Душа на весах

      Дверь сорок девятой комнаты закрылась с ноги. Нет, никто не ссорился и не выбегал из неё, наоборот, только-только зашёл. Просто руки были заняты.       Сайно уложил несколько упаковок с удобрениями на стол и даже чуть раздражённо выдохнул: всё ещё не мог переварить ситуацию в магазине, где он, прости Господи, по просьбе Тигнари эти самые удобрения и покупал. У Пентиуса, оказывается, много разных магазинов Ада на примете. И не только связанных с оружием.        Конечно, когда демоны попали одним из снарядов в горшок и из него же высыпалась земля, Тигнари опешил: растения не были искусственными, о чём ему когда-то сказал Хаск. И когда угроза была устранена благодаря Аластору, а Кавех согласился отстроить этажи заново, Тигнари не мог просто так оставить бедные растения в пыли и грязи. Ад Адом, но если что-то живое всё же здесь находится, то это нужно сохранить всеми силами.       Первым делом и Тигнари, и Сайно перетащили горшки в новую комнату на третьем этаже, поскольку второй Кавех настоятельно рекомендовал покинуть. Следом были найдены блокнот, лупа, микроскоп… В общем, всё то, что помогло бы Тигнари изучить состояние растений на тот момент. И возникшие опасения насчёт неправильного содержания оказались не ошибочными: полисциасы готовились зачахнуть. Чарли упомянула, что на момент нападения эти самые «полисциасы» (название которых, она, конечно, еле выговорила) стояли в Отеле месяца два. И, как у других, у неё было ощущение, что они искусственные. Тигнари чуть с ума не сошёл, когда понял, что если бы так и продолжалось, то бедные растения умерли бы.        По словам Тигнари, полисциасы нуждаются в ярком свете, так что ушастая голова совершенно не понимала, каким боком эти растения в принципе могут спокойно находиться в Аду, где о солнце даже и заикнуться нельзя. И, на несчастье Сайно, именно поэтому Тигнари не вынимал из розетки провод лампы дни напролёт. Спали со светом, просыпались со светом, всё делали со светом. Лишь бы эти самые полисциасы выжили.        Также требовался регулярный полив. С этим проблем не возникало. А вот с тем, чтобы обеспечить умеренное влажное и тёплое окружение, — ещё как. Тигнари проигнорировал шутки Сайно про место в ванной комнате, потому пришлось очень и очень долго думать, чего такого можно устроить в пределах Отеля.        …И всё оказалось куда более непредсказуемее.        После того, как Чарли узнала о состоянии растений и распереживалась, извиняясь перед Тигнари за неправильный уход, об этой проблеме стало известно и Аластору. Конечно, мистер «Самый лучший управляющий» пошёл на уступку, в первую очередь, ради спокойствия Чарли, потому из комнаты сначала вообще сделал подобие тропического леса. Моментально посыпались возмущения от Сайно, потому Аластор, посмеявшись, отделил комнату: теперь на месте полой стены красовался проход к тропикам. Счастья в Тигнари было не счесть, потому и полисциасы он принялся пересаживать сразу. Правда, искусственное солнце Аластору создать не под силу, потому включённые напролёт лампы всё же пришлось оставить. Да и за наличие животных Аластор не ручался, оттого и не удивительно было то, что периодически и Сайно, и Тигнари просыпались либо с птицами, сидящими на изголовье кровати, либо со змеями, заползающими под одеяло, либо от оленьих воев. В Аду дважды не умирают, и как же Сайно был доволен хотя бы этим раскладом.        За три с половиной месяца парни попривыкли жить именно так. Точнее, Тигнари приспособился почти что сразу — ему не впервой ночевать в лесу, да и он был искренне рад тому, что даже в Аду смог прочувствовать те же эмоции, как на выездах с курсом во время учёбы. А вот Сайно… пришлось ему негладко. Но ради счастья и спокойствия Тигнари он был готов вынести всё.        И если бы на одних полисциасах всё остановилось.       По завершении ремонта Тигнари поставил Чарли перед фактом: живые растения ему придётся оставить в тропиках, потому для украшения гостиной ей следует купить искусственные и точно-точно в этом убедиться. Она не была против. Наоборот, согласилась с тем, что неопытным в ботанике лучше не стоит губить маленькие жизни ради цели «разбавить гнетущую обстановку».       Насколько велик созданный Аластором лес, Тигнари не знал, но каждый раз интересовался не меньше, чем состоянием полисциасов.        Видимо, настала пора узнать…       — Нари, я бы не рисковал так, — утвердил Сайно, раскрывая упаковку удобрений.       Тигнари выдохнул, ещё раз опрыскал полисциасы и взял со стола лупу, чтобы хорошенько разглядеть листья.        — Сайно, мы с группой при жизни не раз выезжали в тропики. К тому же, что ты имеешь в виду под «рисковать»? Если мы уже в Аду, то умереть второй раз не можем, а мне интересно узнать, что ещё есть в этом лесу.       — Вот именно, что «мы уже в Аду», а не в Амурте. Аластор — буквально чертила во плоти, кто знает, может, мы все эти месяца жили в опасности и только чудом живы остались, — Сайно насыпал несколько минералов в лопатку и приблизился к Тигнари. — Ты слышишь меня?       — Двенадцать, тринадцать... Да-да. Не сбивай, — Тигнари продолжил свой подсчёт под недовольный вздох. — Все с попаданием в Ад становятся «чертилами».       Полисциасы удобрили в молчании. Тигнари убрал лупу и что-то стал записывать в блокнот. Сайно успел разглядеть лишь слова «состояние улучшилось», а после уселся на кровать, перед этим смахнув с подушки паука. Да уж, Сайно понятия не имел, делал Аластор хоть какое-то защитное поле или соединял комнату с лесом, как говорится, «на отъебись», но «спасибо» ему можно было сказать за то, что ни одна живность ни разу не выползла за дверь. Иначе… прощай Отель, прощай ремонт: термиты — те ещё гады.       — Ну что, составишь мне компанию? — Тигнари выпрямился и обернулся на Сайно.       Тот вздрогнул, закатил глаза и сложил руки на груди.       — Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.       Тигнари прыснул:       — Да брось ты.        Не бросил. Потянувшись к ящику тумбы, Сайно выудил пистолет. Тигнари обвёл взглядом ствол и вопросительно выгнул бровь.        — Что? Пентиус подарил мне его. Как средство обороны точно не помешает.        — Я даже знать не хочу, зачем он тебе понадобился в виде подарка и в кого ты собираешься стрелять.       Вильнув хвостом, Тигнари подошёл к шкафу: стоило бы переодеться. Испачканные в земле штаны были отложены на стул, и ноги теперь стягивали чёрные шорты. Сайно то ли от любезности, то ли от желания хотя бы на пару минут отдохнуть от леса, отнёс грязную одежду в ванную комнату. И, вернувшись, нацепил и какие-то ботинки под предлогом: «Босиком я туда не пойду».       Тигнари перекинул через плечо небольшую сумку, куда уместились лупа, ножницы, блокнот и карандаш, и Сайно, ещё раз проверив наличие пистолета на поясе, последовал в лес. 

