Яблоня в Императорском саду

Силла. Столица Кенджу. Тело ныло от боли, а голова кажется была готова расколоться, только вот Сынмин сжимал ее своими руками не давая развалиться. Мысли пытались пробиться в сознание юноши, отчего тот даже не могу сфокусировать взгляд после пробуждения. Ким постарался сфокусировать взгляд снова, но осознал что его глаза закрыты тканью, он мог лишь видеть мутные просветы очертаний решетки и человека за ней. Поворотившись он понял еще кое-что, его руки связанны, причем очень крепко. Горестно вздохнув молодой человек помотал головой, словно стараясь стряхнуть с глаз ткань, но у него это не выходило, от этого его голова лишь сильнее разболелась. Через какое-то время Сынмин увидел, что человек у решетки зашевелился и повернулся к нему, что заставило его насторожиться. В эту же минуту этот человек заговорил, голос его был спокойный и даже капельку успокаивающий. - О, ты очнулся?- Ким лишь слабо кивнул и понемногу стал чувствовать холод вокруг себя, удивительно, ведь сейчас лето, а климат на корейском полуострове примерно везде одинаковый.-Можешь не переживать, пока что Император сказал тебя оставить в живых.- мужчина в облачении военнослужащих Силлы ощущался очень некомфортным человеком, отчего Киму хотелось поскорее снять ленту с глаз. Вот совсем недавно он играл на Каягыме перед Императором Силлы, а теперь он военный преступник и его скоро казнят, скорее всего. Ему так хотелось домой, хотелось увидеть сестру и племянника, посмотреть в глаза отцу и тем самым чиновникам. Он искренне не понимал политику Пэкче, для чего им нужна была эта война? Пэкче и так было больше Силлы, было больше промышленностей и выхода к остальной земле и морю. Население постоянно росло и развивалось, множество молодых господ и госпожей стали более образованны и интеллектуальны. Но армия была слаба, множество людей полегло в первых же битвах с Силлой, но кажется правительству было совсем плевать, им лишь бы получить новые земли и ресурсы. Скорее всего Пэкче падет через пару месяцев, поэтому в отчаянии решило подкосить отношения с нынешним молодым Императором, думая что убить его мать, единственного оставшегося родственника в Силле, будет правильно. Но кажется даже это не дало продвинутся Пэкче в этой войне, а Император Силлы вполне возможно уже обезумил от ненависти и потери матери. Это было очень глупое решение со стороны правительства Пэкче. Консервативный Император, которого даже язык не повернулся бы так его назвать, очень любил взятки, суды проходили с подкупом судей, а виновных иногда и вовсе отпускали. Какое-то время этот мужчина был и вправду неплохим правителем, но после совсем изменился в худшую сторону. Ким ненавидел Силлу, но теперь он понял почему его матушка и брат погибли, Пэкче сами напросились на прошлые войны, выводя все соседние государства из себя, не только Силлу, но и Когуре и сейчас нагнали на себя даже Японию. Но как бы он не ненавидел Пэкче в этот момент, он понимал что ему стоит скорее вернутся, иначе он либо умрет, либо еще что похуже. Побег пока было рано планировать, он не знал совсем окрестностей Силлы, да и особыми боевыми навыками не обладал, на мечах он тоже особо не дрался, ведь не к этому его жизнь готовила. Он был лишь хорошо образован и имел талант к музыке, о чем сейчас очень сильно жалел, лучше бы он в детстве занимался с Хвандо, нежели учил корейскую цитру. Ему стоит как-нибудь выбиться из этой темницы, иначе его точно казнят. Ему точно надо на свободу, поскорее увидеть сестру и племянника, отца тоже.. Понять, что с ними все хорошо и они все целы и здоровы. Спустя какое-то время в рассуждениях Сынмин снова открыл глаза, зрение уже приспособилось к ленте и он уже видел четче, стараясь подметить для себя некоторые детали. На полу было раскидано сено, а у выхода из темницы стояло блюдце с водой, ладно, это уже хорошо. - Эй, ты, вставай.-Сынмин нахмурился и повернулся на голос мужчины за решеткой, собрав все силы в кулак он собирался встать опираясь на руки спереди, но потом до него наконец дошло, что руки его связанны за спиной, что усложняло задачу для ослабленного человека в несколько раз. Спустя две минуты ему все-таки удалось подняться, он повернулся в сторону стражника и на немного ватных ногах подошел ближе. Через пару мгновений Ким Сынмин почувствовал хватку на локте и его вывели из темницы. Доля мгновения и пленник оказался на улице, тут было намного теплее чем внутри тюрьмы, было тихо и только в далеке были слышны разговоры людей, которые он не мог услышать из-за расстояния. Кажется его будущее будет очень сложным, он понял это только сейчас, когда его связанного ведут, так-то в неизвестность. Сейчас хотелось плакать, но он решил для себя, что больше он никогда не заплачет при чужих людях, уж тем более в такой ситуации, сейчас нельзя казаться слабым или быть им, просто неприемлемо. По прошествии одной четверти палочки благовоний они со стражником прибыли к месту назначения и с Кима наконец сняли