В цепях

09:33 PM       Какаши сидел на широком диване и задумчиво наблюдал за горящим камином. Где-то на фоне неистовые крики ласкали его слух, как и отчетливый хруст после каждого удара, наносимого его людьми в дальней комнате. Какое-то время он мрачно размышлял о «Рассвете» и предложенном Итачи гамбите, которого Какаши пытал уже неделю, после того, как выбил признания в предательстве синдиката, повлекшее смерть Ибики. Предателю, который участвовал в недавней стычке с «Рассветом» в клубе «Лотос», еще давно предложили избавиться от собственного лидера, но тот все никак не мог найти подходящий момент в окружении других людей Какаши. Находясь в опасности и даже при смерти, Хатаке же следил, позволял ему идти по тонкому льду, внушал, что доверяет, поскольку такова была тактика. А когда смерть все же решила обойти лидера «Вихря» стороной, наказание уже не заставило себя ждать.       Сейчас же глаза Хатаке были прикрыты в хмельной полудреме, а рука, лежащая на подлокотнике, лениво пошатывала бокал с янтарной жидкостью, позволяя кускам льда умиротворенным звяканьем постукивать о толстые стенки стекла. На кофейном столике врассыпную лежали несколько фотографий, которые присылали уже четвертый день подряд по его указанию. Фото, которые он внимательно рассматривал в тишине очередного вечера. На них была запечатлена девушка, что спасла его жизнь. Она изредка выходила на улицу, постоянно оглядывалась в тревоге, словно знала, что за ней следят. Вот только она понятия не имела…       — Нет! Умоляю!       Хоть слабость иногда накатывала в последние дни, раны после операции недельной давности ныли уже не так сильно, когда он пытался заглушить их алкоголем. Какаши вскоре расцепил ноги и расставил их, чтобы занять положение поудобнее, и устало вздохнул. Когда он нехотя поднес стакан к губам и сделал глоток, то после уже полностью закрыл глаза и запрокинул голову назад, морщась от тянущей боли в пояснице.       Он пытался расслабиться, ощущая легкий жар алкоголя, разливающийся по венам. Но в памяти всплыл уже живой образ девушки. Светло-розовые волосы, ярко-зеленые глаза, прикосновения холодных рук в перчатках...       Мысли Какаши на утро после операции блуждали вокруг момента в больнице, когда он, лежа на операционном столе, истекая кровью и прощаясь со своей проклятой жизнью, вдруг поймал тот яркий зеленый взгляд. В тот раз он был слишком слаб, чтобы оценить ситуацию, но позже, когда воспоминания стали яснее еще и благодаря постоянному видеонаблюдению, он то ли с раздражением, то ли с удовлетворением вспоминал образ врача, который был перед глазами в больнице — смесь дерзости, решимости и воли, от которой почему-то так воротило. И отчего-то этот образ зацепил так сильно, что появилось желание выжить и потратить время на то, чтобы стереть его в пыль, уничтожить безо всяких объяснений.       «Заставить ее трястись от страха, чтобы отныне только это имело значение в ее жизни…» — почему это желание было таким неистовым?       Чувствуя, как от алкоголя мысли уже начинали дрейфовать, он снова поднял голову, сжал стакан и с отвращением выпил остатки содержимого залпом.       Именно из-за таких смутных размышлений он иногда ненавидел алкоголь.       Когда крики в дальней комнате усилились, Какаши резко выдохнул, схватил бутылку с виски со стола и встал. Пытаясь игнорировать уже никак не притупляющуюся боль, в слепой надежде на ее избавление мужчина налил себе еще стакан и медленно направился к комнате, где наказывали предателя. Пытка резко оборвалась, стоило Хатаке войти в комнату. И только тяжелый хрип со звуком рухнувшего на пол нагого тела мужчины нарушили тишину. Несколько подчиненных отошли в сторону, держа в руках различные пыточные инструменты и ожидая решения своего лидера.       Тяжелый, терпкий запах давил на рецепторы, терзал чувствительный нос, заставляя еще не окрепшего Какаши в какой-то момент едва заметно поморщиться. Он лениво остановился перед окровавленным телом, осматривая его состояние. Лицо перед ним было изуродовано настолько, что различить в нем человеческие черты было почти невозможно. Отрубленные пальцы, вырезанные или выдернутые части тела, полосы, ожоги, дырки и проколы — наследие Морино было очень изобретательно.       Отпив из стакана в последний раз, Хатаке протянул его вместе с бутылкой одному из своих людей и подошел ближе к мужчине на полу, чтобы присесть на корточки. Превозмогая при этом движении боль, он медленно наклонился к чужому лицу. Единственный уцелевший глаз провинившегося следил за движениями Какаши в безмолвном страхе и ужасе.       — Выбор их метода неудивителен, — Какаши рассматривал пустую глазницу, очерчивая взглядом рваные края. — Они всегда предпочитали действовать из тени, ковырять, пока не доберутся до самой гнили, — задумчиво добавил он, вглядевшись уже в зеленый глаз.       Мужчина, подрагивающий от шока и судорог, захлебывающийся в собственной рвоте и крови, с поврежденным горлом, без которого рисковал остаться, если бы Хатаке тогда не зашел, едва смог выдавить жалобный хрип.       — От тебя смердело так давно, что после смерти Ибики и думать не пришлось, где искать, — договорил Какаши, после чего коротко указал пальцем на его пустую глазницу. — Я позволил применить на тебе методы пыток, распространенные в «Рассвете», раз уж они так приглянулись тебе. За двойную игру двойные бонусы, Мизуки.       Вскоре Хатаке медленно моргнул, посмотрел на своих людей и подал знак, после чего с холодным выражением лица грузно поднялся и отошел на несколько шагов. Один из мужчин кивнул и принес канистру с бензином, начав поливать им трясущееся тело.       Предатель шумно и отчаянно прохрипел, понимая свою неизбежную участь. Другой из подручных Какаши приблизился к телу с газовой зажигалкой и остановился перед боссом в ожидании команды.

