Год дракона

... «Убрать луну с неба? Отлично, иначе не скажешь». Он, конечно, Вождь Племени Воды, но всего лишь человек. Даже не маг! И тем более не знаток заклинаний против Духов. А есть ли вообще заклинания, способные хоть на мгновение сместить Туи с ее поста? Если и есть, как шаманы проворачивали подобный трюк? Попросту поднимали руки к ночному небу и вежливо просили древнего духа удалиться на минуту-другую? И если случалось одинокому облаку закрыть серебряный диск, то верили, что все благодаря их усилиям? С них станется. Шаманы редкостные выдумщики. Сначала придумают себе знамений, для пущего драматизма нагонят страху, затем рассеют напасти взмахом руки и ходят себе надутые от гордости. Катара порой пугает своей одержимостью, например, снами с драконами, но даже она не воспринимает всерьез всех этих обвешенных ожерельями стариков. Особенно тех, которые продают за бесценок амулеты от всех болезней. Еще бы, кому как не ей знать, что от смерти лекарства нет. «Убрать луну с неба! Хороша издевка, сестрица». — И от кого таким шуточкам набралась? — спросил Сокка, останавливаясь у дверей, ведущих на балкон. Пустой коридор ответил ему прерывистым эхом далекого затихающего воя ветра. Метель закончилась, и небо за толстым рябым стеклом вновь обрело цвет: размытые полосы серо-голубого и молочно-розового. Еще четверть часа и появится бледное золото утреннего солнца — Сокка так часто заставал здесь восход, что мог описать изменения поминутно. Он потянул за кованый рычажок на засове, подмерзлая скоба коротко скрипнула, и дверь отворилась, впуская во дворец холод и приглушенный шум внутреннего двора. Слуги уже на ногах, вот-вот с кухонь польется аромат печеного хлеба, со стороны конюшни послышится мычание яков, а с главной площади гул голосов — так проходит каждое утро в Северном Племени Воды. Собрание Совета племени начнется через пару часов, а Сокка так и не сомкнул глаз, размышляя над тем, что должен сказать этим самодовольным старикам, и чего им лучше не говорить. От него ждали речи. Не ободряющих ярких слов, которыми принято поддерживать воинов перед боем, а ответов и решений, что повлияют на дальнейшую судьбу племени. Сокка знал с чего начнет, придумал пару громких фраз, вот только не был уверен, что советники поддержат его единогласным боевым кличем. А надо бы извернуться так, чтобы все сложилось наилучшим образом, иначе он рискует потерять уважение и доверие не только чванливых северян, но и южан. А также не оправдает ожиданий некоторых важных для него представителей Страны Огня. Он все продумал: заполучить в союзники давнего врага, в красках расписать Совету чем такой союз выгоден племени (одновременно с тем дав понять недовольным, что «устранение» его с трона чревато последствиями — ведь тогда кому-то другому придется расхлебывать кашу, которую он, Сокка, заварил), далее закрепить договор браком (даже двумя!), под предлогом столетней войны захватить более богатые территории Царства Земли... Разве не идеальный план? Был бы таковым, если бы не одно «но» в лице сумасшедшей старухи и фанатиков, помешанных на старых традициях Севера. Сокка знал, что Хама представляет опасность, но и помыслить не мог, что она способна посеять раздор между братскими племенами. Северяне тоже хороши: вцепились в свои традиции, как голодный пес в сочную мясистую кость. И ведь не отступятся, пока... Знать бы, в чем заключается это «пока». К его удаче, Хаму в племени не жалуют. Раз так, может, стоит обратить ее причастность к мятежу в свою пользу? Хама была изгнана за магию, причем не просто запретную для женщин боевую магию воды, а магию крови. По мнению большинства северян из-за нее погибла всеми любимая принцесса Юи, но Хама сумела избежать наказания, а теперь творит что вздумается, проворачивая новые преступления руками доблестных воинов Севера — такой плевок в лицо Совет уж точно не стерпит. Вот только, Сокке обязательно припомнят, что именно он настоял на изгнании ведьмы замест смертной казни. Не упустят также упомянуть о связи Хамы с Катарой, чего уж он точно не может позволить. Сейчас нужно заручиться поддержкой, а не раздувать с трудом поутихший конфликт. Сокке нужны надежные люди: отец, Бато, Ноккан, Кунор — верные южане, способные сражаться. Но их мало, может статься, что меньше, чем мятежников, а потому нужны и маги воды — северяне под командованием старика Пакку. И советник Муто, который не только силен, но еще умен и предусмотрителен. Если Муто и примет его сторону, с Пакку все гораздо сложнее. Одно хорошо — старик слишком горд, чтобы плясать под чужую дудку, он не станет слушать прочих мнений и навязчивых сладкий речей (уж тем более речей ведьмы крови), а выберет сторону исходя из собственных убеждений. Остается только его убедить — вот что составит наибольшую проблему. Хотя, нет, наибольшей проблемой будет приказать своим людям воздержаться от вина во время свадебного пира. Кто ж его послушает? Свадьба то, Ночь Духов, или назревающий мятеж — воинам Племени Воды неведомы запреты на веселье. В том их заслуженное право — вот вам и еще одно негласное табу. Сокка посмеялся своим мыслям, но стоило на миг расслабиться, и левая нога заныла тянущей болью. Лекарство Умы утратило свое чудотворное действие, если оно и впрямь действовало. Раны от стрел заживают долго, а напоминают о себе постоянно: во время завтрака, прогулки, важного заседания Совета, сна... Благо мучения эти не постоянны, и затягиваются обычно на минуту-две, в редких случаях на дольше. Не так уж и болит, подумал Сокка, растирая мышцу ладонью, как советовала ему сестра. Еще Катара настаивала на горячих ваннах, что было весьма проблематично на корабле, а сейчас... Сейчас едва ли найдется время... — Вождь Сокка! — окликнул его знакомый голос. Со стороны лестничного проема к нему спешил юнец, тот самый, что получасом ранее передал послание из Царства Земли. — Собрание Совета вот-вот начнется. — Вот-вот? — Сокка обернулся через плечо, чтобы проверить: действительно, солнце уже поднялось над ледяными стенами. Он что же, не заметил, как простоял здесь, на балконе, целых два часа? — Советники уже собрались, и меня просили поторопить... то есть, сказать вам... чтобы вы... — юнец прикусил язык, глубоко вздохнул и на выдохе выпалил: — Вас уже