Бесстрашный художник

– Обряд будет завтра на рассвете, в четыре часа. В час мы должны прийти к ним, чтобы помочь собраться, – устало выдыхнула я. – Неужели Мицури-чан не могла выбрать другое время? – сказала я, посмотрев в далёкое небо, но оно скромно молчало, не давая ответ. – То есть тебя приодеть я должен ещё раньше? – Минору обнял меня со спины, зарывшись носом в мягкие волосы. – Нх, я умру второй раз и опять раньше срока, – коснулась его руки. – Ты же знаешь, что я не позволю, – Минору нахмурился и схватил меня за запястье. – Разматывай, – он подцепил край бинта, охватывающего ладонь, ногтём. Я послушно принялась разматывать ткань. – Стой. Ты и вторую руку успела повредить? Горе ты моё луковое, что ж мне с тобою делать? То ноги отрываешь, то валишься с истощением, а теперь ты решила проткнуть себе руки. – Вообще-то ногу оторвал мне Мудзан, с истощением я свалилась тоже из-за него, а в этот раз я укололась иголками, и в этом тоже виноват он. Из-за Мудзана у меня не было времени попрактиковаться в шитье. – Тогда это моя вина, ведь я не убил Мудзана раньше. Минору осторожно разматывает бинт, придерживая мою руку за запястье. Когда последние сантиметры слегка окровавленной ткани падают на землю, он недовольно хмурится и берёт другую руку. Мне становится стыдно. Как же по-детски обвинять кого-то в своих неудачах. Хочется отдёрнуть руки и провалиться под землю. – Нет. Ты не виноват. Я сама была неосторожной. Прости. Со второй рукой ситуация не лучше, и Минору устало вздыхает. Он усаживает меня на лавку и идёт в дом, немного ссутулившись. Я, честно, старалась работать как можно более аккуратней, но с иголками мы не в ладах. У нас взаимная нелюбовь. И за свою работу эти маленькие монстры требуют мою кровь. Зато какие свадебные одеяния у нас получились, даже Минору одобрил. Лёгкие блестящие волны, струящиеся, будто первые морозные ручейки, и сплетающиеся в едином танце белого и чёрного. Они создают истинную, первозданную гармонию. Минору сделал изящные полупрозрачные лодочки, что слегка мерцают на свету для Мицури. В такие моменты я всегда задаюсь вопросом: «А что он не умеет?" И пусть Минору говорит, что он не всемогущ, но я уверена, что даже если он что-то не умеет, то всё равно знает человека, который это может сделать. Ох, но особенное место в моём сердце заняли сапоги Обаная с небольшим каблуком. Идеально чёрные и глянцевые, Минору нарисовал на них отталкивающие грязь печати, так что их блеск не потухнет ещё очень долго. Вчера вечером сапоги отнесли Обонаю, чтобы он тренировался в них ходить. Я ещё никогда не видела, чтобы кто-то, одев обувь, пусть и не на высоком, но всё же каблуке в первый раз, так бегал. Мы еле убедили его не выкидывать эти «шлюшьи туфли», хотя каблук у них всего лишь пять сантиметров. Мы показали ему, что из-под церемониальных штанов каблуки невидно, конечно, если он не будет бегать, а ещё с ними Обанай наконец-то не будет ниже Мицури-чан, не то чтобы их разница в росте кого-то смущала, но мне показалось, что так они будут смотреться более гармонично. На свадьбе причёска у Мицури будет высокая, что сделает её визуально ещё выше и тогда, Обанай будет смотреться слишком хрупким. Со скрипом Змейка-чан согласилась и ушла восвояси к будущей жёнушке и её родственникам, которые, как Обанай рассказал, очень общительные и энергичные люди. Жалко, что я не увижу ребёнка Обаная и Мицури, зато Минору мне всё потом расскажет. Мы будем лежать в обнимку где-нибудь на мягком