***

09:56 AM       — Все нормально, доктор Харуно?       Сакура подняла глаза на Кабуто, что ранее смотрел через оптический прибор на внутренности пациента, а теперь на ее трясущиеся руки, держащие зажимы. В ответ Харуно с сомнением покачала головой. Такого никогда не случалось ранее.       — Пригласите Карин, — произнес Якуши, игнорируя после возмущение во взгляде девушки.       — Я в порядке, не нужно меня заменять, я могу продолжать, — хотела было возразить Сакура, прежде чем кардиомонитор стал угрожающе пищать. Сакура не заметила, как один из ее зажимов соскользнул, что стало причиной кровотечения.

***

      Сакура быстрым шагом добиралась до своего кабинета, огорченная тем, что была выгнана из операционной и заменена несносной Карин, с которой конкурировала все эти годы. Но больше беспокоило даже не это, а то, что пока она прокладывала себе путь, мысли о преследовании и внезапные приступы паники стали беспокоить сильнее, стоило ей зайти в клинику. Также мысли об утренних сообщениях не давали ей покоя, поскольку когда она проверила чат снова, он уже был удален незнакомцем. В телефоне даже намека не было на то, что ей кто-то писал! Ворвавшись в кабинет с выписками пациентов, Харуно остановилась напротив своего стола.       Тело вдруг содрогнулось, и Сакура уже не видела и не слышала ничего вокруг. В ушах стоял один лишь звон, а в глазах ярко-красное пятно. Взгляд из-под дрожащих ресниц был направлен на один единственный цветок ликориса, что лежал перед ноутбуком. Она медленно приблизилась, не отводя взгляд, чтобы убедиться в том, что она не сошла с ума и цветок ей правда не привиделся. Что… Что это за чертовщина?       Перед глазами снова вспышками пронеслись все события того дня, и Сакура стала задыхаться. Она схватилась за ткань халата на груди, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из-за растущего приступа сильной тревоги. Девушка не заметила, как оказалась на полу в холле, прижатая спиной к стене, не видела, как оборачивались на нее суетящиеся медсестры. Ее дыхание все еще было частым, кожа влажной, Сакура так же не заметила, когда она попалась на глаза одному из ординаторов терапевтического отделения. Хьюга тут же бросилась к Харуно, распознав паническую атаку.