ждут. — Буду через минуту, так и передай. Ну, чего застыл? Посланник спешно удалился, а Сокка, стиснув зубы, пошел следом, стараясь не опираться на больную ногу. Не хромать же ему по коридору, выставляя напоказ свою слабость? Слабость для Вождя непозволительная роскошь. Советник Товак первым заметил Сокку и задержал у колонн, полукругом обрамляющих вход в зал. — Вы как всегда бодры, несмотря на бессонную ночь, — поприветствовал он, видимо, заметив на лице Сокки недостаток сна. Или таким образом дал понять, что ему известно обо всем, что происходит во дворце — даже такой мелочи как бессонница правителя? — А вы как всегда учтивы и наблюдательны, Товак. — Такова моя роль. И я осмелился задержать вас, чтобы доказать это делом, — советник заговорщически улыбнулся. — Вы просили слушать что говорят люди в городе, и я слушал. Разумеется, слушал не сам, а с помощью чужих ушей — подручных, которые всегда готовы передать информацию за разумную плату. Уж не он ли был тем «врагом», о ком предупреждала Кунья? Врагов Товак не заводил, только союзников — то его собственное утверждение. А вот насколько верен и честен он был в своих речах и клятвах Сокка знать не мог. — И что же они говорят? — По большей части глупости, — отрывисто посмеялся советник, коротким кивком здороваясь со служанкой, что внесла в зал совета поднос с чайным сервизом. — Невинная шутка за кружкой горячего вина, острота на городской площади... Но в шутках кроется доля правды, а в остротах может таиться угроза. И кто знает, что имела в виду дочь рыбака, говоря что только последний выродок может подложить сестру под сына врага? Или что думал старый дубильщик, называя Вождя щенком, подставляющим зад скалящемуся кабелю? — Как минимум это говорит о том, что некоторые жители Племени Воды мной недовольны. — И вы весьма умны, раз воспринимаете подобное недовольство с подобающим Вождю хладнокровием. Сокка мысленно усмехнулся. Товак что же, думал, что Сокка немедля отдаст приказ найти и казнить всех, кто посмел говорить о нем дурно? В своих мыслях он представлял куда более обидные высказывания — неприятные, но безобидные. Не стоит страшиться громких оскорблений, высказанных сгоряча или спьяну, остерегаться надо слов, что прошептаны тайком. — Но вы задержали меня не за этим, советник? — Нет. Не совсем, — Товак выдержал паузу: растягивал момент и явно наслаждался тем, что держит Сокку в неведении. — Помните ли вы некого Ханна, сына уважаемого Ханту? «Высокомерного выскочку, который был женихом Юи?» — вот как назвал бы его Сокка. Конечно, он помнил Ханна — невзлюбил при первой же встрече, за дерзкие речи, за хвастовство, а после, когда выяснилось, что именно Сокке суждено стать мужем принцессы Северного Племени Воды, за публичный вызов на бой. Вызов, на который Сокка не мог ответить по просьбе Вождя Арнука, впоследствии чего был во всеуслышание объявлен трусом. После этого, вот уже более года, Сокка не встречался с Ханном и не справлялся о его делах. На вопрос Товака он ответил коротким кивком, и советник продолжил: — На днях этот юный воин восхищался минувшей победой. Рассказывал числу собравшихся о вашей, Вождь, смелости и мудрости, проявленной в бою... пусть вы и появились под самый конец сражения. Отмечал ваши лидерские навыки, не смогу повторить дословно, но, кажется, Ханн сказал «не каждому дано оценить свои силы по способностям и остаться в тылу, позабыв о воинской гордости». А так же добавил, что будь он во главе войска, то не смог бы позволить себе щедрость разделить победу с магами огня. И не нашел бы в себе смелости признать одним из командиров женщину, а именно свою невесту — принцессу Азулу. — Выходит, Ханн в своей манере просветил людей в произошедшее во время битвы в Туй. — Сокка понадеялся, что в его голосе не слышно раздражения. — И сколько было этих слушателей? — Немало. И некоторые из них прислушались к его пылким речам. Тогда прозвучало порядочно хмельных тостов за доблесть воинов Северного Племени Воды, которой не понять «щенкам с юга». — Я понял вас, советник. Благодарю, что передали мне услышанное. — Такова моя роль, — повторил он. — Уверен, вы знаете в чем состоит ваша. Товак не ждал ответа — поклонился и первым вошел в зал Совета. Что же это — очередной намек? Пища для размышлений? Или хитрецу доставляло удовольствие изводить людей, вселяя в них сомнения? В зале Совета незримой пеленой повисло напряжение. Пакку сидел за столом, выбрав место напротив двери: чтобы первым замечать каждого входящего и мерить его взглядом. Муто раздраженно стучал короткими пальцами по гладкой столешнице — он не любил скучных заседаний и раздражался всякий раз, когда приходилось ждать. Товак сохранял невозмутимость, а Гунрак, как всегда неразлучный со своим длинным свитком, делал очередные пометки в конце бесконечного списка. Как и подобает Вождю, Сокка занял почетное место — лицом к витражу. Видимо, по задумке архитектора, свет должен был озарять благородным голубоватым светом лик правителя, на деле же только слепил. Из двенадцати кресел членами Совета было занято пять, считая Сокку, лишь одно место пустовало: отец так и не прибыл из Ледяной тундры. Во времена правления Арнука пустых кресел было больше, но некогда все они были заняты самыми благородными из воинов, чьи отвага, преданность и ум не вызывали сомнений. Жаль, тот век давно миновал. Так давно, что Сокка не нашел даже упоминания имен первых советников, только их число и роль в жизни племени. Хотелось бы ему заполнить пробелы. Для этого еще будет время. Конечно, если его правление продлится запланированный срок. — Итак, — начал Сокка, — есть только одна причина, почему Совет племени собрался накануне моей свадьбы. Советник Пакку, назовете ее? — По имени и чину? — прищурился Паку. — Как вам будет угодно «принцесса Азула» или «капитан Кин»? Разумеется, именно он просил о всеобщем сборе. Кто, если не этот вечно недовольный несоблюдением правил и традиций ворчливый старик? Впрочем, иначе вопрос не решить: помимо советников, Азулу в доспехах командира видели все участвующие в недавней битве воины Племени Воды и солдаты Страны Огня. Эта новость обсуждается даже с большим интересом, чем предстоящая свадьба. Сокка знал, что вмешательство «капитана Кина» в сражении с магами земли не