белом песочке и под пение чаек, и шёпот волн он будет говорить ласковым глубоким голосом с проказливой хитрецой, а я буду долго-долго его слушать, выводя цветочные орнаменты на его бледной груди. – Эй, принцесса, о чём задумалась, – Минору сел рядом со мной и стал обрабатывать мои раны, дуя на ноющие порезы. – О нашем будущем, о детях. – Увы, детей у нас быть не может, но это пока. А потом я обязательно что-нибудь придумаю, если ты захочешь,– игриво подмигнул мне демон. – Но когда я стану демоном, мы сможем вместе кого-нибудь обратить. Например, подростка лет четырнадцати. – Ох, если бы всё было так просто, милая принцесса. Если мы его обратим, то он перестанет расти, и я сейчас говорю не только о физической оболочке. Его сознание останется таким же спустя сотни лет. Он навсегда останется ребёнком. Могу объяснить на своём примере, хотя в моё время взрослели раньше, но всё же я и по тем меркам был ещё довольно-таки юн. Меня обратили в семнадцать. Прошло немыслимое количество времени, в моей голове знания целых эпох, но некоторые мои действия до сих пор слишком детские. И это происходит не совсем по собственной воле. Умом я понимаю, что это нелогично, но тело всё равно несёт, как будто ты впадаешь в некое помешательство, и твой собственный организм тебе не подчиняется. А потом этот порыв проходит, и ты понимаешь, как это глупо, но всё равно продолжаешь делать. И сколько бы времени не прошло, мы остаёмся заложниками своего смертного возраста. – Прости, должно быть это очень неприятно. – Это действительно ужасно, принцесса, но не будем о грустном, – он нежно улыбнулся, пряча боль в уголках глаз. – Пойдём спать. Я извернулась в его объятиях и встала на цыпочки, целуя его в злосчастный уголок. – Любовь моя, моё солнце, мой воздух, моё счастье. Не скрывай, я всегда поддержу тебя, выслушаю, помогу. Если это тебя действительно тревожит, то мы обязательно найдём решение. Только скажи. Минору смущённо заалел щеками. – Люблю тебя. *** – Я это не надену! Так и знай не надену. Уж, лучше идти голой, негодяй. – И ты говоришь это демону, который сто и один год должен ходить в горничном платье, – возмутился Минору. – Ну, Миин. – Порадуй дедушку, – Минору поднёс ко мне эту красную дрянь. – Никакой ты не дедушка, вчера же ещё говорил, юнец, – я оттолкнула от себя ненавистную тряпку. – Принцесса, ты же знаешь как тебе идёт красный цвет. – Я буду привлекать к себе слишком много внимания. – Какая разница. Позволь себе блистать. – На свадьбе должна блистать невеста, а я всего лишь гость. – Хорошо, чего ты хочешь? Думаешь, я не знаю, что тебе самой нравятся вульгарные наряды, принцесса? – точно демон искуситель, томным шёпотом спросил Минору. – Надень красные лодочки на каблуке, – надувшись, буркнула я, надеясь, что он отстанет и откажется от этого алого извращения. – Я так и знал, маленькая извращенка!– заорал Минору, точно клад нашёл, честное слово. – Неужели, тебе настолько нравятся мужчины в женской одежде? – Только мой Минору, – приластнившись к его руке, сказала я. –Если бы ты видел себя со стороны. Эти вульгарные образы так подходят твоей натуре, что прямо здесь и сейчас бери... холст и пиши. – Всё настолько плохо? – игриво приподнял брови Минору. – О, гораздо хуже, милый, – я провела рукой по его ноге облаченной в чёрный чулок и забралась под подол юбки. Пальчики игриво побежали вверх, огладив бедро. – Попалась! – Минору повалил меня на пол. В его руках замелькала красная тряпка. – Нет-нет-нет!!! – я