрызнулся Малфой. — У тебя есть собственное задание. Вот иди и выполняй, будь послушным мальчиком.       — Ты не справишься один! Думаешь твое тупое требование будет исполнено? Думаешь, Долиш настолько глуп, чтобы явиться в одиночку? — Нотт всплеснул руками, наконец, догнав Драко.       Тот только что отправил почтовую сову со своим — глупым и ни на что негодным, как считал Тео, — посланием. Взбешенный комментариями сокурсника еще больше, Малфой пытался от него отделаться, чтобы провести наедине с собой и своими мыслями хоть немного времени, прежде чем отправиться на Хайгесткое кладбище.       — Не справлюсь? — Драко резко развернулся к Нотту лицом. Его глаза метали молнии, в серых радужках бушевал настоящий шторм. — Мерлин… Прекрати уже мнить себя героем. Мне не нужна твоя помощь, ясно?       Теодор вскинул брови, искренне удивляясь услышанному.       — Серьезно? — он сложил руки перед собой. Правый уголок губ дернулся вверх. — И что же это: задетая вызовом гордость или неизвестно откуда взявшаяся смелость?       — Пошёл ты, — выругался Драко, качнув головой, и ускорил шаг.       — Прекрасно! — выкрикнул Тео ему вслед, вскинув руки. — Вали. И когда придешь ко мне вновь жаловаться на свою дерьмовую жизнь, я отвечу тебе так же!       Малфой скрылся из виду, а разозленный глупостью сокурсника Нотт выплюнул себе под нос что-то вроде: «придурок».       Прикрыв на пару секунд глаза, постарался отбросить все эти чересчур яркие эмоции. В чем-то Драко был прав — его самого ждало не самое приятное задание.       Теодор тяжело сглотнул, покрепче сжав в пальцах волшебное древко. В голове яркими вспышками заплясали флешбэки, и каждая картинка сопровождалась звенящими в ушах криками пленных Волдеморта. Наружу рвался истерический смех, ведь все повторялось. За исключением того, что в тот раз ему было нечего терять, а теперь на кону стояло нечто важное. Но проблема заключалась в полном непонимании ситуации.       Для Драко встреча с матерью, а для Тео? Неужели Мария действительно собиралась нарушить обещание оставить Гермиону в покое? Нет. Он не пошевелит и пальцем для выполнения её отвратительного задания, пока не найдет эту мерзкую ведьму и не добьется ответов. Если выполнение их поручений не спасет Грейнджер, тогда для чего вообще все это было? Для чего эта игра по их правилам?       Набрав в грудь побольше воздуха, он твердой походкой направился прочь из подвалов.       Теодор несся по коридорам первого этажа, не замечая никого вокруг. По госпиталю туда-сюда сновали колдомедики и пациенты, словно проживали свой самый обычный день, а вокруг не происходило ничего страшного. Сейчас это злило сильнее обычного.       Заметив среди проходящих мимо людей знакомое лицо, он тут же окликнул мужчину:       — Мистер Андерсон!       Ориан обернулся, и в глазах, сверкающих злобой и ненавистью, мелькнуло узнавание. Он остановился, дожидаясь, пока Нотт преодолеет оставшееся расстояние.       — Что случилось, мой мальчик? — он хмуро осмотрел юношу, и его собственные эмоции будто отошли на второй план, уступив место замешательству. — Ты выглядишь взволнованным.       — Я… — Тео до сих пор не мог смириться с тем, что кто-то из людей, оказавшихся с ним под одной крышей, мог относиться к нему с подобной теплотой. — Мне нужно найти Марию. Это очень срочно. Вы не видели её?       — Она у Сибилль, — раздраженно выплюнул Ориан. — Я только что от них.       — Спасибо, — с некоторым облегчением выдохнул Нотт и уже развернулся, чтобы отправиться дальше.       — Что стряслось?       — Ничего… — на ходу ответил он, и голос предательски дрогнул, когда он добавил: — Пока, надеюсь, ничего.       Андерсон поджал губы. За все эти пару месяцев он не замечал за этим мальчишкой подобной эмоциональности. С самого первого дня тот был собран, молчалив и в какой-то степени равнодушен. Он мог злиться, язвить, в открытую насмехаться над происходящим, но никогда прежде Ориан не видел, как бегал его взгляд и нервно подрагивали руки. Что-то заставило его почувствовать страх. Возможно, впервые за все то время, что он здесь находился.       И чувство долга перед этим юношей за помощь сыну вкупе с уважением и каким-то родительским инстинктом не позволило отпустить его сейчас так просто.       — Постой, — мягко окликнул он.       — Простите, мне, правда, нужно…       — Теодор, подойди ко мне, пока не наделал каких-нибудь глупостей, — уже с нажимом повторил мужчина.       Нотт поджал губы, на мгновение замешкавшись. Что-то в нем щелкнуло, надломилось, когда Тео ощутил несвойственное ему желание поделиться с кем-то всем тем хаосом, что бушевал в его голове и грудной клетке. Острая необходимость получить поддержку или какой-то совет с грохотом влетела в него, почти сбивая с ног.       Он до боли впился ногтями в собственные ладони, пытаясь заглушить эту в кои-то веке подавшую голос слабость. Под испытующий взгляд Андерсона Нотт все же неуверенно шагнул навстречу.       — Ты сейчас же расскажешь мне, что тебя так встревожило. И пока не остудишь голову, я тебя не отпущу, — произнес Ориан и толкнул дверь ближайшей палаты, которая так кстати оказалась пустой.       Теодор послушно направился следом и сразу присел на изголовье больничной койки. Андерсон стоял напротив, скрестив руки перед собой, и терпеливо ждал.       Юноша шумно выдохнул, зарываясь лицом в собственные ладони и думая, как вкратце объяснить произошедшее.       — Мне кое-что поручили, пообещав за это «вознаграждение».       — Что именно?       — Посредством пыток я должен добыть у пленных информацию.       Линия челюсти Андерсона стала четче, когда он в напряжении стиснул зубы.       — Вот только в качестве вознаграждения за это Мария сообщила, что собирается похитить девушку, которую я… — он осекся, с трудом сглотнув ком в горле. — Черт возьми! Она обещала не трогать её, если я добровольно отправлюсь с ней и буду послушно выполнять все эти гребанные задания!       Голос сорвался, и Теодор прикусил язык, ругая себя за ненужный порыв.       — Прошу прощения, я не должен…       Он замолчал, когда на его плечо опустилась тяжелая рука, ободряюще сжимая его.       — Ох, Теодор, — мягко произнес Ориан. — Однажды я тоже доверился этим чертовым ведьмам и уже тысячи раз пожалел об этом. Каждый раз они находят новые лазейки, чтобы использовать тебя и не выполнять обещанного. И я до сих пор разгребаю последствия этой сделки.       — Сибилль так и не раскрыла вам, как снять проклятие?       Андерсон нахмурился, качая головой.       — Абстрактно.       Теодор помолчал, понимая, что таким коротким и категоричным ответом мужчина явно закрывал наболевшую тему.       — Для чего тебе нужна Мария? — нарушив недолгую тишину, спросил Ориан. — Просить, чтобы та не трогала твою… Как её зовут?       — Гермиона, — задумавшись всего на секунду, ответил Тео. Внутренней дилеммы о доверии этому человеку больше не возникало. Тот, кажется, действительно не желал ему зла. — Она пережила достаточно дерьма, пройдя войну, и я не позволю, чтобы из-за меня она оказалась здесь и…       — Уж не Грейнджер ли? — усмехнулся Андерсон. — Не смотри на меня так удивленно. Аарон говорил, что преподает у Героини войны.       — Да, — кивнул Нотт.       — Удивительно, — мужчина добродушно улыбнулся. — Девочка, сражавшаяся на стороне света, и парень, чья судьба буквально сплетена с самой тьмой. Какая печальная история любви, — поэтично произнес Ориан и заметил, что Тео отвернулся, напряженно поджав губы.       — Я просто хочу защитить её, но я не знаю, что должен для этого сделать, — слова срывались с его языка, пропуская стадию обдумывания. Казалось, сейчас они шли именно от сердца. — У нас с Марией был уговор, и я думал, что если буду полезным, то Гермиона не пострадает. А выходит все в точности, да наоборот! Из-за моих тупых чувств ей грозит опасность.       — Эта девушка — воин. Я уверен, что она не дастся им так просто. К тому же, насколько я осведомлен, она проходит обучение в Аврорате. Их учат защищаться и сражаться.       — Вы еще бываете в Министерстве? — пронесшаяся в голове мысль тут же вырвалась наружу.       — В последнее время реже, но приходится.       Мозг заработал с удвоенной силой, сердцебиение участилось.       — Я понимаю, что не имею права просить вас о чем-то рискованном, но… — он сглотнул, прежде чем продолжить. — В теории, если бы я написал Гермионе письмо, вы смогли бы его передать? Конечно же не из рук в руки — я понимаю, что это опасно. Но, скажем, подбросить в комнату?       — Теодор, — предостерегающе начал Ориан. — Это плохая затея. В случае чего мы оба подставимся под гнев чертовой гадалки. А ты знаешь, чем это чревато.       — Я не стану писать ничего компрометирующего, клянусь. Никаких данных, ничего лишнего.       Андерсон задумался, с сочувствием глядя на воодушевленного парня.       — Ладно. Отправлюсь завтра.       Глаза Тео в удивлении расширились, а губы растянулись в улыбке. Ему вдруг так захотелось обнять мужчину, отблагодарить за все, чем тот уже успел помочь ему, но вовремя остановился, посчитав это желание недопустимым поведением.       — Спасибо! — выпалил Нотт. — Но позвольте побыть мне наглым еще немного. Сделайте это сегодня.       Мужчина вскинул брови, но во взгляде не было осуждения или возмущения. Он был удивлен, почему Тео тут же продолжил:       — Драко тоже поручили задание. Обменять похищенную дочку главы Аврората на бумаги о расследовании. Это произойдет сегодня, а я боюсь, что там окажется и Гермиона. Учитывая угрозы Марии, я должен отговорить её участвовать в подобном, предупредить об опасности.       Ориан смотрел на Тео оценивающим взглядом, взвешивая все «за» и «против». Он понимал, что не мог отказать этому мальчишке, поэтому коротко кивнул.       — Хорошо. Взамен прошу присмотреть за Аароном, пока меня не будет. Я не доверяю здешним колдомедикам.       — Разумеется, сэр, — Тео улыбнулся и тут же вспомнил, что хотел поделиться с Андерсоном хорошей новостью. — На самом деле еще пару часов назад я собирался сообщить вам, что зелье почти готово. Ему осталось настояться в течении четырех дней. Я почти уверен, что оно поможет.       Лицо Ориана помрачнело, когда речь зашла об очередной попытке вернуть Аарона к жизни. Пару раз ничего не сработало, но он отказывался терять веру в лучшее, хоть былая надежда и превратилась в полупрозрачного призрака. Он похлопал Теодора по спине, заставив себя улыбнуться.       — Это отличная новость, сынок.