ленту, впервые за двое суток увидев свет в полной красе посол зажмурился. Скорее всего он сейчас находился в главном зале императорского дворца, тут уже был акцент на корейской культуре, насколько бы сильно Император не любил китай и свои родственные узы, он все еще так же сильно любил традиции отца и собственно его самого, его народа. Перед Кимом оказался сногсшибательной красоты зал, который отдавал оттенками красного, золотого и бежевого, трон был в несколько раз больше предыдущего, а за ним стояла легкая ширма с узором дерева. Но из восхищений Сынмина вывел надменный смешок, парень резко перевел взгляд на стоящего перед ним мужчину который в своих руках сжимал Хвандо, от удивления его ноги снова подкосились, но лишь пошатнувшись он устоял на месте. Поклонившись в знак уважения посол опустил глаза, снова не осмеливаясь поднимать глаз выше, на лицо мужчины перед ним. Каким бы смелым он не был в жизни, какие бы идеи ему не приходили в голову, сейчас все это не в его власти. Эти минуты его жизни вообще-то могли быть последними, так что он не высказывался абсолютно никак. Он все еще отходил от шока который получил, узнав о том что его собственный отец его сюда отправил, его никогда и никто не воспринимали всерьез. - Чунхуа, будь хорошим парнишкой и расскажи все о чем ты знаешь.- Император редко проводил самостоятельно допросы, но тут был особый случай. Тут же посол почувствовал как его заставили встать на колени, отчего он почувствовал себя вновь униженным. Ким и вовсе не знал что ему делать, либо он сейчас расскажет всю свои историю, либо его скоро убьют. Если он расскажет, то он станет предателем на родине, хотя эта же самая родина и предала его. Возможно объяснив ситуацию, решив весь план в Пэкче он бы согласился пожертвовать собой ради Родины, но они правда отправили его как мясо стервятнику, не пожалев даже обычных слуг, что Ким взял из своего же поместья, а отец даже не препятствовал. Интересно, что с этими людьми сейчас? Тут сыграл еще человеческий фактор, Сынмин просто хотел жить, он не хотел этого всего. Все те унижения которые он пережил в Пэкче последний год, разве он заслужил это? Он был просто игрушкой в руках чиновников и императора, ужасное ощущение. - Меня отправили договариваться о мире с Силлой, но я правда не знал о планах высших, простите..- возможно сейчас это его последние слова. - То есть.. ты говоришь, что не причастен к этому преступлению?- на это Ким лишь кивнул.-но это все равно не избавляет тебя от ответственности за твоих родных. У тебя же отец государственный судья, следовательно чиновник, как он не мог знать о таких планах, а, Ким Сынмин?- посол вздрогнул, на него уже нашли информацию, как же все быстро происходит. - Я подозреваю, что меня и не хотели назначать послом, я и на родине был просто развлечением.- как бы Киму не было сложно это говорить, но он хотел жить. - Значит тебя не слишком унизит твое служение императорскому дворцу Силлы в качестве кисэн.- посол округлил глаза в удивлении и отшатнулся на шаг,- хоть ты и не женщина, но развлечь ты меня смог..-Ким сглотнул и обвел взглядом все помещение, что, Кисэн, до каких низов он еще успеет пасть?-да и если ты не причастен к убийству моей матушки, а еще и сам являешься жертвой в какой-то степени, я не буду тебя пока что убивать.-когда император заговорил о своей матери его светло карие глаза окрасились черным, видимо совсем недавно пришел в себя. На удивление он мыслил очень снисходительно, но тот факт что Ким станет Кисэн заставлял впасть в ступор.-думаю будет достаточно унизительно для тебя. Ким всматривался в полы своих светлых одежд и просто не мог поверить во что ввязался, подняв взгляд на Императора он осмотрел его вид, что ни капли не изменился с прошлой их встречи, разве что мужчина стал более безумно усмехаться, иногда это заставляло ужаснуться. Кажется Император медленно сходил с ума. После назначения его Кисэн допрос продолжился еще более часа, его расспрашивали о личной информации сослуживцев, о том что он знает от императора, в общем о всех аспектах его прошлой профессии. Ему точно нужно вернуться домой, прислуживать тут он не собирался в помине, но сейчас придется ради своей же выгоды и жизни. Он вернется к родным, он обещал. Прошло еще немного времени после окончания допроса прежде чем ему разрешили подняться с колен, была бы его воля он бы не стоял так униженно тут перед всеми.Император кое-что сказал рядом стоящему слуге и махнул рукой, отворачиваясь от пленного. Кима повели за тем самым слугой, они вышли в коридор и прошли в глубь дворца, через пару минут останавливаясь перед одной из дверей, что находилась в конце коридора. -Теперь это твоя комната, тут будет постоянно охрана, так что даже не пытайся сбежать, иначе будешь казнен.- мужчина словно специально в конце фразы улыбнулся и затолкнул Кима в комнату, оглядевшись посол почувствовал что руки его развязаны и он наконец может размяться.