закрутилась, словно уж на сковородке. – Пусти! – Не крутись, а то ты порвёшь его. Между прочим, это платье сделано из тончайшего шёлка. – Дай, я сама, – я вырвала платье у него из рук и ушла на кухню. Что ж, а проститутки в борделях одеваются приличнее. Алое платье на тонких бретельках с глубоким декольте и провокационным вырезом до самого бедра, полупрозрачные чулки, классические черные туфли на небольшом каблуке и перчатки выше логтя. Ничего лишнего, но от этого платья просто веет желанием. Его незабываемый терпкий флёр дымит в воздухе, несмотря на слишком обычную простоту наряда. Чулки слегка сжимают бёдра. Небольшой кусочек кожи виднеется между платьем и чулком, что так и хочется увидеть ещё. Я вышла в нашу комнату. Минору рассматривал свои ноги, обутые в эти убийственные туфли. Он грациозно повернулся ко мне и подмигнул. Его блядская улыбка и эти чёртовы каблуки... В следующую секунду мы уже оба были на кровати. Разум поглотил глубокий поцелуй. Я разрываю его одежду, наплевав на всё. Как беспомощный котёнок шарю руками по его холодной груди, медленно опускаясь ниже. – Стой, принцесса! Нельзя. – К чёрту. Я знаю, что вытягиваю из тебя энергию, но не настолько много, как ты говоришь. Так в чём же причина? Минору молчит. – Ты хочешь меня, а я хочу тебя. Что мешает? Скажи, я готова помочь тебе. Только не молчи, прошу. – Это неправильно... Нет, я н.. мог...ты..ж..мо....д, – Минору как будто остекленел. – Прости, принцесса. Я правда не могу. Мне нужно время, – он снова надломлено улыбнулся. – Всё хорошо. Не переживай. Я чем-то могу помочь? Мне уйти? Минору отрицательно покачал головой. – Просто дай мне время. Хорошо? За эти сто лет я... приведу свои чувства и мысли в порядок, и мы сможем нормально поговорить. Не сейчас. Ладно? – Да, конечно. Я могу тебя касаться? – Можешь. Всё как раньше, но не больше, принцесса, – слегка виновато произнес Минору. ООН не поднимал голову. Понуро скрывая свой взгляд, за длинными волосами. Я подняла его лицо за подбородок так, чтобы видеть глаза, которые блестели от слёз и казались практически серыми. Он кажется надломленным, как будто мечется между сотнями мыслей, диктующих ему совершенно разные вещи. – А мы сейчас опоздаем, и тебе нужно переодеться, – я на пробу поцеловала его в щёку и побежала на кухню. – Жду тебя. Как же мне не нравится его скрытность. Не знаешь что делать. Я боюсь причинить ему боль. Не хочу, чтобы он страдал, а Минору скрывает, и я не знаю, просто не знаю как ему помочь. Упрямый осёл! Неужели он думает, что узнав о нём чуть больше, я разлюблю его? Но это ведь неправда. Несмотря на наше действительно жуткое знакомство, его упрямый, импульсивный, змеиный характер, изнуряющие тренировки и кучу секретов, я всё ещё люблю его и никогда не думала об обратном, ведь он искренне переживает за меня, заботиться, знает всё на свете и всегда готов помочь, не смеётся над моими глупыми размышлениями, а пытается объяснить, у Минору хорошее чувство юмора, и он всегда старается мыслить позитивно, Мин – прекрасный демон. Да и тем более если любишь кого-то, то полностью, всего-всего-всего, и недостатки, и достоинства, и грустного, и весёлого. Куда ж я денусь без своего хитрого лиса? – Я готов. Пойдём, принцесса? – он протянул мне руку, в приглашающем жесте. На нем снова точно такое же платье, а волосы убраны в привычную косу, но всё это не так важно, ведь он снова надел свою фальшивую улыбку. Я щёлкнула его по носу и проигнорировала руку. Минору смотрит