***

      — Слава Мерлину, этот ненормальный свалил, — фыркнула Мария, небрежно плюхаясь в мягкое кресло возле окна.       Она вернулась несколько минут назад и к своему счастью не застала в комнате Сибилль старшего Андерсона. Голова и без того болела от его криков и мельтешения, когда тот приперся с утра пораньше с угрозами и попытками давить на жалость.       Сибилль усмехнулась, раздраженно дернув плечом. Она выглядела уставшей, даже обессиленной, что не скрылось от глаз её внучки.       — Ты все-таки проводила сеанс? — нахмурилась Мария.       — Да, но это ожидаемо ничего не дало, — старуха цокнула языком, прикрывая веки. — Ориан не понимает, что все ответы в голове мальчишки. И не выяснится ничего, пока тот не очнется, а очнется ли вообще — неизвестно. Поэтому папаша и бесится.       — Почему ты вообще продолжаешь носиться с ними? Убили бы, и дело с концом! — младшая де Блуа в непонимании развела руками.       — Нельзя разбрасываться нашими немногочисленными ресурсами, — осуждая младшую ведьму за поверхностное мышление, проскрипела старуха. — Мы не можем потерять человека из Министерства. Он все еще нужен нам для операций подобных захвату госпиталя. Нельзя отрицать, что Ориан оказался полезен.       Мария закатила глаза.       — Но он несет и риск. Сомневаюсь, что его угрозы выдать нас Министерству — пустые. Если мальчишка умрет, все наше дело может попросту рухнуть.       — Нотт-младший не даст ему просто так помереть. У того тоже какая-то особая мотивация добиться успехов, — хмыкнула Сибилль.       — И что тебе об этом известно?       Настойчивый стук в дверь прервал их диалог. Ведьма раздраженно зашипела себе под нос:       — Кто там еще? — но уже громче добавила: — Войдите.       На пороге возник предмет их обсуждения — Теодор Нотт. Ровная осанка, сжатые кулаки и гневно раздувающиеся ноздри свидетельствовали о не самом хорошем расположении его духа.       — Мария, — ровным, холодным тоном произнес он. — На пару слов.       — И тебе добрый день, Теодор, — усмехнулась Сибилль, барабаня тонкими бледными пальцами по подлокотнику дивана.       Тот сдержанно кивнул, буркнув что-то вроде «добрый», но тут же перевел сосредоточенный взгляд обратно на расслабленную ведьму, сидящую в кресле.       — Так быстро справился с заданием, сладкий? — пропела она, но даже не думала подняться с мягкого сидения.       — Нужно поговорить. Сейчас же, — требовательно говорил Нотт.       — Так говори, — она лениво махнула рукой и показательно зевнула, хотя наверняка прекрасно осознавала, о чем именно планировалась беседа.       — Наедине.       Сибилль бросила на Марию недовольный взгляд, который и побудил ту неохотно подняться. Нотту казалось, что прошла целая вечность, пока та не спеша двигалась в его направлении.       Как только они оказались в коридоре, Теодор глубоко вдохнул, борясь с желанием вцепиться ведьме в глотку, прижав к стене. Он бы с удовольствием лишил эту мерзкую девчонку жизни, отправив на тот свет следом и её бабку.       — Я слушаю, малыш. Не трать мое время зря, — Мария закатила глаза и вдруг стала рассматривать собственный маникюр.       — Какого черта это было? — сквозь зубы цедил Тео. — У нас был уговор, что ты не тронешь её.       — О, разве? — брюнетка удивленно захлопала широко распахнутыми глазами. — Речь же шла о сохранении жизни бедняжки, а я, вроде, и не планировала её убивать.       Младшая де Блуа коротко хохотнула и пожала плечами, искренне забавляясь ситуацией.       — Я лишь хотела порадовать тебя. Ты же хочешь увидеть её?       Она закусила губу, наблюдая за ненавистью в карих глазах напротив. Ведьма нагло потрепала его по щеке.       — Сколько злости, — с ухмылкой протянула она. — Мне нравится. Придает твоей мордашке еще больше очарования.       Тео сильнее стиснул зубы и резко перехватил руку девушки, дернув на себя и притянув так близко, что ее лицо оказалось в паре дюймов от его собственного.       — С меня хватит, Мария, — глубоким голосом проговорил он, не отрывая взгляда от её насмешливого выражения. — Если ты, изворотливая стерва, приблизишься к ней, тронешь хотя бы пальцем, я уничтожу тебя.       Ведьма прищурилась, облизывая губы. В голосе Нотта не было ничего, кроме угрозы, но это только больше раззадоривало ее.       — И как же ты это сделаешь? — прошептала она, опаляя своим дыханием его кожу.       — Самым жестоким образом. Иного ты не заслуживаешь.       На его скулах заходили желваки, а от голоса веяло жгучим холодом. Мария же довольно ухмыльнулась и уже в следующее мгновение привстала на носочки, резким движением сокращая расстояние и впечатываясь своими губами в его.       Не ожидая подобного действия, Тео пошатнулся, нахмурив брови. На секунду он просто растерялся, но тут же оттолкнул её от себя. Та продолжала настойчиво тянуться навстречу. Свободной рукой царапнув его шею, де Блуа сделала небольшой шаг назад, довольно уставившись на потрясенного Нотта.       — Какого хера только что было?       Мария проигнорировала вопрос и коснулась пальцами собственных губ.       — Если направишь свою ненависть не на меня, а на тех, кто ожидает тебя в камерах, то наверняка добьешься успехов в выполнении задания, — она пожала плечами.       — Я не стану помогать вам, если ты не станешь соблюдать мое условие, — выплюнул Тео, скривившись от отвращения.       — Условия здесь ставишь не ты. Пора запомнить эту простую истину, — ведьма закатила глаза. — И что значит «помогать вам»? Милый, еще не дошло, что теперь ты один из нас?       — Я никогда не стану одним из вас.       — Ты очень ошибаешься, дорогой Тео, — покачала головой, хитро сверкнув глазами.       Нотт прикрыл веки, раздраженно втягивая воздух в легкие. Говорить с этой ведьмой было попросту бесполезно. Все, на то она была способна — это пустые издевки, вызванные излишней самоуверенностью.       — Не приближайся ко мне, — процедил Теодор и обошел женский силуэт, нарочно задевая плечом.       — Добудешь информацию — твоя Грейнджер спокойно вернется в Аврорат. По крайней мере, сегодня. — бросила Мария в спину отдаляющемуся силуэту. Нотт замер, но не обернулся. — И это последняя тебе поблажка, солнышко. За поцелуй.       Теодор чувствовал каждой клеточкой тела, как самодовольно ухмылялась ведьма, которая, словно маленькая девочка, играющая с куклами, вновь и вновь меняла сюжет какой-то жестокой игры.       — Горе-герой, осознай, наконец, что зря ты лезешь вон из кожи, ведь девчонка плевать на тебя хотела, — Мария не удержалась от последнего комментария.

