Лунная пыль

Еще вчера все казалось какой-то жутковатой, но в то же время неуловимо притягательной игрой в «раба и хозяина»: не воспринял Реми всерьез вот это вот «могу делать с тобой все, что мне вздумается», да и ошейник совсем не ощущался на шее. Просто ленточка для антуража — читал про такие забавы, краснея до корней волос, и в кино видел пару раз. Но в книгах и на экране это было именно игрой по обоюдному желанию, а тут!.. Ходить за слайдером на поводке по невероятной красоты павильонам оказалось даже страшнее, чем вспоминать причудливую вязь рубцов на мускулистой груди Игрунчика. Реми вдруг холодно и трезво осознал свое положение: «собственность» — это не просто слово, будоражащее какие-то смутные постыдные фантазии. Он по-настоящему принадлежит Его Сиятельству Стефаниону, и тот действительно может делать со своей новой игрушкой все, что взбредет ему в голову. К примеру, водить на поводке, как собачку. Впрочем, в кратере Деландр все это явно было в моде: в торговом центре кроме лениво разглядывающих витрины одиноких слайдеров оказались и «собственники» с «питомцами». Реми в ужасе застыл, глядя на босую девушку в одних только странных, будто железных трусах, и в очередной раз ощутил, как слайдер мягко натянул поводок. — Сокровище мое, я слишком быстро иду? — раздался ласковый голос Стэфаниона. — Нет, — торопливо отозвался Реми, невольно вспомнив маску Игрунчика и, особенно ярко, его затейливые шрамы. Ставшая слишком уж навязчивой забота Стэфа пугала больше всего: вот ни вихря не верилось, что она искренняя. Ага, как же: одного наживую режет и запирает в тесной клетке, а другого в попку целует? Ищи дурака в Пустоши… — Если что, сразу скажи, — продолжил слайдер. — Ты сегодня должен быть бодрым и полным сил для меня. От последней фразы Реми едва не заскулил: а вот и подтверждение страшных догадок — упырь явно планирует вечером как следует «опробовать» свою новую игрушку!.. Стэфанион привел Реми к очередному роскошному павильону: фасад из натурального дерева, в «окнах» витрин — прекрасные обнаженные манекены, покрытые какими-то рисунками. Но слишком уж много было за это утро впечатлений, чтобы удивляться или о чем-то робко спрашивать… Наверное, очередной магазин одежды или этого извращенного белья, которого Стэф накупил ему уже целую охапку. — Чтобы посмотреть, нужно поднести нейробраслет вот к этому сенсору, — показал слайдер. — Вот так… — Вихри! — не сдержался Реми, поняв, что это вовсе никакие не пластиковые манекены, а застывшие в красивых позах живые земляне. Шарахнулся назад, и казавшийся безобидной черной ленточкой ошейник вдруг жестко сдавил горло. Ударило коротким разрядом — болезненно ровно настолько, чтобы застыл на месте, испуганно впиваясь в горло руками. — Я же предупреждал: не дергайся, сокровище мое, — вздохнул Стэф. — Это — не обычный ошейник, а нейроактивный. Он сейчас среагировал на предполагаемую попытку побега или агрессии. Такие ошейники использовали для Первых, когда они еще были людьми… Реми судорожно дышал, стараясь восстановить ритм сердцебиения, а в витрине «оживали» прекрасные и в то же время ужасающие «манекены». Пышные нежно-розовые орхидеи, сплошь покрытый какими-то неведомыми шрамами-символами обнаженный землянин с козлиной позолоченной бородой… К нему грациозно подошла дева, «расписанная» яркими цветками и лианами, и протянула красивый алый плод неведомого дерева. Мужчина принял его, надкусил, и тут из кустов грациозно выскользнул третий — высокий, худощавый брюнет. На плечах, бедрах и в паху его перламутром переливались вживленные в кожу черные чешуйки, на лице — полный черный татуаж, отчего водянисто-зеленые глаза смотрелись