на меня в замешательстве. Его улыбка покрывается трещинами. – Но-но, миледи. Сегодня вашем джентльменом буду я. Прошу, – я взяла его за руку и повела за собой, прокладывая ему безопасный путь в родной темноте. Это ужасно глупо и несуразно. Маленькая человеческая девушка ведёт по лесу могущественного демона, переодетого в женское платье, и всё по её прихоти, как будто величественный дракон покорился кузнечику. Дракон боится показаться трусом перед бесстрашным кузнечиком, что осмелился так нагло вести себя с ним. Хи, но кузнечику всё равно, он любит дракона таким какой он есть. И даже если в любой момент усы кузнечика могут подпалить, он не прекратит стрекотать рядом с драконом. Хи-хи-хи, я маленький кузнечик. – Я люблю тебя. Безумно люблю, хитрый лис. От пяток до макушки всего-всего люблю. Если тебе хочется плакать, то я не скажу и слова и просто буду рядом, хочется смеяться, я буду вместе с тобой. Ты можешь делиться со мной не только счастьем, но и печалью. Это нормально – всегда поддерживать друг друга. – Я отказал тебе. – Ну и что? У тебя есть на то причины, и я не буду вмешиваться, пока ты не попросишь. – Но... Я не дала ему договорить, заткнув его поцелуем. Некоторые демоны не понимают человеческих слов, они видят только действия. Минору ошалело смотрит на меня, а я улыбаюсь сквозь поцелуй. Постепенно он осмелел и перенял инициативу. Мы целовались долго, пока я лёгким толчком не отцепила от себя эту жадную пиявку, которая, осмелев, вошла во вкус. – Теперь мы точно опоздаем, – изрекла я. – Держись крепче, принцесса. Этот лакей доставит тебя на бал вовремя. – Отличный настрой, мой капитан, – я улыбнулась ему, крепко обнимая, и мы растаяли в вспышке света. *** В доме Обаная и Мицури царит настоящий хаос. Бегает детвора, взрослые снуют туда сюда на запредельной скорости, все что-то быстро говорят и носят. Жёлтый приглушённый свет масленичных ламп немного разгоняет ночную тьму. Да и голоса, что звучат так бодро совсем разгоняют сонливость. Вот кто-то заметил нас и потащил куда-то. Не понимая, что происходит, я пошла за женщиной, в чьих черных густых волосах уже виднелась первая проседь, а Минору за мной. Перед ней все расступались, освобождая нам проход. Она привела нас в комнату Мицури. И только увидев девушку, я заметила их сходство. Оно еле уловимое в очертании подбородка, изгибе бровей, густоте ресниц и вечно слегка улыбающихся губах. Если присмотреться, то вполне можно заметить родственную связь. – Это твои организаторы? Не вижу у них колец. Как можно организовывать свадьбу ещё неженатыми? – спросила она у Мицури. – А ли ты его любовница? – обратилась она ко мне. – Мамочка, что ты такое говоришь! Они познакомились не так давно, у них просто не было времени. Поверь мне, они прекрасные организаторы, ты ещё успеешь в этом убедиться. – Да? – с явным скепсисом протянула мама Мицури. – То есть эти юнцы осмелились организовывать свадьбу, только познав первый вкус любви? – уже более спокойно вопрошала мать. – И одеты они так, будто сбежали из борделя. Оба! Ками-сама! Только не говори, что и для тебя эти гуи приготовили подобный наряд! ?