Лунная пыль

Реми не верил, что Зигфридериан сделает с ним что-то ужасное — ведь обер-командор сам говорил, что нельзя нарушать законы Джона Слайдера, а значит, и трогать чужую собственность. Не верил, даже когда анфиладу роскошных комнат резиденции Тейлор сменил странный коридор без пушистого черного ковра на полу и декора на тусклой стали стен. Он ведь сказал, что позаботится, пока Стэф будет у какого-то Дознавателя, и все. А Стэф, конечно же, победит на ринге этого урода, который чуть не изнасиловал, — он же каждое утро дерется с боевым роботом-центурионом! Зигфридериан неприятно потянул за поводок и поднес нейробраслет к сенсору стальных дверей, на которых был знак: большой красный крест в круге. И тут Реми закричал. Рванулся так, что ремешок выскользнул из руки слайдера — он ведь не был закреплен на запястье «чужого» упыря. Заметался по холодному глухому коридору, истошно звал на помощь, приходя еще в больший ужас от понимания, что Стэф не придет… — Набегался? — равнодушно поинтересовался Зигфридериан, когда захлебывающийся слезами Реми забился в угол, будто загнанный раненый зверек. — Пожалуйста, не надо… Пожалуйста!.. — умолял Реми, вжимаясь в ледяную стену. — Не делайте мне больно… — Представь себе: вот точно так же умолял Персиваль Ларéс, когда его в очередной раз вели по этому коридору, — холодно усмехнулся красавец и поймал изящной рукой поводок. — И знаешь, каким был результат? Он снова и снова оказывался вон за теми дверями, а Заку Тейлору снова и снова показывали записи камер слежения. Зигфридериан опять подтащил едва не теряющего сознание Реми к страшным дверям с красным крестом и втолкнул в помещение с белоснежными кафельными стенами. — Это личная лаборатория господина Эноля Бикмура, — светским тоном произнес слайдер. — К сорока пяти годам на счету его было несколько выдающихся трудов в области психологии и вивисекции. Знаешь, что это такое? Сердце бешено колотилось, ватные ноги подкашивались, помутневший взгляд выхватывал сверкающие хромом ужасающие конструкции, явно предназначенные не для острых удовольствий, а для пыток. Желудок схватывало спазмами, хотелось скулить, но горло сдавило так, что Реми едва мог дышать. — Впрочем, объяснение тебе вряд ли понравится, — снисходительно продолжил Зигфридериан и коснулся затянутыми в черную нейроперчатку пальцами левого уха парнишки. — Полагаю, обязательный пирсинг делал Леренион, с полным обезболиванием? Роскошные сапфиры — лавандовые раздобыть куда труднее и дороже, чем даже васильковые. Хотел бы я обладать такой коллекцией: очень уж тонко подобраны оттенки камней к твоим прекрасным волосам. Однако же, мои желания уже не имеют никакого значения… От мимолетного прикосновения чужой руки хотелось скулить. Стэф трогал ласково, с нескрываемым наслаждением, Этернион лапал с грубой, животной похотью, а этот… Только сейчас Реми по-настоящему понял, что значит ощущать себя вещью! Для Зигфридериана он — не желанная дорогая игрушка, не соблазнительный мальчишка в коротких обтягивающих шортиках, а часть «коллекции»… — До Вихря здесь располагалась научно-экспериментальная база «Паноптикум». Зак Тейлор сделал ее своей резиденцией, а вот это помещение намеренно оставил таким, как есть. Но, пожалуй, сегодня ты не готов к полноценной экскурсии. — Слайдер мягко толкнул парнишку в стальное кресло и принялся нарочито медленно пристегивать жесткими белоснежными фиксаторами. — Не надо… — в очередной раз обреченно всхлипнул Реми, но Зигфридериан жестким движением стянул с него коротенькие шортики, схватил за щиколотку и привычно приковал к сверкающей хромом распорке. — Любимое кресло господина Бикмура, — светским тоном произнес слайдер. — Не то, в котором тебе так неудобно и холодно, а вот это… Что-то зашуршало, Реми невольно приподнял голову — Зигфридериан уселся напротив и откинулся на изголовье