***

      — Он был на моем столе, он же не мог оказаться там случайно… Это точно послание «Вихря», они придут за мной, это их предупреждение… — паниковала Харуно, сидя в кресле и кусая ноготь большого пальца.       Женщина, заведовавшая отделением психиатрии кивнула молчаливой Хинате, когда та поставила на стол рядом с девушкой стакан с водой, дав знак, что та могла идти. Брюнетка бросила последний беспокойный взгляд на Харуно, после чего покинула кабинет.       — Сакура, — позвала ее Ноно, оставшись наедине с молодым ординатором, — смею предположить, что ты плохо спала последние две недели, которые провела на больничном. Ты, как и многие в больнице, в тот трагичный день пережила огромный стресс, затем произошла та вспышка гриппа — все это могло спровоцировать…       — Я дежурила в старом корпусе в тот день, — прервала ее Сакура, — мои интерны и остальной медперсонал подверглись вооруженному нападению. Мне пришлось оперировать одного из этих ублюдков. И теперь мне присылают странные исчезающие сообщения на телефон и оставляют намеки на расправу прямо у меня в кабинете!       Ноно открыла было рот, но Харуно сразу же продолжила:       — Ликорис означает смерть. Они… Кажется, я… я что-то сделала не так, похоже, я тогда все-таки убила его. Возможно, я неудачно провела операцию, н-но я ведь никогда так не ошибалась, это невозможно…       Женщина сочувствующе смотрела на девушку, осматривая темные круги под глазами и замечая дрожь в теле, а затем вздохнула и, записав что-то, потянулась к рецептурным бланкам и к таблетнице, которая лежала у нее на столе.       — Тебе больше не о чем беспокоиться. Позволь специалистам заняться поимкой преступников, ты же не можешь постоянно жить в страхе, Сакура. Выпей, это поможет. И возьми рецепт на это лекарство, следуй моим рекомендациям. Тебе нужен здоровый сон, ты тяжело перенесла грипп, неудивительно, что на фоне болезни, недосыпаний и подобной психологической травмы могли развиться параноидальные мысли…       — Думаете, мне это все мерещится? Мне? — вдруг огрызнулась Сакура, резко посмотрев на женщину и поднявшись с места. — Эти сообщения были реальными! Я бы показала вам, если бы тот человек его не стер, н-но тот цветок… Он лежит прямо там, в моем кабинете, вы должны его увидеть!       — Ты говорила об этом цветке. Когда Хината вызвала меня, мы поочередно проверили кабинет, но ничего не обнаружили, — повторила Ноно, поправив очки, которые по форме напоминали очки Кабуто, и тоже встала с места, чтобы обойти свой стол и присесть на край. — Сакура… ты должна понимать, как врач, что тебе нужна помощь. Прими это.       С этими словами Ноно протянула пилюлю, держа ее в открытой ладони. Сакура смотрела с сомнением несколько мгновений, прежде чем со смирением приняла таблетку из ее руки и запила водой. Препарат вскоре подействовал и через некоторое время ординатор снова сидела в кресле и держалась за голову руками, упираясь локтями в колени.       — С тех пор я отчетливо ощущаю, что за мной следят, — через какое-то время продолжила Сакура. — Моя интуиция никогда меня не обманывает, я ведь хирург, это моя… моя сильная сторона. В жизни я не чувствовала себя такой… уязвимой, как после того дня в операционной. Я понимаю, как бредово звучало все то, что я наговорила, но это правда, — через какое-то время, тихо проговорила Харуно, уже спокойнее, после чего она подняла голову и теперь держала руки у подбородка. — После дачи показаний я еще несколько раз обращалась в полицию и даже просила помощи у детектива. Они обещали сделать все, что в их силах, но у них так и не появилось ни одной зацепки. Членов синдиката уже не так просто ловить, так мне и сказали, — продолжала изливать душу Сакура. — Шаннаро… Надо было сделать скриншот этого чата и сфотографировать цветок, чтобы отнести все в участок…       Ноно продолжала слушать девушку и попутно задавать вопросы, и примерно через полчаса они условились, что будут встречаться в этом кабинете как минимум раз в неделю. Ноно хотела убедиться, что ординатор четвертого года придет в себя после терапии. У нее была еще парочка подобных случаев в клинике, но последствия травмы были выражены сильнее всего только у Харуно. Ее интерны отделались небольшим тревожным расстройством, но из них помощь потребовалась только одному, что оказался более восприимчив — терапия начинала идти ему на пользу.       Через несколько минут после ухода девушки в кабинет явился Кабуто, которого Нона вызвала после его операции с Карин, чтобы рассказать о Сакуре. Старший ординатор должен был принять решение о допуске младшего к пациентам и операциям на период прохождения терапии.