останется без внимания и был готов отвечать. Не только Совет — весь его народ ждет ответа. — Невелика разница, — недовольно фыркнул Муто. — К делу: Совет недоволен недавней выходной ее высочества. Мы надеемся, что в дальнейшем подобное не повториться. Вот было бы славно скажи он «по рукам» и на том собрание бы закончилось. Но, нет. — Как я уже говорил, принцесса Азула была и все еще является дочерью Хозяина Огня. В Стране Огня женщины наделены правами равными мужчинам. Они могут служить в армии и даже командовать войсками. — Но мы говорим о Племени Воды, — проявил настойчивость Пакку. — У нас свои законы. — Вы правы, советник. И принцесса Азула согласилась соблюдать их все. — Могу подтвердить, — подключился Товак, как то и было оговорено между ним и Соккой ранее. — Ее высочество уверила меня лично, что чтит наши традиции и не собирается принимать участие в боевых действиях, как на том настаивал ее будущий супруг. — Помните, — предупреждающе прищурился Пакку, — любая провинность принцессы Азулы ударит в первую очередь по вам, Вождь Сокка. И если ее высочество не была до конца честна, Совет будет спрашивать с вас. И простыми извинениями и словами «уж так получилось» не отвертеться — и дураку понятно, что у старика Пакку найдется несколько палок для его колес. Крепких и остро заточенных палок, которые непременно опрокинут повозку. — Принцесса Азула умна, а потому согласилась, что для нее будет лучше стать частью племени, — ответил Сокка. — Не так давно она доказала свои слова делом, вы верно слышали о щедром пожертвовании храму целителей? — Слышал. Весьма предусмотрительно и, как вы сказали, щедро. У принцессы Страны Огня есть все необходимые средства, покуда она приходится дочерью Хозяину Огня и является его наследницей. — Ну-ну, советник Пакку, — хохотнул Товак. — Подобные недвусмысленные намеки могут сойти за оскорбление. — Расценивайте как того пожелаете, — вздернул подбородок Пакку. — Доверие жителей Северного Племени не купить сундуком с марлевыми повязками и склянками. «А сундуком с чем-то более ценным купить получится?», — в сердцах подумал Сокка, но, заговорив, улыбнулся: — Уверен, принцесса Азула не желала дурного. А что думаете вы, советник Гунрак? Видимо, казначей вовсе не ожидал, что к нему обратятся: услышав свое имя, он тотчас закашлялся, отпил из чайной чашки, снова кашлянул и неловко помялся в своем кресле. Считать он умел, знал сколько дров приходится на каждый камин во дворце или мог прикинуть сколько бочек с рыбой взять в недельное плаванье, но... Каждый раз, глядя на этого сгорбившегося высохшего козлобородого старика, Сокка думал, что кресло советника заслуживает более достойного кандидата. И если сейчас Гунрак даст ответ, противоречащий его ожиданиям, то, Духи свидетели, в Совете казначей не задержится. — П-принцесса, разумеется... весьма щедра. И дальновидна. Она своими глазами видела наши невзгоды, ведь она присутствовала на поле битвы. И... — старик покосился на Сокку, в надежде сыскать одобрения. — И потому я не вижу корыстного умысла в ее поступке, лишь проявление щедрости и сострадания ко... всем целителям. Эти женщины многое пережили вместе, наверняка они нашли в друг друге поддержку и опору. Муто нахмурился, уж он-то прекрасно понимал, что Азуле не нужна поддержка и опора, тем более от незнакомых людей, только потому, что они тоже женщины. Но он, к большому облегчению Сокки, промолчал. Впрочем, неудивительно, ведь ему был обещан целый новый флот и трудолюбивые подмастерья — куда больше сундука с лекарствами. «Командир из тебя мягче свежего дерьма», — вдруг вспомнил его слова Сокка. — Мы выслушали вашу позицию о намерениях ее высочества, — Пакку огладил редкие седые усы. — Однако... — Однако, моих слов недостаточно? — Сокка хотел было возмутиться, но слово взял Товак: — Раз так, быть может, нам стоит выслушать принцессу Азулу лично? Воспользовавшись своим правом, я взял на себя смелость просить ее придти. Она здесь? — вопрос его, казалось, был задан в пустоту. — Ее высочество ожидает за дверью, — тихо подтвердила служанка, подающая чай. — Позвать? Губы Пакку сжались в тонкую напряженную линию, но теперь, перед всеми собравшимися, ему не оставалось ничего иного, кроме как выслушать Азулу. И, испепеляя Сокку взглядом, он дал свое вынужденное согласие: — Пригласите. Она вошла, изображая скромность и покорность, но, в то же время, олицетворяя само понятие честолюбия — так умела только Азула. — Прошу извинить за вторжение, — начала она бархатным полушепотом. — А так же за повод, по которому вам пришлось пожертвовать своим временем. — Благодарим, что почтили нас своим присутствием, — поклонился Товак и встал, отодвигая для нее соседнее кресло — рядом с Соккой. — Прошу, присаживайтесь. — Полагаю, мне неуместно занимать место за этим столом. — Отчего же? — поддержал игру Товака Сокка. — Это всего-навсего стул, уважаемые господа не будут заставлять даму стоять, не так ли? Пакку побагровел. Муто махнул рукой — все что угодно, лишь бы поскорее закончить этот фарс, Гунрак же, если и имел мнение на сей счет, оставил его при себе. Если бы каждое собрание проходило с таким настроением, то Сокка давно бы навязал старикам свои правила. Вот она — истинная магия принцессы Страны Огня. Азула заняла указанное место, Товак вернулся на свое, улыбаясь Сокке точь-в-точь мальчишка, довольный результатом своей шалости. — Советник Товак объяснил для чего вы здесь? — деловито начал Пакку. — Советник пригласил меня придти, а причина, как по мне, очевидна. — Раз так, возьмусь предположить, что вы осведомлены о нашем недовольстве вашей ролью в недавнем сражении? — Сражениях, — поправила Азула. — Я участвовала в двух битвах: при взятии крепости Фонга и битве в провинции Туй. Готова выслушать и почту за честь принять ваши наставления, учитель Пакку, но прошу не умалять моих заслуг. — Справедливо, — признал Пакку. Не без усилий: Сокка был готов поклясться, что слышал зубной скрежет из его плотно сжатых челюстей. — Совет принимает в расчет ваше положение: как принцесса Страны Огня вы можете командовать войсками, однако вы должны знать, что женщинам Племени Воды подобное запрещено. Вы являетесь невестой Вождя, а уже завтра станете его женой, в связи с чем ваши прежние права утратят свою