Гореть, сжимая твои руки, или кладбище безумия

      По позвоночнику заструился липкий страх, оставляя за собой жгучие следы ужаса. Драко показалось, что на несколько секунд его легкие отказали, просто разучились работать так, как нужно. Он подавился воздухом, что комом застрял в горле.       Гермиона, заметившая, как под её ладошкой напряглись его мышцы, подняла голову и заглянула в лицо, полное настоящей паники. Она нахмурилась, проследив его затравленный взгляд куда-то прямо перед собой, но так и не смогла разглядеть источник, породивший такую тревогу.       — Все… нормально? — выдавила из себя она, чувствуя, как забилось собственное сердце.       Драко шумно сглотнул, продолжая еще несколько секунд прожигать взглядом темный угол. Когда он резко подорвался с кровати и бросился искать что-то в комнате, Гермиона села в постели, подтянув одеяло почти до подбородка. Ее пугали его лихорадочные движения, пугало, что он будто игнорировал её присутствие.       — Черт возьми, где эта палочка?! — он повысил голос, чем заставил девушку вздрогнуть.       Он продолжал шарить руками по тумбочке, карманам, брошенной на полу школьной мантии.       — Что происходит?       — Грейнджер, дай мне свою!       — Как видишь, у меня нет ни одного кармана, — хмурясь, отозвалась Гермиона.       Малфой издал звук, похожий на отчаянное рычание. Спустя еще несколько секунд он все же нашел свою волшебную палочку, тут же применив «Люмос» и наполнив комнату слабым освещением. Теперь гриффиндорка могла заметить безумный блеск в его глазах.       Драко бегло осмотрел помещение, все так же не отвечая ни на один вопрос Гермионы. Когда он замер посреди комнаты, она решилась подойти. Но не успела сделать ни шагу в его сторону, поскольку юноша схватил с прикроватной тумбы маленькую лампу и со злостью швырнул её в угол, где пару минут назад явно что-то увидел.       — Ненавижу! — выкрикнул он, когда несчастный предмет со звоном разлетелся на крошечные осколки.       — Малфой, в чем дело? — прижимая к себе одеяло, снова произнесла девушка. — Ты пугаешь меня.       Гермиона видела, как часто вздымалась его грудь, как поникли его плечи. Она должна была сделать хоть что-нибудь, но все её нутро сопротивлялось, ей действительно было страшно. В мыслях вспышкой пронесся их недавний диалог о галлюцинациях, и сложить дважды два оказалось проще простого.       — Ты снова видел его, да?       — Уйди, — пытаясь выровнять дыхание, полушепотом сказал Драко, после чего поднял на нее глаза и повторил снова, перейдя на крик. — Свали нахрен отсюда, Грейнджер, убирайся!       Хлопая широко распахнутыми глазами, она боялась даже пошевелиться, но инстинкт самосохранения дал о себе знать, отодвинув куда подальше все прочие чувства. Гермиона быстро натянула на себя одежду и ретировалась прочь, закрыв за спиной дверь. Залетев в собственную спальню, она сползла по стене.       Было ясно как день, что Драко увидел в комнате отца. Но он будто не воспринимал его как обычную галлюцинацию, а воистину верил, что пожиратель присутствовал в комнате, что было априори невозможно. Он вел себя, как настоящий безумец, что было не совсем удивительно, учитывая, с какой частотой видения насиловали разум.       Гермиона подумала о том, что если подобное не прекратится, то однажды Малфой просто сойдет с ума в прямом смысле слова.       Девушка запустила руки в волосы, прикрывая глаза. Она пыталась огородиться от атаки разного рода мыслей, и тело в очередной раз дернулось, когда из комнаты Драко донесся грохот чего-то покрупнее, нежели лампа, брошенная до этого о стену.       Гермиона почти вскочила на ноги, порываясь пойти и проверить его, но слизеринец четко приказал ей убраться и не трогать его. Оставалось только уповать на то, что в ближайшее время его отпустит этот кошмар, и он успокоится.       Гриффиндорка все же поднялась и подошла к окну, за которым по-прежнему царствовала ночь. Приглядевшись, можно было заметить сотни рассыпанных на черном полотне звезд. Верхушки деревьев Запретного леса безмятежно покачивались из стороны в сторону, ласкаемые легким, но холодным ветром. Природа выглядела такой умиротворенной, что являлось полной противоположностью тому, что творилось на душе.       Усталость тяжелым покрывалом окутала плечи, на веки давило переутомление, но девушка знала, что как только ляжет в постель, то её снова станет пожирать бессонница. Поэтому чтобы хоть как-то скоротать время до утра и отвлечься от тяжелых мыслей, девушка села за стол и достала небольшой кусок чистого пергамента.

      «Здравствуй, Гарри!

      Я переживаю, что ты не отвечаешь на мои письма. Пожалуйста, расскажи мне, как ты себя чувствуешь? Как обстоят дела на работе? Если тебе вдруг нужна помощь, только дай знать.

      Гермиона Грейнджер.»

      Рука быстро вывела несколько предложений. По непривычно корявому почерку, что всегда был едва ли не каллиграфичным, без труда можно было прочесть нервозность адресанта, но Гермиона не стала ничего переписывать, уверенная в том, что сейчас не смогла бы сделать лучше. Вместо этого она аккуратно сложила бумагу в два раза и засунула письмо в конверт. Утром перед завтраком она отправит его.

***

      Где-то у самого горизонта едва-едва зарождался рассвет. Несмотря на время, на улице было еще довольно темно, но замок постепенно пробуждался ото сна. Гермиона направлялась в сторону Совятни, сжимая одной рукой конверт, а другой прижимая шарф к себе, в попытке спрятаться от осеннего холодного воздуха, пропитанного запахом прелой листвы.       Школьный двор был пуст, большинство студентов наверняка только просыпались, но гриффиндорка больше не могла находиться в четырех стенах, поэтому покинула башню старост, как только стрелка часов показала семь утра.       Гермиона смотрела себе под ноги, поднимаясь по лестнице Совятни и не обращая внимания ни на что вокруг. Она была уверена, что в такой час никого там не встретит, поэтому удивилась, когда заметила у парапета мужской силуэт, отправляющий сову с письмом в клюве.       Знакомое черное пальто, волосы цвета пшеницы и черные кожаные перчатки выдали Аарона Андерсона.       За последнее время Гермиона сталкивалась с молодым человеком слишком часто, но наверняка это было обычным стечением обстоятельств. По крайней мере, ей хотелось так думать.       — Доброе утро, профессор, — вежливо произнесла она ему в спину.       Аарон обернулся. Вскинутые в удивлении брови сказали о том, что он тоже пришел сюда в такую рань, чтобы никого не встретить. Однако уже в следующую секунду его лицо озарила слабая улыбка.       — Доброе, мисс Грейнджер, — отозвался он. — Снова не спится?       Гермиона опустила взгляд, немного нахмурившись. Она избегала смотреть ему в глаза, понимая, что снова начнет разглядывать его лицо, что не сможет сдержать собственное сожаление из-за недуга, мучившего молодого профессора. На сочувствие еще кому-то сейчас у нее не хватит никаких сил.       — Если так можно выразиться, — она пожала плечами.       — Прошу прощения, если нарушаю ваши границы, но, мне кажется, вас что-то беспокоит.       Аарон не знал, почему произнес это. Будто ему не хватало своих проблем. Нужно было просто поздороваться и уйти, но девушка выглядела той, кто нуждался в чьей-либо помощи, и он не мог не попытаться предложить ей её.       Гермиона неоднозначно дернула плечом, поджав губы. В голове мелькнула одна мысль. И хронический недосып не давал понять, была ли эта мысль глупой или же гениальной.       — Мистер Андерсон, можно я кое о чем спрошу вас? — гриффиндорка подняла на него глаза, полные мольбы.       — Конечно, — заинтригованный её вопросом, быстро ответил Аарон.       Молодой человек скрестил руки на груди, пристально разглядывая волнующуюся девушку. Та нервно топталась на месте, сжимая обеими руками конверт.       — Я слушаю, Гермиона, — он ободряюще улыбнулся ей, помогая решиться.       — Скажите, существует ли такая магия, которая способна вызывать у человека галлюцинации?       Ожидая чего угодно, но только не подобного вопроса, Аарон нахмурился.       — Тебя мучают галлюцинации?       Гермиона тут же вскинула руки, останавливая мыслительный поток Андерсона. Только бы он не воспринял это, как ее зарождающуюся шизофрению. Не хватало только его доноса Мадам Помфри и беготни по больнице Св. Мунго для доказательств отсутствия у нее проблем с головой.       — Нет! — слишком резко выпалила девушка. — Не меня. Я просто хочу разобраться, всегда ли подобное является посттравматическим синдромом или существует магия, способная довести человека до безумия?       Аарон с жадностью рассматривал её лицо, пытаясь прочитать в глазах правду.       — Я знаю только то, что длительное применение «Круциатуса» способно вызывать деформацию сознания, но, боюсь, это не тот случай, — продолжила Гермиона, уже жалея, что начала этот разговор.       — «Случай»? — настороженно повторил молодой человек. — То есть, все же это не теоретический вопрос.       — Боюсь, что да, — ей не оставалось ничего, кроме как сказать правду.       Аарон поджал губы, думая о том, что ответить девушке.       — Мы точно говорим не о тебе?       — Клянусь, профессор, но, прошу, не спрашивайте, о ком речь.       Гермиона выглядела измученной. Аарон почувствовал, как сжалось его сердце, а из груди вырвался тяжелый вздох.       — Есть.       Грейнджер широко распахнула глаза, неожиданно ощутив небольшой прилив сил. Она будто ухватилась за нужную ниточку.       — Но это темная и сложная магия. И распознать её можно лишь по совокупности характерных ей признаков.       — Расскажите, пожалуйста! — воодушевленно воскликнула Гермиона.       Но Аарон помотал головой.       — Лучше ты назови мне все симптомы, и я попытаюсь понять, колдовство это или же естественно зародившаяся деформация.       — Я… не знаю всего, — с досадой выпалила девушка. — Знаю, что это длится уже несколько недель. Человека преследуют слуховые и зрительные галлюцинации, которые со временем появляются все чаще.       — С таким описанием невозможно сказать, замешана ли здесь магия, — ответил Аарон. — Я бы советовал обратиться с подобной проблемой к колдомедику, учитывая, что ситуация только усугубляется.       — Он не станет, — полушепот сорвался с языка, но профессор четко услышал сказанное.       — Почему?       Гермиона нервно хихикнула. Даже ей было бы сложно решиться на подобное, дабы не получить клеймо психически больного человека, а для Малфоя с его репутацией и нынешним положением это вовсе стало бы конечной остановкой на пути к нормальной жизни.       — Как называется эта магия? — проигнорировав вопрос, поинтересовалась Грейнджер. Если профессор не собирался ничего ей рассказывать, то она найдет информацию самостоятельно.       — Вы не найдете в школьной библиотеке ничего подобного, — он пожал плечами и добавил, опережая ее мысли: — Даже в запретной секции.       Гриффиндорка с трудом удержалась, чтобы не топнуть от досады ногой.       — Тогда прошу, помогите мне. А я сделаю что-нибудь для вас, обещаю, все, что попросите, — она не теряла надежды уговорить профессора.       — Гермиона, меня уволят сразу же, как только узнают, какими знаниями я делюсь со студентами, — он сжал переносицу двумя пальцами, прикрыв глаза. Но дело было даже не в этом. Он не хотел, чтобы светлая голова юной Героини войны была забита даже чем-то похожим на темную магию.       — Никто не узнает, даю слово!       В карих радужках плескалась мольба и отчаяние. Такое сильное отчаяние, что Аарон не мог отказать. С большой вероятностью это было именно то, что беспокоило гриффиндорку и не давало ей спать по ночам, поэтому он принял решение помочь тем, чем мог.       — Хорошо. Но сейчас возвращайся в замок, не опоздай на завтрак. Встретимся после занятий.       — Спасибо! — ей хотелось броситься профессору на шею, рассыпаться в благодарностях. Она чуть ли не запрыгала на месте от радости. — В библиотеке?       Аарон задумался, отведя взгляд в сторону.       — Нет, — он помотал головой. В библиотеке наверняка будут «лишние уши». — В моей комнате, если ты не против.       Гермиона смутилась. Никто из студентов никогда не был в комнатах преподавателей, по крайней мере, она никогда ни от кого не слышала подобного. Да и постоянный переход с официального обращения на «ты» и обратно все еще ставил девушку в ступор. Однако предоставившаяся возможность узнать нужную информацию буквально окрылила её, поэтому она отбросила прочь все ненужные мысли и согласно кивнула.

***

      В тот день Драко не покидал своей комнаты, пропустив все занятия и не явившись ни на один прием пищи. Он запер дверь, наложив на нее и на окна защитные заклинания, будто бы это помогло ему спрятаться от навязчивых образов.       Темные шторы блокировали доступ дневного света, делая комнату похожей на пещеру дикого зверя. И справедливости ради, Малфой действительно чувствовал себя затравленным животным, загнанным в ловушку охотника.       Напоминанием о прошлой ночи служила только раскуроченная постель и слабый, едва уловимый запах духов Гермионы. Однако осколки битого стекла возле стены и разбросанные в порыве злости вещи привлекали куда большее внимание. Те ощущения, эмоции, чувства, что он испытал с гриффиндоркой смазались в ничто, остались в памяти небрежной кляксой, поскольку все омрачилось появлением папаши.       Драко еще никогда прежде не видел и не слышал его настолько отчетливо. Он был готов поклясться, что голос звучал уже не только в его голове. Почти уверовал в то, что Люциус действительно как-то проник в замок, в его комнату.       Галлюцинации становились все реальнее, и это пугало даже больше знания о том, что отец находился на свободе.       Драко сидел на полу, оперевшись о стену, и наблюдал за тем, как по небольшому помещению скакали отблески одной единственной свечи. Даже сейчас он видел в них нечеткие образы. Он старался не вглядываться, чтобы те не успели превратиться в очередного монстра.       Он не знал, что ему делать. Сил сопротивляться, бороться с видениями не оставалось. Казалось, что проще было поддаться им, сдаться и отправиться к отцу, в надежде, что мозг перестанет сходить с ума.       Время ползло издевательски медленно, в какой-то момент Драко подумал о том, что оно остановилось вовсе, погрузив его в вакуум безысходности. Он слышал, как рано утром хлопнула дверь, выпустив Грейнджер в их общую гостиную, как затем отъехал входной портрет, вовсе скрывший собой девушку.       А потом по ощущениям прошла будто неделя, не меньше. Но гриффиндорка так и не пришла. Часы в комнате слизеринца напомнили, что занятия закончились еще три часа назад. Драко тяжело вздохнул и нарочно ударился затылком о стену позади себя.       А чего ты хотел? Ты сам прогнал её. И в общем-то сделал все правильно. Пусть бежит, пока твои кошмары не сожрали и ее.       Желудок предательски заурчал. Малфой ничего не ел с прошлого вечера, но даже голод не заставил его подняться и покинуть свое мрачное убежище. Он наблюдал за тем, как ползла секундная стрелка часов, когда в дверь его комнаты раздался стук.       Драко подорвался, вскочив на ноги и с опаской взглянул на вход. Он не слышал шагов, но, с большой вероятностью, просто не обратил на внешние звуки внимания. Сердце затарабанило о ребра то ли от страха, то ли от облегчения.       — Эй, ты здесь? — по ту сторону раздался мужской голос.       Плечи Драко тут же опустились от навалившегося разочарования.       — Малфой, открывай, — последовал новый стук. — Не забыл, что сегодня тренировка?       Тяжелый вздох вырвался из груди. Рука потянулась к дверной ручке, впуская незваного гостя.       — Потренируйтесь без меня, — вместо приветствия произнес Драко.       — У нас игра на носу, так что даже не думай изображать из себя отшельника. На занятия можешь, конечно, не ходить, если не хочешь, а тренировки, будь добр, посещать согласно расписанию, — Блейз ввалился в комнату, по-хозяйски усевшись на кровать. Он окинул помещение взглядом, оценивая обстановку. — Что у тебя тут произошло?       — Ну извини, не думал, что ты припрешься, не успел прибраться, — язвительно выпалил Драко, скрестив руки перед собой.       Забини скептически приподнял бровь, уставившись на ощетинившегося сокурсника.       — Опять играешь в недотрогу?       — Чего тебе, Блейз? — Малфой закатил глаза. — Пришел позвать на тренировку? Хорошо. Через пару минут буду готов. А сейчас, будь добр, подожди хотя бы в гостиной.       — Чего мне? Я переживаю. Мы все за тебя переживаем. Ты не пришел сегодня даже на завтрак, а учитывая всю ситуацию, можно надумать всякого, знаешь ли, — без тени шутки проговорил Забини.       — Да все в порядке. Решил взять выходной, — соврал, не поведя и бровью, Драко.       Мулат же демонстративно в очередной раз обвел взглядом комнату, заострив внимание на местах особого погрома.       — Как скажешь, — пожав плечами, обиженно ответил слизеринец и поднялся с кровати. Он подошел к Малфою и положил руку ему на плечо. — Ждем тебя на поле через десять минут.       Забини покинул комнату, тихо закрыв за собой дверь. И зачем только Драко сказал им пароль?