***

      Она оцепенела, чувствуя, как обжигающий холод пробирается по конечностям и не дает ей пошевелиться. Ее телефон в руках вибрировал от входящего звонка. Сакура сидела на диване в ординаторской и продолжала смотреть на дисплей, пока палец не потянулся к кнопке сброса звонка. Номер был скрыт и абонент отображался, как «Неизвестный».       В течение последующих трех недель каждый звук уведомлений даже на чужих телефонах заставлял ее напрягаться и покрываться дрожью изнутри. Она не могла работать в таком состоянии, не могла нормально видеться с друзьями. Чуть позже Харуно научилась хорошо прятать свои переживания, чтобы поскорее вернуться к нормальной жизни и работе. Но она все еще не знала, что делать и как правильно было себя вести. Она даже не могла ни с кем посоветоваться, потому что ее уже и так, судя по всему, оклеймили сумасшедшей. Особенно после серьезного разговора с Кабуто. Он сказал, что обговорил решение ее временной смены деятельности с заведующим хирургии и по совместительству главным врачом. Почти месяц она занималась бумажной работой, встречалась с Ноной даже по два раза в неделю и понемногу приходила в себя. Может быть, она тогда действительно сошла с ума и ей все мерещилось? Она так и не нашла доказательства того, что однажды в кабинете на столе лежал ликорис. Но это было так странно…       В конце очередной смены Сакура оформляла выписку последнего пациента. Вечером, когда все коллеги разошлись по домам, она, даже не став переодеваться, спешила покинуть стены больницы и поскорее уехать домой, чтобы отдохнуть от своих же мыслей. Сегодня должны были приехать родители, и от этого становилось спокойнее на душе.       Оказавшись в слепой зоне камер подземной парковки, Харуно почувствовала что-то неладное. Впервые за последнее время это ощущалось так остро. Ее тело за одно мгновение покрылось мурашками, когда она достала ключи от машины, прежде чем ее неожиданно схватили со спины за шею и плотно прижали к носу и рту ткань с резким запахом...

      Нет, нет, нет!

      Паника обволокла ее разум, но рефлексы включились быстрее. Она попыталась прижать подбородок к груди, как можно сильнее, завела ногу за стопу человека и резко отшагнула, попытавшись развернуться.       Сакура с ужасом поняла, что ее тренировки по самообороне с ранних лет оказались бесполезны в этот момент, потому что стойка мужчины была каменной. Он дернул ее на себя, чтобы увести за колонну, но Харуно снова попыталась вырваться, ударяя локтями ему в живот. В ответ мужчина, чертыхнувшись, резко прижал ее руки к туловищу другой рукой. Тряпка на лице теперь прижималась еще плотнее. Девушка уже ощущала, как тело начало слабеть, а сознание плыть. Она отчаянно попыталась кричать, звать на помощь, но ее крики были заглушены. Сакура была абсолютно беспомощна. Ее глаза расширились от ужаса и понимания того, что могло произойти, потеряй она сознание.

Н-нет, я н-не могу так просто... не могу!

Нет! Нет...

      В тот же день на окраине города ближе к полуночи, как сообщили позже со слов очевидцев, была замечена женщина с необычным цветом волос, что сбросилась с утеса в море. Рядом со снятой парой обувью нашлась сумка с пропуском врача-ординатора Центральной Больницы Конохи и предсмертная записка.

