В цепях

      Когда чужие руки крепко держали на месте, не давая вырваться, она вновь и вновь прокручивала его слова с обещанием свободы. Она не могла верить, что однажды он ее отпустит, потому что верить в такое было глупо.       Интерес Хатаке, к ее несчастью, в один момент сместился с ее профессиональных навыков на нечто иное. Его предложение сквозило интересом личного характера... Он предлагал лечить его одного, стать его личным врачом. Намекал на совершенно очевидное.       И все равно, как бы она ни пыталась оставаться сильной, ей было страшно. Сакура сопротивлялась изо всех сил, толкаясь, извиваясь и крича на него, когда он раздевал ее. Закончив с этим, мужчине пришлось сцепить одной рукой ее запястья над головой, а второй ухватиться за ее таз. Харуно просто не смогла дать отпор мужчине, который физически превосходил ее в несколько раз.       «Не трогайте! Пожалуйста, не надо! Я сделаю все, что хотите, но не это, пожалуйста!» — это были ее последние мольбы, прежде чем он резко подтянул девушку к себе и вошел в нее, пронзая все тело внезапной болью, от которой потемнело в глазах.       Она хотела просто умереть. Не думать и не чувствовать ничего в тот момент.       Сакура кричала и просила о помощи, но пытка не прекращалась, казалось, целую вечность. Хатаке даже не пытался заткнуть ее. Было невозможно мириться с тем, что происходило, когда мужская рука сжимала ее талию, а разряды страха и отвращения разносились по телу и с каждым резким движением прерывали дыхание, заставляя в отчаянии выгибаться в попытках избежать нарастающих волн напряжения.       — Нет, пожалуйста! Хватит…— она охрипла на последнем слоге, и плач задушил ее, срывая с губ рваные выдохи.       — Ты бы не выдержала, — холодно и напряженно говорил он, толкаясь в нее, — в обществе моих людей… даже в качестве врача. Будь благодарна…

Быть… благодарной?!

      Харуно больше не могла сопротивляться, ее нервная система уже была истощена настолько, что она уже попросту не могла контролировать реакции своего тела, которое предательски реагировало. Она чувствовала только то, как он глубоко, до сводящих с ума судорог заполнял ее, повторяя первобытные движения в бесконечном цикле. Ее голова кружилась, тело изнывало, а застрявший в горле комок ужаса только наращивал объем. Сакура продолжала шептать и молить о чем-то, находясь в полубессознательном состоянии, и только один раз Хатаке посмотрел на нее. Посмотрел, когда она в момент изогнулась, прижимаясь своими бедрами к крепким бокам, и застыла на пике, судорожно ловя воздух. Потрясение, накрывшее Сакуру смертельной лавиной, перекрыло доступ к остаткам осознанности, и ее тело вскоре обмякло…

