В цепях

      Какаши нравилось шагать в ногу со временем. Его привлекали технологии и современные стили, у него были свои апартаменты в центре Конохи, где он мог на время уединяться и просто отдыхать. Но, к сожалению, пользоваться ими получалось не так часто, как хотелось бы.       Конечно, он уважал старую классику, но минимализм ценил еще больше и просто любил. Потому темная и глубокая вычурность старинного поместья, в котором приходилось коротать годы в лице главы крупнейшего синдиката, не сразу пришлись ему по вкусу. Вид поместья требовал изменений, соответствующих предпочтениям своего нового хозяина. От дома больше веяло древностью, который всем своим видом олицетворял предыдущий лидер «Вихря», поэтому компромиссом стал неоклассицизм. Сложно было избавиться от духа старой классики, но со временем дом все же удалось изменить хотя бы местами, переделать под свой вкус.       Еще при жизни прошлого главы Какаши бывал в поместье слишком часто, преднамеренно рыскал и замечал то, что не следовало, и в прогулках Сакуры он отмечал похожие мотивы. Ее якобы любопытные прикосновения к предметам декора, осторожные остановки перед углами и незаметные попытки подслушать его людей — он знал, что она собирала информацию, нежели искренне любовалась интерьером. Это было так естественно и вполне ожидаемо. Было бы странно, если бы она не воспользовалась возможностью.       Чаще всего камеры замечали ее, конечно же, в библиотеке. Куда ей было еще деваться без телефона и общения с людьми? И все же было интересно, какая из книг привлекла бы пытливый ум врача, который вопреки обещаниям замышлял побег.       Мужчина вошел в библиотеку, желая уединиться и перевести дух после напряженного ужина с Сакурой. Его взгляд сразу же упал на закрытую книгу, лежавшую на одном из столов. Книга была в обложке из темной кожи, а название на ней блестело золотыми буквами:

«Незримые Пределы» * Хидэки Миямото

      Это было одно из его любимых произведений, которое он перечитывал множество раз. Сложная и многослойная драма, которая раскрывала человеческую природу через призму философии и психологии. Каждый раз, читая ее, он будто находил что-то новое для себя.       Наблюдая через камеру, он узнал книгу сразу, как только Сакура впервые потянулась к знакомому корешку на конкретной полке. Она бы не определила, что из книг читалось здесь чаще всего, поскольку пыль здесь надолго не задерживалась. Какаши ненавидел застой и беспорядок.       Мужчина подошел ближе и провел пальцами по обложке, задумчиво осматривая книгу. Он знал, что Сакура проводила здесь больше всего своего времени, отвлекаясь от любимого занятия по сбору информации против него в поместье… Но мысль о том, что ее внимание привлекло именно это произведение, вызывала у него странное чувство гордости и беспокойства одновременно.       Ему всегда казалось, что мало кто мог по-настоящему понять и оценить глубину «Незримых Пределов». И теперь он знал, что Сакура, его невыносимая, но такая очаровательная пленница, разделяла с ним эту тайную привязанность. Она пыталась понять, разобраться, возможно, найти ответы на свои собственные вопросы. Какаши задумался о том, что именно она могла вынести из этой книги, какие выводы могла сделать. Может, это даже могло повлиять на ее восприятие его самого, их ситуации.       Возможно, Сакура находила в книге не только отвлечение от своих тревог, но и ключи к пониманию своего собственного положения. Сложные темы, поднятые в книге, могли заставить ее задуматься о природе человеческих отношений, о власти и подчинении, о свободе и ограничениях. Возможно, она бы увидела в главных героях отголоски своей собственной борьбы и своих сложных взаимоотношений с ее похитителем.       Он знал, что Сакура умна и проницательна, и тот факт, что она нашла утешение и, возможно, ответы в его любимой книге, только усиливал его интерес. Она не собиралась сдаваться, когда он загонял ее в угол, и не думала подчиняться, а об обратном лишь нагло врала. Хоть и на словах ему этого было мало, мужчина пока мог довольствоваться лишь этим. Именно пока.       Какаши решил оставить книгу на том же месте, не возвращая на полку, как будто тем самым позволял Сакуре продолжать размышлять и лелеять надежду.       