***

      Драко туго затянул шнурки на ботинках и выпрямился перед небольшим овальным зеркалом, висящим на стене в его палате-комнате. В отражении за ним наблюдал призрак с ледяными серо-голубыми глазами. Они единственные говорили о том, что пока что их обладатель был жив. В радужках застыло беспокойное море из страха и паники, среди которых отчаянно барахталась надежда.       Он поджал губы, мысленно поклявшись себе и матери, что выполнит поручение на «Превосходно», чего бы это ему не стоило.       У него было время переварить, как сказанное Ноттом, так и собственные размышления о том, что, как бы он ни старался, он не выберется отсюда чистым. Драко даже почти смирился с осознанием того, что теперь единственным счастливым концом для него станет победа чокнутой старухи. В худшем же случае — вечное заточение в холоде и тьме Азкабана под присмотром дементоров.       Бросив быстрый взгляд на настенные часы, Малфой поджал губы и в последний раз проверил наличие при себе палочки и маски. Набросил на плечи черную мантию с глубоким капюшоном и покинул комнату, про себя умоляя всех известных ему богов о помощи.       Драко не успел сделать и десяти шагов, как столкнулся с отцом, что выглядел таким же собранным. Длинные волосы, забранные в низкий хвост, и непроницаемое выражение лица давно стали его главными атрибутами.       — Поспешим, — без лишних слов, произнес Люциус.       Мужчина твердой походкой направлялся к главной лестнице. Полы его мантии развевались в такт размеренных шагов, за которыми словно под гипнозом принялся наблюдать Драко.       Ему стоило огромных усилий переступить через себя и обратиться к отцу за помощью. На его удивление, тот снисходительно улыбнулся на просьбу, соглашаясь и не задавая вопросов. Малфой-младший был уверен почти на сто процентов в его осведомленности о том, какое именно дело поручили его отпрыску.       После захвата госпиталя, произошедшего почти месяц назад, их отношения словно сделались теплее. Иногда складывалось ощущение, что Люциус вовсе позабыл о предательстве сына, поскольку изменился и его взгляд — Драко отчетливо замечал там гордость. Еще бы! Сыночек — пусть и с неохотой — пошёл по его стопам.       Малфоя тошнило от этого, но рациональная часть твердила, что пусть лучше Люциус будет его союзником, нежели врагом.       — С нами отправятся еще несколько человек, — поделился мужчина.       — Хорошо, — сглотнув, отозвался Драко.       Ему было плевать, кто еще вызвался добровольцами на вылазку. Его не волновало ничего, кроме успеха операции и того, что в ближайшие несколько часов он мог увидеться с матерью.       — Забери из подвала ребенка, и выдвигаемся, — распорядился Люциус. — Ждем тебя у задних ворот.       Драко кивнул и, не тратя времени зря, за пару минут дошел до нужной камеры. Осторожно подойдя к решетке, он напряг зрение, пытаясь разглядеть маленькую фигурку девочки.       — Люмос, — достав палочку, шепотом произнес он, и, задремавший в дальнем углу силуэт вздрогнул, тут же зашевелившись.       Девчушка плотнее подтянула к себе коленки, закрывая голову руками. Ее плечи задрожали, а Малфой приоткрыл рот. Что с ней уже успели сделать эти ублюдки, раз она так боялась?       — Эй, — ласково позвал он. — Как тебя зовут?       Она не отозвалась. Драко открыл решетку и шагнул внутрь, отчего девочка тут же заплакала, сильнее вжимаясь в холодную стену своей камеры.       — Я не сделаю тебе ничего плохого, обещаю, — его голос звучал тихо.       Он не хотел пугать ребенка еще больше, поэтому осторожно присел на корточки рядом и протянул руку:       — Меня зовут Драко, а тебя?       Девочка подняла на него покрасневшие большие глаза и тонким жалобным голоском прохныкала:       — Я хочу домой.       Драко почувствовал, как сжалось его сердце.       — Я знаю, малышка. Я как раз хочу отвести тебя к твоему папе.       — Правда? — она замерла, вытягивая шею, и доверчиво захлопала ресницами.       Мерлин, ей же не больше пяти. Каким извергом нужно быть, чтобы похитить невинную кроху и запугать до полусмерти?       — Да. Обещаю, что сегодня ночью ты уже будешь спать в своей кроватке, — он улыбнулся, все еще держа руку на весу.       Девочка шмыгнула носом, вытерла слезы грязным рукавом пижамной кофточки и поднялась на ноги. Малфой опустил взгляд и заметил её босые ступни.       Чудовища.       Они выкрали её прямо из кровати и бросили замерзать на голом полу сырого подвала. Драко сильнее стиснул челюсти, проглатывая ненависть, и направил палочку на девчушку. Та тут же зажмурилась, закрывая лицо ладошками, но через пару секунд открыла глаза и оглядела себя. Малфой трансфигурировал её пижаму в теплые штаны и свитер, попутно создавая вокруг ее тела согревающие чары.       — Так лучше?       — Спасибо, Драко, — произнесла девочка, но так и не улыбнулась в ответ. — Я Кейти.       — Приятно познакомиться, Кейти, — ответил Малфой и осторожно обхватил малышку за плечи, продолжая сидеть перед ней на корточках. — Ты очень смелая и умная девочка. И мне нужно, чтобы ты внимательно меня сейчас послушала.       Она кивнула, поджав губы.       — Мы с тобой отправимся в одно довольно мрачное место, но не бойся, там тебя встретит папа. Ты должна будешь тихо стоять рядом со мной, пока он не отдаст мне кое-какие бумажки. И потом я сразу же тебя отпущу, хорошо?

***

      Гермиона возвращалась из душа, на ходу вытирая волосы полотенцем. Она чуть не задремала в ванной, когда уставшие мышцы приятно расслабились в горячей воде. Соблазн пропустить ужин и подольше понежиться наедине с собой был велик, но урчащий желудок выступал категорически против такой затеи.       Грейнджер взглянула на время и поняла, что ей следовало поторопиться, если она все же хотела успеть в столовую. В её планах было быстро переодеться и отправиться ко всем остальным, что вот уже десять минут наверняка уплетали за обе щеки.       Она почти бесшумно скользнула в общую комнату для девочек, ожидаемо оказавшуюся пустой, и сразу же направилась к шкафу, доставая свободные темные джинсы и просторную красную толстовку. Стоя перед зеркалом, она завязывала влажные волосы в высокий хвост и, перед тем, как покинуть комнату, бросила на отражение оценивающий взгляд. Тот только теперь зацепился за небольшой конверт, лежащий на одной из тумбочек, расположенной у нее за спиной.       Гермиона нахмурилась, медленно обернувшись и шагнув к маленькому шкафчику. Пару секунд недоверчиво рассматривала письмо, на котором было выведено её имя абсолютно незнакомым почерком. Рот в удивлении приоткрылся сам собой.       Кто мог писать ей? Тем более — писать сюда, в Министерство.       Пальцы дрогнули, когда она подняла конверт. На нем не было имени отправителя, что настораживало лишь больше. Любопытство смешанное с тревогой не позволили больше медлить. Она судорожно открыла его и достала сложенный вдвое пергамент.       Текст был написан другой рукой, не той, что подписывала конверт. И когда в голове пронеслась мысль о том, что она знала, кто был адресантом, колени подкосились.       Гермиона приземлилась на ближайшую из кроватей и жадно принялась вчитываться в каждое слово, даже не пытаясь унять дрожь во всем теле.

      «Здравствуй, Гермиона.

      К сожалению, я не могу быть многословным, но мне необходимо предупредить тебя о возможной западне сегодня на Хайгетском кладбище. Я прошу тебя, откажись от участия в этом, потому что боюсь, что из-за меня тебе грозит опасность.

      Береги себя.

      Т.Н.

      P.S. Прости, если сочтешь эти слова лишними, но я очень скучаю.»