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Из сна вырвал звук закрывающейся двери. Пусть он и был тихим, но Кавех, находившийся уже в полудрёме, отчётливо его услышал. И остатки сна ушли вместе с тем, кто покинул комнату.        Первое, что Кавех ощутил, — непонятное чувство нежности и свободы. И почти сразу догадался, что вызвано оно наготой. Точно. Он же вчера вырубился почти что сразу после…       И на этой мысли Кавех ощутил ещё одно чувство — неуверенность. По голому телу пробежались мурашки. Взгляд метнулся к креслу: одежда бережно повешена на спинку. Фрагменты прошедшего вечера мимолётно мелькали в голове, и эти воспоминания откликались в сердце. И, чего греха таить, кровь снова зациркулировала к паху. Выпутавшись из одеяла, Кавех распахнул ящик тумбы и заметил вскрытый тюбик смазки с упаковкой презервативов.        Сейчас Кавех был благодарен всем высшим и низшим за то, что в комнате находился один. Ибо в данный момент он чувствовал себя по-идиотски: все признаки действительности произошедшего налицо, а доказательства всё ещё зачем-то ищутся.        Надевая рубашку, Кавех цеплялся за короткие воспоминания о том, как её снимал аль-Хайтам. Да, точно было. Ещё и фотография вылетала на пол. Рука машинально потянулась к карману, чтобы проверить наличие картинки. На месте. Кавех приблизился к зеркалу: свежие отметины выглядывали из-под ворота, волосы растрёпанны… Других явных признаков отражение не показывало.        Глубокий вдох. Такой же выдох.        Первый секс.        От полного осознания Кавех невольно дотронулся до своей шеи, словно пытался воспроизвести то, как аль-Хайтам за неё брался вчера. И ведь правда такое было. Они правда вступили в интимную близость. И правда по обоюдному согласию. Уголок губ дрогнул вверх.        — Правда… — зачем-то прошептал Кавех и ещё раз взглянул в зеркало.        И отражение чуть уставшего себя заставило вспомнить и о другом. О моменте, когда Энджел помогал умыться после пьянки.        Энджел.       Кавех снова потянулся к карману. Фотография оказалась в руках. И вызвала волнение в груди. Энджел ведь чуть ли не с самого появления Кавеха в Отеле был рядом с ним. Сначала на перекурах, потом просто потому что они стали друзьями. Каждый раз, когда надежды видно не было, Энджел оказывался вместе с Кавехом и старался поддержать изо всех сил. А сейчас что?..        За прошедшие месяца на ум приходила всего пара-тройка моментов, когда они с Энджелом, вроде как, хорошо общались. А дальше — отдаления, отдаления, отдаления…        Включив телефон, Кавех заглянул в чат: всего два последних сообщения про презервативы, активность — десять утра. На часах два дня. К волнению подключилось дурное предчувствие. Всё-таки выцепить и поговорить лично или написать сообщение? Кавех ещё раз поглядел на фотографию и осел на кровать.        Дверь открылась, Кавех выключил телефон и отложил, всматриваясь в картинку, словно бы это могло вытащить Энджела из глянца прямо сюда. Зашёл, конечно, аль-Хайтам. Как всегда спокойный.        — Всё в порядке?       Кавех поёрзал и лёг на спину, всё ещё держа фотографию в руке. После он отложил её в сторону и перевёл взгляд на закрывающего дверь аль-Хайтама.        — Энджела в гостиной не было?.. — заранее зная ответ, поинтересовался Кавех.       Аль-Хайтам всё понял по одному вопросу. Помотав головой, он присел на краешек кровати, вызвав скрип. В глазах его неотчётливо виднелись жалостливые искорки. Кавех удручённо простонал. С минуту они молчали, и каждый думал о своём. Пока аль-Хайтам вдруг не нарушил эту тишину:       — Кавех, ответь честно, ты не жалеешь о вчерашнем?       Тот аж дёрнулся от подобного вопроса. И приподнялся на локтях, глядя в непроницаемое лицо. Видно и слышно: аль-Хайтам был серьёзен. Непонятный страх заставил поёжиться, мурашки пробежались по спине вместе с холодком.       — Нет… а что? — Кавех потёр шею, не понимая причину вопроса. Неужто он из-за этой фотографии с Энджелом решил задать подобный вопрос?       — Ничего, — аль-Хайтам оставил поцелуй на щеке, как бы показывая то, что и он ни о чём не жалел. — Я рад.       — Рад? — губы дрогнули в слабой улыбке.        — Да, рад.         Те колючие мурашки сменились приятными. Аль-Хайтам открывался перед Кавехом с новых сторон, до этого неизвестных, и тот всё не мог к этому привыкнуть. По щелчку пальцев не выбросишь из головы все ссоры при жизни, но радовало то, что сейчас их не было. На их смену пришли новые ощущения. И как же Кавех рад перейти на этот этап.       Аль-Хайтам провёл рукой по спутанным волосам Кавеха, и ладонь замерла на щеке. Такое обычное прикосновение, но как же оно пропитано теплотой. Кавех прикрыл глаза и подставил лицо под маленькую ласку.       — Тебе бы расчесаться, — утвердил аль-Хайтам и оглянулся в поисках расчёски.        И эта фраза так ударила по сердцу, как точно не должна была. Кавех снова уткнулся мыслями в Энджела, ведь он тоже как-то раз предлагал переплестись. Донёсся разочарованный вздох. Аль-Хайтам протянул расчёску и чуть склонил голову набок, словно ждал, что Кавех что-то скажет.       Не сказал. Молча принялся расчёсываться, расфокусировав взгляд. Что-либо скрывать от аль-Хайтама — всё равно, что пытаться лизнуть собственный локоть. Потому тот положил ладонь на колено, заставляя посмотреть на себя.       — Что? — Кавех встрепенулся и чуть не выронил расчёску из рук.       — Ты сам знаешь, что.       Кавех помотал головой, безболезненно завязал высокий хвост и откинул расчёску на подушку.        — Не понимаю, о чём ты.       — Зато я понимаю, — аль-Хайтам снова коснулся его щеки, но Кавех старательно отводил взгляд в сторону.        Сколько они просидели в глупом молчании, никто из них не знал. Кавех разрывался между тем, чтобы рассказать о переживаниях, и тем, чтобы умолчать о них, слепо надеясь, что аль-Хайтам не станет допытываться.        — Ты не хочешь прогуляться? — отмахнулся Кавех.       — Только не до студии, в которой работает Энджел.       Кавех застыл с открытым ртом, точно хотел возразить, но сейчас он лишь удивился. Рука легла на ладонь аль-Хайтама.        — Откуда ты знаешь про студию?       Тот прыснул.        — Весь город обклеен рекламными постерами.       Если Кавех и хотел спросить, когда аль-Хайтам успел увидеть город, если с самого появления в Отеле не выходил за его же стены, то сейчас он лишь цокнул языком и даже немного расстроился. Да, к Энджелу всё-таки тянуло. Не необъяснимо: Кавех безумно хотел разобраться в их взаимоотношениях.        Нужно ли было испытывать чувство вины перед аль-Хайтамом за подобное? Кавех без понятия. Он верил в то, что ему это тоже важно.        — Пойдём, — аль-Хайтам встал с кровати и протянул руку.        Похоже, что важно. Кавех вложил ладонь в его протянутую, и вскоре оба уже покидали комнату. 