Он ведь так же и сам, утопая в безысходности, надеялся когда-то найти ответы в этой книге, даже увидеть и понять самого себя через ее призму. Но, читая, лишь обнаруживал, сколько нес в себе противоречий, насколько был беспорядочен и рассеян. Это открыло глаза на необходимость обточить грани, устранить дефекты. Это требовало больших жертв и терпения. Видение потерянного и брошенного на произвол судьбы некогда юноши уже почти не перекликались с опытом зрелого мужчины — расчетливого, твердого, осторожного. Способна ли была Сакура измениться так же, чтобы противостоять ему? Или же просто обратиться к уникальному внутреннему «Я», выпустить его наружу? Ей не нужно было в корне ломать себя, как это делал он сам, у нее все необходимое было при себе, оставалось лишь пробудить эту сокрушительную силу, дав в руки инструкции…       Какаши вдруг захотелось спрятать книгу. Запереть двери и больше не подпускать ее к библиотеке. Ему было важно держать девушку в зависимости, в неведении, в подчинении. Он хотел почувствовать ее зависимость от себя, присвоить себе все ее мысли, чувства, приковать к себе все внимание Сакуры. Хоть она и попадалась на его психологические манипуляции, все же что-то внутри нее, что он заметил в самом начале, что привлекло его внимание, боролось, поднимало ее и толкало вперед. Оно рвало и метало, кусалось и брыкалось, оно было быстрее и хитрее, бросало ему вызов. Теперь он понял, что хотел не уничтожить, а приручить это… Контролировать и выпускать только когда будет угодно ему самому. Это ее внутреннее естество — дикое, необузданное. То, что он так и не познал, не позволил самому себе, что подавлял с самых ранних пор. И вот она — сосредоточие его запретов, вспышка пламени, настолько яркая, что причинила боль, моментально вызывала необъяснимую ярость, но и в то же время начала неумолимо притягивать. Его, как мотылька на свет раскаленной лампы.       Хатаке так и не смог до конца пресечь свои мысли, бережно потянув за кончик тканевой закладки, зажатой в середине книги.       Он бы назвал это страстной игрой, очень интригующей и продолжительной, в которой определено собирался стать победителем. Ведь победитель должен был получить все…

***

      На следующее утро Сакура медленно шагала вдоль тропинки в саду, держа руки в карманах пальто и пряча лицо за шарфом. В ее голове происходил очередной мозговой штурм.       За этот месяц она сделала столько всего, и Какаши это, конечно же, заметил. Раньше она думала: «Что же ей еще можно было сделать? Попытаться снова связаться с полицией? Покинуть страну?» Если бы не документы, которые остались в ее сумке в день похищения… Но потом она поняла, что даже если бы она и нашла бы свои документы, в частности паспорт, дальше ворот ей было бы не убежать. Какаши тогда не шутил, сказав, что он сам позволил ей сбежать, приказав охране отступить. Как оказалось позже, все это нужно было, чтобы запутать следствие. Еще чуть ранее она задавалась другими вопросами: «Почему сюда все еще не пожаловала полиция? Почему спустя столько времени никто не приехал на обыск? Ее уже никто не искал?» Когда произошло нападение на полицейский пост, Какузу, кажется, обработал того парня, который патрулировал улицу во время ожидания подкрепления. Он сообщил ему какую-то ложную информацию, чтобы тот заявил об этом руководству и перевел стрелки на «Рассвет». Об этом ей удалось разузнать из подслушанных диалогов во дворе. Тогда она поняла, что выход нужно было искать в другом месте, и… он нашелся, когда представился нужный случай.       Собранной информации о Хатаке Какаши, противостоянии «Вихря» и «Рассвета» поначалу было недостаточно, чтобы сформировать в голове полноценный план. Она понимала, что ей были нужны союзники внутри одного из синдикатов, желательно в «Рассвете», чтобы в лучшем случае обезвредить чужими силами самого Какаши, поскольку он был единственным, кто проявлял нездоровое желание держать ее здесь, и развалить этот чертов «Вихрь» изнутри.       Будучи реалисткой, Сакура понимала, что искать помощи у другого синдиката напрямую было бы сродни самоубийству. Она могла бы оказаться в подобном положении, возможно, даже хуже. Единственное, что она могла сделать, найти нужного человека, которого напрягала политика Какаши, и предложить ему какие-нибудь секретные данные «Вихря», которые наверняка находились… в кабинете Хатаке.       Пробраться туда можно было одним лишь способом.       