Яблоня в Императорском саду

Ехать в повозке наполненной полностью совсем не внушало Киму желания куда-либо ехать, но его снова впихнули в очередное путешествие и он, несмотря на свое недовольство, прикусил язык, мельком посмотрел на истерзанную одежду и стесанную кожу на руках. Выглядел он жалко на фоне даже тех, кто ехал в последней, четвертой повозке, тут сидели четыре женщины и двое мужчин. Среди них он не узнал никого знакомого, поэтому сразу же отвернулся и поджал губы в раздумьях. Повозку постоянно шатало и Сынмин грозился вылететь кубырем на каменную дорогу, но кое-как уперся об угол ногами и пристроился поудобнее, как могло ему позволить его положение.         Ехать в такой обстановке длительное время было ужасно, им хоть и разрешали изредка выходить, но только под жестким присмотром, что и неудивительно. Киму подумалось, почему бы не попробовать сбежать, под предлогом нужды в туалет? Хотя вряд ли бы его отпустили, опять таки, без надзирателя. Как ему пояснили, они ехали на переговоры в Пэкче и сейчас было нецелесообразно сбегать, думая лишь о себе, если переговоры не увенчаются успехом, то на обратном пути можно и попробовать сбежать.      По приезду в Пэкче Сынмин наконец смог вдохнуть родной воздух, хоть и не будучи в свободном положении, его радость искрилась, он так давно не видел родные улицы столицы, что невольно заскучал по ним. И вот, он видит их, видит разруху и смотрит на людей вокруг. После его отъезда люди как-будто ещё больше разочаровались в жизни, стали худее и несчастнее. Взрослые были угрюмы, из людей старшего возраста не наблюдалось мужчин, одни лишь девушки, женщины и бабушки, их лица показывали лишь эмоции усталости и скорби. Детки выглядели голодными, в порванных одеждах и они постоянно плакали. Улицы были ветхими и казалось, что они могут развалиться по щелчку. В разрез с разрушенными улицами обычных людей, что кое-как выживали в остатках от их бывших домой,  шли роскошные поместья, ничуть не покошенные, а все такие же ухоженные как и до его отъезда. Пухлые щечки богатых наследников так и мозолили глаза Киму, девушки и юноши выглядели вполне счастливо и совсем не обращали внимания на ужас за пределами их района, а хотя их собственная страна разваливалась у них же на глазах. Они все так же устраивали ярмарки, потакали простолюдинами и ходили в дорогих одеждах. Старшее поколение выглядело тут совсем уж плохо, разъевшиеся дядьки, возле которых крутились молодые красивые девушки, вызывали лишь отвращение, а их громкий смех был худшим, что когда-либо слышал Ким. У Сынмина заболело сердце, он разглядывал родные улочки и понимал, что его страна рушиться, рушиться под натиском соседей и из-за   глупости местных решал. Здешний правитель был наследственным придурком, не умеющим расставлять приоритеты своей страны из-за чего страдают люди, это Ким понял ещё в семнадцать лет.      Погода стояла отличная, несмотря на всю появившуюся разруху, Ким был рад оказаться здесь спустя столько месяцев, хотя картина разрушающейся страны его печалила, но ему было хорошо, чувство, что он скоро окажется дома не покидало его. Руки уже отвыкли от движений и он особо не запаривался из-за их скованности. Телега остановилась у главного входа в Столичный Дворец Пэкче, увешанный со всех сторон красным деревом и золотом, встречающие солдаты были выстроены по струнке, смотрели на всех пленных с подозрением и опаской, но смирно стояли и пропускали прибывшую иностранную делегацию внутрь. Только Сынмин вылез из повозки последним, как услышал крик со стороны, детский крик, зовущий дядю, а именно дядю Сынмина. Посол в удивлении оглянулся и увидел за стенкой солдат своего племянника, который выглядел чумазым, истощенным, но счастливым при встрече с дядей. Его не пропускали к пленным, но Ким постарался подать знаки внимания своему племяннику, махая связанными руками и слабо улыбаясь,  подольше не вышло, его уже подтолкнули к входу. До самого затвора дверей он слышал плач ребенка за вратами. Сынмину стало плохо, впервые за такой долгий период времени, ноги стало подкашивать, но он шел по указанной дороге, тупя свой взгляд в дорожку. Он соскучился, жутко соскучился по родным, он их так давно не видел, что кажется прошла вечность с того момента как он прощался с ними возле повозки. Хочется домой.        