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      В лесу было тихо. Даже слишком. Сайно всё оборачивался на комнату, что становилась дальше и дальше с каждым шагом вглубь. И ничего хорошего на ум не приходило, когда Сайно изо всех сил старался вспомнить, какая ещё дрянь может встретиться в тропических лесах, кроме насекомых и змей с птицами. А Тигнари с нескрываемым удивлением разглядывал окружающую среду, поражённый, в первую очередь, тем, что все деревья и растения росли без солнечного света.        — Хорошо, Нари, ты можешь хоть предположить, что здесь находится и что именно ты хочешь найти?       Тигнари хмыкнул и поправил сумку на плече.       — А тебя по части флоры или фауны этот вопрос интересует?       — Больше по флоре, фауну я почти каждое утро на нашей кровати вижу, — Сайно почесал свежий укус какой-то змеи, заползшей сегодня, на бедре.       Да, умереть от их яда невозможно, но зато укусы отлично чувствуются и потом чешутся, если не обработать какой-то мазью, припасённой у Тигнари.        — Мне интересно, есть ли тут непентесы или раффлезии. Я их видел только один раз, да и то, давно достаточно…       Очередные названия, в которых Сайно не разбирался от слова совсем. В ответ он лишь протянул: «М-м-м» и продолжил следовать за Тигнари.        Интересный всё-таки вопрос о размерах этого леса. Ставил ли Аластор какие-нибудь ограничители? Сайно очень хотелось в это верить, иначе обратный путь до комнаты можно будет забыть с лёгкостью. А на фоне приближающегося Истребления… не самая лучшая затея теряться в деревьях и темноте.        Размышляя над своим, Сайно не сразу почувствовал, как чьи-то мелкие и цепкие лапки ползли вверх по ноге.        — Блять! — Сайно дёрнулся, отчего свалился на влажную траву и напугал несколько птиц, вмиг закричавших.       Тигнари резко обернулся, прижав уши, и, сказать честно, его очень позабавил вид Сайно прямо сейчас: не каждый день увидишь его испуганное вытянувшееся личико. Вознёсся тихий смех. Виновник падения выполз прямо на колено, и Сайно нахмурился, беря маленькую ящерку за хвост, что та вмиг сбросила.        — Сайно, ты собственноручно застрелил шестерых человек, а сейчас пугаешься обычного геккона, — мягко сказал Тигнари, прекратив смеяться, и протянул руку, чтобы помочь встать.        — Я не пугаюсь! Он просто слишком неожиданно выполз, — Сайно вложил ладонь в протянутую и снова поднялся на ноги.        Геккон убежал куда-то в кусты, на счастье Сайно. Тигнари тепло улыбнулся и мимолётно коснулся губами смуглой щеки, точно подбадривая. Как бы Сайно ни хотел выглядеть бесчувственным прямо сейчас, уголки его губ дрогнули вверх, а сердце успокоилось.        — Сайно, если тебе неуютно, ты можешь пойти обратно, я не обижусь, — Тигнари пригладил белоснежные волосы и положил обе руки тому на плечи.        Сайно отвёл взгляд. Ну да, неуютно, но оставлять Тигнари одного не позволяла совесть.        — Знаешь, Нари, — глаза зацепились за тонкий лист, упавший на ушастую голову. Сайно аккуратно достал его из волос и вгляделся, — начнём всё с чистого листа.        Тигнари глянул на зажатый в пальцах лист, сопоставил со сказанным Сайно и улыбнулся, убирая руки с плеч.        — Глупая шутка, пойдём, — взял Сайно за запястье и двинулся дальше.       — Да? А мне всегда казалось, что мои шутки про деревья достаточно qualitree.       Всё, Сайно в своей среде, раз начал шутить. Тигнари покосился на него и сжал запястье крепче, уводя вглубь.       Сколько каламбуров про деревья успел услышать этот лес, никто из парней не знал, но Тигнари поставил перед фактом: если бы те что-то могли понять, то завяли бы в ту же секунду. Сайно это не останавливало.        — Нет, а знаешь, зачем деревьям надо спать? For rest.       На счастье Тигнари, пролетевшая мимо птица угомонила Сайно, заставив того снова дёрнуться в мимолётном испуге и замолчать, но хотя бы не упасть на землю. Внимание белых глаз привлёк красный оттенок, выделяющийся среди привычного тёмно-зелёного в кустах: Тигнари присел на корточки и удивлённо вздохнул.       — Нашёл чего? — поинтересовался Сайно, смахивая с плеча очередного паука.        — Да, непентес вижу, — Тигнари поманил жестом и достал лупу, чтобы получше разглядеть найденное растение.       Сайно поравнялся, но садиться не стал. Глаза зацепились за необычную форму листьев.       — И что он делает?        — Видишь, у него кувшинчатые листья? — Сайно кивнул, Тигнари продолжил: — В них содержится жидкость, в которой перевариваются насекомые. А на краю горлышка — нектар. Добыча летит на его запах, а потом соскальзывает вниз. Так это растение и питается, — он достал блокнот и стал зарисовывать непентес. — Правда, нам говорили, что его кувшины могут доходить и до пятидесяти сантиметров в длину, нам попался совсем малютка.        Да уж, вечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода, как Тигнари с неподдельным восторгом толкует о ботанике. Сайно представил большой непентес во всей красе и невольно поёжился. Пусть странные листья и называются кувшинами, напоминают они больше обычные носки, повешенные сушиться после стирки.        Сайно отошёл подальше, и почему-то только сейчас ему вдруг пришло в голову рассмотреть кроны деревьев. А ещё удивиться тому, что неба и правда видно не было, не говоря уже о солнечном свете.       Мысли все крутились вокруг описанного Тигнари растения: добыча летит на нектар, а потом падает в жидкость, где переваривается. Сайно нахмурился: не то чтобы он был мастак в проведении аналогий и сравнений, но что-то на ум всё же пришло.        — Слушай, Нари… — Сайно почесал плечо и сложил руки на груди.        — М? — тот сделал неполный поворот телом, всё ещё сидя на корточках, и продолжил рисовать.       — Тебе не боязно от факта, что Истребление будет… почти ровно через месяц?        Тигнари тут же прекратил двигать карандашом по странице, вильнул хвостом и поджал уши.       — Знаешь, есть немного… Но Чарли же старается что-то сделать, да? Скоро у неё встреча с Небесами.       Сайно что-то пробурчал под нос и закусил нижнюю губу, раздумывая.       — Не в обиду Чарли, но в прошлый раз её встреча с Небесами обернулась тем, что Истребление стали проводить не ежегодно, а каждые полгода. Так что мне не особо верится, что получится как-то повлиять на ангелов. Да и в искупление я тоже, кстати сказать, не верю.       Над ухом кто-то зажужжал, а после отлетел: поморщился уже Тигнари, но закрыть чувствительные уши не мог из-за занятых рук. Сайно продолжал стоять с бесстрастным лицом.       — И что тогда ты предлагаешь? — в попытке прогнать надоедливое насекомое Тигнари махнул куда-то ладонью.       — Я не знаком с культурой ангелов и всяким подобным, но на встрече Чарли с одним из каких-то особо важных произошло огромное недопонимание, если можно так выразиться. И я допускаю мысль о том, что главная волна Истребителей пойдёт на Отель, — жужжание снова стало слышно около Сайно. — И если у нас будет способ дать отпор, — он, не меняясь в лице, поймал насекомое и сжал между двумя пальцами, — я дам, чтобы защитить тебя снова.       