Сакура замерла, уставившись на каменную статую в центре заснеженного фонтана, когда в мыслях возник образ нужного человека, с которым она успела наладить контакт и который, она убедилась, был готов помочь ей. С этой мыслью Харуно медленно развернулась, присела на край мраморного парапета и уставилась на боковую часть поместья.       Возможность поговорить с ранеными людьми Какаши все-таки не была потрачена впустую... Я должна вернуться к своей нормальной жизни. Этот ублюдок пытается промыть мне мозги, сделать из меня игрушку! Нужно держать голову холодной, если он снова полезет ко мне. А он точно полезет…       Теперь Сакура была уверена в том, чего он хотел, но по каким-то причинам не позволял себе получить. Это ее покорность, признание. Вот, куда еще было бы неплохо давить. Она бы дала ему это, лишь бы усыпить бдительность. Но сначала она должна была определить границы его терпения, чтобы понимать его лучше. Мужчину было почти невозможно провести и подбить на необдуманные действия, но она чувствовала, что была на грани от того, чтобы заставить его вести себя на поводу чувств… Хоть девушку до ужаса пугали ее собственные чувства, которые накладывались на пережитые ощущения, она все равно должна была решиться на этот серьезный шаг. Но если у нее будут случаться панические приступы всякий раз, которые будут мешать ей, она просто никогда не сможет выбраться отсюда.       Иногда она думала, что у нее мог развиться синдром пленника. Какаши и вправду делал все так последовательно, чтобы создать травматическую связь. Но обычно жертвы этого не осознают, они воспринимают свои чувства нормальными, настоящими, даже… испытывают симпатию к своим мучителям.       Какой же бездушной сволочью нужно быть, чтобы так издеваться над человеком. Он был просто больным существом, маньяком. Можно было сойти с ума, пытаясь оправдать его мотивы и поступки. Хорошо, что она все понимала и могла контролировать себя… Это было хорошим знаком, чтобы не терять голову.       После размышлений о деталях своего плана, Сакура вскоре опустила взгляд вниз, вдруг погрузившись в свои воспоминания о семье и друзьях. Это часто помогало ей отвлечься в тяжелые моменты.

***

      Конан стояла у окна, следя за садом и сидящей фигурой девушки. Ее взгляд прошелся по периметру, а затем вернулся к своей комнате. Она отвернулась и, расцепив руки, приблизилась к письменному столу. В памяти всплыл вчерашний подслушанный диалог.       Она знала, что Какаши ужинал с Сакурой, когда тот приказал никому не приближаться к обеденной. Но женщина рискнула, ей нужно было понять, как складывались их отношения. Используя свои навыки скрытности, она прижалась к приоткрытой двери и внимательно прислушалась к их разговору.       За дверью звучал голос Какаши, в котором было много скрытого подтекста и голос Сакуры, дрожащий и тихий. Конан слушала, как Какаши продолжал разговор о ее поведении, и как Сакура старалась оправдаться. В какой-то момент она осознала, что Какаши вдруг начал демонстрировать определенную нежность, несмотря на его жесткий тон. Конан отметила, что динамика между ними становилась все более напряженной и потенциально опасной.       Женщина в тот момент тихо отступила от двери, а когда поняла, что Какаши сдержал себя от дальнейших действий, вскоре ушла.       Конан всегда следила за происходящим в доме, с самого начала ее работы здесь. Женщина устроила свои наблюдения так, чтобы она могла видеть, что происходило в каждом закутке поместья. Используя свои навыки и доступ к технологическому оборудованию, она следила почти за всеми, кто входил и выходил из дома, даже за самим Какаши в целях его же безопасности.        Когда Сакура появилась в этом месте, она заметила, а после некоторых наблюдений и вовсе убедилась, что интерес Какаши заключался не просто в контроле над девушкой. Он двигался к одержимости, которая грозилась поставить под угрозу все планы «Вихря». Конан понимала, что если Какаши продолжил бы в том же духе, он мог разрушить все, что они строили несколько лет, это могло повлиять и на общее положение в войне. Конан следовало бы вмешаться, чтобы предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации и обеспечить сосредоточенность Какаши на войне, а не на своих личных привязанностях.       Поэтому сейчас, после наблюдений из окна за Сакурой, Конан потянулась к своему телефону на столе и набрала номер Обито.