Приемный зал в Пэкче был небольшим залом, с расставленными низкими столиками по сторонам и одной главной посередине. Посланники и император Силлы расселись, пленные же остались стоять в середине, на обозрение всем. В скором времени присоединился и правитель Пэкче. Сынмин смерил его пустым взглядом и отвел взор на Джиюна, что сидел с идеальной осанкой, даже тут внушая свое достоинство, казалось, что это его территория, а не человека в центре зала. Ким сморщился и глянул на свои посиневшие руки, громко вздохнув он привлек внимания рядом стоящих и сидящих людей, даже императора Пэкче.   Вышло неловко, но кажется его не узнали послы из Пэкче и даже правитель. Глазами Ким пытался найти отца, но его он так и не нашел во всем этом сборище «сослуживцев».    — Ох, это же Ким Сынмин? — правитель улыбнулся и глянул на юношу, что выглядел весьма помятым жизнью, но не был сломлен, тот был даже в хорошем расположении духа. — какими судьбами тут? — звучало это с насмешкой, так что Ким удивлённо посмотрел на своего главного и нахмурился, что он сделал не так?     Двое правителей начали переговоры, чины что-то выдвигали, а пленные стояли и слушали, по ходу дела Сынмин убедился в плохой стратегии Пэкче и поджал губы, дожидаясь пункта с пленными. Они начали обсуждать эту тему спустя пару часов, ноги уже отказывались стоять на одном месте, а глаза налились свинцом, что хотелось их закрыть. Проведя скользящим взглядом по всему залу, Ким остановился взглядом на лицах «сослуживцев», что смотрели на него изредка, то с жалостью, то с презрением, кажется ему сегодня не повезет. Медленно некоторых пленных забирали и обменивали на пленных Силлы, один лишь Сынмин стоял и лишь иногда смотрел на Джиюна с надеждой, впервые этот взгляд Император заметил часа через два после начала переговоров, иногда вопросительно поднимая бровь, с немым вопросом «я тебе чтоли что-то должен?».     Что касается Джиюна, за два часа переговоров он выглядел все так же статно, правда глаза выражали усталость на затворах сознания. Когда дело дошло до пленных, в течении нескольких минут они обменяли 7 человек на своих солдат и генералов, но на их стороне оставался один лишь связанный посол Чунхуа, что уже кажется даже на ногах не мог стоять, но упорно старался этого не показывать. Выглядело жалко, но Джиюн не смел показывать жалость по отношению к этому юнцу. Когда дело все-таки дошло до того, что Кима уже было не на кого обменивать, правитель Пэкче хмыкнул и сузив глаза глянул на Сынмина с презрением, что даже сторона Силлы удивлённо посмотрела в его сторону. Бывший посол кажется уже и не соображал зачем тут стоит, он глядел то на руки, то на людей в зале, изредка смотря на Императора Силлы с приподнятым уголком губ в сожалении.      — Ох, ну остался только этот? — кивнул головой правящий Пэкче и хмыкнул презрительно, Чиновники вокруг лишь болванками кивали головами, — он останется вам в подарок, как сувенир о нашем обмене пленными. — Ким глянул на присутствующих и в страхе глянул на лицо Чонина, что тоже был в легком удивлении, что старался не показывать. Глаза Сынмина заполнились слезами, он старательно их смахивал ресницами, но ничего не получалось, соль капала на рану, а он с психу хотел рваться на улицу, где его сразу же остановили бы надзирающие со стороны Силлы. Голова совсем перестала соображать, так что Сынмин, в этом своем