Лунная пыль

Луна. Кратер Деландр 3 января 323 года Лунного Конкордата Стэфа́нион окинул приватный кабинет скучающим взглядом: черные стены, мягко сияющие россыпью звезд-светодиодов, темно-бордовый кожаный диван, Х-крест и несколько бондажных станков, поблескивающих серебристыми перекладинами. Еще массивный антикварный стол из натурального дерева, не для утех он, но если уж придет такая фантазия — вот и свисающие цепи с фиксаторами, и крепления для поводка. Откинулся на мягко скрипнувшую спинку дивана, взъерошил длинные антрацитово-серые пряди, нетерпеливо вздохнул. — Что-то долго возятся они сегодня, а, Игрунчик? — Стэф взглянул на сидящего у его ног землянина в черной кожаной маске с прорезями для глаз и рта: его мускулистая грудь, покрытая затейливой вязью скарификации, возбужденно вздымалась. — Да, господин, — подобострастно пробасил раб, не отрывая жадного взгляда от нейроэкрана, по которому транслировали жаркую оргию, что происходила внизу на сцене старейшего развлекательного заведения кратера Деландр Thanatos & Eros. «Да, господин». Большего от Игрунчика и не жди, слишком хорошо знает он, как следует себя вести — у вещи не может быть своего мнения. Стефа́нион потянулся к бокалу на столе. Вот не хотел же пить виски — куда вкуснее и приятнее глазу коктейли, в которых сплетаются в причудливую картину пастельные тона и яркие краски, нежная текстура ликеров и жидкий огонь спирта, томное благоухание и острая горечь. Мучительно-сладкое удовольствие, каждый раз дразнящее новыми гранями… — Ваше Сиятельство, — томно раздалось из мягко разъехавшихся стальных дверей. — Ваш заказ: рапаны из анклава Сочи, запеченные в сливках с листьями романо и хрустящими гренками, салат с морским гребешком и авокадо под апельсиново-карамельной заправкой, креветки тигровые с бадьяном… Слайдер с интересом взглянул на рапанов: не пробовал их еще, весьма заманчиво смотрелись крупные витые раковины среди дразнящих острым ароматом долек лимона и нежной зелени. Впрочем, панцири лишь для красоты — в них уложили уже готовое блюдо. — Ну, наконец-то, — отозвался Стэф. — А семга где? За ней что, на Землю полетели? Да впрочем, вихрь с ней, меня больше интересует «десерт». — Приведут с минуты на минуту, — ослепительно улыбнулся официант. У ног нетерпеливо заерзал Игрунчик: ждал он явно не морских деликатесов, а «сладкое». — Ваш заказ, господин, — елейно пропел коренастый карлик и подвел к столу юного землянина на поводке. Слайдер отложил вилку и окинул «десерт» довольным взглядом: голубоглазый шатен, локоны слегка вьются, изящество худощавого тела подчеркивает затейливый каскад серебристых цепей. Даже лучше, чем на снимке в меню — земляне там в разделе сладостей. — Замечательно, — Стэфанион принял поводок из рук уродливого слуги. — На сутки беру его. Карлик поклонился и исчез в дверях, землянин опустился на колени у ног слайдера, с опаской поглядывая на сопящего Игрунчика. — Рядом сядь, — похлопал по дивану Стэф. — В меню указано, что ты любишь тигровые креветки с белым вином. — Очень, господин, — едва слышно пролепетал землянин и отрепетировано глянул на слайдера из-под длинных ресниц. Стэфанион полил лакомство лимонным соком, протянул, и паренек жадно обхватил пухлыми губами пальцы, умело лизнул их. Да вот только по изумленному лицу его было понятно: землянин впервые попробовал «любимое» блюдо, не понимал даже, нравится ему или нет. И от этого совсем расхотелось кормить его с рук. Это восхитительно, если по-настоящему балуешь любимым лакомством того, кто по-настоящему дорог. А вот так… Конечно, землянин благодарен, будет стараться угодить, выпрашивая еще кусочек, но только потому, что его специально не кормили со вчерашнего вечера. — Ешь давай, — слайдер подвинул землянину тарелку. — И по имени называй меня: Стэфанион. Мальчишка судорожно поблагодарил и жадно набросился на еду, напрочь позабыв, и что «любит» белое вино, и что он здесь вовсе не за тем, чтобы наедаться. Но чего же еще ожидать, когда берешь землянина напрокат? Игрунчик только едва слышно вздохнул у ног: не дал господин ему насладиться зрелищем. Впрочем, желания его Стэфа сейчас нисколько не интересовали. Слайдер напоил безымянного мальчика для утех ароматным белым вином, растрепал его вьющиеся шелковые