-Тебе запрещено выходить из комнаты без разрешения Его Высочества, а так же противостоять любым приказам господ. - Дверь за его спиной захлопнулась и Ким свалился на колени в беспомощности, нужно скорее что-нибудь придумать, иначе он совсем веру в себя потеряет. Смахнув грусть с лица он осмотрел комнату, она была светлой и практически пустой, ну разве что была ширма с тем самым узором дерева, пастельное белье и шкаф со столом, не считая маленьких приспособлений в виде подсвечника и подстилок. Было небольшое окно на задней стенке, что кажется там никого нет, но оказалось лишь то, что его комната находилась высоко над землей, так что вылезти отсюда нельзя было, можно запросто убиться. Ощущения смешенные, ведь теперь он живет словно в золотой клетке из которой нельзя вылететь. На удивление с ним сегодня ничего не сделали, хотя если сравнивать обращение с пленными в Пэкче и как обращаются с ним тут, можно было увидеть огромную разницу. У Сынмина на Родине казнили всех без разбору кто даже не относился к делам врагов, иногда это могли быть даже дети возрастом лет так тринадцати. Нужно радоваться тому, что остался жить, значит не все потерянно. Сегодня он вымотался очень сильно, следует отдохнуть, а дальше уже думать что ему делать и как бежать.. ••• —О боже, что за вздор со мной происходит? — юноша раздосадовано уселся на мягкую подушку возле окна и направил свой взгляд вниз. Уже прошло пару дней после его назначения на это унижение, но пока он ещё ни разу не выходил из комнаты и его ни разу не тревожили, но по прежнему охраняли. Слуга, что отводил его в тот день в покои, все время находился недалеко, так что частенько забегал его проверить. Как оказалось его зовут Ян Чонин, не особо внушающий страх молодой человек, ведущий себя совсем как педант, но любит подстегнуть и как-нибудь, да уколоть. Он главный по обязанностям во дворце и помощник Императора, удивительно, что он все ещё с ним возится. Привычный для него ханбок ему вернули, теперь он чувствовал себя в своей тарелке. Нефритовая заколка постоянно лежала рядом, хотя бы немного утешая его. Хоть ему и назначили какой-никакой титул, он все ещё был военнопленным, что его совсем не радовало. С одной стороны: родина, которая пожертвовала, как минимум 30 людьми без объяснений на корм стервятнику. Это та самая страна у которой ужасные правитель и власть, совсем не понимающая важность военных и мирских приоритетов. К чему убийство императрицы, Сынмину было совсем не ясно. В то же время с другой стороны: страна, которая является его врагом, которую он ненавидит с детства, но так же понимает некоторые её действия. В отличии от его родины, Силла действовала серьезно в оборонительных целях, она не нападала первой, а теперь если через время Пэкче падет, в этом будет вина только правителей и всех верхних, скорее всего их всех казнят, а кто? Нынешний император Силлы. Ситуация была крайне сложная, Киму нужно было сбежать из столицы и вернуться на родину, чтоб там уже следственно увести родных из Пэкче, он не может их оставить там на смерть. Бывший посол был уверен, что его сторона точно проиграет, армия была слаба, правительство крайне глупо и на уме у них были только пляски и пьянки, в чем он убедился ещё находясь дома. В этих покоях, которые он называл золотой клеткой, Ким чувствовал себя абсолютно точно неуютно, ему нельзя торопится, чтоб не навлечь на себя подозрений со стороны надзирателей. Но Сынмин уже достаточно долго не выходил из комнаты, так что, навязчивая мысль о прогулке, если он тут не как заточенный, могла иметь место быть? Посмотрев на свое отражение в какой-то диковинной вещичке, юноша поджал губы и собрал волосы шпилькой, хотя лента была бы более оптимальным вариантом, но к сожалению её он не нашел. Немного ещё постояв возле окна, парень устало вздохнул и натянул более-менее живое выражение лица на себя. Постучав пару раз в дверь, ему через время все-таки открыли. Мужчина напротив смотрел презрительно, его лицо было бодрым, но искаженным в гримасе отвращения, с слегка хмурыми бровями он качнул головой с немым вопросом «что нужно?». Ким поджал губы в сомнении, но в знак приветствия поклонился, стараясь не показывать своей нерешительности. — Господин, можно вам задать вопрос?— юноша слегка склонил голову вниз, стараясь не смотреть на военного, ему нужно выйти хотя бы на одну ли отсюда, чтоб осмотреться. На его вопрос ему отрицательно кивнули и отвернулись, что заставило его усомниться в своей же идее. Второй военный глянул на него менее презрительно, что дало ему надежду, но тот лишь выдал монотонно: — Вам запрещено общаться с кем-либо, выходить куда-либо без разрешения свыше. Так же кроме просьбы о воде и еде, в другом вам отказано. - дверь перед ним захлопнулась и юноша лишь раздосадовано вздохнул, стараясь не сильно разочаровываться в своем провале. Ему запретили буквально все, отрезали крылья и заперли в золотой клетке, откуда выхода нет совсем, как минимум для него. Так прошло около двух с половиной недель, ему разрешали принять