***

      Каждый раз, когда сознание насильно отторгало телесные воспоминания, чтобы защитить жалкие остатки психики, ее тошнило и рвало.       Комната превратилась для нее в самую настоящую клетку. Для похищенной, изнасилованной пленницы, единственной целью которой оставалось просто выжить.       Она не проронила ни слезинки с тех пор. Полностью парализованная Сакура сидела на плитке душевой, обхватывая колени и плечи руками и больно впиваясь ногтями в воспаленную пороком кожу. Она не видела ничего, кроме белой стены, в голове было тихо и пусто. Кажется, она провела под лейкой душа всю оставшуюся ночь, остервенело пытаясь смыть невидимую грязь, неосязаемо мерзкую и липкую.       Она не верила, что это происходило с ней. Сакура решила, что все это произошло с какой-то другой девушкой, но точно не с ней. Потому что она никак, ни при каких обстоятельствах не могла оказаться в такой чудовищной ситуации.       Это была не она. И сейчас она просто смотрела на розоволосую несчастную девушку со стороны, до глубины души поражаясь ее тяжелой судьбе.       Харуно даже не вздрогнула, когда незакрывающаяся в санузел дверь открылась и на пороге появилась высокая женщина с короткими синими волосами и лабретом под губой. Она оглядела маленькую обнаженную фигуру, прежде чем медленно подошла, чтобы перекрыть воду.       — Тебе нужно выйти отсюда, — просто произнесла женщина, будто вовсе не замечая состояние девушки.       Харуно не реагировала на слова, ее оцепенение не давало осознать действительность.       Как одна из приближенных, женщина привыкла лицезреть жесткие игры, в которые Какаши заставлял участвовать своих врагов. Когда она услышала про похищение особого медика для пополнения рядов, то не была сильно удивлена, лишь слегка озадачена таким подходом, ведь им никогда не приходилось похищать врачей, согласных на подпольную деятельность. Но все стало подозрительнее, когда она выяснила, что девушка в одной из гостевых комнат поместья была изнасилована и оставлена для других целей. Для Конан это было что-то новое за двадцать лет служения Хатаке.       Харуно Сакура была одним из хороших хирургов, и «Вихрю» такие сейчас были необходимы, но они не искали себе врачей среди гражданских из больниц Конохи. При этом… утром Какаши сообщил, что девушка не присоединится к общим рядам, как предполагалось ранее, а станет врачом лично для него.       Несложно было догадаться, что означало это заявление.       Либо докторша слишком сильно приглянулась ему, либо как-то серьезно разозлила… этого человека с вечно холодной головой и непоколебимым характером. Она помнила, как на следующий день после операции он, очнувшись, в первую очередь потребовал полную информацию о враче, которая вытянула его с того света. Какаши был так на редкость чем-то взволнован, но это больше походило на какой-то бред после анестезии. Могло даже показаться, что он хотел уничтожить эту девицу за что-то, что произошло в день спасения. Но прошел месяц, и все это время он продолжал следить за ней. У него определенно были планы, помимо тех, что особенно требовали его внимания и участия. Если допустить мысль о возникшем извращенном влечении, то это точно могло превратится в какую-то больную игру для его слишком изощренного ума. Хатаке стоило покончить с этой девушкой как можно скорее, чтобы это не помешало ему сохранять голову в войне с «Рассветом». Эта маленькая история могла закончиться очень плохо для них всех, стать большой угрозой для синдиката, и Конан это понимала.       — Вставай, — настойчивее повторила женщина. Когда она снова была проигнорирована Сакурой, то Конан вдруг немного наклонилась к ней и безжалостно добавила: — Иначе он придет снова. Ты этого добиваешься?       Харуно вздрогнула, сильнее впившись пальцами в кожу плеч и метнув взгляд на женщину.       — Нет… — всхлипывая, бессильно просипела она, отекшее горло болело и препятствовало дыханию. — Помогите… Мне… мне нужно домой, пожалуйста…       — Твой дом здесь, — повторила она недавние слова того монстра, и это было еще одним ударом, которое забрало у нее несколько ударов сердца.       — Я… я не должна быть здесь… — еще тише прошептала она, когда новые слезы проступили на опухших глазах.       Конан сделала пару шагов и присела перед Сакурой. Взгляд ее немного смягчился, когда она разглядела ее получше.       — Я присмотрю за тобой, — пообещала она, голос ее стал тише и теплее, будто она и вправду сочувствовала ей. — Поверь, хоть Хатаке и главный, он – не худшее, что могло с тобой произойти. Никто в «Вихре» не посмеет тронуть тебя.       «Кроме него», — эхом пронеслось в голове Харуно, сотрясая изнутри.       «Возможно… так было правильнее… Так было безопаснее, чем в окружении неизвестного количества насильников и убийц, верно? Они бы тоже полезли ко мне… Каждый… Могло быть хуже… Могло быть намного хуже… Он ведь это пытался сказать?» — пыталась убедить себя Сакура, цепляясь за слова женщины. Ей было все равно, притворялась она или нет. Оказалось, ей было жизненно важно услышать слова о том, что о ней позаботятся. Пусть даже это неправда, но Сакуре так отчаянно хотелось верить.