***

Прошлое.       Элитный частный клуб «Лотос», в котором ранее произошел страшный инцидент, располагался в самом центре города среди сверкающих небоскребов и роскошных магазинов. Это здание принадлежало Какаши, и здесь он чаще всего проводил организованные встречи. Нападение на объект стало знаком начала войны, что отныне требовало особой осторожности при выборе мест для встреч. Однако Какаши это не особо волновало. Сейчас «Лотос» был восстановлен и защищен в разы, поскольку оставался слишком важным для него объектом.         Сегодня он должен был тайно посетить это место вместе с Обито.        Интерьер клуба был выполнен в стиле ар-деко: обтянутые кожей кресла глубоких оттенков, массивные дубовые столы с инкрустацией, сверкающие хрустальные люстры и картины, изображающие сцены из прошлого в позолоте на стенах. Запах дорогих сигар и свежемолотого кофе пронизывал воздух, сочетаясь с приглушенным звучанием джаза.       Какаши и Обито находились в отдельной, уединенной зоне клуба, отгороженной от основного зала. Дым отложенной в пепельнице сигары перед Обито тянулся вверх, создавая атмосферу напряженности и сосредоточенности. Хатаке, облаченный в темно-зеленый однотонный костюм, сидел за столом, рассматривая документ, в котором были представлены последние отчеты о деятельности его синдиката. Обито, так же одетый в серый костюм, напряженно смотрел в сторону.       — Просто охренеть, — процедил Обито, откидываясь на спинку и проводя рукой по лицу. — Сколько гарантий и денег мы им предложили, а им все мало. С каждым днем наших людей все меньше, что не скажешь о «Рассвете», и теперь нам приходится вот так унижаться?       Сосредоточенный взгляд Какаши проводил группу покидающих помещение мужчин из нейтральных группировок, с которыми они только что заключили соглашение. Он знал, что любое неверное движение могло привести к катастрофе. В этом мире все было слишком хрупким, и нужно было держать все под контролем.       — Не драматизируй. Они хотели понять, в каком мы положении, — выдохнул Какаши, отрывая взгляд от выхода и кладя документы на стол. — Мы заключили именно временное перемирие, чтобы они не подумали, что «Вихрь» слабеет. Мы только убедили их в своей силе, когда я отказал в большем.       — Они согласились, и на том спасибо, — мрачно проговорил Обито, потянувшись к своему бокалу, и Какаши сделал глоток коньяка вслед за ним.        Мысли Хатаке, как по выработанной привычке после этого действия, на мгновение вернулись к поместью и Сакуре. Он не мог позволить себе отвлекаться, но не мог и игнорировать странное беспокойство. Какаши должен был оставаться сосредоточенным на нынешних делах…       — Я просил тебя узнать о семейных делах Итачи, — прервав свои мысли, продолжил Какаши. — Что-нибудь выяснил?       Обито кивнул, убрал бокал и наклонился к столу, сцепив пальцы в замок.        — У него сейчас проблемы с Саске. Тот начал конкретно доставлять ему неприятности, — продолжил Обито. — Я привлек к делу нашего старого друга, который имеет связи в медийных кругах. Он готовится распространить нужные слухи, чтобы усугубить ситуацию.        — Это станет еще одним отвлекающим фактором, — Какаши кивнул. — Хорошо, нужно доставить ему как можно больше проблем. И еще, Обито... я хочу, чтобы ты проследил за Конан.        Учиха замер, приподняв бровь, и подозрительно уставился на друга, который вдруг заговорил о женщине.        — В каком смысле? Она что-то натворила?       — Нет, просто не хочу, чтобы она подставлялась в лишний раз, — странно ответил он. — Особенно сейчас, когда ситуация так напряжена.       Не сразу, но Обито вдруг понял скрытый намек в словах Какаши. Он говорил о Конан, ее желании сделать как лучше для «Вихря», но вместе с тем имел в виду еще кое-кого. Обито знал, что у его друга были какие-то проблемы психологического характера из-за зацикленности на девушке, которую он похитил уже для каких-то своих целей. Конан на днях, хоть и скудно, но поделилась с Учихой своими мыслями. Она переживала за Какаши, надеясь, что ситуация не усугубится. Обито же старался не лезть в это дело, и даже не расспрашивал Какаши слишком сильно об этом. Но, кажется, вчерашний побег Сакуры действительно стоил внимания. Обито решил, что этот вопрос сегодня они тоже должны будут обсудить, потому что весть о похищенной группировкой девушке, которая ранее считалась мертвой, грозилась распространиться по всей стране.       Зачем же Какаши дал полиции понять, что Сакура жива? Когда сам же подстроил все так, будто бы в день похищения она совершила самоубийство. И Обито даже не мог поверить, что девушка сбежала так просто.       — Я присмотрю за ней, — отстраненно пообещал Учиха, погрузившись в раздумья.        