***

      Что-то щелкнуло и захлопнулось. Сакура приоткрыла глаза, когда остатки кошмарного сна стали растворяться. Холодные потоки воздуха ласкали ее горящую кожу, за оконным стеклом свистел ветер.

Я жива?

      Она судорожно выдохнула, когда почувствовала боль в мышцах и голове, а затем с хмурым видом заметила синяки на согнутой у лица руке.

Где я?

      На виски неимоверно давило, тело камнем придавливало к мягкой поверхности, ее сильно тошнило. В горле же было так сухо, поэтому она сглотнула, немного повернула голову, все еще лежа на животе, и вдруг заметила чье-то присутствие.       Кто-то посылал эти прохладные потоки, которые обволакивали ее, но вместе с тем грозясь в скором времени обжечь ледяной стужей.       Страх просочился в ее тело моментально, в ту же секунду отрезвляя, выдергивая сознание на поверхность. Кто-то смотрел на нее.       Зеленые глаза расширились, а тело напряглось, заставив подскочить. Боль моментально пронзила ее голову, однако это было ничем по сравнению с тем, что ожидало ее впереди.       От того, что она увидела, когда развернулась, внутри все скрутилось и сжалось до мизерных размеров. С губ Сакуры сорвался вздох, и она ухватилась рукой за голову, потому что картина перед глазами стала расплываться. Она обнаружила себя на кровати посреди неизвестной комнаты, обставленной крупной мебелью из темного дерева. Несмотря на очевидно реальную мужскую фигуру, стоящую напротив, ее сознание все равно отказывалось верить в происходящее.       От знакомого до нестерпимой боли взгляда, направленного на нее, некуда было деваться — такого задумчивого, тяжелого и смертельно опасного. Внешность мужчины, этот пепельный цвет волос, шрам на левой половине лица — она узнала его в ту же секунду, отчего нутро стянуло жгучей проволокой. Все же он выжил. Он выжил... но почему тогда... После операции у него возникли какие-то осложнения, и он мстил за это?! За то, что рассказала о них полиции? За то, что... Или это все просто... забавы ради? Д-даже одной этой причины... для них было бы достаточно...       Реальность обрушилась на нее, подобно оползню. Сакура смотрела на себя будто бы со стороны, как стремительно она вязла в абсурдном развитии событии своей жизни. Она оказалась похищена членом преступной группировки, находилась неизвестно где, когда давно должна была вернуться домой и быть вместе с родителями. Было бы наивно предполагать, что похищенную синдикатом молодую девушку отпустят так просто, от этого Сакура пыталась противостоять панике изо всех сил. Кровь стала пульсировать везде, заглушая рассудок, в надежде как можно скорее запустить механизм мобилизации.       Нет, ее не убьют. Пока что.       Но она была уверена, что они сделают кое-что похуже, если похищение было совершено по чьей-то прихоти. Из медицинского опыта вскрытий, Сакура очень хорошо знала, что происходило с жертвами похищений... Но она никогда не думала, что это может в один день коснуться и ее. Она и раньше невольно прокручивала наихудший сценарий развития событий, и каждый раз содрогалась, пытаясь отогнать мысли и не сходить с ума.       Все-таки интуиция ее не подвела. Она кричала об опасности столько времени. Раньше Харуно и представить не могла, что когда-либо преступный мир вонзит в нее свои клыки и так легко затащит в свою бездну. Неужели так и закончится ее нормальная жизнь?       Полуприкрытые глаза, все такие же, казалось, безразличные, рассматривали лицо девушки, пока наконец мужчина не перевел взгляд на стул, задвинутый под письменный стол справа от себя. Вынув руки из карманов и словно по привычке отложив свой телефон на стол, мужчина ухватился за спинку стула, притянул к себе и уселся на него у дальнего угла кровати. Сакура продолжала в ужасе следить за ним, когда он поставил локти на расставленные колени, чуть наклонил корпус вперед и сложил пальцы в замок. Мужчина был одет просто: в темные брюки и свободную белую футболку, рукава которой открывали вид на крепкие и сильные руки, покрытые татуировками и шрамами, которые она приметила еще когда он лежал на операционном столе.       — Доктор Харуно, — поприветствовал он ее с небольшой паузой между словами.       Она не могла не вздрогнуть, услышав свое имя из уст похитителя. Его голос был низким, проникающим в самую глубину, и поэтому встревожил только сильнее. Сакура все еще с трудом мирилась с осознанием, что перед ней находился тот самый человек, о судьбе которого она гадала целый месяц. С трудом справляясь с колотящимся сердцем, Харуно наконец смогла тихо произнести:       — Д-да...       Через несколько секунд в полной тишине его брови слегка приподнялись. Он будто ждал, когда она продолжит, заставляя ее нервничать все сильнее.       — Это ведь вы… из той банды, — Сакура продолжила, пытаясь держать тон ровным, однако получалось не очень хорошо. — Что вы... Я... сделала что-то не так?       Сначала он слабо улыбнулся, оглядев миниатюрную девушку в темно-синей медицинской хирургичке с головы до босых ног, и только потом ответил, прервав глухой шум ветра за окном:       — Как раз наоборот.       Сакуру ударило током, когда он ответил таким образом. Она тут же поняла, что очевидно застряла в кошмаре, из которого не было никакого выхода, и нужно было только смиренно дожидаться конца.       Привлечь внимание синдиката… На что она вообще надеялась, когда решила в тот день взять огонь на себя? Ведь если однажды попасться на глаза «Вихрю» или «Рассвету», считай, ты ходячий труп, если не очередная игрушка для развлечений.       — Н-наоборот? Что... это значит? — она не знала, как реагировать. Харуно пыталась быстро придумать хотя бы какое-нибудь решение, так как отказывалась сдаваться, какой бы наивной ни была надежда на спасение.       Мужчина откинулся на спинку, тихонько вздохнул и прикрыл глаза, как будто бы делая передышку. Через какое-то время, за которое девушка начала уже заметнее нервничать и оглядываться по сторонам в поисках того, что помогло бы сбежать, он снова открыл глаза, аккуратно поднялся со стула и медленно подошел к кровати. От вида его фигуры в полный рост Сакура мысленно сжалась и быстро пожалела, что вообще что-то произнесла. Харуно рефлекторно отпрянула и вжалась в изголовье, на край которого он через мгновение оперся, чтобы склониться к ней. Из-за такой близости что-то в самой глубине неприятно скользнуло вниз, от груди до живота, сперло дыхание и заклокотало во внутренностях.       — Твои навыки приглянулись важным людям моего синдиката, поэтому ты здесь, — размеренно и спокойно произнес он, стараясь не обращать внимания на отчетливо нарастающий ужас в зеленых глазах, но позволив взгляду снова блуждать от бледного лица к ослабевшему телу. — «Рассвет» объявил нам войну, и сейчас нам не помешало бы восполнить запас ловко оперирующих хирургов.       Сакура потеряла дар речи, а мышление оставило ее на растерзание страху перед мужчиной, который только что озвучил причину ее похищения и сообщил, что синдикат принадлежал ему. Это невозможно, это неправда! Он... не мог быть главой этого синдиката!       — Нет, — шепотом произнесла Сакура, слабо покачав головой, когда главный страх подтвердился. — Я не могу помогать вам, я ведь просто врач из ЦБК, я... Вы не можете просто... — она осеклась. Но он как раз-таки мог.       Если у нее в душе еще оставалась крохотная надежда на побег от простого члена банды «Вихрь», то сейчас внутри была лишь пустота. В этот момент ее жизнь была в руках… Хатаке Какаши. Она знала имя предводителя «Вихря», поскольку давно прошерстила весь интернет в поисках информации о синдикатах Конохи, однако их фотографий, как и описаний внешности, конечно же, в сети не было. Упоминание деятельности «Рассвета» и «Вихря» в новостях с давних пор сопровождалось информацией о большом количестве смертей. Эти банды воевали друг с другом, и их лидеры являлись опаснейшими людьми в стране, на которых держалась вся преступность. Ничего не изменилось с тех пор, как сменилась власть, просто война между ними велась очень скрытно, но не менее безжалостно.       — Так уж вышло. Чем быстрее ты примешь реальность, тем быстрее адаптируешься. Твой дом отныне здесь, — его заявление прозвучало как гром среди ясного неба. — Забудь о своей работе, семье и друзьях. Ты и все твое бывшее окружение уже давно находятся под наблюдением, поэтому даже не пытайся сбежать или с кем-то связаться, — его последующие слова проносились эхом на фоне звона лихорадочных мыслей. Под… наблюдением.       Значит, она все-таки не сходила тогда с ума, когда чувствовала, что за ней постоянно следят чьи-то глаза. Это звучало настолько шокирующе, что становилось трудно дышать. Все это время она ощущала на себе тень, но заставила себя верить, что это просто паранойя, навязанная собственными страхами. Мало того, что наблюдали за ней, так еще и за тем, кто был ей так дорог, кого она так пыталась уберечь. Теперь эти слова, как колючие иглы, вонзились в сознание Сакуры. Ее жизнь, ее личное, было доступно кому-то еще. Все тайны, разговоры и действия... Она почувствовала, что капкан захлопнулся. Попытки найти убежище в мыслях о семье и друзьях, стали бессмысленными. Насколько далеко зашел этот человек?       — Ты станешь частью «Вихря» в лице еще одного врача для приближенных. Ты будешь подчиняться приказам главного медика и следить за здоровьем моих людей. Конан расскажет тебе обо всех подробностях, — договорил Хатаке, когда его телефон на столе завибрировал. Он смотрел девушке в глаза еще несколько секунд, прежде чем выпрямился и шагнул в сторону, к столу у стены, чтобы проверить телефон. В это время Сакура опустила голову и безучастно смотрела на свои руки.       Какова вообще была вероятность того, что в ее смену в центре города произойдет перестрелка между двумя бандами, и к ней приволокут именно этого человека? Судьба была жестока, но чтобы настолько… Разве она заслужила этого? Что она сделала не так в прошлой жизни? Теперь она должна была лечить убийц. Все ее принципы, усилия, стремления и мечты — все это теперь не имело никакого значения. Ее семья, друзья... Обо всем этом стоило забыть, чтобы им не навредил синдикат. Теперь она стала медицинским инструментом в руках плохих людей. Хуже могло быть только то, что она могла бы стать инструментом другого назначения для каких-то более мерзких вещей... Хотя не стоило игнорировать и такое.       После того, как мужчина прочитал содержимое сообщения, он напечатал что-то в ответ и вскоре неспешно положил сотовый на место, чтобы снова обратить внимание на девушку. Когда Сакура ощутила полную безнадегу и заметила, что глава синдиката снова приближался к ней, мысли заставили ее почти потерять контроль над собой, что не утаилось от мужчины.       Дикий страх и... гнев?       — Нет! Я не собираюсь выполнять приказы и лечить таких ублюдков, как вы! — от страха она обрела голос, который внезапно вырвался из груди в попытке спасти свою хозяйку от надвигающихся мучений.       Какаши мрачно усмехнулся над ее вспышкой, прежде чем она дернулась в другую сторону, чтобы соскочить с кровати. Упершись коленом в постель с другой стороны и прогнув матрас под своим весом, Хатаке молниеносно перехватил ее за плечо. Дернув обратно, он прижал девушку к месту и зафиксировал ее ноги бедрами. Девушка тщетно попыталась вырваться, чертыхаясь и крича, но когда он ухватился за обе ее руки и приковал их по обе стороны, она поняла, что все бесполезно.       — Тогда нужно было притвориться, что не смогла спасти такого ублюдка, как я. У тебя был отличный шанс, но ты им не воспользовалась, — произнес Какаши, явно забавляясь ситуацией и ее реакциями. Он прекрасно знал, что в таком случае Мизуки бы прикончил ее.       — Шанс?! К моей голове приставили пушку! — отчаянно оправдалась Сакура, чувствуя влагу на глазах.       Он тихо засмеялся и наклонился ближе, заставив ее сердце пропустить еще несколько ударов.       — Ты права… Мои люди убили бы тебя в тот же момент, если бы я испустил последний вздох. Все же я позволил тебе жить после этого, так что мы квиты, — продолжил он, разглядывая ее поджатые губы.       — Раз мы квиты, то я ничем вам не обязана! И если бы не я, вы бы уж точно сдохли в тот день! — не сдержалась Сакура, заставив его после этого снова взглянуть ей в глаза.       От ее дерзких слов что-то искомое закралось внутрь, сладко оплетя нервы. Какаши резко выдохнул, но не успел прогнать странное наваждение, как Харуно вдруг попыталась снова вырваться. Какаши отпустил одну из ее рук, в каком-то порыве схватился за волосы на ее затылке и дернул голову Сакуры назад, чем заставил девушку выкрикнуть от боли и прогнуться. Она чуть ли не прорычала от закипевшей злости, а Хатаке едва сдержался от того, чтобы не совершить лишних действий, голодным взглядом очертив длину ее шеи. Харуно бесконтрольно дрожала, казалось, из-за выброса адреналина, и боль, по-видимому, уже не так сильно беспокоила ее. Девичья рука же намертво вцепилась в его кисть, еще когда он освободил ее, и теперь сжимала изо всех сил.       — Тебе страшно и больно, но будет еще хуже, если продолжишь дерзить и не начнешь делать то, что я говорю, — хрипло произнес он, с трудом подняв взгляд, но в ответ услышал еще более гневные выкрики.       — Отпустите меня! Вы следили за мной! Писали мне тогда на телефон и сводили с ума! Ликорис на столе — тоже ваших рук дело?! Вы чертов психопат! — она кричала и стала почти ощутимо бить кулаком по его мощному предплечью, не решившись по чему-то еще.       — Продолжай, и я отправлю тебя прислуживать в борделе, — напряженно предупредил он ее с серьезным обещанием во взгляде. Сакура стихла, позволив слезам ярости сорваться с уголков глаз. Мужчина долго смотрел на нее, и его взгляд будто бы вдруг изменился, словно он задумал что-то.       — Тебе важно иметь право выбора, я понимаю, — его голос стал неожиданно тихим, а когда хватка ослабла, пальцы с волос на затылке переместились и мягко обхватили ее челюсть. Его прикосновение было нежным и в то же время каким-то собственническим, пугающим. И это изменение напугало Харуно до такой степени, что страх вопреки гневу уже отчетливо отразился на ее лице.

