В цепях

      Как сказала Конан, в лесу была телефонная вышка, так что проблем со связью там не должно было быть. Также территория была разграничена и пронумерована красными столбами, чтобы не заблудиться. Ситуацию усложнил бы тот факт, что могло быть темно и скользко, учитывая, что тонкий слой снега в лесу еще не растаял.              Харуно вдруг остановилась на мгновение, прислонившись к холодной стене коридора. Она чувствовала, как нервы уже натянулись до предела, но при всем этом она нашла странный, парадоксальный элемент… что-то, что давало ей уверенность, несмотря на безумие предстоящего.              В этом хаосе Сакура начала осознавать, что ее действия, несмотря на риск, могли бы сыграть ей на руку. Она собиралась нарушить хрупкий мир, который с таким трудом строила между собой и Какаши. Она даже замечала иногда, как его взгляд в последнее время становился мягче при виде нее. Харуно поняла, что, сделав это, она также создала бы мощный психологический рычаг... Нарушив доверие, Сакура вызывала бы в Какаши целую бурю эмоций — от гнева до растерянности. Если все пойдет по плану, то эта буря сделает его еще более привязанным к ней, даже если вначале это проявится в виде ярости или недоверия. Но после… ей придется приложить в два раза больше усилий, чтобы ее действия окупились.              Ее провокации создадут в нем чувство потери контроля — как над ситуацией, так и над собственными эмоциями. Ему, привыкшему контролировать все и всех, этот контроль будет особенно важен. Чем больше Сакура будет казаться ему непредсказуемой, тем больше Какаши будет стремиться вернуть свое влияние на нее, доказать себе, что он может управлять этой ситуацией. Она была его личным вызовом, его навязчивой идеей, и чем сильнее она отдалялась, тем сильнее он хотел ее удержать. Если она сможет заставить Какаши внезапно почувствовать, что он снова теряет ее, его одержимость только усилится, и мужчина станет еще более внимательным к каждому ее слову, к каждому ее движению. В итоге, он может настолько запутаться в собственных эмоциях, что начнет полагаться на нее как на единственный якорь в своем бушующем мире.              Сакура осознавала, что она смогла бы играть уже не только на его эмоциях, но и на его страхах — страхе потерять ее, страхе упустить контроль. Это была опасная стратегия, но в случае удачи, она могла бы получить гораздо больше, чем просто свободу...              Последняя случайна мысль заставила Сакуру покрыться мурашками. Харуно подняла взгляд и, сглотнув, ускорила шаг.              Когда она вышла в холл и забрела на кухню, то на глаза ей внезапно попался Дейдара. Пользоваться этой кухней могли все приближенные, и Сакура часто сталкивалась с ними здесь, но, конечно же, никто с ней не заговаривал. Потому в этой картине сейчас не было ничего подозрительного. Она тут же сделала незаинтересованный вид и попыталась пройти мимо, одновременно с этим слушая, что он говорил:              — Я оставил тебе подарок в кармашке на спинке водительского сиденья, машину вам обоим пригонят, и вы отправитесь в новое место. Если найду что-то стоящее, то сразу пришлю фотки. Делай с подарком и этими материалами, что хочешь… — хоть он держал телефон у уха и наливал себе в стакан что-то из графина, стоя при этом спиной к девушке и камерам, его речь была совершенно очевидно обращена к Сакуре.              Харуно уже прошла вдоль барного стола, который разделял ее с Дейдарой, переваривая информацию о некоем подарке, что очевидно был еще одним запасным телефоном (о котором она просила), и о машине, которую могли пригнать, когда она заберется глубоко в лес, как вдруг перед ней появился один из людей Какаши. Он велел ей подняться в его кабинет, не замечая ее испуганного взгляда. А Дейдара же, допив воду из стакана и поставив его рядом с графином, весело улыбнулся охраннику и неслышно удалился, все еще "болтая" по телефону.              Черт возьми.              Ее ждал самый настоящий ужас…       