быстро ванную, поесть и пить, но ни разу ему не разрешили выйти из этой тюрьмы. Он уже думал скинуться с окна, но подумал о сестре и племяннике, сразу же убрал эти мысли из головы. Пока Ким стоял у окна и глядел вниз, примерно меряя сколько ему придется падать, в своих раздумьях он и не заметил как к нему в комнату зашел тот самый слуга, высший среди всех тут, точно, Ян Чонин, давненько он его не видел. В этот раз юноша был спокоен как всегда, только в руках он снова держал каягым и те необычные одежды. — Через три дня приедут послы из Китая, а так же некоторые родственники Его Высочества, — как только Ким услышал слова про послов, его сразу же бросило в оцепенение, снова то чувство унижения. — вам приказано развлечь гостей. Ах, точно, он же теперь при дворе служит Кисэн, почти забыл. Это была неплохая возможность осмотреть замок и найти хотя бы пару выходов, а ещё это был идеальный момент для побега. Ему всего-то пару дней ещё взаперти посидеть. Когда Чонин ушел, Ким сразу же развернул сложенные одежды и хмыкнул, похож на прошлые одежды, только эти были полностью белые, не было никаких узоров и цветов. Недавно же умерла мать Его Высочества, видимо все ещё траур, если даже ему придется выступать в траурных белых одеждах. Ему нельзя лажать, иначе голову с плеч снесут. Немного радостный от скорой возможности выйти, Ким слегка улыбнулся и начал стелить циновку, в хорошем настроении он и заснул, размышляя над побегом. ••• три дня спустя Эти три дня Сынмин только что и делал, что маялся без дела как обычно и считал ворон в окне. На улице достаточно холодно, отчего в его и так холодных покоях стало ещё прохладнее, отчего ему пришлось спать в ботинках и кутаться в пару слоев одежд. И наконец когда эти три самых длинных дня в его жизни закончились, наступил день когда он может изменить хотя бы как-то свою судьбу. С утра к нему зашел Чонин, он был в неплохом настроении, так что поздоровался и сказал Киму, чтоб тот спустя час был полностью готов. Тот белый Ханьфу был ему слегка большеват, отчего рукава слегка спадали с плач, видимо это его будет знатно отвлекать на всех выступлениях. Накинув на себя мантию поплотнее и затянув пояс потуже, Ким последний раз поправил волосы и пучок на макушке, снова постучал в дверь, за ней его уже ждал Чонин. Захватив с собой Каягым, Ким сразу же подошел к Яну, отчего то этот человек ему казался безопасным, так что держался он вблизи него. Чонин же в свое время оценивал его взглядом и цокнул. — Великовато, — слуга надул губы и нахмурился, осматривая слегка волнистые волосы Кисэн. — хотя ты выглядишь под стать своему титулу.— хмыкнул тот, издавая слабо, но слышимый смешок в сторону бывшего посла. Ким ничего не ответил, лишь снова осмотрел себя. Вдоволь наслушавшись смешков Чонина, Ким осмотрелся и понял, что он находится в вполне неплохом месте. Видимо сам Чонин жил тоже тут неподалеку, потому что он по пути даже заглядывал к себе чтоб что-то забрать. Шли они около 10 минут, оказывается дворец был лишь названием, это целая крепость, а то и город. Кое-какие повороты Ким запомнил, но все равно в голове все путалось. Чистое белое одеяние развивалось на ветру, было такое чувство что оно было не на немного его больше, а раза в три так точно. Хотя эта одежда и была легче обычных ему привычных ханбоков, ему все ещё было в них немного неуютно. Ветерок был прохладный, внутренний двор пестрил от разнообразия цветов наполняя своим запахом и все близлежащие комнаты, сейчас весна, так что в скором времени сад будет представать взору во всем своем величии и благоухании. Постройки во внутреннем дворе были прекрасны, только казалось что, это все было иллюзией, хотелось поскорее вылезти из этой клетки. Спустя пару мгновений взору предстало красивое статное здание, красивые окна, узоры вырисованные каждый сантиметр с усидчивостью и вниманием, колонны облицованные нефритовыми кольцами сверху, выглядели очень завораживающее, что Ким чуть не разинул рот до земли, но благо Чонин напомнил где его ждут и они отправились внутрь. Внутри выглядело все в том же стиле, что и снаружи, все вокруг пестрило величием и ни капли не преувеличивало, в сравнении с залами Пэкче в которых он выступал, это было как будто райским местом. Из его дум его снова вывел Чонин, сказав что, пора бы уже выйти и показаться. Пару мгновений спустя Ким появился перед взором Императора, делая низкий поклон, делая знак приветствия каждой стороне гостей. Их одежда весьма отличалась от его повседневной, да и слова их были крайне неразборчивы для него, поэтому поставив перед собой свой каягым, Ким сел в углу и хотел было начать, как его сразу оборвали. —Сядь в середину, посол Ким,- глаза сощурились и кончик губ слегка полез вверх, за несколько недель их, так называемой «разлуки», Император стал выглядеть ещё мужественнее, кажется война эта, совсем уж не шутка. Глаза феникса излучали сущий холод, от которого мурашки табуном по коже ходили, а губы выражали насмешку, что была