силу. Понимаете ли вы это? — За последние дни я так часто слышала возмущение и осуждение, что не понять было не возможно. Я искренне сожалею что поставила Совет и своего жениха в неудобное положение. Став принцессой Северного Племени Воды я обязуюсь чтить ваши традиции, как ранее чтила традиции Страны Огня, ведь вскоре ваш дом станет моим домом, — Азула покорно склонила голову, а подняв ее, сказала: — Для меня было честью сражаться плечом к плечу с доблестными воинами Племени Воды. Как я и слышала, ваша отвага не знает границ. Она восхитительна. Сокка прикрыл нижнюю часть лица рукой, пряча широкую улыбку. Азула заверила старика Пакку в том, что впредь будет послушной принцессой, как он того и хотел, открыто назвала Северное Племя своим домом и в завершении благосклонно отозвалась о воинах и магах, потешив его гордыню. Звучала так убедительно, что даже Сокка поверил. Что ж, раз Азула приняла его план и с достоинством отыграла свою роль, он тоже должен сдержать обещание. Но для воплощения его плана нужно время, а чтобы выиграть это время предстоит решить еще один куда более важный вопрос, в котором присутствие Азулы излишне. — Смею надеяться, Совет удовлетворен ответом ее высочества? — спросил Сокка. — Отчасти, — Пакку подозвал служанку, жестом велев наполнить его чашку. — Осталось решить вопрос с использованием магии огня. Даже не глядя на Азулу, Сокка был уверен, что слова старика пришлись ей не по нраву. Он скосил взгляд: руки лежали поверх колен, сминая ткань платья, а лицо застыло маской. — Боевой магии? — уточнил Сокка. — В этом случае можете быть спокойны: более принцесса Азула не будет участвовать в сражениях. — Сражения ее высочества проходили вне стен, но за ними... — Пакку отпил из чашки, — Наш народ по-прежнему опасается магов огня. Любое проявление огненной магии посеет смуту среди горожан. — Рад, что вы подняли этот вопрос, советник, — повысил тон Сокка. — Я и сам хотел высказать опасения насчет некоторых недовольных — о тех мятежниках, которые продолжают разговоры о несоблюдении традиций. — Мятежниках? Под мятежниками вы понимаете северян, распевающих песни в тавернах? — Пакку был сердит, когда говорил это, а миг спустя наигранно фыркнул. — Вы же не считаете их опасными? — Я провожу ее высочество в ее покои, — поднялся с места Товак, подавая Азуле руку. — Прошу, принцесса, пройдемте. Как вовремя: если Азула проговорится о нападении на нее в Ледяной тундре, то Сокке придется многое объяснить. Первым делом советники возмутятся тем, что их не поставили в известность, после же Пакку догадается, что те пятеро пропавших более не вернуться. Если правда раскроется, никто не спросит, убил ли их сам Сокка или же Азула приложила свою руку. Разницы не будет — обоим несдобровать. — А вы не считаете? — переспросил Сокка, когда Азула оказалась по ту сторону двери в зал Совета. — Не вы ли предостерегали меня после битвы в Туй? Уже тогда вы были обеспокоены возможным всплеском недовольства со стороны некоторых... — Я обеспокоен и сейчас, лишь потому мы говорим... — Мы говорим о тотальном запрете магии огня. Магии, которая является частью принцессы Азулы, словно то ее рука. И вы предлагаете отнять эту часть. — Она опасна и внушает страх в наших жителей — в ваших подданных. — Маленький огонек, разожженный на ладони дамы? Подобная магия не напугает даже ребенка. — Я говорю о более мощных проявлениях, и вы прекрасно понимаете мои опасения. Все здесь присутствующие наслышаны, какова принцесса Азула в действии, все мы знаем на что она способна. Некоторые очевидцы рассказали Совету о расправе над солдатами в крепости генерала Фонга: подобная жестокость даже закаленного в битвах воина не оставила равнодушным. И я жду ваших заверений: пообещайте, что ее высочество принцесса Азула никогда и ни при каких обстоятельствах не использует свою силу против жителей Племени Воды. Как Вождь вы должны понимать, что я радею о благе наших людей, и разделять это мнение. Не так ли? Ну, разумеется. — Заверений не будет. Сокка и сам поразился легкости, с которой это сказал. Сам не ожидал, что заявит подобное, но в то же время чувствовал уверенность в своих словах, в своем решении, пусть и принятом наперекор мнению советников. — Как вы сказали? — моргнул Пакку. Видимо, посчитал, что неправильно расслышал. — Заверений не будет, — Сокка повторил уже тверже. — Вы требуете слишком много: лишить принцессу Азулу права использовать дар, данный ей от рождения — уже повод для возмущения, ведь «магия это часть мага». Разве не так вы говорите своим ученикам? Кроме того вы сковываете принцессу клятвой, не задумываясь, что для нарушения таковой могут возникнуть причины. Пакку возмущенно вскинул брови. — Причины? Какие же весомые причины вы можете мне назвать? — Защита собственной жизни. — Ее высочеству угрожают? Сомневаюсь, что найдется глупец... — Таковой нашелся, — перебил Сокка. Вот он — нужный момент. Самое время сказать свое слово и связать звенья воедино, тем самым замкнув цепь. — Накануне я узнал, что есть некая группа людей, которые намереваются помешать предстоящей свадьбе. И я говорю не о завсегдатаях таверны: эти люди настроены любыми способами помешать союзу Племени Воды и Страны Огня. Велика вероятность, что их лидер — шаман, почитающий древний культ Белого волка. Сокка старался говорить красноречиво, быть убедительным — внушить страх и трепет, чтобы советники проглотили его слова без каких-либо вопросов. Но старцы не были легковерными глупцами. — Откуда такие предположения? — спросил Муто. — Товак поделился сплетнями? — Я, как и вы, вхожу в Совет племени, — раздался голос со стороны двери. Товак вернулся незаметно для остальных. — И, как и вы, беспокоюсь о жителях столицы. Уверяю, у меня нет причин выдумывать подобные пугающие и нарушающие покой истории. Могу подтвердить слова Вождя: в Племени Воды зреет мятеж. Пакку и Муто молчали, Гунрак таращил свои слезливые глазенки, переводя взгляд от Сокки к Товаку и обратно. Советники насторожились. Они готовы слушать — уже хорошо, вот только одних слов мало, а кроме слов в запасе ничего нет. Амулет, найденный Катарой и принцем Зуко? Сокка и сам в глаза его не видел. А если бы и видел, что советникам побрякушка, которую мог сделать каждый? И Хама... Они не должны