***

                    Она увидела, как Конан замерла и резко отступила, позволив Сакуре пробежать перед ней через главный холл. Женщина, конечно же, ожидала, что следом за ней выскочит Хатаке, и тогда же она успела отступить и скрыться за ближайшей дверью. Ее рука быстро потянулась к телефону, чтобы приказать охране освободить территорию, куда сейчас стремительно бежала Сакура.              Харуно рассчитывала, что Какаши воспримет ее бегство в лес как проявление отчаяния и паники. Этот неожиданный выбор мог навести его на мысль, что ее действия были спонтанны и импульсивны. Сакура надеялась, что Какаши, полагаясь на свою интуицию и не замечая ее скрытых намерений, недооценит ее стратегию. В голове уже выстраивался следующий шаг плана: используя созданное впечатление беспорядочности, она могла бы извлечь выгоду из его временной уверенности в своем контроле. Ослепленный текущими эмоциями, он мог упустить важные детали. Сакура знала, что этот момент был ее шансом, и ее сознание работало на опережение, готовя ее к возможным вариантам сигнала или поискам помощи.              Пока она бежала, то сжимала в руках телефон с одноразовой симкой, одолженный ей Дейдарой и быстро набирала номер, сигнализируя о возможности проникнуть в кабинет Какаши. Стоило ей завершить звонок, Сакура на ходу вытащила симку из телефона откинула их в разные стороны, дав им затеряться в глубинах темного леса…                     

***

                    Настоящее              Он не видел лица Сакуры, так как голова ее была опущена. И как только его рука сжала ее волосы крепче, чтобы заставить Харуно смотреть на него, тишина в лесу внезапно прервалась телефонным звонком. Сердце Хатаке бешено колотилось в груди, дыхание перехватывало в горле, а телефон продолжал без устали звонить, его тон эхом отдавался в воздухе вокруг него с Сакурой. И вдруг пришло осознание. В одно мгновение Какаши ощутил всю тяжесть того, что собирался сделать.       Как же она, черт возьми, разозлила его…              Когда Хатаке действительно осознал, в какое положение поставил перед собой девушку, он ненадолго зажмурил глаза и через пару мгновений, успокоив бурный поток мыслей, раскрыл глаза и медленно высвободил ее волосы из своей хватки, после чего потянулся за телефоном. Опустив взгляд и увидев имя Обито на дисплее, Какаши окончательно пришел в себя и наконец поднял телефон к уху.              — Да, — холодно произнес Какаши. Он чувствовал себя сейчас так, будто только что пережил состояние аффекта, при котором не мог контролировать ни свои эмоции, ни действия.              — Какаши, ты сейчас с Сакурой?              Мужчина нахмурился, снова вцепившись взглядом в девушку перед собой. Его настигло очень плохое предчувствие по одному только сухому тону Обито.              — Да, что случилось?              — Полиция у ворот с ордером на обыск... Они получили анонимный сигнал о том, что мы держим здесь Сакуру. Если они сейчас не получат доступ, то вызовут подкрепление. Где вы?              — В лесу… Где-то в десяти километрах от поместья, — оглядев местность и заметив неподалеку ярко-красный квартальный столб, ответил Хатаке.              — Что… Какого черта вы там забыли?              — Подъезжай к сто тринадцатому столбу, выйдем к тебе навстречу, — резко ответил Какаши, после чего посмотрел в сторону. — Выяснили, кто отправил сигнал?              — Номер иностранный, использовался один раз в северной части Конохи и затем сразу деактивировался. Я отправил данные Конан, она занимается этим.              — Хорошо. Сейчас мне нужно, чтобы ты подкинул меня до поместья, а сам увез Сакуру в Коноху в мои апартаменты и оставался с ней там, пока я не разберусь с полицией, — быстро решил Какаши, сохранив в голосе холод и стойкость.              — Понял, выезжаю… И еще, Какаши, они прислали Генму, — сообщил Обито, морщась на последних словах.              — Его еще не хватало... — стиснув зубы, произнес чуть погодя Какаши. Он вдруг вспомнил о фотографиях в кабинете, и, в сердцах сбросив вызов, немедленно набрал номер Конан.              Сердце Сакуры стучало так громко и быстро, что звуки пульсирующей крови в ушах заглушали ее собственные мысли. Девушка наблюдала за Какаши, стараясь держать себя в руках. Он был застигнут врасплох этим внезапным звонком и ситуацией в целом, поскольку его внимание было буквально приковано к телефону. Она была уверена в том, кто именно сообщил о ее местонахождении полиции. Дейдара, который уже должен был завершить все свои дела в кабинете Хатаке, воспользовался отвлечением босса по полной. А информация о том, что Какаши отдал приказ привести ее в апартаменты, заставила ее ненадолго затаить дыхание. Вот, что за «новое место», о котором говорил Дейдара.              —… в моем кабинете есть фотографии, — с холодным спокойствием продолжал Какаши, разговаривая с подчиненной, — убери их как можно скорее, пока я не вернулся.              Он вдруг перевел свой взгляд на Сакуру, что уже смотрела на него снизу-вверх. Та чуть не вздрогнула от густоты угрожающих оттенков в его взгляде.              — Тебе повезло, Сакура. Просто несказанно повезло… — почти безразлично произнес он, завершая звонок. Он поразил ее спокойствием в голосе, несмотря на то, что она видела в его глазах минутами ранее.              Сакура попыталась не показать своих истинных эмоций и держать свое лицо таким же растерянным и раскаивающимся. Когда она отвернулась в сторону, будто не желая больше сталкиваться с его взглядом, он глухо выдохнул и схватил ее за руку, чтобы дернуть наверх. То, что он собирался сделать с ней ранее, чуть снова не вызвало тошноту… Она не могла быть уверена, что он не попытается сделать что-то подобное позже, если не еще что похуже и унизительнее.              Девушка едва могла передвигаться, ее ноги подкашивались, но Какаши, не обращая внимания на ее состояние, грубо поддерживал ее, направляя в нужную сторону. Он тоже чувствовал сильную усталость и напряжение в теле.              Их путь обратно к обозначенной в лесу тропе, куда должен был подъехать Обито, был весьма сложным, особенно после этой сумасшедшей беготни. Какаши был готов ко всему, и, несмотря на его внутреннюю ярость, он знал, что если он хотел сохранить контроль над ситуацией, ему нужно было действовать максимально хладнокровно. Сакура заставила его перейти все границы, он потерял самообладание…              Как он вообще позволил этому случиться?              Пока они пробирались через лес, мысли Какаши были сосредоточены на том, как бы максимально эффективно реализовать план. Он ожидал прихода полиции, но не так скоро. Сейчас главным было не дать им найти улики. Помимо этого, где-то внутри уже закрадывалось гнетущее, тяжелое чувство, что окружало и сжимало сердце, стоило ему хоть мельком припомнить все то, что натворила Сакура. Если быть честным, Хатаке ожидал совершенного иного… точно не явных оскорблений в свой адрес и такого открытого, резкого и непредсказуемого противостояния. Ему казалось, что он сломил ее окончательно, что она поддалась ему, но оказалось, что нет. Какаши казалось, что его разум горел из-за противоречий и спонтанности в ее поведении.              Почему? Почему она так повела себя?              Сакура тяжело дышала, и пыталась не споткнуться на корнях, изо всех сил старалась выдержать темп Какаши. Внутренне она боролась с бушующими эмоциями, но понимала, что если не объяснится сейчас, все усложнится. На самом деле она бы предпочла молчать, потому что знала, что любое неверное слово могло бы снова вызвать в нем ту жестокость, от которой она недавно пострадала. Сакура чувствовала его недовольство даже в том, как он держал ее за запястье. И ведь Харуно таким чудом избежала наказания, но зато теперь точно знала, что Какаши не смог бы при всем желании именно прикончить ее, а значит… у него были особые причины. Кажется, Хатаке просто не мог допустить этого, даже находясь в абсолютно неконтролируемом состоянии. Как же он, лидер огромной мафии, который может просто убить и расчленить того, кто переходит ему дорогу, проявлял такое странное отношение к ней? С момента их первой встречи он ни разу не нанес ей увечий, если… не считать того жестокого сексуального насилия, которому он подверг ее без ее согласия.              — Какаши… — начала она, тяжело переводя дыхание. — Пожалуйста… выслушай меня.              