Но ее побег случился так вовремя, что Обито даже поблагодарил небеса за стечение обстоятельств. Буквально накануне поступила информация о готовящемся нападении людей Итачи на поместье Какаши. У «Вихря» даже них не было бы времени подготовиться.        — Ты ведь знаешь, что «Рассвет» готовил полномасштабную атаку на поместье, — вдруг вторил Какаши мыслям друга, после чего достал себе сигару и стянул со стола короб со специальными спичками. — Именно поэтому я позволил Сакуре устроить побег.       — Что? — не сразу отошел от его слов Обито. Он даже не ожидал, что Какаши сам начнет этот разговор, поэтому заставил себя сразу же воспользоваться моментом. Он с трудом сделал вид, что в очередной раз совсем не испугался способности друга читать мысли. — Почему ты позволил ей сбежать? Разве ты не подстроил ее смерть? Ты ведь знал, что это может вызвать подозрения и привести к утечке информации…       Какаши поднес к губам сигару, запечатав ее между зубами, затем прищурился, слегка отклоняясь назад в кресле, и глубоко затянулся. Серый дым мягко поднимался вверх, обволакивая его лицо в облаке ароматного дыма. Слегка прикрыв глаза, он наслаждался насыщенным вкусом, чувствуя, как расслабляющая волна разливается по телу. Через мгновение он плавно выпустил остатки дыма, наблюдая, как тот растворялся в воздухе. Казалось, в этот момент ничто не могло его потревожить, кроме важных мыслей и планов.        Обито выдохнул, ненадолго отведя взгляд вглубь зала и перебирая в памяти странное поведение своего друга. Хатаке просил своих людей следить за Сакурой, когда она была на воле, велел присылать ежедневно фото и видео, словно ему было мало следить за ней по видеокамерам, установленным в ее квартире. Он помешался на ней, как маньяк. Хотя Какаши однажды попросил его узнать, не была ли девушка связана с Итачи, словно думал, что «Рассвет» пытался заманить его в какую-то ловушку. Значит, Какаши понимал, что вел себя неадекватно, поэтому сам же и опасался своего поведения…        Обито снова посмотрел на умиротворенного друга. Движения Хатаке сейчас были медленными и точными, как у человека, привыкшего к роскоши и контролю. Он аккуратно стряхнул пепел в изящную пепельницу, стоящую на столе, и снова посмотрел на Обито, пересекаясь с ним взглядом и продолжая разговор.       — Потому что, — продолжил он, возвращая сигару к губам и сделав еще одну затяжку, — таким образом я смог навлечь на «Рассвет» большую часть внимания полиции. Итачи готовился к атаке на наше поместье, планируя нанести удар на следующий день. Позволив Сакуре сбежать, я дал полиции повод заинтересоваться ими и вмешаться в их планы.       Обито, слегка откинувшись назад, снова взял свой бокал и сделал небольшой глоток, осмысливая услышанное. Он внимательно смотрел на Какаши, стараясь прочитать его истинные мотивы. Он знал, что его друг был умным стратегом и не принимал поспешных решений.       — Ты подверг ее риску ради этого? — спросил он, в его голосе прозвучало сомнение, потому что Обито учитывал нездоровый интерес Какаши к Сакуре. — Что если бы она действительно сбежала? Или что-то пошло бы не так?       — Никуда бы она не делась, — серьезно ответил Какаши, медленно выпустив густой клуб дыма, пока его лицо освещалось тусклым светом люстры. — Я знал, куда она бросится в первую очередь. Когда полиция занялась ее поисками, Итачи не смог провести свою атаку. Сейчас это дает нам время подготовиться и укрепить позиции. Мы должны совершить ряд атак и уложиться в месяц, чтобы проредить «Рассвет».       Обито задумался над словами друга и вскоре глубоко вздохнул.       — Когда полиция явится в поместье с ордером на обыск, — произнес Учиха, качая головой, — что будешь делать?       — У них нет оснований получить ордер, — ответил Какаши, его голос звучал уверенно и спокойно. — Мы прикрыли все следы, и их интерес сейчас направлен на «Рассвет». Кроме того, у нас есть свои люди в правоохранительных органах.       Обито кивнул, признавая правоту слов Какаши, но его лицо оставалось мрачным. — Это временное решение, — заметил он. — Намикадзе не отступит, ты же знаешь.       — Рано или поздно они займутся нами, — задумчиво ответил Какаши, бросая непродолжительный взгляд в сторону. — Именно поэтому мы должны использовать это время, чтобы нанести удар. «Рассвет» ослаблен, и это наш шанс.       — Хорошо, но нам нужно быть предельно осторожными. Любая ошибка может стоить нам очень дорого, — подытожил Обито.       — Я это понимаю, — согласился Хатаке. — Поэтому я доверяю тебе координацию наших действий. Мы должны быть готовы к любому развитию событий.       — Понял, — не сразу ответил Обито, после чего приподнял бокал в доверительном жесте . — Я соберу всех и начну подготовку.