траурном ханьфу, оставшимся ещё с того вечера, выглядел крайне нелепо со своей истерикой. Глаза покраснели, волосы снова были в худшем своем виде, а заколка выпала на пол, куда он сразу же и упал за ней, подбирая связанными руками. —Мы не будем обменивать сына предателя, — когда какой-то из чинов это сказал у Сынмина рухнуло всё, в голове каша, а он сидит на коленях с опущенной головой и тупо пялит в пол, даже не на заколку. Юноша медленно поднял взгляд на императора своей родины и услышал то, что кажется заставило его почувствовать себя в ещё большей степени горя.      — Судью Ким казнили по его же законам позавчера. — Сынмин зарыдал в голос, кажется он начал его постепенно срывать. Все надежды, что он строил находясь в той золотой клетке были разрушены. Он не сможет вернуться домой, увидеть родной лес, увидеть папу, увидеть родных, его увезут обратно. Его подарили буквально как ничего не стоящий скот, отдали на потеху всем. Слезы обильно падали на пол, Ким тихо шептал и звал отца, мать и сестру, она то точно жива, должна же быть жива.  — Дочь Судьи Ким и её мужа казнили так же позавчера. — у Сынмина истерика, а как же её сынишка, его племянник? Он остался без матери и отца в таком раннем возрасте, нельзя его оставлять на улице одного. — Казнь была принята как мера наказания из-за работы вашего отца против интересов своей страны. — закончил свою речь один из чиновников. — Неугодные нам не нужны. — поддакнул кто-то из них. —А все его планы провалились. — еще один. А ведь никого не волновало, что Ким старший Судья, а не политик, но всем было плевать.     Сейчас Ким был единственным человеком в этом зале, что устраивал шоу, его голова раскалывалась, его тошнило и он под натиском охранника, который снова взял его за шкирку  встал, да, он послушался. Взял заколку с пола и медленно поднял взгляд на всех присутствующих, пустой, полный боли взгляд, он был устремлен на противно ухмыляющегося правителя его родной страны. Этот мужчина совсем не знает как управлять страной, за то жизни людей губит беспрекословно часто, да так, чтоб зрелище было и все сходились посмотреть. Кажется где-то недалеко стоял Джибом, который стал хихикать с состояния Кима в данный момент, выглядел он крайне неряшливо и убого, хоть бери и пинай из угла в угол. Обороняться Сынмин все равно умел плохо, а тем более в таком состоянии подавно. Джибом рывком заставил Кима повернуться к нему и заставил смотреть на себя.  — Ну что служка, теперь то тебя хоть об колокол бей, ничего не будет. — после сказанных слов пошли и действия, Сынмин отшатнулся от удара под дых, всхлипнул и присел на пол, где уже совсем перестал соображать. Еще раз взглянув на людей в зале, он последний раз заострил внимание на Императоре Силлы и с сумасшедшей от горя улыбкой упал в обморок, прямо там, на пороге гостевого зала, перед десятками чиновников, послов и двумя императорами. Один из них смотрел с смешинкой в глазах, а второй с сочувствием.  —Чунхуа..     Чонин наклонился к Императору и начал шептать что-то тому на ухо, заставляя оторваться от картины, что так его затронула.  —Хенджин, могу ли я помочь или отнести его в повозку? — мужчина сидящий перед ним поджал губы и без слов кивнул, позволяя откланяться своему слуге и тот отлучился. Ян поклонился складывая руки перед собой и отогнал Джибома от еле дышащего юноши на полу, пару раз несильно шлепнул по щеке в надежде, что этот невинный юноша очнется, слушая подколы со стороны недоразвитого парня, по совместительству четвертому принцу Силлы, а то есть Джибома. Выдохнув слуга взял Сынмина на руки и ушел, практически не оборачиваясь, лишь кинул несколько взглядов на Хенджина, а потом злобный в сторону Джибома.    — Сынмин, очнись.. — слуга должен быть беспристрастен к таким случаям, но к Сынмину невозможно так относится, этот миловидный парень был невиновен во всех грехах в которых его обвиняли, но при этом он отхватил несчастий на всю оставшуюся жизнь. его не ждали нигде, ни в Силле, ни в Пэкче, кому он нужен, когда даже из родственников у него никого не осталось. Спустившись на лестнице и убедившись, что никто не смотрит, Ян опустил Кима на землю и стал развязывать его руки. Да, есть вероятность, что Ким сможет вырваться, но в таком состоянии он не сможет даже двигаться. Снова закинув парня к себе на руки, Чонин отправился на выход, смотря на то, как медленно приходит в норму дыхание юноши на его руках. Выйдя за врата, до слуги сразу же донесся плачь маленького ребенка, посмотрев в ту сторону, Ян понял, что ребенок кажется зовет именно того человека, которого он несет на руках.  — Дядя Сынмин, — злость на всех солдат, что стояли без оглядки на малыша повышалась с каждой секундой, но он понимал, что он не солдат и иногда не может до конца осознавать, что и как им велели делать. —дядя не бросай меня.. — услышав это Сынмин кажется стал просыпаться и медленно открыл глаза, смотря опухшими глазами на Чонина и сразу же испуганно задрыгался. У Яна от неожиданности глаза на лоб полезли, он успокоил жестами враждебно настроенного, все ещё неуравновешенного после истерики Сынмина. Тот лишь вздохнул и отвернулся, потирая свои затекшие запястья. Боль разносилась по всему телу. Но ему было важнее сейчас пообщаться с человеком который из всех сил пытался пройти к нему, но его не пропускали. Сынмин посмотрел на Чонина с некой мольбой на разрешение поговорить с маленьким человечком, а Яну ничего не оставалось как разрешить. Медленно подойдя к стражам, бывший посол присел и глянул на стоящего напротив Ян-Яна. Мальчик выглядел заплаканным, ужасно уставшим и очень сильно испуганным. Страх ребенка был виден даже с расстояния гор, но тот так же как и свой дядя был стоек и не показывал своих чувств, точнее старался. Сейчас Сынмин плакал, а Ян-Ян не справился и тоже заплакал. Семейное. Ким старший наклонился к маленькому мальчику и потрепал по голове, шепотом произнося фразу, которую и сам будет вертеть в голове долгое время.    — Не переживай мой маленький, скоро я выберусь и заберу тебя…— его снова оттащили, в этот раз это был не Джибом, а другой громила, подталкивающий Сынмин к повозке, подальше от его племянника.Взгляд направленный на малыша выражал всю боль и сожаление, но и решимость, они точно должны вместе. Делегация уже вышла из дворца и направилась к повозкам, Сынмин не заметил лишь одного сожалеющего взгляда со стороны, взгляда Джиюна, что смотрел на Кима и жалел, хотя понимал, что все еще не должен.     Хёнджин совсем не понимал как относится к этому человеку, может как к трофею, как к пленному или как жалкому парнишке, которого и контролировать необязательно, лишь бы не умер по дороге. Он чувствовал жалость, как к бездомному коту, но не более, его чувства по отношению к этому парню были смешанные, не четкие и заставляющие мысли в голове путаться ещё больше, часто сбивая с мысли посреди разговора. В обратный путь он отправлялся в раздумья о той истерике в приемном зале и о том, сколько всего этому парню пришлось пережить. Но ничего, ещё переживет. Он видел много истерик пленных, много жалких людей, но никогда ничья истерика не вызывала таких смешанных чувств внутри Императора, он не знал как реагировать, поэтому решил игнорировать. С холодной головой он скрылся за ширмами повозки и приказал двигаться. Сделка прошла успешно, а о пленных можно и не думать. Он честно старался, но чем больше думал, тем быстрее понимал, что сочувствует этому юноше. Шикнув на себя, мужчина отвернулся к окну и вздохнул, стараясь избавиться абсолютно от всех мыслей.       