Душа на весах

      Кавех шёл по пустой улице. Вокруг не было ни души. Лишь чувство страха не покидало ни на секунду. Больно знакомые ощущения.        Вдали показалась чья-то фигура. И Кавех не являлся бы собой, если бы не узнал в ней отца. В этот раз он не был похож на мумию, на живого мертвеца или ещё на какое-то чудовище. Сейчас отец стоял в одиночестве и светился, как самый настоящий ангел.        Сердце пропустило удар. Кавех понял, что находится во сне. И, конечно, сразу просыпаться не захотел. Сколько угодно он мог тешить себя мечтами о Рае, но сны — пока что единственное место, где была возможность встретиться и поговорить с отцом. Оставалось надеяться лишь на то, что картинка не сменится ужасным кошмаром, который запрячется на подкорку сознания и будет скрести своими когтями и без того пошатанную психику.        Кавех мотнул головой и медленными шагами приблизился к отцу. Тот никак не отреагировал.       — Пап?.. — голос дрогнул.       Рука прошла сквозь плечо, и это норовило расплакаться. Кавех бы отдал жизнь за одно прикосновение к тому, по кому он скучал больше всего на свете.        — Обиженным не разрешено прикасаться к святым, — донеслось над самим ухом.       Тело обдало мурашками. Голос был до боли знаком. Помехи, насмешка… Конечно, принадлежал он Аластору. Повернувшись, Кавех дёрнулся и чуть не упал прямо на землю.       Перед ним стоял Аластор, но только сильно вытянувшийся в размерах. На голове не рога — буквально уродливые деревья. А глаза настолько безумные, что при одном только взгляде на них хотелось зажаться в угол и оставаться там до конца своих дней.        Но ведь в Аду нельзя умереть…       Кавех почувствовал себя настоящей вошью, которую вот-вот раздавят, лишь наступив. Но Аластор продолжал смотреть, сводить с ума.        — Кавех, дорогой мой, — голос подал отец. Такой же тёплый, как и несколько лет назад. Не тот, что орал: «Из-за тебя мы умерли» в предыдущем кошмаре. — Не опускай руки. Мы встретимся, мы обязательно…       Слёзы сдержать было невозможно. Кавех закусил нижнюю губу, глядя на родную улыбку близкого человека.        — Ты сильно нагрешил, самоубийца, — посмеялся Аластор.       Размашистая рука загорелась ярко-зелёным светом и приблизилась к Кавеху. Казалось, она могла запросто оторвать его от земли и сжать до хруста костей.        — Я могу избавить тебя от обид. Одна лишь сделка…       Даже во сне Кавех вспомнил слова Энджела. Тело задрожало.       — Аль-Хайтам объяснился, сынок… Зачем ты обижаешься? — встрял отец.        Неприятное чувство обожгло грудь. Голову словно сдавило с двух сторон. Кавех попытался остановить слёзы, но безуспешно. Если подсознание так безжалостно решило ткнуть его в собственные противоречивые мысли через сон, то Кавех готов был вырезать мозг, чтобы не думать вовсе. И, конечно, он уже пожалел о том, что не проснулся сразу же. Сейчас этого сделать не получалось.       — Его слова — пустой звук. Время идёт, глупец. Ты сам однажды поймёшь, в какую яму себя закопал, — Аластор щёлкнул пальцами, и конечности вмиг оплели алые верёвки.        Первая фраза вперилась эхом в уши.       Пустой звук. Пустой звук.        Слишком правдоподобные ощущения для обычного сна. Кавех дёрнулся в попытке вывернуться, но Аластор тащил его за собой, уводя дальше от отца.       — Отпусти! Отпусти меня!.. — брыкался Кавех, но слова заглушались.        — Одна сделка… Ты будешь счастлив… — повторял Аластор из раза в раз.        Сердце забилось чаще.       — Отпусти!.. — Кавех оборачивался на мирно стоящего отца, и слёзы брызнули из глаз новым потоком.       Паника, смешанная с гневом, плескалась через края невидимой чаши, но все капли разбивались о непоколебимую насмешливость Аластора. Как Кавех ни старался, выпутаться из этих верёвок не получалось. Да и силы подводили.       Перед глазами возник огромный лист пергамента с неразборчивым текстом. Сердце ушло в пятки. Кавех поднял глаза на Аластора, но в руках тут же возникла ручка.        — Оставь подпись.        Кавех замотал головой, но рука сама тянулась к пергаменту. Ручка словно приклеилась к пальцам. Аластор хищно клацнул зубами и прищурился.        — Нет-нет-нет-нет! — кричал что есть мочи Кавех.        Ручка коснулась листа, и…       Кавех подорвался с кровати как ужаленный. Ледяной пот струился со лба. Понадобилось несколько минут для осознания, что никакой договор подписан не был, Аластор не вырастал в размерах, а отец безмятежно не смотрел на страдания собственного сына. Кавех пытался отдышаться, точно вместо пробуждения он наконец вынырнул из бескрайнего океана, в котором беспомощно тонул.       Мысли начали резать возбуждённый накатившим страхом мозг. Повторялась одна и та же фраза.       Пустой звук. Пустой звук. Пустой звук…       Словно находясь в трансе, Кавех сжал и разжал ладонь, в которой во сне была зажата ручка.        — Я ничего не подписывал… всё хорошо… — пытался успокоить себя он.        А вдруг Аластор умеет проникать в сновидения? Кавех поёжился. Комната, которая и так слышала и видела многое, перестала быть безопасным местом совершенно. Руки сами потянулись к телефону. 

Кавех: Энджи, приди, пожалуйста, ко мне. 