***

      Как только прозвенел звонок, оповещающий о том, что на сегодня учеба закончилась, Гермиона ловко скинула в сумку письменные принадлежности и направилась к выходу из теплиц Мадам Стебль. Приподнятое настроение подгоняло ее, воодушевление толкало в спину, приказывая шевелиться.       Перед тем, как она отправится за какими-никакими ответами к профессору Аарону, ей нужно было успеть заскочить к директору, чтобы МакГонагалл, наконец, утвердила программу проведения Хэллоуина. Ноги несли её по коридорам, собранные в хвост волосы подпрыгивали от каждого шага.       — Добрый день, — коротко постучавшись в дверь, произнесла Гермиона и шагнула в кабинет. Девушка положила на стол пергамент, перевязанный бордовой лентой. — Мы закончили.       МакГонагалл молча развернула лист и пробежалась по написанному глазами, после чего окинула гриффиндорку скептическим взглядом, будто бы спрашивая: «и это все»?       — Мы подумали, что это лучший вариант. Ребята устали от всех предыдущих событий, да и будем честны, от учебы. Вряд ли им хотелось бы смотреть какой-то концерт, участвовать в каких-нибудь конкурсах или что-то еще. Гораздо приятнее будет придти на фуршет и на обычные танцы, пообщаться в друзьями в свободной обстановке, — объясняла Гермиона, пожимая плечами.       — Это ваша идея?       — Нет, Малфоя. И здесь я с ним согласна, — коротко ответила девушка. Она не стала уточнять, что ей попросту было неинтересно и некогда придумывать что-то более грандиозное.       Директор недовольно вздохнула, но не стала спорить. Сжав губы в тонкую линию, она кивнула, убирая пергамент в выдвижной ящик стола.       — Что ж, хорошо. Пусть старосты факультетов займутся украшением Большого зала, — сложив руки у замок перед собой, произнесла МакГонагалл, а Гермиона выдохнула, поблагодарив Мерлина, что и это задание не повесили на нее. — По поводу меню договоритесь с домовиками.       Грейнджер кивнула.       — Я могу идти?       Профессор сузила глаза, и не могла не задать вопроса, от которого Гермиону уже натурально тошнило.       — Я осведомлена, что мистер Малфой сегодня вновь не явился на занятия. Не подскажете, почему? — она испытующе смотрела студентке в глаза. Девушка непроизвольно поежилась.       — Как я поняла, он плохо себя чувствовал, — не без труда выдержав зрительный контакт, сказала Гермиона. Даже не соврала.       — Почему тогда он не обратился к школьному колдомедику?       — Задайте этот вопрос ему, — огрызнулась Грейнджер. — Или я должна была отвести его к ней за ручку?       Девушка почувствовала небольшой укол стыда за несоблюдение субординации, но постаралась тут же отмести это неприятное чувство. У нее не было времени переживать о подобном. Она нервно постукивала пальцами по ремешку сумки, дожидаясь, когда директор разрешит ей идти.       — Он не упоминал ничего о своем отце? — эта тема превратилась в заезженную пластику. Ни одна встреча с МакГонагалл не проходила без этого разговора.       — Нет, — лживый ответ не менялся.       — Что ж, ладно, — вскинув брови, ответила женщина. — Вижу, вы торопитесь. Идите.       Вежливо кивнув на прощание, Гермиона ретировалась, закрыв за собой дверь. Она летела по коридору по направлению к башне старост, чтобы скинуть ненужные вещи и отправиться к назначенному Аароном месту.       Выбегая из-за очередного угла, она с лету врезалась в возникшую перед собой фигуру. Девушка пискнула и зажмурилась, не ожидая удара. От падения её удержали только чужие руки, но сумка все же свалилась на пол, а содержимое высыпалось наружу.       Гермиона подняла глаза, а сердце предательски пропустило удар, когда ее взгляд столкнулся со взглядом Теодора.       — П… Привет, — неловко промямлила она. — Прости, я не увидела тебя.       Гриффиндорка опустилась вниз и принялась быстро заталкивать школьные принадлежности обратно в сумку. Тео присел напротив, помогая складывать пергаменты.       — Не ушиблась? — спросил Тео, а в груди заныло от заботы в его голосе. Гермиона избегала смотреть на него, её щеки нещадно горели.       — Нет, все хорошо.       Нотт кивнул, поджав губы. Он хотел сказать что-то еще, но не решался, молча рассматривая гриффиндорку. В горле встал ком, сердечная мышца заработала сильнее обычного. Казалось, что она разрослась в груди, надавив на легкие и прижав те к ребрам, из-за чего дышать стало ощутимо болезненнее.       Тео забыл, когда последний раз она обращалась непосредственно к нему. На деле прошло не так много времени с их последнего разговора, но по ощущениям — не одна неделя. Он довольствовался её голосом исключительно на занятиях. Наблюдал за ней со стороны, но не смел приближаться. Это было его решением, о котором он неоднократно успел пожалеть, однако другого выхода попросту не видел.       Но он скучал по ней так, как никогда и ни по кому прежде. Теодор даже не знал, что его сердце в принципе способно на подобные чувства. И, наверное, не узнал бы никогда, если бы просто продолжил быть одиночкой и не попытался тогда узнать ее лучше.       — Как твои дела? — она первая нарушила тишину, пытаясь сгладить колючие углы неловкости.       Слизеринец пожал плечами и натянул на лицо улыбку, назвать таковой которую было смешно.       От их былого общения будто ничего не осталось, оно таяло на глазах, как первый снег, под все еще слабо греющим осенним солнцем. Оба чувствовали, как быстро расползалась между ними бездна отстраненности.       — Лучше не бывает, — ухмыльнулся он, стараясь держать эмоции под контролем. — А… ты как?       Тео умолчал о том, что внешний вид гриффиндорки в общем-то говорил сам за себя. Девушка явно забыла, что такое нормальный здоровый сон. Да и нервозность её поведения настораживала. Юноша хотел немедленно расспросить её обо всем, но теперь будто не имел на это права.       — В норме, — она улыбнулась в ответ. — Тео, мне уже нужно бежать, поэтому я…       — Да, конечно, — он перебил её на полуслове. Безумно хотелось постоять рядом с ней еще хотя бы пару минут, но правильные слова уже слетели с языка: — Не стану тебя задерживать.       Гермиона кивнула, неловко потоптавшись на месте еще пару секунд, после чего поправила волосы и направилась дальше по коридору.       — Тео, — остановившись всего на мгновение в нескольких метрах от слизеринца, она повернулась к нему и произнесла: — Я была рада тебя увидеть.

***

      В комнате было холодно. Камин не спасал, огонь внутри него был будто искусственным. Собственное сердце, кажется, перестало справляться, с трудом разгоняло по венам кровь, из-за чего и не получалось согреться.       Аарон стянул перчатки, положив их на край стола. Хотелось бросить этот ненавистный предмет гардероба в огонь, чтобы тот сгорел дотла, но поступать так опрометчиво было нельзя, поэтому, подавив это желание, молодой человек присел на корточки возле камина. Пару секунд он смотрел, как танцуют языки пламени, после чего поднес ладони ближе, потирая их друг о друга.       Просидев так пару минут, он, наконец, почувствовал облегчение. Если бы не проклятие, Аарон никогда бы не смог по достоинству оценить базовые человеческие потребности. Прикрыв глаза, он попытался расслабиться, но вышло бездарно. В голову не успела скользнуть ни одна мысль, как горло уже привычно сдавило.       Картинка перед глазами начала размываться, предметы задвоились, смазываясь между собой. Новый приступ кашля безжалостно пытался выплевать легкие, а во рту тут же появился знакомый металлический привкус крови.       Надоело.       Подобное больше не пугало, но ужасно изматывало.       Аарон прекрасно помнил, когда это случилось с ним в первый раз. Ему было семь, и собственная кровь от кашля ввела его в настоящий ужас. Тогда еще родители успокаивали его, уверяя ребенка, что он просто заболел чем-то похожим на маггловскую пневмонию. Когда ему было семь, никто не рассказывал ему о родовом проклятье.       Приступы случались крайне редко, раз в несколько месяцев, и все можно было списать на ослабленный иммунитет. Но чем старше Аарон становился, тем больше размышлял о природе своих симптомов. К одиннадцати годам он стал догадываться, что родители что-то скрывали. Их выдавали взволнованные взгляды, тихие перешептывания у него за спиной и чересчур натянутые улыбки.       На двенадцатом году его матери не стало. Она погибла при родах вместе с ребенком. Аарон знал, что у него должна была родиться сестра. И незадолго до дня, что отметился траурно-черным цветом в календаре и мрачным клеймом в душе, они вместе с мамой выбрали девочке имя — Кассиа. Тогда вся семья была счастлива, тогда вера в чудо и счастливое будущее еще ярко горела в сердце всех Андерсонов.       Аарон зажал пальцами переносицу и крепко зажмурился, отгоняя воспоминания. Было невыносимо помнить дни, когда все было иначе. Когда отец улыбался ему, а не походил на жалкое подобие собственной тени с выцветшими глазами, где теперь плескалась исключительная ненависть к миру, а в голове господствовала маниакальная идея спасти сына любой ценой.       Соберись, ну же.       Рука скользнула во внутренний карман пиджака в поисках спасительного зелья. Флакон грозился выскользнуть из дрожащих пальцев, но Аарон не без труда удержал его и, откупорив, осушил одним глотком.       Теперь нужно подождать. Совсем немного. Вот-вот станет легче.       И через несколько минут действительно отпустило. Кашель постепенно сошел на нет, головокружение проходило. Молодой человек делал глубокие вдохи и выдохи, пытаясь унять этим учащенное сердцебиение.       Он вздрогнул, когда в дверь раздался осторожный стук. Аарон возвел глаза к потолку, благодаря Мерлина, что приступ прошел до назначенной встречи.       — Заходи, Гермиона, — бросил он, все еще не в силах подняться на ноги.       Почувствовав кровь в уголке губ, он резким движением стер её рукавом и только теперь заметил отсутствие перчаток.       — Добрый вечер, — поздоровалась девушка, неловко переминаясь с ноги на ногу у входа. — Простите, я немного задержалась…       Гриффиндорка хотела сказать что-то еще, вероятно в свое оправдание, но её взгляд зацепился за кисти рук молодого профессора, которые быстро оказались скрыты черной кожей. Она нахмурилась, пытаясь понять, показалось или же нет.       — Ничего, проходи, не стесняйся, — Аарон натянул на лицо дежурную доброжелательную улыбку, создавая абсолютно невозмутимый вид.       Гермиона поджала губы, задумчивая морщинка пролегла между её бровей. Тень сомнения мелькнула на её лице, когда любопытный взгляд забегал по его лицу.       — Все в порядке? — она не могла не спросить. Размазанный след крови, идущий от губы к щеке, испарина на лбу и уставшее и одновременно встревоженное выражение слишком привлекали внимание.       — Да, — он кивнул, нервно подтягивая перчатку.       — Мне показалось, что…       — Гермиона, все в порядке, — с нажимом повторил Аарон, пресекая дальнейшие расспросы. — Даже если тебе что-то показалось, мы не будем обсуждать эту тему, договорились?       Грейнджер стыдливо опустила глаза. Лезть не в свое дело сейчас было бы совсем неуместно. Она и так напросилась к профессору, чтобы докопаться до необходимой ей информации, а неправильное поведение могло бы все испортить. Аарон уже сделал ей одолжение, что согласился помочь, а значит она должна уважать его границы. К тому же, она, как никто другой, понимала нежелание делиться больной темой.       — Может, хочешь чего-нибудь? Чай или кофе? — чтобы смягчить углы напряженной атмосферы, поинтересовался молодой человек. — Медовый раф из «Сладкого Королевства», конечно, не обещаю, но моих способностей хватит на обычный капучино.       В груди приятно потеплело, а искренняя улыбка коснулась ее губ от воспоминания о их неловком знакомстве в Хогсмиде. И кажется, Аарон тоже на мгновение вернулся в тот теплый солнечный день. На щеках вновь появились те самые ямочки. Эта маленькая особенность служила напоминанием, что перед гриффиндоркой действительно находился все тот же Аарон, а не измотанная до полусмерти тень.       — Думаю, не стоит, если вы не хотите, чтобы кофе снова оказался у вас на одежде, — Гермиона позволила себе короткий смешок. Она вспомнила, как задрожали тогда её колени, как потом еще долгое время переживала об этом инциденте. Сейчас это выглядело исключительно как один из немногих забавных моментов ее жизни.       Улыбка на его лице стала шире, губы приоткрылись, демонстрируя ряд ровных белых зубов.       — Надеюсь, ты больше не волнуешься об этом?       — Мне все еще немного стыдно, но если бы тогда все действительно закончилось прогулкой, то, боюсь, я бы действительно сошла с ума от неловкости.       Аарон с наигранной обидой поморщил нос.       — Да ладно, со мной было бы не так скучно, как ты думаешь, — отмахнулся профессор, усаживаясь в кресло. Рукой он указал на второе, призывая девушку расположиться.       Гермиона нахмурилась, не сразу разобрав смысл сказанного, но в следующую секунду засмеялась.       — Я вовсе не то имела ввиду, вы же знаете.       — Знаю, — он пожал плечами.       В голову скользнула мысль о том, как же хорошо сейчас было просто поговорить с кем-то. Не объяснять очередную тему урока, не отвечать дежурными фразами другим профессорам, не отчитывать бегающих по коридорам первокурсников.       Не обсуждать сквозь зубы свою приближающуюся смерть с отцом.       Короткий шуточный диалог, но какое же спокойствие и облегчение он принес. Он стал глотком свежего воздуха. Вспышкой света, показавшей всего на мгновение, что за его личным кошмаром все еще существовала жизнь.       В комнате на несколько секунд повисла тишина. Гермиона о чем-то задумалась, опустив глаза, а он воспользовался моментом, чтобы рассмотреть Героиню войны. В его голове не укладывалось, как эта скромная хрупкая девушка могла сражаться с настоящими темными волшебниками. И Аарон был наслышан о том, какие ужасы ей пришлось видеть и пережить в столь юном возрасте.       — Кхм, — она нарушила молчание, перебирая собственные пальцы. — Спасибо, что согласились ответить на мои вопросы, но, я правильно понимаю, что название нужного мне колдовства вы не раскроете?       Андерсон сменил позу, оперевшись предплечьями на колени и сцепив пальцы в замок. Испытующе взглянув на воплощение любопытства в лице гриффиндорки, он произнес:       — На самом деле, в Темных Искусствах есть целый раздел по заклятиям, воздействующим на сознание.       — «Империо» относится туда же, верно?       — Да, — он утвердительно покачал головой. -Империус непосредственно влияет на мозг, закладывая в нем навязчивую идею, не выполнить которую невозможно, то есть подвергшийся проклятию в любом случае исполнит чужую волю. Но без постоянного поддержания заклинания эффект проходит в течении суток.       Гермиона смотрела ему прямо в глаза, жадно впитывая каждое слово.       — Но оно не может вызывать галлюцинаций, к тому же в течении такого длительного времени.       Это было очевидно, но стоило отмести хоть один вариант.       — И что это может быть?       — Существует одно проклятие. Первым симптомом являются навязчивые образы того, чего человек боится. Это может быть все, что угодно: люди, животные, предметы, даже целые сцены из жизни, — рассказывал Аарон, перебирая в голове все, что он мог знать об этой теме. — Со временем картинка может «обрести голос» и общаться с жертвой, внушать ему те или иные мысли.       — Это… напоминает телесный Патронус, с которым отправляют послание, — нахмурившись, рассуждала Гермиона. — Видения служат точно так же, сводя с ума и внушая желаемое того, кто наложил проклятие.       — Может, от части. Целью проклятия действительно служит доведение до помешательства. Столетия назад его часто использовали для устранения врагов, делая тех либо совсем недееспособными, либо подстраивая поведение «жертвы». Но если покопаться в истории, можно найти информацию, что с помощью него так же учили людей бороться со своими страхами.       — Как проверить наверняка? Как убедиться, что это действительно вмешательство извне?       Между бровей профессора пролегла морщинка, а губы сжались в тонкую линию.       — Это сложно, как я уже говорил, — задумчиво произнес Аарон. — Есть что-то еще, чем ты можешь поделиться?       — Я не знаю. Кажется, будто я действительно рассказала все, — разочаровано вздохнула девушка, перебирая в голове воспоминания.       — Попробуй еще раз. Когда и как это началось?       — Хорошо, — кивнула Гермиона, поерзав в кресле. — Если я правильно поняла, то началось это примерно с того дня, как на свободу сбежали Пожиратели смерти.       От нее не скрылось, как напряглось тело молодого человека от упоминания ПСов. Аарон сильнее стиснул зубы, а взгляд пронзал сосредоточенностью и вниманием.       — Его повсюду стал преследовать образ одного из пожирателей, разговаривать с ним.       Андерсон тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди.       — Мы говорим о Малфое, верно? — решив не тянуть с догадкой, произнес молодой человек.       — С чего вы это взяли? — пытаясь скрыть удивление, нервозно пожала плечами Гермиона.       — Я знаю, что прав. И нам будет проще вести диалог, если ты признаешься.       Грейнджер показалось, что зеленые глаза сверкнули злостью, стоило фамилии слизеринца зависнуть в напряженном воздухе.       Она прикусила губу, надеясь, что Драко не уничтожит ее на месте за то, что она кому-то проболталась о его проблеме. Но у нее была причина, не так ли? Она действовала исключительно во благо.       Подбородок дернулся в слабом неуверенном кивке. Теперь скрывать что-то было бессмысленно.       — Он видит отца?       — Да. И сегодня утром это случилось опять. Но в этот раз Малфой был будто уверен, что это не галлюцинация. Он разгромил всю комнату, а потом вовсе заперся несколькими защитными заклинаниями.       Аарон выжидающе смотрел на Гермиону, ожидая еще каких-нибудь подробностей.       — И что Люциус говорит ему в этих галлюцинациях?       Грейнджер пожала плечами. Драко не соизволил этим поделиться, выставив её за дверь.       — За этим колдовством может стоять его отец? — спросила девушка.       — Вряд ли. Его палочку изъяли в Азкабане, — ответил Аарон. Он знал, что тот сейчас находился в его поместье и не имел никакого оружия, но это была тайна, не доступная никому за пределами особняка, поэтому поспешил оправдать свое заявление обычной догадкой. — По крайней мере, я так думаю.       — А если он раздобыл еще одну? Я понимаю, что если бы он сунулся в какое-то людное место, то его бы сразу поймали. Но ведь может же быть такое, что у него есть сообщники, готовые помочь?       — Такой вариант допустим, — профессор неоднозначно дернул плечом.       Мысли в голове разделились на кусочки пазлов. Аарон не был посвящен во все дела старухи де Блуа, но с большой вероятностью это могло быть ее рук дело. И скорее всего, являлось частью сделки. Сибилль еще не дала ответа на главный вопрос о том, как снять проклятие, но благо у юноши было неплохо развито критическое мышление, позволяющее строить логические цепочки. Если все-таки младшего Малфоя мучило её колдовство, то на то явно имелась причина. Он был нужен ведьме.       — И что же делать? — девичий голос был пропитан мольбой.       — Тебе — держаться от Малфоя подальше, — помолчав пару секунд, серьезным голосом произнес профессор. Немигающим взглядом он наблюдал за её реакцией, предвкушая вопросы.       — Почему?       — Потому что, если это колдовство, то он опасен. И я советую обратиться с этой проблемой к специалисту.       — Опасен? Что это значит? — она нахмурилась, потупив взгляд.       — Ты сама сказала, что галлюцинации становятся реальнее. Однажды он запросто перепутает их с реальностью и будет способен нанести вред невиновному.       — Нет! — Гермиона подскочила с кресла. — Это просто нужно остановить. Пожалуйста, скажите, что для этого нужно предпринять?       Девушка принялась нервно мерить комнату шагами, заламывая пальцы. Весь её вид кричал о готовности броситься в омут с головой и наломать дров.       Аарон мог бы попытаться помочь. Мог, но не станет. В конце концов, именно из-за семейства Малфоев он был вынужден сейчас бороться за свою жизнь всеми силами. И даже если Драко был непричастен к наложению проклятию, он в любом случае был далеко не хорошим человеком, ради которого Андерсон бы пожертвовал своим шансом на спасение.       То, какую картину наблюдал профессор эти два месяца, позволило убедиться, что Малфои не менялись из поколения в поколение. Они все так же считали себя богами над смертными, частью единственной высшей расой чистой крови. Да, Драко был лучше своего отца, он не являлся убийцей, но это не отнимало того, что он буквально состоял из заносчивости, надменности и чувства превосходства.       И Аарон искренне не понимал такого ярого желания Гермионы помочь ему. Догадка, конечно же, закралась в голову, и если она действительно испытывала влечение к этому человеку, это априори не закончится для нее ничем хорошим.       — Я постараюсь что-нибудь придумать, если ты дашь мне слово, что будешь держаться от него подальше.       Тон его голоса был таким холодным, что Гермиона замерла, боясь возразить. Она молча открыла рот, пытаясь найти хотя бы одно подходящее слово, но вновь была прервана профессором:       — В противном случае, я доложу директору о том, что происходит с Малфоем. И будь уверена, никто не станет медлить. Насколько мне известно, он имеет отвратительную репутацию. Его без раздумий изолируют в Святом Мунго.       Грейнджер была готова взвыть от досады.       — Прости, Гермиона, но это для твоего же блага, — голос смягчился, Аарон окинул девушку снисходительным взглядом. — Сейчас ты можешь считать меня безжалостным чудовищем, но со временем ты поймешь, что я прав.       Гриффиндорка прикусила губу. Разумом она уже понимала, что в словах профессора была правда, была логика. И ей самой было очевидно, что какая-никакая связь с Малфоем её просто погубит, но она не могла с собой ничего поделать. Эмпатия в купе с синдромом спасателя и чем-то похожим на извращенную привязанность рвали её на куски.       — Но я живу с ним в одной башне, и у нас куча совместных обязанностей старост. Я не смогу избегать его, даже если захочу, — рассуждала девушка.       Аарон задумался, сжав переносицу двумя пальцами.       — Не говорите ничего МакГонагалл, прошу, — полушепотом умоляюще произнесла Гермиона. С языка тут же слетело: — Он убьет меня.       Темные брови молодого человека взлетели вверх.       — Пока я не стану никому ничего рассказывать, но если ты боишься, я могу договориться с директором, чтобы вас расселили.       — Не нужно, — она помотала головой, хотя и задумалась о том, что это было бы неплохой идеей. — Я буду стараться просто держать дистанцию.