Тигнари приложил ладонь ко лбу и неуверенно поглядел на Сайно, пытаясь переварить сказанное им. Выбрал он, конечно, время для подобных разговоров. С минуту оба молчали, пока голос не подал Тигнари:        — Сайно, может, всё не так плохо? Ангелы на то и ангелы, что должны принимать взвешенные решения. Они — тоже мои земляки в какой-то степени, я хоть сам и променял ту жизнь, но мне не хочется отвечать насилием на насилие.       — Нари, эти «земляки» безжалостно свергли тебя в Ад за обычное разрушение фонтана, — Сайно раздражённо цокнул языком. — Может, они и создают впечатление святых, но я не верю в это. Почему Кавех, который ремонтирует Отель уже во второй раз, не может попасть в Рай? Он делает тяжелую работу, отказывается от вредных привычек, но его душа не может получить искупление. Почему? Может, потому что ангелы радикальны? Не дают второго шанса, имеют чёрно-белые взгляды?        Тигнари потёр шею и неуверенно отвёл взгляд. Сайно точно застал врасплох и, возможно, был прав. Он всё-таки находится в Отеле дольше, знает явно больше…        В любом случае, долго размышлять над внезапным диалогом не пришлось: внимание обоих парней перенял вой, отскочивший от деревьев и вперившийся прямо в уши. Тигнари встал на ноги ровно и попытался сдержаться, чтобы не завыть точно так же. Когда-нибудь он точно привыкнет к острому слуху… За его спиной что-то блеснуло, но никто на это внимания не обратил.        Ноги сами понесли к источнику воя, но Сайно перехватил руку Тигнари, останавливая.       — Ты с ума сошёл?        — Сайно, это очень похоже на олений вой, — звук повторился, и Тигнари снова поморщил нос. — Не станет же олень просто так кричать на весь лес. Что-то случилось.        Сайно шикнул, сжал руку сильнее и потянул Тигнари на себя.       — Вспомни, что этот олень — часть леса, созданного Аластором.        — Олень — живое существо.       Тигнари высвободился из хватки Сайно и пошёл на звук. Второму оставалось лишь выругаться под нос и пойти следом. Умеет же Тигнари быть упёртым…

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Только Кавех вышел из Отеля, как под ноги тут же бросилась Кики, начиная тереться об штанины. Аль-Хайтам прикрыл дверь и уставился на эту слащавую ситуацию.       — Тише-тише, Кики, тебе лучше вернуться внутрь, на улице может быть опасно, — Кавех осторожно взял её на руки и погладил.        Аль-Хайтам опёрся спиной на дверь и продолжил наблюдать за ними.       — Маленькая, ласковая… — шептал Кавех, тиская Кики на руках.       — Мы таким образом вообще никуда не уйдём, — как бы между прочим произнёс аль-Хайтам.       — Да брось ты, она просто хочет, чтобы я её погладил. Да, малышка?        Кики подставила голову под ладонь Кавеха и блаженно закрыла глаз. Раздалось мурчание. И радостный писк.        — Аль-Хайтам, ты видишь? — Кавех расплылся в улыбке.       Тот промолчал, ожидая, когда Кавех прекратить ласкать кошку. И дождался-таки. Сбоку защебетала птица, и Кики дёрнулась, спрыгивая с рук.       — Эй-эй-эй, стой! — Кавех было двинулся следом за ней, но его руку перехватил аль-Хайтам, останавливая.        Птица не успела улететь — Кики прыгнула прямо на неё и зажала меж лап. Щебетание стало более истошным. И начало резать сердце Кавеха острым ножом.       — Она же её сейчас съест! — Кавех попытался высвободиться из хватки, но безуспешно.        — Кавех, оставь её, — аль-Хайтам чуть устало выдохнул.       Тот встрепенулся.       — Аль-Хайтам! Как можно быть настолько бессердечным?!       — Это не бессердечность, а пищевая цепь. У кошек природой заложено охотиться на подобного рода мелочь.        Все слова Кавех пропустил мимо ушей: он всё-таки вырвался из хватки аль-Хайтама и двинулся спасать бедную птицу. Второй сложил руки на груди и со скептицизмом взглянул на своего горе-альтруиста. Кавех подбежал к животным и попытался оттянуть кошку.        — Тихо-тихо… — но Кики не поддавалась.        Крики птицы продолжались и разрывали доброе сердце Кавеха на части с каждой секундой. Аль-Хайтам скучающе перевёл взгляд на беспросветное небо.       В какой-то момент Кавеху всё же удалось взять Кики на руки: он втиснул её не обрадовавшемуся этому аль-Хайтаму и вернулся к птице. Кики попыталась вырваться, и у неё это вышло. В один прыжок она снова оказалась около Кавеха и стала лапой играться с птицей, пока тот закрывал бедняжку ладонью.       — Кики, кыш! Аль-Хайтам, я же просил подержать её!        — Она сама вырвалась.       Кавех раздражённо вздохнул и взял птицу на руки, вставая ровно и осматривая перья.       — Крыло задела?..       И когда он провёл пальцем по голове, птица раскрыла клюв и окатила ладонь Кавеха потоком огня.        — Кавех! — аль-Хайтам резко дёрнулся, подходя ближе.       — Огнедышащая?.. — а Кавех с нескрываемым непониманием глядел на ладонь, которая, по идее, должна была обжечься. Этого не произошло.        Аль-Хайтам замолк, а после замотал головой, пришёл в себя и схватил Кавеха за плечо.       — Видишь, она опасная. Пойдём.        — Ну уж нет! — тот быстро отошёл в сторону, чтобы Кики снова не покусилась на бедняжку. — Мы просто посадим её куда-нибудь.       Дальнейшую «спасательную операцию» аль-Хайтам продолжил сопровождать уставшим взглядом. Переживаний насчёт возможного ожога в его голове не возникало.       Продолжалось всё недолго: Кавех, еле-еле соорудив подставку из оставшихся после ремонта коробок, осторожно посадил птицу на козырёк над крыльцом. Уж там-то Кики точно не дотянется до неё. Донеслось жалобное мяуканье, кошечка уставилась на свою несостоявшуюся добычу. Коробки Кавех сложил в несколько раз и отправил в мусорный бак. Ура, можно было уже наконец выйти прогуляться.        Определённого маршрута ни аль-Хайтам, ни Кавех не составили. «Как сердце поведёт», — сказал второй. И обоим очень хотелось верить, что это самое сердце не поведёт ни в клуб, ни в студию.        Как только Отель скрылся за спинами, Кавех снова достал телефон и, глянув в чат, разочарованно выдохнул: Энджел всё ещё был вне сети.       — Кавех, мы вышли пройтись, чтобы ты отвлёкся. В чём тогда смысл, если ты всё равно проверяешь телефон?        — Я просто… ну… — Кавех убрал гаджет в карман и стыдливо провёл рукой по лицу, собираясь с мыслями. — Я переживаю за Энджела. Очень сильно, — выделил интонацией.        Повисло молчание. Аль-Хайтам взял Кавеха за руку и несильно сжал. Даже если сейчас и была вероятность наткнуться на тайлеровских знакомых, то Кавеху определённо становилось спокойнее, пока рядом с ним шёл аль-Хайтам. Но неспокойно было от того, как сильны оказались переживания за белого друга.       — Понимаешь, он всегда оказывался рядом. Буквально всегда: если у меня была истерика, если… — Кавех осёкся, пытаясь вспомнить, когда Энджел ещё делил эмоции с ним, но на ум приходили только истеричные припадки. — Ну, в общем, Энджел — неотъемлемая часть моей адской жизни, понимаешь? А сейчас с ним происходит что-то, я это чувствую, но никак не могу ему помочь.        