***

Настоящее.       — …его одержимость начинает выходить за рамки контроля, — продолжала строго Конан, присев на край кресла и взглянув на Учиху, которого недавно пригласила в поместье. Сейчас он изучал видео с камер на плазменном экране.        Обито, внимательно рассмотрев записи, не был сильно удивлен. Какаши не делился с ним своими чувствами, но он и так все видел по его лицу. При встрече с ним на лице у него постоянно были либо раздражение, либо злость. Когда Какаши плелся в поместье, что-то во взгляде менялось и смягчалось, но после ухода все обязательно становилось хуже. А последний месяц был напряженным и опасным, они несколько раз устраивали засады «Рассвету» и столько же раз сами попадали в чужие. Итачи всегда был неумолим, как и Какаши. Казалось, всякий раз, когда они сталкивались лицом к лицу, воздух окрашивался в красный цвет. Но в этот период, в этот месяц, Какаши был рассеяннее из-за своего странного настроения, и Обито приходилось его частенько прикрывать. Он списывал это все на его старые травмы и усталость… Но никак не на его отвлечение на какую-то миленькую докторшу. Это было просто нелепо. Конан ведь уже предупреждала об этом в день похищения Сакуры и за весь месяц она ни разу не подняла эту тему снова, пока напряжение не стало заметным даже ему самому.       — Это странно, — Обито нахмурился, проследив за тем, как намеренно отключались те или иные камеры, когда Какаши возвращался после сражений в поместье. Чем он вообще занимался там наедине с молодой девушкой? Старый извращенец…       — Это поведение может подорвать его авторитет и эффективность, — продолжила Конан, прервав смутные мысли мужчины. — Если внимание Какаши полностью сосредоточится на личных вопросах, это может дать нашим врагам преимущество. К тому же, его обостренное чувство контроля может создать дополнительные риски. Мы должны подумать о том, как можно их минимизировать.       Обито замер в раздумьях. Он понимал, что вмешательство в личное дело Какаши могло вызвать серьезные последствия, как и его игнорирование. После долгого молчания его лицо немного смягчилось, и он, наконец, заговорил:       — Я понимаю твою обеспокоенность, Конан. Я поговорю с ним. 

***

      Вечером, по возвращению, Какаши впервые зачем-то позвал ее в тот самый кабинет, попасть в который она совсем отчаялась. Сакуру оповестил один из людей Хатаке, когда она слонялась по кухне. Поднявшись в полной озадаченности на второй этаж и пройдя по длинному коридору, она приблизилась к знакомой двери. Она проходила здесь много раз, но ни разу не осмеливалась даже прислушаться. Недавний разговор с подчиненным Какаши дал ей повод серьезно обдумать все свои следующие шаги. То, что произойдет за этой дверью, должно было стать решающим. Ей нужно было действовать сегодня...       Девушка не знала, стоило ли ей сейчас стучаться, быть вежливой, поэтому она решила просто потянуть за ручку и войти, игнорируя бесконтрольную дрожь в конечностях, однако не только из-за предстоящей встречи, но и из-за того, что она услышала, пока была внизу.       Какаши сидел на диване, изучая документы, его полностью черный костюм, которые ярко выделяли оттенок его волос и кожи, придавал ему более устрашающий вид, чем обычно. Его серые глаза уставились на девушку, когда она вошла, и оглядели с головы до ног. Харуно однако заметила, что мужчина был в каком-то хорошем расположении духа, судя по слабой, уставшей улыбке.       — Иди сюда, садись, — спокойно произнес он, его глубокий голос эхом разносился по кабинету. Он нетерпеливо постучал пальцами по сиденью рядом с собой, отложив свои документы на стол и откинувшись на спинку.        — Что-то случилось? — с опаской спросила она, не торопясь к нему и не зная, чего можно было ожидать.        Его легкая улыбка исчезла, когда она даже не сдвинулась с места, а взгляд потяжелел, словно она только что задала самый глупый вопрос, на который была способна.       — Подойди и сядь, — уже не так мягко произнес он, от чего по спине поползли мурашки.       "Черт возьми…" — досадно подумала Сакура про себя, с трудом заставив себя не прикусить губу от нервозности. Она должна была напоминать себе каждую минуту, что находилась с психически неустойчивый человеком, и что любое подобие сопротивления могло вызвать у него неадекватную реакцию. Она же не стала бы вмиг радостно срываться с места, как собачонка, по его указке… Он что, этого ожидал?       Как назло в памяти стали всплывать картинки вчерашнего окончания вечера, когда ее взгляд невольно прошелся по его сидящей фигуре. Сакура быстро опустила глаза и двинулась к дивану, после чего присела на край и на некотором расстоянии от Какаши. Мужчина же посмотрел на то, как она скромно уселась в стороне, и тут же сузил глаза.        «Какого черта так далеко?» — подумалось ему.        С внутренним недовольством он крепко схватил девушку за руку и притянул ближе к себе, заставляя ее чуть ли не навалиться на него и утонуть в глубине сиденья. Сакура едва подавила рваный вздох от его неожиданного действия, сердце уже колотилось, как ненормальное.        — Как прошел твой день? — неожиданно спросил он, заглядывая ей в глаза и обнимая за плечо.        Вчера он вел себя так сдержанно и холодно после того, что сделал. Хотя до этого казалось, что он просто хотел прикончить ее! Почему он сейчас такой "тактильный"? Чего он опять хотел от нее?       — Что… что ты делаешь? — смутилась Сакура, попытавшись выбраться из его странных объятий, но он лишь крепче прижал ее к себе. Его взгляд прошелся по ее ногам в серых узких брюках, после чего Какаши поднял голову и встретился со взглядом ярко-зеленых глаз.       — Разве я не могу прикасаться к своей собственности? — насмешливо произнес он.        Сакура встревожилась сильнее и напряглась всем телом. Что-то… предательски откликнулось на его слова, к ее стыду. Она отвела взгляд, вспоминая вчерашний диалог, о том, что она якобы признала его своим хозяином. Находиться так близко к нему стало просто невыносимо…       Сакура, только посмотри на себя, твою же мать…       Он внезапно взял девушку за подбородок двумя пальцами и повернул ее голову назад к себе, заставив ее сердце пропустить еще несколько ударов.        — Ты не ответила на первый вопрос, — произнес он, снова ловя ее взгляд. Что? Первый вопрос? Он… он спрашивал… что он спрашивал?! Ах, как прошел день?       — День прошел… как обычно. Я… ждала тебя, — ответила она настолько невинно, что сама поразилась тому, насколько нежным прозвучал ее голос.        — Ждала меня? — повторил он, слегка приподняв брови, после чего с подбородка опустил руку ей на бедро, так по-хозяйски и словно это было так обыденно.        Его действие напрочь сбило дыхание Сакуры. Воздух, казалось, сгущался с каждой секундой, пока он держал ее в своих объятиях. Какаши усмехнулся, проводя пальцами по внутренней стороне ее бедра и замечая напряжение в ее теле, после чего наклонился ближе, почти касаясь губами ее виска, и заговорил глубоким бархатистым голосом.       — Интересно, — сказал он, после почти прижимаясь губами к ее уху, — о чем ты думала, пока ждала меня?       Ее взгляд лихорадочно следил за его большой рукой и длинными пальцами, крепко обхватившими ее ногу, вокруг же все остальное темнело.       — О том, что было… вчера, — тихо прошептала она, обхватывая его кисть одной из рук, будто невольно прося прекратить движения вверх по бедру.       Мужчина смотрел на дрожащую руку, вцепившуюся в его, а затем глубоко вздохнул. Он наклонил голову, нависнув губами над ее шеей.       — Вот как, — протянул он почти насмешливо, а затем схватил Сакуру и усадил ее к себе на колени, заставив расположить ноги по обе стороны от него. Он обхватил ее за талию и заставил этим облокотиться на него, наблюдая за растерянностью девушки. Он буквально почувствовал, как напряглись ее бедра от плотного соприкосновения с ним. Пальцы на его плечах так же сжались, что Какаши всегда нравилось. Ему нравилось, когда она прикасалась к нему, даже если это была отчаянная попытка оттолкнуть. Какаши мечтал, чтобы эти руки исследовали его, касались как можно больше и дольше.       — Такая нежная и хрупкая… Сколько у меня осталось времени, чтобы насладиться этим?       Чувствуя прилив возбуждения, он смотрел Сакуре в глаза и наслаждался тем, какой уязвимой она казалось в этом положении и особенно после его вопроса. Видимо, она поняла, что он догадывался о ее маленьком плане, несмотря на ее вчерашние обещания.       "Нет. Нет… Что это значило?" — в панике думала она, решив, что он хочет наказать ее за то, что она притворялась или за то, что он не поверил ее вчерашним обещаниям или за… то, что она спланировала за его спиной и собиралась сегодня сделать. Хоть он ни разу не поднимал на нее руку, она все равно была готова к чему-то подобному. Ведь рано или поздно он мог бы выбросить что-то такое, раз позволил себе однажды изнасиловать ее. Она даже не знала, что было хуже — быть избитой или изнасилованной таким чудовищно сильным человеком.       — Ты… сказал, что не тронешь меня, — решила убедиться Сакура, ее ресницы дрожали, пока она пыталась выровнять дыхание. Может быть, избиение казалось страшнее, потому что этого он еще с ней не делал.       — Я имел в виду, что не причиню тебе вреда, а не то, что не прикоснусь к тебе, — Какаши переместил голову к основанию ее шеи и начал покрывать ее мягкими поцелуями, его руки на талии, как и вчера, проложили себе путь к обнаженной коже, словно продолжая начатое. А его рот переместился к боковой поверхности ее шеи и начал покусывать ее, прежде чем он заговорил снова.       — Ты дрожишь, — прошептал он, его низкий голос передавал вибрации прямо через нее. — И так напряжена... Тебе нужно расслабиться, Сакура. Мы ведь уже делали это как-то раз.       Он… не собирался бить ее. Но его слова все равно заставили девушку очутиться в том кошмаре, когда он взял ее против воли. Сакура не хотела вспоминать детали, не хотела помнить ничего из того дня! Что если она не сможет подчиниться обстоятельствам? Ему?        Неужели ей снова придется опускаться до такого унижения? Снова умолять, чтобы он не делал этого? Она не могла быть такой, не могла выносить себя такую. Может, она могла бы как-то сама избавиться от него? Убить? Нет, приди в себя…       Нет. Она должна была держаться ради плана, от которого зависело слишком многое. Ей ведь нужно было просто разозлить его? Это как раз могло бы сработать…       С каждым днем Сакура винила и ненавидела себя за то, что произошло, хотя вовсе не была ни в чем виновата. Этот мужчина будто бы по какой-то причине хотел уничтожить ее изнутри. Поначалу ему и вправду удавалось.       Еще до того, как Какаши разрешил ей гулять по поместью, она из-за накопленного стресса и пережитой травмы несколько раз устраивала хаос в комнате, пытаясь разрушить и сломать все вокруг: она разбивала зеркала, ломала плитку в ванной, раскидывала постельное белье и вещи, переворачивала некрупную мебель и пыталась сделать что-то с гардеробом, но вскоре ее скручивали, и она долго кричала от злости и плакала, думая, что уже окончательно сошла с ума из-за всего, что произошло.       — Я… не могу… — произнесла она дрожащим голосом, всерьез сравнивая неволю в тюрьме за убийство и заточение здесь с ним.        — Чш-ш... все хорошо, — тихо прошептал он, неожиданно обхватывая ее лицо руками и наклоняя к себе, отчего по позвоночнику пробежала дрожь. — Я никогда не причиню тебе вреда, Сакура.         Он вдруг нежно поцеловал ее в щеку, чего она совсем никак не ожидала, а его руки по-прежнему бережно держали ее лицо.        — Ты знаешь, что теперь ты моя. Ты принадлежишь мне, а я забочусь о том, что принадлежит мне… — добавил он, не в силах оторвать взгляд от ее губ.  Ч-что..?       Он слегка откинулся назад, позволяя ей взглянуть на него. Прикосновение Какаши было таким… ласковым, когда он провел большим пальцем по ее щеке, обводя нижнюю губу, словно вспоминая, каково это - ощущать ее вкус.       — Ты будешь послушной в этот раз, не так ли? Ты сама вчера признала себя моей, — напомнил он, взглянув ей в глаза и ища в них намек на вызов, который он заметил вчера, но к внезапному удовольствию не находя его. Его губы приблизились к полуоткрытым от усилившейся нехватки воздуха губам, однако так и не коснулись. — Будь хорошей девочкой, — пробормотал он, обжигая своим дыханием ее кожу. — Делай то, что я говорю, и я дам тебе кое-что взамен.       Какаши провел руками по ее плечам, мягко толкнул на диван и переместился на нее сверху.        Сакура перестала сопротивляться, ощущая себя совсем иначе. Совсем… Словно ее окутало теплое облако, а разум затуманило.       Когда же он преодолел последние несколько сантиметров между ними, то впервые прижался губами к ее губам. Сначала это был нежный поцелуй, больше похожий на вопрос, чем на требование. Но он быстро стал более настойчивым, более требовательным, когда почувствовал слабый ответ.        Она должна была поддаться, и ее тело делало это теперь не таким уж невыносимым… Возможно, ей удалось бы пройти через это снова. В этот раз Какаши вел себя с ней очень осторожно и мягко, словно… извинялся.       Хатаке углубил поцелуй, его язык исследовал ее рот, пробовал ее на вкус, требовал ее. Девушка же полностью погрузилась в него, ее чувства были переполнены его прикосновениями, его вкусом, его запахом. Она чувствовала жар его тела сквозь дорогой костюм и силу его мышц, когда он прижимал ее к себе. Это было одновременно страшно и волнующе.        Он на мгновение прервал поцелуй и посмотрел на нее сверху вниз, тяжело дыша. Ее щеки раскраснелись, зрачки на фоне яркой зелени были до безумия расширены, а припухшие губы слегка приоткрылись, словно безмолвно прося о большем. Он видел, какой эффект произвел на нее, и это только разжигало его вожделение.       Какаши не ожидал, что она будет… такой красивой. Такой податливой сейчас, доступной почти по своей воле. И только для него.