***

      — Пойдем, ну же, — Джинни сложила руки в умоляющем жесте, состроив при этом такие жалостливые глаза, что отказать ей было просто невозможно. — Нам нужно развеяться, и ты сама это знаешь!       Гермиона вздохнула, возведя глаза к потолку. Подруга уговаривала её пойти по магазинам в поисках лучшего платья на хэллоуинский вечер. Праздник был уже на носу, и когда Джинни поняла, что пойти туда ей не в чем, разыграла самую настоящую трагедию.       — Надень то зеленое, которое купила в начале года, — парировала Грейнджер. — Ты же надевала его всего раз.       — Оно совсем не подходит тематике бала, — фыркнула девушка. — Да и в общем-то, я просто хочу прогуляться.       Здесь Гермиона была с ней согласна. Она не любила все эти многочасовые походы по магазинам, но сейчас была готова сбежать куда угодно из стен Хогвартса, которые в какой-то момент перестали дарить привычное чувство комфорта и безопасности, превратившись в склеп мрака и холода, пугающий своими тенями. Грейнджер не знала чем были вызваны подобные ощущения, но предчувствие действительно было гадким. И хоть она не говорила об этом ни с кем, все же чувствовала перемену настроения и Джинни, которая последние три дня таскала её по всем окрестностям школы и Хогсмида, отказываясь проводить даже лишний час в пределах замка.       — Хорошо, — согласно кивнула Гермиона. — Собирайся. Встретимся через десять минут у входа.       Младшая Уизли облегченно выдохнула, натянув на лицо улыбку, и тут же ретировалась в направлении башни Гриффиндора. Гермиона же направилась в собственную комнату, стиснув зубы.       Когда портрет закрылся за её спиной, она вновь оказалась в темном помещении гостиной. Солнце не заглядывало в окна уже неделю, прячась за нескончаемыми тучами, что периодически выдавливали холодные капли, отбивающие по стеклам похоронный марш. В башне старост царствовала мертвая тишина, что в купе с общим напряжением создавало крайне апатичную обстановку.       Казалось, что после той самой ночи, все изменилось окончательно и бесповоротно. Гермионе даже не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы исполнить обещание минимизировать общение с Малфоем, что она дала профессору. Драко стал избегать не только её, но и общество любых других людей. Изредка она видела его на занятиях или в Большом зале, когда друзья все же вытаскивали его из стен клетки, в которую он сам себя и заточил, сидя в собственной комнате. И с каждым разом, когда он попадал в её поле зрения, ему будто становилось только хуже.       Малфой похудел, что было неудивительно. Он почти не посещал завтраки, обеды и ужины. И без того бледное лицо сделалось совсем серым, круги под отсвечивающими безумием глазами, и тени под острыми скулами почти превратили его в инфернала.       Иногда Гермиона просыпалась посреди ночи от очередного грохота в его комнате. Слышала, как он говорил с галлюцинацией Люциуса, как швырялся предметами. И каждый раз страх рассыпался по ее телу миллионами мурашек и давил на легкие, заставляя задерживать дыхание.       Сейчас в башне было неестественно тихо. Девушка знала, что он находился у себя, поскольку видела в коридоре Блейза и Пэнси, а значит либо они и не пытались вытащить его в выходной день куда-нибудь, либо попытка оказалась безуспешной.       Стараясь не создавать лишнего шума, Гермиона поднялась к себе в комнату. Осторожно закрыв дверь, она прижалась к ней спиной и так же бесшумно выдохнула. Стянув с себя школьную форму, она переоделась в теплый свитер, связанный Молли Уизли ей в подарок на Рождество, и темно-синие джинсы. Заплела волосы в косичку, тут же пряча ее под шапкой.       Гермиона достала из тумбочки отложенные деньги на непредвиденные расходы, и положила кошелек в карман куртки. Она не стала задерживаться в башне ни на минуту, поэтому так же быстро и тихо покинула ее. Уж лучше она будет мерзнуть на улице, чем продолжит вдыхать пропитанный тревогой и напряжением воздух этого места.       Джинни ждала ее у оговоренного места, нервно постукивая пальчиками по ремешку собственной сумки. Ее лицо озарилось улыбкой, когда она увидела подругу.       — Ну что, идем? — она подставила локоть, предлагая взять ее под руку.       — Идем, но пообещай, что в магазине не проведем кучу времени, как обычно, — шутливо подметила Гермиона.       — Как я могу такое обещать? Если все приличные платья уже раскупили, боюсь, мы пробудем там до утра, — она хихикнула, и девушки направились к выходу из замка.       Густой туман и не думал рассеиваться. Влажный воздух пропитался запахом прелой листвы и сырой земли. Из-за темных туч казалось, что дело близилось к ночи, но на деле часы едва показывали три часа дня. Но даже такая мрачная погода не смогла удержать толпу студентов в школе в выходной день. Ребята, поделившись на небольшие группы, прогуливались по двору, спешили в Хогсмид.       Гермиона была погружена в собственные мысли, и плохо слышала болтовню Джинни, периодически поддакивая и автоматически отвечая короткими фразами.       — Поэтому пусть скажет «спасибо», что я всего лишь взорвала его котел, а не сделала чего похуже, — подытожила Уизли, задрав подбородок.       На горизонте уже виднелись улочки Хогсмида, когда гриффиндорок окликнул мужской голос. Девушки обернулись, и Джинни тут же закатила глаза, сложив руки на груди. Перед ними возник силуэт Забини, с которым она поругалась сегодня утром из-за какого-то глупого спора на Зельеварении.       — Привет, — поздоровался он, окинув обеих взглядом.       — Чего тебе надо? — Уизли сощурила глаза. — Мало было взорванного котла? В следующий раз подожгу тебе мантию!       — Мы же все выяснили, — он поднял руки в примирительном жесте, сделав шаг назад в целях собственной безопасности. — Я понял, что ты права. Прекрати мне угрожать!       — Я обязательно подумаю над твоим предложением, а сейчас говори, чего хотел, и брысь отсюда.       Любой намек на шутливое настроение стерся с его лица. Гермиона редко видела этого парня серьезным, и поэтому такая перемена ее натурально напрягла.       — Грейнджер, ты…       Он не успел закончить, поскольку ему тут же прилетел подзатыльник от Джинни.       — Сколько раз тебе говорить, чтобы ты обращался к моей подруге по имени, Забини?!       Блейз поморщился, глубоко вздохнув, но тут же исправился:       — Хорошо. Гермиона, ты не видела сегодня Малфоя?       — Нет, — она пожала плечами. — Он же почти не выходит из комнаты.       — Я заходил к нему сегодня, но, либо он прикинулся мертвым, либо его там вовсе не было.       — Может, он просто не захотел открывать?       — Я надеюсь на это, — слизеринец сделал какой-то неопределенный жест рукой, поджав губы. — Но предчувствие какое-то нехорошее.       Гермиона и Джинни переглянулись. Теперь это предчувствие кольнуло и Грейнджер тоже. Она догадывалась, что друзья Малфоя были в курсе всех обстоятельств, но она никогда не обсуждала этого с ними. Да и вряд ли кто-то из слизеринцев знал о ее посвященности.       — Ладно, — Блейз отмахнулся. — Надеюсь, все в порядке. Не хотите посидеть с нами в «Кабаньей Голове»? — он резко перевел тему, пытаясь придать лицу непринужденное выражение.       — Мы хотели купить платья к Хэллоуину, — чувствуя общее напряжение, более спокойно отозвалась Джинни. — Если Гермиона будет не против, мы можем подойти позже.       — Хорошо, — кивнул Забини, в чьих глазах до сих пор читалась задумчивость.       — Кто вообще будет? — спросила Уизли.       — Тео и Пэнси.       Джинни немного поморщила нос при упоминание второго имени, но все же кивнула. Гермиона же молча вскинула брови, искренне не понимая, почему Блейз решил пригласить их обеих.       — Ладно, до встречи.

***

      Джинни примеряла четвертое платье, крутясь перед зеркалом. Оно было чудесным, похожим на ясную звездную летнюю ночь. Темно-синяя ткань с вкраплением мелких блесток села точно по фигуре. Атласный лиф аккуратно подчеркивал грудь, юбка в пол двигалась в такт каждому движению, а завершали всю красоту шифоновые рукава и такого же материала второй слой платья.       — Если ты не возьмешь его, я заставлю тебя пойти на бал голой, — произнесла Гермиона, завороженно глядя на то, как чарующе переливались невесомые блестки.       — Тебе нравится? — Джинни улыбалась, определившись с выбором. — Оно то самое!       — Ты будешь самой красивой, — констатировала гриффиндорка.       — Мы будем самыми красивыми, — исправила ее подруга.       — Ну нет, я не умею выглядеть даже приблизительно так же великолепно как ты, — усмехнулась Гермиона.       — Вздор! Мы сейчас же подберем тебе лучшее платье, и я лично займусь твоим образом.       Джинни попросила продавца упаковать ее платье и занялась поиском подходящего для подруги. Она брезгливо отвергала все предлагаемые варианты, активно шаря руками по вешалкам.       Гермиона терпеливо ждала, пока Уизли накидывала ей в руки что-то более или менее симпатичное. И когда поиски остановились на бордовом, немного готическом платье, у нее буквально загорелись глаза.       — Бегом в примерочную! — она подтолкнула подругу в спину. — Обязательно начни с этого.       Грейнджер послушно юркнула за шторку и попыталась самостоятельно справиться с замком на спине.       — Оно такое длинное, — запутавшись в подоле, недовольно буркнула девушка, непривыкшая к подобной одежде.       — Готова? — проигнорировав комментарий, спросила Джинни и нагло вторглась в примерочную. — С ума сойти… Гермиона, как ты могла прятать себя за этой серой школьной формой, имея такую фигуру?       — Я чувствую себя глупо, — девушка ссутулилась, придирчиво рассматривая себя в зеркале. Она стеснялась своего угловатого тела, потому и носила зачастую мешковатую одежду.       Младшая Уизли подошла к ней со спины и надавила руками на плечи, заставляя ту выпрямиться.       — Почему? Оно невероятно тебе идет!       Гермиона приподняла подбородок. Платье действительно было очень красивым. Оно не было пышным, но и не обтягивало второй кожей. Легкая летящая ткань темно-бордового цвета придавала ее внешности благородности. Шея и руки вплоть до кистей были скрыты, но все это компенсировал глубокий вырез на спине.       Джинни распустила ее волосы, и достала из кармана свою волшебную палочку. Одним простым заклинанием она уложила непослушную копну в аккуратные локоны. Наклонив голову на бок, она нахмурилась, и, придя к какому-то внутреннему выводу, выпрямила каштановые волосы.       — Как ты это сделала? — вскинув брови, спросила Гермиона. — Ты должна научить меня этому заклинанию.       Она и не знала, что ее волосы, оказывается, доходили почти до поясницы, поскольку кудри скрывали настоящую длину. И сейчас она не могла отрицать, что выглядела по-настоящему элегантно в этом винтажном платье.       — А еще добавится макияж… Гермиона, он упадет, когда увидит тебя на балу, — с заговорщической улыбкой произнесла Джинни.       — Кто?       — Тео.       — Ты же знаешь…       — Знаю. И если ты не поговоришь с ним и сегодня, это сделаю я.       Гермиона поджала губы, сдержав стон обреченности.       — Пожалуйста, не надо. Все и без того очень запутанно, да и уже поздно.       — В каком смысле?       Она прикусила язык. Зачем она это сказала?       — Ну, — слова не шли в голову. Но не могла же она заявить подруге, что переспала с бывшим врагом, который, к тому же, с каждым днем все больше походил на психопата. — Я слышала, что у него кто-то появился.       Мерлин, что ты несешь, Гермиона?!       Джинни нахмурилась, но ничего не ответила. По ее глазам было видно, что она не особо поверила в услышанное, однако удержалась от комментариев.       — Ладно, переодевайся, и пошли на кассу.