***

      — Я предупреждал тебя, что они сорвутся с цепи, — проговорил Хатаке, возвышаясь над мужчиной, сидящим на полу на коленях. Лунный свет, что проливался через громадное панорамное окно, ярко окаймлял силуэт главы. — Если бы ты держал их под контролем, мы бы сейчас не сидели здесь, отбиваясь от лишних атак.       Мужчина промолчал, не осмелившись поднять взгляд на главу «Вихря», чье давнее задание он, как оказалось, провалил.       Какаши нахмурился сильнее и протяжно выдохнул, отвернувшись от него и сделав пару шагов в сторону, но затем он снова обратил на мужчину пытливый взгляд. Черты лица Хатаке быстро расправились от внезапной мысли. Голос его стал ниже, когда он наклонился к нему, опершись ладонями о колени. — Может, у тебя есть еще какие-то скверные новости для меня?       — Нет, господин Хатаке, — сразу же ответил мужчина, быстро проморгав.       — Ну и почему же? — спросил Какаши, пронзая ледяным взглядом. — Ты, видимо, решил, что я уже не вернусь с той перестрелки? Решил расслабиться?       Через несколько напряженных секунд после того, как мужчина в отрицании покачал головой, лидер выпрямился, а затем молча поднял взгляд на двух крупных мужчин у дверей и сразу отвернулся к письменному столу напротив окна. Те двинулись к сидящему на полу мужчине и подняли его на ноги, после чего потащили за собой. Мужчина же не издал никаких звуков, смирившись со скорым беспощадным наказанием.       Какаши же вернулся за свое рабочее место и уставился на компьютер. Экран его рабочего ноутбука в одном из стратегических офисов «Вихря» сейчас отображал комнату, где находилась Сакура, вторая же была установлена в смежной ванной. Не прошло и минуты, как в кабинет зашел хмурый Обито. Хатаке сразу же понуро покосился на него, застыв в своем кресле.       — Хотя бы ты в этот раз скажи что-нибудь хорошее, — произнес Хатаке, снова переводя взгляд на изображение в ноутбуке. Когда Обито являлся к нему с таким видом, Какаши знал, что чаще всего вести были скверными.       Обито закатил глаза, закрывая дверь и приблизился к одному из полукруглых мягких диванов, между которыми стоял журнальный стеклянный стол. Плюхнувшись на него, он закинул руку на спинку и посмотрел на Какаши.       — У меня есть для тебя одна хорошая новость. У твоей докторши нет никаких связей с «Рассветом», можешь быть спокоен, — прокомментировал Учиха, вдруг наклоняясь и хватая орешки с менажницы на столе.       Каждый раз, когда Какаши молча смотрел на экран с камер, установленных в той самой гостевой комнате поместья, он бесконечно прокручивал в голове воспоминания той ночи. В ушах до сих пор стояли все звуки ее борьбы, наполненные всем, чем только можно, особенно теми звуками, что были такими ослабленными и надрывными под самый конец.       Образы, расколовшиеся под его жадным и голодным натиском, что в отместку отравили разум и впитались в кровь, теперь осязались настолько мучительно… Тогда казалось, будто под ним, опьяненным этой сладкой отравой, находился весь мир, и не было ничего, что стояло бы на его пути. Он давно не чувствовал ничего подобного, и Какаши безумно хотелось ощутить это снова, если бы не…

Как он... мог сделать это с девушкой, вопреки своим принципам? Держа в памяти те самые болезненные воспоминания, как он вообще мог позволить себе такое?