– схватившись за сердце воскликнула мать. – Что ты, матушка, что ты. Они просто художники. Ты же знаешь, у них там всё сложно, – прошептала Мицури. – Аа, я поняла! Так что же их не сдали в больницу для этих, как его... душевно больных?! – Мама, ну что ты. Художники – очень своеобразные натуры, у них всё необычно, но это ничуть не уменьшает их милоты. Посмотри, как чудесно они смотрятся вместе? – Тьфу-ты, чудесно. Ты видела какие у него каблуки, может он из этих, а эта красная тряпка. Они точно сбежали из борделя. Может, позвать отца? – Мама, не нужно. Всё хорошо. Иди, я уже видела свадебное платье. Оно очень приличное, не стоит беспокоиться. Иди. – Иду-иду. Если что я привезла своё свадебное кимоно, – прошептала она и вышла за дверь. – Вы простите её. Она очень беспокоится. Мы давно не виделись, а тут ещё и свадьба. – Мать есть мать. Не стоит переживать, – успокоила я Мицури. – Минору, давай вещи и иди к Обонаю, нечего подглядывать за девушками. – В этом наряде я вполне могу сойти за представительницу прекрасного пола, так что не стесняйтесь, девочки. – Мицури зови свою маму. Мы выкурим этого извращенца. – Не сердись, принцесса, – Минору поставил коробки с одеждой на пол и растворился в воздухе. – Опять цирк разводит, – пробубнила я на родном языке. – Ну что, давай одеваться? – Ага. Подготовка Мицури заняла много времени. Надеть платье легко, а вот макияж и причёска – это совсем другое дело. Я перерисовывала чёртовы стрелки десять раз, чтобы они получились идеальными и максимально естественными полупрозрачными, словно тень. Мицури не смела издать ни звука, но пока я делала причёску, мы разговорились. – Знаешь, а я ведь храню все его письма. Некоторые из них я перечитывала столько раз, что могу с лёгкостью процитировать любой момент из них. «С наступлением зимы стало холоднее, но мысли о свете поднебесного солнца согревают меня в суровую метель. Я слышал, что тебе досталась миссия на юге. Там должно быть тепло. Надеюсь, что ты не мёрзнешь». Его письма всегда очень размеренные и спокойные, даже о суровых сражения он пишет без лишних эмоций, но они чувствуются в каждом его слове. «Недавно встретил двух демонов. Они работали вместе. Один заманивал жертву, а другой убивал. Пришлось переодеться в обычную одежду и притвориться пьяным, чтобы выманить их. Сильные, но я смог убить их». В тот раз его ранили, а он не написал мне об этом. – Он не хотел тебя расстраивать. – Знаю, но я же волнуюсь! Пусть лучше уж написал бы, я бы тогда знала чего ожидать. Мы договорились встретиться после той его миссии. Я долго ждала, а он так и не пришёл. Такое было не раз. Уж слишком он опекает меня, а с беременностью так вообще на руках носит и из постели не выпускает, везде со мной, точно курица-наседка. – Любит тебя очень сильно, от того и бережёт. Лучше расскажи, что он ещё тебе писал. – Ой, однажды у нас было очень много миссий и, мы долго не могли встретиться, а тогда ещё был период цветения сакуры. Меня отправили далеко на север, к самой границе, и он прислал мне письмо с веточкой сакуры. Но самое удивительное в том, что цветы не завяли. Настоящие, живые цветы сакуры и не завяли за такой долгий срок, точно сами боги благословили наш союз. – Не вертись. Осталось ещё чуть-чуть. Сейчас приколю фату и всё, – проделав финальные манипуляции, я отпустила взволнованную невесту. Мицури радостно запрыгала и закружилась по комнате. Её звонкий смех озарил весь дом, она взяла меня за руки и, мы закружились вместе. Какая же она красавица. Не хватает только серьёзной Шинобу. Я уверена,что сейчас она бы смотрела на нас с упрёком, слегка улыбаясь одними глазами. Такая маленькая хрупкая, словно бабочка, и вечно занятая. Её жизнь была такой же как и имя, мимолётной, но совершенно прекрасной. Я обняла Мицури, вдыхая её сладкий пряничный запах. Что ж, пора отдать дочь