      И только сейчас глаза метнулись к времени на часах.        Три тридцать ночи.        Сколько бы времени ни было, а Энджел всё же пришёл. И не один: за ним увязался крошечный поросёночек. Кавех чуть ли не запищал от того, насколько ласковым оказался Толстый Наггетс — так его звали. Пересказывать кошмар, когда на руки просилось розовое чудо, стало гораздо легче. И лишь один вопрос был задан: почему Энджел раньше не познакомил с Наггетсом?        Ночевать решили вместе: Кавех в обнимку с поросёнком, Энджел — рядышком.        — Не переживай так сильно, — успокоил Энджел, ложась на соседнюю подушку. — Это всего лишь сон. Я уверен, всё, что сказал тебе тот полосатый, — не пустой звук… 

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Энджел проснулся, когда наступил день. Кавех всё ещё тихо посапывал, прижимая Наггетса к груди, и, по-видимому, кошмары уже не снились. Облегчённо выдохнув, Энджел включил телефон и заметил несколько новых сообщений от ненавистного абонента. Валентино, конечно же. Вечером опять съёмки.        Выйдя из комнаты, Энджел принялся отвечать. Правда, совершенно не смотрел, куда шёл. И по случайности впечатался в кого-то, чуть не выронив телефон.        — Блять, — Энджел нахмурился и тут же осёкся, подняв глаза.        Аль-Хайтам. Он отступил на шаг, а после перевёл взгляд на дверь, из которой только что Энджел вышел. Второй тут же убрал телефон в карман и кашлянул в кулак.        — Как Кавех? — послышалось или нет, но Энджел словно уловил чёрствые, ревнивые нотки в этом вопросе.        — Спит. Ему кошмар приснился, поэтому мы вместе ночевали, — ляпнул он.       Под непроницаемым взглядом аль-Хайтама Энджел был готов расплавиться. И, казалось, он даже понимал, почему Кавех так не хотел с ним разговаривать: не каждый выдержал бы подобный из ниоткуда взявшийся напряг.       А в голове аль-Хайтама отчётливо возникло воспоминание, когда Кавех и Энджел уже засыпали вместе. Один на втором сверху. Прямо в гостиной. Когда Чарли их ещё и фотографировала.       — Любезно с твоей стороны, — всего лишь сказал аль-Хайтам и, натянув наушники, двинулся дальше по коридору.       Энджел стушевался. В голову полезли неприятные мысли: не ухудшил ли он и так натянутую ситуацию между Кавехом и аль-Хайтамом? Не подставил ли друга? А ведь Энджел, напротив, так хотел, чтобы у них всё нормализовалось…       Проводив аль-Хайтама взглядом до дверей в ванную комнату, Энджел достал телефон и двинулся в гостиную.        А там уже собрались все, кому не лень. И Сайно с Тигнари, и Вэгги, и Пентиус, и Ниффти, и Хаск. И, конечно же, Чарли, что металась из стороны в сторону около какой-то огромной доски, обклеенной изрисованными листами.        — Ты вообще спала? — поинтересовался Тигнари, оглядывая всю эту картину.        — Чарли… — Вэгги неуверенно склонила голову набок.       — Нет-нет-нет-нет. Я всю ночь пыталась понять, почему Отель не работает, — она скомкала один из листов и только сейчас заметила, что все смотрели только на неё.       Энджел переглянулся с Сайно и Тигнари и подозвал их к себе. Третий вильнул хвостом и навострил уши.       — Парни, э-э… а тот полосатый, он… — Энджел всё не мог подобрать нужные слова так, чтобы не выставить самого себя идиотом, — у них с Кавехом какие взаимоотношения были до смерти?       Сайно вопросительно поднял бровь.       — Полосатый — это ты так аль-Хайтама называешь? — уточнил он.       — Ну, а как ещё? Ходит с этими полосами… — Энджел поднял руки, как бы прерывая эту тему. — Так что?       — У них всегда было всё сложно. Точнее, просто, но они всё усложняли, — начал Тигнари.       Сайно поддакнул. За их спинами начались какие-то разборки, отчего Тигнари поджал уши.        — Они не встречаются? — Энджел почесал в затылке.       И сразу донёсся смех со стороны Сайно. Он согнулся пополам, хватаясь за живот.        — Да они скорее на стену полезут, чем будут встречаться!        — Сайно! — Тигнари сложил руки на груди. — Нет, не встречаются, но по крайней мере Кавех определённо испытывает к аль-Хайтаму симпатию. Поэтому ему так сложно с ним поговорить. Я бы рискнул предположить, конечно, что и аль-Хайтам что-то может чувствовать, но он об этом никогда прямо не скажет. Он не такой человек.        Энджел поколебался минуту-две, а после пересказал, как столкнулся с аль-Хайтамом буквально несколько мгновений назад. В голову всё лезло воспоминание о пьяном предложении Кавеха переспать, но Энджел старательно фильтровал всё, что говорил. Тигнари внимательно слушал, анализировал, и Сайно поспешил успокоить:        — Аль-Хайтам тебе ничего не сделает. И Кавеху — тоже.        — Сайно прав. Даже если представить, что аль-Хайтам может оказаться ревнивым, то он явно не из тех, кто сразу пойдёт ва-банк.        Глаза Сайно мимолётно блеснули.       — А говорил, что в картах ничего не понимаешь!        Тигнари коротко улыбнулся. Энджел закивал, раздумывая, пойти покурить или нет, как вдруг до ушей донеслась насмешливая фраза Хаска:       — Проблемы с папой.        В диалог Энджел вклинился моментально: ясно, что Чарли, по-видимому, собиралась позвонить самому Люциферу и попросить помощи с Отелем. Ниффти выжидающе глядела на неё, словно хищник, охотившийся на добычу. Пора уже привыкнуть: эта крошечная девчонка ещё та любительница «плохих мальчиков», а появление Владыки Ада собственной персоной — как точное попадание по всем её фетишам.        Правда разговор Чарли по телефону выходил… немного жалким? Энджел переглянулся с Хаском, вскинув брови. Вэгги взяла любимую за руку, успокаивая. И только когда фразы типа «Папа, ну пожалуйста!» прекратились, Чарли облегчённо выдохнула.       — Через час он будет здесь, — скромно сказала она.       — Так, народ! — Вэгги развернулась ко всем и на повышенных тонах приказала всем прибраться.        Хаск пожал плечами и толкнул Сайно в бок.       — Драма выше, чем между Кавехом и аль-Хайтамом… — тихо прокомментировал второй на мохнатое ухо.       Видимо, Сайно нужно поучиться шептать, а не говорить вполголоса в надежде, что его не услышат. Потому что Чарли как кипятком ошпарили.       — Кавех! Точно!.. — и заметалась по гостиной. — Нам нужно подумать, как помирить его с аль-Хайтамом… Может, разлад между постояльцами и есть причина, по которой Отель не работает?..       На лицах Сайно с Тигнари читалась лишь неуверенность вперемешку с жалостью. Ну ведь только что Энджелу говорили, что у этой двоицы всегда всё сложно!       — Чарли, они…       — Ни слова больше! — она остановилась. — Сейчас мы устроим уборку, чтобы как следует встретить моего папу, а потом разберёмся с мальчиками!        Оставалось только послушаться. Чарли не переубедить: она в жизни не поверит, что существуют два человека, которые постоянно цепляются друг к другу из-за мелочей.        Сайно прошмыгнул в самый дальний угол гостиной, где по какой-то причине было больше всякого хлама, чем где-либо ещё. Тигнари поморщил нос, и оба принялись разгребать коробки.        Спустя пару мгновений совместных усилий глаза Сайно вдруг округлились, а сам он указал на привлёкший внимание объект.       — Тигнари, смотри! Рояль…       Тигнари улыбнулся и подошёл поближе, смахивая с него пыль и поднимая крышку. Клавиши немного пожелтели от времени, а может, и всегда такими были. Пальцы легли на ля, до диез и ми, а после на си, ре и фа диезы. Самые простые аккорды, но какие красивые по звучанию. Рояль был немного расстроенным. Тигнари протёр подушечки пальцев и взглянул на Сайно.       — Теперь моя очередь, — тот пододвинул одну из коробок ближе к роялю и уселся.        — Не смею мешать, маэстро.       Парни захихикали, и Сайно, выпрямившись, стал вспоминать постановку пальцев. Всё-таки за какие-либо инструменты он не садился очень и очень давно.        Спустя пару минут Сайно размялся и начал выводить незамысловатую мелодию. Взгляд сосредоточился, нога легла на среднюю педаль. Тигнари аккуратно запрыгнул на верхнюю крышку рояля и опустил взгляд, в такт качая головой.       — Эта песня для моей единственной настоящей любви — Тигнари.       Лицо вмиг покраснело, Тигнари сразу закрыл его ладонями, пока ноты лились из-под пальцев Сайно.        — Tigh... you're so cool. And with my stars, we're gonna rule. Understand? I'm gonna love you till my very end…        Что может быть прекраснее, чем любимый человек, который сочиняет песню на ходу и посвящает её тебе? Тигнари не мог сдержать улыбку, даже несмотря на уже болеющие от неё щёки. Сайно и при жизни прекрасно играл на клавишных инструментах, но то были всегда разные вальсы или попытки в известные симфонии. Рояль расстроен, несмотря на это, подобный расклад только добавлял атмосферы. Песня выходила безмерно красивой.        — Nari, Nari, Nari, Nari, Nari, I love you! — Сайно мелодично протянул последнее слово и поднял взгляд на засмущавшегося Тигнари. Ему понравилась подобная реакция.       Сайно продолжил петь. Так чувственно. Так тепло. Так по-своему. Каждое слово пробиралось в самое сердце, цепляло душу, её струны, согревало всё. Словно на грудь кто-то пролил чуть остывший чай, и теперь влага расползалась по одежде. Тигнари утирал с глаз слезинки, но те снова норовили стечь по порозовевшим щекам.        — Tighnari at the end of the line! I'll make you mine!        «Я уже и так твой…» — пронеслось в голове у Тигнари.        Снова душещипательный припев. Сайно точно поставил цель растопить Тигнари и превратить в небольшую чувственную лужицу. Они даже на время забыли, что находятся в Аду, забыли, что помогали с уборкой, — настолько хорошо.        — Tighnari, Tighnari… — Сайно отдавался пению, играясь с именем любимого.        Пальцы бегло прошлись по всем октавам, Сайно резко убрал руки с клавиш и ногу с педали.        — Ты понял? — по-доброму усмехнулся он и прикрыл крышку.        В ответ Тигнари лишь спрыгнул на пол и приластился к груди Сайно. Губы коснулись тех, с которых слетали все те пропетые слова. Тот усмехнулся прямо в поцелуй, прижимая Тигнари к себе ближе, хотя, казалось бы, куда ещё. Хвост задвигался из стороны в сторону, попутно нанося мягкие удары по рукам Сайно. Так и не скажешь, что это далеко не первый их поцелуй — они всегда с такой отдачей, с такой чувственностью и страстью касались губ друг друга, словно в последний раз. И руки были везде. Сейчас Сайно пусть и не сидел за роялем, но всё так же одними лишь прикосновениями вызывал приятные ушам звуки. Тигнари игриво прикусил его нижнюю губу и оттянул, довольствуясь румянцем на смуглых щеках. А Сайно, зарывшись пальцами в волосы, так приятно массировал кожу головы… Хвост всё метался, точно отражение переполняющих Тигнари чувств в этот момент.       — Вот это у вас уборка, — донеслось сбоку.       У Хаска готова была челюсть отвиснуть. Ладно, поцелуи поцелуями, но не когда через час прибудет Владыка Ада! Свои мысли Хаск не озвучил. Сайно медленно отстранился от Тигнари и заулыбался, как влюблённый дурак.        — Вы бы тут ещё потрахались, — беззлобно бросил Хаск и кинул по тряпке каждому.        Тигнари лишь хихикнул. По правде сказать, он успел возбудиться. Чего скрывать? Сайно тоже.