Сынмин находился в раздумьях, его мысли были заняты лишь скомканными мыслями о том, чем он такое заслужил? Почти вся его семья мертва, остался лишь племянник, которого он даже забрать к себе под опеку не может. Ему жутко стыдно перед ним, перед собой и перед мертвыми родственниками, за то, о чем и сам не знает. Он хотел бы остаться с ними в тот вечер и не уезжать за границу, хотел бы остаться с ними, может быть и сложилось бы все по другому? Сынмин выдохнул, его не смогут сломать, он не будет лежать безвольной куклой в той клетке и бренчать на каягыме перед гостями.     Его сердце разбито, да и душа раздробленна на мелкие кусочки, но ради своей единственной надежды на будущее, ради своего племянника он готов на всё. Он сбежит.      Планировать побег долго не пришлось, разум надзирателей был уже ослаблен долгими переговорами и тем, что те увенчались успехами, так что, следить за единственным пленным на «борту» повозок им не казалось перспективной идеей. Отпросившись в туалет, когда повозки остановились на отдых, его отпустили, говоря, что за ним пристально следят. Видимо они так следили, что даже не заметили о пропаже человека в повозке, когда та двинулась с места.     Но кажется Сынмин всё-таки облажался, потому что нагнали его очень быстро, да и сам император прискакал на коне, отделившись от делегации. Найти его было не сложно, он ведь шел вдоль дороги обратно в сторону  Пэкче, чтоб забрать маленького племянника и скрыться где подальше, а если брать в расчет его разум, что пострадал от столь множество травмирующих фактов в один день, то Кима нельзя винить в этой халатности составления плана.     Его настигли быстро, Император собственной персоной и один солдат ему в сопровождение. Солдат слез с коня и стал надвигаться на сбежавшего, Киму же казалось, что этот мужчина шел на него с самой страшной ухмылкой, что он видел на этом свете. Он попятился назад и стал убегать, стараться убежать как можно дальше, проклиная неудобную одежду и обувь. Его нагнал Джиюн на своем коне, преграждая путь. — Куда собрался, милый Чунхуа.     Бывший посол затрясся в накатившей его истерике, отчего Джиюна передернуло, он хмыкнул и слез с коня, хватая пленного за руку чтоб забрать обратно, но тот явно не хотел никуда идти, особенно обратно в Силлу, где он и так провел несколько месяцев в запертом помещении, а ведь за эти пару месяцев в его семье произошло столько всего и он не смог помочь.     У Джиюна задергался глаз и он снова дернул юношу за руку, заставляя идти за собой, но чего он точно не ожидал, так это того, что этот молодой парень, второй, ослабшей рукой вытащит его хвандо, что неприметно покоился на поясе у императора и ранит правителя. Ранил правителя императорским оружием. Рука которая держала пленника сразу ослабла, а Ким в истеричном припадке посмотрел на свою окровавленную руку, солдат, что стоял неподалеку сразу ринулся к хозяину, а Сынмин в панике все же сообразил начать убегать. Что и сделал весьма успешно, уже через мгновение его и след простыл в гуще лесов, а Император остался изливаться кровью, смотря на простывающий след этого юного парня.      Его забавляла как этот парень находясь в шоковом состоянии, смог додуматься найти в истерии его меч и ранить, да так, что смог на дыбы поднять всех солдат и слуг, что были в делегации вместе с ними. Рана была несерьезная, но глубокая, внутренние органы он не задел, но если её как следует не перемотать, не изолировать от микробов и не обработать, она может привести к серьезными последствиям. Так что, сразу вызвали лекаря, который уже в дороге накладывал бинты и жгуты, пока сам Император находился в глубочайших раздумьях о том юноше, что недавно скрылся с его глаз в густом лесу.     