матери. Мицури позвала маму, а та точно ждала под дверью, сразу же ворвалась в комнату и замерла. Она смотрит на дочь и улыбается, и плачет. Глаза Мицури тоже заблестели. – Мицури, тебе нельзя плакать. Тушь размажется, – с укором произнесла я. – До встречи на церемонии. – Спасибо, Хоши-чан. *** Церемония проходит в том же маленьком храме, что и похороны. Мне не нравится это место. Уж слишком много людей прошли свой последний земной путь здесь, но, может быть, свадьба сделает это место чуть более счастливым. В храм вошли только молодожёны, монах и родители, так как больше бы там и не уместилось. Утром довольно-таки прохладно. Я прижалась к Минору, прячась за его широкой спиной от ветра. Сквозь толпу я заметила Тэнгена. Он почувствовал на себе взгляд и обернулся, подмигнув мне. Я улыбнулась в ответ. Чуть в дали знаменитое трио пристаёт к Кёджуро, а Сенджуро смеётся, наблюдая за сияющим братом. Ох, кажется и их отец тоже здесь, и он... улыбается. – Хэбунни-сан, – тихий безразличный голос позвал откуда-то сбоку. Томиока. Я отстранилась от Минору и подошла к нему. В его хаори появился третий элемент в виде узора крыльев бабочек. Не уберегла. – Хэбунни-сан, могу я вас попросить? – всё также монотонно, точно морской штиль. – Конечно. – Я слышал, что вы уходите, не могли бы вы взять меня с собой, – его глаза ещё более холодные и пустые, чем при нашей первой встрече, и теперь он совсем не бесит. – Хорошо. Он благодарно кивнул и растворился в толпе, а с ним ушла и ноющая боль в сердце. – Не переживай, я позабочусь о нём, принцесса. – Как всегда решения принимаю я, а последствия разгребать тебе. – На то я твой слуга, – хмыкнул демон. – Мне не нужен слуга. Я хочу своего любимого Минору. Демон наклонился и поцеловал меня. Я встала на носочки и обвила руками его шею. – Хоть бы постыдились, – проворчал дедушка Мэзэто, улыбаясь. – Совсем распустилась молодёжь. Тем временем из храма вышли супруги. Ореол света окутывает их. Вот и всё. Официальная часть закончилась. Так быстро, а сколько сил было вложено, но впереди нас ждёт праздничное пиршество. Мы с Минору идём впереди, осыпая дорогу светло-розовыми лепестками лотоса. Вслед за нами идут молодожёны и гости. Процессия растянулась на всю деревню. Так приятно слышать издалека удивлённые шепотки по поводу платья невесты и наряда жениха. Ух, не зря старались. Осуждающие взгляды в свою сторону я предпочитаю игнорировать. Пусть думают, что хотят. Всё равно платье мне нравится, а завидовать нехорошо. Ещё на подходе к поляне чувствуется сладостный запах цветов. Виднеются алые бутоны пышных роз, что оплели своими стеблями деревья. Высокие столы расположены буквой «П». Всю поляну, точно ковром, застилают лепестки роз. Теперь я понимаю Минору. Это был его коварный план. Платье Мицури заиграло алыми всполохами. Среди этого кровавого великолепия она сильно выделялась, приковывая внимание. Взгляд не отвести. Хитрый лис, как всегда превзошел самого себя. Весь огромный стол заставлен различными блюдами и украшен крупными бутонами роз. Мы сели ближе к концу. Из-за деревьев появились молодые люди в строгих черных одеждах. В их волосах тоже были кровавые цветы. Лишь внимательно присмотревшись я поняла, что их лица не живые и обернулась с немым вопросом к Минору. – Все те люди на моих картинах были куклами. Это они. Я создал их от скуки. – Только ты можешь от скуки создавать такие шедевры, – я подошла к одной из кукл, внимательно всматриваясь в линии на её ладони. Каждая