***

      Спустя пятнадцать минут, девушки зашли в трактир. Окинув заведение взглядом, они нашли столик, за которым расположились слизеринцы. Паркинсон помешивала трубочкой какой-то коктейль, болтая ногой, пока Блейз что-то рассказывал Нотту. Вялое обсуждение было прервано Забини, который позвал гриффиндорок, махнув рукой.       Тео нахмурился, увидев в дверях Гермиону и Джинни, а Пэнси в удивлении вскинула брови. Кажется, Блейз не предупредил друзей о новой компании.       — Купили платья? — поинтересовался мулат, вскочив на ноги, и отодвинул стул для своей девушки.       — С каких пор ты такой джентельмен? — спросила Пэнси.       — Мне тоже интересно, — настороженно отозвалась Джинни и заняла место между Забини и его подругой.       Гермионе по иронии пришлось сесть рядом с Тео. Атмосфера за столом тут же стала напряженной, но никто не решил пускать привычных колкостей в адрес другого факультета.       Блейз постукивал пальцами по столу, думая, как разрядить обстановку.       — Пойду закажу нам выпить, — он пожал плечами. — Будут какие-нибудь пожелания?       — Возьми на свое усмотрение.       Забини ретировался. Пэнси откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. Они с Тео перекинулись взглядами, и тогда Гермиона произнесла:       — Мы думали, вы в курсе, что Блейз пригласил нас, но если вам некомфортно, мы можем уйти.       Джинни почти фыркнула, покосившись на Паркинсон. Она все еще недолюбливала слизеринку, хоть та и перестала пытаться добиваться от Забини чего-то большего, нежели дружба. А момент, когда она выложила Поттеру всю поднаготную, вовсе все еще вскипал ненавистью.       — Да ладно, — подала голос девушка. — Что мы, не сокурсники разве?       — Все в порядке, — поддержал Тео, улыбнувшись.       — Что ж, хорошо, — неловко выдавила Гермиона. — Уже готовы к балу? — спросила первое, что пришло в голову, дабы нарушить гнетущее молчание.       — Относительно, — Пэнси пожала плечами и сделала глоток своего коктейля. — Швея почти закончила мое платье. Завтра пойду на примерку.       — Дай угадаю, а прическу и макияж будут делать какие-нибудь супер-стилисты? — скептично парировала Джинни. — Чтобы наверняка все только на тебя и смотрели?       Слизеринка прищурилась, впившись взглядом в младшую Уизли.       — Джинни, перестань, — осадила ее Гермиона.       — А что такого я сказала? Я же не виновата, что у девочки проблемы с вниманием, что она вешается на чужих парней?       — Уизли, у тебя ко мне какие-то претензии? — с вызовом произнесла Пэнси.       — О, ты знаешь, и не одна.       — Кхм, — Тео попытался привлечь внимание. — Может, хотя бы на этот вечер вы отбросите взаимную неприязнь, чтобы мы спокойно провели выходной?       В этот же момент появился и Блейз, который поставил перед девушками стаканы со сливочным пивом.       — Нестареющая классика, — пояснил он и плюхнулся на стул рядом с Джинни.       Та угрюмо молчала, глядя перед собой, и Пэнси выглядела не менее раздраженной.       — Что уже случилось?       — Ничего, — в один голос ответили девушки и тут же переглянулись, пытаясь уничтожить друг друга взглядами.       Гермиона вздохнула, уже жалея, что согласилась на такую авантюру, как посиделки со слизеринцами. Несмотря на положительное отношение к Тео, и убеждение, что даже Паркинсон, на самом деле, неплохая девушка, проводить время вот так — казалось чем-то комичным и сложным.       Джинни осушила стакан почти что залпом, и вытерла губы рукавом. Блейз присвистнул, наблюдая за этой картиной.       — Не знал, что ты так умеешь, — он хохотнул. — Если продолжишь в том же духе, то боюсь, в школу придется нести тебя на себе.       — Смотри, как бы я тебя на себе не несла, — оскалилась Уизли.       — Хватит ворчать, — Блейз закатил глаза. — Лучше расскажи, как сходили в магазин. Выбрали что-нибудь?       Джинни неохотно ответила, но не перестала периодически бросать на слизеринку напряженные взгляды.       По мере того, как убавлялся алкоголь в стаканах, разговор становился все живее. И через какое-то время за столом даже раздался дружный смех с какой-то глупой шутки Забини. Гермиона заметила, что Пэнси и Джинни немного расслабились, пару раз обменявшись спокойными фразами. Наверное, это было хорошим знаком.       Но не успела она обдумать эту мысль, как ее прервала Джинни, обратившись к Теодору.       — Кстати, Нотт, а ты чего пришел без своей девушки?       Грейнджер зажмурилась, пытаясь провалиться сквозь землю.       — Джинни…       — Какой девушки? — непонимающе спросил он.       — Гермиона сказала, что у тебя кто-то появился, — будничным тоном ответила она и в один глоток допила уже третью кружку сливочного пива.       Гермиона хотела трансгрессировать, когда четыре пары глаз вопросительно уставились на нее. Она почувствовала, как кровь прилила к лицу, окрашивая его в красный цвет.       — Серьезно? — Блейз чуть не подскочил на месте. — И даже не сказал своим друзьям!       — И кто же она? — полюбопытствовала Пэнси.       — Мне тоже интересно, — Тео вскинул брови, не сводя взгляда с лица стушевавшейся гриффиндорки. — Что за девушка, Гермиона?       Она поджала губы, боясь посмотреть ему в глаза. И что она могла сказать? Мысленно она уже откручивала голову младшей Уизли.       — Я не знаю.       — Тогда с чего ты это взяла?       Сердце металось в груди как обезумевшее. Ладони вспотели, и девушка сжала их в кулаки.       — Я ничего не понял, — выпалил Блейз. — Так есть или нет?       — В школе кто-то сказал, — неуверенно промямлила она, продолжая закапываться все больше.       Теодор усмехнулся, всем видом показывая, что не поверил.       — Тебя обманули.       — Ну конечно! Было бы странно, если бы ты начал с кем-то встречаться, — произнес Забини.       — И что это значит?       — Черт, я не в плохом смысле, — он вскинул руки. — Я к тому, что ты сохнешь по Грейнджер, — прости, по Гермионе — а тут так сразу кто-то появляется.       Нотт медленно прикрыл глаза, приложив ко лбу ладонь. Стул справа от него отодвинулся.       — Я пойду подышу немного свежим воздухом, — встревоженным голосом оповестила гриффиндорка.       Тео увидел, как подрагивали ее руки, когда она задвигала стул. Девушка вышла на улицу, и он поддался порыву последовать за ней.       — А я покурю, — добавил он и быстрым шагом направился к выходу из трактира, захватив с вешалки куртку.       — Давай-давай, — ехидно ухмыльнулся мулат, отсалютовав бокалом ему вслед.       На улице моросил легкий дождь. Гермиона подставила каплям свое лицо, прикрыв глаза. Она пыталась дышать ровнее, чтобы придти в себя и избавиться хотя бы от части тяжелой неловкости. Голова кружилась от выпитого спиртного, ноги немного подкашивались, и если бы не последний диалог, это состояние смело можно было бы назвать легким.       Дверь за ее спиной хлопнула.       Только бы он не пошел следом.       — И зачем ты это сказала?       Не спрашивая разрешения, он накинул на ее плечи свою куртку, после чего встал рядом. Достал сигарету и сделал первую, глубокую затяжку.       Когда прошла минута, а она так и не ответила, он повернул голову, внимательно изучая ее лицо. Гриффиндорка стояла все так же, закрыв глаза и не двигаясь.       — Гермиона?       — Потому что Джинни настаивала, чтобы я поговорила с тобой, — призналась она, уставившись куда-то перед собой. — И мне пришлось выдумать что-то, чтобы она отстала с этой темой.       — Поговорила со мной? — уточнил он.       — Я рассказала ей, что ты не хочешь больше поддерживать никакого общения. А она решила, что это неправильно.       — В таком случае, ты могла просто сказать ей, что ты немного потеряла с моим решением. Но ты соврала. Зачем?       Куча мыслей путались между собой, играя в чехарду. Хотелось сказать так много всего. Она чувствовала, что была переполнена словами, но никак не могла связать их во что-то внятное.       — Но тогда я бы соврала, что ничего не потеряла.       Тео нахмурился, пытаясь переварить услышанное. Он сомневался, что правильно интерпретировал ее слова.       В этот момент порыв холодного ветра налетел подобного оголодавшему коршуну, потрепав волосы и одежду. Нотт поежился, а Гермиона совсем задрожала.       — Что ты хочешь этим сказать?       — Да какая уже разница?! — она внезапно перешла на крик, повернувшись к нему лицом.       К глазам подступили слезы, руки тряслись, а сердце болезненно сжималось. Она знала, что во всем был виноват алкоголь, который сейчас и выпустил наружу все ее эмоции, что копились внутри столько времени.       — Я только и делаю в этой жизни, что совершаю ошибку за ошибкой! Для чего я вообще поступила в Хогвартс? Для чего я осталась и впуталась в эту гребанную войну? Для чего подвергла родителей опасности, стрела им память и осталась сиротой? — из груди рвались сильные рыдания, слова сбивчиво слетали с уст за нехваткой воздуха. — Для чего вернулась в школу? Нужно было просто забыть все как страшный сон! Но нет же, я зачем-то оказалась здесь, на носу новая война, директриса пытается сделать из меня шпионку, я потеряла человека, с которым, наконец, почувствовала себя спокойно впервые за все эти месяцы, так еще и переспала с бывшим пожирателем, который, на минуточку, его друг!       Гермиона почувствовала, как подкашиваются ноги. Она хотела сесть прямо на землю, но Теодор подхватил ее за руки, привлекая к себе. Ей не осталось ничего, кроме как уткнуться в его грудь. Девушка плакала, срывая голос, пока Тео гладил ее по волосам, шепча на ухо какие-то успокаивающие слова.       Крепко стиснув зубы, он воздержался от каких-либо вопросов, чтобы не довести ее еще больше. Сейчас ей нужно было выпустить все эмоции, нужно было успокоиться. И пусть его сердце и голову разрывали собственные чувства. В этот момент это было абсолютно неважно.       Гермиона рыдала минут десять, не меньше. И когда всхлипы, наконец, начали стихать, он осторожным движением немного отстранил ее от себя. Взял ее лицо в свои ладони, вытирая слезы, и, игнорируя щемящее чувство в груди, улыбнулся. Он уже собирался что-то сказать, как девушка снова всхлипнула, положив свои руки поверх его ладоней:       — Я так ненавижу себя за все это.       — Эй, ну ты чего, — одной рукой он перехватил ее пальцы, сжимая их в ободряющем жесте.       — Лучше бы Лестрейндж убила меня в тот день в Мэноре.       Тео в момент помрачнел, в голове флешбеками замигали ужасные картины не такого далекого прошлого. Он снова вспомнил ее душераздирающие крики, забыть которые не сможет, наверное, никогда.       Теодор молча опустил взгляд, взял ее левую руку и осторожно закатал рукав свитера до локтя. Гермиона была не в состоянии одернуть ее, поэтому просто наблюдала за дальнейшими действиями. Слизеринец поджал губы, рассматривая уродливый шрам, который выглядел больно уж свежим. Внутри пылал пожар из ненависти к тетке Малфоя. И если бы она не была мертва, он прикончил бы ее собственноручно.       — Тео… — она предприняла слабую попытку вырваться. — Пожалуйста, не смотри.       Он все так же молча поднес руку к лицу, и нежным, почти невесомым прикосновением коснулся губами ее предплечья. Целовал каждую букву, вырезанную заколдованным кинжалом, пытаясь забрать хотя бы часть той боли, что она испытала.       — Колдомедики пытались как-то помочь избавиться от него? — он заглянул ей в глаза, которые уже были полны новой порцией слез.       Она закивала, и две слезинки скользнули вниз, оставляя за собой мокрые дорожки.       — После кучи попыток все, как один, говорили, что он никуда не денется.       — Я попробую что-нибудь придумать.       Рваный вдох вырвался из ее груди. Гермиона собралась силами, чтобы спросить:       — Откуда ты знаешь про шрам?       Нотт отвел глаза в сторону, а гриффиндорка заметно напряглась.       — Тео?       — Я был там в тот день. Я видел, что делала с тобой эта сумасшедшая. И я пытался помочь. Но судя по всему, защитных чар было мало, чтобы подобное прошло совсем бесследно.       Гермиона округлила глаза, не веря в услышанное. Сердце снова зашлось в бешеном темпе, казалось, что даже алкоголь в момент выветрился из организма.       — Это правда? — ее голос дрогнул.       — Правда. Поэтому прошу тебя, никогда больше не говори ничего подобного. Я бы не позволил там тебе умереть.       В горле встал ком. Девушка смотрела в карие глаза напротив и пыталась собрать мысли и чувства в кучу.       — Но почему?       — Этот вопрос не кажется тебе глупыми? — он усмехнулся и снова стер слезинку с ее щеки одним осторожным движением.       Вероятно, если бы Теодор не пытался помочь ей, она бы просто сошла с ума от пыток Круциатусом, или сердце вовсе не выдержало бы такой боли. Он спас ее, действительно спас. Не стоял и не смотрел, как она мучилась, а пытался помочь.       — Спасибо, — одними губами прошептала она, не в силах выдавить из себя что-то еще.       Тео больше не мог выносить эту тяжелую обстановку, поэтому принял решение хотя бы попытаться сбить напряжение.       Он поморщился, и широко улыбнулся.       — Этого мало.       — Я знаю, но…       Слизеринец щелкнул ее по носу, на полуслове обрывая заготовленную тираду. Гермиона в изумлении уставилась на юношу.       — Но, если ты сейчас же отбросишь все свои негативные мысли, улыбнешься мне и пообещаешь сегодня просто наслаждаться чудесным выходным днем, это будет больше похоже на благодарность.       Она почувствовала, что снова готова разрыдаться, но вместо этого просто бросилась к нему в объятия, крепко сжимая ребра.       — Тео, спасибо тебе за все.       Он положил подбородок на ее макушку, обнимая в ответ. Прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдох, и просто старался не думать сейчас о сказанном девушкой раннее.       Пошла к черту эта война, пошел к черту этот Малфой и все остальное. Главное, что она больше не плакала.       — Уже вся дрожишь, — подметил Теодор. — Пойдем к остальным?       Она шмыгнула носом и кивнула. Вытерев лицо от слез, попыталась натянуть маску непринужденности, и только после этого шагнула за слизеринцем внутрь трактира.

***

      Когда они вернулись, Забини сидел за барной стойкой, эмоционально рассказывая что-то молодому парню, который там работал. Гермиона успела испугаться, что из-за того, что он оставил Джинни и Пэнси одних, они могли уже переубивать другу друга. Но когда взгляд вернулся к их столику, рот приоткрылся сам собой. Девушки, мало того, что сидели живые и здоровые, так еще и дружелюбно что-то обсуждали, прерываясь на смех.       — Мы же уходили минут на тридцать, а не на месяц? — Тео хохотнул, взглянув на такую же удивленную Гермиону.       — Я уже не уверена, — она вскинула брови и последовала к столику.       — Мы думали, вы уже не вернетесь, — глаза Джинни жизнерадостно поблескивали от количества выпитого. — Надеюсь, вы поговорили?       Она заговорщически вскинула брови, обернувшись на вошедших, и едва не грохнулась со стула, промахнувшись мимо спинки. Паркинсон вовремя ухватила ее за плечо, а Джинни подняла ладонь, показывая, что ситуация была под контролем.       — Кажется, тебе хватит, — Гермиона вздохнула и предприняла попытку забрать у девушки кружку. Та протестующе замотала головой, пряча свое пиво.       — Отстань от нее, пусть веселится, — выкрикнул Забини, заметив движение за столиком, и покинул барную стойку, подойдя к друзьям.       — Под твою ответственность. Проводишь ее до самой комнаты, и если кто-то из преподавателей заметит ее в таком состоянии, ты не досчитаешься пары зубов, Забини.       — Да-да! — закивала Джинни. — У Гермионы отлично поставлен удар. Не перестану восхищаться тем, как на третьем курсе она разбила Малфою его надменное лицо.       Блейз расплылся в широкой улыбке и пододвинул свой стул ближе к Уизли, приобнимая ту за плечи.       — Сразу видно, что вы подруги. Джинни тоже постоянно угрожает мне порчей и насилием.       — Ты ударила Малфоя? — Теодор вскинул брови, с губ сорвался искренний изумленный смех.       — Ребята, мы должны кое-куда сходить! — воодушевленно воскликнула младшая Уизли. — Пэнси рассказала, что тут недалеко открылась лавка какой-то приезжей прорицательницы. Давайте заглянем, пусть погадает нам на будущее.       — Наверняка обычная шарлатанка, — усмехнулся Тео.       — Ну так даже интереснее! — поддержала Паркинсон. — Заодно прогуляемся. Думаю, нам всем стоило бы провериться перед тем, как возвращаться в Хогвартс.       Гермиона бросила на Джинни умоляющей взгляд, но та не повела и бровью, решительно настроенная на этот сомнительный поход.       — Да ладно тебе, вместе посмеемся, — Нотт легонько пихнул сомневающуюся девушку плечом.       — Грейнджер, ты же не зануда? — подначивала Пэнси. Тео не по-доброму сверкнул глазами в ее сторону.       — Хорошо-хорошо! — Гермиона закатила глаза, но не удержалась от улыбки. — Раз все уже согласились, я с вами.       Джинни оживленно захлопала в ладоши и подорвалась со своего места.       — Отлично! Блейз, расплатись пока что, а мы пойдем одеваться, — произнесла гриффиндорка и двинулась в сторону вешалки, стоящей у выхода.       Теодор пошел с Забини, оставив девушек одних. И как только слизеринцы оказались на достаточном расстоянии, Джинни придвинулась к подруге.       — Ну, как все прошло? — вполголоса поинтересовалась она.       — Перестала морозить этого бедолагу? — усмехнулась Пэнси.       Гермиона хмурилась, переводя взгляд с одной девушки на другую.       — Когда вы успели сговориться?       — Мы все обсудили и поняли, что нам нет смысла конфликтовать. Во всем был виноват Забини, — Паркинсон поморщила нос, взглянув на барную стойку, где тот рассчитывался с барменом.       — Да, и Пэнси на самом деле очень классная девчонка! — поддержала Джинни.       — Не верю, что слышу от вас подобное, — Гермиона потупила взгляд и коротко рассмеялась. — Но я рада, правда.       — Так что там с Ноттом? — продолжала любопытствовать слизеринка.       — Да ничего там интересного.       — Я так и думала! Нужно было брать все в свои руки, — Уизли закатила глаза.       — Еще не поздно, — Паркинсон подмигнула гриффиндорке.       Гермиона не успела даже возмутиться, поскольку была прервана мужскими голосами за спиной.       — Не поздно что? — спросил Блейз.       — Это наш маленький секрет, — девушка загадочно улыбнулась.       — Ну все, — Забини состроил наигранно обиженную гримасу, обратившись к Нотту. — Теперь они будут втроем строить против нас козни. Мы обречены.       Веселое настроение накрыло всех, вызвав волну смеха.       — На данный момент обречен только ты. Теодор пока в безопасности, — Джинни легонько ударила его кулачком в грудь.       — Отставить шабаш! Такой красивый, веселый, умный и талантливый мужчина, как я, не должен страдать!