Взгляд был тяжелый и задумчивый, что даже лекарь работал очень нервно, у бедного даже руки от страха тряслись, когда он просто находился рядом с императором, а то что он сейчас ему жизнь спасает, усиливало его страх втрое, а может и вчетверо. Хёнджин выдохнул и рассеял мысли из головы, лекарь дернулся, но сразу пришел в себя продолжая свою работу. Витая в мыслях о том, что один потерянный пленный, который ничего не значил никак не повлияет на его репутацию, Император расслабился. Через пару дней он совсем забудет об этом инциденте и об этом парне, так что, забивать этим голову не стоит. ••• - оставьте его, пусть бежит, мы немного потеряем..- сказал Джиюн и зажал сильнее рану, которую только что, так неожиданно нанес хрупкий пленник. -чувствую, что это не последняя наша встреча. Сынмин скрылся в зарослях леса, не переставая бежать изо всех сил, все-таки он совершил высшую степень преступление. Он покусился на Императора и это будет стоить ему жизни. Если его найдут, то он отправиться на висельницу, а может и под лезвие палача. В любом случае у бывшего посла на уме было лишь одно, ему нужно было скорее забрать племянника и уходить как можно дальше из этих мест. Тело привыкшее к слабой физической активности уже стало уставать, хотя он бежал всего ничего. Юноша проклинал себя внутри за то, что в детстве выбрал заниматься искусством, а не какими-нибудь боями на мечах или единоборствами. За несколько месяцев в плену, где очень хорошо кормили пленных по меркам положительным, но было нечем заняться, Ким совсем атрофировался, похудел и ослаб. Его щеки впали, а под глазами темные мешки, ноги от 5 минутной пробежки стали болеть, а голова кружится. Быть в столь юном возрасте, но быть при этом таким хиляком считалось признаком бедноты. В любом случае, пока его ноги не отказали он может идти, поэтому он чуть сбавил шаг и просто пошел в сторону столицы. Глаза все ещё красные от недавней истерики, слезы все выплаканы, а заколка, которую он уже в лесу наспех заколол в волосы собиралась выпасть, так что распустив волосы, Сынмин спрятал шпильку в рукавах. Придя в себя уже на полпути, Ким оглянулся, место в котором он находился было невероятно красиво. Речушка бежит рядом, слышно по звукам, листва как будто зеленее, а посреди поляны воркуют бабочки. Красиво, как жаль, что Сынмину нужно уходить отсюда желательно побыстрее, иначе его могут схватить. Ким наконец оклемался когда вышел к городским воротам. Осмотрев охранников он вздохнул, они ещё не сменили пост, значит нужно пойти обходным путем. Конечно он знал все вылазки из города, все потайные пути и все в этом духе, ведь он жил в нем с самого своего рождения и сестрица ему все любезно показала. Хорошие были времена. Вспомнив про сестру Сынмин горестно вздохнул и вытер глаза, уходя вбок от главных ворот, к которым только что подъехала повозка с овощами. Спустя десять или пятнадцать минут юнец был уже внутри города, северные ворота совсем не охранялись, его оставили для местных, которые любят ходить в лес. Вряд ли враг наступит из лесу, так полагали главенствующие в этой стране, но никто ж не думал про окружение. Хмыкнув из-за своих размышлений, Ким все глубже углублялся в город попутно разыскивая своего племяшку. Криков детей было много, детки бегали и смеялись, много кто плакал, скорее всего дети хотели кушать или искали родителей. Проходя по руинам Пекче Сынмин понял, что ему с Ян-Яном нельзя тут оставаться. Он бродил по улицам, искал мальчика, но потом до него вдруг дошло, что ребенок сидит у места где раньше жил. Со всех ног Ким побежал в сторону усадьбы где жила его сестра при жизни, до невозможности красивое место, тихое и спокойное, помогало успокоиться благодаря своим маленьким водопадам. Вспомнив прекрасную картину юноша сразу же переключился на улицу где очутился. Осмотрев местность он понял, что мальчик точно где-то рядом, усадьба была немного отдельной от всех других домов, поэтому найти её было легко. Через пару минут парень увидел своего племянника, который палочкой что-то рисовал на земле, это был милый рисунок их семьи. Там и дедушка и бабушка, даже