      Он пал так низко… Какаши перестал узнавать себя последние пять лет. Возможно, он окончательно потерял остатки совести и человечности. Муки совести будто были заключены в кандалы, и он утратил возможность чувствовать вину...       В какой именно момент это случилось? Он никак не мог вспомнить.       — Ну а теперь о плохих новостях… — продолжил Обито, прерывая его мрачные мысли.       Обмениваясь важной информацией и плохими новостями с Учихой, он периодически фокусировал взгляд на миниатюрной фигуре, сжавшейся на софе в углу гостевой комнаты. Прошла неделя с тех пор, как они с Харуно встретились в этой комнате впервые. Какаши так и не смог найти ответы на внутренние вопросы. Он совершенно не гордился содеянным в тот раз, и как бы сильно ни старался казаться другим человеком, он все равно глубоко в душе жалел, что сделал все именно таким образом. При этом каждый раз что-то мешало ему сокрушаться над своим аморальным поведением. Словно что-то глушило совесть. Работая над планами падения «Рассвета», Какаши заставлял себя верить, что находил в похищении и наблюдении за девушкой своего рода азартное развлечение.       В какой-то момент Какаши отвлекся, заметив, что Сакура неожиданно стала бродить по комнате, чего она не делала с того самого дня. И тогда он неспешно потянулся за телефоном и, набрав Конан, что-то велел ей. После короткого разговора он сбросил вызов и продолжил беседу с Учихой.