***

      Когда вся компания оказалась на улице, погода кардинально изменилась. Градус понизился, превратив дождь в первый снег, что белыми мухами хаотично танцевал в холодном воздухе. Крохотные снежинки тут же таяли, касаясь земли, но несмотря на это вокруг завис отчетливый запах приближающейся зимы.       Снег в октябре ненавязчиво предвещал раннюю зиму, но это не портило общего настроения. Джинни, раскинув руки в стороны, закружилась на месте, радуясь погоде, совсем как ребенок. Она протянула ладони Гермионе и, не дожидаясь согласия подруги, утянула ее за собой, заражая счастливым смехом.       Пэнси приблизилась к Теодору, заметив, что как только Гермиона отвернулась, тот тут же изменился в лице. Между бровей пролегла морщинка, выдавая глубокую задумчивость.       — Все в порядке? — спросила она.       — Конечно, — как можно более непринужденно отозвался юноша.       — А так и не скажешь.       — Пэнс, ну чего тебе? — он страдальчески возвел глаза к небу.       — Хочу узнать, как прошел диалог. Есть потепление?       — Ага, — он усмехнулся. — С Малфоем несомненно есть.       Девушка нахмурилась, недоверчиво заглянув в карие глаза.       — Чего? Она тебе сказала, что встречается с Малфоем? Драко же в курсе, что она тебе нравится.       — В курсе, — подтвердил Теодор. — Но его это не остановило, когда он тащил ее в постель.       — Они переспали? — Паркинсон округлила глаза, не веря в услышанное. Когда Тео шикнул на нее и кивнул, она немного понизила голос. — Как она рассказала тебе об этом?       — В порыве эмоциональной тирады. Вот только боюсь, что я не понял, что именно она имела ввиду.       — То есть?       Тео задумался, пытаясь вспомнить дословно. Не так давно он неплохо сблизился с Пэнси на фоне схожей истории. Чуть больше недели назад он застал ее пьяную и плачущую ночью в одном из коридоров Хогвартса и не смог пойти мимо. Тогда они разговорились впервые, выливая друг другу собственную боль. И Теодор знал, каких невероятных усилий девушке стоило держать лицо в компании Забини, натянув горделивую маску и играя на публику, что ей откровенно плевать на этого осла. А Пэнси знала все о том, почему Нотт принял решение оставить Грейнджер, знала о Малфое и его действиях в сторону гриффиндорки.       — Она сказала, что совершила ошибку, когда потеряла человека, с которым чувствовала себя спокойно, а потом переспала с его другом.       Паркинсон сперва потупила взгляд, а потом взглянула на Нотта, как на последнего придурка, скептично выгнув бровь.       — И что именно ты не понял? Что она считает ошибкой свой перепихон с Малфоем?       Горло продолжало неприятно сдавливать. Ему и без того было больно думать об этом, а из-за обсуждения подобного вслух, мозг вовсе стал транслировать извращенные картинки Драко и Гермионы.       Сердце ныло, пока сознание подкидывало образ гриффиндорки, наслаждающейся и извивающейся под его другом. Внутри вскипала злость, глаза заблестели недобрым огоньком. Нотт сжал челюсти, тяжело вдыхая через нос. Рука принялась искать в кармане пачку сигарет.       — Нотт, какого черта? — прошипела Пэнси.       — Что? — раздраженно спросил Теодор, не в силах справиться с зажигалкой дрожащими руками.       — Даже не смей обвинять в чем-то её, — неожиданно даже для самой себя произнесла слизеринка. — Ты сам не приложил никаких усилий для того, чтобы она была с тобой. Так мало того, послал её на все четыре стороны из-за своей трусости. Она что, должна была хранить тебе верность на основании призрачного факта твоей к ней симпатии?       — Паркинсон, пожалуйста, давай мы перестанем говорить об этом, — взмолился юноша, возведя глаза к небу.       — Да, конечно! Давай перестанем, продолжай страдать в одиночестве! — Пэнси не пожалела сил, вкладываясь в удар по плечу слизеринца. — Только вот если ты не будешь шевелиться, пуская все на самотек, то могу тебя поздравить: ты на всю жизнь останешься несчастным наблюдателем.       — Она будет короткой, так что долго мучится не придется, — равнодушно выпалил Тео.       — Вот об этом я и говорю! Ты гребаный пессимист, Теодор Нотт. Ты свыкся с мыслью, что скоро придет конец всему, и даже не хочешь пытаться бороться, — девушка всплеснула руками. Из-за эмоций она снова повысила голос, чем привлекла внимание остальных ребят, беседующих до этого о чем-то своем.       — Паркинсон, снова душишь невиновного своими нотациями? — шутливо поинтересовался Блейз, не расслышав сути их спора.       — Пошел в задницу, Забини, — она нахмурилась, готовясь отвесить оплеуху еще и ему, но была прервана Ноттом, который по-дружески закинул руку ей на плечо, прижимая к себе в попытке угомонить девчонку.       — Все нормально, но подслушивать чужие разговоры не хорошо. Мама не учила? — Теодор улыбнулся.       — Подслушивать? Да она ж орет, как бешеная. Тут весь Хогсмид станет невольным слушателем! — мулат рассмеялся и приготовился уворачиваться от ударов, но Нотт удерживал слизеринку.       — Пусти меня! Я сейчас же придушу его, — она попыталась вырваться.       — Блейз! — осуждающе шикнула Джинни.       Гермиона все это время наблюдала за сокурсниками, сведя брови к переносице. Завершение их диалога, которое действительно непроизвольно коснулось ушей, пробудило любопытство.       — Прекратите уже, — Уизли закатила глаза, после чего, ускорив шаг, добавила: — Кажется, мы пришли.       Почти на окраине деревушки действительно расположилась небольшая палатка с вычурной вывеской, гласящей о предсказаниях. Ребята скептично переглянулись между собой.       Забини подошел ближе и принялся рассматривать доску, на которой мелким шрифтом было написано всего одно правило: «Вход строго по одному».       — Ну что? Кто первый? — он усмехнулся.       Девушки, пребывающие до этого в довольно веселом расположении духа, вдруг затихли. Гермиона отчего-то почувствовала, как по коже пробежал холодок, будто им веяло от мрачной потрепанной двери.       Теодор растерялся, ощутив небольшой толчок в спину. Он вопросительно уставился на Паркинсон, задравшую подбородок.       — Давай, дерзай. Иди и посмотри на свое будущее, убедись, что я права!       — Насчет чего? — спросила Гермиона.       — Что у него скоро отрастут уши и хвост, и он превратится в осла окончательно, — парировала Пэнси.       Нотт закатил глаза и выбросил догоревший фильтр. Он не стал спорить. Только натянул на лицо непроницаемую маску безразличия и недоверия, после чего постучал в дверь. Та тут же медленно открылась внутрь, сопровождаемая противным скрипом петель и являющая непроглядную темноту небольшого помещения.       Под одеждой зашевелились мурашки, но на лице не дрогнул ни один мускул. Теодор сделал шаг внутрь, и дверь резко захлопнулась за его спиной. Юноша инстинктивно вздрогнул и напряг зрение, пытаясь разглядеть хоть что-то.       Кажется, здесь было холоднее, чем снаружи. Могильный холод крепко обнял его за плечи, лаская тело ледяными лапищами. Здесь стоял странный резкий запах каких-то благовоний.       — Добрый вечер? — неуверенно произнес он, не решаясь двигаться дальше.       Внезапно справа от него зажглась свеча, потом еще одна и еще. При слабом освещении уже можно было построить представление об общей картине. Что-то эфемерное, похожее на туман или дым, скользило по полу, скрывая внутри себя ноги вплоть до щиколоток.       Комната была немного больше, чем казалась на первый взгляд. В самом её конце располагался круглый стол, накрытый длинной потрепанной выцветшей скатертью. Возле стола и на нем располагалась различная мрачная атрибутика: свечи разных форм и размеров, небольшие камни с нацарапанными на них символами, карты с незнакомыми ему картинками, треснувшее зеркало и, конечно же стеклянный шар.       Не такой, как в кабинете Прорицаний, а куда большего размера, внутри которого шевелилось что-то бесформенное. Тео принялся вглядываться в меняющиеся образы, и тут же уловил слабый неразброчивый шепот, нарастающий с каждой секундой. Он не понял, откуда доносились звуки: из шара, из собственной головы или из теней помещения.       Вся комната была завещана какими-то тряпками, так же исписанными рунами. Атмосфера была тяжелой, давящей на сознание. Остатки трезвого рассудка призывали убраться подальше, но любопытство было сильнее.       — Добрый вечер, Теодор Нотт, — загробный голос прогремел непонятно откуда.       Слизеринец дернулся, и принялся оглядываться по сторонам, но так никого и не заметил. Сердце предательски увеличило ритм, отбивая глухие удары о ребра.       — Вы меня знаете? — с опаской вопросил юноша.       Послышался смех, что тут же заставил подняться каждый волосок на теле.       — О, я знаю многое, дорогой. Подойди.       Теодор послушно направился к самому освещаемому месту — столу. И только теперь он заметил силуэт, склонившийся над ним. Лица не было видно, его скрывала тень огромного черного капюшона мантии.       — Ты же был так скептично настроен, почему же боишься теперь? — не скрывая иронии усмехнулся голос.       — Я не боюсь, — тут же ответил Тео.       Но поведение доказало обратное. Он вздрогнул, когда массивный стул отодвинулся сам собой, приглашая присесть. Нотт недоверчиво сверлил его взглядом несколько секунд, прежде чем опуститься на мягкую обивку.       Фигура напротив дернулась, протягивая к нему руку. Кисти — единственное, что не было скрыто мрачным одеянием. Тонкие пальцы с длинными ногтями были украшены кольцами и перстнями, будто из прошлых веков.       — Перед тем как получить ответы на свои вопросы, ты должен дать Непреложный Обет о неразглашении информации, увиденной и услышанной здесь.       — Что?       Теодор сжал губы в тонкую линию, искренне не понимая происходящего. Маскарад и театральная постановка в честь приближающегося Хэллоуина? Местные решили так развлечь всех желающих? Какой к черту Непреложный Обет?       — Слишком пафосные правила для очередной шарлатанки, — фыркнул Нотт, показательно отвергая протянутую ладонь и складывая свои руки на груди.       Новая волна смеха эхом прокатилась по залу.       — Единственный способ проверить, шарлатанка ли я, это сделать, как я велю. Уверяю, ты убедишься, как ошибался, — юноша слышал ухмылку в её голосе.       Задумавшись всего на секунду, Теодор все же принял это бредовое решение. Он протянул руку, касаясь ледяной ладони ведьмы, которая тут же вцепилась в него крепкой хваткой, почти что впиваясь ногтями в кожу.       — Клянешься ли ты унести с собой в могилу все то, что будет здесь происходить? И ни одна живая душа не будет осведомлена об ответах, доступных только тебе?       Голос был однозначно женский, но его явно искажало какое-то заклинание. Он гремел в голове, эхом отскакивая от черепной коробки, просачиваясь в мозг.       — Клянусь, — с напускным равнодушием отозвался Теодор, чувствуя, как чувство тревоги укореняется внутри все больше.       Он тут же мысленно одернул себя. Все это шоу и направлена на то, чтобы убедить человека в реальности и серьезности происходящего за счет этой жуткой атмосферы и бутафорских атрибутов.       — Хорошо, — удовлетворенно кивнула ведьма. — О чем будет твой вопрос?       — Есть какой-то лимит? — вопросительно вскинув брови, поинтересовался Нотт.       — Несомненно. Я дам знать, когда сочту, что полученный информации будет для тебя достаточно.       Ведьма придвинулась ближе, немного перекинувшись через стол. Но даже на таком расстоянии Тео ни черта не видел. На секунду он даже подумал, что перед ним находился очеловеченный дементор.       — Где сейчас находится мой отец? — юноша нарочно не упоминал ни имени, ни того, кем он являлся, игнорируя и прочие подробности. — Он жив?       Колдунья хмыкнула, будто именно этого и ждала. Она провела рукой над шаром, совершив какой-то замысловатый жест. Внутри стекла вновь что-то задвигалось.       — Сам посмотри, — усмехнулась она.       Некоторое время Теодор безразлично всматривался в хрусталь, но когда образы стали приобретать очертания, его взгляд напитался вниманием.       Слизеринец нахмурился, в изумлении приоткрыв рот. В шаре действительно возник силуэт до боли знакомого человека. Отросшие волосы и щетина, изуродованное шрамами лицо, затравленный обезумевший взгляд карих глаз. Точно таких же, как у Тео. Маверик скитался по мрачному голому лесу, периодически останавливаясь и настороженно прислушиваясь. Либо он от кого-то прятался, либо, напротив, кого-то выслеживал.       — Это… Это то, что происходит в данный момент? — сглотнув ком в горле, выдавил из себя Нотт-младший, наблюдая за отцом.       Кажется, его бросило в жар. Он отказывался верить собственным глазам, пытаясь убедить себя в том, что это лишь жалкая уловка, напускная иллюзия или хорошо отточенный фокус.       — Да.       — Его поймают?       Тео сжал кулаки, с силой впиваясь ногтями в кожу собственных ладоней.       Ведьма же потянулась к картам и стала мучительно медленно перетасовать их между собой. Легким движением руки она вытянула сперва одну, затем вторую и третью, выкладывая их перед юношей.       — Нет, если говорить о ближайшем будущем, — ответила женщина, указывая пальцем на одну из картинок, понять смысл и обозначение которых для Тео было не дано.       — Остальные пожиратели с ним?       Нотт сам не верил в то, что продолжал задавать вопросы. Как же это было глупо — на полной серьезности узнавать подобную информацию от обычной гадалки.       Ведьма вытащила еще одну карту.       — Нет.       — Покажи их.       Она вновь провела рукой над шаром, не касаясь его, и Теодор жадно уставился на него, напрягая зрение.       На этот раз перед ним возник большой брошенный дом, что в далеком прошлом наверняка служил каким-нибудь богачам крышей над головой и родными стенами. В одной из уцелевших комнат находилось порядка шести человек. Но все выглядело настолько нечетко, что узнать кого-либо среди фигур не вышло бы при всем желании. За исключением разве что Малфоя, коего выдали неестественно светлого цвета волосы, собранные в хвост.       Новая волна тревоги заструилась вниз по шее, оставляя липкий след страха, а сердце пропустило удар.       — Нет, — Теодор откинулся на спинку стула. — Это не может быть правдой. Ни одна, даже самая могущественная ведьма не смогла бы показать такое.       — Не веришь в мои силы, сладкий? — она говорила с ним, как с ребенком. — Тогда что это?       Ведьма резко подалась вперед, хватая юношу за руку. Она вцепилась в его предплечье мертвой, неестественно сильной для женщины хваткой. Слизеринец непонимающе уставился на нее, и в тени капюшона сверкнули глаза.       По затылку будто приложили чем-то тяжелым, внезапная боль заставила зашипеть и зажмуриться. Перед закрытыми веками заскакали хаотичные картинки. И Тео сразу понял, что это не его собственная фантазия, а непосредственное вмешательство извне.       Вспышка.       Он стоял посреди украшенного к празднику зала, наблюдая за расслабленными сокурсниками. Студенты двигались то как в замедленной съемке, то так, будто оказались поставлены на быструю перемотку.       Оживленный гомон разрезал девичий визг.       Ребята со всех факультетов куда-то бежали, толкая друг друга. Паника, охватившая каждую душу в Хогвартсе, подгоняла прочь.       Вспышка.       Алые брызги окропили гобелен.       Теодор почувствовал, как сдавило горло. Он попытался распахнуть глаза, чтобы прервать этот хаос, но не мог.       Еще одна вспышка.       Он упал, ударяясь коленями о холодную землю. Взгляд уставился на собственные окровавленные ладони.       «ВСТАВАЙ!»       Вроде это был знакомый голос, но звучал он, будто сквозь толщу воды, плохо проникая в сознание.       Каждая последующая вспышка являла исключительно детали. Высокий потолок с ветхой люстрой; изможденное собственное тело, корчащееся на каменном полу; закипающий котел с густой черной субстанцией; рыдающее отражение в разбитом зеркале; горящее здание; обуглившийся человеческий череп; обнаженное болезненно худое тело, тянущее свои руки из-за решетки. Каждая картинка сопровождалась озвучкой, из-за чего наблюдать за подобным было уже физически больно.       Теодор запустил пальцы в волосы, в отчаянии мотая головой.       — Хватит! — рявкнул он, удерживаясь, чтобы с силой не удариться лбом о стол в надежде потерять сознание.       — Уверен? — хмыкнул женский голос.       — Кто ты, черт возьми, такая? — Нотт поморщился, когда видения все же прекратились.       — Та, кто в силах помочь тебе, — любой намек на веселье в интонации ведьмы растворился, зазвучав холодной серьезностью. — Ты же в курсе, что твой отец намерен добиться счастливого воссоединения семьи?       Внутри что-то оборвалось, и сердце, кажется, остановилось. Тело тут же бросило в жар, ладони ощутимо вспотели.       — И знаешь, у него получится, — произнесла ведьма. — Но только тебе решать, на каких условиях.       — Не получится, — отрезал юноша, пытаясь контролировать дыхание.       — В другом случае, Героине войны придется несладко. Твои попытки держаться от нее подальше бессмысленны. Она уже рычаг давления на тебя.       — Он не знает о ней! — Тео подскочил со стула, со злостью ударив по столешнице обеими кулаками. Ведьма же оставалась невозмутимой.       — Пока, может и не знает. Но ты наверняка догадывался, под чьим началом теперь будут работать Пожиратели?       Слизеринец задержал дыхание. Этого не может быть. Мелкая дрожь забила все тело, кровь в жилах по ощущениям начала сворачиваться от леденящего душу ужаса.       — Сними капюшон, Сибилль де Блуа, — смело потребовал Теодор.       Ведьма тихо рассмеялась и, наконец, открыла лицо.       — Почти угадал, — губы изогнулись в подобие улыбки. — Меня зовут Мария, Сибилль — моя бабушка.       Нотт сощурил глаза, рассматривая молодую девушку перед собой. Ее выражение лица было таким самоуверенным, что буквально сочилось превосходством. Она была убеждена, что являлась хозяйкой положения. Темные прямые волосы обрамляли овал лица, широкие вскинутые брови подчеркивали темные внимательные глаза.       — И я здесь исключительно по твою душу, — проговорила Мария, наблюдая за юношей снизу вверх. — У меня к тебе предложение, от которого, уверяю, ты не сможешь отказаться.       — Зато смогу убить тебя здесь и сейчас, — процедил Теодор.       Девушка цокнула языком, резким движением отбросив прядь волос за спину.       — Если хочешь убить единственный шанс на спасение своей подружки, то дерзай, — она развела руки в стороны, призывая к действию.       Нотт шумно выдохнул.       — Я уже сказала тебе, что ты в любом случае окажешься в одной лодке со мной и своим дражайшим папашей. У бабушки уже было видение на этот счет. Поэтому единственное, на что ты можешь повлиять, так это на условие своего пребывания там, — она склонила голову на бок, внимательно рассматривая меняющиеся эмоции на его лице. — Я помогу тебе вернуть память ее родителям и обеспечу неприкосновенность для нее и ее семьи, если ты добровольно отправишься со мной.       — Ты знаешь и об этом?       — Ага, — Мария вытянула руку, невозмутимо любуясь своим маникюром. — Как и то, что ты пообещал ей помочь избавиться от уродливого шрама.       — Зачем я вам нужен? — Тео возвел глаза к потолку. Наружу рвался истеричный смех. Неужели наступил тот день, которого он так сильно боялся?       — Все просто. Нам нужны люди, и кто, как не дети пожирателей, примкнут к нам в первых рядах? К тому же, ты довольно способный волшебник с неплохо развитыми мозгами.       Нотт молчал, испытующе глядя на молодую ведьму. Десятки, сотни вопросов принялись разъедать голову, терзая сознание.       — И ты устроила все это, только для того, чтобы попытаться завербовать меня? Не боишься, что я сдам тебя Министерству, и всем вашим планам придет конец?       — Попробуй, — она пожала плечами. — Мне даже интересно, смогут ли они найти нас по какой-никакой наводке.       Девушка поднялась из-за стола и медленно подошла к юноше, проведя рукой по его щеке. Теодор поморщился, брезгливо отстранившись.       — Ах, да. Я совсем забыла. Как только ты донесешь Министерству, то сразу умрешь, — с наигранной жалостью произнесла Мария. — Уже забыл про Непреложный обет?       — Все видения были настоящими?       — О, не все. Это небольшая загадка, чтобы тебе не было совсем уж скучно, когда все это начнет сбываться, — буквально пропела девушка, строя глазки.       — Сука! — сквозь зубы прошептал Теодор, схватив ведьму за горло одной рукой.       В её глазах не было и намека на испуг. Губы расплылись в одобрительной ухмылке. Мария приподнялась на носочки, приближаясь к лицу слизеринца.       — Я дам тебе немного времени на раздумья, сладкий. Я сама найду тебя, а пока передай своим друзьям, что на сегодня сеансы закончены.       Тео не успел ничего ответить, как де Блуа трансгрессировала прямиком из его хватки. Все свечи разом потухли из-за холодного потока ветра, вылетевшего из резко распахнутой двери.       Нотт не стал задерживаться в этом гадком месте больше ни секунды. В пару шагов он преодолел расстояние до выхода и, оказавшись на улице, втянул носом свежий воздух и прикрыл глаза.       — Ну, наконец-то! — воскликнула Джинни, первая заметившая слизеринца. — Чего так долго?       Теодор принялся мысленно перебирать варианты ответа. Тело все еще продолжало немного потряхивать, что наверняка заметили друзья. По крайней мере, Пэнси, которая уже жадно впилась глазами в его лицо.       — Там лютый холод, — не дожидаясь вопроса, произнес Нотт, глядя на Паркинсон. — В общем, как мы и предполагали. Обычная шарлатанка, которая сидела и несла какую-то чушь.       — Например? — Забини вопросительно вскинул брови, приобняв Джинни за талию.       Теодор выпалил первое, что пришло в голову:       — Что следующим летом я буду жить среди магглов вместе с мамой, отказавшись от магии. Но мама умерла много лет назад, поэтому… Очевидно, что эта ведьма не стоит и минуты потраченного времени.       Забини фыркнул.       — Только не говори, что ты еще и заплатил за это?       — Ага. Целых пять галлеонов, — нервно усмехнулся Нотт, шарясь руками по карманам в поисках сигарет. Он грязно выругался от досады, когда выудил пустую пачку. — К черту эти фокусы. Пора возвращаться в замок, уже почти стемнело.       Джинни надула губы, расстроенная услышанным, но спорить со слизеринцем никто не стал. Желающих распрощаться с пятью галлеонами ради выдуманного бреда гадалки не было.