послана лишь человеку в середине комнаты. По помещению раздался шум, многие стали шептаться, кто-то во всю громкость обсуждал юношу в середине зала. — О, Чунхуа, не стесняйся. — Император сложил руки на своей груди и хмыкнул, смотря на Кима с не читаемым взглядом. Как будто сквозь душу смотрит. Сейчас главный представитель страны, что подстроило убийство матери Его Высочества, была родина Сынмина, а он ещё и по статусу посол, так что видимо вся злость будет на него, пока его не убьют или не заберут, что крайне маловероятно. — Играй. — по комнате раздались громкие звуки Каягыма, заполняющее разум и пустоту зала своим звучанием, заставляя думать о чем-то своем. В этот же момент на троне Император разглядывал лепесток яблоневого цветка и мельком сравнивал его с юношей в центре комнаты. —Играй, пока не сотрешь свои пальцы в кровь — лепесток как-будто выпорхнул из рук Его Высочества и полетел в сторону посла чужой земли. Чунхуа.. ••• Множество людей хочет побывать в императорском дворце в любую эпоху, но никто не задумывался попасть туда под немилость Императора. Такой вариант событий тоже вполне возможен, но о нем люди чаще всего забывали ещё на пороге дворца. Серьезность своей ситуации понимали лишь военные заключенные и опасные преступники, что ждали своей смерти в камерах, размером с подсобку. Даже становясь рабами и потеряв право на голос, люди все ещё восхищались дворцом и его величием, хотя по доброму нужно было бы бежать. Так думал Ким, находясь в плену чужой страны, сейчас когда рядом совсем никого нет, никого, кто мог бы поддержать и выслушать Сынмина не было. Его восхищал дворец лишь моментами, редкими, но яркими моментами, о которых он сразу же забывал, вспоминая, что ему предстоит сделать.        Все его дни проходили в молчании и редком пении птиц в этот сезон года. Юноша постоянно смотрел на птиц за окном и завидовал им, ведь он не мог так запросто спрыгнуть с 10 метрового этажа и вспорхнуть в небо, чтоб скорее сбежать. Было очень завидно. Из развлечений у Кима была лишь буддисткая мантра и дешевый роман с барахолки, их он откапал за тумбой в дальнем углу , кстати роман он уже перечитал около 20 раз, а мантру не смог прочесть из-за того что, она оказалась на китайском языке.  Каждый день его под конец рубило от безделья, от скуки и от всех негативных эмоций.     Его организм настолько истощился за эти пару недель, что спустя 20 минут игры на каягыме у него заболели глаза от напряженности и руки понемногу стали дрожать. Из-за отсутствия перерывов его пальцы не только тряслись, но и покраснели вокруг ногтей, намекая, что сейчас с легкостью смогут пораниться от любого неосторожного действия.  — Что-нибудь повеселее, многоуважаемые гости просят.- поджав губы и засунув свои хотелки куда подальше, Ким продолжил, чувствуя как узел на поясе стал особенно легким и совсем не давил на талию, что заставило обратить его внимание на это. Сейчас сбиваться нельзя было, если хочешь остаться с головой на плечах, поэтому быстро кинув взгляд на распустившийся пояс на талии, Сынмин хмыкнул и стал играть более активно. Напротив сидел император, кажется ему что-то говорил тот самый Чонин, но на его слова вышестоящий лишь отрицательно помотал головой. Гости болтали о своем, совсем не обращая внимания на юношу в центре зала, хотя пару взглядов все-таки были прикованы к нему, в том числе и Его Высочества.     Кажется этот человек был измотан, глаза не выражали ничего, руки были сомкнуты на груди, а вид его выглядел совсем уж уставшим. Даже его голос, когда он говорил, был хриплым и с легкой ноткой безумия. В таком молодом возрасте вытаскивать свою страну из политической раздробленности требует особых усилий, двойных от новоиспеченного правителя. —Стоп. В зале стало тихо, серьезно, очень тихо. Ким прошелся по струнам в последний раз и остановил их, слегка жмурясь от жара и неприятного колющего ощущения в кончиках пальцев, на этих местах проявилось немного крови.  — Покажи руки.  — тон был бесчувственным, Ким лишь медленно встал и вытянул руки, подходя к императору. — Тебе разрешили с коленей вставать? — удавленные возгласы пролетели по залу мимолетно, сразу теряясь в пустоте огромных стен. Из присутствующих лишь несколько понимали на корейском, так что неудивительно, что они реагировали. Подавив свою гордость, Сынмин встал на колени и сделал пару шагов вперед, чувствуя как колени путаются среди ткани. Через пару мгновений он был не очень близко, но и не далеко от правителя, показывая свои вытянутые руки ему.  —Чонин,— слуга оказался тут же,— принеси ферулу. — парень рядом сразу же поклонился и отлучился за этой адской штукой, сперва успев посмотреть на юношу на коленях.  Тут уже некоторые иностранные гости поняли в чем дело и стали смотреть на парня в центре с недоумевающим взглядом. «Чем же этот юноша заслужил это? Играл ведь неплохо.»   