Ч-что он...

      — Не трогайте... меня, — будто не слыша и дыша короткими глотками, проговорила она, безошибочно угадывая, каким был характер этих прикосновений. Темные глаза мужчины разглядывали ее лицо, поглощая трескающийся образ, левая мужская рука все еще держала одно из тонких запястий, когда пальцы правой провели по подбородку, заставляя покрыться дрожью изнутри.       — Ты все-таки спасла мне жизнь, так уж и быть. Вот тебе другой вариант — быть всегда рядом и лечить меня одного, если вдруг ранят в самое сердце. Тогда возможно... я когда-нибудь освобожу тебя, отпущу домой и больше никогда не побеспокою, — его рука двинулась вверх, пока не оказалась на ее щеке, а большой палец провел по сжатой от неприязни нижней губе. — Что скажешь? Только не это.       — Отпустите... просто отпустите меня... — прошептала она, прекрасно понимая его очевидный намек.       — Значит, этот вариант? — его губы после этого искривились в садистской ухмылке, и тогда Сакура решила, что ее сердце вот-вот остановится в этом гнетущем молчании. Перед глазами в ту секунду пролетало столько ужасных сценариев, в голове звучало столько молитв, прежде чем тишину прервал его тихий смех. Непродолжительный, но настолько громкий в ее сознании, что в голове стало пусто, а внутренности скрутило в один узел.

А была ли вообще разница, и был ли у нее на самом деле выбор?

      Ветер завывал сильнее, оконное стекло чуть ли не дрожало от порывов. Чужие руки спускались ниже, и обжигающих прикосновений становилось все больше. Сакура судорожно дышала, глядя в потолок, и на одном из выдохов плотно закрыла влажные глаза. Если не сгореть под красным фонарем, так пропасть в густом тумане. Ведь пока был даже крохотный шанс вернуться домой, она готова была на время исчезнуть...