Аль-Хайтам внимательно слушал рассказ Кавеха. Без капли ревности или чего-то ещё. Наоборот. Проникался, что ли.       — Можешь даже ничего не говорить, я сам не знаю, что хочу услышать от тебя сейчас… Просто пойми, что мне правда тяжело осознавать, что мы с Энджелом отдаляемся.        Как хорошо, что Кавех «разрешил» не отвечать — аль-Хайтам в самом деле понятия не имел, что на подобное нужно говорить.        — Я не представляю, как попаду в Рай, зная, что мы с Энджелом разошлись на такой неопределённой ноте, — добавил Кавех, понурив голову. — У нас переписка закончилась на просьбе про презервативы!       — Не спеши с выводами.       Кавех остановился, иступлённо глядя на аль-Хайтама.       — В каком смысле?       — В прямом, — аль-Хайтам замедлился тоже. — Вы ещё не «разошлись».        Эти слова отскочили эхом в ушах. Кавех прикусил нижнюю губу и задумался: снова решил всё за других, зная ситуацию с одной лишь стороны. Когда-нибудь он осознает, что главный враг — его же сердце, какое так часто встаёт вместо мозга. Как хорошо, что аль-Хайтам рядом. И может действенно спустить из глупых миражей обратно на землю.        А парни, кстати говоря, даже не заметили, что остановились около огромных песочных часов. Кавех, сжав ладонь аль-Хайтама в своей, с разочарованием оглядел оставшиеся до Истребления дни.        — Тридцать пять… — шепнул он себе под нос.       Кавех не верил сам себе, что когда он только-только попал в Ад, дни переваливались за сто: информация, сколько именно их было на тот момент, вылетела из головы вместе со здравым смыслом после отдачи образу Тайлера. Аль-Хайтам, нахмурившись, тоже глядел на счётчик, пока вдруг не развернул Кавеха свободной рукой и не двинулся дальше по улице.        Сердце ушло в пятки. Кавех, словно очнувшись, затормозил и невольно выпустил руку аль-Хайтама. Та дорога, по которой они хотели пройти, вела прямиком к злополучному клубу.       — Ты чего? — сразу поинтересовался он.       Точно, аль-Хайтам же не знает, почему Кавех практически из Отеля не выходил прежде. Не знает, что кроме той Мимзи, о которой, наверняка, оба почти что забыли, Кавех отрывался по полной с ещё неисчислимым количеством демонов, которые до сих пор считают, что его имя — Тайлер. И не знает многого.       — Давай в другую сторону, пожалуйста…       Дважды повторять не пришлось: аль-Хайтам пожал плечами и последовал за Кавехом, не забыв снова взять его за руку. Стало чуть легче. Но что-то всё равно подсказывало, что лучше оправдать своё решение сменить маршрут. Они же в отношениях, правильно? Всеми своими переживаниями надо делиться, чтобы не было недопониманий…        — Аль-Хайтам… — имя слетело с уст быстрее, чем Кавех успел подумать, что именно скажет.       Тот сделал неполный поворот головой, что означало готовность слушать.        Кавех стал теребить низ рубашки, пока мысли беспорядочно резали мозг. А если аль-Хайтам осудит? Разочаруется? Просто отпустит руку и скажет, чтобы Кавех валил к «своим» демонам?       Тайлер. Тайлер. Тайлер.        Аль-Хайтаму можно доверять. Нужно.       Кавех, вспомни игру на падения. Ты ловил его.       Аль-Хайтам доверился, Кавех, доверься и ты.       Кавех. Кавех. Кавех, не молчи.        Кивнув самому себе, он остановился, положил руки на плечи аль-Хайтама и посмотрел в небо, словно искал там поддержки. Даже и не понимая, что эта самая поддержка стоит перед ним сейчас.        — Я не могу держать от тебя в секрете это… — снова глубокий и тяжёлый вдох. — Когда только попал сюда, я не знал, что мне делать. Я пошёл в клуб, думал, смогу найти ответы на вопросы, но вместо этого подрался с каким-то антропоморфным медведем… После этого меня почему-то стали называть Тайлером, и… я, чтобы попытаться отвлечься, очень и очень долго был не в той компании, если можно так сказать… Меня обожали все, мечтали обо мне… — Кавех поморщился, уже жалея о том, что вообще решил поднять эту тему в присутствии аль-Хайтама. — Н-но ты не подумай! Ты у меня первый, я ни с кем не спал, я…       А тот внимательно слушал, пытаясь поймать зрительный контакт, которого Кавех избегал всяческими силами. Он продолжал что-то говорить про все клубные «развлечения», и аль-Хайтам над чем-то раздумывал. Признание оказалось достаточно внезапным.       Монолог был окончен. Наступило молчание. Щёки Кавеха потеплели.       — Ты даже ничего не скажешь? — он, наконец собравшись с силами, посмотрел аль-Хайтаму в глаза.       И как бы Кавех ни боялся осуждения, разочарования или ещё чего-то с его стороны, этого не было видно.        — Тайлером тебя начали звать в честь персонажа из «Бойцовского клуба».       Ток пробрал тело. Кавех убрал руки с плеч и обнял себя, пытаясь понять, к чему аль-Хайтам клонит.       — И это всё?       — Что «всё»?        — Всё, что ты ответишь на мой рассказ?       Аль-Хайтам вздохнул и оглядел Кавеха, возвращая глаза к его лицу.        — А что ты хочешь услышать, Кавех?       Хороший вопрос. Кавех отвернулся и сжал свои плечи сильнее.        — Ничего, — сказал он даже как-то обиженно. Что, правда не нашлось слов на подобное откровение?..       Аль-Хайтам прикрыл глаза и не глядя заключил того в объятия. И первого совсем не смущало то, что он зажал руки Кавеха между их телами.        — Приятно, что ты доверил мне это. Но, мне казалось, ты знаешь, что мне всё равно на прошлое. Главное, что сейчас ты в безопасности.        По телу пробежали мурашки. Кавех распахнул глаза и поджал губы, всё-таки высвободил руки и крепко-крепко обнял аль-Хайтама, пряча нос в изгибе его шеи. В груди у обоих почувствовалось тепло. Кавех еле сдерживал слёзы, что скопились в уголках глаз.        Аль-Хайтам с каждым разговором поражал его всё больше и больше. И Кавеху определённо это нравилось. Пора бы уже, наверно, правда наплевать на прошлое и просто жить настоящим? Забыть все ссоры при жизни, забыть про страх, просто течь по течению и радоваться?..        — А… «Бойцовский клуб» — это тот фильм, который ты хотел посмотреть? — Кавех положил подбородок на плечо аль-Хайтама и сжал его тело в руках ещё сильнее.        — Не хотел, а предлагал тебе. Зачем мне смотреть, если я уже читал книгу? — тут же спросил аль-Хайтам, поглаживая его по спине.       Если Кавех и хотел что-то сказать в ответ, то прервал их чей-то голос:        — Бля, вот нашли вы место для своих обжиманий.       И он показался Кавеху смутно знакомым. Отстранившись от аль-Хайтама, тот заметил мелкого чёрта с рогами.       — А, новоприбывший, это ты… — чёрт моргнул одним оставшимся глазом и почесал тёмную шерсть в районе живота. — Не думал, что ты из этих.       Кавех что-то припомнил: вроде как, это существо — первое, которое он тут увидел с попаданием в Ад. Аль-Хайтам, хмыкнув, показательно взял Кавеха за руку и повёл дальше по улице. Чёрт скрылся так же внезапно, как и появился.