      — Тео… — сорвалось с языка полушепотом, но в тишине показалось оглушающим криком.       Гермиона неосознанно прижала пергамент к груди и крепко зажмурилась, почувствовав, как увлажнились глаза. Сердце отбивало бешеный ритм где-то в горле, напрочь сбивая дыхание.       На какое-то время логичные и, казалось бы, важнейшие вопросы просто потеряли право на свое существование. Она знала, что задастся ими позже, когда успокоится. Сейчас же грудь болезненно разрывало осознанием, что совсем недавно этот маленький клочок бумаги, который — была бы её воля — Гермиона затолкала бы себе меж ребер, ближе к сердцу, держали его руки.       «Я очень скучаю».       — Я тоже.       Гермиона подпрыгнула на месте, распахнув глаза, когда в дверь раздался резкий стук, и в следующую секунду, не дожидаясь приглашения, на порог ступил Гарри Поттер.       — Г…Гарри? — она быстро засунула пергамент в глубокий карман толстовки и неловко поднялась с кровати. — В чем дело?       Её лучший друг выглядел крайне напряженным, если не сказать взволнованным.       — Хорошо, что я застал тебя здесь, — Поттер хмурым взглядом окинул пустое помещение и прошел вглубь комнаты. — Почему ты не на ужине?       — Я как-раз собиралась пойти поесть, — девушка покачала головой, а рука в кармане автоматически сжала клочок бумаги. — Но, судя по всему, это подождет. Проходи.       Гарри уселся на одну из кроватей, уперевшись локтями в колени, и несколько секунд молча теребил какой-то конверт, прожигая его взглядом. Гермиона занервничала, учитывая события последних пяти минут.       — Что это? — она кивнула на объект, завладевший вниманием друга, и осторожно опустилась рядом.       Тот молча протянул ей пергамент, отказываясь давать какие-либо комментарии, пока девушка не ознакомится с содержимым. Грейнджер с подозрением покосилась на письмо, но, поджав губы, развернула его и принялась читать.       На пару минут в комнате стало так тихо, что Гермиона слышала тихое тиканье своих наручных часов.       — Хайгетское кладбище… — это стало первым, что врезалось в сознание. — Подожди… Что все это значит?       — Узнаешь почерк? — с издевкой усмехнулся Поттер, переводя взгляд на озадаченное лицо подруги. Та вопросительно уставилась на него, и он продолжил: — Это прислали ПСы, и поскольку я уверен, что уже его видел, вне сомнений текст написан рукой Малфоя, либо же Нотта.       Гермиона работала с ним в старостате на протяжении нескольких месяцев, и у нее было время, чтобы запомнить, как именно Малфой выводил ту или иную букву.       Вот только язык будто онемел, прилип к небу, а все известные ей до этого момента слова позабылись, растворившись в пучине одолевающих вопросов.       — Кхм, — Гарри прочистил горло кашлем, продолжая наблюдать за внутренними метаниями подруги. — Гермиона, скажи, неужели ты продолжишь верить в их невиновность? Они похитили ребенка.       Девушка продолжала молчать, не отрывая от текста широко распахнутых глаз. Поттер принялся рассказывать ей о произошедшем, внимательно наблюдая за её меняющимися эмоциями. Их было так много, что он перестал отличать сомнение от отвращения, злость от сожаления.       — Если ты все еще намерена примкнуть к моей группе, то сегодня будь готова к половине девятого, — холодным голосом подытожил Гарри. — Мы не будем действовать открыто. Выступаем в качестве подстраховки. Но не смотря на это, держись рядом со мной.       Она кивнула и только теперь подняла на друга свои глаза.       «Возможная западня на Хайгетском кладбище».       Предупреждение Тео пульсировало в голове, и почти слетело с языка, но Гермиона понимала, что если расскажет об этом Гарри, тот потребует объяснений. Тогда он увидит предостережение о существовании какой-то личной опасности для Грейнджер и больше близко не подпустит к делу.       — Долиш дал мне разрешение на участие?       — Долиш… сейчас по понятным причинам не совсем объективен, поэтому я беру тебя исключительно под свою ответственность, — Поттер дернул плечом. В зеленых глазах горела решимость. — И хочешь честно? Я бы не взял тебя сегодня с собой, если бы не понял, что все это, — он махнул письмом в воздухе. — Дело рук одного из них. Я хочу, чтобы ты увидела своими глазами, какими чудовищами могут быть те, за кого у тебя так болит душа.       Впервые за все время от начала этого кошмара она не нашла аргументов и оправданий. То, что произошло, было подло, низко, жестоко и еще тысячи синонимов слову «бесчеловечно».       Какая-то её часть предполагала, что, скорее всего, это был сработавший инстинкт самосохранения. Делать, что требуется, взамен на выживание в новых условиях. Но её гриффиндорская сущность просто отказывалась понимать подобное. Она бы умерла, но не встала на сторону тьмы, не позволила бы себе творить нечто аморальное.       — С тобой все в порядке? — голос Гарри стал мягче.       Он вздохнул, понимая, что, возможно, перегнул. Его рука ласково приобняла подругу за плечо, и он вкрадчиво поинтересовался:       — Это Нотт?       Грейнджер отрицательно помотала головой — это все, на что её хватило. Озвучить вслух фамилию причастного у нее так и не вышло.       И это письмо, что буквально обжигало тело, все еще покоясь в кармане… Она так хотела показать его Гарри, доказать, что, по крайней мере, Тео все еще был на их стороне.       Ведь был же?..       — Ты уверена?       — Это не Тео, Гарри, — с нажимом озвучила Гермиона.       — Тогда ты рано вешаешь нос. Может, Нотту хватит благоразумия, чтобы остаться в стороне.       Она бы очень хотела в это поверить, но рациональная её часть издевательски посмеивалась где-то на задворках.       Поттер коснулся губами её виска, прижимая ближе к себе.       — Мне жаль, — спустя какое-то время произнес аврор. — Жаль, что все так вышло, но ты должна оставаться сильной. С трезвым рассудком и объективным взглядом на вещи.       — Не волнуйся об этом, — девушка глубоко вздохнула и поднялась на ноги, выпутываясь из дружеских объятий. — Можешь оставить меня? Хочу немного отдохнуть и подготовиться к нашему заданию.       — Как скажешь.       Дверь за спиной Гарри бесшумно захлопнулась. Гермиона осталась одна, стоя посреди комнаты. Она пыталась заглушить тоненький голосок, пищащий о том, что все может быть не так просто. Что вовсе Драко не злодей, что…       Хватит!       Девушка сжала кулаки и зажмурилась. Гарри был прав. Ей нужно смотреть на вещи объективно.       Она достала из кармана письмо Тео, перечитав его еще несколько раз, прежде чем рука нашла волшебную палочку.       — Инсендио, — тихий шепот сорвался с губ.       Пергамент вспыхнул, быстро исчезая на глазах Гермионы. Как бы она не хотела сохранить его, это было слишком опасно.

***

20:58

      Драко прикрыл веки, выдыхая морозный воздух сквозь небольшое отверстие маски, полностью скрывающей лицо. Левая рука крепко сжимала детскую ладошку, пока пальцы правой мертвой хваткой впивались в древко волшебной палочки.       Лунный свет заливал укрытые снегом старые надгробия и многовековые голые деревья. Спиной Малфой чувствовал присутствие отца и еще нескольких ПСов, затаившихся прямо сейчас неподалеку и скрытых парочкой заклинаний невидимости.       Самым большим удивлением для него стала выдвинутая добровольно кандидатура самой Марии де Блуа. Ведьма объяснила это тем, что была обязана проконтролировать выполнение первого индивидуального задания одного из своих подопечных.       Драко нервно хмыкнул себе под нос. Конечно. Он был обязан устроить для нее личное шоу, чтобы та выполнила обещанное.

20:59

      Резкий порыв ветра налетел на деревья и потрепал темные фигуры незваных гостей. Стая черных воронов с дикими карканьем взмыла вверх и принялась кружить над головами.       — Мне страшно, — пискнула Кейти и инстинктивно прижалась к ноге Малфоя.       Он молча потрепал её по волосам, намереваясь немного успокоить. Предварительно Драко изменил голос с помощью заклинания, дабы не стать узнанным, но пугать ребенка механическим тоном не хотел. По крайней мере, пока в поле видимости не возникнет её отец.