знать о Хаме, ведь тогда виной всему будет сам Сокка и его непокорная сестра. Он должен что-то придумать. Срочно придумать хоть что-то. Что угодно... Это тупик? Нет, выход есть всегда. Нельзя идти на попятную. — Представьте, чем нам обернется нарушение перемирия со Страной Огня, — Сокка подался вперед, нависая над столом — над картой территорий Царства Земли наполовину отмеченных красными фишками — захваченными Созином, Азулоном и Озаем городами и деревнями. — Если свадьба сорвется, если принцесса Азула пострадает, ее отец ни за что не простит подобного. Хозяин Огня Озай устроит бойню, и не за стенами, а внутри них, прямиком на месте проведения ритуала, где соберутся жители нашего племени: мужчины, женщины и дети. — Вы так уверены в нападении, — начал Муто, но Сокка не дал ему продолжить. Он должен удержать Совет во внимании и напряжении. — Я хочу обезопасить нас всех. Проявив бдительность, мы сможем предотвратить ужасающие последствия. Я не требую нападать первыми, не собираюсь вырывать из толп гостей каждого, кто сделает резкий жест, а лишь прошу быть готовыми. Эта малая предосторожность способна уберечь множество жизней. — И все же, — Пакку сложил руки домиком, состыковывая пальцы, — вы не даете ответа на прямой вопрос о мятеже: откуда у вас подобные предположения? Мне нужны гарантии. — Если не поверите в так называемые «слухи», пересказанные советником Товаком, то я могу гарантировать вам лишь одно — возможную кровавую расправу в день праздника. — Такой переполох из-за слухов? — Пакку был намерен спорить, но осекся под резким звуком: Муто встал из-за стола, громко скрипнув ножками стула о каменный пол, и широкими шагами обошел зал Совета. Остановился он минуту спустя, аккурат за спинкой кресла Пакку. — Вождь прав, — наконец высказался он, тряхнув косматой головой. — Мы ничего не потеряем. Выставим стражу — утроим ее, приставим к каждому важному гостю магов воды... — У тебя нет права командовать моими учениками, — возразил Пакку. — Я не претендую на твое право, а говорю что следует сделать, ворчливый упрямец. Ты знаешь, мне он не нравится, — Муто беззастенчиво указал толстым украшенным перстнями пальцем на Товака, — ровно как не нравится полагаться на какие-то россказни. Но ты не можешь отрицать свои же слова: многие из наших людей недовольны союзом с магами огня. Раз так, возможно среди них нашлись те, кто задумал подпортить грядущий праздник. Как по мне, пусть лучше они останутся недовольными, нежели мертвыми. Пакку промолчал. Он гордец, который любит расхваливать магию воды, но в то же время, что бы ни говорил, он любит и ценит своих учеников — весь свой народ. Каждый здесь, будь то южанин или северянин, понимал: горстка недовольных соплеменников ничто по сравнению с тысячей убитых в неравной битве сородичей. Кроваво-красные пятна на снегу куда приемлемее пятен того же цвета на карте мира. — Напасть на принцессу Страны Огня во время свадьбы — чистое безумие, — наконец заговорил Пакку. — Поступить так может только отчаявшийся безумец. Я готов выделить на защиту ее высочества лучших своих учеников, а так же вызываюсь быть ее защитником на время проведения церемонии. С условием, что в случае возможного беспорядка, представители Страны Огня не ударят пламенем в ответ. — Если будет бой, решим проблему сами, — кивком поддержал Муто. — Иначе весь пакт пойдет волку под хвост. — Об этом я и просил, — вздохнул Сокка. — Обязуюсь проследить, чтобы никто из магов огня не прибегал к своей силе во время церемонии. «Но не после нее», — в уме закончил Сокка. Азула ни за что не согласится на отказ от магии. И ее недовольство чревато последствиями не менее пагубными, чем мятеж. — Полагаю, мы пришли к согласию? — возражений не было, раз так, заседание Совета можно завершить, что Сокка и сделал. Он добился своего: свадебная церемония будет под охраной магов и не-магов, принцесса Азула все еще может использовать свою магию, и, что не менее важно, никто из советников не узнал о причастности к мятежу Хамы. Сокка был вполне доволен собой, но так измотан, что на ликование не осталось сил. Хотел бы он сейчас упасть на пуховые перины и забыться сном, а для начала отпарить больную ногу в горячей ванне... Но вместо этого ему предстояла встреча с Катарой и принцем Зуко, во время которой он сделал вид, что впервые видит амулет с головой волка. Изобразив равнодушие при виде «безделушки» он предложил Зуко оставить амулет себе в качестве сувенира в память о пребывании в Северном Племени. Подарок тот принял, но судя по выражению лица, задумал при первой же возможности бросить в камин — было бы славно, поступи он именно так. Покинув общество сестры и принца, Сокка спустился в оружейную, удостовериться что на каждого воина найдется по остро наточенному мечу, заглянул к магам воды, справиться об их готовности к предстоящему бою, зашел на конюшни — спросить не заезжал ли посланник из Ледяной Тундры? — Никого не прибывало, — ответил конюший. — Разве что Нелен заходил — просил дать яка для работы. Нелен не тот, кого Сокка ждал. Встреча с Бато также не дала результатов, тот лишь ответил, что Хакода должен был вернуться еще вчера. «В конце концов, с таким бывалым воином дурного не может случиться» — так он сказал. С Кунором и вовсе не удалось толком поговорить — так он был занят своим гостем, а именно магом огня, спасшим его в недавней битве. Теперь Шун жил в его доме, ел с семьей за одним столом и спал в их общей комнате, даже был назван зятем, на что Кунья ответила раздраженным «нет». Оставался только Ноккан, которого Сокка нашел в храме целителей, но и тот ничего не знал об отце. Если завтра на церемонию вторгнуться мятежники, то нужно действовать уже сейчас: для начала собрать всех способных сражаться воинов. И, если магов в курс дела обязался ввести Пакку, то не-маги подчиняются мастеру по оружию — советнику Хакоде. Однако встречаться с воинами пришлось самолично, что прошло вполовину не так хорошо, как хотелось бы. Сокка чувствовал нерешительность в голосе: он просил своих людей быть готовыми защитить принцессу Страны Огня и ее семью от врага, где врагом обозначил северян — чьих-то товарищей или даже братьев. Кунор первым поддержал его добрым словом и боевым кличем, на который откликнулись остальные южане, Бато