Чонин через время пришел с деревянной линейкой, которую иначе называли ферулами. В детстве Ким редко получал наказания от отца, поэтому и совсем позабыл что это такое, боль от намеренных ударов. Из раздумий Сынмина вывел голос рядом, заставляющий вздрогнуть и снова напрячь руки, голос, что был уже знаком, звучал совсем в непонятных звуках для Кима, заставляя чувствовать себя недотепой. Было слышно, что правительство Джиюн говорил на китайском, то ли объясняя ситуации, то ли что-то другое. Послышались возмущенные вздохи и выкрики, значения которых Ким совсем не понимал, оглушали. Послышалось несколько знакомых слов, но Ким даже сообразить не успел над их значением, как тут же вскрикнул от боли. Только что его ударили по ладоням линейкой, сразу же попадая выше следующим ударом, и так до локтя.  — Сними верхнее одеяние.— Ким сглотнул и горестно выдохнул, убирая тот мешающий пояс и скинул легкую накидку с плачь, понимая что сейчас ему лучше самому додуматься что делать. Закатил рукава и склонил голову. Сейчас ему нужно лишь выжить, а дальше он сможет придумать как сбежать и забрать свою семью с собой в безопасное место.     Новые удары обрушились на голую кожу рук, спустя всего-лишь несколько минут руки раскраснелись и стали синеть, в некоторых местах проявилась кровь. Император снова взглянул на юношу, что стоял сейчас перед ним на коленях и хмыкнул, кидая ферулу в сторону, возможно он в кого-то попал, но сейчас было не до этого. — Ты, жалкое отродье Пэкче, — прилетела пощечина, заставляя чувствовать ещё большее унижение перед столькими людьми,— будешь платить всю свою никчемную жизнь за проступки твоих сослуживцев и граждан.  Снова гул в зале, снова Ким чувствует давящее внимание к своей персоне. В следующую секунду его толкают, да так что он валится на пол, а одеяния снова начинают слабеть, да чтож ему так на одежду не везет, постоянно сползает. Быстро поправив её и наконец затянув, Ким слышит фразу. — Играй до конца пиршества, — Джиюн вернулся на своей место и снова принял свое обычное выражение лица.— без перерывов. Доведи себя сам.  И выбора не было, пока он был тут, в этом зале, в этой стране и под взором этого человека, ему нужно развлекать людей вокруг. Многие из них совсем не понимали, что там говорил император, совсем не заботились о самочувствии парня в центре зала. Прошло буквально пару десятков минут беспрерывной игры, как пальцы стали беспощадно печь, Ким чувствуя такую смену в своем теле не переставал играть, изредка поднимая взгляд на Его Высочество, тот в эти моменты обычно разговаривал с высокопоставленными людьми и желал хорошего времяпровождения сегодня. Пальцы стерлись в кровь, руки стали дрожать и когда спустя мгновения юноша выронил каягым, люди в зале даже не обернулись на звук разбивающегося инструмента. Один скрытый взгляд был устремлен на парня, он был холоден и взбудоражен. — Ой, посол Ким, неужели закончили?— теперь все глаза были устремлены в центр зала, музыкальный инструмент истекал кровью, пальцы были до такого истерзаны, что придется заживлять их около месяца. — продолжай. Глаза начинают слезиться от боли, сломанный инструмент старается издавать кое какие звуки, лишь колечит исполнителя мелодий.  К Его Высочеству уже подходят родственники, прося прекратить этот шумный и кровавый балаган, но он не слышит, он слышит лишь тихий писк посла и его слезы, отчего на душе легче становится. Да, он мстит жалкому людишке за мать, за умерших солдат, но заслужил ли этот жалкий парень отдуваться за всё свое государство, хотя, кажется и сам был жертвой?      Это ещё предстоит узнать. ••• Сопровождающие буквально вталкивают Кима в его комнату, а он изнеможенный, усталый, искалеченный и в общем жалкий, падает за порог на колени, смотря на Каягым и его лопнутые струны, они были все в крови, все ещё истекали свежей кровью, ляпая красным пол. Парень переводит взгляд на свои волосы, тоже слегка вымазанные в его же крови, он медленно встает и подходит к зеркалу, что представлял из себя пластину из олова, в зеркале отражался он, волосы растрепанны, глаза припухли, заколка сползла и на добром слове держалась в волосах, траурные белые одежды были вымазаны в красные пятна на бедрах и рукавах, видимо именно туда и падала кровь когда он играл, последний раз осмотрев себя, юноша вздохнул и отвернулся от зеркала, подходя уже к окну и распахивая его. Сейчас ему нужно было привести себя в порядок и успокоится, как ему ещё в зале сказал Чонин, ему завтра придется снова заниматься развлечением гостей, только уже меньше по времени, это немного облегчало задачу.      Видимо один лишь Ян испытывал долю жалости к нему, поэтому в скором времени принес бинты и заживляющие масла, позволяя хотя бы немного почувствовать себя лучше. Сынмин с огромной благодарностью принял все это, пытаясь отблагодарить и даже почти разрыдался от накопившегося, но все-таки сдержался. Пальцы перемотанные этими жесткими бинтами совсем не ощущались, но уже не пекли так сильно как раньше.   