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Найти источник воя не составило никакого труда. Как Тигнари и сказал, исходил он от оленя. Точнее, оленёнка, у которого из одной ноги текла чёрная жидкость. По запаху яснее ясного — кровь. Сайно инстинктивно поморщился: не то чтобы он никогда не видел подобных картин, просто на фоне мысли о том, что весь этот лес создан Аластором, раненая нога с кровью неестественного цвета не предвещала ничего хорошего.        Как жаль, что Тигнари на это всё равно.        Он присел на колено и осторожно коснулся носа оленёнка.       — Тихо-тихо, — на удивление, малыш успокоился под ласковыми прикосновениями Тигнари, что вызвало тёплую улыбку у второго.       Сайно старательно пропускал мимо ушей все слащавые нарицательные, данные Тигнари оленёнку. Вскоре это, конечно, прекратилось, и начался осмотр раны. Голову от запаха кружило неимоверно, но Сайно уходить не собирался: оставлять Тигнари наедине с творением демона равно перечеркнуть все слова о вечной готовности быть рядом.        — Сайно, я не взял с собой бинты… Можешь, пожалуйста, вернуться за ними в комнату?       В животе точно что-то перевернулось. Сайно нахмурился и вопросительно выгнул бровь.        — Ты серьёзно, Нари?.. Это просто олень, который…       Тигнари явно оскорбился от словосочетания «просто олень», потому предложение Сайно даже не дослушал: положил руку на его предплечье.        — Сайно, тебя просит об этом не олень, а я. Пожалуйста, принеси из комнаты бинты.        И всё же, даже после ласковой просьбы, Сайно не хотел оставлять Тигнари одного. Дурное предчувствие не оставляло ни на секунду, но жалостливый взгляд абсолютно белых глаз прожигал в груди сквозную дыру. Невыносимо. Сайно судорожно выдохнул и кивнул.       — Только будь осторожен, — шепнул он.       Тигнари может и хотел возразить, мол, какая опасность может грозить, но решил промолчать: полностью отдал своё внимание оленёнку, что становился спокойнее от прикосновений.       Под ногами шуршала трава, Сайно старался размеренно дышать через нос, вспоминая, какой дорогой нужно идти, чтобы вернуться к комнате. За своеобразный ориентир сошли те непентесы. Но, честно говоря, до и от них нужно было тоже пройти немало.       Удача улыбнулась Сайно. Через несколько минут он уже заходил в комнату. Была б его воля — остался бы здесь. Но сейчас сильного желания не возникло: надо как можно быстрее найти эти злосчастные бинты и вернуться к Тигнари.       Наполовину использованная упаковка нашлась в шкафчике над рабочим столом, Сайно поспешно бросил её в карман, ещё раз проверил наличие пистолета на поясе и двинулся обратно в лес.       Показалось или нет — стало ещё темнее. Да уж, без фонарика тут делать нечего, да и одному бродить тоже не очень-то классно. Сайно пробирался сквозь ветви, цепляющиеся за ноги заросли и тихо ругался себе под нос. Без Тигнари он бы сюда не сунулся в одиночку. Нет, Сайно бы даже не жил в этой комнате с прямым порталом в тропики, если бы не Тигнари.       Улыбка удачи перестала быть широкой. Сайно остановился на распутье, которого даже не помнил: видимо, его они проходили, когда шли на вой, потому и в памяти не отпечатался этот путь. Сердце застучало быстрее. Пальцы мелко задрожали. Сайно сжал упаковку бинтов в кармане, словно бы это помогло успокоиться.        Будь что будет. Сайно свернул направо. Лес везде был одинаковым и казался бесконечным. Это не могло не пустить новую волну страха по телу. И, как назло, на вой оленя Сайно уже идти не смог бы — Тигнари отлично постарался успокоить бедное животное.        Снова тревога по поводу живности в этом лесу. А если этот олень лишь притворялся, что ранен? Угодил в какой-то сок, очень похожий на кровь, и просто завыл… Сайно мотнул головой: уже какую-то ахинею начинает придумывать.       Он не понимал, куда шёл. До носа доходил отвратительный запах. Кажется, так пахнет тухлое… мясо? Сайно уже не мог дышать, а успокоиться не помешало бы. Такая глупая, тревожная и подстать запаху отвратительная мысль прокралась в голову.        «Это не Тигнари. Это не Тигнари…»       А что тогда может ещё так пахнуть, как не труп? Сайно переступил с ноги на ногу. Сдались же эти бинты Тигнари… И вообще этот олень.       Теперь курс лежал к источнику тухлого запаха. Сайно шёл и шёл, то и дело морщась и морально подготавливая себя к предстоящей «картине». Молился, чтобы Тигнари был жив. И повторял его имя, надеясь, что тот услышит.        Апогеем мерзости стал какой-то огромный цветок. Сайно, зажав нос меж пальцев, что, кстати, совсем не помогало скрыться от запаха, приблизился к растению. Пять его красных лепестков были покрыты какими-то белыми пятнами, а место, где Сайно у других цветов привык видеть нектар, оказалось впалым. Размером эта гадость походила на большую тыкву. И да, запах исходил от неё. Благо, хоть не от трупа. Голову начало кружить, в глазах — мутнеть, и Сайно принял решение ретироваться обратно к непентесам: уже понятно, что на распутье выбрал не ту дорогу.        То и дело казалось, что вонь осталась с Сайно навсегда. Трава опять шуршала под ногами, на оголенные части тела садились насекомые, кусались… Сайно тысячу раз пожалел, что согласился на прогулку в этом лесу.       Дойдя до непентесов, Сайно вдруг застыл. Тревога, до этого сидевшая где-то в груди, расползлась по всему телу.       Около растений лежал Тигнари. С закрытыми глазами. Без движения.       Резко сорвавшись с места, Сайно упал на землю коленями и быстро поднял тело любимого.       — Нари? Нари! — он тормошил его, но тот никак не реагировал.       Сайно крупно задрожал. Поднеся ладонь к приоткрытому рту, он не почувствовал признаков дыхания. Пульс участился. Сайно вспотел. Стал проклинать всех и всё. Аластора, оленя, себя…       Это не может так кончиться. В Аду же нельзя умереть два раза… Так ведь?..       — Нари… Нари, пожалуйста, очнись… — сбившимся голосом повторял он. — Тигнари, пожалуйста, я больше никогда не буду шутить… Если это твоя глупая шутка, то…       Сайно не договорил, проглотив горький ком. Тряс бездыханное тело и еле подавлял слёзы, норовящие брызнуть из глаз. Больше всего на свете Сайно боялся потерять Тигнари. Одного раза уже хватило. А теперь…       Лбом он прижался к груди и всхлипнул, сжимая Тигнари, словно бы это могло помочь вернуть его к жизни. Себя Сайно уже откровенно не сдерживал. Сердце рвалось на куски. Внутри груди разрасталась та пустота, какая возникла после смерти Тигнари в прошлой жизни.       