***

      Ребята попрощались у главной лестницы Хогвартса. Блейз, как и обещал, пошёл провожать Джинни до башни Гриффиндора, Пэнси сразу направилась в подземелья, признавшись, что с трудом стояла на ногах. Теодор собирался пойти за ней, но Гермиона робко остановила его.       — Ты в порядке? — она инстинктивно коснулась его плеча, но стоило ему обернуться, гриффиндорка одернула руку как от огня.       — Да, а почему ты спрашиваешь?       — Ты выглядишь озабоченным с тех пор, как вышел от прорицательницы.       — А, да нет… просто, — он задумался, щелкнув в воздухе пальцами. — Мама — моя не до конца зажившая рана, поэтому, когда ведьма напомнила о ней, это немного выбило меня из колеи.       — Понимаю, — вполголоса отозвалась Гермиона, стыдливо поджав губы. — Тогда прости, что снова коснулась этой темы.       — Все хорошо, не бери в голову, — Теодор ободряюще улыбнулся засмущавшейся девушке. — Иди отдыхай. Завтра последний день подготовки к Хэллоуину, тебе нужно выспаться.       Она кивнула, непроизвольно поморщив нос.       — Скорее бы праздник уже прошел. Уже осточертело каждый день заниматься его организацией.       — Могу представить, — хмыкнул Тео. — Поэтому ты должна будешь оторваться на нем как следует.       — Я не фанатка подобных мероприятий.       — Ну вот, значит, мне придется контролировать, чтобы ты веселилась и наслаждалась, а не бегала туда-сюда, проверяя все пункты на выполненность.       — Хочешь составить мне компанию?       — Разве не Малфой будет этим заниматься? — при упоминании Драко его голос немного изменился, зазвучав пренебрежением.       Гермиона прикусила язык, вспоминая, что сама же выдала Теодору все подробности произошедшего. В момент вспыхнувший стыд подсветил её щеки красным.       — Нет. Да я и не уверена, что он вообще пойдет.       Нотт сделал маленький шаг в её направлении и взял девушку за руку, сжав похолодевшие пальчики в ободряющем жесте.       — Проехали, — он натянул улыбку. — Не накручивай себя насчет этой темы, хорошо?       — Прости…       — Перестань извиняться. Ты не сделала ничего плохого, — он прервал ее на полуфразе.       — Что ж, — Гермиона вздохнула. — Тогда, спокойной ночи?..       — Сладких тебе снов, — слизеринец погладил нежную кожу большим пальцем, пытаясь держать себя в руках, чтобы не приблизиться к её лицу, обхватить девичью шею и оставить на её губах сладкий поцелуй, воспоминание о котором он бы пронес через всю ночь, а может через всю жизнь.       Грейнджер подалась вперед, заключая Тео в объятия. Скорее всего, алкоголь все еще подогревал кровь, что и толкнуло девушку на подобное действие. Был ли Теодор этим расстроен? Отнюдь.       Пару секунд он растерянно хлопал глазами, глядя на темную макушку, касающуюся его груди. Нежно положил ладонь на её голову, ласково погладив затылок, пока нос отчаянно впитывал её запах, пытаясь заполнить им все легкие.