дядя и мама с папой. Когда Сынмин увидел, что нарисовал его племянник, он свалился перед тем на колени, обнимая так сильно, как только мог. Ян-Ян сразу узнал своего дядю, поэтому обнял в ответ и разрыдался, этот ребенок был до невыносимого похож на своего дядю, поэтому вскоре они рыдали оба, прижимая друг друга поближе. Рисунок размазался, а глаза у обоих были на красном месте, ситуация была грустная, некоторые прохожие смотрели на них странно, а некоторые приходили мимо, совсем не обращая внимание на измученных людей. Ким отряхнул свои руки от земли и посмотрел в глаза племяннику, вытирая большими пальцами чужие слезки. — Дядя Сынмин сейчас заберет Ян-Яна и они вместе пойдут путешествовать. — А мама? — у Кима сердце в пятки ушло, кажется малыш ещё не осознавал своей потери, поэтому плакал лишь из-за долгого отсутствия матери рядом. — А мама, увы, не сможет пойти с нами, — тихо прошептанное «уже никогда» было буркнуто под нос, но казалось как будто это услышали все кто был на улице. Сынмин понимал, что оставаться в Пэкче нельзя и медлить тоже. У себя на родине их род теперь изгои, предатели и всё в этом духе, а в Силлу даже думать не надо, чтоб отмахнуть этот вариант событий. Самым правильным решением сейчас было отправиться в Когуре, ведь там их никто не знает, они смогут спокойно жить и не переживать о нашествиях со стороны Пэкче, Силлы или Японии, собственно поэтому сбежавший и решил отправиться в сторону выбранного государства. Усадьба, что раньше принадлежала их клану запечатана, ну или скорее охраняется, все сбережения переданы государству, так что теперь им даже нечего брать с собой. Так как Ким был пленным, то у него совсем не было с собой денег, а что уж говорить про малолетнего ребенка. Ян-Ян смотрел на дядю заплаканными глазами и задумчиво осматривался по сторонам, вскоре, когда они пошли в сторону северных ворот, малыш заявил, что в путешествия нужны вещи, на что старший с грустной улыбкой отрицательно помотал головой. Мальчик потянул своего дядю обратно за руках растормошенного ханьфу и показал, что всё-таки немного золотых монет у него есть. Спасибо сестре, что научила своего сына обходится с деньгами, в мыслях подчеркнул Ким. На две золотых воображаемый дуэт путешественников смог купить: многоразовый бутыль с водой, две миски и палочки, фрукты, сушенные фрукты и три килограмма риса, а так же купили недорогой мешочек для всех этих вещей. Аккуратно все разложив Ким забросил это к себе на плечо и взял мальчика за руку, уводя в направлении ворот. У них ещё осталось десять золотых, так что какое-то время они ещё выживут. Как золото оценивается в Когуре было сложно сказать, бывший посол был там в далеком детстве и не сильно подмечал различия между Пэкче и Когуре, но маленький Сынмин иногда смеялся с их северного акцента. Когда юноша видел своего о успокоившегося племянника, то и сам немного поубавил в внутренних бурях, лишь иногда отводя взгляд, чтоб подумать над происходившем. До границы с Когуре добираться около дня на лошадях и в повозке, но пешком это займет около трех или четырех дней, их продовольствия вполне хватало на такой срок, но стоял вопрос в том, вытерпит ли малыш такую нагрузку и сам Ким, ведь все-таки он даже до столицы через лес добрался весьма проблематично в плане здоровья. Ким решил, что пока они не отойдут на хорошее расстояние от столицы, то не будут искать попутчиков, много чего может случиться, все-таки он все еще в розыске скорее всего, Силла просто так этого не оставит. Первый день так называемого "путешествия" прошел спокойно, юноша с ребенком прошел неплохое расстояние и лишь под вечер они остановились у реки. На удивление малыш не был слишком громким или разговорчивым, задавал вопросы только по делу и то редко, чаще просто мотал головой в разные стороны. Устроив на берегу реки привал, юноша стал