Сейчас, когда он остался совсем один, в его жизни нет места жалости и радости, его главной целью сейчас является вернуться домой. Плюсом во всей этой ситуации с долгой игрой на Каягыме, было то, что он за время похода от покоев до зала успел осмотреть немалую часть замка, успевая подмечать множество деталей этого построения. Вот он например узнал то, что возле его комнаты есть купальня, рядом с которой есть коридор с лестницей вниз, собственно там он и может найти выход, но главная проблема заключалась в том, что он совсем не знал, что там снизу, возможно он заблуждается, но это ему придется выведать чуть позже, это вариант будет пока таится в глубоком шкафу.  Прошло уже более двух месяцев как он просиживает тут время в качестве Кисен, что его очень огорчало. Он хотел домой. Домой в детство, где не было всего этого. Сынмин уставился снова на свои пальцы и спустя мгновенье уже разглядывал вытащенную заколку для волос, он смотрел и смотрел, рассматривал и вспоминал многое о доме, думал об о всем хорошем что-либо случалось у него в жизни. Помогло ли ему это успокоиться? Да, помогло. И с разбросанными повсюду мыслями он заснул, прямо оперевшись головой о стол. Завтра вероятно у него будет болеть тело, но сейчас он крепко спит и наконец не думает о плохом.       Утро встретило его пекущим солнцем на лице и духотой, на улице было совсем жарко, значит он проспал как минимум до обеда. Быстренько выглянув из окна юноша приметил, что во внутреннем дворе странное скопление людей и все куда-то торопятся и собирают множество вещей в телеги. Казалось, что что-то взбунтовало народ и они с перепугу стали собирать все ценные вещи на случай опасности. Выглядела эта картина очень спонтанно и Ким стал немного переживать о происходящем, что-то случилось. Во внутреннем дворе дворца жили приближение императора и высокопоставленные люди, а то есть они совсем не бедные, что и было видно по их телегам прогибавшимся от изобилия дорого барахла. Испустив возмущенный вздох на такую картину, посол уже было собирался наконец умыться после сна, но его прервал звук стука в дверь, но ему не дозволили ответить ведь озвучили кто прибыл.     — Достопочтенный Император прибыл, — дверь открылась, а в неё сначала вошел незнакомый ему мужчина, потом тот самый Чонин, а за ними и сам Великий Император собственной персоной. В этот раз мужчина выглядел весьма бодро, собранно и не устало, волосы собраны в аккуратный пучок спрятанный под специальным головным убором, а одежды выглядели идеально. Была весьма смущающая ситуация, выглядело это всё до невозможности странно. Обычно Кисэн вставали очень рано утром и приводили себя в порядок, после чего им нужно было идти обслуживать замок самой разной работой. Но Сынмин был Кисэн лишь на словах, а напрямую был законченным в самой гуще замка, ему не было нужды вставать поутру и приводить себя в порядок для кого-то, поэтому сейчас он выглядел растормошенным и сонным, словно птенчик.    — Приведите его в порядок и свяжите ему руки, — правящий этой странной приподнял бровь и оглядел пленного.— спустите его вниз в мою повозку.      Кима передернуло, он будет находиться в повозке с этим человеком? Это нагоняло страха больше чем пытки или смерть. Да, Император хорошо относился к пленным, если сравнивать с Пэкче, но особой любезности к людям тоже не испытывал, особенно к тем кто относится к политике другого государства, кем Сынмин и являлся. Ким Джиюн ушел в сопровождении императорской охраны и скрылся из виду, отчего посол смог выдохнуть, но тут же ему прилетела пощечина от незнакомца, который только был и рад что-то такое вытворить, в его глазах билось презрение, а в действиях виделось жажда убийства, страшный человек. Чонин стоял рядом и смотрел на этого человека с ненавистью, после чего выдал, пока Сынмина ещё раз не ударили.    — Он важный военнопленный, тем более является наиболее интересной для Императора Кисэн среди двора, если ты искалечишь его внешний вид, то тебя самого вышвырнут, держи себя в руках Джибом. — мужчина отпрянул и толкнул свалившегося Кима на пол, не обращая внимания на шипящего от острой боли в руке посла выкинул еще одну презренную фразу.    — Быстрее собирайся, шавка, в следующий раз тебя даже Чонин не спасет. — Ким сглотнул, но сразу скрыл негодование и страх, сразу вставая и быстро приводя себя в порядок за пару минут, параллельно Чонин сказал чтоб Ким взял все самое необходимое или ценное, выдавая маленький мешочек.  Как оказалось сегодня ему не нужно было никого развлекать, это его радовало. Киму хватило полминуты, чтобы сложить туда письмо, маленький подарочек от племянника и две своих подвески, заколку он снова закрепил на волосах, а на свой любимый Каягым смотрел с досадой. Ян сказал ему оставить это «барахло» и выставить руки. Джибом начал связывать ему руки и кажется слишком перетянул, потому что кожа медленно становилась синей, а пальцы немели, Ян снова перехватил инициативу и ослабил узел до того момента, пока руки были в состоянии функционировать и их бы не пришло ампутировать, а сам пленный не сбежал бы. Сынмин был благодарен Чонину, это буквально единственный человек который не испытывал к нему презрения. Он понимал, что в этой стране считался самым драгоценным пленным, за который можно было устроить переговоры, но кажется его могут и оставить на растерзание в плену.     