***

      Сакура медленно приближалась к столу, совершенно случайно заметив на нем что-то, что сначала показалось ей миражом…       Эти семь дней были для нее настоящим адом. Сакура просто существовала отдельно от своего тела, каждую минуту смиренно ожидая вторжения в комнату и повторения пережитого кошмара. Немудрено было не заметить, что происходило вокруг. Даже еду в первые дни приходилось есть под угрозами Конан, которая, как и обещала, как будто… заботилась о ней. Только сегодня Харуно более менее стала приходить в себя и даже ходить по комнате, выискивая что-то, что помогло бы ей в перспективе выбраться на свободу. Когда же она наткнулась взглядом на черную точку в углу между стенами над гардеробом, то похолодела от ужаса. Камеры. Конечно же, а как могло быть иначе?       Она запрещала себе думать о том, что произошло. Харуно насильно вытолкнула это из памяти, подавив и спрятав в самый дальний уголок, и действительно поверила в то, что тогда ничего не случилось. Это помогало ей не терять рассудок. По крайней мере, пока не явится Хатаке Какаши и повторно не вскроет все ее бережно зашитые шрамы.       Отходя от шкафа и ежась от тревожных мыслей, Сакура переместилась к столу, что стоял справа от кровати, которую девушка всеми силами старалась не замечать всю неделю, и тут же замерла, уставившись на чужой телефон. Харуно не могла вспомнить тот момент, когда его здесь оставили, она понятия не имела, что за прошедшую неделю она так и не заметила, что находилась в комнате с телефоном.       Оставили случайно? Может, это был сотовый одного из… обслуживающего персонала? Может, когда они приносили еду под наблюдением Конан, кто-то из них оставил это здесь, чтобы помочь ей? Или, может, сама Конан?       Эти мысли буквально выцепили что-то из ее головы, заставив опомниться и наполниться хотя бы толикой надежды. Но как только ее рука потянулась к мобильнику, чтобы проверить работоспособность, по ее спине пробежался холодок, а в глубине затаилось очень плохое предчувствие. Они следили за ней. Она не могла тянуть, ей нужно было действовать быстро, раз она уже обнаружила и прикоснулась к нему!       Переборов приступ сумасшедшей паники, она схватила сотовый, едва не выронив его вначале из рук, и автоматически набрала номер службы спасения, рискуя тем, что за эту выходку ей придется заплатить очень большую цену. В тот момент Сакура не думала ни о чем, кроме как о голосе дежурного на том конце звонка, который она вот-вот должна была услышать.       Но связь была внезапно заглушена.       Даже когда она судорожно попыталась набрать три цифры снова, затем по памяти номер отца и затем матери, то ничего не произошло. Все исходящие звонки глушились, и от осознания того, что это могла быть очередная ловушка, ее сердце рухнуло в пятки. Твою мать… Нет, нет, нет!       В ту же секунду она будто очнулась ото сна, поняла, что ей нужно было срочно выбираться, и тогда она почувствовала мощный прилив адреналина. Сакура затряслась сильнее, сжимая в руках телефон, и лихорадочно оглядела комнату. Бросившись к дверям, она остановилась и тут же вспомнила, что за закрытыми дверьми находились двое из охраны, и ей не стоило создавать шум, поэтому она развернулась и, задыхаясь, рванула к окну. Интерьер поместья был исполнен в старом классическом стиле, потому она понадеялась на то, что окна давно не меняли, чтобы сохранить вековой стиль. Тогда она смогла бы выбить стекло на случай, если оно не откроется.       Сакура примерно помнила, что было за окном, когда было светло. Она находилась на втором этаже, само поместье как будто окружал лес, потому что дальше огромного раскидистого дерева в огромном дворе, обрамленного живой изгородью, виднелся бескрайний хвойных горизонт. Это немного беспокоило, но, возможно, дорога в город была на противоположной стороне, которая не была доступна ей для обзора.       Чувствуя удары сердца в самом горле, она запрыгнула ногами на кровать, раздвинула занавески и ухватилась за нижнюю раму, с силой дернув наверх. Как и ожидалось, окно, зияя скважиной для специального ключа, не поддалось. Она не могла разглядеть ничего дальше пяти метров от здания, кроме тех же теней деревьев и слабых очертаний неба. Было уже темно и внизу на газоне в некоторых местах горели светильники. Ее глаза метались туда-сюда, ища хоть какие-то признаки того, что кто-то из охранников мог поджидать ее внизу. Рвано выдохнув, она снова обернулась, чтобы найти, чем можно было разбить стекло. Из комнаты специально были убраны все лишние вещи, поэтому ей ничего не оставалось, как использовать собственные конечности. Когда взгляд упал на простыню, она стянула ее, обмотала вокруг правой ноги и, решительно посмотрев перед собой в окно, за которым простирался мрак, набрала в легкие побольше воздуха.       Изо всех сил раз врезав ногой по окну и подавив крик боли, она выбила стекло, после чего избавилась от острых остатков в раме, используя ту же простынь, которая не смогла полностью обезопасить ее от пореза на лодыжке.       Позади послышались звуки резко открывающейся двери и грубых выкриков, а в лицо ударил прохладный воздух. Время было на исходе!       Она пролезла через окно и, встав босыми ногами на острые края, посмотрела на землю. Второй этаж оказался выше, чем ей показалось вначале, ее голова закружилась, и она на секунду замешкалась в страхе переломать себе кости при падении. Ей было страшно прыгать, но она не могла придумать другого способа спастись. Ее сердце бешено заколотилось, а новая порция адреналина только прибавила смелости, когда дверь позади распахнулась и кто-то кинулся к ней, чтобы остановить.