складочка была филигранно проработана. – Они хорошие слуги и платить им не надо. – Еврей. – Я их прародитель. И вот теперь пойми шутит он или серьёзно. К нам подсела семья Узуй и сразу стало шумно. – Хоши, ты обязана попробовать это сётю! – воскликнула Сума. Её щёки покрыл румянец, а ворот кимоно был неприлично раскрыт. – Не спаивай ребёнка, пьянчуга! – разозлилась Макио, хотя в её руках тоже пиала с алкоголем, и что-то мне подсказывает, что он куда крепче, чем сётю. – Девочки, ведите себя прилично. Мы на свадьбе, – сказала Хинацуру, поправляя кимоно Сумы. – Я не пью. – Как тускло, – приуныл Тэнген, который, видимо, тоже хотел меня споить. – Ей нельзя, зато с вами выпить могу я, – сообщил Минору. – О, это звучит блестяще. – Предлагаю пари. Кто кого перепьёт. – Согласен. Это заведомо плохая идея, ведь алкоголь не действует на демонов. Однажды я пыталась споить Минору, чтобы наконец-то узнать, что этот лис скрывает от меня, так вот, план потерпел тотальное фиаско. Минору не опьянел после целой бочки. – Минору поимей совесть, – одними губами произнесла я, чтобы Тэнген не услышал, но демон её уже давно пропил, а значит взывать не к чему. – Проигравший бьёт татуировку с именем победителя на заднице, – провозгласил Минору. – Звучит ослепительно. Я согласен. Они пожали друг другу руки, закрепив тем самым спор. Пора петь панихиду по жопе Тэнгена. Я сочувствующе покосилась на столпа звука, в чьих малиновых глазах сияет уверенность. Мне его жаль. Пока ребята напивались, я решила не следить за заведомо обречённой битвой. Моё внимание привлёк Кабурамару, что обвил своим телом бокал с красным вином и медленно сюрпал его, шмыгая носом в платочек. – Радуйся змей, некому ещё пока тебя в рогалик скручивать. – Опять ты. – Я-я. А тебе вообще пить можно? – Мне не то что можно, мне жизненно необходимо, а то я умру от горя. Дети так быссстро растут и выполззают из родного дома. Недавно он был ещё маленьким змеёнышшем, а скоро у него будут ссобственные яйца. Он броссит меня. – Да никто тебя не бросит. Он любит тебя, сумка ты безногая. – Правда? – Правда. – А ты меня не любишь, – начал реветь Кабурамару. – И я тебя люблю. Только не реви. – Правда? – Да, правда-правда. Бесишь. Заберите кто-нибудь у змея алкоголь! Он бредит! Обходя праздничную поляну я наткнулась на странную картину. Кокушибо кормил связанного Муичиро с ложечки. – Что здесь происходит? – Помогите, – сказал Муичиро. – У него недобор веса, – ответил Кокушибо. – А, внука откармливаешь? – Да. А можно я его с собой заберу, пока не выхожу? А то он бледненький, худенький, болеет часто. – Да, забирай. Дело твоё. Только штаб не разнесите. – Спасибо, Хоши-сан. – Не за что, Кокушибо-сан. Муичиро обречённо уставился на очередную ложку мясного бульона. – Ой, подожди. А ещё одного пациента примете? – Тоже с недобром? – Ага. Томиока Гию. Он к нам присоединился. – Конечно примем. Детишкам так будет повеселее. – Благодарю. Танджиро и Иноске устроили соревнование, кто быстрее залезет на дерево. Залезть-то они залезли, но теперь не могут спуститься обратно. Кёджуро и Зеницу полезли их доставать и, кажется, тоже застряли. Теперь четыре белки кукуют на соснах. В итоге под звучный мат и подробные описания умственных способностей всех четырех их спустил столп Ветра. Кажется, единственной трезвой компанией была семья Убуяшики и Гёмей. Они сидели в стороне от общего балагана и спокойно о чём-то разговаривали. К ним я и пошла, чтобы скоротать свой последний вечер. – Рад