кудри и потянул к себе. От хрупкости юного тела и абсолютной покорности землянина полыхнуло жаром в паху, стиснул в объятиях, впился жадным ртом в бьющуюся жилку на тонкой шее. Опрокинул на спину, сорвал с себя кожаный жилет и вжал паренька в холодный кожаный диван так, что тот хрипел и до крови царапал плечи Стэфа, не понимая, что только распаляет, заставляет вновь и вновь терзать укусами нежную шею и изящно выступающие ключицы. Отпустил, когда землянин начал задыхаться, пробежал пальцами по судорожно вздымающейся груди, провел ладонью по подрагивающему впалому животу до паха, лаская слабым импульсом своей молнии. — А-ах! — забился в объятиях мальчишка, сначала прикосновение было таким, будто колола сотня мелких игл, но боль тут же отступала, оставляя ощущение сладостно-легкой истомы и розовые следы на нежной бледной коже. Стэфанион хищно усмехнулся, продолжая терзать — если землянин однажды лишь узнает это наслаждение, не захочет больше обычной ласки. Тело само просить будет мучительной сладости молнии, боли, приносящей удовольствие и удовольствия, что на грани острой боли. А мальчишке шоты явно не впервой — выгибался навстречу рукам, умолял дотронуться до горошин розовых сосков и судорожно задыхался от импульсов, да так, что невольно пришлось подключить контроль за его сердечным ритмом, чтобы не шотнуть до летального исхода… Игрунчик завороженно смотрел, как Стэфанион вдавливал худощавого мальчишку в диван мускулистым телом, любовался искрами молнии, ярко вспыхивающим на литых плечах, длинными антрацитовыми волосами слайдера, что разметались по спине. С каждым толчком выбивал из паренька судорожные всхлипы и крики — терзал сладкой болью и мучительным наслаждением, и от того, что господин позволил наблюдать за своими утехами, окатывало жаркими волнами трепета. — Игрунчик! — хрипло позвал слайдер, перевернул разомлевшего, раскрасневшегося мальчишку и рывком поставил на колени. — Он такой громкий, заткни-ка его. — Господин… — благодарно прорычал землянин, торопливо расстегивая кожаные шорты. Снимать их нельзя, только вот так, чтобы впихнуть в искусанные губы мальчика для утех свой член. Но за все нужно платить. Стоило лишь толкнуться в сдавленное спазмом горло чуть глубже, чем следовало, мальчишка зашелся судорожным кашлем, а Стэфанион протянул руку к шрамированной затейливым орнаментом груди с буквой S в центре и шотнул всполохом молнии, от которого не удовольствием тряхнуло — резким спазмом, от которого захлебнулся рваным криком и назад отпрянул от хрипящего землянина. Нельзя брать больше, чем позволит господин, а сколько он позволит — никогда не угадаешь… — Ты должен хорошо делать мне, — ледяным тоном напомнил слайдер, схватил юного землянина за слипшиеся от пота волосы и задрал его голову. — Приятно ему — приятно мне. А он плачет. — Простите, господин, — дрогнувшим голосом отозвался Игрунчик, хватаясь за бешено колотящееся от разряда молнии сердце. — Вон пошел, — недовольно отозвался Стэф и принялся ласково гладить мальчишку. — Ну-ну, все хорошо, сладенький… Вечер был безнадежно испорчен. Стефанион укутал юного землянина нежным алым пледом и дал ему глотнуть вина, не трогал, когда тот забился в угол дивана, едва слышно всхлипывая. Игрунчик виновато сопел у дивана. — В малой клетке сутки будешь, — бесцветно произнес Стэф, налив себе полный рокс виски. — Господин!.. — умоляюще пролепетал мальчишка, сжавшись в комочек, только глаза сверкали, полные ужаса и слез. — Не ты, — успокоил слайдер и указал на Игрунчика. — Он. А знаешь, что, сладенький, иди-ка вот в свою комнату. До завтрашнего вечера тебя никто не тронет, я оплатил. Прикажу кормить, сам закажешь все, что захочешь, понял? И снова тягостной скукой навалилось одиночество. С мальчишкой этим хоть чуть ощутил себя живым, но сколько же можно уже пытаться заглушить фальшью потребность в том, чтобы рядом был кто-то настоящий? Это земляне могут забывать тех, кого потеряли, и влюбляться снова, но не слайдеры… От мысли этой остро засаднило на душе, и Стэф невольно потянулся к карману штанов, в котором лежал початый инъектор «Кристалла». Только психотропом и спасался вот уже почти пять лет. Раздался писк нейробраслета, слайдер взглянул на на имя и перевел видеозвонок на настенный