***

      Сакура была так сосредоточена на беге, что даже не замечала холода и боли в ногах, которые должны были причинять ей почти невыносимые мучения. Хорошо, что за ночь не выпал снег, а холодный январский воздух не казался таким обжигающим.       Она сумела правильно сгруппироваться и сделать кувырок, как только коснулась земли. Сакура отделалась небольшими ушибами, а после умудрилась пролезть через изгородь и пройти вдоль нее на противоположную от леса улицу. Минуя охрану, Сакуре приходилось бегать от одного декоративного дерева к другому, чтобы суметь пройти к неожиданному охранному посту. Она ужаснулась масштабу этого места и степенью его охраны, а когда вдобавок к этому она осознала, что выронила где-то телефон, в груди у нее закралось отчаяние.       Она понятия не имела, где находилась и как вообще могла выбраться из этого места.       Но когда она стояла, прижавшись к одному из невысоких деревьев недалеко от поста с въездом в поместье, то заметила, что охрана засуетилась и половина ринулась куда-то в сторону. Воспользовавшись моментом, и, кажется, в ту секунду истратив весь запас жизненного везения, она проскочила через пост.       За пределами поместья никого не было, а улицы были пусты. Без обуви ее ноги, казалось, больше не выдержали бы пыток и стерлись в кровь. Она бежала так быстро, как только могла, стараясь не упасть на неровной поверхности. Улицы здесь были темными, и единственный свет исходил от маленьких, расставленных на небольшом друг от друге расстоянии фонарей.       «Хотя бы одно такси… Или автобус, что угодно, но появитесь!» — взмолилась Сакура, яростно смахивая слезы свободы и едва сдерживая истерику. Через несколько минут бешеного бега она с облегчением увидела, что по дороге едет небольшой автобус. Она побежала еще быстрее, размахивая руками и хрипло крича, чтобы автобус остановился. Запыхаясь и дрожа от холода, она остановилась прямо на дороге, согнулась и попыталась отдышаться. Руки и ноги едва ее слушались.       Спасибо ее медицинской форме, в которой она была, когда ее похитили. Она надела ее сегодня, вопреки свежей одежде, которая лежала стопкой на кровати целую неделю, будто знала, что выберется… Это наверняка помогло водителю не проигнорировать ее сразу же.       Автобус стал тормозить. Огни внутри него ярко светились, и она почувствовала желанное тепло, исходящее от них. Сакура не могла дождаться, когда окажется внутри автобуса и наконец почувствует себя в безопасности.       Продрогшая и изнеможенная, Харуно знала, что в карманах у нее ничего не было, поэтому она с дрожью в голосе вцепилась в раму открытого окна и посмотрела на растерянного водителя.       — Пожалуйста, подвезите, мне нужна помощь! Меня похитили, пожалуйста, заберите меня отсюда! — умоляющим и срывающимся голосом произнесла она, снова вернувшись на грань отчаяния. Ей должно было повезти еще раз, чтобы водитель автобуса не закатил глаза и не бросил ее, уехав восвояси. И мужчина, к счастью, не смог проигнорировать босого перепуганного, замерзшего врача посреди ночи, он позвонил в ближайший полицейский участок и согласился подвезти ее до остановки, так как путь соответствовал маршруту. Оказалось, она находилась где-то в пригороде, в малонаселенном пункте…       Когда она поблагодарила водителя за его доброту, то залетела внутрь почти пустого автобуса на завидной скорости и уселась впереди, поближе к водительской кабине. Пара человек, которые возвращались по этому маршруту домой с ночной смены, странно оглядели врача с головы до ног и отчего-то ужаснулись, а кто-то вообще дремал, ожидая конечной остановки.       Сев на свободное место, когда автобус тронулся, она пыталась выровнять дыхание и унять дрожь, обнимая себя за плечи и притягивая ноги к себе. Но это продолжалось слишком долго. Потому что вскоре ее посетила мысль о том, что Хатаке не оставит ее побег без внимания.       В какой-то момент Сакура в ужасе обернулась, чтобы посмотреть, не едет ли кто-то за автобусом.       Но никого не было. Его люди тоже могли следить, но там правда… никого не было. Может, у нее все-таки получилось провести его и сбежать?       От всех этих мыслей у нее еще сильнее затрещала голова, и она вновь откинулась на спинку кресла, после чего попытаться сосредоточиться на том, чтобы поскорее согреться.       — Черт… — прошептала она под нос, зажмуриваясь, после чего прикусила потрескавшуюся нижнюю губу. Только через несколько минут она стала ощущать пульсирующую боль на ноге от пореза стекла. Оглядев правую ногу, она увидела, что ее темно-синяя штанина была местами почти черной из-за впитавшейся крови, как и темные от грязи ступни, те были почти что обморожены. Кровь хотя бы уже не вытекала густой струей, но Сакуру подташнивало и кружило из-за недавнего марафона и кровопотери. Она попросила у водителя аптечку. Ей нужно было позаботиться о ногах, если она не хотела серьезных последствий…