21:00

      Слуха донесся хлопок аппарации. Малфой напряг зрение, силясь разглядеть в нескольких метрах от себя твердой походкой приближающийся силуэт. Тяжело сглотнув, он вытянул руку с палочкой и мысленно приготовился кастовать защитные чары.       — Папа! — выкрикнула девчушка и уже было дернулась навстречу мужчине, но Драко не позволил, продолжая крепко удерживать ребенка.       — Кейти, — облегченно выдохнул Долиш, окинув дочь быстрым взглядом, оценивая её состояние.       Мужчина с трудом сдержался, чтобы не кинуться к ней, но вовремя остановился буквально в десяти шагах от человека в маске.       — Добрый вечер, Джон, — не своим голосом проговорил Малфой. — Неужели ты действительно явился один?       — Верни мне мою дочь, ублюдок, — игнорируя вопрос, процедил аврор.       — Где документы? — тон сделался угрожающим, не терпящим возражений.       — Сперва опусти её!       Драко коротко хохотнул и немного наклонил голову вправо.       — Условия здесь устанавливаю я. Брось мне бумаги, и после того, как я проверю их, отпущу девчонку.       Долиш замешкался всего на секунду. Из горла вырвался звук, похожий на отчаянное рычание. Он дерганым движением руки залез во внутренний карман рабочей мантии и выудил оттуда тонкую папку.        -Подавись, сволочь, — швырнул в ноги, словно бросил кость одичалой голодной собаке.       Малфой хмыкнул и отлеветировал папку себе в руки.       — Как «много» данных о нас вы собрали, — не удержавшись от колкости, подметил Драко, пролистывая заметки, личные дела и список мест, уже проверенных аврорами.       В самом конце была небольшая карта с различными обозначениями и подписями, понять которые с первого взгляда не представлялось возможности. Однако все это вызвало искреннее любопытство, которое Драко несомненно планировал удовлетворить по возвращении в госпиталь.       — Это не единственный экземпляр, — констатировал Драко, закрывая папку и пряча ее в складках черной мантии.       — Единственный. Все отчеты находятся у главы аврората, — с неохотой и ненавистью процедил Долиш и в следующую секунду со стоном зажмурился от сильной головной боли.       Драко, обученный легилименции еще на шестом курсе, быстро ворвался в сознание мужчины, намереваясь убедиться в правдивости его слов. Не ожидая нападения на собственный разум, Джон позволил Пожирателю закрасться в воспоминания, но вовремя взял себя в руки и уже через несколько секунд вышвырнул Малфоя из своей головы.       — Я еще раз повторяю: отпусти мою…       Он не успел договорить фразу, поскольку оказался сбит с ног заклинанием, вылетевшим откуда-то из-за спины стоящего перед ним ПСа.       Сердце Драко пропустило удар, и он обернулся.       Они не должны были нападать!       Уже в следующую секунду перед глазами материализовались люди в черных и министерских мантиях. Разноцветные вспышки заклинаний полетели друг в друга, сопровождаемые громкими возгласами, ругательствами и звенящим смехом Марии.       Черт! Конечно, Долиш бы не пришел один!       — Отпусти! Ты обещал! — кричала девочка, пытаясь вырвать свою руку из хватки Малфоя. — Папочка!       Драко тут же пришел в себя, уставившись на ребенка. Заметив, что в нее летело проклятие, он резко оттолкнул её за спину, вовремя выкрикнув: «Протего!»       Мозг принялся активно соображать, и рука с палочкой направилась уже на Кейти. Прежде Драко не забирал ни у кого память, потому отчаянно надеялся, что у него выйдет стереть воспоминания лишь последних суток. Нельзя, чтобы она запомнила его имя, внешность и место, где её держали похитители. Авроры бы несомненно покопались в ее голове и быстро вышли на госпиталь, служащий пока что единственным пристанищем ПСов.       — Обливиэйт, — тихо произнес Малфой, выводя нужную руну. Взгляд Кейти в следующее мгновение сделался отстраненным, даже пустым. — Беги к отцу. Скорее.       Он подтолкнул плохо соображающую девочку навстречу Долишу, что продолжал отбиваться от заклинаний. Все то время, пока Кейти бежала к нему, Драко не спускал с маленькой фигуры палочки, продолжая поддерживать защитные чары.       В этот момент он ощутил, как плечо пронзило режущей болью. Взгляд метнулся вправо, и он заметил Поттера, что несся в его направлении.       — Экспульсо! — направив палочку ему в ноги, выкрикнул Малфой. Взрыв привлек внимание, заставив резко сменить траекторию. Пользуясь случаем, Драко тут же накастовал Эверте Статум.       Поттер среагировал молниеносно, возводя щит и отзеркаливая летящее в него заклинание.       Драко отбросило на пару метров, закрутив в воздухе. Больно ударившись спиной о промерзлую землю, он выругался себе под нос.       — А ты не изменяешь себе, Малфой, — выкрикнул Поттер. — Придумал бы что-то новое, с нашей первой дуэли прошло уже шесть лет.       Какого хрена? Как он выдал себя?       В него уже летело Инкарцеро, но Драко смог увернуться, перекатившись влево.       — Остолбеней!       Вокруг творился настоящий хаос. Голоса, выкрикивающие проклятия, смешались в одну сплошную какофонию. И если авроры пользовались преимущественно не смертельными заклинаниями, то ПСы не скупились на Аваду.       — Протего! — это был голос Люциуса, возникшего между Гарри и Драко. — Конфринго!       — Протего! Экспеллиармус! — он легко парировал заклинание, уводя в сторону, из-за чего ближайшее надгробие разлетелось на мелкие части.       — Курсы в Аврорате не прошли даром, да, Поттер?       Новые хлопки аппарации привлекли внимание ПСов. Людей в министерских мантиях стало вдвое больше. Драко бросил на Люциуса встревоженный взгляд, но из-за масок на лицах считать эмоции было попросту невозможно. Он крепче перехватил свою палочку, выставив её вперед и приготовился атаковать, когда в паре метров аппарировала Мария, что была единственным ярким пятном, одетая в красный плащ.       Она расхохоталась, окинув взглядом авроров.       — Попытка взять количеством? — пропела она и без палочки, не произнося заклинания вслух — будто одним только взглядом — подожгла кладбище Адским огнем.       Красные языки быстро перекидывались с одного дерева на другое, превращались в огненные смерчи, засасывающие в себя все, что попадалось на пути. Спустя всего долю секунды раздался душераздирающий человеческий крик.       Драко испуганно распахнул глаза, наблюдая за тем, как закорчился один из авроров, пытаясь потушить себя. От его одежды уже почти ничего не осталось, кожа начала плавиться, из-за чего вокруг раздалась такая вонь, что хотелось выблевать наружу все свои органы. Остальные пытались ему помочь, но справиться с Адским пламенем было практически невозможно.       Слуха донесся девичий визг, и Малфой тут же нашел взглядом Кейти, прижимающую к себе поврежденную руку.       — Убирайтесь! — неестественным голосом взревела Мария де Блуа. — Пока вы все не сгорели на этом чертовом кладбище!       Долиш отдал приказ отступать, и быстрыми вспышками один за другим авроры растворились в воздухе.       Огонь тут же исчез, и тяжелая тишина окутала выгоревшее кладбище, узнать которое можно было лишь по каменным монументам.       Несчастный аврор больше не корчился и не кричал. На его месте остался обугленный скелет, лишь кое-где еще виднелись остатки плоти.       Драко тяжело дышал, не в силах оторвать взгляда от ужасающей картины. Он вздрогнул, когда на его плечо опустилась чужая рука, а над ухом раздался женский голос:       — Неплохо, Драко. Мамочка тебя ждет.

***

      Тео сидел возле больничной кровати Аарона, нервно постукивая по полу ногой. Невидящим взглядом он пялился на настенные часы, стрелка которых уже перевалила за цифру «девять». Он написал письмо и передал его Ориану, но тот так и не вернулся. Прошло несколько часов с момента, как тот покинул госпиталь, и с каждой новой минутой тревога разрасталась в геометрической прогрессии.       Скорее всего, Андерсон отправился вместе с другими ПСами на кладбище, но Теодор злился, что мужчина не предупредил об этом. В его планах было дождаться Ориана и трансгрессировать вместе с Малфоем на задание, дабы удостовериться, что все пройдет — насколько это было возможно — спокойно. А нарушить просьбу присмотреть за его сыном взамен на его собственную не позволила бы совесть.       Он ненавидел бездействие.       Но все, что оставалось теперь — это ждать. Ждать, пока ПСы вернутся в госпиталь и надеяться, что Гермиона послушала его хотя бы раз в жизни.