упомянул о поддержании порядка и гармонии в племени, которые приведут к процветанию, Ноккан сравнил Племя Воды с семьей, назвав Азулу их новой сестрой. Даже Муто присоединился, выразив свое согласие с решением Вождя, и посоветовал всем смутьянам забыть старые обиды. Но разве можно забыть сто лет вражды? Сокка не верил в успех своей речи. Он понимал, что многие больше поведутся на байки Ханна, представившего Вождя трусом, что прячется за юбкой дочери Хозяина Огня. Те слушатели не пожелают сражаться за принцессу Азулу, скорее наоборот проложат дорогу тем, кто придет убить неугодную чужеземку. Разумеется, Сокка пойдет на все, чтобы мирно разрешить конфликт, и на данный момент он сделал все, что было в его силах. А отец... Отец появился только после захода солнца. Он был хмур и измотан нелегкой дорогой: под глазами залегли тени, снег комьями облепил спутанный волос, бороду, ворот волчьей шубы и меховую опушку сапог, и теперь таял, каплями опадая на библиотечный ковер. — Я прикажу подать пряного вина, — вместо приветствия произнес Сокка, высунулся за дверь окликнуть служанку, а когда вернулся, отец уже сидел на кушетке, скинув шубу, сняв сапоги, и вытянув ноги под низкий чайный столик. — Какие новости? — Тишь да гладь, — прохрипел он устало. — Канук хорошо позаботился о тех пятерых, что напали на вас с принцессой: тела сожгли, пепел замело снегом, если и остались кости, то их растащили волки — останки не найдут. — Но проблемы все же возникли? — спросил Сокка. Не зря же отец задержался, неспроста осунулся и захмурел? Если бы все прошло складно, не сидел бы он сейчас такой понурый. — Канаты на подъемнике треснули, пришлось заменять на новые. — Канаты? Нет, канаты заменили на стальные тросы еще до моего отплытия в Царство Земли. — Выходит, не заменили. Слишком гордые, чтобы принять дар Страны Огня, они предпочтут скрученные прадедами прогнившие веревки? И плевать, что те в любой момент могут оборваться, тем самым загубив необходимый груз, а то и жизни? И этих людей Сокка надеется привести в светлое будущее? Если и удастся, то только тумаками. — Из-за этого ты задержался, — понял Сокка. — Но вряд ли тебя так расстроили какие-то канаты. — Я встретил Мирту. Дочь мясника, помнишь? Она была невестой одного из погибших. Застала меня у подъема, просила взять ее с собой. Была очень напористой, — отец отвернулся, стыдясь своей слабости. — Я не смог отказать. Мирта была с нами весь путь от подъема до западного леса. — Надеюсь, она смирилась с тем, что вы не нашли пропавших? — Смирилась? Нет, Сокка. По виду девица знала, что мы не ожидаем встретить Янора и прочих живыми. Среди них было два бывалых охотника, которые уже не раз поднимались на вершину. С добычей или без, но они всегда возвращались невредимыми. Мирта уверена, что они не могли пропасть без посторонней помощи. — Раз на раз не приходится. В последние месяцы волки подходят все ближе к нашим постам и даже нападают на вооруженные группы. — Так я и сказал, но Мирта... Так и сверлила меня взглядом. Думаю, горе-жених успел ей кое-чего разболтать. — И теперь она подозревает, что жениха устранили? — А что еще ей думать? При таком раскладе только наивный дурак купится на трагичную историю о кончине удальцов в пасти дикого зверя. Дураков в Племени Воды хватало, а вот наивных... Догадки Мирты остаются только догадками, но если она начнет болтать, то слухов и подозрений станет куда больше. Советники уж точно посовещаются и придут к согласию, что их Вождь убил пятерых северян, избавился от тел и скрыл содеянное. Или же они обвинят в убийстве Азулу — все одно. С Товаком и Гунраком еще можно договориться, старик Пакку же выставит все в наихудшем сете — наихудшем для Сокки, разумеется. Муто только недавно начал ему доверять, что будет, узнай он правду? Так или иначе, ложью уважения не заслужить, тем более, ложь эта замешана на убийстве верноподданных. — Я надеялся на лучшие новости, — невесело усмехнулся Сокка. — Мы по уши увязли в скользкой зловонной смоле. — «В дерьме» ты хотел сказать? Твоя бабка всегда поговаривала, что если присмотреться к дерьму, можно разглядеть полезное удобрение. — Пра-пра была и остается единственным оптимистом в нашей семье, — на шутку отца Сокка отреагировал без улыбки. — Ты уже говорил с Катарой? — С Катарой? Я сразу же направился к тебе. Выходит, и не догадывался о масштабах проблемы. Сокка рассказал про найденный Катарой и принцем Зуко амулет, про возможное участие во всем этом Хамы, и подготовке дворцовой стражи к мятежу, который с наибольшей вероятностью совершится аккурат к свадебной церемонии. Выслушав его, Хакода отбросил попытки ободрить сына шутками. По его лицу Сокка уверился, что никакими «полезными удобрениями» и не пахло. — И никаких идей как нам выбраться из этой навозной ямы? — спросил он, надеясь услышать от отца хоть что-то. Хоть крупицу — тонкую соломинку, за которую можно ухватиться. — Ты созвал людей — как Вождь ты сделал все, что должно. — Этого не достаточно. Моих людей, кто верен мне, пару десятков. — Но и мятежников, может статься, единицы. — Единицы северян во главе сумасшедшей ведьмы, которая умеет не только принуждать своей магией, но и убеждать. Единицы могут в одночасье обратиться тысячью. И что тогда мне останется? Просить вмешаться народ огня? О, Совету понравится решимость, с которой я нарушаю данное слово. И кем я тогда буду в глазах своих же людей? Что за Вождь идет против своего войска с огнем и мечом? — Тебя волнует будущее твоего народа или прозвище, которое запишут в летописях? — Больше всего — количество жертв на моей завтрашней свадьбе, — только закончив фразу, Сокка понял, что позволил себе повысить тон. В наступившей тишине он без сил опустился на кушетку перед отцом, преисполненный негодованием. Отец всегда говорил как Вождь, вел себя как Вождь, думал как Вождь, а Сокку же до сих пор считал мальчишкой, которому есть дело до прозвищ. Но, так уж вышло, что теперь Вождь именно Сокка. И от его решений зависят судьбы не людей даже — народов. — Если Хама заявится на завтрашний пир, то перемирию между Водой и Огнем придет конец. Хуже того — северяне обратятся против южан. Начнется настоящая бойня, в которой уцелеет треть собравшихся — это в лучшем случае. А дальше нас ждет полномасштабная