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Уборка была закончена примерно за сорок минут. Конечно, дело всегда идёт быстрее, когда над ним потеют аж двадцать две руки, считая все пары Энджела. Пентиус и Ниффти испекли потрясающе пахнущие печенья, вся гостиная была отполирована до блеска. Ни Кавех, ни аль-Хайтам не появились, и если первый, вероятно, спал, то нахождение второго оставляло вопросы. Даже Аластор успел попасться на глаза, с улыбкой наблюдая за готовностью присутствующих принять в гости самого Люцифера.        В запасе оставалось ещё двадцать минут: как раз должно хватить на обсуждение. Даже хорошо, что ни одна, ни вторая причина этого самого обсуждения так и не спустилась вниз.        Все расселись на диванах и на полу около камина. Аластор, на удивление, тоже решил поучаствовать в собрании, потому притаился у стены.        — Итак, Сайно, Энджел, Тигнари, вы втроём знаете Кавеха лучше всех, что обычно ему помогает в подробных ситуациях? — Чарли занесла ручку над блокнотом и серьёзно посмотрела на названных.        Энджел почесал в затылке: он явно знал Кавеха хуже, чем сладкая парочка. Ему льстило, что Чарли перечислила и его, причём во вторую очередь. Было принято решение затихнуть.        — Кавех эмоциональный, ему просто нужно время, чтобы отойти, — осторожно произнёс Тигнари, махнув хвостом.       — Да, и аль-Хайтам об этом тоже знает, как никто другой, — уже чуть более неуверенно Сайно дополнил: — поэтому не лезет, наверно…       Аластор прищурился и что-то хмыкнул: по лестнице спускалась одна из причин этого мини-собрания. Аль-Хайтам, всё такой же отчуждённый, в наушниках, но уже без книжки, следовал к барной стойке. Он мимолётно вскинул брови, заметив, как все присутствующие не сводили с него взглядов и лишь понадеялся, что никто к нему не пристанет. Энджел невольно поджал ноги к груди.        — Аль-Хайтам… ты не мог бы выйти? — Чарли отбросила блокнот и преградила дорогу.       Аль-Хайтам стянул наушники и вопросительно поглядел на неё. Ощутила она почти то же самое, что и Энджел час назад. Вот всегда хайтамский взгляд, даже если был расслабленным, казался остальным пугающим. Он запросто мог поконкурировать с Аластором.        — Ладно… — губы Чарли растянулись в глупую улыбку. — Иди-иди, конечно, я не могу тебе запрещать…        Сайно закрыл лицо ладонью. А аль-Хайтам даже не понял, почему Чарли настолько распереживалась, так что просто пожал плечами.       — Почему бы тебе не выйти отсюда? — вкрадчиво прошептал Аластор, поднеся микрофон к губам. — Скоро сюда прибудет сам Люцифер.        Аль-Хайтам дрогнул, поправил наушники, взял бутылку воды и удалился. Чарли проводила его взглядом и осела на диван.        — Я не понимаю… почему так сложно? — взгрустнула она, растирая лицо.       — Потому что это аль-Хайтам и Кавех, — в унисон ответили Тигнари и Сайно.       К Чарли подсела Вэгги и приобняла за плечи.       — Милая, ты сейчас себе все нервы истреплешь. Они взрослые люди, сами поговорят, когда сочтут нужным…       — Вэгги права, Чарли, — согласился Сайно.        — Ну какой из меня тогда… проповедник искупления? — нужное слово еле подобралось. — Нам надо сделать так, чтобы они завязали разговор.       — Они же не шнурки, — выпалил Сайно.       И повисла неловкая пауза. Хаск шлёпнул себя по лбу и, конечно, Тигнари бы сделал то же самое, если бы не погрязал в одних и тех же мыслях, что и Энджел: уж сколько они говорили Кавеху про разговоры…        Со стороны послышался какой-то склизкий звук, а после шипение. Все устремили взгляды на источник: то был Пентиус.       — Может, тогда мы запрём их где-нибудь, и я направлю на них своё новое изобретение?..       — Нет! — крикнули все хором.       — Ну, я просто предложил… — и Пентиус отвернулся.        Сайно приложил руку к подбородку, пытаясь вспомнить хоть одну сцену примирения, которую мог застать. И ничего в голову не лезло. Да, Кавех и аль-Хайтам действительно постоянно ссорились на людях, но мирились лишь наедине с собой. Наверно, им просто не хотелось, чтобы кто-то видел их «слабые» стороны, какими они считали обычное свойство идти на компромиссы.        — Давайте просто оставим их в покое? — Энджел встал с пола и отряхнулся. — Я не знаком с тем полосатым лично, да и не особо мне хочется, но Кавеха я точно под дуло смертельной машины не поставлю.        — Правильно, Энджел, — Тигнари закивал. — Аль-Хайтам не такой ужасный, как вы могли подумать. Так что…       — Да всё-всё! — хвост Пентиуса разбушевался похлеще тигнарского при поцелуе.        Чарли поджала губы и покосилась на пустой лист в блокноте, сложив брови домиком. Да уж. Упрямство было сильнее всех сказанных парнями слов. Может, отец сможет посоветовать что-то?..       Об отце. Чарли глянула на часы и подскочила с дивана: он должен был явиться с минуты на минуту. Бросать дело на полпути совершенно не хотелось, но Чарли надеялась, что Люцифер сможет внести свой вклад в ситуацию Кавеха и аль-Хайтама. Поколебавшись, она раскрыла входную дверь.       О Кавехе. Он, явно спросонья, спускался по лестнице, прикрывая ладошкой рот. Не успело с губ сорваться: «Доброе утро», как Кавех встал как вкопанный. На пороге Отеля стоял невысокий мужчина, внешне очень похожий на Чарли. Не нужно быть учёным, чтобы понять: это Люцифер. Владыка Ада. А Кавех совершенно не при параде. Ток пробрал тело. Сбежать не удалось — вмиг подоспевшие Сайно и Тигнари повели друга вниз.       — Вы что?! Почему не сказали? Я выгляжу ужасно! — вырывался Кавех, но вдруг вспомнил про сон, в котором так же не мог сопротивляться.       Пока Чарли кратко представляла обрадовавшемуся воссоединению отцу своих друзей, в особенности Тигнари, что тоже считался падшим ангелом, Кавех успел проклясть самого себя за сбитый режим. Проснулся бы раньше, смог бы привестись в порядок.        Как только Чарли заметила Кавеха, то сразу схватила отца за руку и потащила ближе. Сайно и Тигнари в секунду испарились. О них ведь уже было сказано.        — А это… — начала Чарли в нетерпении.       — Т-ты… — Люцифер склонил голову набок и осмотрел Кавеха с ног до головы.       Сон как рукой сняло. Кавех весь напрягся. Он уже был готов услышать: «А это не ты жемчужный Тайлер, что пересосался с половиной Ада?», но после долгой паузы Люцифер подошёл ближе, разглядывая Кавеха, словно экспонат в музее. Стало неуютно. Жемчужные щёки вмиг покрылись румянцем.       — Ты случайно не сын… Сатана упаси, не вспомню его имя сейчас…        Что-то в груди откликнулось. Кавех сжался сильнее под изучающим взглядом Люцифера.        — Папа! Кавех очень хороший парень! Скоро он сможет отправиться в Рай, но мне нужна помощь…       — Рай… — зачем-то повторил Люцифер.       — В-вы знали моего папу? Ахзара? — поинтересовался Кавех.        — Ахзар, точно. Да, мы пересекались как-то раз…       Кавех понял, что все затихли, словно мир вокруг него замер на мгновение. А может, ему просто показалось. В душе забушевала настоящая буря. Сердце одновременно оплели страх, удивление и радость. И сжали. В голове сразу, один за другим возникли вопросы, которые получить огласку не успели: Люцифер переключился на Аластора. Гнев, вышедший из воспоминаний о кошмаре, на долю секунды забился в груди. Кавех стал размеренно дышать.        «Просто сон. Просто сон…» — повторял про себя он.        Сбоку подошёл Энджел и увёл к дивану. Снова обе пары рук на теле, и Кавех понемногу успокоился. Зато мысли упёрлись в другие воспоминания всё того же кошмара.       «Аль-Хайтам объяснился»       Когда Кавех с ним поговорит, он сам понятия не имел. Вроде как, пора бы уже поставить точку в затянувшейся ситуации, которую сейчас растягивал как раз Кавех, оставляя лишь запятые. Он точно знал, что аль-Хайтам вот так, не убедившись в спокойствии кавеховской души, не подойдёт со словами о перемирии. Проходили уже. И не раз.        А эмоции всегда шпарили сильно. И обжигали. И мучили. Но избавиться от них — не жить. А Кавех только-только, вроде как, встал на путь истины, зарядившись вчерашней песней Чарли.       «Мы пересекались как-то раз…»       Отец точно в Раю. И если раньше то были догадки, то сейчас Люцифер явно их подтвердил… И как теперь расщепиться?       Тяжело.        И из мыслей Кавеха вырвал грохот: то люстра обрушилась на пол, а после — песня, которую вдруг ни с того ни с сего решил начать Люцифер. Тело вмиг напряглось, но Энджел быстро привёл друга в порядок. Как же сложно будет с ним расставаться, когда душа искупится… Кавех мотнул головой. Старался подумать о чём-то хорошем. Энджел наверняка обрадуется его успехам, а сам найдёт отдушину, например, в Хаске. Если уже не нашёл.        «А я найду кого-нибудь тоже… В Раю», — и Кавех вздохнул.        Люцифер с Аластором сцепились в настоящем песенном баттле, и в слова Кавех старался не вникать. Словно боялся услышать что-то похожее на то, о чём Аластор твердил в кошмаре. Или что-то другое. Да и песня сама, казалось, не нравилась почти никому: на любого глянешь — все с каменными выражениями лица; а Тигнари и то пытался закрыть длинные уши, в чём помогал Сайно. Она однозначно предназначалась для одной лишь Чарли.         Дверь резко хлопнула. На пороге показалась низенькая пухлая женщина, что сразу вклинилась в пение и стала разбрасываться какой-то розовой мишурой во всех, кто присутствовал в гостиной. И Кавех сощурился, подмечая что-то знакомое в ней. По пропетым словам стало известно имя — Мимзи. И оно как-то всколыхнуло что-то в воспоминаниях… Ещё и манера её общения отталкивала так, словно что-то такое Кавех уже чувствовал.        Не успел он опознать новоприбывшую, как по лестнице начал спускаться аль-Хайтам. Кончики пальцев пробрало током. Взгляд сам зацепился за безмятежно приближающуюся фигуру. И только когда Энджел встал и двинулся к барной стойке, у которой удобно расположилась Мимзи, и, пока Чарли быстренько ретировалась вместе с Люцифером и Аластором, Кавех последовал за другом.        Поговорит. Потом.        Аль-Хайтам лишь нахмурил брови, припоминая дневное столкновение с белым пауком, и уселся на освобождённый диван, провожая двоицу взглядом. Наушники он отодвинул машинально.        — Так ты подруга Аластора? — поинтересовался Энджел, садясь рядом с Мимзи.       — А что, тебя это так удивляет? — она взяла небрежно пододвинутый Хаском бокал и чуть не выплескала содержимое, заметив Кавеха. — Ох, Тайлер, наконец-то мы с тобой встретилась снова! — и расплылась в противной улыбке.       Запретный приём. В этих стенах за всё время никто не смел называть Кавеха так. Только он сам.       Кровь в моменте словно перестала циркулировать по венам. Ладони сжались в кулаки. Да, не прогадал Кавех, когда приметил в этой женщине что-то знакомое. Хорошо, что она ещё обниматься не полезла.        Кавех мимолётно бросил взгляд на аль-Хайтама, но успел заметить, что уши тот не заткнул наушниками. Наоборот, слушал. И щёки сразу обдало румянцем.        — Ты таким скромным стал, просто жуть. Никогда не забуду, как мы с тобой выплясывали, а потом… — продолжала Мимзи, не щадя нервы.        Последующие слова до ушей не долетели. Кавех всё не мог сдвинуться с места или сказать хоть что-то в ответ. Мысли уткнулись в аль-Хайтама, который не знал про Тайлера, и в Энджела, который знал. И все молчали. Кроме Мимзи, подливающей масло в огонь.       — С-слушай, ты наверно путаешь его с кем-то, — перебил Энджел, отойдя от шока.        Взгляд Мимзи оценивающе проскользнул по Кавеху.       — Не могу я его путать! Все знают жемчужного Тайлера! Что ты такое несёшь? — она повернулась к Энджелу и щёлкнула пальцами, явно намекая на то, чтобы Хаск подлил ей ещё выпивки.       Всё. Ещё одна проблема. Кавех резко сошёл с места и опрометью кинулся наверх. Он не знал, скажет ли эта Мимзи что-то ещё, переведёт тему или заткнётся вовсе. В любом случае Кавех не хотел показываться в гостиной. Аль-Хайтам машинально привстал, но вскоре уселся обратно. Надо было переварить услышанную информацию.        Почему-то возникло чувство вины перед аль-Хайтамом. Кавех захлопнул дверь в свою комнату, еле подцепил щеколду и стал расхаживать туда-сюда. Наггетс, всё ещё лежавший на кровати, перевернулся, открывая своё мясистое пузико. Рука сама потянулась к нежной коже. Кавех ненадолго успокоился, отдавая ласку беззащитному существу.       Вот же дрянь. Кавех ударил себя по лбу и тут же тяжело вздохнул. Ладно, сам виноват, что был Тайлером какое-то время. Но не его ли личность Кавех пытался принять?.. Вот надо было прийти Мимзи и сморозить эту хуйню! Ещё и при аль-Хайтаме.       «А к чёрту», — впилась мысль.       Кавех открыл блокнот, прокрутил в пальцах карандаш и уселся к изголовью кровати. Что именно рисовать, он понятия не имел. Просто хотел выплеснуть чувства в каком-нибудь пейзаже. Слишком много навалилось: и упоминание об отце, и разговоры о Тайлере. Надо было отвлечься.