Хатаке продолжал идти, таща девушку за собой, его молчание было почти враждебным. Сакура сделала паузу и продолжила уже более осторожно подбирая слова:              — Я... я не контролировала себя рядом с тобой. Когда я назвала тебя так… — Сакура не решилась повторить слово «отродье», чтобы не спровоцировать его еще больше, — я не хотела тебя оскорбить. Просто было невозможно увидеть тебя другим. Когда ты сказал, что хочешь быть нежным, я испугалась. Ты… всегда был таким жестоким, и это показалась мне чем-то ненадежным и опасным…              Она запнулась, и его хватка усилилась, чтобы не дать ей упасть, однако это не замедлило его движение.              — Это уже не имеет значения. Видимо, я был слишком добр, но теперь я точно знаю, как относиться к тебе впредь, — вдруг произнес он, не глядя на нее, и Сакура почувствовала, как своеобразное мрачное обещание в его словах пробрало ее до костей.              — То, что ты сделал потом, — добавила Сакура, чувствуя тревогу в груди из-за его слов, — и та коробка с фотографиями… Это… это все было слишком! — она вдруг правдиво вздрогнула от воспоминания, как его грубость до этого ответила на ее словесное оскорбление — это разоблачало его истинные намерения, разрушая очевидную ложь о желании быть с ней нежнее.       Она не могла подчеркнуть это сейчас и обвинить мужчину, ведь ее цель была иной.       — Разве ты не понимаешь, что я действовала на эмоциях?              Сакура чувствовала, как ее слова повисли в воздухе, не вызывая немедленной реакции, и эта тишина между ними казалась ей оглушительной. Но спустя несколько минут она заметила, как его шаг замедлился. Это придало ей немного уверенности, но вместе с тем — и тревоги.              Наконец, он остановился и резко обернулся к ней. Его глаза все еще сквозили чем-то, чего он сам, возможно, еще не осознавал.              — Ты думаешь, что можешь использовать свои чувства как оправдание? — его голос был холодным, почти ледяным. — Что мне должно быть важно, как ты себя ощущала в тот момент, когда решила идти против меня? — он сжал ее руку еще сильнее, заставляя Сакуру невольно вздрогнуть. — Даже когда я дал тебе шанс, ты нарочно пренебрегла им, а потом нарвалась на ожидаемую реакцию. Я просто не могу понять, почему ты ведешь себя так…              Он осекся и сделал еще один шаг вперед, сокращая и без того маленькую дистанцию между ними.              — Говоришь, ты испугалась, когда я был нежен с тобой? — он наклонился к ней, мельком очерчивая взглядом ее губы и немного склоняя голову. — Или ты просто побоялась признать, что тебе это понравилось?              Ее сердце забилось в груди еще сильнее, усиливая панику, когда он вдруг задал этот вопрос. Его близость и горячее дыхание вызывали у нее странное волнение, но она упрямо отказывалась это принимать. Харуно понимала, что если сейчас не проявит хитрость, то все будет зря. Поэтому она решила ударить по слабой точке. Сакура посмотрела на него с какой-то уязвимостью в глазах, подавив истинные чувства.              — Я… не задумывалась об этом, но, возможно… так и есть, — немного погодя, тихо ответила Сакура, стараясь говорить мягко и с легким удивлением в своем голосе, прежде чем она снова замолчала на несколько мгновений. — Ты сказал, что не можешь понять, почему я веду себя так…              Ее свободная рука осторожно потянулась к нему, чтобы уместиться у него на вздымающейся груди. Странно, что он даже позволил ей сделать этот жест. Какаши внимательно смотрел на Харуно, его взгляд был настолько тяжелым и изучающим, словно он пытался заглянуть ей в самую душу и найти хотя бы намек на очередную ложь или фальшь. Но он был настолько отвлечен этим поиском, что даже не заметил, как его дыхание стало глубже от проникновенности ее же ответного взгляда.              — Даже ты до конца не осознаешь, что с тобой происходит, когда я рядом, — слова, которые ей пришлось сейчас использовать, были слишком опасными, и их нужно было применять с максимальной осторожностью. — Ты пытаешься сломать и подчинить меня, но в глубине души жаждешь другого, — Харуно мягко провела кончиками пальцев по его груди и буквально почувствовала его напряжение. — Тебе нужен контроль, но то, что я в тебе пробуждаю, одновременно привлекает и пугает тебя. Ты привязан ко мне, потому что я обнажаю твою уязвимость…              Маленькая ладонь на его груди словно мешала Какаши ответить как-то резко или оттолкнуть девушку. Он хотел было что-то сказать, но не стал. Мужчина только сильнее нахмурился, словно впервые услышал что-то столь откровенное и обличающее его.              — Кажется, я… тогда не просто испугалась своих ощущений, Какаши. Мне показалось, что, поддавшись им, я стану частью твоего мира. И это напугало меня больше, чем мысль о наказании, — она придвинулась чуть ближе к нему, чтобы продолжить почти шепотом: — Тебе не нужно быть жестоким, чтобы управлять мной… Я могу стать для тебя чем-то большим, избавить тебя от слабостей. Тебе нужно просто… открыться мне, понимаешь?              Какаши смотрел на Сакуру так, как будто она только что произнесла что-то совершенно невообразимое. Ее слова, тихие и почти обольстительные, то, как она произносила его имя, проникали прямо в его сознание, заставляя вновь задуматься о вещах, от которых он давно отказался. Он понимал, что Харуно балансировала на грани – слишком опасной для них обоих, но эта грань была как раз тем, что удерживало его интерес к ней. Внутри него боролись противоречивые чувства: ярость от того, что она смогла так умело манипулировать им, и некое странное притяжение к тому, что она предлагала. Как он позволил ей дойти до этого? Его мозг кричал, что это всего лишь еще одна попытка взять верх над ним, но было что-то в ее голосе, что заставляло его на миг усомниться.              — Ты действительно веришь, что я позволю тебе подобраться так близко? — низкий голос мужчины прозвучал больше как угроза.              Сакура не отступила, даже несмотря на то, что страх на мгновение отразился в ее глазах. Она понимала, что их разговор сейчас находился на острие ножа. Ей нужно было оставаться сильной и убедительной, несмотря на всю неопределенность ситуации.              — Я думаю, что ты уже позволил, — произнесла она, ее голос был тихим и уже совсем нежным. — Иначе бы ты не дал мне дожить до этого момента.              Какаши ощутил, как его мышцы напряглись еще сильнее. Он хотел бы оттолкнуть ее, поставить на место, показать, что у него все еще есть контроль над ситуацией. Но вместо этого он отпустил ее запястье, как будто внезапно потерял к ней интерес.              — Я мог бы закончить это прямо сейчас, — произнес он, почти нависая над ней. Его лицо было пугающе близко, и от него исходила угрожающая сила, от которой Харуно невольно задержала дыхание, но девушка так и не убрала руку с его груди, невольно сжав ткань. — Но знаешь, что меня останавливает? Не твои слова, не твои игры. А то, что я действительно хочу понять, насколько далеко ты готова зайти, Сакура.              Ее сердце забилось так быстро, что она едва могла сосредоточиться на своих словах. Она чувствовала его близость, его мощное присутствие, и это только добавляло ей сил. В ее глазах читалась решимость, которую он, кажется, уже и не ожидал увидеть.              — Я готова зайти настолько далеко, насколько потребуется. Если это необходимо, чтобы показать, что я могу что-то значить для тебя, — она на секунду замолчала, прежде чем продолжить: — Ведь только сейчас я осознаю, что бояться смысла не было… потому что я уже и так… стала частью твоего мира.              Он стоял неподвижно, его глаза пронзительно изучали ее лицо. Но вместо того чтобы ответить, он просто вдруг развернулся, освобождаясь от ее ладони, и направился к дороге, где уже слышался звук подъезжающей машины.       — Подумай об этом, — поспешно добавила она, трогаясь за ним следом. — Возможно, я могу дать тебе то, что другие никогда не смогут.       Какаши двигался вперед, его фигура, уверенная и решительная, контрастировала с ее дрожащим состоянием. Взгляд ее был прикован к его спине, и, несмотря на туманную растерянность, она старалась сохранить внутреннюю стойкость. Конечно, ее слова не ускользнули от его внимания, хоть он и не подал виду.              Его молчание так давило... Она шла, глядя на его затылок, чувствуя одновременно тревогу и надежду. Девушка позволила себе короткий напряженный вздох, и попыталась успокоить поток мыслей. Машина Обито уже приближалась к назначенному месту, и Какаши шагал навстречу, отзываясь на его сигнал.              Оставалось лишь надеяться, что ее слова и действия смогут повлиять на исход этого непредсказуемого пути.                     