видеть тебя, Хоши-чан, – поприветствовал меня Кагая. Я поклонилась. – Что планируешь делать дальше? – неожиданно спросил Гёмей. – Буду путешествовать с Минору, а вы? – Открою детский приют. – Вы уж присмотрите за нашими сорванцами. В организации много детей. Не хотелось бы, чтобы они остались бродягами. – Не переживай, Хоши-чан. Мы обо всех позаботимся, – сказал Кагая. – Было бы славно, – пробормотала я. – Что ж, этой ночью мы уезжаем, поэтому я бы хотела попрощаться с вами. Боюсь, многие, с кем бы я хотела поговорить, сейчас не в состоянии услышать меня, поэтому я прошу вас передать им от меня эти письма, – я протянула Кагае стопку аккуратных конвертов. – Это меньшее, что я могу сделать для тебя. – Спасибо всем вам. Для меня честь быть знакомой с вами. Я вернулась обратно к Минору. И застала его набивающим тату Тэнгену под дружный плач его жен. Благо демону хватило ума не бить своё имя. Вместо этого он набил имена тэнгеновых жён. – Принцесса, полюбуйся? – Минору показал на ягодицы Тэнгена, где красовались черные иероглифы. – Молодец, но нам пора идти. – Отдадим подарок? – И пойдем домой. Добраться до молодожен было очень трудно. Чем ближе мы приближались к ним, тем больше народу вставало на нашем пути, но мы всё-таки пробрались. Смотря на дружную чету Канроджи, хочется улыбаться. Какая же чудесная семья! – Игуро, Мицури, мы бы хотели поздравить вас от всей души. Чтобы любовь была вечной и яркой, как наше солнце, дети были здоровыми, а вы счастливыми. – Мы решили подарить вам булочную в центре Токио. Все бумаги прилагаются, – Минору протянул ровную стопку документов. – Наверху булочной жилое помещение, так что вам не придется беспокоиться о доме. – Минору-сан! Хоши-чан! Спасибо!!! – Мицури подорвалась из-за стола и заключила меня в удушающих объятиях. Я улыбнулась. Последний раз. – Спасибо вам огромное. Её зелёные глаза блестели от счастья, а тушь потекла. Ну вот, весь макияж насмарку. Обанай церемониально поклонился нам, но я всё же услышала тихое «спасибо». Маленький скромный засранец. Под громкий гул толпы мы покинули свадьбу. Вдали от пестрых красок праздника сразу стало грустно. Минору обнял меня со спины, но это совсем не ободрило. Я не хочу оставлять его одного, но и не помочь ему не могу. Я чувствую, что для Минору Сора очень важен. – Принцесса, ты можешь этого не делать. – Мы не можем избегать проблему, когда у нас уже есть решение. Да, оно не самое приятное и не стопроцентное, но оно есть. Мы должны попробовать. – Люблю тебя, да так, что не могу и дня. Но, кажется, уже поздно? – Я всегда рядом. – Люблю вечно. Минору переместил нас в тусклое подвальное помещение, в котором одиноко стояла прозрачная капсула – мой гроб на ближайшие сто лет. – Принцесса... – Ничего не говори, – я обняла его не в силах отпустить. – Позаботься о них. И обязательно всё запомни. Я хочу знать о каждом, но в первую очередь всё о тебе. Обещай, что дождешься меня. – Хоть тысячу лет, я всегда буду тебя ждать. – Идиот, – слезы потекли из моих глаз. Так не хочу расставаться. Мы только встретились. Это был самый лучший год в моей жизни. Впервые я была настолько счастлива. Лишь с ним... Мой Минору. Я вырвалась из его рук и бросилась к капсуле. Взглянула на него в последний раз, в эти прекрасные лазурные глаза, что не возможно в них не утонуть, остаться там на этой глубине навсегда-навсегда. Слезы застилают глаза. Я улыбнулась и прыгнула внутрь, захлопнув крышку на долгие сто лет. Прощай, мой милый Минору.