***

      Гермиона буквально валилась с ног. Последний день подготовки дался ей слишком уж тяжело. Хоть МакГонагалл и поручила остальным старостам украшение зала, это не сняло с Грейнджер ответственности за контролирование сего процесса и прочих пунктов в списке дел.       — Куда ты его вешаешь, осел? — сокрушалась на старосту Пуффендуя Пэнси. — Разуй глаза, это выглядит крайне безвкусно и нелепо!       Она вздохнула и подошла к Гермионе, которая проверяла принесенный одним из домовиков пергамент с перечнем блюд и напитков. Эльф топтался рядом, заламывая пальцы, и ждал одобрения.       Пэнси наглым жестом выхватила лист из рук гриффиндорки и быстро пробежалась по списку глазами.       — Добавь больше напитков, студенты не животы идут туда набивать, — фыркнула она, затем немного присела, чтобы быть с домовиком на одном уровне, и тихим голосом произнесла: — Если добавите в пунш алкоголь, я лично заплачу тебе пару галлеонов.       — Мисс, директор МакГонагалл вышвырнет Викки на улицу, если узнает, — эльфийка почти заплакала.       — Не узнает. За смелость доплачу еще галлеон, идет?       — Пэнси! — Гермиона вскинула брови, одергивая сокурсницу.       — Держи, это тебе аванс, — слизеринка всунула в худые трясущиеся руки монету. — А сейчас проваливай.       Викки пару секунд с подозрением рассматривала монету, после чего испарилась по щелчку пальцев.       — Что? — заметив возмущение на лице Грейнджер, вопросила Паркинсон. — Скажешь, что ты против? Зануда.       Она скрестила руки на груди, показывая Гермионе язык. Та только вздохнула.       — Хватит уже меня так называть.       — Прекращу, когда ты перестанешь ею быть.       Гриффиндорка устало потерла виски, после чего взглянула на наручные часы, показывающие семь вечера.       — Этот день, кажется, никогда не закончится.       — Гермиона, куда поставить эти свечи? — выкрикнул кто-то из студентов, держа коробку с украшениями в руках.       Пэнси закатила глаза, слыша за последние пятнадцать минут вопросов больше, чем на любом из занятий по самому нудному предмету.       — Придумай что-нибудь сам, — отозвалась Паркинсон, опережая сокурсницу. Она ухватила девушку под руку и добавила: — Дальше справитесь сами, нас вызвала МакГонагалл.       Гермиона уже открыла рот, но промолчала, когда получила толчок в бок за свой непонимающий взгляд.       — Пошли, — шикнула на нее Пэнси. — Или хочешь торчать с ними до завтра?       Грейнджер решила не задавать никаких вопросов, послушно отправляясь вместе со слизеринкой. Пару месяцев назад она бы только рассмеялась, представляя подобную картину того, как идет под руку с подругой Малфоя, которая ранее только и делала, что отпускала язвительные комментарии в её адрес.       Когда душный зал остался позади, Гермиона почувствовала, что даже дышать здесь было легче.       — Нужно было слинять оттуда еще раньше. Даже меня достала вся эта суета, представляю каково тебе было возиться с этими недотепами.       — Мне было бы немного проще, раздели я эту участь с Малфоем, но он в который раз предпочел сделать вид, что его это не касается, — недовольно буркнула гриффиндорка.       — Предлагаю пойти и надавать ему по его наглой морде, — Пэнси пожала плечами.       — Не хочу портить себе настроение еще больше, — отозвалась Гермиона. — Да и, кажется, он постепенно приходит в себя. Сегодня хотя бы посетил все занятия и приемы пищи.       — И ржал с тупых шуток Забини. Хороший знак, — подтвердила Паркинсон, после чего отмахнулась. — Черт с ним. Пошли прогуляемся.       — Если честно, нет сил куда-то идти.       Не было сил даже задаваться вопросом, почему Паркинсон так резко поменяла свое к ней отношение, общаясь почти что дружелюбно.       — Тогда пошли ко мне. Я сегодня забрала свое платье. Мне бы не помешало мнение со стороны.       Гермиона округлила глаза. Пэнси в самом деле приглашала её в подземелья? Они не были подругами, но и врагами быть перестали тоже. И на самом деле, было даже интересно узнать, к чему приведет новое общение со слизеринкой, поэтому она пожала плечами.       — Почему бы и нет.       Всю дорогу до подземелий Слизерина девушки неловко о чем-то беседовали, стараясь не касаться сложных тем, которые окружали их обеих. Это было непривычно — общаться как хорошие знакомые после стольких лет взаимной неприязни. Гермиона почти могла назвать Пэнси приятным человеком. Да, порой она была грубоватой или стервозной, но точно не являлась воплощением зла и надменности, как казалось ранее. Последние недели, что ей приходилось с ней общаться, и что она узнавала от других, помогли ей в этом убедиться.       Теперь Грейнджер знала, что все это лишь маска, за которой Паркинсон скрывала свои чувства. На самом же деле, она была такой же ранимой и чуткой девушкой, переживающий собственные проблемы и сражающейся с собственными мыслями.       В школе у нее не было подруг, чем она поделилась еще вчера, когда алкоголь развязал язык. Все детство слизеринки смеялись над ней, называя мопсом, в период «гадкого утенка», параллельно сплетничая за её спиной и подговаривая остальных сокурсников игнорировать её. А когда маленькая невзрачная тихая девочка превратилась в красивую и популярную среди парней девушку, научилась давать отпор. Вероятно, этот боевой дух и привлек Забини и Малфоя, которые и стали в последствии ее единственными друзьями.       — Заходи, — пропуская гриффиндорку вперед, произнесла Пэнси.       Гермиона неуверенно шагнула в гостиную. Она была здесь впервые за все время обучения, поэтому тут же принялась внимательно рассматривать место, где жили студенты Слизерина. Здесь было ощутимо холоднее, нежели в башне Гриффиндора. Большие окна, через которые виднелись темные воды Черного озера, гобелены в цветах факультета, кожаная мебель, минималистично расставленная по помещению, пара каминов и куча картин, висящих на стенах.       — Ну, добро пожаловать, — усмехнулась Паркинсон, наблюдая за изучающим взглядом Гермионы.       — А у вас куда просторнее, нежели в гриффиндорской башне, — подметила Гермиона.       — Серьезно? Странно, я думала, что у вас лучшие условия по всем пунктам.       В гостиной было немноголюдно. Занят был только один диванчик, на котором расположились несколько девочек первокурсниц, играющих в магические шахматы. Они с любопытством взглянули на гостью, удивленно вскинув брови на цвет ее красно-золотого галстука.       — Мне говорили, что слизеринцы не должны дружить с гриффиндорцами, — произнесла одна из девочек.       — Не слушай никого, Алиса, — Пэнси закатила глаза. — Дружи с кем хочешь.       Девочка вскочила и подбежала к Паркинсон, потянув ту за рукав, призывая пригнуться. Та послушно опустилась, а Алиса подставила руку к её уху, тихонечко заговорив:       — Вчера Джастин пригласил меня на хэллоуинский бал, представляешь?! Но я отказалась, потому что думала, что друзья будут смеяться надо мной и издеваться, что я общаюсь с гриффиндорцем.       Пэнси присела на корточки, поравнявшись с девочкой и положила руки ей на плечи.       — Настоящие друзья не будут смеяться. Так что, если ты действительно хочешь пойти с Джастином, еще не поздно сказать ему, что ты передумала.       — Уже поздно, — Алиса совсем поникла.       — Почему?       — Он снова начал задирать меня, когда я отказалась. Так что, думаю, это была злая шутка.       — А по-моему, ты просто ему нравишься, — Паркинсон улыбнулась.       Глаза девочки загорелись, хоть она и старалась не подавать вида, что подобное заявление ее обрадовало.       — Все в твоих руках, — добавила слизеринка, поднимаясь.       Лицо Алисы осветила лучезарная улыбка. Она порывисто обняла Пэнси и вернулась к своим подружкам.       Гермиона с изумлением и умилением наблюдала за этой картиной. В голове все еще не до конца укладывалось, что её сокурсница могла так трепетно с кем-то общаться. И тот факт, что девочка прибежала делиться с ней сокровенным, подтверждал, что она доверяла Пэнси и такое их общение было регулярным.       — Ничего не говори, — Паркинсон закатила глаза, глядя на довольное лицо гриффиндорки, но и сама не удержалась от ухмылки. — Пошли.       Комната оказалась занята соседками, что одарили вошедших недовольными взглядами и осуждением, брошенным в сторону Пэнси. Но ту это ничуть не смутило, она молча забрала большой пакет, стоящий возле кровати и ретировалась из комнаты обратно в гостиную. Девушки заняли один из диванчиков, расположенный в углу комнаты.       — Удивлена, что они ничего не сказали насчет меня, — произнесла Гермиона, опираясь на кожаную мягкую спинку дивана.       — А я нет. Они редко говорят что-то в лицо, но вот смешки и сплетни за спиной не заставят себя долго ждать, — фыркнула Паркинсон. — В общем, забей. Так, я сейчас переоденусь и вернусь. Жди тут.       Грейнджер не успела ничего ответить, как Пэнси упорхнула. Она послушно осталась сидеть в гостиной, чувствуя себя как никогда неловко в чужих стенах. Нервно барабаня пальцами по подлокотнику, продолжала рассматривать помещение гостиной, подмечая мелкие детали и стараясь не думать ни о чем.       Когда входной портрет пропустил кого-то внутрь, она резко обернулась на звук. Сердце пропустило удар, когда вошли знакомые лица.       — Да пошёл он к черту со своей Историей! Я что, должен пропускать тренировку из-за этой сраной оценки? — по всей видимости Забини сокрушался на профессора Бинса, что обязал его отправиться на отработку после уроков. — Тем более, перед праздником. Не собираюсь дышать пылью его дряхлых учебников, пока все веселятся.       Мулат стянул с кистей перчатки и всучил их Малфою.       — Я в душ, — заявил Блейз и направился в сторону общей ванной комнаты.       Гермиона почти не дышала, чтобы не привлечь внимание ни Малфоя, ни Нотта, что пришли сюда вместе с Забини. Между ними чувствовалось напряжение, атмосфера в гостиной буквально стала наэлектризованной.       Драко плюхнулся на ближайший диван, потянувшись всем телом. Влажные неуложенные волосы и раскрасневшееся лицо говорили о том, что он тоже ходил на тренировку. Неужели ему правда стало лучше?       — Кто-то умер? — хмыкнул он, обращаясь к Теодору. — Что с лицом весь день?       — Тебя с утра увидел, — отозвался Нотт, занимая место в кресле напротив.       — Я думал, ты соскучился.       — Безмерно.       В этот момент вернулась Пэнси, тут же привлекая внимание всех присутствующих.       — Помоги с застежкой. Кажется, я что-то намудрила с корсетом, — подойдя к Гермионе, произнесла слизеринка.       Малфой и Нотт проследили траекторию ее движения и только теперь заметили гриффиндорку.       — Грейнджер? — Малфой в удивлении вскинул брови. — Ты что здесь забыла?       — Тебе какое дело? — процедила Паркинсон.       — И давно вы стали подружками?       — А ты подольше посиди в своей каморке, и не такое пропустишь, — язвительно подметила Пэнси, не скрывая обиды. — Что сегодня случилось, что ты вдруг выбрался наружу?       Гермиона хотела провалиться сквозь землю, чувствуя себя лишней. Она не представляла, что говорить и как себя вести. Направляясь сюда, она думала, что просто немного пообщается с Паркинсон, но никак ни о том, что сюда заявится Драко в компании Теодора.       — Красиво платье, Пэнси, — меняя тему разговора, подметил Тео.       Оно действительно было красивым, подчеркивая фигуру девушки. Обтягивающее черное платье, с разрезом до середины бедра и корсетом.       — Спасибо, — она подарила Теодору теплую улыбку.       — Тебе очень идет, — согласно кивнула Гермиона.       — Точно? Не слишком вызывающее? — она демонстративно покрутилась на месте.       — Нет, но подчеркивает все, что нужно.       — Значит, не зря я отдала за него столько денег, — довольно отозвалась Пэнси, после чего снова обратилась к друзьям: — Вы надолго или куда-то уйдете?       — А в чем дело?       — Бесит твое лицо. Вот и хочу понять, сколько мне его терпеть.       — Хватит обижаться, — Малфой цокнул языком, закатив глаза.       — Мог хотя бы извиниться, — фыркнула Паркинсон. — Я столько дней бегала за тобой в попытке поговорить! А что в итоге? Ты соизволил выползти только с Забини и Ноттом.       — Пэнс, завязывай.       — Да пошёл ты в задницу к соплохвосту, — она всплеснула руками, отмахиваясь от продолжения разговора.       — Так, кажется, мне лучше уйти, — неловко произнесла Гермиона, поднимаясь с дивана.       — Кхм, — Теодор поднялся следом. — Думаю, вам двоим стоит нормально поговорить.       — А ты куда? — Малфой напрягся.       — Прогуляюсь пока.       — До башни старост? — язвительно выплюнул Драко, догадываясь о намерениях сокурсника.       Нотт стиснул зубы, на скулах заходили желваки. Он боролся с желанием хорошенько врезать Малфою.       — Я обязан отчитаться? Может, еще предоставить тебе карту моих передвижений?       Обстановка накалялась со скоростью света. Любой намек на дружелюбие прахом опустился у ног.       — Заткнитесь уже оба! — рявкнула Пэнси. — Или я обоих приложу Оглушающим.       Грейнджер, стушевавшись, скользнула к выходу, кивнув слизеринке на прощание. Та только бросила на нее виноватый взгляд, но ничего не сказала.       — Оглуши этого кретина, чтобы больше не распускал свои руки, — процедил Нотт, а Малфой тут же подорвался с дивана, сжимая кулаки.       — Я сейчас распущу их в сторону твоего лица, — сверкнув глазами, выплюнул Драко.       Но Тео опередил его, не сумев сдержаться. Слишком много злости по отношению к нему успело накипеть внутри. Приложив достаточную силу, он ударил Малфоя в челюсть.       Кто-то из первокурсниц, что все это время находились в гостиной и наблюдали за предоставленной им картиной, взвизгнул.       Реакция Драко была мгновенной. Кулак пришелся на переносицу Нотта, кровь тут же заструилась по лицу.       Пэнси в момент оказалась между ними двумя, пытаясь предотвратить дальнейшую драку. Гермиона, которая еще не успела скрыться за портретом тоже подбежала к слизеринцам.       — Паркинсон, уйди, — прошипел Малфой, снова дернувшись на Теодора, целясь уже в глаз.       — Грейнджер, забери Нотта! — пытаясь удержать Драко, прикрикнула девушка. — Малфой, хватит!       Но тот, отпихнув Пэнси, бросился на Тео, повалив его на пол. Инициатива была быстро перехвачена, и уже Нотт оказался сверху, не скупясь на ответные удары.       Гермиона схватила его за правое предплечье, в попытке остановить, что позволило Малфою разбить костяшки о надбровный выступ Нотта.       — Что, Грейнджер, никак не можешь определиться? — ядовитым голосом произнес Драко, пока девушка пыталась оттащить Теодора. — Я думал, что после той ночи все стало ясно.       — Закрой уже свой рот! — в гневе заорала Пэнси.       Но сказанное Малфоем окончательно сорвало чеку терпения. Мозг будто отключился, и это парадоксально прибавило сил ударам, что посыпались на лицо блондина.       Все происходило будто в замедленной съемке, чужие голоса заторможенно просачивались сквозь пелену ярости. Малфой старался уворачиваться, но продолжал говорить грязные вещи с гадкой ухмылкой, дабы задеть побольнее. Где-то на фоне слух уловил девичьи всхлипы, ругань и просьбы прекратить.       В какой-то момент Теодор почувствовал сильную хватку на своем плече, что одним махом оторвала его от Малфоя.       — Что, блять, происходит?! — рявкнул Забини, выбежавший на звуки из ванной комнаты в одном полотенце.       — Спроси этого психа, — Малфой сплюнул кровь себе под ноги, сверля Нотта взглядом, полным ненависти.       — Что ты сказал?! — Тео снова дернулся на него, но Блейз предотвратил новое столкновение.       — Что слышал, — хмыкнул Драко. — Смирись, ты проиграл и все просрал.       — Это, по-твоему, какое-то соревнование?       — Вы просто два конченных придурка! — выпалила Пэнси.       Девушка подошла к Гермионе, в чьих глазах стояли слезы. Коснувшись её плеча, она кивнула на выход.       Они покинули подземелья, оставляя сокурсников одних.       — Мерлин, как можно быть такими идиотами? — возмущенно выдохнула Пэнси и взглянула на Грейнджер. — Как так вышло, что эти двое чуть не выгрызли за тебя друг другу глотки?       Нервы сдали, и Гермиона разрыдалась, закрыв лицо руками. Пару секунд Паркинсон молча смотрела на нее, не понимая, как правильно среагировать. Её саму до сих пор потряхивало из-за произошедшего.       Она неловко обняла гриффиндорку и принялась нашептывать какие-то утешительные слова.       — Сейчас же прекрати! Они не стоят того, чтобы ты так переживала.       В голове Гермионы крутились гадкие слова Малфоя, которыми он описал все то, что произошло между ними. Разве что не назвал её шлюхой и пунктом, выполненном в списке поставленных целей. Он перечеркнул все свои извинения той ночью одним поступком.       Как она вообще могла ему довериться?       «Стоило поманить пальцем, как она запрыгнула на меня и умоляла трахнуть, выстанывая мое имя.»       Рыдания сдавливали горло. Она никогда прежде не чувствовала себя такой грязной, преданной и жестоко обманутой.       — За что он так? Я не понимаю, — заикаясь от нехватки воздуха, произнесла Гермиона, продолжая трястись в объятиях Пэнси. — Все было не так!       — Я не сомневаюсь, — поглаживая гриффиндорку по спине, вздохнула Паркинсон. — Не думай, что кто-то ему поверил.       — Почему он это сказал?       — Потому что мудак. Просто хотел в очередной раз самоутвердиться и задеть Нотта, — сквозь зубы ответила Пэнси. — Видимо, он просто любит делать людям больно.       Повисла тишина, что утопила в себе много невысказанных мыслей, крутившихся в головах обеих девушек. Через несколько минут Гермиона успокоилась, утерев слезы и шмыгнув носом.       — С ним всегда было тяжело, даже в дружбе. Поэтому тысячу раз подумай, если захочешь с ним чего-то большего, — неожиданно для самой себя произнесла Паркинсон. Да, Драко был её другом, но при всем желании она не могла оправдать его поведения.       Портрет, ведущий в гостиную, отъехал в сторону, выпуская кого-то наружу. На пару секунд послышалась ругань, доносящаяся оттуда. Девушки обернулись на звук. Из подземелий пулей вылетел Теодор. Выражение его лица, поза, движения говорили о том, что он находился буквально на пределе. Белая рубашка была обильно заляпана кровью, что до сих пор сочилась из ссадин на брови, переносице, губах.       Встретившись взглядом с Пэнси и Гермионой, он остановился, виновато опустив плечи.       — Простите, что все это видели, — произнес он, поджав губы, пока глаза продолжали гореть яростью.       — Успокоились? — скептично выгнув бровь, спросила Паркинсон.       — Если можно так сказать, — фыркнул Тео, глядя теперь только на Грейнджер.       Ей показалось, что она видела в карих радужках исключительное презрение и отвращение, которое испытывала сама к себе. Хотелось испариться, просто стереть из памяти этот вечер.       — Пэнс, оставишь нас? — тяжело сглотнув, произнес Нотт, а слизеринка взглянула на Гермиону, будто спрашивая разрешения. — Пожалуйста.       — Хорошо, — она подошла к сокурснику, и, сощурив глаза, схватила его за галстук, притянув к себе. — Но имей ввиду, что если скажешь хоть одно неправильное словечко или что-нибудь выкинешь, я выпущу тебе кишки.       — Спятила? Я и не собирался, — нахмурился Тео, и только после этого она отпустила его.       — Все равно, я тебя предупредила.       Пэнси быстро ретировалась, вернувшись в гостиную, где ей предстоял очень серьезный разговор с Малфоем.       Несколько секунд Грейнджер и Нотт молча смотрели друг на друга, и она не выдержала первой.       — Тео, все было совсем не так! Пожалуйста, послушай… — глаза снова наполнились слезами, что тут же расчертили красные щеки дорожками. Она была готова сгореть на месте от стыда.       — Эй, — его сердце дрогнуло, и он в два шага преодолел расстояние между ними. Юноша привлек девушку к себе, останавливая оправдания, рвущиеся с языка. — Перестань. Я знаю.       — Теперь ты будешь ненавидеть меня.       — С ума сошла?       — Потому что даже мне теперь противно самой от себя. Я чувствую себя использованной, — тихим голосом призналась Грейнджер.       — И он уже получил за это.       — Тебе не нужно было вмешиваться, — она отстранилась, смерив серьезным взглядом снизу вверх.       — Это уже мое дело, — он поморщился то ли от неприязни, то ли от физической боли. — Ответь мне только на один вопрос: ты хотела этого?       Гермиона прикусила губу, думая, что сказать.       — Потому что, если он принудил тебя, то я сейчас же вернусь и…       — Нет! — поспешила ответить гриффиндорка, цепляясь за его рубашку. — Не принуждал.       — Хотела?       Она неуверенно дернула плечом.       — Не знаю. Наверное, да. Потому что в тот момент он был будто совсем другим человеком. Спокойным, нежным и…       — Пожалуйста, я не хочу знать подробностей, — он поднял ладонь, останавливая ее. Сердечная мышца болезненно трепыхалась в груди, швыряясь на ребра, в надежде пробиться сквозь них и выпасть наружу.       — Прости. Но я услышала, что для него все это было иначе, нежели для меня.       — Ты любишь его? — внезапно спросил Нотт, поменявшись в лице.       Гермиона приоткрыла рот, в изумлении захлопав глазами. Этот вопрос буквально выбил почву у нее из-под ног.       — Ты… серьезно? По-твоему, можно любить человека, что издевался над тобой несколько лет подряд?       — Не уходи от вопроса. Просто ответь.       — Мерлин, нет!       — Тогда зачем ты это сделала?       — Я не знаю, — на выдохе выпалила Гермиона, прикрыв глаза. Она решила, что ответить честно было бы справедливо. — Наверное, что-то в нем привлекало меня. Но теперь я понимаю, какая я глупая и наивная.       Теодор поджал губы, борясь с эмоциями. Видит Мерлин, он не хотел продолжать давить, но не смог удержаться от еще одного вопроса:       — А я? — прозвучало отвратительно жалобно.       Что за скулеж побитой собаки? Очнись уже и прекрати вести себя как ноющее ничтожество!       — Извини, — тут же одернул себя юноша. — Забудь, что я сказал.       — Тео…       — Лучше не говори ничего, я знаю ответ.       Она не послушала. Аккуратно коснулась горячей ладонью его щеки, привлекая внимание.       — Самое искреннее, что я могу тебе сейчас сказать, так это то, что бесконечно тебе благодарна. За то, что ты буквально спас меня, поддерживал, был рядом и просто дарил спокойствие все эти недели. Мы знакомы не так долго и не так хорошо, но ты действительно успел стать дорогим для меня человеком. Мне правда хорошо с тобой, Тео.       Его губы изогнулись в грустной ухмылке.       — Ты же понимаешь, что это не то, что бы я хотел услышать, — ответил он. — Быть для тебя просто другом для меня тяжело.       — Понимаю. Но все может измениться, верно?       Нотт отрицательно помотал головой.       — Знаешь, не так давно Джинни спросила, нравишься ли ты мне. Тогда я впервые об этом серьезно задумалась.       — И… что надумала? — Тео почти задержал дыхание, безотрывно глядя в глаза цвета янтаря.       Как же сильно ему хотелось поцеловать её. Наплевать на все обстоятельства и просто впиться в её губы. Того поцелуя в Совятне было недостаточно, но мог ли он повторить? С какой вероятностью, она влепила бы ему пощечину и оправила ко всем чертям? Особенно после того, что случилось с Малфоем.       С гораздо большей, чем взяла бы и сделала первый шаг.       А она сделала. Приблизилась к его лицу, поднявшись на носочки, и оставила на щеке нежный, робкий поцелуй. Такой невесомый и призрачный, что Тео усомнился в реальности произошедшего. По-детски невинное действие вызывало настоящий трепет, что волнующим теплом разлился по телу. В этом было так много искренности и интимности, что у него почти отказало сердце.       Гермиона неловко улыбнулась, ожидая хоть какой-то реакции. Нотт только вздохнул, коснувшись губами её лба.       — Все будет хорошо, — зачем-то сказал он, но от этого действительно будто немного полегчало.

***

      Гермиона забрала необходимые вещи из башни старост и отправилась ночевать в общежитие Гриффиндора. На её счастье, она по-прежнему не считалась там чужой, и ей было куда убежать.       Джинни не стала задавать никаких вопросов, пока не организовала для подруги чистый комплект постельного белья и не заварила фирменный успокаивающий травяной чай Молли Уизли, секретным ингредиентом которого была пара ложек пряно-медового ликера. Гермиона переоделась в пижаму, собрав волосы в низкий пучок, и забралась на кровать Джинни, сложив ноги по-турецки.       — Что стряслось? На тебе лица нет, — младшая Уизли положила ладонь на её плечо, участливо заглядывая в карие радужки.       — Я больше никогда не буду ночевать с ним под одной крышей, — губы презрительно дернулись.       — Что на этот раз выкинул этот придурок?       В голове не промелькнуло ни одной мысли о том, чтобы утаить эту историю, поэтому, набрав в легкие побольше воздуха, Гермиона начала с самого тяжелого факта:       — Мы переспали.       Глаза Джинни моментально округлились, а брови дернулись вверх.       — Что? Как?       — Нас почти с самого начала года тянуло друг к другу какой-то неведомой силой, только оба до последнего все отрицали. А несколько дней назад случилось то, что случилось, — опустив плечи, произнесла Грейнджер. — Тогда я подумала, что могу ему довериться. К тому же, он извинился за свое поведение на протяжении прошедших лет. Но что ты думаешь? Сегодня, когда они с Тео сцепились, Малфой очень красноречиво выставил меня едва ли не нимфоманкой.       Девушка дословно процитировала его заявление, а отдраенная мочалкой кожа вновь стала казаться липкой от густого отвращения.       Джинни несколько минут молчала, переваривая услышанное, после чего разразилась нецензурной тирадой о том, какой Драко все же подонок. И, кажется, его действительно не меняло ни время, ни обстоятельства.       Гермиона отпила из кружки горячего чая, обжигая язык. На мгновение задумалась о том, что не помешало бы полностью свариться в кипятке, чтобы разъесть старую кожу и отрастить новую.       — Я надеюсь, ты не собираешься прощать его? — с опаской вопросила Джинни и подтянула колени ближе к себе.       Грейнджер молчала, чем тут же по-настоящему напрягла подругу.       — Гермиона? Пожалуйста, не говори, что ты втрескалась в этого… Малфоя?! — она пыталась придумать подходящее слово, но лимит обзывательств исчерпал себя несколькими минутами ранее.       — Если что-то такое и зарождалось, то он успешно все уничтожил.       — И слава Мерлину. Не нужно быть провидицей, чтобы понимать, что ты никогда не была бы счастлива, играя с ним в «горячо/холодно». А я бы сошла с ума каждый раз успокаивать тебя, вытирая слезы, после чего идти и изувечивать его аристократичное лицо.       — Я даже не стану спорить с тобой.       — Потому что у тебя нет аргументов, доказывающих обратное, — Джинни всплеснула руками, откинув мешающиеся волосы за спину. — Ты поэтому соврала насчет Тео?       — Не соврала, а ложно предположила, — она неопределенно дернула плечом.       — А ведь он безумно в тебя влюблен, — не скрывая сожаления в голосе, произнесла Уизли.       — Не говори ерунды. Я максимум ему симпатична.       — Хочешь сказать, что он стал бы рисковал собственной жизнью, чтобы спасти тебя из-за какой-то мимолетной симпатии? Гермиона, если бы кто-то из пожирателей узнал, что он защищал их пленницу, стоя в тени, ему пришлось бы ой как не сладко.       — Откуда ты…? Даже я только вчера узнала об этом!       — Пэнси рассказала вчера, пока вы выходили из паба. Ты, например, знаешь, что он пытается найти способ вернуть память твоим родителям? Или хотя бы догадываешься, почему он держит тебя на дистанции, не смотря на собственные чувства?       — Вернуть память?.. Это невозможно. Я обращалась с этим вопросом к опытным волшебникам в Министерстве.       — Сам факт, Гермиона! Он ищет выход там, где ты уже опустила руки. Справедливости ради, он ничего тебе не должен, но он пытается сделать тебя хотя бы немного счастливее.       В сознании флешбеком пронесся один из вчерашних моментов, когда Тео сказал, что попробует придумать что-то для заживления её шрама. И это после того, как узнал, что она спала с его другом. Он просто закупорил собственные чувства, видя цель в чем-то совершенно другом.       — А предложил держать дистанцию лишь потому, что боится. Его отец на свободе, и он опасается, что ты можешь оказаться одной из первых его мишеней, когда Нотт-старший потребует немедленного воссоединения семьи, — спокойно объяснила Джинни, которая узнала обо всем от Паркинсон, вывалившей вчера все подробности из-за градуса в крови. — А теперь подумай, сделал ли Малфой хоть что-то для тебя? Пытался ли помочь, пока его тетка издевалась над тобой? Или быть может, он интересовался твоими незажившими ранами по родителям, друзьям? Мерлин, да он не помогает тебе даже с банальным старостатом!       Гермиона замотала головой, прикрыв глаза.       — Не продолжай.       Она и без все этих комментариев считала Тео своим личным солнцем, спасительно протягивающим свои лучи сквозь мрачные тучи хандры.       — Не наделай глупостей, прошу тебя.       Гермиона тяжело вздохнула, падая на спину. Взгляд бессмысленно уставился в потолок, грудь медленно вздымалась — на ней будто лежал огромный многотонный булыжник. Безумно метавшиеся мысли безжалостно рвали голову на части, пока сердце заторможенно выстукивало свой ритм. Под ребрами скреблось мерзкое ощущение, будто вот-вот должно было случиться что-то страшное.       — Так, — Джинни заметила отстраненное выражение лица подруги и поднялась с кровати. — Постарайся сейчас уснуть, а завтра мы повеселимся от души на празднике. И сделаем все, чтобы не забыть этот день.       Младшая Уизли ободряюще улыбнулась, в ответ Гермиона тоже натянула полуулыбку, искренне пытаясь поверить в то, что все действительно пройдет хорошо.