из натуральной коричневой кожи. — Пожалуйста… — дрожащими губами пролепетал парнишка. Слайдер молчал, чуть склонив голову, губы его кривились в странной улыбке. О, Вихри, как же унизительно и страшно сидеть перед ним вот так — в фиксаторах невозможно и пошевелиться, ноги бесстыдно разведены… Раскрытый, беспомощный, в полной власти безжалостного «чужого» упыря, который может делать со своей жертвой все, что захочет!.. Неужели сейчас примется насиловать?! Вихри, лучше бы первым был ласковый Стэф, чем это холодное безжалостное чудовище!.. — Знаешь, Реми, земляне отчего-то очень любят романтизировать историю моего Первого предка, Зака Тейлора, и его возлюбленного, Персиваля Лареса. Особенно в анклаве Москва: даже сняли фильм под названием «Влюбленный маньяк: трехсотлетняя месть». Но правда в том, что Зак не был маньяком, а то, что ты видишь в кратере Деландр, — не месть землянам, а наш образ жизни. Традиции, которым следует клан Тейлор, который я пока еще возглавляю. Слова Джона Слайдера, что делают нас теми, кто мы есть. Реми бессильно уронил голову на холодную сталь. По щеке снова предательски покатилась слеза. Обреченно всхлипнул, инстинктивно дернулся, когда Зигфридериан по-хозяйски скользнул рукой в нейроперчатке по внутренней поверхности бедра, подбираясь пальцами к промежности. — Как думаешь, кто победит сегодня на ринге? — бархатно произнес мучитель и слегка сжал вдруг яички, отчего Реми в ужасе забился в путах. — Второй час уж пошел, как Стэфанион и Этернион ломают друг другу ребра под азартный рев толпы. Ты когда-нибудь видел слайдерские бои? Я расскажу: на полу ринга сверкают острые кристаллы, вместо канатов — колючая проволока, что беспощадно рвет кожу… Ну, что молчишь? Неужели хочешь, чтобы я заставил тебя говорить? — Стэф… — едва слышно пролепетал парнишка. — Он самый сильный, он победит и заберет меня!.. — Не хочу тебя разочаровывать, но боевые показатели Этерниона выше, — пожал плечами Зигфридериан, снова скользнув пальцами ниже, к сжавшемуся входу, и принялся мягко поглаживать. — А он тот еще затейник. Любит «игру на арфе», но, представь себе, для этого развлечения требуется не музыкальный инструмент, а пара земных мальчишек, струны и набор игл. Я покажу… Реми до крови закусил губу, напрягся всем телом, зажмурился до пятен в глазах…. О, Вихри, только бы побыстрее потерять сознание от боли!.. — Одна из любимых игр господина Бикмура, — снова раздался светский голос палача. — Открой глаза, иначе вставлю расширитель век, и тебе будет ну очень неприятно. — Зачем Вы это делаете?! — Реми дернулся так, что фиксаторы больно впились в хрупкие запястья и сдавили грудь. — Очень правильный вопрос, — одобрительно кивнул Зигфридериан, рассматривая прозрачную коробку с набором кривых, будто крючки, сверкающих игл. — Но я не жду правильного ответа вот так сразу, для этого у нас с тобой еще целых три дня. Сейчас я хочу услышать, почему ты думаешь, что победит Стэфанион. Или ты уже не так уверен в исходе боя? Реми зашипел сквозь зубы, чувствуя, как под умелыми пальцами проклятого упыря наливается желанием его небольшой член — разум кричит, что это отвратительно, что так не должно быть, а тело бесстыдно предает! И это еще, судя по ощущениям, слайдер не снимал нейроперчатку, не «пробовал» его своей молнией!.. — Потому… потому что я — его собственность! — в отчаянии выпалил Реми, задыхаясь от стыда, ядом разлившегося в груди. — Я принадлежу ему, и я — не игрушка, Стэф хочет, чтобы я его любил, он никому меня не отдаст, даже Вам!.. — Хм… — В голосе Зигфридериана послышались нотки любопытства. — Ответ правильный, и у меня нет причин сомневаться в его искренности. Тем лучше для нас обоих: я проведу больше времени с моей семьей, ведь у меня его осталось не так уж много. А ты поразмыслишь над тем, что сам только что мне сказал. Продолжим завтра…