Сайно не смог защитить. А ведь так убедительно говорил о том, что сделает это.       Сбоку донёсся еле уловимый шелест. И осторожный голос:       — Сайно?..        Названный вмиг оторопел и распахнул глаза. Тигнари продолжал безжизненно покоится на смуглых руках. А обладатель этого самого голоса приблизился, а после издал удивлённый вздох. И только тогда Сайно собрал остатки расплавившейся уверенности, обернувшись.        Перед ним стоял обомлевший Тигнари. А главное — живой. Рядом с ним находился тот самый оленёнок с перевязанной — не бинтом — ногой. Сайно недоумённо перевёл взгляд с них на то тело, что он только что тормошил, чуть ли не захлёбываясь в страхе.       Ещё один Тигнари?..       — Что за нахуй… — только прошептал Сайно и утёр глаза.        Тигнари присел на корточки и осмотрел самого себя, точнее, нечто, что было как две капли воды похоже на него. Сайно с недоверием глядел на подошедшего.        — Видимо, это оккепс. Нам в Амурте говорили про это растение, — Тигнари поморщился. — Чем пахнет?       — К-какой оккепс?! — Сайно сжал накидку в своих руках и проигнорировал вопрос: видимо, запах от того цветка-переростка и правда приелся.        — Растение-отражатель, — пояснил Тигнари. — Его листья напоминают зеркала, и, когда оккепс «замечает» кого-то: животное или насекомое, то принимает его облик, который используется в виде приманки. А потом ловит в свои…       Договорить Тигнари не успел: оккепс раскрыл глаза и резко поднялся на «ноги», повалив Сайно на спину. Всё произошло настолько внезапно, что страх сменился абсолютным непониманием.        «Тигнари» накинулся на Сайно, но второй успел увернуться. Снова завыл, завопил олень. Настоящий Тигнари отпрянул в сторону, схватившись за сумку, уши его встали дыбом, а хвост разбушевался.        Оккепс продолжал нападать, пока Сайно пытался задеть любое слабое место. Оленёнок скакал по дороге, громко выл. Птицы хлопали крыльями. «Тигнари» был юрким. Сайно еле-еле отскакивал и пытался повалить растение на землю. И только когда уронили его, в бедро что-то упёрлось. Рука сама потянулась к пистолету. 

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Кавех и аль-Хайтам проходили мимо какого-то здания, около которого решил остановиться второй. Он кивнул на крышу, сложил руки на груди и безучастно произнёс:       — Я там жил до Отеля.        Даже сложно представить, как там можно было жить. Кавех повторил позу аль-Хайтама и с нахмуренными бровями всмотрелся в перила.        Вспомнился тот самый жутко интересный вопрос, который до этого Кавех всё боялся озвучить. И сейчас, казалось, настал подходящий момент.        Доверие, правильно? Все мысли нужно озвучивать, чтобы не было недопониманий. Так ведь?       — А как ты всё-таки умер, аль-Хайтам? — осторожно поинтересовался Кавех, склонив голову набок.        Аль-Хайтам тяжело выдохнул. Да уж, вспоминать тот злополучный день не хотелось теперь ему. И не потому, что он повстречал свою смерть.        — Под машину попал.       Сразу послышалось удивлённое: «Ой!». Кавех почесал в затылке и понурил голову.        — Ничего страшного, мне приятно осознавать, что последнее увиденное мной — закат. Он напомнил о тебе.        Румянец лёг на щёки. Кавех снова ощутил прилив тепла в груди и стушевался. Аль-Хайтам сказал «закат»?       — А ты… как за дорогой не уследил?       «Небось книжку читал», — хотел добавить Кавех, но вовремя одёрнул себя, понимая, что не к месту такие комментарии.       — Задумался и не посмотрел, куда шёл, а в наушниках музыка играла.       Аль-Хайтам говорил слишком спокойно, но Кавех определённо уловил нотки тяжести в голосе. Даже представить страшно, каково это, когда на полной скорости в тебя летит машина…       — Напомни мне, когда мы вернёмся, я тебе покажу рисунок один, — только произнёс Кавех, но тут же встрепенулся: — Ой, и ещё. Спасибо, что… рассказал. Мне приятно.       Кавех не знал, что говорить. Но на выручку пришёл аль-Хайтам, глянув на часы в телефоне.       — Не за что. Я как раз думал предложить возвращаться. Чарли хотела очередную игру провести.       — А… — Кавех ещё немного поразмыслил и кивнул. — Пойдём.        До Отеля они дошли в молчании. По правде говоря, подобного рода прогулка и правда смогла отвлечь Кавеха от мыслей об Энджеле. Стало куда спокойнее, но желание разговора не уменьшилось ни на грамм. А ещё не покидал вопрос: почему огонь из птичьего клюва никак не обжёг кожу?       На карнизе этой самой птицы уже не было, а Кики спокойно лежала на коленях у Пентиуса в гостиной. Хаск скучающе чем-то занимался за стойкой, а остальных не было видно. Кавех вздохнул полной грудью и обратился к Хаску:       — Энджел не приходил?       Тот помотал головой, не отрываясь от бокалов. Кавех грустно вздохнул, проверил последнюю активность — всё ещё десять утра — и поджал губы. Аль-Хайтам взял его за руку.       — Ты просил напомнить про рисунок.       — Точно.        И оба поплелись на третий этаж. Из-за двери в комнату сорок девять доносились приглушённые крики, принадлежащие какому-то животному. Кавех уже было хотел постучать и спросить, всё ли в порядке, но аль-Хайтам настоял на том, что пока там живёт Сайно, то переживать не о чем — он всегда всё держит под контролем. Про то, что их комната смежна с лесом, и аль-Хайтам, и Кавех знали. И первый каждый раз, как речь заходила об этом, пожимал плечами: ему было невдомёк, как вообще возможно жить в подобных условиях. Это же буквально нарушение комфорта одного из хозяев комнаты.        Как только парни дошли до своей, в руках аль-Хайтама оказался блокнот, на второй странице которого был изображён тот самый серый закат, какой и остался в памяти.        Аль-Хайтам внимательно всматривался в каждую деталь: деревья, перила моста, само солнце, уходящее за горизонт. Если бы были цветные карандаши, рисунок бы не отличался от действительности. Память Кавеха никогда не подводила.        — Почти как настоящий, — аль-Хайтам протянул блокнот обратно.       — Да, я… — Кавех закрыл его, — когда рисовал, немного про тебя думал… — ушёл в шёпот.       Аль-Хайтам неслышно усмехнулся. Так по-доброму. Без капли злобы. Оба легли на кровать, и Кавех устроился на руке аль-Хайтама, закинув ноги на его. Второй никак не поморщился, лишь взял книгу с тумбы и открыл на нужной странице.       — А как ты без закладки понял, где остановился? — поинтересовался Кавех, всматриваясь в текст.       — Запомнил номер страницы.        Кавех вскинул брови: память-то может у него и была хорошая, но если дело касалось книг, то он всегда пользовался закладками. Поражаться уму аль-Хайтама можно было сколько угодно.       — Почитаешь мне? — уголок губ поднялся вверх.       Аль-Хайтам выдохнул и перелистал к самой первой странице. Кавех встрепенулся и сел.       — Я думал, ты начнёшь с момента, где остановился, — даже как-то обиженно воскликнул он. Не хотелось из-за своей же просьбы лишать аль-Хайтама дальнейшего прочтения.       — Ты тогда не поймёшь, о чём идёт речь.        Кавех спорить не стал: улёгся обратно и приластился к плечу, слушая голос над собой. А у аль-Хайтама он, оказывается, такой убаюкивающий, что сразу захотелось спать.        Какую там игру хотела провести Чарли? Кавех вовсе позабыл про неё, хоть и хотел прийти. Невесть откуда взявшаяся усталость брала своё.       Мысли уносились далеко-далеко под размеренное прочтение. О чём книга, Кавех, признаться, не совсем вник, но ему было приятно слушать аль-Хайтама, лёжа при этом на нём.

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Пистолет с уже снятым предохранителем валялся в траве. Сайно отскочил от дерева, в очередной раз уворачиваясь от удара дикого растения. Сделав кувырок, он приблизился к пистолету и почти сжал его, как оккепс выплюнул какую-то сеть, откинувшую Сайно к ближайшему дереву.       — Сайно! — Тигнари сделал рывок к нему, но тот лишь выругался и крикнул:       — Возьми пистолет! Быстро!       По телу Тигнари прошёлся ток: он же никогда раньше не стрелял. Но желание спасти Сайно оказалось сильнее страха. Тигнари ловко прыгнул к траве, схватил пистолет двумя дрожащими руками, целясь в оккепс, что подходил к барахтающемуся в сетке Сайно.       Грохот, остро вперившийся в уши.       Сработала отдача.       Выстрел пришёлся в затылок.       Растение, принимавшее облик Тигнари, задёргалось, как непослушный хвост настоящего. Оболочка начала меняться, пока наконец оккепс не рухнул на траву, разбросав крупные семена. Тигнари отбросил пистолет и подбежал к Сайно, распутывая из сети. Помогли выуженные непослушными руками ножницы.       Вскоре Сайно поднялся и пытался отдышаться, согнулся пополам. Тигнари склонил голову набок и заломил брови.       — Он тебя не поранил? — с беспокойством поинтересовался он и стал в темноте осматривать Сайно.       Тот помотал головой и стал разминать мышцы.       — Почему он вас с этим оленем не трогал?.. — Сайно зажмурился. — Я не имею в виду то, что я хотел бы этого, просто…       — Ты вступил с ним в контакт, и между вами, грубо говоря, образовалась связь…       Вот как. Сайно наконец вытянулся и стал наблюдать за тем, как Тигнари вышел вперёд и присел, чтобы собрать семена.        — Нари, ты издеваешься? Не трогай его, — адреналин потихоньку начал выходить.       — Но это редкое растение…       — Твоё «редкое» растение чуть не прикончило нас! — Сайно не проконтролировал, как повысил голос.       Тигнари помедлил. К нему подбежал оленёнок и толкнулся мордочкой в оголенное плечо, прося ласки и успокоения после драки.       — Пожалуйста, давай закопаем семена подальше отсюда, а остальные я заберу с собой. Обещаю, что не буду выращивать его около нашей комнаты и лишний раз к нему не подойду.       Сайно утёр потный лоб и хотел что-то было сказать, но отмахнулся. Оленёнок приблизился теперь и к нему, облизывая влажную щёку. На коже сразу почувствовалась колющая боль, и Сайно, проведя ладонью по ней, заметил алые следы.       — У этого оленя острый язык! — и отпрянул от животного.       — Как так? — Тигнари подошёл ближе и осторожно коснулся оленьей мордочки. И правда: язык был покрыт чем-то похожим на иголочки. — Сайно, прости, я тебе обработаю рану… И вообще, прости меня за всё…       Поцеловав любимого в больную щёку, Тигнари крепко-крепко обнял его, продолжая извиняться за своё упрямство. Сайно наконец успокоился в его руках и отмахнулся:       — Собирай семена, и пойдём отсюда.       Губы Тигнари сложились в улыбку: он принялся собирать их в ладонь, шурша травой. И только сейчас Сайно заметил, что воротника у водолазки не было. Он нахмурился и оглядел роющего что-то в кустах оленёнка: его нога была перевязана чем-то чёрным.       — Я зря за бинтами ходил? — поинтересовался Сайно, присел рядом с Тигнари, закрепил пистолет на поясе и стал помогать со сбором семян.        — А? Ну… — тот хихикнул. — Ничего не зря. Судя по запаху, ты и раффлезию мою повстречал.       Сайно поморщился.       — Лучше бы не делал этого. Мне теперь от запаха не деться! 

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Спустя несколько минут Сайно вышел из душа, при этом обмазавшись самыми разными кремами и гелями, чтобы перебить мерзкий запах. Вышло, но какие-то нотки всё ещё можно было уловить. Тигнари сказал, что не стал бы спать с Сайно этой ночью, ссылаясь на острый нюх, но оба прекрасно понимали, что это просто шутка. Горячая вода могла немного унять мышцы, разболевшиеся от внезапной драки.         Тигнари, как и сказал, обработал раненую щёку и ещё раз извинился за всё произошедшее в лесу. Сайно убрал пистолет обратно в тумбу и спустился в гостиную.       Там уже происходила какая-то суета: Чарли в кругу Пентиуса, Ниффти и Вэгги с натянутой улыбкой (возможно, думала, что на очередную игру придёт больше народу) что-то рассказывала. Сайно, на своё счастье, остался незамеченным и запрыгнул на барный стул, заказал чего-то крепкого, лёгши на стойку.        — Что с щекой и какой повод? — с усмешкой спросил Хаск, наливая виски.       Сайно взял стакан в свои руки, отпил и протёр лицо ладонями.        — Ты в жизни своей не поверишь…