***

      Собственное отражение с прищуром недоверчиво разглядывало Гермиону, пока Джинни возилась с прической. Она ловко орудовала палочкой и расческой одновременно, доводя низкий пучок до совершенства. Аккуратные волны оказались собраны ниже затылка, прядки у лица добавляли образу легкости и воздушности.       — Ты же хотела их просто выпрямить? — Грейнджер поморщилась, когда Джинни засунула в прическу еще одну шпильку.       — Подумала, что прятать такой сексуальный вырез на спине — это кощунство, — девушка сделала шаг назад. — Готово.       — Я выгляжу вызывающе, — придирчиво разглядывая бордовую в цвет платья помаду, вынесла вердикт Гермиона.       — Ты выглядишь изящно, аристократично, дорого и еще тысячу синонимов слову «потрясающе», но ни в коем случае не вызывающе! — возмутилась Уизли и перевела взгляд на отражение, довольно улыбнувшись проделанной работе. — Я готова вести список бедолаг, которым ты сегодня разобьешь сердце своим отказом подарить танец.       Гриффиндорка расхохоталась.       — Какой еще список? Едва ли меня кто-то заметит.       — Кое-кто точно заметит. И держу пари, этот кое-кто идет на бал исключительно ради тебя.       Улыбка тут же пропала.       — Не начинай, прошу.       Полночи Гермиона не могла заснуть, крутя в голове дурные мысли относительно Теодора и Драко, которые с легкостью могли натворить бед. Успокаивало одно — рядом наверняка была Пэнси, которая не стала бы нянчиться ни с одним из слизеринцев, а тут же приложила бы оглушающим.       — Давай договоримся. Сегодня мы не будем думать ни о чем плохом, идет? — Джинни протянула подруге мизинец, чтобы скрепить своеобразное обещание. — Мы будем только танцевать, пить и веселиться. Все остальное завтра.       Выдохнув, Гермиона приняла «клятву».       Все остальное завтра.       В Большом зале собралось уже довольно много студентов, хотя до начала самого праздника оставалось еще минут двадцать. Девушки в шикарных платьях с красивыми прическами и широкими улыбками и юноши в официальных костюмах беседовали между собой, держа в руках фужеры. Дети с младших курсов гонялись друг за другом, едва не сшибая домовиков, несущих еду и напитки.       Профессора так же собирались за отдельным столом, одним глазом приглядывая за студентами. Гермиона стала вглядываться в толпу, ища знакомые лица. Джинни, что держала её все время под руку, вдруг резко потянула подругу за собой.       — Вон же они, идем!       У одного из столиков стояли Блейз и Пэнси, но по лицам было заметно, что слизеринцы были явно чем-то озабочены.       — Шикарно выглядите, ребята, — дружелюбно произнесла Уизли и, отпустив Гермиону, подошла к своему молодому человеку, целуя его в щеку.       — Взаимно, — односложно выдавила из себя Пэнси. Зеленые глаза бегали по всему залу. Казалось, девушка находилась где-то далеко отсюда.       — Да все с ними нормально, угомонись, — Блейз пихнул подругу в бок. Он достал из внутреннего кармана пиджака что-то, похожее на небольшую флягу и ловким движением подлил содержимое девушке в бокал. — Выпей, расслабься.       Паркинсон в несколько глотков осушила фужер.       — С кем? — Джинни непонимающе захлопала глазами.       — Сама как думаешь? Кого здесь не хватает? — раздраженно фыркнула слизеринка. — Грейнджер, Малфой ночевал в вашей башне?       — Я не знаю, меня не было там ночью. А в чем дело? — Гермиона почувствовала, как похолодели её ладони, а сердцебиение участилось.       — Они с Ноттом сцепились вчера еще раз. Но уже не кулаками, в ход пошла магия.       — Почему?! — волнение железным кольцом обвивало шею.       — Не знаю подробностей. Я проснулась вместе с остальными от ругани и грохота в общей гостиной. Хорошо, что вмешался Забини, — она кивнула в его сторону, сложив руки на груди. — После недолгого выяснения отношений и Нотт, и Малфой куда-то разбежались.       Блейз цокнул языком и не удержался от того, чтобы не закатить глаза.       — Более чем уверен, что проветривали мозги. Скоро придут сюда, вот увидишь.       В подтверждение его слов двери Большого зала действительно вновь отворились, пропуская в помещение еще несколько человек, среди которых вошел и Теодор.       Юноша почти сразу заметил друзей и уже хотел направиться к ним, но на его пути возникла девушка в длинном черном платье и карнавальной маске, что тут же ухватила его за руку. Тео отшатнулся, непонимающе уставившись на незнакомку. Та улыбнулась, что-то шепнула ему на ухо и повела в противоположную сторону.       — Это еще кто такая? — Блейз вскинул брови.       — У нас что, маскарад? — недовольно процедила Пэнси и уже собралась отправиться за парочкой, чтобы как следует влепить Нотту подзатыльник. Однако Гермиона остановила её, не сводя взгляда с девушки, пытаясь понять, кто она такая. Тайная поклонница Теодора? Или к чему тогда эта глупая маска?       Гомон вокруг стих, когда директор МакГонагалл ударила вилкой о свой фужер, привлекая всеобщее внимание. Она начала говорить что-то про сам праздник, благодарить старост, которые все организовали, и еще какую-то чушь, но Гермиона не слушала, будто находясь в вакууме.       Заиграла музыка, приглашая студентов в центр зала. Половина учеников принялись не спешно стекаться на импровизированный танцпол. Джинни что-то шепнула подруге на ухо и дождавшись её одобрительного кивка, потащила Блейза танцевать.       Пэнси взглядом указала на стакан с коктейлем, намешанным Забини, и Грейнджер без раздумий сделала несколько небольших глотков. Поморщившись, удержалась от комментариев, но не от вопросов.       — Пэнси, что вчера произошло?       Брюнетка тяжело вздохнула, повернувшись к гриффиндорке лицом.       — Я правда не знаю. И я вчера пыталась поговорить с Драко, еще после первой потасовки, но он отказывался даже слушать. Наорал на меня, на Забини, чтобы мы не лезли к нему, что мы ничего не понимаем, после чего куда-то сбежал. А ночью видимо опять столкнулся здесь с Тео.       — С ними все в порядке?       — В порядке? Мне кажется, они вышибли друг другу мозги, если снова решили сцепиться. Но если ты о том, не остался ли кто без конечности, то да, в норме.       Гермиона снова нашла взглядом Тео. Тот все еще стоял у самого дальнего столика с незнакомкой в маске. Лицо было полностью сосредоточенным, даже немного раздраженным и злым. Это ясно давало понять, что диалог между ними двумя был далек от флирта.       Нахмурившись, Теодор принялся осматриваться в толпе. Пухлые губы, — единственное, что не было скрыто за маской, — усмехнулись. Женская рука коснулась его предплечья, после чего девушка шагнула назад, тут же растворяясь в толпе танцующих студентов. Когда Нотт обернулся, незнакомки уже не было. Поджав губы, он постоял на месте еще несколько секунд, после чего нервно сорвался с места и направился в противоположную сторону.       Паркинсон тоже наблюдала за сокурсником все это время, поэтому сразу же двинулась навстречу, чтобы успеть перехватить друга.       — Стоять! — она вцепилась в его плечо, разворачивая к себе лицом. — Куда собрался?       Теодор выглядел задумчивым, и казалось, не сразу понял, кто перед ним оказался. Отрешенным взглядом окинул Пэнси с ног до головы, после чего заглянул за её спину, где стояла Гермиона.       Невероятно красивая Гермиона. Настолько прекрасная, что у него сбилось дыхание.       — Я… искал вас, — выдавил он, натянув на лицо улыбку.       — Кто это была такая? — тут же спросила Пэнси.       Слизеринец задумался, не зная, что ответить, и не придумал ничего умнее, кроме как сказать, что это была его старая знакомая.       — Тео, ты знаешь, у нас с Гермионой к тебе есть несколько вопросов, — скрестив руки перед собой, Паркинсон вскинула брови.       Нотт закатил глаза, заранее зная, о чем пойдет речь.       — Почему не к Малфою? Если мне не изменяет память, то это он вчера налетел на меня, а не наоборот.       — Но из-за чего на этот раз?       Теодор лишь молча посмотрел на Грейнджер, и та тут же виновато опустила глаза. Произносить ответ вслух было лишним.       — Прости, это…       Пэнси возмущенно открыла рот, обернувшись на гриффиндорку.       — Грейнджер, еще раз ты будешь извиняться за то, в чем не виновата, клянусь, я вырву тебе язык.       — Гермиона, потанцуем? — прервал начинающуюся перепалку Тео, протягивая девушке руку.       — Давай-давай, — Паркинсон замахала руками, будто прогоняя от себя Грейнджер. Она забрала у нее фужер, допила оставшееся содержимое и сделала вид, что этих двоих уже не было рядом.       Гермиона осторожно вложила свою ладонь в его, и чуть не обожглась, почувствовав контраст температур. По сравнению со своими ледяными от волнения руками, его — буквально горели.       Юноша молча утянул девушку за собой. Оказавшись почти в центре толпы, он осторожно коснулся её талии, отчего та тут же вздрогнула, но лицом не подала и виду, что беспокоилась. Ее пальцы нашли покой на его плече, скрытом белой, тщательной выглаженной рубашкой. Тео невероятно шел официальный стиль, которому он старался не изменять и в повседневной жизни. Сегодня на белой ткани контрастировал не привычно серебристо-зеленый галстук, а темно-бордовый. По иронии идеально подходящий под платье Гермионы.       Темные глаза с теплотой смотрели на нее сверху-вниз, внимательно разглядывая каждую черточку лица, будто пытаясь запомнить даже самую крошечную веснушку. В радужках отражалась печаль и глубокое сожаление. На секунду сложилось впечатление, что Тео был убежден, что видел ее в последний раз. От этой мысли Гермиона поежилась и на каком-то инстинктивном уровне сжала его плечо сильнее.       — Ты потрясающе выглядишь, — улыбнулся Теодор, а щеки гриффиндорки тут же окрасились розовым.       — Ты тоже, — неловко отозвалась Грейнджер, задержав взгляд на разбитой переносице. Но даже это не портило красоты юноши. — Почему ты не залечил раны? Если хочешь, я могу помочь. Я знаю заклинание, которое…       Он усмехнулся, поморщив нос.       — Перестань. Ты можешь хотя бы раз расслабиться и не беспокоиться о других?       Девушка промолчала, а взгляд Тео сделался серьезнее.       — Скажи, что ты не ночевала в башне старост.       — Нет, я не появлялась там с первого выходного. Я была у Джинни.       — Хорошо, — выдохнул слизеринец. Гермиона ждала пока он продолжит мысль, но он никак не стал пояснять основания для заданного вопроса.       — Почему ты спросил?       — Просто интересно.       — Тео, — с нажимом просила Гермиона, пока тот продолжал кружить ее в медленном танце.       — Вчера у Малфоя сорвало крышу, и я переживал о том, хватит ли у него мозгов не трогать еще и тебя, — уже без тени улыбки произнес Нотт.       — Это связано с галлюцинациями? — напряглась девушка.       — Стоп. Ты знаешь об этом?       — Да. Он рассказал мне, когда мы… — она не стала произносить вслух фразу, от которой её до сих пор подташнивало. — В общем, я в курсе. Тогда я даже видела то, как он ведет себя под очередными видениями.       — Ясно, — Тео сжал губы в тонкую линию, удержавшись от любых комментариев.       — Но почему вчера вы снова подрались?       — Его не устроило, что я разговаривал с тобой. А я упустил момент, в который он стал буквально одержим своей ревностью. Но давай оставим эту тему, ладно? Это сугубо наши разборки.       Гермиона промолчала, серьезно задумавшись над услышанным. Она смотрела куда-то в сторону, когда горячие пальцы Тео осторожно, почти невесомо коснулись её подбородка, поворачивая лицо к себе.       — Гермиона, можно я задам тебе всего один вопрос?       Крошечные волоски встали на затылке, стоило их взглядам встретиться, а его холодному напряженному тону коснуться слуха.       Она коротко кивнула. Нехорошее предчувствие снова царапнуло грудную клетку.       — Ты доверяешь мне?       — Почему ты спрашиваешь?       — Доверяешь?       — Тео, в чем дело?       Гермиона замерла на месте. Музыка, что продолжала играть, зазвучала в её голове приглушенно, а толпа вокруг смазалась в нечеткую картинку, на которой отлично выделялся лишь Теодор, державший ее за плечи и испытующе всматривающийся в её лицо.       — Пожалуйста. Просто ответь.       — Да.       — Тогда уезжай из Хогвартса. Сегодня же.       Внутри что-то оборвалось. Она чувствовала, как подрагивали руки молодого человека, но карие глаза горели исключительной решимостью.       Рот девушки открывался и закрывался сам собой. Глаза наполнились непониманием, а все тело сковал вспыхнувший в каждой клеточке страх.       — Ты что-то знаешь?       — Да. Или нет. В общем, сегодня случится что-то плохое, но что именно — не имею ни малейшего представления. Поэтому прошу тебя, уезжай подальше из Магической Британии.       Ресницы порхали вверх-вниз, а собственный голос застрял где-то на уровне горла.       Сквозь пелену задумчивости ушей донесся громкий звук. И только когда Тео обернулся назад, Гермиона поняла, что это был пронзительный женский визг. Музыка тут же остановилась.       В нескольких метрах началась возня, к визгу добавились другие голоса. Остальные студенты, непонимающие, что произошло, двинулись к источнику толкучки, любопытно вытягивая головы.       Нотт хотел ринуться туда же, но цепкие пальцы Гермионы мертвой хваткой удержали его руку.       — Тео… — взгляд испуганно забегал по его лицу в поисках ответов.       — Вы в порядке? — сзади возникли Джинни и Блейз. Грейнджер наверное никогда прежде не видела подругу такой напуганной.       Профессора уже расталкивали толпу.       — НЕТ! — донесся душераздирающий крик, перешедший в громкие надрывные рыдания. — ОТПУСТИТЕ!       Дальше все происходило будто в замедленной съемке. Профессор Андерсон пытался удержать и вывести подальше вырывающуюся Асторию Гринграсс. Лицо девушки было заляпано брызгами крови, которая судя по всему принадлежала не ей. Слизеринка выкрикивала имя своей сестры, рыдания переходили в вой раненого животного.       Студенты, толкая друг друга, старались покинуть зал. Никто не понимал, что произошло, но страх оцепил каждую душу в этом помещении.       — Это он убил её! Я видела! — кричала Астория.       Теодор принялся выискивать кого-то взглядом, и, когда цель была найдена, порывисто обернулся к Гермионе. Обхватив её лицо ладонями, не думая ни секунды, жадно впился губами в её, после чего прислонился своим лбом к девичьему.       — Умоляю, сделай, как я просил тебя, — быстро произнес он так, чтобы услышала только гриффиндорка. — Прощай.       Оставив еще один быстрый поцелуй, он несильно оттолкнул от себя девушку и обратился уже к Забини:       — Уведи девчонок.       Сам же бросился в толпу, пока сердце разрывалось от криков Гермионы и её просьб не уходить.       Грейнджер видела, как тот распихивал студентов, и порывалась побежать следом, но ее удерживали Блейз и Джинни. Слезы ручьями струились по щекам, размазывая тушь, пока глаза провожали темноволосую макушку.       Буквально через несколько мгновений он оказался рядом с Малфоем. Тот стоял и пустым расфокусированным взглядом смотрел перед собой, а за его спиной находился уже знакомый силуэт той самой девушки в маске.       В силу непонимания никто из преподавателей не успел среагировать, как раздался аппарационный хлопок, и слизеринцы вместе с незнакомкой растворились одним мгновением.