нейроэкран. — Добрый вечер, Ваше Сиятельство! — отобразилось породистое лицо сутенера из анклава Ростов, обрамленное пышным многоярусным воротником кричаще-розовой рубашки в мелких стразах. — Как же я рад вас видеть! — Здравствуй, Лазариус, — откинулся на спинку дивана Стэф. — А ты меня чем порадуешь? Опять будешь уговаривать купить то, что мне ни вихря не нужно? — У вас, знаете ли, ну очень уж необычные запросы, — Лазариус картинно всплеснул руками, унизанными бриллиантами. — Да что ж в них такого особенного? — нахмурился слайдер. — Я всего-то хочу в собственность землянина лет восемнадцати-двадцати. И не намерен делать с ним ничего, что нанесет критический вред физическому или ментальному здоровью. — Оно то-да, — мягко возразил сутенер. — Но, видите ли, Ваше Сиятельство, я обычно работаю с юношами, которые точно знают, чего ждут от контракта на собственность. У них есть и сексуальный опыт, и понимание, как угождать хозяину, чтобы получить как можно больше выгоды. А вам — «дикого» подавай, «настоящего», чтобы «для души»! — Я тебе разве мало предложил? — ледяным тоном отозвался Стэф. — Ты хочешь то старинное здание в анклаве Москва — так я куплю тебе. — Очень хочу, Ваше Сиятельство! — нетерпеливо подался вперед Лазариус, отчего и без того пухлое лицо его расползлось на нейроэкране причудливым блином с трагично заломленными подщипанными бровями. — Я нашел именно то, что нужно! Точнее, он сам пришел. Реми, восемнадцать лет, три класса образования, пешим курьером служит. — Всего четыре буквы в имени? — с сомнением отозвался Стэф. — Я как-то вот не рассчитывал на плебея. Он хоть может внятно два слова связать? А судимостей сколько у него? — Ах, ну какие же могут быть судимости! — оскорбленно воскликнул сутенер. — Нежнейший мальчик, сама невинность! Да вот же, сами посмотрите… На экране появился снимок худенького мальчишки в какой-то мешковатой кофте, явно с чужого плеча. Стэф ощутил вдруг, как всполохами метнулась по рукам его молния: юный землянин был прекрасен. Никакой наигранности и отрепетированной томности, растрепанный, слегка растерянный, такой беззащитный… Сладкий. — Лунная пыль… — завороженно произнес слайдер. — Слушай, Лазариус, а это — его натуральный цвет волос? — Нет, ну вы точно хотите меня до сердечного приступа довести, — закатил глаза сутенер. — Да разве стал бы я предлагать крашеного? У меня, знаете ли, репутация, господин Стэфанион! — Очень красивый, — выдохнул Стэф, ощущая, как внизу живота разливается сладостное тепло. — Ну, а какой он из себя по характеру? — Дерзковатый, с хитринкой, — принялся нахваливать товар сутенер. — Живет в районе Окта, а там одна сплошная уголовщина, так что не из робких, раз дожил до своих лет. А что до образования, так он же книги любит читать, речь грамотная. В бильярд играть умеет. Девственник! Я его уже на аукцион выставил, завтра утром торги будут — Завтра?! — распахнул серебристые глаза слайдер. — Конечно, — расплылся в довольной улыбке сутенер. — Надо сразу, пока этот Реми не опомнился. Начальная ставка — четыре миллиона, а вы поднимите до десяти. Вряд ли кто поддержит, очень уж дорого за необученного угождать хозяину плебея с именем из четырех букв. В общем, вы подумайте, а я на этом прощаюсь, Ваше Сиятельство. Погас нейроэкран с манящим изображением хрупкого паренька с волосами цвета лунной пыли. И как-то разом хаотично разбежались все мысли. Стэф смотрел на снимок, лихорадочно соображая, что теперь делать — мальчишка идеальный, но где же так срочно раздобыть квоту на собственность?! — Стейк из семги с рисом Басмати, вяленым томатом и соусом кумкват, — торжественно провозгласил официант и поставил на стол прямоугольное черное блюдо. В другой момент слайдер бы любовался сочным бледно-оранжевым стейком, оттененным изумрудными листьями зелени, но сейчас едва взглянул. — А скажи-ка, Зигфридериан здесь? — с надеждой в голосе спросил слайдер. — На танцполе видел его, — кивнул официант. — Обер-командор каждую субботу здесь отдыхать изволит, Thanatos & Eros ведь ему принадлежит. Стэфанион торопливо пошел к двери. Если кто и мог помочь раздобыть квоту до завтрашнего утра, то только обер-командор кратера Деландр. Вопрос только в том, как убедить Зигфридериана пойти, по сути, на должностное нарушение.