***

      Когда Обито высадил Какаши у края леса, тот, сделав глубокий вдох, посмотрел, как машина медленно скрывается за горизонтом. Это был известный только им маршрут, благодаря которому можно было покинуть поместье незамеченным. Взгляд Хатаке остановился на лесной чаще, которая казалась почти таинственной в ночной тишине. Он почувствовал, как напряжение, что нарастало с момента получения тревожного звонка, снова охватывает его. Какаши знал, что он должен действовать с максимальной осторожностью, чтобы не оставить никаких следов, которые могли бы его скомпрометировать.              По мере приближения к поместью его внимание привлекла группа офицеров у ворот. В их рядах Какаши заметил, капитана, что был известен своей особой настойчивостью. Генма был знаком с Какаши, и их прошлые столкновения только увеличивали напряжение между ними.              — Какие знакомые лица! Чем обязан? — сохраняя внешнюю невозмутимость и открыв руки в приветственном жесте, иронично произнес Какаши, подходя к капитану.              Генма, ближе всех стоящий к воротам, оглядел Какаши с головы до ног, как будто пытаясь вычислить, что могло скрываться за его спокойствием. Взгляд шатена был проницательным и настороженным, особенно когда он заметил состояние обуви Какаши и его штанины — запятнанные грязью и снегом, как будто тот только что пробежался по грунтовой дорожке. В глазах Генмы читалась смесь раздражения и подозрения, хотя внешне он старался сохранять спокойствие. Мужчина аккуратно вынул ордер из кармана своей черной куртки, продолжая жевать зубочистку, словно это был его способ справиться с нервозностью.              — Смотри, что у меня есть, Какаши, — произнес капитан с легкой ноткой издевки в голосе. Его холодный, уверенный взгляд скользнул по лицу Хатаке, словно проверяя его реакцию. — Мы имеем судебный ордер на обыск твоего поместья. Нам поступила информация о том, что ты удерживаешь человека против его воли. Откажешься пропустить нас внутрь, это будет расценено как препятствие правосудию. Скажи своим людям открыть ворота.              Какаши сохранил спокойствие, несмотря на то, что каждый мускул в его теле был напряжен. Слегка усмехнувшись, он постарался придать своему голосу нотки дружелюбия.              — Ну надо же. Я и не знал, что могли возникнуть какие-то проблемы со входом, — Хатаке мягко улыбнулся, однако отдавать какие-либо приказы своим людям не спешил. — Ты прекрасно знаешь, что я всегда готов к сотрудничеству. Мои люди откроют ворота, но сначала я хотел бы узнать, откуда поступила информация, что якобы я удерживаю кого-то против их воли, — Какаши приподнял бровь, позволяя себе еще одну из тех холодных улыбок, которые он всегда использовал, когда хотел скрыть свои настоящие намерения.              — Думаешь, эти ордеры на обыск мне в руки просто так с небес падают? — мрачно съязвил Генма.              — Судя по вашим успехам, помощь свыше явно бы пригодилась, — тут же с сарказмом ответил Какаши, не спуская глаз с капитана. — Мы ведь знаем, что иногда такие ордера могут быть основаны на не совсем достоверной информации.              Генма не ответил сразу, его внимание переключилось на рацию, которую он держал в руках. Группа полицейских, стоящих у ворот, заметно напряглась, готовясь к действиям. Генма кивнул своим подчиненным, но, прежде чем они успели среагировать, он снова взглянул на Какаши, словно взвешивая его слова.              — Какаши, — наконец произнес он, — если в поместье нет ничего противозаконного, тебе нечего переживать. Но у меня приказ, я и делаю свою работу. Поэтому я повторю, если ты не откроешь ворота, мы будем вынуждены действовать по-другому.              Его голос звучал уверенно, и он, казалось, не собирался отступать. Какаши, в свою очередь, вздохнул, понимая, что это затягивание лишь усугубит ситуацию. Он дал знак своим людям, и ворота поместья начали медленно открываться.              — Делай свою работу, капитан. Разве я смею мешать? — произнес Какаши, когда ворота распахнулись, а затем сделал приглашающий жест рукой. — Но, пожалуйста, не устраивайте беспорядок.              В его голосе по-прежнему звучала фальшивая любезность и вместо с тем безобидная издевка, что было уже так обыденно, когда он встречался с Генмой. Когда полицейские начали входить в поместье, Хатаке старался сохранить хладнокровие. Он провел капитана и его людей через дом, следя за тем, чтобы они не нашли ничего компрометирующего, пока полицейские осматривали помещения. Людей Какаши на территории было не так много, поскольку все сейчас действовали по внутреннему протоколу, что был подготовлен на подобный случай — в поместье было полно компрометирующих вещей, связанных с деятельностью мафии, и при появлении полиции они тут же перевозились в другие, скрытые места.       — Если у вас есть какие-либо вопросы, — с притворной улыбкой произнес Какаши, — я всегда готов ответить.              Генма искоса посмотрел на него, когда они, после осмотра почти всего поместья, оказались в комнате Сакуры. Та сейчас казалось абсолютно нежилой — Конан сделала все, что необходимо, чтобы убрать все следы. Капитан не упускал ни одной детали, его глаза изучали каждый уголок, каждую деталь во всех жилых комнатах поместья, как будто пытался найти хоть что-то, что могло бы подтвердить обвинения. Временами он бросал подозрительные взгляды на Какаши, но тот старался сохранять невозмутимость, хотя внутри он был готов к любому повороту событий.              Генма и его люди, наконец, покинули поместье после завершения обыска, их лица были заострены в выражении крайнего разочарования. Генма, изначально уверенный в своей победе, сейчас явно чувствовал себя обманутым. Его настойчивое стремление наконец арестовать Какаши было на грани одержимости, как и у многих его коллег. Они потратили столько времени, чтобы подтвердить причастность синдикатов к убийствам в «Лотосе», что уже не хватало нервов… Отдел по борьбе с преступностью давно не занимался усмирением «Рассвета» и «Вихря», а разгоревшаяся между ними война сейчас добавила проблем. Полиция должна была защитить мирных граждан, и для этого им нужно было ликвидировать хотя бы одну из сторон.              Какаши, стоящий у ворот, наблюдал за полицейскими и не смог удержаться от тихого смеха, когда увидел, как капитан бесцеремонно уселся в машину.              — Ну что ж, Генма, — на выдохе произнес Какаши. — Жаль, не получилось вас сегодня развлечь.              Генма развернулся, его лицо было серьезным и уставшим, но с едва заметной ноткой раздражения. Он бросил на Какаши мрачный взгляд, который мог бы пробить бетон.              — С тобой так всегда, Какаши, — сухо произнес Генма. — Надеюсь, у тебя есть хорошие объяснения этим грязным следам на обуви и брюках. Кажется, ты усердно поработал, чтобы скрыть следы.              Какаши только изобразил невинное удивление.              — О, это просто следы от прогулки в лесу, — с легкой улыбкой ответил он. — Ты же знаешь, как это бывает. Спонтанное желание побыть на природе.              Генма вздохнул, явно устав от игры слов.              — Ты должен понимать, что мы будем продолжать искать, — Генма сделал паузу, пристально глядя на Какаши, — против тебя работает слишком много людей, и кто-нибудь однажды доберется до истины. Когда ты допустишь ошибку.              Какаши, все еще с невозмутимым выражением лица, кивнул.              — Я рад твоему рабочему энтузиазму. Но я чист, и греха на мне нет. Неужели вы решили свалить все на меня, раз не смогли ничего найти у Итачи? — вдруг спросил Хатаке, зная, сколько времени и сил они потратили ранее на поиски Харуно на территориях «Рассвета». Полиция тогда действительно повелась на его трюк, и те обрушили силы на владения Учихи, пока не поняли, что Хатаке просто вел их всех за нос.       — Мы обследуем лес, — холодно произнес вместо ответа Генма, еще раз внимательно осмотрев Какаши, словно в попытке пробиться сквозь маску его беззаботности. После этого он бросил короткий последний взгляд на поместье и добавил:              — Если появится хоть малейший намек на то, что ты или твои люди причастны к незаконным действиям, будь готов к последствиям.              С этими словами Генма закрыл дверь автомобиля, заставив Какаши выпрямиться и отшагнуть. Оставляя ухмыляющегося Хатаке наедине со своими мыслями, полицейские двинулись по главной дороге, которая через несколько метров сворачивала в лес.       Секунды тянулись, и Какаши, наконец, уже без улыбки на лице достал мобильник и быстро набрал Обито, пряча другую руку в карман брюк. Узнав, что Обито и Сакура почти уже были на месте, Какаши велел Учихе не смыкать глаз и следить за обстановкой вокруг и, конечно же, за Харуно всю ночь, пока он не вернется.       Обито он доверял, как самому себе, потому он едва беспокоился о том, что оставил Сакуру на него. Проблем… возникнуть не должно было.       Со смутными мыслями мужчина наконец вернулся в дом, глубокая усталость охватила его, как только он переступил порог. Каждый шаг к внутренним помещениям был тяжелым, а голова гудела от нервного перенапряжения. Обычно все его дни были такими, но сегодня проблем было действительно много.              После мыслей об утренних переговорах с Итачи, об обыске в конце дня, он стал думать об анонимном сигнале, который и явился катализатором появления Генмы. Кто мог отправить этот сигнал? Кто-то, кто знал о его делах достаточно, чтобы воспользоваться ситуацией в своих целях.              Может быть, это был еще кто-то из его собственных подчиненных, кто нашел в себе смелость подняться против него? В последнее время их стало слишком уж много… Он терял хватку? В любом случае, как сказал Обито, информацию он скоро получит.              Его мысли плавно вернулись к Сакуре. Даже в этот момент, когда усталость была на пределе, Какаши не мог не думать о том, как сильно она потрясла его сегодня. Когда она швырнула в него ту коробку и сбежала, он почувствовал, как его контроль над ситуацией начал ускользать.              Сейчас, когда он знал, что она находилась в его апартаментах под присмотром в Конохе, ему вдруг сильно захотелось снова увидеть ее. Будто бы ему было мало сегодняшних приключений с ней. Так почему же? Этот вопрос мучил его, ведь он не был уверен, что это было: чувство беспокойства или что-то более глубокое. Сакура утверждала, что может быть чем-то большим для него, и ее слова оставили след в его сознании. Может, в ее предложении было что-то, что он сам не мог до конца осознать? Он не мог игнорировать тот факт, что ее слова были правдой — ее присутствие, ее взгляд, ее эмоции, все это как-то заставляло его чувствовать себя уязвимым. И это чувство было для него новым… Она просила его подумать над ее просьбой открыться ей. Что еще за бред?              Как ты вообще посмела предложить что-то такое после всего, что натворила?              Ее слова и взгляды все еще витали в сознании. Он вспомнил, как ее глаза были наполнены нежности и раскаяния, а также решимости и силы, когда она говорила с ним тогда. Каждое ее слово, каждое ее действие вызывало в нем странные чувства. Эти мысли все больше и больше поглощали его ум, они продолжали звучать как эхо, заставляя его метаться между решениями о том, как обращаться с Сакурой теперь.       Возможно, я могу дать тебе то, что другие никогда не смогут…       Какаши отогнал мысль и, окончательно осознав, как устал, провел рукой по хмурому лицу, стараясь стряхнуть остатки тревожности и усталости. Он понял, что если не отдохнет, то от него будет мало пользы, к тому же он так и не придет ни к какому решению. Вскоре он двинулся к своей комнате, и каждый шаг по ступенькам казался ему тяжелым, будто лестница вытягивала из него последние силы…