***

      В висках пульсировало, а каждая мышца болезненно ныла. Сил даже просто открыть глаза еще не хватало, но сознание уже медленно просыпалось, и до слуха стали доноситься чужие голоса.       — Какого черта ты вообще потащил её с собой?! — знакомое раздражение в тоне говорящего выдало Пэнси Паркинсон.       — Я не думал, что все обернется… так! — это был Гарри. — Я потерял её из виду всего на несколько минут… Когда все вспыхнуло, я нашел её уже без сознания.       Гермиона нахмурилась, пытаясь вспомнить произошедшее, но события представляли собой бессвязные обрывистые вспышки. Она дернулась, тут же привлекая внимание говоривших, и почувствовала, как руку накрыла прохладная ладонь. Небольшая, с тонкими пальцами.       — Гермиона? — взволнованно позвал её Поттер, и в следующую секунду матрас кровати прогнулся под чужим весом.       Грейнджер поморщилась и, приложив усилия, приоткрыла веки. Яркий свет больничного крыла вызвал новую волну головной боли, и она тихо застонала.       — Я… я в порядке, — с трудом выдавила она, понимая, как пересохло горло. — Воды… пожалуйста.       — Конечно, сейчас! — Гарри тут же подскочил с места и куда-то убежал, оставляя девушек одних.       — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Паркинсон. — Ты была в отключке около пяти часов. Колдомедики не смогли определить, каким проклятием тебя ранили.       — Пять часов? — девушка попыталась приподняться, но слизеринка мягко уложила её обратно.       — Сперва наберись сил. Тебе придется проваляться здесь минимум сутки, пока не проведут все диагностики.       Гермиона не успела ничего ответить, поскольку рядом вновь оказался Поттер, заботливо поднесший стакан с водой к её губам.       — Прости меня, Гермиона, я не должен был оставлять тебя одну. Но я… я был так зол, что… — принялся оправдываться он, но осекся на полуслове, поняв, что подруга даже не пришла в себя окончательно, чтобы вести подобные разговоры. К тому же суровый взгляд Пэнси быстро его заткнул.       — Расскажи по порядку, что случилось после того, как на Долиша напали, — полностью осушив бокал, попросила гриффиндорка.       — Нет. Вам обоим нужно прийти в себя. Остальное подождет, — Паркинсон поднялась, смерив недовольным взглядом уже обоих.       — Пэнси права, Гермиона. Отдохни, я навещу тебя завтра.       — Тебя ранили?       — Сущий пустяк, поэтому не волнуйся, — он улыбнулся, виновато поджав губы. — И да… Ребята не знают о твоем участии в задании. Я пока не стал говорить, чтобы никто не беспокоил тебя лишний раз.       — Ох… — выдохнула девушка, прикрывая глаза и предвкушая десятки вопросов. Особенно, от Джинни. — Если это возможно, пусть как можно дольше все останется в тайне. Не хочу, чтобы из-за моей привилегии кто-то рвался на поле боя раньше времени.       — Разумеется. Но сказать, что ты оказалась в Больничном отсеке, придется. Твое отсутствие на занятиях вызовет вопросы.       — Мерлин… Скажи, что она слегла с переутомлением! Все знают, как она изнуряла себя тренировками, поэтому примут за чистую монету, — парировала Пэнси. — Не хватало еще, чтобы сюда налетели сердобольные гриффиндорцы, нарушая покой.       Гарри кивнул, а Гермиона отвернула голову, опуская взгляд. Мысленно она уже ругала себя за то, что так облажалась на первом же задании. Оставалось только молиться, чтобы за это её не отстранили на неопределенный срок.       — Ладно. Я решу этот вопрос, — вздохнул Поттер и поправил очки. — Главное, что ты жива. Я позову врача.       — Не надо. Не хочу сейчас всех этих осмотров и вопросов, — попросила Гермиона, остро ощущая потребность побыть в одиночестве. — До утра осталось не так много времени. Я лучше посплю.       — Ладно, — Поттер неоднозначно дернул плечом и обратился уже к Паркинсон: — Пошли?       — Пэнси, зайдешь ко мне завтра? — не успев даже обдумать эту просьбу, выпалила Гермиона и тут же немного стушевалась.       Паркинсон прищурилась с некоторым подозрением. Она собиралась навестить гриффиндорку в любом случае, но растерянный взгляд карих глаз выдал явное желание о чем-то поговорить.       — Да, конечно, — спокойно отозвалась она.       Пожелав спокойной ночи, слизеринка взяла Поттера под руку, уводя из Больничного отсека, организованного прямо в Министерстве не так давно.       Когда двери тихо закрылись, и Гермиона осталась одна, новая волна усталости накрыла её, снося все планы поразмышлять о событиях на Хайгетском кладбище. Несмотря на отчаянные сопротивления, сон догнал её быстро, утягивая в бессознательное.

***

      Драко не помнил, как вернулся в госпиталь, но ноги механической походкой уже несли его по коридорам лечебницы. Довольное гоготание ПСов, шествующих рядом, нервировало, а от похвалы в свой адрес натурально тошнило. Он всунул папку со всеми документами в руки де Блуа и, получив информацию о том, в какой палате лежала его мать, не мешкая ринулся туда.       Не тратя время даже на то, чтобы переодеться и снять с себя мантию, впитавшую в себя запах горелой плоти, крови и земли, он тихо постучал в нужную дверь и осторожно шагнул внутрь. В небольшом помещении было темно, даже лунный свет не имел возможности пробраться сквозь плотные белые занавески.       Драко окинул палату быстрым взглядом и, заметив свечи на прикроватной тумбе, зажег ловким движением палочки. Теперь у него появилась возможность разглядеть хрупкую женщину, завернувшуюся в тонкое одеяло. Её размеренное дыхание говорило о том, что она спала. Но дрогнувшее сердце не позволило уйти, оно было не в состоянии ждать до утра.       Малфой сглотнул, поджав губы. Он замер в нескольких шагах от кровати, боясь даже пошевелиться, чтобы — не дай Мерлин — не разрушить это видение. Нарцисса выглядела лучше, чем, когда он видел её в последний раз в подземельях заброшенного особняка, но все еще оставалась не похожей на себя прежнюю. Бледное лицо, впалые щеки, потускневшие волосы и почти неуловимое вздымание груди.       — Мам… — одно слово, вырвавшееся само собой. Прозвучавшее так отчаянно. Драко забыл, когда в последний раз произносил его вслух.       Все внутри дрожало. Он не понял, в какой момент оказался на коленях, уронив голову на белые простыни и пряча в них лицо. Глаза защипало, но Малфой лишь сильнее сцепил зубы, кусая щеку до крови. Он сделал глубокий вдох, но от родного запаха не осталось ни следа. От Нарциссы пахло лишь зельями и безысходностью.       Одна минута сменяла другую. Драко уже решил, что никуда не уйдет, пока не застанет мать в сознании, пока не поговорит с ней. Даже если ему придется простоять на коленях целую ночь. Он нашел её руку, аккуратно сжимая тонкие прохладные пальцы в своих — трясущихся и грязных после вылазки на кладбище.       Время ползло издевательски медленно, а приглушенный свет и усталость после задания давили на веки. Драко вслушивался в дыхание матери, сопровождаемое тиканьем настенных часов, что висели в каждой палате. Собственный разум балансировал на грани сна и реальности, но уже медленно падал в манящие объятия дремоты.       Как только он прикрыл глаза, то снова будто оказался на кладбище, охваченным огнем. Безумный смех Марии противно звучал в ушах, и Драко понял, кого именно напоминала ему эта ведьма. Беллатрису Лестрейндж. Его любимую тетушку.       Малфой взмолился, чтобы чокнутая де Блуа закончила так же.       Он вздрогнул и распахнул глаза, выныривая из полусна, когда почувствовал рядом легкое шевеление, после чего на макушку легла почти невесомая рука. Пальцы мягко зарылись в его волосах, осторожно поглаживая. Пару секунд Драко не мог заставить себя поднять голову. Он не хотел разрушать момент, который, возможно, вообще ему снился.       — Сынок… — слабый, хриплый, но такой родной голос будто нанес глубокое ножевое. — Здравствуй.       Он неосознанно задержал дыхание. Медленно приподнялся и на мгновение так и завис, вглядываясь в серо-голубые глаза, являющиеся его отражением. Нарцисса улыбнулась ему, и в следующую секунду он припал с объятиями на нее грудь, крепко жмурясь, чтобы не разрыдаться.       — Мама… Прости меня…       — Тише, Драко, — успокаивающе шептала женщина, гладя его по спине. — Все хорошо. Тебе не за что извиняться.       Ее тон был каким-то механическим, словно она проговаривала заученные наизусть бессмысленные фразы. Но она говорила, а значит, что её состояние было уже удовлетворительней, нежели в Мунго. Драко помнил, с какой тревожностью открывал письма с отчетами о том, что женщина ни с кем не говорила, ничего не ела и пыталась вредить себе.       Что так повлияло на нее здесь? Казалось бы, она, напротив, должна была лишь больше лелеять мысль о самоубийстве, замерзая в холодных подвалах и голодая.       — Как ты? — поджав губы, спросил Малфой. — Как они с тобой обращаются? Тебе приносят еду? Дают лекарства?       — Да, не волнуйся, обо мне заботятся, — женщина мягко улыбнулась, похлопывая тыльную сторону ладони сына рукой. — Каждый день ко мне приходят колдомедики, периодически захаживает одна милая девушка, и… твой отец тоже меня навещает.       Так вот в чем дело. Её любовь к этому чудовищу вернула смысл в борьбе за жизнь.       Драко напрягся.       — Он… Не причинял тебе вреда? — вкрадчиво спросил Малфой.       -Твоей отец никогда бы этого не сделал, — ее глаза расширились, будто ей рассказали самую невероятную вещь на свете. — Он любит нас, Драко. И скоро мы вновь станем семьей.       Истеричный смешок почти слетел с губ, но вместо него на лице появилась издевательская ухмылка.       Не станем. Потому что ничего не изменилось с падением Волдеморта, у отца лишь появилась новая фанатичная хозяйка.       — Конечно, — с трудом натянув улыбку ответил Драко, понимая, что насиловать больное искаженное сознание матери правдой он не имел никакого права.       — Расскажи мне, как у тебя дела?       Ему хотелось рассказать так много, поделиться каждой мелочью, произошедшей с ним за все эти месяцы, вывернуть наизнанку сочащуюся болью душу, впустить во мрак собственных мыслей, но… Но Малфой, скрепя сердце, нашел силы признаться самому себе, что если его настоящая мать все еще существовала, то была спрятана где-то глубоко внутри этой слабой больной женщины, и чтобы достучаться до нее, нужно было, как минимум, много времени и уйма усилий.       Он не был уверен, что та вообще осознавала происходящее в полной мере. Знала ли, где, хотя бы, находится?       — Я в порядке.       — Вечером я видела Тео. Вы еще дружите? — поинтересовалась Нарцисса, а в глазах на мгновение промелькнула осознанность. — Я помню, что вы ладили, когда он жил… в Малфой-мэноре.       Драко стиснул зубы, опустив взгляд, но все же кивнул.       — Не бросайте друг друга.       — Где ты столкнулась с ним? Он заходил?       Малфой ощутил внезапную злость на то, что к ней мог заявиться любой желающий, кроме него. Оказалось, что её частыми гостями был тот же Люциус и… А, собственно, что за девушка?       Он мысленно вернулся к середине диалога, намереваясь теперь разузнать об этом.       — Ох, нет. Миссис Варма — колдомедик, что ухаживает за мной — отводила меня на процедуры, и в коридоре мы пересеклись с Теодором, — мягко объяснила Нарцисса. — Но, к сожалению, нам не дали перекинуться и фразой.       — Ясно, — прочистив горло кашлем, Драко продолжил вкрадчивым голосом: — Ты говорила, что тебя навещает девушка. Кто она?       — Её зовут Мария, — без раздумий отозвалась женщина. — Вы не знакомы?       Ох, еще как знакомы. Чертова сука.       — Не доверяй ей. Старайся вообще не вести с ней никаких бесед.       — Почему? Мне она показалась вежливой и воспитанной леди, — Нарцисса искренне удивилась, вскинув брови.       Драко почти расхохотался, но сдержал себя в руках, покачав головой.       Да, мама, именно эта леди издевалась над тобой в подземельях, мучая тебя и шантажируя меня.       — Зачем она к тебе приходит? О чем говорит?       — Справляется о здоровье, пару раз упоминала твои успехи… Драко, что за допрос?       — Прости, — глубоко вздохнув, чтобы успокоить возбужденное возмущение, клокочущее во всем теле, Малфой принял решение на время оставить попытки надавить на мать вопросами. Та бы все равно не ответила ничего вразумительного. — Меня долго не пускали к тебе, поэтому я и переживаю.       Нарцисса понимающе улыбнулась, но создавалось впечатление, будто она и не заметила отсутствие сына в своей жизни. Все, что волновало её после заключения мужа — только Люциус, Люциус и Люциус. Она потеряла смысл существования с момента их разлуки. Тогда-то у нее и начала ехать крыша, как бы грубо подобное не звучало.       Страдал ли отец также? До невозможности смешной вопрос. Но ведь для чего-то же он навещал её? Может, он еще был способен на какую-никакую любовь. Больную в своем проявлении, но все же существующую.       — Расскажи мне что-нибудь хорошее, — попросила мать, и Драко растерялся, пытаясь вспомнить все хоть мало-мальски позитивные моменты последних месяцев.