✦•┈๑⋅⋯ ⋯⋅๑┈•✦

      Сколько времени было потрачено на вид берега и моря, Кавех, естественно, не знал и не собирался узнавать. Сейчас хотелось только добавить красок в пейзаж и расслабиться окончательно. Мысли, конечно, отошли на второй план. Но не об отце. Море Кавех изобразил не абы какое, а то, на котором он провёл свою юность. До смерти близкого человека и переезда в другое место.       Отвлёк Кавеха какой-то шорох. Окно было приоткрыто, и звук доносился явно с улицы. Мелькнула надежда, что, например, это машина приехала, чтобы забрать Мимзи отсюда, но сознание отчаянно отторгало эту мысль.        Раздался грохот. Точно не машина. Кавех дёрнулся, проведя кривую жёлтую линию, и бросил беглый взгляд на окно. Всё затихло. Только Наггетс испуганно хрюкнул. Что-то противное скрутило живот, а в ушах гудком зашумела кровь — так давала о себе знать тревога. Сведя брови к переносице, Кавех насильно уткнулся в блокнот. Может, показалось? Просто кто-то что-то уронил…       Ещё один точно такой же звук. Теперь и окна где-то на этаже разбились, стены затряслись. Точно не показалось. Сердце понемногу начинало разрывать грудную клетку. Кавех кое-как поднялся с кровати, на которой боязливо крутился Наггетс, и осторожно, на негнущихся ногах поплёлся к окну.        В глаза сразу бросилось скопление демонов. Штук десять, не меньше. И все они держали какой-то столб. Рядом стояло подобие катапульты. Не успел Кавех понять, что происходит, в соседнюю комнату что-то прилетело. Он инстинктивно пригнулся, закрывая голову трясущимися руками. Посыпалась штукатурка. Пол словно из-под ног ушёл.         — Мимзи! Грязная шлюха, где Тайлер?! — отчётливо услышал Кавех.       Кончики пальцев вмиг обледенели. Тело охватила крупная дрожь. Дыхание участилось. Мутная пелена застилала глаза, а шум в ушах продолжал разрывать голову так, что Кавех упал на колени, не в силах больше стоять на ногах, и отполз к кровати в надежде, что никто не заметил его в окне. Отель, который он считал укрытием от всего на свете, словно стал ареной необъявленного конфликта. Наггетс спрыгнул с кровати и подбежал к упавшему Кавеху.       Биение сердца с каждой секундой сильнее отдавалось в ушах, заглушая всё. В последний раз настолько страшно было, наверно, в клубе, когда Кавех туда убежал вместе с Энджелом. Мысли хаотично мелькали в голове, но ни одну в жизнь претворить не вышло бы. Кавех точно прирос к полу. И даже Наггетс, зажавший рубашку зубами и пытавшийся оттянуть его, не справлялся. Тот мёртвой хваткой вцепился в собственные волосы и принялся интенсивно моргать, безуспешно борясь с нахлынувшими эмоциями. С каждым ударом Отель трясся, что-то падало.       Рушилось.        Удары послышались за спиной. Казалось, ещё один, и тело от страха и отчаянья разлетится на мелкие кусочки. Куда деваться? Кавех весь сжался, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, чтобы не задохнуться. Выхода не было. За окном толкучка, что ищет его, а в дверь кто-то ломился.        — Блять! — Кавех машинально схватил Наггетса и вскочил только тогда, когда в окно влетел громадный камень.        Всё. Сердце билось так часто, словно сейчас выпало бы из грудной клетки. Наггетс визжал, пытался залезть под рубашку. Проступил ледяной пот. Кавех судорожно переводил взгляд с разрушенной стены на место, где он сидел. Если бы не отскочил, пришибло бы.        — ТА-А-АЙЛЕР!       Дверь повалилась на пол. Кавех резко развернулся, подавив вскрик. Мышца в груди на долю секунды сжалась от облегчения, а не от страха. В проходе стоял аль-Хайтам. Не медля ни секунды, он схватил Кавеха за запястье и повёл на выход.       — К-куда мы? — успел просипеть тот, с жаром цепляясь за руку спасителя.        Наггетс затих.        — В безопасное место. Чёрт, — аль-Хайтам остановился.       Коридор был заблокирован. В воздухе витала пыль. Быстро оценив положение, аль-Хайтам сжал руку Кавеха в своей сильнее и повёл в ванную комнату. Если бы не чрезмерная тревога, второй бы спросил, действительно ли это место являлось безопасным, но на деле лишь крепче сдавил ладонь в ответ. Аль-Хайтам сохранял бесстрастное выражение лица, но Кавех чётко понимал, что внутри него разрасталось необъятное беспокойство.       Идти было недалеко. Как только оба оказались в ванной комнате, аль-Хайтам нажал на выключатель. Тусклый свет осветил маленькое пространство.        — Т-ты уверен, что сюда ничего не прилетит?.. — переводя дыхание, всё-таки поинтересовался Кавех и погладил Наггетса по голове.       — Открой шкаф, — скомандовал аль-Хайтам, закрывая дверь.       Кавех не знал почему, но послушался. Оглядевшись, он заметил стоящий около ванны шкаф и трясущейся рукой распахнул дверцу. Внутри не лежали полотенца, халаты или что-то более свойственное для этой комнаты. Зато был узкий коридор.       — Что за… — вопрос прервал ещё один грохот, вызывавший тряску.        Со спины подошёл аль-Хайтам и невозмутимо нырнул в темень. Кавех, потоптавшись на месте, прошёл следом. Откуда этот коридор вообще взялся?       Единственными источниками света отказались пятнышки на теле у Наггетса: Кавех чуть не выронил его из рук от удивления. Он мог только представлять, как Энджел переживает за своего питомца, пока та толкучка демонов разрушает Отель.        — Ты мне объяснишь хоть что-то?        Аль-Хайтам свернул влево и нащупал в темноте руку Кавеха. Не успел он отреагировать на прикосновение, понял, что начался спуск. Упал бы ведь.        — Я успел изучить Отель, и практически во всех ванных комнатах на этом этаже есть тайный проход.       На сарказм не похоже. Да и на правду — не совсем. Наггетс опять хрюкнул и копытцем стал царапать жемчужную шею.        — Ты серьёзно?        — Да.       — И куда же он ведёт? — с ноткой издёвки спросил Кавех.       Вместо ответа аль-Хайтам прикоснулся к стене и, обнаружив, видимо, ручку, раскрыл дверь. Кавех замолк, проходя в комнату. Тоже ванная, тоже в тусклом свете. Но уже явно на первом этаже.        — Пересидим здесь, — утвердил аль-Хайтам, закрывая проход.        Чарли сама-то в курсе, что в её Отеле есть тайные ходы? Кому вообще в здравом уме понадобится соединять ванные комнаты? Сразу вспомнились слова Ниффти на одном из занятий на сближение.       «Он так мило пытался заснуть вчера…»       Кавех поёжился и присел на бортик ванны, сажая Наггетса в неё. Не хотелось вообще думать, пользовалась ли Ниффти этими тайными проходами для ещё каких-то подглядываний.        Адреналин потихоньку выходил, и теперь в голову полезли разные мысли.        Если бы аль-Хайтам не пришёл, Кавех бы наверняка валялся в обломках.        Какой раз он уже приходит на выручку? Неужели Энджел был прав: аль-Хайтам ценит?        Ценит…       А ценил ли Кавех?.. Он может отрицать, но да. И именно поэтому его всё ещё не покидала мысль: как же аль-Хайтам всё-таки умер?..       Стало не по себе. Мало того, что сам бежал от разговоров, сейчас даже слова благодарности за очередное спасение он не сказал. А нужно ли было оправдываться? Кавех не знал.        То чувство, какое он прятал глубоко в себя, откликнулось в только-только успокоившемся сердце. Глаза сами зацепились за аль-Хайтама, что стоял около двери и вслушивался в звуки за нею. Кавех стал жевать губы.        А ведь аль-Хайтам пришёл на помощь, даже несмотря на то, что эта самая помощь понадобилась из-за кавехского прошлого. Из-за образа Тайлера. Ну, и из-за Мимзи. Все страхи, которые заполонили голову днём, сейчас рассыпались на мелкие кусочки от действительности.        «Чарли была права…»        Ох, Кавех, а кто не был прав в этом Отеле? Энджел, Тигнари, да даже Аластор в какой-то степени говорил правду. Не во сне, конечно. Отрицать — полезное умение, но злоупотреблять им не следует.       Аль-Хайтам осторожно приоткрыл дверь: на долю секунды полоска света ослепила, звуков никаких не было. Витал только запах пороха и подпаленного дерева.        — Идём, — он было двинулся в коридор, но тут же его руку перехватил вскочивший с ванны Кавех.       — Стой.       Кавех даже сам не знал, что сейчас скажет. Опять действует, не подумав. Их взгляды встретились: виноватый и ожидающий. Аль-Хайтам медленно убрал ладонь с ручки и отступил от двери на шаг, ближе к Кавеху. Второй понурил голову, а после резко заключил аль-Хайтама в объятия. Первые секунды ответа не следовало: тело напряглось, а руки застыли в воздухе. Кавех обнял крепче, и аль-Хайтам почувствовал, как одежда в районе груди намокла. Ладони неуверенно легли на дрожащую спину.        — Аль-Хайтам… спасибо, и… прости меня за… — слова заглушались, голос дрожал, — за то что я тебя избегал… Мне было безумно страшно, ещё и…        — Кавех… — аль-Хайтам осторожно отстранился, беря того за плечи.       В красных глазах читалась немая мольба. Кавех прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержать очередной поток слёз, и просто глядел в ответ. Потребовалось несколько секунд перед тем, как аль-Хайтам примкнул к искусанным губам. Кавех тут же схватился за щёки и прижался телом. Все проблемы словно разбились на осколки в этот момент. Руки плотным кольцом легли вокруг его талии, и аль-Хайтам с большим напором стал целовать. Всё, что таилось в них долгое время, рвалось наружу. Неозвученные слова, неумело притупленные чувства, страсть, желания. Кавех убеждался в фразе Энджела: аль-Хайтам ценит. Да, ценит, как Тигнари Сайно и наоборот. До безумия ценит, подставляет себя под удар для защиты. Кавех вдруг осёкся: не портит ли он тот момент, которого ждал с прошлой жизни, мыслями о других людях?..       Сильные руки сжимали ткань рубашки, норовясь то ли сорвать её, то ли поднять, чтобы прикоснуться к телу. Аль-Хайтам не желал выпускать Кавеха из объятий даже в том случае, если прямо сейчас дверь откроется, зайдёт кто-то и скажет, что угроза устранена. Ему хотелось одного — дать понять Кавеху, что прошлое его не волнует, что существует только настоящее, где их губы с влажными звуками соприкасаются, где их языки проникают в рты друг друга, повышая градус внезапного, но такого желанного поцелуя. Аль-Хайтам и так долго ждал его.       Дыхание участилось, сбилось напрочь. А голова так приятно закружилась, что Кавех успел тысячу раз пожалеть о своих избеганиях. Даже если наконец пробившаяся сквозь плотную напускную стену безразличия любовь к такому же грешнику — единственная причина, по которой ему Рай не светит, он хотел отдаваться ей сполна.        Жизнь точно поделилась на «до» и «после». И конкретно сейчас обратного пути не было. В груди разрастался настоящий пожар, и аль-Хайтам только подливал масла в этот огонь. А Кавех не пылал, а согревался.       Невольно он приоткрыл глаза и боковым зрением заметил их отражение в зеркале. Как бы растрёпанно они ни выглядели, а кровь зациркулировала к паху от их вида. Стало жарко. В отъехавшую от страсти голову полезли мысли, что всё может уйти гораздо дальше обычного поцелуя. И Кавех улыбнулся, блаженно закрыв глаза и подставив аль-Хайтаму жемчужную шею.       Как же хорошо. Кавех буквально пьянел. И это ощущение гораздо-гораздо лучше, чем от алкоголя. Жар с щёк перешёл на уши. В жизни бы Кавех не подумал, что целоваться с аль-Хайтамом настолько приятно. А сейчас думать не надо было — только чувствовать. Отдаваться. Любить.       