особенно страшно. — Стэфанион! — обрадованно воскликнул слайдер из дверей павильона. — Уж неделю тебя не видел. Как тебе мой Искуситель? — Не думал, что он так быстро сможет восстановиться, Леренион, — отозвался Стэф, обнял владельца страшного павильона и поцеловал в губы. — Это все тот же, экспериментальный, — махнул рукой «творец». — Финального еще делать и делать: у землян же тело непредсказуемое. Вроде, радуешься: приживается чешуя. А через пару дней озноб у него, температура, мечется… Онемение, загноение, восстановление в реокапсуле, и все по новой. — Но экспериментальный-то выжил, значит, со временем все получится. — Так ведь главный церемониймейстер Императора Московского настоятельно просит, чтобы инсталляция была непременно готова к Балу Цветов не в следующем, а в этом году! — сокрушенно развел руками Леренион. — Ой, а это у нас кто? Стэфанион, ты что же, решил купить себе компаньона вместо этих разовых мальчишек напрокат? Реми едва стоял на ватных ногах, ощущая, как все более требовательно натягивается поводок, закрепленный на его ошейнике, что оказался вовсе не антуражной черной ленточкой. «Компаньон»… Красивое слово: будто элитная нейропудра, под которой вышедшая в тираж эскортница пытается скрыть свое не по годам постаревшее лицо. Но правда в том, что она — обычная потасканная шлюха, а компаньон слайдера — не более, чем бесправный раб упыря. Да впрочем, на что было надеяться? Реми глупо улыбнулся, вспоминая свои обрывочные, неясные грезы о роскошной жизни: как он в дорогущем строгом костюме будет подниматься об руку со слайдером по устланной светлым ковром резной лестнице «Атриума», как будет нестись по трассе за рулем элитного нейрокара, как они со Стэфом будут пить тот самый загадочный искрящийся пузырьками напиток из красивых бокалов, а вокруг будут виться полуголые девчонки в красивых платьях… — Стандартный «набор новичка»: ушки-нос-губы-язык-крайняя плоть? — привычно поинтересовался Леренион, когда Стэф усадил едва дышащего Реми в мягкое кожаное кресло, чуть откинутое назад. — Или ты придумал что-то особенное? Я уже навскидку представил себе пару интересных проектов: такой необычный перспективный мальчик! Для начала сделал бы ему скарификацию в виде мелких звезд на шее и ключицах, а ниже… — Только обязательный пирсинг на левом ухе, — резко перебил Стэф и протянул белоснежную бархатную коробочку с прозрачной крышкой. — И не иглой, а машинкой, иначе я сам бы дома проколол. Сделай с полной анестезией. — Вихри… — оторопело отозвался Леренион. — Даже на вкус его попробовать не дашь? Что ж… «Слово хозяина — закон», Джон Слайдер так сказал…. Стэф, а почему тут всего четыре камня? — Так ведь по правилам же, у моего сокровища имя из четырех букв, — невозмутимо отозвался слайдер. — Его зовут Реми. — Четыре? Да еще и явно необученный? — вскинул точеные брови Леренион, бренча какими-то металлическими инструментами, которых Реми не видел, и от этого было еще больше страшно. — Да ты у нас — экстремал, Стефанион! — Ну, я же — эпилептоидный психопат, — пожал плечами слайдер. — Тебе, параноидальному, сложно меня понять. Реми снова жалко и глупо улыбался, когда Стэф мягко взял за руку, а другой слайдер поднес к носу вату, смоченную чем-то остро-вонючим, медицинским. Последняя картинка, что почему-то вдруг пронеслась в памяти — холеный продавец-землянин в ювелирном магазине, который протягивал Стэфаниону белоснежную бархатную коробочку с четырьмя сияющими камнями: «Эксклюзивный коллекционный сет из мадагаскарских лавандовых сапфиров в огранке кушон, Ваше Сиятельство! Никакой температурной обработки, только натуральные камни, подобранные по оттенку так, чтобы…»