***

      Тихое тиканье настенных часов действовало подобно гипнозу, и, спустя довольно продолжительное время, ожидаемо ввело сознание в поверхностный сон. Тео задремал на деревянном стуле, откинувшись на жесткую спинку и подтянув одну ногу к груди.       Кажется, ему что-то снилось, но уставший мозг не смог запомнить ничего, кроме быстро сменяющих друг друга картинок. Когда дверь палаты распахнулась, видения рассеялись словно по щелчку пальцев, быстро посылая в тело импульс проснуться. Тео вздрогнул и широко распахнул глаза, но тут же зажмурился, отвыкнув от света.       Ориан Андерсон молча шагнул внутрь и с тяжелым вздохом уселся на край кровати своего сына. Его лицо оставалось непроницаемой маской, и все, что выражали зеленые глаза, было обычной усталостью.       Теодор бросил быстрый взгляд на часы, что показывали около четырех утра. Он выпрямился и поджал губы, с ожиданием хоть каких-нибудь комментариев уставившись на мужчину. Тот был привычно одет в министерскую мантию, но в этот раз её полы были грязными, даже будто обугленными. Запах, что донесся до Нотта, укрепил предположение. В горле пересохло, и он вкрадчиво задал вопрос хриплым голосом:       — Что произошло?       Андерсон снова шумно втянул воздух через нос, не отрывая взгляда от сына.       — Я был на Хайгетском кладбище с отрядом Долиша. Меня и еще пару человек с Отдела магических происшествий справедливо отправили за аврорами в качестве подкрепления и подстраховки.       — И… ваша помощь понадобилась? — пытаясь проглотить тревогу, произнес Теодор.       Мужчина угрюмо кивнул и, выждав несколько секунд, продолжил:       — Обмен произошел. Драко заполучил документы, но на Долиша напал кто-то из… наших, — ему трудно далось это слово, пропитанное отвращением. — Разумеется, после этого началось сражение.       — Это было ожидаемо. Они бы не ушли просто так.       Несмотря на то, что где-то глубоко в душе Нотт лелеял надежду на безжертвенную сделку, понимал, что она была глупой. ПСы никак не давали о себе знать на протяжении месяца, а тут выдался прекрасный шанс напомнить, с кем теперь Министерство имело дело.       — И чем все закончилось?       — С нашей стороны без жертв, — холодно отозвался Ориан. — Отряд же вернулся без Каса Уоткинса и Джорджа Смита.       Эти имена не говорили Нотту ровным счетом ни о чем, но это осознание дало легким вздохнуть чуточку легче. Как бы ужасно с какой-то стороны это не звучало, но он был рад, что не услышал знакомых фамилий.       — С моего отдела погиб Найджел Фриман, — теперь в тоне Андерсона отчетливо звучало сожаление. — Жаль парня. Он успел проработать со мной не так много. Совсем молодой. Но, по крайней мере, он скончался от Авады и не страдал так, как Кас.       Теодор нахмурился, не отрывая взгляда от мужчины и ловя каждое слово.       — Мария сожгла бедолагу заживо. В прочем, она сожгла все чёртово кладбище Адским пламенем.       Кровь отхлынула от лица, а ладони вспотели, но на лице лишь отчетливее заходили желваки. Нотт старался не выдавать эмоций раньше времени, намереваясь узнать как можно больше подробностей.       — Почти все авроры были ранены. Долиш отдал приказ отступать. Только из-за этого обошлось без больших жертв, — произнес Андерсон и отвел взгляд в сторону, замолкая.       — Ясно, — с трудом выдавил из себя Тео.       Повисла напряженная тишина. Он молча наблюдал за тем, как Ориан мягко коснулся рукой сперва лба Аарона, после чего ласково провел по светлым волосам.       — А что насчет…       Нотт не успел договорить. Мужчина заранее знал вопрос, потому и оттягивал момент его обсуждения. Он перевел тяжелый мрачный взгляд на Теодора, отчего тот заметно стушевался, сильнее стиснув челюсти.       — Грейнджер ранили. И на момент, когда я покидал Министерство, она еще не приходила в себя.       — Что?       Все внутренности будто опустились. Он подорвался со стула, пока сердце принялось бешено швыряться на ребра, намереваясь сломать эту чертову клетку и сбежать прямо к ней.       — Вы… Вы не успели передать письмо? — голос дрожал от эмоций. — Кто её ранил? Что именно произошло?       Теодор принялся нервно мерить помещение шагами, не в силах усидеть на месте. Случилось то, чего он так сильно боялся. Единственное, чего он боялся.       Ориан снисходительно взглянул на молодого человека и мягко произнес:       — Теодор, успокойся. Она жива и находится под присмотром колдомедиков. С ней все будет в порядке.       — Как она вообще там оказалась?! Она — не аврор! И я… я же просил…       — Тео, — с нажимом окликнул Андерсон и со вздохом поднялся на ноги. Положил ладони на плечи Нотта и заглянул прямо в глаза, пытаясь достучаться до его трезвого разума. — Послушай меня внимательно.       Он надавил, призывая юношу сесть обратно.       Тео глубоко дышал, отчаянно умоляя голову остудиться, хотя бы до момента, пока он не останется один. Он кусал щеку изнутри, уже чувствуя металлический привкус, но заставил себя замолчать и подчиниться.       — Я передал твое письмо и, держу пари, что она успела прочесть его, прежде чем отправиться вслед за нашим вечно-выживающим-героем, — ровным, спокойным тоном начал Ориан. — Ты меня не просил, но на обратной стороне я оставил сообщение о том, где оставить конверт, чтобы я безопасно забрал его, если она захочет написать ответ, — как бы между делом поделился он.       Рот открылся сам собой, услышав об этом. Теодор и представить не мог подобный расклад. Это был слишком широкий жест со стороны чужого ему человека, который был готов так рискнуть. Внутри вдруг потеплело от надежды, что вскоре он получит её письмо.       Мерлин… Андерсон по сути предоставил ему возможность вести с ней какую-никакую переписку.       Слова благодарности уже почти сорвались с языка, но мужчина продолжил свой монолог.       — Поэтому я уверен, что, как только она придет в себя, то ответит тебе. Это все — во-первых, — он с расстановкой изрекал фразу за фразой, наблюдая за меняющимися эмоциями в лице юноши. — Во-вторых, тебе, Тео, наверняка должно быть известно, что Героиня Войны — не та девочка, что будет отсиживаться в безопасности, лишь потому, что ты попросил её об этом.       Теодор поджал губы и кивнул. Ориан был прав. Надеяться на подобное было глупо с его стороны, но он не мог не попытаться.       — И в-третьих, тебе необходимо смириться и принять тот факт, что она — как и другие ребята из Хогвартса — теперь полноправный участник аврорского отряда. А это значит, что им постоянно придется рисковать.       — Я это понимаю, но…       — Нет, не понимаешь, — мужчина невесело усмехнулся. — Ты можешь отрицать то, что я скажу, но, на самом деле, ты все надеешься, что серьезных последствий происходящего получится избежать.       Ему в самом деле хотелось запротестовать. Казалось, что он давно осознал масштабность всего этого, но, что если в словах Ориана была правда?       — Она рискует там, ты — здесь. И она наверняка переживает за тебя не меньше, чем ты — за нее, — его голос немного смягчился, но продолжал звучать уверенно и все еще твердо, чтобы донести смысл сказанного. — Все, что вы можете сделать в ситуации, в которой оказались, это пытаться стать сильнее, чтобы иметь возможность бороться с обстоятельствами, сражаться за жизнь. Именно поэтому учись держать под контролем свои эмоции, учись направлять их туда, куда нужно. Бессмысленные психозы ничем не помогут. Рациональность и холодный рассудок — это все, что сейчас тебе нужно.       — Да, — глухо отозвался Тео. — Да, вы правы. Я буду стараться, но все же… Кто ее ранил?       — Я не знаю, — честно выдохнул Андерсон, пытаясь воспроизвести в памяти сражение, но все происходило слишком быстро, из-за чего запомнить, кто и с кем преимущественно вел дуэль, было невозможно. — Спасибо, что присмотрел за Аароном. Сейчас лучше иди к себе и нормально поспи.       Нотт кивнул и поднялся со своего места, но перед тем, как уйти, спросил:       — Драко в порядке?       Мужчина неопределенно дернул плечом.       — Стоял на своих двоих, когда мы трансгрессировали. Здесь я его еще не видел.       Скомкано поблагодарив за ответ, Тео тихо скользнул за дверь.