Господи. Сатана. Кавех даже не знал, кому молиться, чтобы губы аль-Хайтама продолжали касаться его шеи. Чтобы он продолжал кусаться и зализывать, щекоча разгорячённым дыханием и языком. Чтобы руки продолжали держать его за рубашку, как доказательство того, что происходящее — не сон.       Кстати, о Сатане. А ведь где-то там, на том же первом этаже, наверняка сладкую парочку ищут. Отель давно прекратил рушиться: то дело рук Люцифера или Аластора? Впрочем, когда голова кружится не от страха и безысходности, об этом думать совершенно не хотелось.        По крайней мере, это были желания Кавеха.        Медленно отстранившись, аль-Хайтам попытался уловить взгляд любимых красных глаз.       — Мы с тобой головы потеряем, — усмехнулся он, переводя дыхание.       — Я уже… — словно находясь в трансе, прошептал Кавех.       — И всё же.        Аль-Хайтам подошёл к ванне, поднял на руки заскучавшего свидетеля примирительного поцелуя и протянул Кавеху. Тот сразу же принял Наггетса в руки и улыбнулся глупой мысли, что он — первый, кто застал их с аль-Хайтамом такими.        Тонкая полоска света просочилась из коридора в ванную, первым вышел чуть обескураженный Кавех и сразу побрёл в сторону гостиной. На него тут же налетел Энджел со слезами на глазах.       — Кавех! Наггетс! Блять, я так за вас обосрался! — всхлипнул он, забирая питомца на руки.       Из-за спины вышел аль-Хайтам и даже чуть демонстративно взял Кавеха за руку. Энджелу понадобилось несколько секунд, чтобы всё сопоставить и улыбнуться во всю ширь. Порыв обнять он попридержал. Додумался-таки.       — Всё теперь хорошо, Энджи, — Кавех просиял и укрепил хватку.        И внимание сразу привлекли Морнингстары:        — Пап! Почему не можешь?..        — Тебя не послушают Небеса, Чарли! Они не слушали меня… — Люцифер схватил дочь за плечи, в его голосе слышалась лишь жалость и ничего больше.        — Ты этого не знаешь! — упрямствовала Чарли.        — Я… знаю…        В груди тяжело забилось сердце. Кавех вспомнил про тот ночной кошмар. По случайности или нет, но он всегда после смерти отца старался избегать ситуаций, в которых мог увидеть другие семьи, счастливые, полные и так далее. Наверно, на подсознательном уровне не хотел сыпать соль на не заживающую со временем рану.       И Люцифер осторожно запел. Понятно, в кого Чарли пошла стремлением выражать свои чувства через пение. Кавех ненароком сделал шаг вперёд, выпустив любимую ладонь из своей. Энджел и аль-Хайтам одновременно протянули руки к его спине, но тут же осеклись, переглянувшись.       — More than anything… More than anything… I’ll shelter and adore you more than anything, — сердце кольнули эти строки.        Кавех ступил вперёд ещё раз. Что-то необъяснимое тянуло его к поющим. Поднимало в памяти момент, когда Чарли поддержала его. Дала веру в будущее. В то, что Рай примет Кавеха, несмотря на прошлое. Непрошеная слеза скатилась по разгорячённой щеке. Высокий голос Чарли, казалось, мог дотянуться бы до самых Небес.       — More than anything… More than anything… I need to save my people more than anything…       Тело покрылось мурашками. Кавех сразу уловил, как дрожащие губы Люцифера сложились в тёплую улыбку. Какие бы отношения между ними ни были, Чарли переворачивала всё наизнанку, словно открывала следующую главу давно отложенной, изрядно запылившейся книги.        Голоса Морнингстаров идеально слились. Высокий, точно ангельский, и чуть пониже. И такое сочетание буквально грело. Кавех прикусил нижнюю губу.        — All that I'm hopin', now that my eyes are open is that we can start again, not be pulled apart again. 'Cause in the end, you are part of who I am, — они пели в унисон.       Кавех невольно переложил смысл слов на свою жизнь. На самом деле, он подсознательно сделал это и раньше. Чарли и Люцифер были похожи друг на друга, как две капли воды. И второй точно так же днём узнал в Кавехе покойного Ахзара. Противиться желанию представить себя на месте Чарли, а на месте Люцифера — отца Кавех просто был не в силах.       Начать всё заново. Не разочаровываться снова.       Кавех сам не заметил, как слёзы новым потоком скатились по его щекам. То, чего ему не хватало, то, за чем он так хотел гнаться, есть у Чарли. Если раньше Кавех бы испытал зависть, как это произошло с Тигнари и Сайно, сейчас в его груди расцветало другое чувство. Сильный импульс. «Я тоже могу».       Аль-Хайтам всё же обнял его со спины и положил голову на плечо. Такой безопасности Кавех не чувствовал очень давно. И всё то, что тяжёлым грузом оседало в голове, становилось лёгким.       — У тебя всё получится, — шепнул аль-Хайтам на ухо, словно прочитав мысли. — Я буду рядом.       И Кавех поверил. Поверил, потому что аль-Хайтам с первого появления в Отеле старался быть рядом, несмотря ни на что. Кавех развернулся и заключил аль-Хайтама в крепкие объятия. Вот он, человек, который готов бороться за искупление вместе. Кавех вжался всем телом. И вспоминать, что избегал аль-Хайтама, он не хотел. Если его прошлое не волнует, то почему Кавех должен делать обратное?..       Сколько они так простояли, никто не знал. Непонимающие, но тёплые взгляды Тигнари и Сайно были прикованы к ним. И крохотная мечта Энджела исполнилась: Кавех светился.        — Кажется, я знаю, кто поможет отстроить добрую часть комнат в этом Отеле, — ехидно проговорил Аластор, и парням пришлось отстраниться друг от друга.       Глазки Чарли искрились. И Кавех только сейчас понял, что Люцифера здесь больше нет. А ещё вспомнил про вчерашний комментарий Аластора, мол, любящее сердце всегда выскочит навстречу его избраннику. Хорошо, в этом он был прав.       — Я готов, — шмыгнув носом, заверил Кавех. — Но мне нужен блокнот и карандаш.