война, даже более ожесточенная, чем прежде, ведь в битве наверняка пострадают все представители правящих семей. Все, включая нас с тобой, и Катару. — Говоришь так, будто все давно решено. С чего ты решил, что Хама посетит церемонию лично? Действительно, с чего? Чутье? Скорее всего, Сокка, как всегда, ожидал худшего, но если подумать... Насколько он знал Хаму, та была очень осторожна. Она знала, как относится к ней Совет, да и прочие представители племени: мужчины недолюбливали ведьму не только за магию, которой она могла (и даже предлагала) обучать женщин, но также за снадобья, что она варила для них. И Сокка разделял их неодобрение, как никто другой. — С чего бы ей являться? — вслух спросил Сокка, обращаясь больше к своим мыслям, нежели к отцу. — Ее магия способна склонить чашу весов не в нашу пользу. Она ненавидит магов огня и не потерпит Азулу подле Вождя Племени Воды. Я бы сказал, она пойдет на все, чтобы не допустить подобного союза. Но ведь, ее присутствие и впрямь необязательно. Хама может рассчитывать на внезапность: небольшое вторжение из числа тех, кого ей удалось убедить. Если предполагать мужчин, то их и впрямь будет немного. Женщин? Нет, я не слышал, о других ученицах, кроме Катары. А ты что думаешь, отец? Отец, если что и думал, то мыслей выразить не мог — спал в той же позе, в которой вытянулся пятью минутами назад, со скрещенными на груди руками и мокрой от снега бородой. — Вот и поговорили, — фыркнул Сокка. Если и злился, то всего пару секунд, ведь по его просьбе отец проделал нелегкий путь. Благодаря отцу он получил нужные сведения, а потому должен быть благодарен за верную службу и отплатить хотя бы отдыхом. Он и сам устал так, что едва держался на ногах. Одна из которых продолжала изводить противной ноющей болью. А потому Сокка наказал служанке проследить, чтобы поутру Хакода проснулся в своей постели, а после свернул на узкую лестницу, спустился на проем — и еще ниже — в самую глубь замка, где его встретила густая дымка пара, поднимающегося от вод купален. Как и сказал Хопак, его каменщики потрудились на славу: некогда голые серые стены теперь украшали вылепленные декоративные колонны, высоко под потолком красовалась мозаика из осколков синего, голубого и посеребренного стекла, а под ней, прямо по центру идеально ровные ступени спускались к воде — обжигающе горячей для не привыкших к подобной роскоши пальцев. По левую стену расположилась длинная деревянная скамья, рядом с ней стоял пустой ушат с ковшом, а также бочки: в них вода была ледяной — в самый раз, чтобы омыть лицо и взбодриться. Чуть поодаль, весьма разумно прикрытый резной ширмой, нашелся глубокий неприглядный котел: вода в нем пошла пузырьками, будто начинала закипать. И ведь в самом деле кипела, если вспомнить, что под ногами, под метровым слоем камня, запалена самая большая во всем племени печь. Узнай Гунрак сколько средств ушло на сие сооружение — тотчас бы перешел на сторону мятежников. Сокка стянул сапоги и одежду, оставив ее покоиться на краю скамьи. Босые ступни неуверенно стали на месте: ранее шершавая поверхность обрела гладкость и оказалась теплой. Конечно, так и должно было быть, умом Сокка понимал, а вот телом... Тело привыкло встречать новый день в объятиях сквозняка, что лижет ступни холодом, и согреться можно только надев на себя несколько слоев — никак не сняв их. Замест факелов по периметру были расставлены высокие чаши с животным жиром, в их слабом освещении Сокка не сразу заметил в стене нишу, занавешенную тканью. Потянув за витой шнур, он обнаружил зеркало в полный рост: было весьма необычно лицезреть себя обнаженным от макушки до пят, однако смущался он недолго — внимание привлекли полки, на коих ровными рядами были выставлены стеклянные сосуды. Пузырьки разных размеров были наполнены то морской солью, то неизвестными ему порошками, но по большей части ароматными маслами. Откупорив крышку первого попавшегося, он закашлялся от резкого запаха. Жженая смола? Если и нет, то очень на то похоже. В следующем без сомнений узнавался можжевельник, третий же слышался горькими травами, и горечь эта пьянила, расслабляя разум и пробуждая давно позабытые чувства. Накренив пузырек, Сокка растер масляную каплю на пальцах, а затем перешел к осмотру следующей полки: там, в открытых резных шкатулках, выложили, словно драгоценные артефакты шаманов, гребни и щетки. Полкой ниже в берестовых корзинах обнаружились шершавые пористые камни (привезенные из Царства Земли, не иначе) и различные куски мыла, внутри которых проглядывались засушенные веточки трав и даже лепестки цветов. Взяв самое обычное на вид, Сокка вернулся к скамье, зачерпнул ковшом воды из бочки, добавил в ушат еще два ковша горячей, сел, развязав шнурок на волосах. Вода, которой он окатил себя с головы до ног, задержалась на каменном полу, перед тем как скрыться в продолговатую узкую щель. Проследив за струями, и гадая, где же последняя капля окончит свой путь, Сокка хорошенько намылили голову, затем шею, и так прошелся по всему телу, после чего облился уже холодной водой, и судорожно вздрогнул. Осталось опробовать сами купальни. Спустившись на одну ступень, он оказался по щиколотку в горячей воде, еще ступень и вода была выше колена, нырнув с нее, метясь в центр, Сокка не проплыл и двух метров — всплыл, задыхаясь от жара, но насаждаясь новым ощущением. Проплыв назад, он сел на одну из ступеней, где вода доходила ему по грудь, и позволил себе раствориться в блаженстве. Поведя плечами, уложив локти на каменный край, словно на спинку кушетки, он откинул голову назад, вдыхая аромат горьких трав и свежесрубленного дерева. В приглушенном свете всмотрелся в мозаику под потолком: так высоко, словно звезды в ночном небе, мерцали серебром стеклянные осколки. В очередной раз вдохнув полной грудью, Сокка подметил, что нога не болела — вот она истинная целительная магия воды. Купальни — невероятное по своей сути место — храм очищения не только тела, но и разума. Покой... Впервые за долгое время он мог насладиться моментом и, пусть всего на миг, забыть о войне, о попытках поддержать хрупкий мир, о своих в том провалах, упущениях и сожалениях. Не отправь он отца в Ледяную тундру, тот выступил бы на Совете и перед воинами с куда большим