Его спустили внизу через десять минут, повозка стояла прямо перед выходом из главных ворот, а тот незнакомец по имени Джибом не упускал момента толкнуть юношу в любой момент. Как оказалось, Джибом был дальним родственником Джиюна и вел он себя очень открыто, ведь ему никто не предъявит, он часть королевской семьи, поэтому даже Чонин обходился с ним хорошо, хотя его поведение выходило за рамки позволенного для молодого господина. В один момент он с такой силой толкнул Сынмина, что тот не удержавшись полетел прямиком лицом в землю, кое-как он смог увернуться и упал на связанные руки, которые кажется почти сломал, но хотя бы не расчесал лицо. Тут же посол почувствовал как его дергают за шкирку и поднимают на ноги, легкое удушение пришло не сразу, а когда парня конкретно тянули за воротник и практические порвали, но тут раздался голос из повозки, мужчина, что выглянул на шум уставил на картину с удивлением на лице, на нем читалось отвращение, только вот к кому. — Джибом, ты поедешь в третьей повозке, можешь быть свободен, — Джиюн выдохнул и посмотрел на злорадствующего брата, повернул голову к лежащему слабому юноше и посмотрел на Чонина, без слов говоря помочь. Ян помог и через минуту Ким уже находился в повозке с Императором, что смотрел на него самым пустым взглядом, что Ким когда либо видел. Чонин же уже ушел в другую повозку, кажется тоже в третью.          — Почему я еду в этой повозке?..— этот вопрос заставлял нервничать самого посла, думается, что ему вообще не стоит открывать рот. Но оказалось все не так плохо, хотя как сказать. — Допрос. — кратко, но познавательно, допрос спустя два месяца, неплохо. Нахождение в этой повозке слегка нагнетало, но все же была надежда на лучшее. Через время полилось огромное количество вопросов, кратких, но содержательных. Аура человека сидящего рядом, угнетала и Ким путался в своих словах, постоянно заикался и отворачивался, что раздражало мужчину, в следствии чего он схватил его за связанные руки и дернул на себя, заставляя юношу слететь с сидения, сразу же сжимая чужие запястья, как-будто ещё сильнее хотел стянуть и так затянутую веревку на чужих руках. Дискомфорта Ким не чувствовал от сдавливания, но чувствовал дискомфорт от веревки, что натирала его запястья, отчего он изредка издавал шипящие звуки.     — То есть, ты хочешь сказать, что даже не догадывался об этом, о плане что составил твой  отец? — Кима тыкнули носом в бумагу, где красовалась подпись его отца, но не верил в это, он вчитывался в каждую букву с ужасом признавая почерк своего родителя.           ……Разрешите доложить, план разработан полностью, для его осуществления придется отправить на сторону противника жертв, чтоб те отвлекли на себя внимание и именно в этот момент мы можем напасть со спины с этим планом…             Посол смотрел и смотрел на этот жалкий клочок бумаги, его потряхивает, в глаза начали скапливаться слезы, но он не позволил им вылиться, сразу же смахивая их ресницами.   —Я правда не знал, что этот план составил мой отец, правда. — оправдывать не было смысла, его в любом случае убьют, тем более есть косвенные доказательства причастности его семьи. Сейчас Ким думал лишь о сестре и своем племяннике, чтобы с ними было всё хорошо. У юноши началась тихая истерика, он глянул на Джиюна и кивнул, изнеможение взяло верх и он на ватных ногах встал в покачивающейся повозке, сейчас ему уже разрешили встать, поэтому он отвернулся и глянул в окно. Бежевые занавески скрывали пекущее солнце и заставляли запекаться соленые слезы на щеках посла, он их постоянно смахивал и когда успокоился повернулся обратно. Как оказалось допрос закончен и когда повозка остановиться, ему будет разрешено пересесть в другую повозку, чтоб не мозолил слова.      Хенджин постоянно смотрел на пленного, что выглядел хуже некуда, перевязанные пальцы, связанные запястья, одежда, что осталась ещё со вчерашнего ужина выглядела так, словно её изрезали ножом, но это сделал лишь его брат, заставив поваляться на земле посла, было жаль одежду, немного было жаль пленного, но жалеть его совсем нельзя было. Он все еще враг страны, он косвенно связан с врагом, хотя сам являлся жертвой. Хван отвернулся и задумался над тем, что делать с этим человеком, отпускать было не вариант, но и оставлять при себе не вариант. В таких раздумьях он и доехал до следующего пункта назначения, где Кима вывели из повозки и уволокли куда-подальше, как выразился бы Джибом.      Поездка заняла около двух дней, этого времени вполне хватило, чтоб прибыть на переговоры в Пэкче. Они не могли обещать хорошего конца, но надежда была возложена на перемирие.          И кажется она пропала, даже не успев зародиться в сердцах людей Силлы.