***

      В подвале стояла гробовая тишина, будто здесь никого и не было. Нотт медленно шел по темному коридору, крепко сжимая в руке палочку и освещая дорогу с помощью Люмоса. От запаха сырости щекотало в носу, но Тео пытался сосредоточиться на этом неприятном ощущении, чтобы отбросить подальше размышления о произошедшем на кладбище.       Все, что управляло им сейчас — ярость. Он чувствовал, как она кипятила кровь, разгоняя её по жилам. И в частности эта злость была направлена на самого себя. Ощущение того, что он делал недостаточно, затуманило его рассудок, стоило оказаться наедине с собой и обдумать диалог с Андерсоном.       Сложив в голове дважды два, Тео почти на сто процентов убедился, что именно Мария ранила Гермиону. И она прекрасно осознавала, что он узнает об этом. Её угрозы и обещания не были пустым звуком, и это пугало. Ведьма была безумна в своей жестокости, привыкшая играть людьми и их судьбами, потому и не потрудилась показать Нотту, что произойдет, если он не станет подчиняться.       Ненависть ощутимо отравляла душу. И он уже не понимал, кого или что ненавидел больше всего: де Блуа, ПСов, себя или всю свою чертову жизнь, где судьба безустанно пинала и швыряла его из одного дерьма в другое, где все, что ему оставалось — барахтаться всеми конечностями в попытке хоть ненадолго выплыть на берег. Ему хотелось обычного гребанного человеческого спокойствия.       Но он больше не заслуживал его. Не после того, как собственными руками истязал восемьдесят шесть человек.       Отчаянное рычание рвалось наружу. Хотелось орать во всю глотку о том, каким несправедливым был весь блядский мир.       Сжав палочку почти до хруста, он остановился напротив камеры одного из заключенных, которого любезно представила ему Мария.       Нил Коулман спал на подобии кровати, накрывшись чем-то похожим на одеяло.       Тео стиснул зубы и, начертив в воздухе нужную руну, открыл решетку, входя внутрь.       — Доброе утро, Нил, — словно не своим голосом произнес Нотт, срывая одеяло резким движением палочки. — Хотя, только от тебя будет зависеть, действительно ли оно окажется добрым.       — Что за?.. — мужчина разлепил глаза, медленно принимая сидячее положение.       — Вопросы буду задавать я.       Коулман прищурился, в глазах мелькнуло понимание, и он растянул губы в издевательской ухмылке. Показательно скрестил руки перед собой и, растягивая гласные, протянул:       — Знакомая физиономия. Почти копия папаша.       Мужчина прыснул со смеху, наблюдая за тем, как от услышанного лицо парня перекосилось. Теодор втянул пропитанный сыростью воздух, и немигающим взглядом уставился на лицо заключенного.       Послышался мерзкий хруст, и смех сменился сдавленным стоном.       — Сравнивать нас — большая ошибка, — казалось, его стальным тоном можно было резать пространство. — Сломанным пальцем за это ты отделаешься.       В следующую секунду вновь раздался характерный треск. На этот раз указательный палец мужчины резко изогнулся в обратную сторону. Тот коротко взвыл, тут же прижимая руку к себе. Он с ненавистью заглянул в потемневшие, ставшие почти черными глаза Нотта.       Теодор же лишь усмехнулся, понимая, что сумел заткнут ему рот буквально с первой попытки. Он медленно наклонился вперед, опираясь руками о собственные колени, и, приблизившись, вполголоса произнес:       — Я буду ломать каждую твою кость, пока ты не расскажешь, где находится чертов институт, в котором ты работал.       — Я ничего не скажу вам, больным ублюдкам, — сквозь зубы прошипел Коулман.       — На твоем месте, я бы не спешил так уверенно заявлять об этом, — Теодор разогнулся, пожимая плечами, и снова направил на мужчину палочку.       Громкий крик эхом прокатился по темному коридору. Возможно, в утренней тишине его было слышно и на первом этаже госпиталя.       Хруст сменился тошнотворным хлюпающим звуком. Сломанное ребро, вероятно проткнуло легкое, из-за чего заключенный стал жадно хватать ртом воздух, пока алая кровь стекала по подбородку.       — Я остановлюсь, как только ты назовешь мне точные координаты Некнона и скажешь, как туда можно попасть.       Тео мутило от запаха крови, криков пленного, картинки, что разворачивалась на его глазах.       Он не хотел всего этого, видит Мерлин, он бы не стал…       Разум вопил, что так было нужно, что другого выхода не было, но тонкий голос, пищащий где-то на задворках, умолял остановиться.       — Пошел… к черту, — выдавил Коулман и даже нашел силы одарить Нотта презрительной ухмылкой. — Если… хочешь… убей. Я… ничего не… скажу.       Тео прикрыл глаза, мысленно ругаясь самыми последними словами на Коулмана. Все было бы куда проще для них обоих, если бы тот не стал играть в героя.       Мужчина смог выдержать еще несколько заклинаний, дробящих его кости, прежде чем потерял сознание. Теодор замер на месте, когда заметил, что тот перестал двигаться и отрицательно мотать головой. Он шагнул ближе, касаясь пальцами сонной артерии, и облегченно выдохнул, распознав слабый пульс.       Поджав губы, занес над измученным телом палочку и произнес пару заживляющих заклинаний. Его задачей было выпытать информацию, а не убить.       Тео знал, что, как только его восемьдесят седьмой очнется, он вернется и добьется ответов.       Заперев за собой решетку, он не стал ждать больше ни минуты, кинувшись прочь из места, стены которого словно до сих пор отражали истошный крик.       Голова гудела, буквально разрывалась от боли, заставляя морщится время от времени. Теодор почти что бежал по направлению к лестнице, минуя камеры с заключенными.       Сердце ухнуло вниз, когда периферическим зрением он заметил слишком знакомую копну пышных каштановых кудрей. Едва не улетев носом вперед от резкого торможения, Теодор замер возле седьмой камеры.       На полу лежала Гермиона Грейнджер.