успехом. Не сошли он Хаму за городские стены — и не было бы у него врага, стравившего два братских племени. Не предложи он Озаю мир посредством брачного союза, и Катара была бы свободна от клятв. Всего этого не случилось бы, не стань он Вождем Племени. Но, не стань Сокка Вождем, то не встретил бы... ее... Из темноты арочного проема показался едва различимый, но узнаваемый силуэт: невысокая, стройная, грациозная — она вошла в купальни. Белоснежная кожа облачена в алый шелк, длинные волосы, вопреки обычному, распущены и доходят до тонкой талии. В приглушенном свете пламени они отливали золотом, как и ее глаза. — Азула? — собственный голос был хриплым от долгого молчания. Или же от удивления? — Почему ты здесь? — Услышала, что мои купальни готовы, — ее же голос звучал звучно, сладостно и властно, словно песнь сирены. — Я пришла лично убедиться в этом. Не небесная богиня она, не Дух в людском обличье, как Сокка думал при первой встрече, но женщина способная зачаровать любого мужчину. Влюбить в себя, поставить на колени, по прихоти своей лишить жизни — Азула была способна на все это. Плавный шаг вперед, еще один ближе, и вот она стоит у кромки воды, криво улыбаясь уголком рта, без стеснения разглядывая его — ошарашенного и... нагого. Одежда осталась покоиться далеко на лавке у кадки — не было смысла бежать за ней, как не было и смысла стыдиться. Но Сокка все же был смущен, а защититься мог разве что словами. — Не честно так меня разглядывать принцесса. Мы в неравных условиях. — Предлагаешь уровнять их? Расшитый золотой нитью пояс мелькнул меж тонких пальцев, алый шелк скользнул с плеч и упал на голый каменный пол. Азула предстала перед ним в ночной сорочке цвета слоновой кости, такой легкой и тонкой, что были видны очертания — каждый изгиб совершенной фигуры. «Я не то имел в виду» собирался сказать Сокка, вот только вовсе не хотел говорить. Не хотел останавливать, когда Азула медленно и плавно, но в то же время уверено, спустилась на ступень в воду, чуть придерживая подол. Затем еще шаг, еще одна ступень — подол приподнялся чуть выше колен, но все же намок. — Ох, — вздохнула Азула, словно то была случайность, а не ее прихоть. — Ну, раз так вышло... Выпустив ткань из своих пальцев, она сошла с последней ступени, и подалась вперед, погружаясь в воду по самые плечи. Лукаво улыбнулась, подплывая ближе, и стала в полный рост. Вода доходила ей по грудь, сорочка намокла и теперь, уже полностью прозрачная, липла к телу, позволяя рассмотреть все — каждую деталь вплоть до крохотной родинки в сантиметре от темного ореола соска. — Я понял, — сказал Сокка на выдохе. Смеясь над своей же глупостью, он прикрыл глаза. — Это сон. Я так устал, что отключился. — Это можно легко проверить. Сокка услышал как колышется вода, почувствовал приближение, но никак не ожидал, что на плечи опустятся ее нежные ладони. — А теперь? — услышал он шепот у самого своего уха. Представил ее чувственные алые губы, четко проговаривающие каждое слово: — Веришь, что я здесь? Его «да» приглушил поцелуй. Гибкое тело принцессы прильнуло к нему, прижалось, ее руки обвили его шею, пышная мягкая грудь коснулась его груди, стройная ножка согнулась, скользнула по внутренней стороне его бедра, замерла едва не упершись в пах.   Сокка ответил на поцелуй. Руки сами собой легли на ее талию, спустились вниз по бедрам, задирая сорочку, оглаживая, сминая, наслаждаясь нежностью ее кожи, изучая каждый изгиб вожделенного тела. Он вдыхал ее запах: неведомых ему пряностей и цветов. И не верил происходящему. Она пришла к нему. Она! «Почему здесь?», «Почему именно сейчас?», «Почему?» — все эти глупые вопросы лишали Сокку покоя. Но более всего не ответы на них волновали Сокку, а целомудрие самой принцессы — честь, которой так гордилась семья Хозяина Огня. — Постой, — прошептал он, сам едва сдерживая желание. — Подожди... — Зачем ждать? — прервалась она лишь на секунду, после снова углубляя поцелуй. Зачем? Действительно, зачем? Ведь уже завтра они станут мужем и женой, а значит, их клятвы... — Постой, — Сокка отстранился. — Это ведь не очередной твой план расстроить помолвку? — А разве похоже, что я хочу ее расстроить? Разгоряченная, почти нагая в своей полупрозрачной сорочке, раскрасневшаяся в клубах горячего пара купален и тесно прижимающаяся к нему, Азула вовсе не выглядела коварной заговорщицей. Но... в этом и была ее одна из ее способностей, не так ли? Разве то не роль, которою Азулу просил играть Озай? — Я просто хочу убедиться, что ты... — Что я не плод твоего воображения? — Мягкая и нежная ладонь принцессы коснулась его паха, слегка надавив на возбужденный член. — Что ты... — проговорил Сокка, едва сдерживая стон удовольствия, — Не действуешь по приказу отца. Ладонь принцессы замерла, словно окаменела. Огонь в ее глазах блеснул мимолетной яростью и тотчас погас — тогда-то Сокка и понял, что сболтнул глупость. — Я не хотел тебя обидеть, — сказал он, пытаясь вновь прижать принцессу к себе, но она уже отпрянула, и только вода просочилась меж его пальцев. Всего миг, и между только что сплетенными телами возникла целая пропасть. Азула отвернулась от него, удалялась, уже поднималась по ступеням... — Нет. Стой! — Сокка оперся о бортик и рывком вынырнул из купальни. — Я хотел сказать... — Я услышала достаточно, — царственным тоном прервала она, набрасывая на плечи ранее сброшенные шелка. Нет, она не уйдет. Он не может вот так ее отпустить, он должен объяснить... — Азула! — выкрикнул Сокка, схватив принцессу за запястье, но собственную ладонь тотчас обожгло. Не огнем, но паром, который источала кожа принцессы. Сделала ли Азула это чтобы намеренно ранить его? Или задумала лишь высушить на себе одежду, а Сокка так не вовремя ее коснулся? Каким бы ни был ответ, по взгляду ясно — его прикосновений принцесса более не желала. — Прости за мои слова. Прости за... — не оставил попыток Сокка, но Азула отвернулась и скорым шагом направилась к выходу. — Нет, позволь мне объяснить! Я не подумал... Устал и... Слов Азула тоже слышать не желала. Не пожелала и отвечать. И, даже побеги за ней Сокка, не остановилась бы. — ...Облажался, — произнес он в пустоту зала. И так и остался стоять: нагой посреди пара, терзаемый чувством беспомощности и презирающий себя за глупость.