искать хворост и палки покрупнее, чтоб устроить им теплоту на ночь, все-таки и комары и холод не привлекали никого из двух человек, даже маленький мальчик, что и делал, так убегал и махал руками от комаров. Спасибо, что запах костра отгоняет подобную живность и совсем вскоре они перестали чувствовать противные лапки и хоботы на себе. В первый день было съедено несколько фруктов и выпита фляга с водой, так что находясь у реки Ким решает пополнить флягу и набирает в неё свежей воды, но перед этим кипятит в одной из приобретенных мисок. Так и проходит ночь, за кипячением воды и парой яблок,их вполне устраивало. Последующие полтора дня похода прошли спокойно, без происшествий, да и до границы осталось совсем немного, но днем третьего дня у Ян-Яна началась лихорадка, он заболел и стал плохо себя чувствовать. Ким постоянно корил себя, что всё-таки где-то не досмотрел за племяшкой, но ставит себя на место и переставал паниковать, помогая ребенку как может быстрее восстановиться. Теперь он шел в когурё не только с сумкой за плечами, но и с мальчиком на руках, кажется, когда он присядет, то он больше никогда не сможет встать, настолько он устал. Ребенок изливался потом, постоянно спал и хотел все больше кушать, а кушать было нечего. К вечеру всё-таки эта мини делегация перебралась через границу и Ким спокойно выдохнул, сглатывая накопившийся ком в горле. Младшего немного отпустило, но он все ещё лихорадил, вода заканчивалась и фрукты тоже, всё-таки на одних яблоках не проживешь. на утро следующего дня, юноша смог уловить мужчину на телеге, который направлялся в сторону небольшого городка, который был не так уж и далеко отсюда. Мужчина как только увидел побледневшего маленького мальчика, сразу же разрешил сесть, да и вид старшего его шокировал, они оба выглядели достаточно истощенными, что уже могли вызывать жалость, Ким на это лишь цыкнул и поблагодарил спутника. Ян-Ян умудрился заснуть в дрыгающейся телеге, а Сынмин так и не смог сомкнуть глаз, постоянно лупясь в одну точку, где из под ног уходила земля, а он ехал дальше. Скоро начнется новая жизнь, он сделает все возможное, чтоб его племянник был счастлив, они переживут всё. Сынмин уверен, что сможет выбраться из этой ямы, а освещать ему дорогу будет младшенький, ради которого он готов землю стоя на руках обойти. Всё будет хорошо. он верит в лучшее. Он оптимист в любой ситуации.. Новые люди, новые правила, новые отношения и новая жизнь. Сынмин смог спокойно выдохнуть, ведь наконец он обезопасил себя и младшенького. Вновь потрепав племянника по растрепанным волосам, Ким посмотрел на его румяные, ещё пухленькие щечки и вздохнул, слабо целуя в лоб чтоб не разбудить. Он будет оберегать его, того кто остался после его сестры, а ведь если присмотреться, то они так похожи. Сынмин тихо всхлипнул и поправил свои вещи сумку, приводя себя в мнимый порядок. Он успокоился и спокоен как удав. И вот вдалеке видится город, Ким слабо улыбается и снова благодарит попутчика. Хорошенько толкнув младшего, Сынмин кивнул в сторону приближающегося города и малыш посмотрел туда слегка хмурясь и протирая свои глазки. Прелесть. -Это наш новый дом, тебе нравится? -Да! - в голосе который отвечал положительно были слышны вопросы и удивления, но мальчик ничего не сказал и лишь поближе прижался к дяде, рассматривая город, что был уже на ладони. Телега остановилась, а мальчик сразу же спрыгнул, дожидаясь дядю, они поблагодарили мужчину низкими поклонами и прошли вглубь улиц города, подмечая новые строения и новую для них культуру. Простой, ухоженный город, совсем не похожи на новую столицу Пэкче. Ким задумался и подумал, что стоит отпустить прошлое и взяв покрепче за руку племянника, пошел ещё дальше, с полной уверенностью проходя по жизненной дороге в новую жизнь. Сложную, но свободную и без угнетений. Свободную, но трудную.